Текст книги "Острие лезвия, ветер и любовь (СИ)"

Автор книги: Варвара Галицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

А ведь когда-то она радовалась компании старого оборотня. Ну, и что теперь делать? Как от него улизнуть? Эклесс ведь глаз с неё не спустит.

Оборотень фыркнул, нервно тряхнул головой и снова завыл.

– Вождь всё расскажет тебе сам, если посчитает нужным, – таков был его ответ. Чёрный волк развернулся и продолжил свой путь; всё что оставалось Сули – это следовать за ним.

***

Леголас сидел на берегу и вглядывался в ночную тьму.

Они причалили к берегу, когда солнце было на небе, нынче вовсю властвовала ночь. Эльф перевёл взгляд на чёрную водную гладь перед собой, на отражение ярких звезд. Те светились и мерцали, но стоило подуть ветру, как они пускались в пляс и начинали кружить по воде подобно тем светлячкам в кронах лориэнских ясеней. Сули вновь пропала – это стало входить в привычку – и в этот раз всё было так же как прежде, но в то же время совершенно иначе. Леголас, где-то глубоко в душе, допускал мысль, что ушла она из-за него.

Вздохнув принц, прикрыл лицо рукой. Что на него нашло там на стрельбище? Она была так близко, и вдруг так сильно захотелось коснуться… Леголас попусту не удержался. Мысль, что прикосновение к метке заставит Сули передумать уходить пришла сама собой и оказалась верной. Эльфу казалось, что тихий вздох (стон) девушки до сих пор витает где-то в воздухе рядом с ним, а сам он ещё ощущает тепло тела оборотня. Такая хрупкая и нежная. Тёмные волосы щекотали лицо, но их не хотелось убирать. Наоборот, хотелось зарыться в них носом и крепче прижать Сули к себе. Её так не хотелось отпускать.

Но ещё Леголас помнил напуганный и растерянный взгляд. В тот самый миг девушка и осознала, что принц – её истинная пара. Лихолесец уже успел свыкнуться с этой мыслью, пусть на это ему понадобилось много времени. Кто знает как долго будет принимать это сама Сули.

– Иди спать, царевич, – рядом с эльфом уселся Боромир, – пришла моя пора дежурить, – Леголас кивнул, но с места не сдвинулся. – Случилось что? – принц, молча, поднялся на ноги. – Сули? – и не сдвинулся с места. – Ты ведь ей так ничего и не рассказал верно? Или сказал?

– Нет, – Леголас пробежал взглядом по водной глади. Звезды снова бросились в пляс, а ветер трепал его волосы. – Думаю, она сама всё поняла.

Боромир кивнул.

– И что сказала? – Леголас нашёл в себе силы усмехнуться, но взгляда от воды он не отвёл. – И ты решил сдаться? – гондорец хмыкнул, бросив камень в воду; звезды возмущенно забегали. – Я был о тебе лучшего мнения. Сули взбалмошная. Ей бы всё за ветром гоняться, пусть у неё и сын есть и пять веков за плечами, но она ещё ребенок. Упрямый глупый ребенок, уж я-то знаю, – он усмехнулся. – С твоим народом и с твоим отцом у её семьи связана большая история. Большая и очень трагичная. Из-за неё наша волчица и невзлюбила тебя поначалу, но потом её ненависть ушла, пусть и не вся. Я это к чему. Ты дай ей время.

– История? – повторил эльф задумчиво, а Боромир хмыкнул, понимая, что сболтнул лишнего. Быть может оборотень так и не рассказала гондорцу о своём сыне, но поведала много других вещей. – О чём же она?

– Не думаю, что эту историю должно мне поведать, – человек поглядел на светловолосого эльфа. – Придёт время и Сули расскажет тебе всё, если посчитает нужным.

Леголас, чуть помедлив, задумчиво кивнул.

***

Они бежали по равнине, отойдя от реки уже достаточно далеко, а вскоре оказались рядом с небольшой рощицей. Солнце успело вновь опуститься за горизонт, а как только оно начало лениво подниматься обратно в холодное утреннее небо, волчица запнулась и кубарем покатилась по траве. Эклесс остановился.

– Ау, – болезненно протянула девушка. Она почти полностью скрылась в высокой тёмно-зелёной траве, обхватив обеими руками лодыжку и кривя лицо. Чёрный волк вернулся, остановился рядом, без слов (как и обычно) спрашивая, что произошло. – Я, кажется, подвернула ногу, – прошептала темноволосая сдавленным тихим голосом. – Как же больно, – Эклесс хмыкнул и обернулся человеком. На нём были лишь неизменные серые потёртые штаны; грудь его осталась открыта для глаз девушки, представляя взору старый шрам на загорелой груди – шириной не меньше чем запястье воспитанницы эльфов – оставленный в наказание самим Морготом. Своей наготы перед старым оборотнем Сули вовсе не стеснялась – между ними уже всякое бывало, чтобы подобное могло вогнать в краску.

Мужчина легко подхватил темноволосую на руки и донес до рощицы, которую они и хотели обогнуть, а там усадил на траву, облокотив спиной о высокое дерево. Волосы изгнанницы торчали в разные стороны: коса растрепалась, а среди тёмных локонов затерялись яркие зелёные травинки. Оборотень задумался. Глаза человека не были так же прекрасны как глаза волка. Они были блекло зелёными – будто выцветшими от времени прожитых веков и тысячелетий, лишь у самого зрачка ещё хранилась та красота и жизнь – маленькая капелька лилового. Кустистые поддернутые сединой брови спускались почти на самые глаза, обрамлённые редкими ресницами. Как же красив он, наверное, был в молодости.

– Спасибо. Ты не мог бы принести воды?

Эклесс кивнул и направился к реке. Та была не близко, но не достаточно далеко, чтобы Сули могла сбежать, а чёрный волк не нагнал бы её. Она осталась одна, и такой шанс упускать нельзя было. Хищница, стоило собрату скрыться из вида, ловко подскочила на ноги и бросилась в рощу на поиски чего-нибудь, что могло бы помочь. Конечно же она ничего не подворачивала – всё только для того чтобы получить хоть немного времени.

– Ау! – воскликнула она, стукнувшись большим пальцем ноги о камень. – Хм, – подняла его, покрутила в руках и взяла кинжал из запястья. Следом она нашла и сухую ветку, а рядом завалившееся сухое дерево, от которого эта ветка и отвалилась. – Вот так повезло, – усмехнулась Сули и принялась высекать искру.

Эклесса она встретила сидя у разожженного костра. Мужчина, лишь завидев огонь, замер как вкопанный. Его медная кожа будто запылала, отражая свет пламени.

– Зачем это? – прорычал старый оборотень. Сули грустно улыбнулась ему, виновато вжимая голову в плечи и продолжая держать раскрытые ладони над костром.

– Замерзла, – пролепетала она.

Эклесс зарычал, широкими шагами приближаясь к девушке, но не прямо, а по кругу, обходя огонь. Солнце уже было в зените.

– Мы не мёрзнем, – мужчина злился.

Сули давно знала о самом большом страхе старого оборотня. Догадалась, когда он рассказывал ей те свои истории о балрогах. То, с каким страхом в голосе бесстрашный волк рассказывал о пламени окружающем их, об огненных бичах, один удар которых способен был заставить землю под лапами затрястись и пойти мелкой паутинкой трещин. Огненный крылья и жар, исходящий от них. Эклесс боялся огня.

Девушка поднялась на ноги, когда мужчина зашёл ей за спину и обернулся. В руках была горящая ветка.

– Брось! – зарычал громадный чёрный волк, возникнув на месте человека. Сули поджала губы.

– Ты прости меня, Эклесс. Я люблю тебя, но сейчас иначе нельзя, – и бросила ветку на сваленное дерево. Сделала она это скорее для того чтобы обратить внимание оборотня на него, ведь бревно уже и без того разгоралось (девушка успела поджечь его с другого краю, аккурат перед возвращением собрата).

Сухая древесина заскрипела и треснула с оглушительным звуком. Старое дерево охватило пламя, а его яркие языки, один за одним тянулись вверх и разбегались в стороны. Несколько сухих веток лежащих рядом выложенным девушкой полукругом тоже охватил огонь и Эклесс попятился назад, скуля, и не в силах отвести взгляд в сторону. Лиловые глаза, отражая огонь, становились пурпурными. Дикими. Объятыми страхом. Отчаянными. Сули не хотела так поступать, но сейчас это было необходимо.

– Так было нужно, – повторяла она, убегая дальше и дальше от рощицы, слыша как позади рычит и воет Эклесс.

***

Прибрежные леса постепенно редели, а на третьи сутки исчезли совсем. Восточный берег взбугрился холмами, которые простирались до самого горизонта – бесформенные, бурые и совершенно безжизненные: ни птицы или зверя, ни деревца или кустика или хоть скалы, чтоб отдохнуть глазу.

– Ты скучаешь по ней не сильнее моего, – фыркнул гондорец.

И нуждаешься куда меньше. Боромир бросил быстрый взгляд в сторону Фродо, а точнее в сторону Кольца бесцельно болтающегося на шее полурослика. Покинув тень Лотлориэна, гондорец снова услышал зов. Ужасный, но от того не менее манящий. Он сулил славу и процветание родной страны и его рода. Мир без войны и смертей его солдат. Мечты, которые претворятся в жизнь. Вот они, только руку протяни. Но Боромир лишь отводил взгляд, скрепя зубами.

Сули – его Сули! – чувствовала почти то же и с ней гондорец находил покой. Намеренно или нет, но оборотень всегда оказывалась рядом, когда мужчина чувствовал власть Кольца особенно сильно. Теперь же подруги не было рядом. Снова ушла, и на этот раз надежды на возвращение не было вовсе. Страж сказал, волчица покинула город с другим оборотнем. Быть может, вернулась в стаю. Боромир вздохнул, проведя рукой по лицу. Человеку её не хватало.

Темноволосая была старше, гораздо старше, но этой разницы в возрасте гондорец никогда не чувствовал. Она его подруга, близкая и родная. Его маленький волчонок. Мужчина вдруг вспомнил тот поцелуй. Такой глупый и неуместный.

Он злился.

На эльфа, ведь тот не смог добиться любви Сули – она бы не ушла, если б полюбила Леголаса. На гнома. На хоббитов. На Арагорна. Злился оборотня. На самого себя, понимая, что поддался власти Кольца и позволил разъедать себя изнутри. Оно ломало его и заставляло каждую ночь просыпаться в холодном поту, а каждый день тянуться ближе и ближе к Нему.

Боромир и сам внимание не сразу обратил на то, как близко держит лодку к лодке Арагорна, а поняв уже не смог перебороть себя. А хотел ли? Когда-то прежде гондорец радовался битве, пиру, красивой деве, но, казалось, это было так давно. Будто и не он то был, а какой-то другой, незнакомый человек.

В раскрытой ладони оказался цветок – маленькая ветреница или анемон, как будет по-эльфийски.

Анариэль – Ани – смогла, пусть на этот краткий миг, вернуть ему ту жизнь. Эльфийская дева напомнила мужчине о былом, а после научила и новому – жизнь, не только битва, в ней есть место и покою. И она подарила Боромиру этот покой. Ворвавшись в его жизнь с мечом наперевес, Ани смогла убедить человека оставить свой бой ненадолго и насладиться быстротечными днями их знакомства.

Человек улыбнулся, вспомнив улыбку возлюбленной.

Боромир считал, что любовь это такое лишнее и почти даже жалкое чувство, которое не стоит внимания воина. Такие как он должны знать, как держать в руке меч да щит. Знать прелесть битвы, а мирная жизнь не для солдата, и уж тем более не для капитана. За ним его страна, армия и весь народ. Здесь нет место любви.

Такой и была жизнь гондорца – главнее сражения ничего нет. Но вот, во время своей главной битвы – битвы со злом – он встретил эту самую любовь, а та, смеясь и играя, ворвалась в сердце и не спросила, хочет Боромир этого или нет. Того же не спросила Анариэль, учинив то шутливое сражение в Золотом лесу в день их первой встречи.

Эльфийка не походила на других – не была холодна и спокойна, как те, которых гондорец видел прежде. В её карих глазах горело пламя подобное свету солнца. Она смеялась от души, как не смеялись даже гондорские девы, сражалась с эльфийским мечом в руках и знала язык цветов (ему Ани успела обучить и человека). Вдвоём они часами сидели в саду сестры эльфийки, и место это казалось Боромиру поистине волшебным. Хотя вряд ли дело здесь было в цветах.

– Эй! – мужчина вздрогнул и развернулся, обнажив меч. Перед ним стояла Сули, не стесняясь своей наготы. Руки и ноги её были измазаны в речном иле, а волосы растрепались, превратившись в неопрятный колтун. В глазах оборотня – серых с жёлтым – бегали алые блики от костра. Она, улыбаясь, играючи стукнула ладонью по плоской поверхности меча, оттолкнув его в сторону. – Может уже хватит так радушно меня встречать каждый раз?

Боромир отбросил оружие и обнял подругу, прижав к себе так крепко, что девушка приглушенно вскрикнула. Зажмурив глаза, мужчина прислушался к себе и разочарованно вздохнул. Ожидаемого спокойствия он не получил. Кольцо всё ещё взывало к нему…

Глава 20. О долгом путешествии

Год 2956 Третьей эпохи

Теперь Сули было уже, ни много, ни мало, 493 года, а сыну её вот-вот исполнится три.

– Давай, Кайи, аккуратно, – донеслось до ушей оборотня. Она как раз проходила мимо Каминной залы, направляясь к своим покоям, где вместе с нянечкой остался маленький сын Сули. Но теперь, донесшийся до неё голос брата подсказывал – Кайи вовсе не в покоях.

Воспитанница Элронда прошла в Каминный зал. Почти в самом центре комнаты уверенно стоял рыжеволосый мальчик, в правой его ручке был небольшой лук, а возле левой ноги лежали семь стрел.

– Илуватар! – воскликнула Сули. – Вы что творите?

Её братья – эльфы-близнецы – почти испуганно и стыдливо вжали головы в плечи, переглядываясь между собой. – Дали Кайи в руки лук и стрелы? – и остановилась напротив сына. Мальчик растерянно смотрел на маму, не понимая, почему она вдруг так разозлилась на его дядей.

– Мы ведь обещали научить его стрелять, – пожал плечами Элладан. – Вот мы и держим обещания.

– Вы бы ему ещё меч дали, – девушка подняла рыжеволосого мальчика на руки. Волосы малыша отливали медью, ровно так же как и у его отца, а длинная отросшая чёлка падала на чистые серые с голубым глаза, – да не тренировочный, а сразу боевой.

– Сули, – возмутился Элрохир, – что же мы по-твоему совсем племянника не бережём? Стрелы ведь без наконечников, он бы не порезался, да и мы рядом.

– Да! Почему это вы рядом, а не его няня?

– Я попросил Иси принести мне поесть, – сознался Кайи, сидя на руках матери. Иси – так он называл свою няню Исилиэль.

– И только она ушла, и ты бросился к ним? – спросила девушка у сына, тот сосредоточенно кивнул, тряхнув рыжей чёлкой и улыбнулся, продемонстрировав зияющие пустоты, на месте выпавших уже молочных зубов. По словам Элронда у Сули они начали выпадать позднее, но эльф и сам точно не знал, как и когда этот процесс происходит у оборотней. У маленького Кайи не хватало теперь двух верхних зубов спереди и трех нижних по бокам, потому он слегка шепелявил, когда говорил.

– Я соскучился по дяде Элладану и дяде Элрохиру, – признался мальчик, а Сули увидела краем глаза как братья-эльфы лучезарно и даже горделиво улыбнулись.

– Но это вовсе не повод чтобы позволять им давать тебе в руки оружие.

– Знаю, мама, – малыш серьезно, будто взрослый, смотрел в глаза девушке. – Но я ведь уже взрослый. Я следил, чтобы всё было в порядке.

Оборотень улыбнулась и поцеловала сына в висок, прижимая к себе.

– Тогда я рада, что здесь был хоть один взрослый, – сказала она и повернулась к братьям. – А вы двое, – но Кайи аккуратно ткнул её крохотным пальчиков в плечо и покачал головой, – с вами я позже поговорю, – девушка покинула залу с сыном на руках.

– Зря ты их поругала, мама, – говорил сын. – Мне вот понравилось стрелять. Это интересно. А ты умеешь?

– Научишь меня, как подрастешь, – кивнула Сули. Она приметила, что тёмно-красные штанишки, надетые на мальчика, стали ему уже совсем малы – уж очень быстро Кайи рос, и ривенделльские портные только и успевали, что шить ему новые наряды.

До покоев оборотней – покоев Сули и Кайи – оставалось всего ничего, как вдруг позади раздалось тихое, но пробирающее до самых костей:

– Сулмендис!

То была Галадриэль. Темноволосая слышала, что владычица Золотого леса должна была прибыть в Ривенделл со дня на день и собиралась переждать это время в своих покоях вместе с сыном. Теперь уже, видимо, встречи избежать не получится.

– Здравствуй, – оборотень поклонилась одной головой, и мальчик повторил за матерью, приобняв ту за шею. Эльфийская владычица направлялась к ним.

– А это, стало быть, тот самый Кайи, о котором мне так много рассказывали? – спросила Галадриэль и протянула руку малышу. Тот улыбнулся протягивая крохотную ручку навстречу, но Сули отступила назад, не позволив им коснуться друг друга.

– Тот самый, – подтвердила она, а сын нахмурился. – Я слышала, что ты явишься, но так и не поняла почему.

– Дело привело меня к владыке Элронду, – эльфийка опустила руку, смотря на воспитанницу своей дочери своими небесно-голубыми глазами.

– Дело значит, – Сули хмыкнула. – Очередное очень важное и мудрое предсказание. Верно? Что-нибудь, что способно спасти кому-то жизнь? Хотя нет. О чём это я? Кому могут быть нужны такие предсказания? Скорее всего ты принесла весть о чём-то глобального масштаба, но без каких-либо подробностей, – девушка пересадила сына на другую руку. – Иначе говоря, пришла сказать нам «берегитесь», а от чего беречься мы узнаем, только когда всё случится.

Эльфийка устало вздохнула.

– Я виню себя в случившемся не меньше чем все остальные, – начала владычица.

– А должна больше!

Такими были последние слова Сули прежде чем она развернулась и пошла прочь от Галадриэли. Лишь маленький Кайи обернулся и помахал крохотной ручкой эльфийке. Та помахала в ответ с усталой улыбкой на губах.

– Это была бабушка? – спросил мальчик, после того как силуэт эльфийки скрылся за поворотом.

– Твоя бабушка уплыла за Море в Валинор, – поправила сына Сули, снова торопливо чмокнув того в висок и поправив растрепавшуюся чёлку. – Тебя надо постричь.

Кайи осторожно подхватил крохотными пальчиками локон тёмных материнских волос.

– Только не так коротко.

Оборотень засмеялась. Да, тут малыш прав – в этот раз она подстриглась так как прежде никогда не стриглась, и волосы едва ли теперь могли прикрыть округлые ушки, но иначе девушка уже не могла. Возиться с ними – длинными и тяжелыми – ей слишком сильно надоело.

Дверь в покои неспешно отворилась, пропуская внутрь Сули и её ребенка внутрь.

– Папа! – закричал малыш, чуть ли не выпрыгивая из рук матери.

– Сын! – подражая мальчику, закричал рыжеволосый оборотень, сидевший до этого на кровати. Теперь он подскочил на ноги и раскинул руки в стороны. Сули улыбнулась Ралису и поставила Кайи на пол. – Как же ты быстро научился бегать, пока меня не было. Оп! – оборотень подхватил сына под руки. – А теперь полетели!

Девушка закрыла дверь в покои, облокотившись на неё спиной. Ралису нельзя находиться здесь, но он раз за разом нарушает это неписанное правило, пробираясь тайком в эльфийский город, чтобы встретиться с их сыном. Если бы Хелтай только знал, где пропадает один из его воинов…

Но Хелтая здесь нет. В этих покоях оборотни могут оставить весь остальной мир за стенами. Здесь – они семья: папа, мама и их маленький сын Кайи.

***

Сули, обернувшись волком, бежала вдоль берега. Иногда она прыгала в воду, поднимая стену брызг, и переплывала Андуин. На другом берегу, волчица, отряхивалась от воды, и бежала дальше, перепрыгивая через торчащие из земли корни или поваленные деревья. Таким вот образом она надеялась сбить со следа упрямого Эклесса, который, к её удивлению, всё ещё не виднелся на горизонте.

Но чаще девушка плыла в лодке, как и все остальные члены Братства. Было решено, что человек и два хоббита весят столько же сколько эльф, гном и оборотень, потому девушку и усадили в одну лодку с Гимли и Леголасом, разделив часть вещей со дна их лодки между остальными. Немного тесно, но никто не жаловался. Править лодкой оборотень не умела и потому обычно сидела, подперев голову рукой, и рассматривала берег реки. Вид, надо сказать, был довольно однообразен, зато, если Эклесс вдруг покажется, она сразу его увидит.

Леголас почти всегда молчал, пусть Сули и ловила на себе его редкие взгляды. Хотя, чего уж там, девушка и сама поглядывала на принца. Мысль о том, что вот он, её соулмейт, пугала до чертиков.

В этот раз к берегу они причалили только затемно – управлять лодкой ночью, когда течение стало уж очень обманчивым, было тяжело даже ловкому эльфу и бывалому гондорцу. Теперь вот, как и в старые добрые времена, когда их поход только начался, Сули и Мерри, остались дежурить вместе.

– Вот куда нас занесло, – протянул хоббит, бросив ещё одну ветку в костер. Девушка, нахмурившись, отвела взгляд от огня. – Кто бы мне сказал, что просьба Фродо подыскать ему домик в Бэкланде, обернутся для меня таким вот путешествием, – он покачал головой.

– Путь наш ещё не закончен, друг мой, – улыбнулась Сули смотря на водную гладь.

Хоббит хмыкнул, нетерпеливо поворошив поленья в костре длинной, подобранной специально для этой цели, палкой. Та чуть обуглилась, а в небо взмыли горящие красные огоньки.

– Помнится мне, – начал Мерри, – ты говорила, что повторись Совет вновь, ты не пошла бы.

Сули улыбнулась воспоминанию и поглядела на спящее рядом Братство. Фродо, способный рассказать целую кучу историй – как своих, так и услышанных от дяди – а рядом с ним верный Сэм, который, пусть и был простоват, но от того не переставал быть прекрасным другом. Хоббит обладал какой-то своей, житейской мудростью, которую оборотню порой было сложно понять. Недалеко сопел Пин, накрывшись почти с головой эльфийским плащом – лишь одни золотистые кучерявые волосы, да и виднелись. Оборотень улыбнулась. Арагорн, неспокойно ворочался. Леголас. Ворчащий Гимли – самый добрый и замечательный гном из всех с которыми темноволосая была знакома. И Боромир. Лучший друг?

– Я рада, что познакомилась со всеми вами, – повернулась Сули к Мерри, – но мнение моё неизменно, – пожала плечами. – А может быть оно и изменилось. Я не могу дать ответа теперь. Случалось и плохое и хорошее.

Хоббит улыбнулся её словам и положил ладонь на гладь клинка из Могильников, лежащего у него на коленях. В свете костра оружие выглядело особенно устрашающе, и девушка с трудом отводила взгляд от алых бликов на потускневшем металле. Она из раза в раз вспоминала Эклесса. Где-то он теперь? Быть может, оборотень не догнал изгнанницу, только потому, что не смог спастись от огня? Может он пострадал или вовсе… Сули тряхнула головой. Дурные и недобрые мысли.

– Знаешь, как поговаривал мой старик? – взлохматив кучерявые волосы. – Он говорил: коль сомневаешься верно поступаешь или нет, представь себе, как в старости будешь покуривать трубку сидя в своём кресле после плотного завтрака и скажи, с печалью или радостью ты вспомнишь это своё дело, – и смолк, договорив.

– Мудрость его сродни эльфийской, – Сули улыбнулась. – Подобные слова мне отец говорил, Элронд то есть. Там, конечно, не было ни трубки, ни завтрака, но суть была в этом, – девушка прикрыла глаза. – С радостью или с печалью ты будешь вспоминать поход, друг мой?

Мерри подумал немного.

– Думается мне, это будет ни печаль и не радость, а то-то среднее, – хмыкнул, вновь ткнув палкой в полено. – Значит, мы всё делаем правильно, но где-то ошибаемся.

Раздался плеск; Сули резко повернула голову к воде и увидела, как над самой рекой будто проплывали две светящиеся точки – поутру хоббит и оборотень рассказали об увиденном остальным.

– Голлум, – произнес Арагорн, – и идёт он за нами от самой Мории.

Волчьи инстинкты и прежде подсказывали Сули, что рядом с ними кто-то есть, потому девушка неспокойно озиралась, вглядываясь в даль и боясь увидеть фигуру бегущего чёрного волка. За своим страхом, она и не подумала, что чувствует рядом кого-то намного меньше.

– Подстрелить бы его, пока он чего не сделал, – предложил Боромир.

Сули фыркнула.

– Не нам решать о его смерти или жизни, – сказала она, памятуя о словах, сказанных ей Гэндальфом в Мории. На том и решили: не убивать Голлума, а лишь изловить по возможности, тот же, будто прознав об их плане, больше не появлялся рядом, и Сули не чувствовала его.

Все забрались в лодки. Первыми от берега отошли Арагорн, Фродо и Сэм. Хоббиты уселись в лодку, а человек вытолкнул её в воду и только потом забрался сам, подхватив в руки весло. Следом двинулись Боромир с Мерри и Пином. Человек нетерпеливо грёб, будто боясь отстать от Арагорна. Последними на берегу остались эльф, гном и оборотень. Сули сомневалась: плыть ей самой или все же с Братством – и выбрала второе.

– Тебя что-то тревожит? – спросил рыжебородый. Он подметил это в тот же день, когда девушка вернулась, но спросить решил только сегодня. – Вид у тебя уж больно потерянный.

Гимли сидел посередине, между принцем, что правил лодкой, и оборотнем, сидевшей возле носа. Она чуть обернулась и ответила:

– Я обидела своего друга.

Вернувшись к Братству, поутру девушка первым делом пересказала Хранителям о том, что случилось. Как Эклесс пришёл за ней в Лориэн, а потом они бежали на юг, и как заманила оборотня в ловушку из его единственного страха. А вот о том, что стая объединилась с Саруманом, девушка предпочла промолчать.

– Это ты про того оборотня, что утащил тебя против воли? – хмыкнул Гимли.

– Эклесс хороший. Да, иногда он бывает груб, тут уж не спорю, но только тогда, когда это нужно. Обычно он добрый и заботливый старый оборотень, который часто меня оберегал. Один из немногих в стае, кто действительно меня любит. А я вот так с ним… Вдруг он пострадал?

– Думаешь, он мог не выбраться? – заговорил Леголас. – Ты ведь сказала, что тот костер был небольшим.

– Небольшим, – повторила девушка, – но, – она пожала плечами, – у страха глаза велики. Эклесс так перепугался. Я хочу вернуться туда и посмотреть.

– А вдруг он там? – Гимли. – Во второй раз ты так просто не сбежишь.

– И то верно, – согласилась Сули. – Но если бы Эклесс хотел, то давно догнал бы нас. Не так уж быстро мы и плывём.

Девушка вздохнула, прикрыв рукой лицо. Она больше не разговаривала, молча разглядывая то воду, то пустой берег, то синее небо – других вариантов и не было. Руки она сложила на коленях. Сегодня волосы не лезли ей в глаза, при каждом, даже самом легком дуновении ветерка, как это было, скажем, вчера. С этим, утром, помог ей Сэм.

– На вот, – хоббит протянул Сули раскрытую ладонь, на которой лежала длинная и тонкая серебристая лента. Он взял её у эльфов, так, на всякий случай. – Перевяжешь волосы, они и мешать не будут.

Для верности оборотень даже попросила Сэма собрать их в короткую косу и туго скрепить лентой. Хоббит так и сделал, и коса у него вышло на редкость удачная.

Девушка провела по ней рукой и устремила взгляд на берег. Ей вдруг почудился топот. Такой отчетливый и ясный. Если Эклесс всё же нагонит их, то единственным выходом будет бежать, ведь переубедить его невозможно. Оборотень, старый как сама смерть, был невообразимо упрям и верен своему вождю.

В юности, привыкшая к порядкам наследования сложившимся у всего остального мира, Сули думала, что является для стаи кем-то вроде Арвен для эльфов Ривенделла. Тогда она грозилась Эклессу изгнать его за былые обиды. Девушка долго не могла понять что среди оборотней, даже несмотря на родственную связь с вождём, она никем не является. Сули всё хвалилась и высоко задирала нос, за что собратья шутливо прозвали её принцессой, а девушка не понимала иронии в их словах.

В стае понимают силу, а она сильной не была.

***

Их ждёт последний привал. Леголас направил лодку к берегу, и оборотень легко спрыгнула на землю, потянулась – сегодня она весь день провела в обличии человека, отчего мышцы устали и ныли.

Если всё будет удачно, то завтра они доплывут до водопада, а потом… Сули не знала, что будет потом. Арагорн ещё не решил, куда им держать путь дальше: на восток или запад. Лишь Боромир точно знал, что его ждёт и всё упрямо повторял – в Гондор. За последние дни девушка уж наслушалась их с Арагорном споров, сама же ещё не до конца решив, чего хочет. Гондорец звал с собой, но пойдёт ли Сули за ним, если Братство двинется в иную сторону? В этих мыслях и рассуждениях прошел её ужин, но спать оборотень не легла. Хотелось решить всё сегодня.

На плечо легла ладонь. Боромир. Сероглазая вздрогнула и посмотрела на человека, который сел рядом с ней.

– Не можешь уснуть?

– Как видишь – протянул человек и улыбнулся немного не уверенно.

Гимли вдруг забурчал что-то позади и перевернулся на другой бок.

– Какие гномы, оказывается, чуткие создания, – усмехнулась девушка. – Я-то думала их сложно разбудить.

Боромир положил руку поверх её ладони, лежащей на колене, и чуть сжал, чем вызвал бурю мурашек по телу. Уже давно Сули не испытывала подобных чувств от одного лишь касания. Это было сравнимо разве что… девушка фыркнула. Разве, что с тем, как Леголас коснулся метки.

– Анариэль, – начала темноволосая и посмотрела на гондорца. Тот тепло улыбнулся, заслышав имя возлюбленной и, не отрываясь, смотрел на реку, – она хорошая. Мы были с ней почти что сестрами в детстве. Я хорошо её знаю и потому уверенна, вы будете счастливы вместе. Пусть Ани и эльфийка, но с ней ты точно не соскучишься, – и улыбнулась, положила голову ему на плечо, прикрыла глаза.

Он коснулся губами её лба и прошептал тихое: – Спасибо.

Так спокойно стало вдруг. Плеск воды, шорох листьев и они, вдвоём у самого берега реки. Первая звезда зажглась где-то на небосклоне, но ни Сули, ни Боромир не увидели её. Мужчина взял ладонь девушки и обхватил своей; оборотень затаила дыхание.

– А я ведь тебя на руках носила, – она усмехнулась, почувствовав как гондорец обратил на неё свой удивленный взгляд. Боромир не понял, шутит подруга или он сам чего-то не помнит. – Я вспомнила об это ещё в Мории, – очнувшись после удара о стену, девушка потеряла память, а вернув её, вспомнила даже то, что давно забыла. – Это случилось в мой последний визит в Гондор. Тебе тогда года три было, не больше. Не знаю уж от кого ты убегал, но спрятаться ты решил за мной, а потом назвал мне своё имя и велел отвести домой, – Сули подняла голову только ради того, чтобы увидеть выражение лица мужчины, которое менялось чуть ли не с каждым её словом. – Не хотела рассказывать тебе прежде. Да и повода не было. Сейчас его тоже нет, но почему-то захотелось рассказать.

Боромир молчал, а Сули смотрела на него, ожидая ответа. Тишина, кажется, затянулась.

– Кто бы знал… – протянул спустя достаточно времени гондорец. Оборотень не громко засмеялась, не сумев сдержаться, и прекратила лишь, когда и сам мужчина улыбнулся, не сводя с неё глаз. Сули смутилась и отвернулась к воде.

***

Им остался день пути до Рэроса.

По крайней мере, так сказал Арагорн.

– Эх, – опечалился Пин и грустно глянул в сторону берега, – выходит последний раз придется нам плыть по реке на лодках, а дальше снова, – покачал головой, – тащить всё на себе да и пешком идти. Эх.

– Быть может и не последний раз плывём, – отозвался Мерри, взяв ещё один кусок запеченной на костре рыбы. – Если решим пойти прямиком в Мордор, то ещё разок придется переплыть нам реку, а дальше уж точно пешком да с поклажею.