Текст книги "Острие лезвия, ветер и любовь (СИ)"

Автор книги: Варвара Галицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

– Кхм, – прозвучало позади. В дверном проёме по прежнему стояла ринд, о которой и Ралис, и сама Сули уже успели забыть.

Женщина смотрела в пол, иногда поглядывая на нежданных гостей.

– Вы надолго?

– О, милая Стиина! – воскликнул мужчина широко и добродушно распахнув руки. – Была бы моя воля, я бы остался здесь навсегда.

– Упаси меня Илуватар, – было ему ответом, однако слова будто и ничуть не обидели оборотня. Он продолжал улыбаться.

– Мы сегодня же покинем вас, – ответила Сули. – Сейчас.

– Как же так? Я думал мы здесь хотя бы заночуем.

– Мне нужно к королю Теодену или ты успел забыть зачем мы прибыли в город?

– Я-то помню, но надеялся…

– К королю вы не попадёте ни сегодня, ни завтра, – нервно облизав сухие губы, перебила Ралиса ринд. – Он никого не принимает. Говорят, болен, а может что другое случилось. Не знаю в общем, могу сказать только то, что даже если вы и пройдёте в Золотой чертог, вас будет ждать внутри одно разочарование. Никто слушать вас не станет, чтобы вы не сказали. А чего доброго Гнилоуст прикажет бросить в темницу. Вот такой и будет у вас счастливый конец – будете жить долго и умрёте в один день в сырой яме.

– Что же делать? – ребенок на руках Сули уснул, но девушка не стала укладывать племянницу в колыбель, вместо этого прижимая ту к груди. Когда-то такой же рыжий пушок был и на голове Кайи, сейчас же волосы сына были похожи на волосы Ралиса – такие же жёсткие и торчат в стороны, сколько не приглаживай. – Моим друзьям нужна помощь, а конники Рохана были для меня единственной надеждой.

Ринд ещё раз, не так громко как в первый, хмыкнула.

– Тогда помочь тебе только Эомер может. Но он уехал по утру со своими ребятами.

– А когда вернётся? – нетерпеливо спросила Сули.

– Этого мне уж не докладывали. Возможно завтра, а может и позднее. Так что, к беде моей, придётся вам обоим тут задержаться.

– Или мы можем броситься в погоню, – воскликнула темноволосая, но не громко, чтобы не разбудить уснувшую на груди Тейни, – нагоним конников в степи да и убедим помочь.

– Прекрасная идея, моя принцесса. Чудесная! А перед тем как мы успеем обернуться людьми, в нас всадят пару дюжин стрел, а может и копий. Кто станет подпускать к себе двух громадных волков? Уж точно не роханцы.

– И что ты предлагаешь?

– Останемся здесь, подождём до завтра, а коли Эомер не вернётся, попытаем счастья с хворым королём. В любом случае, сбежать от стражи Золотого чертога и броситься вдогонку за орками вдвоём мы всегда сможем.

– Эта идея ещё хуже. Ты с ними не сражался. Вдвоём мы не справимся.

Он не справился, куда нам даже пробовать…

– Тогда мы останемся здесь, – Ралис легко согласился со словами подруги, а ринд лишь тяжело вздохнула. – Накрывай на стол, хозяйка!

***

Рассказ Сули о путешествии Братства Кольца затянулся до поздней ночи.

Гуляя по улочкам города, после сытного ужина девушка рассказала другу обо всём, что происходило в её жизни с того самого дня как она приехала в Ривенделл поздней осенью. И о звере, что пытался прорваться на волю, и о тьме Мории, и встрече с водным стражем. Рассказала и о нежеланном разговоре с Галадриэлью, и о том как Эклесс бесцеремонно ворвался в Лориэн.

Умолчала лишь об одном эльфе с меткой её соулмейта. Говорить о Леголасе сыне Трандуила, по понятным причинам, пока не стоило.

– Никогда не думала осесть? Скажем здесь, – предложил Ралис, указывая раскрытой ладонью на город вокруг. – Поселились бы в одном из этих домиков. Ты, да я, да Кайи – милая роханская семья.

Сули шла чуть позади и потому Ралис не увидел, как она не сильно хлопнула себя по лицу раскрытой ладонью. С рыжим иногда такое происходила – приступы сентиментальности, и девушка знала об этом не понаслышке. Возраст, видимо, берёт свое. Это нужно просто переждать. Скоро он сам замолчит.

– Разводили бы лошадей, – продолжал рассуждать оборотень, – вспахивали поля. Кланялись бы королю при встрече. Тихая и спокойная жизнь.

Он резко свернул на уходящую вбок извилистую тропинку. Сули последовала за ним, отставая на шаг или два.

– Возможно завели бы домашнюю птицу или скот. Не всё же охотой жить, – у Ралиса был свой «мечтательный тон» как его называла Сули: голос мужчины то и дело срывался на слишком высокий тон, а иногда опускался до почти неразличимого шепота, с едва заметной дрожью. О, мечтатель… Всегда им был. Именно это Сули всегда и нравилось в этом мужчине: даже в самый тёмный час Ралис не терял своей привычки мечтать.

Мечты его всегда были чисты и полны света и радости. Но каждый раз они были несбыточны.

– Тебе бы первому надоело это, – прервала его рассуждения Сули. – И поля, и птицы. Убежал бы, сверкая пятками. Лапами.

– С чего бы? Меня бы с поля было не выгнать, – фыркнул мужчина уперев руки в боки. Он оценивающим взглядом прошёлся по окружающим их домикам, будто выбирал тот самый. – А если бы и надоело. Что ж и это не беда. Освоил бы тогда какое-нибудь ремесло.

Сули прыснула со смеху и взяла Ралиса под локоть.

– Идём уже, ремесленник.

Глава 23. О Золотом чертоге и том, что произошло под его крышей

Настойчивый плач младенца заставил Сули открыть глаза.

Дом ринд оказался не таким уж и маленьким, как показалось девушке на первый взгляд: две небольшие спальные комнаты расположенные по обе стороны от третьей – чуть побольше – в которой Сули и Ралис оказались, войдя внутрь. Девушке досталась та, что располагалась справа от двери, а мужчина остался ночевать в левой; ринд и Тейни, как и всегда, спали в большой комнате. Уже укладываясь спать темноволосая поняла, что ей досталась комната Хелтая – вождь, бывало, навещал ринд, но случалось такое крайне редко – это было небольшое помещение с кроватью и столом в углу и стулом без спинки рядом – больше ничего тут и не было.

Оборотни отошли ко сну довольно поздно – уж слишком долго старые друзья бродили по городу – тем не менее Сули была настроена проснуться с первыми петухами и направится к королю. Ждать она не собиралась, ведь где-то там, напуганные, были ее друзья-хоббиты Мерри и Пин, за которых Боромир отдал свою жизнь.

Девушка второпях, оставшись в одной длинной светлой рубахе, выбежала из комнаты. Тейни сидела в колыбели и плакала, зажмурив глаза. Лицо девочки покраснело, а кулачки были крепко сжаты; воспитанница эльфов подбежала к племяннице.

– Тихо, тихо, – повторяла она, укачивая ребенка. – Что? Зубки режутся, да?

То же было и с Кайи, когда у него начал резаться первый зуб. Слишком рано для человеческого ребенка. Сули стала напевать песню на эльфийском – отец пел её Кайи бессонными ночами, давая воспитаннице время поспать. Помнится мальчик тут же успокаивался и всякий раз (очень быстро) засыпал на руках у владыки Раздола. Была тому причиной какая-то эльфийская магия или же все дело было в опыте взрослого родителя, но та же самая песня в исполнении Сули ничуть не успокоила девочку. Тейни все так же плакала навзрыд и так сильно сжимала кулачки, что те начинали трястись.

– Пожалуйста, не плачь. Что у тебя болит, милая? – спрашивала девушка, беспокойно вышагивая с ребенком на руках по комнате. – Зубки режутся? Так это не беда. У моего сына они так же резались, но мой папа пел ему эту песенку и Кайи успокаивался. Чего же ты плачешь? – взгляд Сули упал на кувшин парного молока стоящий на столе возле печи; вчера они с Ралисом заприметили двух коз в загоне за домом ринд. – Может быть, ты кушать хочешь?

Замешкавшись, Сули налила молоко в кружку и протянула девочке, памятуя то, как кормила сына, когда он был в том же возрасте. Кайи очень быстро отлучился от груди – грудное молоко он пил от силы месяц – сын больше любил каши: молочные или на воде – все равно. Кайи был готов есть каши с утра и до самой ночи, до тех самых пор пока у него не выросли зубки, и он не полюбил мясо. Но даже когда малыш был ещё слишком мал, и у него даже зубов не было, он с легкостью пил из кружки.

Тейни обхватила кружку двумя крохотными ладошками и впилась беззубым ртом в бортик. Тонкая струйка молока потекла по подбородку ребенка и капала на её наряд.

Две широкие, покрытые старыми шрамами, загорелые ладони легли на талию темноволосой.

– Доброе утро, принцесса, – на правое плечо легла рыжая голова. Девушка невольно вздрогнула от болезненного прикосновения к метке. – Ох, прости, – нахмурился оборотень, перекладывая голову на левое плечо, – забыл совсем.

– Ралис, а то, что ты говорил о метках, мол, коснуться их и не принести боли могут только истинные. Быть может, есть исключение? Ну, знаешь, какое-нибудь глупое совпадение.

Ралис усмехнулся, фыркнул и вдруг нахмурился, просияв лицом.

– Пресвятой Зигур, да ты встретила своей соулмейта! – воскликнул он.

– Да тише ты, – шикнула Сули, Тейни на её руках неторопливо пила молоко, прикрыв голубые глазки.

– Я так за тебя рад, – продолжал восклицать оборотень, обнимая девушку. – И кто же он? Неужели ты наведалась в Рангар и встретила там своего истинного? – шутливо спрашивал он. – Если так, то я очень обижусь, что ты ходила без меня в королевство оборотней.

– Ох, забудь, – махнула свободной рукой темноволосая. – Никого я не встретила. Просто пытаюсь понять всё это.

Ралис хмыкнул, над самым её ухом, потом хмыкнул ещё раз и поудобней положил голову на плече подруги.

– Как же это прекрасно, видеть тебя с ребенком на руках. Знаешь, а ведь Кайи уже совсем большой, а мы молоды. Кто нам мешает завести ещё одного? Только на этот раз девочку, чтоб у неё были такие же, как у меня, рыжие волосы, – и вновь этот мечтательный тон. – Будет маленькая Бодиль. Хм. А я ведь прежде никогда и не задумывался, что Бодиль была одновременно и моей лучшей подругой и моей бабушкой.

– Бодиль была твоей ДВОЮРОДНОЙ бабушкой, – указала Сули.

– У нас была бы своя стая, – Ралис начал раскачиваться из стороны в сторону, будто танцуя и вовлекая в этот медленный и ленивый танец темноволосую. – Или отправились бы в Рангар. Жили бы там спокойно и тихо, вместо того чтобы здесь в Средиземье бегать из стороны в сторону, надеясь что удастся поймать дичь покрупнее и прокормить всю стаю. В Рангаре все цивилизованней. Там нет кочевников. Тебе там понравится.

– Думается мне, побывать там было бы неплохо, – Ралис улыбнулся словам подруги, уткнувшись носом в её отмытые волосы. – Да и с Далией познакомится тоже, – рыжий тяжело вздохнул и отстранился. – Хелтай многое рассказывал о своей сестре. Посмотрим, быть может хоть кому-то из моей семьи я придусь по вкусу.

– Ага. Неплохо, – безучастно бросил мужчина, отойдя к печи. Он забросил внутрь пару поленьев, хотя огонь того не требовал, вернулся к Сули и налил себе молока в другую кружку, залпом её осушив.

– Ралис? Я сказала что-то не то?

– Все хорошо, Сули, – мужчина улыбнулся пустой улыбкой и взял девочку на руки. Воспитанница эльфов не сопротивлялась этому. – Всё таки Тейни очень похожа на Далию в этом же возрасте.

– Ты был самым старшим из вашей компании? – Тейни отстранилась от кружки и рыжий поставил ту на стол.

– Да, – Ралис медленно кивнул, смотря в голубые глаза ребенка. – Потом родилась Бодиль, мне тогда лет пять было, но, как видишь, я всё помню прекрасно. На другой год родились Ульв и Далия, а уже потом, когда мы уже стали взрослыми и впервые обернулись волками, родился и Хелтай, – рыжий усмехнулся воспоминанию. – Он постоянно бегал за сестрой, а раз Далия была с нами, то и Хелтай постоянно увязывался. Знала бы ты, каким твой отец был прилипалой в детстве. Это теперь он суровый вождь, а тогда плакал и просил, чтобы Далия взяла его с собой.

Сули скрыла смех под кашлем – даже в отсутствии Хелтая она побаивалась над ним смеяться.

– Теперь, стало быть, мы с этим банным листом одни из нашей компании да и остались на этом свете.

– И Далия.

Ралис хмыкнул, вторя:

– И Далия

В свете пламени, горящего в печи, исполосованная старыми, загрубевшими шрамами кожа Ралиса казалась почти медной. Девушка обнаружила, что мужчина по пояс раздет – на нём были только светлые штаны из некрашеной шерсти. Яркие рыжие волосы, совсем не прикрывавшие оборванное ухо, были привычно растрёпаны, а борода теперь казалась почти чёрной, так же как и глаза, бывшее прежде голубыми, теперь, отражая пламя, приобретали совсем иной цвет. На шее, с левой стороны, будто светился изнутри чёрный полумесяц – его соулметка.

В дом вошла ринд, впуская следом за собой потоки ярких солнечных лучей.

– Ралис! Стало быть уже день в разгаре? – спросила Сули, забыв даже поздороваться со Стииной, принесшей воду в большом деревянном ведре.

– Стало быть. Солнце ведь неспроста так ярко… – и голос его стал совсем тих, – светит.

– Я просила разбудить меня с первыми петухами? – воскликнула девушка. – Если бы Тейни не заплакала, то я бы и сейчас спала?

– Тебе нужно было отоспаться!

– Тейни плакала? – ринд вмиг подскочила к спорящим оборотням и выхватила ребенка из рук рыжего. – Кушать хотела или что случилось?

– Я её покормила, – на секунду отвлеклась девушка и вновь повернулась лицом к другу, сменив тон на более громкий. – С чего бы тебе решать, что мне нужно? Я должна спасти моих друзей! Неужели ты, правда, не понимаешь! Они в смертельной опасности. Урук-хаи – толпа грозных, страшных и чертовски сильных тварей – тащат их к Саруману. У меня нет времени на «отоспаться». Я сейчас же иду к королю.

– Оденься хотя бы, – не смог промолчать мужчина, а Сули в ответ зло дернула подбородком и утробно – совсем по-волчьи – зарычала.

– Король вас сейчас не примет, – заговорила Стиина, прервав начавшуюся было перепалку. Она уже положила Тейни в колыбель и дотащила ведро воды до печи. – К нему пришла презабавная компания. Весь город на ушах после их появления.

– Что ещё за компания?

Сули обошла Ралиса чтобы оказаться лицом к лицу с ринд. Молодая женщина бросила виноватый взгляд на темноволосую и отвернулась.

– Сама я их не видела, но у колодца слышала истории. Поговаривают, с час назад заявились в город. Эльф, гном, человек да старец с ними. Говорили, мол, у эльфа при себе был лук дарованный эльфийской ведьмой, а у человека меч, будто бы тот самый из древних легенд. И прибыли они, что странно, верхом на роханских конях, да ещё и старец на самом Серогриве, неподвластном ни чьей руке.

Ралис в миг нахмурился и взглянул на Сули.

– Не с такой ли глупой компанией ты странствовала?

***

У ворот Золотого чертога, расправив плечи и глубоко вдыхая мягкий роханский воздух, стоял конунг. Просветлевшим взглядом он смотрел на свой народ, собравшийся на площади перед ним. Король Теоден стоял высоко и видел весь город будто на ладони: конюшни и лошадей, что нетерпеливо переступали с ноги на ногу, идущих по улицам людей, бегущего изгнанника Гриму. Подле стояли пришлые странники: человек, эльф, гном и волшебник в белом одеянии – были кругом и его верные солдаты.

Леголас стоял чуть позади, печальным взглядом светлых глаз всматриваясь в горизонт. Эльфийское сердце не покидала надежда увидеть знакомый силуэт белой волчицы. Принц ждал, что вот-вот до его слуха донесется вой. Жаль, что всё напрасно и горизонт оставался чист, а вокруг царил лишь шум людского города.

Вдруг, из толпы зевак, с переброшенной через плечо девушкой, вышел рыжеволосый мужчина. В плечах он был широк как воин да и ростом не уступал никому, кого Леголас знал на своём веку. Рыжий без усилий растолкал сбившуюся толпу и прошёл к королю со своей ношей. Несколько стражников предупредительно похватали мечи, не зная чего ожидать от пришельца. Гамлинг воскликнул:

– Стой! Кто таков?

Мужчина промолчал, не остановился, лишь на губах возникла задорная улыбка, а ноша на его плече возмущенно пробурчала что-то.

– Ничего не теряли? – спросил незнакомец, поставив перед Теоденом темноволосую девушку. Та громко вздохнула и хотела было поклониться королю, но вдруг (она и сама не поняла как) оказалась в объятьях Арагорна. Гимли, стоявший рядом, не громко и не то чтобы возмущенно заворчал – скорее так для порядка.

– Гэндальф сказал – ты вернешься, – произнес дунэдайн и отстранился с теплой улыбкой на губах. Поймав в ответ радостный взгляд подруги, он обернулся к королю Рохана. – Владыка, это Сулмендис, воспитанница эльфов Ривенделла. Она наш друг.

– Друг моих друзей и мой друг, – кивнул Теоден. Сули подметила про себя что не так уж он и стар как говорят и болезни в его крепком стане и светлом лице она не увидела. – Приветствую тебя, Сулмендис из Ривенделла.

Девушка поклонилась королю одной головой, приложив ладонь к груди.

– Моего спутника зовут Ралисом, – представила она друга собравшимся, – и из-за него теперь мне приходится просить прощение за наше неподобающее появление.

– Я лишь хотел быстрее пройти через толпу. Не моя вина, что ты вечно отставала и терялась среди людей, – сказал Ралис, сложил руки на груди, а перед этим лениво махнул ладонью. Теоден не сдержал смешок после этих слов.

– Что ж я принимаю твои извинения, – сказал король. – Будьте же гостями в моём доме.

– Благодарю, – Ралис поклонился ровно так же как и Сули до этого. Король ещё раз окинул взглядом новых знакомцев и, развернувшись, отправился в чертог; стражники за ним.

Сули радостно рассмеялась и обняла по очереди друзей: Гимли первым и изо всех сил, да так, что гном от удивления приглушенно крякнул, но не растерялся, и в следующий миг сама оборотень оказалась в стальной хватке; Леголаса едва коснулась и тут же отстранилась отвернувшись. Огляделась.

– Гэндальф? – прошептала она, встретившись взглядом с волшебником в белых одеждах. Истари тепло, пусть и едва заметно, улыбнулся. – Гэндальф! Как же…? Ты жив!

Не в силах сдержать эмоций девушка обняла друга, которого считала мертвым, а волшебник вдруг легко засмеялся, положив ладонь на её левое плечо.

***

Гном и два оборотня сидели вместе за столом в Золотом чертоге.

Ралис и Сули расположились по одну сторону стола, Гимли по другую. Гном был в привычном боевом обмундировании, даже секира была рядом – стояла опёртая о стол. Оборотни выглядели не так воинственно: Ралис в своей привычной зачарованной одежде – куртке и штанах из светлой шерсти; Сули в простом тёмном платье, взятом у ринд.

Гимли не уставая возмущался тому, что воспитанница эльфов оставила их – его, Арагорна и Леголаса – и отправилась спасать хоббитов в одиночку.

– Разве так поступают друзья? У! – и прибавил ещё пару строк на кхуздуле. Трубка в его руках пускала тоненькую ниточку дыма к потолку, но гному, казалось, не было дела до тлеющего табака.

Ралис, прежде хранивший молчание, что-то ответил рыжебородому на гномьем, и Гимли несказанно обрадовался, заслышав родную речь. Теперь пришла пора Сули молчать, когда оборотень и гном завели оживленную беседу на незнакомом ей языке.

– Прости за мой выговор, друг гном, я так давно не говорил на кхуздуле, – сказал вдруг рыжий на всеобщем.

– Как ты давно не говорил на кхуздуле? – удивилась Сули. – Ты столько лет живешь рядом с гномами.

– Гномы с Синих гор не очень то спешили говорить с чужаком, если и говорили, то придерживались общего языка.

– Стало быть Синие горы, хм, – проговорил Гимли на всеобщем прежде чем снова вернуться к своему родному языку.

Сули возмущенно цыкнула и стукнула Ралиса по руке.

– Ау! – наигранно скривился мужчина, поглаживая место куда пришёлся удар. – Ладно уж, друг мой, будет говорить на всеобщем, а на кхуздуле лишь когда этой нервной принцессы не будет рядом.

Гимли раскатисто засмеялся.

– И давно ты такой? – гном беззастенчиво обвел рукой рыжего; Сули не стала скрывать от друзей-хранителей, что Ралис, как и она сама, оборотень, но попросила их не говорить об этом роханцам.

– Всю жизнь, – легко развел руками Ралис, вольготно расположившись за столом напротив гнома. Одну руку он закинул на спинку кресла, а ногу уж собирался положить на стол, как Сули вовремя его столкнула. – А если быть более точным, то почти пять тысяч лет, – девушка фыркнула и закатила глаза. – Что такое, принцесса? – он переложил руку на спинку кресла темноволосой и наклонился к самому лицу, зная, как её это бесит. Девушка толкнула друга в грудь, и Ралис рассмеялся, громко и раскатисто, как весенний гром, огласив своим смехом весь чертог. – Я несравненный волк-одиночка!

– А эта штука на твоей шее? – гном указал на полумесяц мундштуком трубки, а Ралис задумчиво поскрёб тот пальцами.

– Моя соулметка, – сказал он с грустной улыбкой и отпил эль из кружки, стоящей на столе перед ним.

– Слышал, слышал, – кивнул Гимли, припоминая рассказы подруги. – И кто же эта счастливица? Знаешь? Что не наша Сули, это я уж понял, у неё другой рисунок и он на плече, а не на шее.

Ралис усмехнулся и вновь поглядел на девушку рядом.

– К сожалению, на этой светлой шейке нет ни единого пятна. Разве что кроме этой вот родинки, – рыжий оборотень ткнул пальцем в названную, а Сули зарычала. – Ладно, не начинай становиться зверем прямо здесь. Подожди до вечера.

– Значит, не встретил ещё свою суженую.

– Встретил, – кивнул рыжий. – Умерла она.

– Соболезную, – кивнул гном, а Ралис вдруг усмехнулся.

– Гимли. Хм. Подходящее имя для какого-нибудь эльфа.

Рыжебородый буквально задохнулся от возмущения.

– Да как…!

В чертог вошли Арагорн и Леголас. Оборотень поднялась, чтобы поприветствовать их, Ралис следом, оставляя восклицающего гнома сидеть за столом.

– Сули, – улыбнулся девушке Арагорн. Леголас кивнул.

– Ралис, – темноволосая обернулась к другу, ставшему рядом с ней, – твое имя я уже назвала во всеуслышание, а теперь осталось представить тебе всех кто это имя услышал. Это мой старый друг Арагорн сын Араторна, странник из дунэдайнов, – представила девушка мужчину. Её рыжий спутник широко (привычно) улыбнулся.

– Не раз слышал о тебе, странник с Севера. Как-то раз мы с тобой даже встречались, – Арагорн потемнел лицом, услышав эти слова, но промолчал.

– О чем это ты? – задала Сули вопрос, поглядывая то на человека, то на оборотня. Оба молчали.

– Лендин однажды, уже когда озверела и была изгнана, забрела на земли стаи и напала на странника, ищущего что-то у Амон Сул. Благо я был рядом, помог.

– И я благодарен тебе за это, – ответил Арагорн. – Без твоей помощь я, быть может, погиб бы там.

Ралис кивнул.

– Я и не знала об этом, – протянула Сули, хмыкнула и быстро глянула на Леголаса.

Поймав взгляд голубых эльфийских глаз, она спешно отвернулась и сглотнула. Что же Ралис сделает, когда узнает, чей он сын? Сули не знала что случится, быть может, потому и отсрочивала до последнего момент знакомства старого друга с царевичем из Лихолесья.

– А это кто у нас? – широко улыбаясь, спросил рыжий оборотень, смотря ни на кого иного как на эльфа перед ним. – Небось, кто-то из лориэнцев. За столько лет я не видел таких светловолосых в Ривенделле.

– Это Леголас, – боязливо девушка произнесла имя принца всем сердцем надеясь, что Ралису оно не знакомо, – из… – Сули замешкалась, – сын… Имя его на эльфийском языке звучит как Лайквалассэ, то есть зеленый лист. Не правда ли милое имя? Ралис?

Улыбка Ралиса исчезла с его лица, как будто и не было никогда, а воспитанница эльфов вздрогнула, почувствовав враждебность и злость, волнами исходящие от собрата. Мужчина сжал кулаки, а темноволосая принялась без умолку говорить – в основном бессвязные глупости, приходившие ей на ум в тот момент:

– Ралис, а вот ты помнишь тот случай в Гондоре, когда, – она обошла оборотня и встала аккурат между ним и Леголасом, миролюбиво положив ладонь на плечо собрата и чуть заметно подтолкнув того к выходу из чертога. – Когда мы с тобой чуть не увели чужого коня. Зачем нам, спрашивается, тогда вообще нужен был конь никак в толк не возьму. Почему нельзя было по старинке обернуться волками и бежать куда глаза глядят? Помнишь? – Сули говорила и говорила, но рыжий оборотень не слушал; Ралису уже не было дела до её слов.

Девушка вцепилась побелевшими от страха пальцами в предплечье друга, шагнувшего навстречу эльфийскому царевичу. Леголасу хватило ума отступить назад.

– Леголас, стало быть, – прозвучал тихий и устрашающий голос. – Не тот ли Леголас отец которого счастливо и беззаботно правит Тихим лесом? Лихолесьем по-вашему.

Суля дышала тяжело и через раз – нервно – и уже в открытую повисла на руке друга, силясь удержать того на месте. Арагорн, почувствовав неладное, предупредительно положил ладонь на эфес меча.

– Ралис, – сладкозвучно позвала девушка, ощущая под ладонью напряженные мышцы. – Может, пойдём? Пройдёмся?

– Мой отец Трандуил король Лихолесья, – сознался царевич и темноволосая чуть не хныча стала звать Ралиса, вновь начала свои бессвязные и бесконечные истории.

– Сын Трандуила, – Ралис и рад бы, но он не услышал и единого слова сорвавшегося с уст Сули. Темноволосая прикусила губу, цепляясь побледневшими пальцами за плечи собрата, в руке которого возник магический кинжал – почти такой же как у Сули, но только чуть длиннее и не эльфийской работы, а нуменорской.

– Ралис! – девушка обхватила лицо друга руками, насильно повернув к себе. – Успокойся!

– Успокоится? – вскипел мужчина, сделав шаг к лихолесцу. Удержать его для Сули не представлялось возможным. – Так же как был спокоен его отец?

– Ралис!

– О чем он? – не понимал произнесенных слов принц, отступая назад. Никто ему не ответил.

Сули упрямо закрывала собой безоружного эльфа, как вдруг рыжий оборотень схватил её за плечи и оттолкнул в сторону, едва ли почувствовав сопротивление.

– Посмотрим, каковы вы коронованные эльфы в бою, если не прячетесь за спинами своих солдат!

Перед Леголасом возник волк, возвышающийся над стоящим царевичем почти на голову. Он распахнул пасть, блеснув клыками, и упал, сваленный с ног белой волчицей. Некогда большая Сули сейчас казалась маленьким волчонком рядом с Ралисом. Тот поднялся на лапы, ощетинившись и зарычав. Волчица ответила тем же и нанесла первый удар – лапой с острыми чёрными когтями по рычащей морде. Волк пошатнулся, но устоял – ещё бы, такая туша. Пришла пора Ралиса наступать.

Волки не обращали внимание на людей вокруг. Стражники похватали оружие: кто мечи, кто луки – Арагорн пытался не допустить, чтобы те вмешались, но перепуганные невиданным зрелищем люди, мало слушали человека. Несколько стрел сорвались с тетивы, вонзившись в пол, рядом со сцепившимися в схватке волками.

– Решила защищать этого выродка? – рычал серый волк, бросившись на Сули. Клыки его клацнули над самым обрубленным ухом, почти оглушая. Волчица успела отскочить.

– Я обязана ему жизнью, – выкрикнула та, уходя от удара. Ещё две стрелы с разных сторон пролетели над ними. Третья попала в Ралиса – куда-то в бок. Волк зарычал. Один из стражников с мечом наперевес оказался рядом, замахиваясь и Сули оттолкнула его в сторону, спрятав когти.

– Спасение тебя не отмоет всю ту кровь, что пролил его отец!

– Её пролил Трандуил. Леголас о нас даже не знал!

– Мне теперь его пожалеть надо? – Сули, отступавшая всё это время, не успела увернуться от очередной атаки озлобленного оборотня. Она всегда догадывалась, что клыки Ралиса остры, но теперь удостоверилась в этом на себе.

Пытаясь отбить свою, попавшую в капкан клыков, лапу, волчица делала только хуже: с каждым ударом, что она наносила Ралису, оборотень лишь крепче впивался клыками и даже вонзающиеся в него (одна попала в Сули) стрелы не останавливали. Это что? Хруст? Волчица с ужасом осознала, что раздавшийся глухой треск издала её кость. Оборотень взвыла, задрав голову к потолку. От боли, пронзившей тело, она не сразу поняла что клыков больше нет, а сама она упала на пол уже будучи человеком. Прижимая сломанную руку к груди, темноволосая громко выла, зажмурившись. Пусть это все будет сном. Обычным кошмаром.

– Сули? Сули, прости, – умолял, вмиг потерявший всю браваду, напуганный Ралис. – Дай посмотреть.

Сули, нагая, лежала на полу, а на коленях рядом с ней стоял рыжий мужчина. Он не замечал торчащих из плеча, ноги и спины стрел. Раны его не заботили.

– Дай мне руку.

И Сули без опаски протянула ему руку. Оборотень потребовал какую-нибудь палку или доску; не важно, что лишь бы прямое. Закрепив поврежденную кость, он перевёл взгляд на стрелу угодившую девушке в живот.

Люди, вооруженные, но не решающиеся нападать, стояли, окружив оборотней плотным кольцом. Где-то за их спинами раздавался голос Арагорна, но что именно он говорил Сули не понимала. От боли в голове зашумело. Так сильно и так нестерпимо. По щекам бежали слёзы – раздробленная острыми клыками кость горела пламенем.

Ладонь – тёплая и жёсткая – легла на правое плечо, принеся с собой покой. Сули облегченно вздохнула.

Ралис знал, что виноват – слишком разошёлся в этот раз. Ярость, что горит в его сердце, подогреваемая жаждой мести за потерянную семью, застилала глаза. Он смотрел на принца, обнявшего Сули за плечи и огонь разгорался сильнее.

Оборотень поднялся на ноги и сделал шаг назад, едва не наткнувшись спиной на выставленный стражником меч. Он не стал нападать снова. Ралис может убить принца прямо сейчас, и никто из этих перепуганных людей ему не помещает. Но он не делает этого. Сули не простит.

Он не может потерять еще одну семью.