Текст книги "Похищая жизни."
Автор книги: Валерия Чернованова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
– Ради тебя готова сделать исключение, – разливалась соловьем вербовщица.
Поняв, что ловить здесь больше нечего, я поспешила откланяться, напоследок спросив:
– Может, сохранились какие-нибудь данные о мисс Кун. Ее адрес или хотя бы фотография?
Сюзон снова меня разочаровала:
– Все, что остается после ухода девушек, я выбрасываю. Таковы мои правила.
– Тем не менее, если что-нибудь вспомнишь, свяжись со мной. – Оставив женщине свои координаты, я простилась.
Хотела покинуть бордель тем же путем, что и вошла, но дорогу преградил стол, на котором возвышалось кремовое великолепие – трехъярусный торт, украшенный фруктами и марципановыми фигурками, и обильно политый взбитыми сливками. Если бы не мой капризный желудок, до сих пор хранящий память о незапланированном перелете, я бы стопудово сняла первую пробу. Можно сказать, тем, кому предназначалось это искушение, крупно повезло. Но только сегодня.
Повернув обратно, вошла в зал. Здесь было настоящее столпотворение. У возвышенности, где отплясывали танцовщицы в своих супер коротких юбках, сосредоточилась большая часть посетителей. Они что-то выкрикивали юным прелестницам и с вожделением смотрели на их стройные ножки, которые то и дело взметались вверх, открывая многочисленной публике простор для фантазии. Где-то в гудящей толпе наверняка затерялся и сам виновник торжества, в честь которого сейчас лилось через край шампанское, летели в потолок пробки, визжали притворно напуганные девицы, гремело веселье.
Обойдя на почтительном расстоянии разбитную компанию, двинулась было к выходу, когда мое внимание привлек столик в дальнем углу. За ним, не обращая внимания на творящийся бедлам, мирно беседовали двое мужчин, в одном из которых я тотчас узнала Ника.
Вот тебе раз! В голове не укладывается, каким ветром могло занести сюда нашего праведника. Всегда считала, что такие паиньки, как Девин с Ником, даже на пушечный выстрел не приблизятся к подобному заведению. Как видно, я ошибалась.
Стоит отметить, Росс и его собеседник за все время, что на них пялилась, даже ни разу не взглянули по сторонам. Мужчины были поглощены разговором и время от времени опускали глаза на бумаги, разложенные на столе; на нем, кроме документов, стояли только графин с водой и два бокала.
Во дают! Ну кто в здравом уме назначает деловую встречу в доме терпимости?! И куда мир катится...
Мне вдруг стало обидно за всех прелестных девушек, которыми сейчас пренебрегали эти два сухаря. Непорядок! Может, они того, неправильные мужчины?
Отогнав обидное для моего начальника подозрение, решила исправить досадную оплошность. Подозвала двух миловидных блондинок с кудряшками, как у нечесаного пуделя, и сказала:
– Видите тех двух приятных джентльменов?
Прелестницы дружно покивали перманентными головками, отчего кудряшки запрыгали с удвоенной скоростью.
– Они здесь впервые и поэтому немного смущаются. Нужно помочь обрести им уверенность. По своему опыту знаю, из таких робких мужчин получаются самые пылкие любовники. – И чтобы окончательно убедить куртизанок в достоверности своих слов, сунула им под кружевные ленты корсетов по два сольна. Почувствовав приятную свежесть благородного металла, девицы отбросили сомнения и устремились к указанному мной столику. Последнее от себя отрываю, но, как говорится, для друга ничего не жалко. – И подружек прихватить не забудьте, – посоветовала я резво удаляющейся парочке, а сама спряталась за общипанной искусственной пальмой, так удачно укрывшей меня от аборигенов этого заведения.
Вскоре началось самое увлекательное. Заливисто смеясь, девушки, словно разноцветные бабочки, запорхали вокруг то краснеющих, то бледнеющих кавалеров. Одна ничтоже сумняшеся уселась опешившему Россу на колени и, обвив его шею рукой, принялась чуть ли не силой вливать в него шампанское, прямо из бутылки. Другая, дабы отработать свой гонорар, нежно целовала нашего зама в ушко и что-то ему нашептывала. Еще две девушки вплотную занялись собеседником Ника.
И тут мне в голову пришла гениальная мысль – испытать недавнее приобретение в действии. Достав артефакт и шпаргалку с заклятием, я быстро прочла несколько слов и навела предмет на так называемый эпицентр событий. Стекла замерцали, а через пару секунд из недр чудесного прибамбаса выползла первая фотокарточка. Я бы ее подписала: "Клиент дошел до кондиции".
И дальше уже не могла остановиться... Наделав дюжину снимков с разных ракурсов (благо, Росс был так поглощен тем, чтобы отбиться от назойливых прилипал, при этом не обидев их ненароком, что ничего вокруг не замечал), я с удовлетворением просмотрела результаты своего творчества: Ник с бутылкой, Ник в боа из розовых перьев, Ник с алыми отпечатками губ на щеках. И все это в совокупности со страстными поцелуями, жаркими объятиями и сконфуженной физиономией Росса.
Окрыленная успехом, решила разделить свою радость с коллегами и друзьями, пообещав себе завтра же разместить самые удачные фотографии (к слову сказать, они все у меня вышли удачными) на самом видном месте Бюро. Может, я даже стану родоначальником нового направления в служебных отношениях, придумав так называемую доску почета, на которой мы и дальше будем увековечивать своих героев. Думаю, и Блейк, и Совет не смогут остаться равнодушными и по достоинству оценят мое начинание.
С такими радужными мыслями, весьма довольная собой и не зря прожитым днем, я отправилась восвояси. На душе было легко и хотелось петь. Правду говорят, нагадь ближнему – и надолго получи заряд оптимизма!
День седьмой
Девин
Всю ночь ворочался с боку на бок, вспоминая последние месяцы. Каждое мгновение, проведенное с Авророй, каждую нашу встречу. Стоило отдать девушке должное, она оказалась талантливой актрисой и блестяще исполнила свою роль. Преподнося ей медальон в день помолвки, был уверен, что подарок был целиком моей идеей. На самом же деле Аврора планомерно меня к этому подводила. В памяти всплыли наши многочисленные разговоры, когда она как бы невзначай упоминала, что мечтает о старинном украшении, и приводила подробное описание того, что хранился у меня. А я, глупец, был настолько ослеплен любовью, что не видел очевидного. Действительно глупец! Еще и какой!
Уснул только под утро, но, как назло, был тут же безжалостно вырван из спасительного забвения всполошенным дворецким. Хэтч ворвался ко мне, даже не постучав, и взволнованно попросил, а точнее, потребовал немедленно просыпаться. Такое его поведение было крайне необычным, я бы сказал, из ряда вон выходящим. Даже если бы на Миствиль обрушилось стихийное бедствие, мой невозмутимый домоправитель не позволил бы себе подобной вольности по отношению к хозяину. Но как выяснилось чуть позже, произошло кое-что пострашнее природных катаклизмов – в родные пенаты пожаловала сама графиня Уистлер.
– Госпожа внизу. Ждет вас, – наклонившись ко мне, отчего ночной колпак с его макушки начал медленно съезжать набок, доверительно и с долей испуга сообщил слуга. Водворив головной убор на место, выпрямился, одернул длинную серую хламиду и уже своим привычным бесстрастным голосом завершил: – Прошу простить меня за мой внешний вид, сэр. Ее сиятельство нагрянула так внезапно, что мы не успели как следует одеться.
– Все в порядке, Хэтч, – пробормотал я, осоловело озираясь в поисках халата. – Скажи, сейчас спущусь.
Кивнув, дворецкий юркнул в коридор, оставив дверь приоткрытой. Я тяжко вздохнул и стал одеваться. День "приятных" неожиданностей стартовал...
Снизу уже отчетливо доносились нетерпеливые окрики маменьки и возня слуг, как оголтелые носящихся вокруг госпожи. Маделин свято верила, что именно она является пупом земли и все вокруг созданы только для того чтобы ублажать ее и потакать любым капризам.
Через каких-то пять минут дом походил на растревоженный муравейник, а я мысленно прощался с размеренной жизнью. Одна надежда, что родительнице быстро надоест торчать в столице, и она снова укатит в очередное кругосветное путешествие или на гастроли, которые, кстати сказать, закончились подозрительно быстро. И дернул же ее нечистый вернуться именно сейчас!
Я бы с удовольствием слинял по-тихому, тем самым избежав трогательной сцены возвращения блудной матери, но Маделин выбрала стратегически верное местоположение – в холле, миновать который незамеченным без каких-либо магических штучек у меня бы при всем желании не получилось. Но так как я подобную дрянь никогда не покупаю, пришлось смириться со своей участью.
Навесив на лицо кисло-радостную улыбку, как на эшафот, медленно побрел вниз. Маделин заметила меня, еще когда только начал спускаться и, издав душераздирающий клич:
– О, Девин! – бросилась навстречу, волоча за собой длинный шлейф вечернего платья.
Надо сказать, что утра для маменьки не существовало в принципе: вечер плавно перетекал в глубокую ночь, а та – в полдень. И лишь непредвиденные обстоятельства, как, например, желанное вызволение любимого чада из объятий нежеланной невестки, могли заставить вылезти ее из постели раньше двенадцати.
Заключив меня в крепкие материнские объятия, Маделин надрывно всхлипнула:
– Мне так жаль!
Я закатил глаза, мысленно настраиваясь на длительное представление.
Выражение "Вся жизнь игра, а люди в ней актеры" как нельзя лучше подходило моей матери. Иногда мне казалось, что Маделин не различает, где заканчиваются подмостки театров и начинается реальная жизнь. Любую ситуацию она воспринимала, как сцену из пьесы, которую нужно с блеском отыграть. И вот сейчас на глазах у притихшей челяди начинался первый акт трагикомедии: "Всплеск материнской любви и попытка утешить безутешного сына".
Стоит отметить, роль заботливой мамаши ей не особо нравилась, поэтому Маделин редко "осчастливливала" меня своими визитами. Редко, но метко.
– Пойдем в гостиную, дорогой, – подхватив меня под руку, шмыгнула носом альвесса, усиленно стараясь выжать из себя хотя бы одну жалостливую слезинку.
К чести графини, у нее это легко получилось, недаром мою мать считают одной из талантливейших актрис Фейриленда. Правда, настоящие чувства родительницы, а вернее, их отсутствие, мне, как сыну, были хорошо известны. Маделин видела Аврору лишь раз, когда, как сейчас, нагрянула в город нежданно-негаданно и потребовала, чтобы я представил ей свою избранницу.
После первых же минут знакомства понял, что Аврора не прошла отборочный кастинг. Наверняка потому, что маман всю жизнь прочила мне в жены как минимум герцогиню, а лучше принцессу, и была весьма раздосадована столь скромным выбором. Заявив, что я не оправдал ее надежд, в тот же вечер покинула столицу.
А сейчас она из кожи вон лезет, чтобы убедить меня в своем сочувствии.
Обернувшись на пороге гостиной, Маделин обратилась к слугам:
– Принесите нам чаю и чего-нибудь легкого и диетического. Бисквитов, например, или зефира.
– От него точно не поправишься, – хмыкнул я.
Графиня, не заметив моего сарказма, страдальчески вздохнула:
– Приходится изводить себя изнурительными постами, дабы составить достойную конкуренцию всем этим смазливым старлеткам, наводнившим театры. Не хотелось бы из примы перекочевать в ранг простой дублерши или, как в балете, исполнять роль пятого лебедя в третьем ряду.
Мать явно преувеличивала. С ее-то внешностью, харизмой и актерским мастерством она еще долго будет завоевывать зрительские симпатии и приковывать к себе восторженные взоры.
А восторгаться, надо сказать, было чем. Как и все чистокровные альвессы, Маделин не имела возраста. Вернее, конечно, имела, но оставалась всегда молодой и выглядела всего лишь на пару лет старше меня, своего собственного сына. Поэтому настаивала, чтобы при посторонних я даже не заикался о нашем тесном родстве. Я, кстати, не возражал, потому как иначе пришлось бы углубляться в дебри генеалогического древа или признать невозможное, что мать родила меня в двухлетнем возрасте.
Мало кто мог с ней сравниться в красоте и обаянии. Высокая, стройная, даже, скорее, худощавая. С золотисто-зелеными глазами и чуть заостренными ушками. Но особой ее гордостью были волосы: темные, густые и блестящие, они черным жемчугом струились по плечам. Ясное дело, чтобы поддерживать себя в такой форме, мало родиться альвессой и умело применять женские хитрости. Нужно было владеть целым арсеналом новомодных косметических средств, на которые уходила значительная часть моего состояния.
– Бедная девочка! Погибнуть от руки нечестивца в столь юном возрасте! Такое несчастье! – причитала маменька, мановением руки подбрасывая кусочки сахара в чай. Не особо тяготеющая к магии, Маделин поленилась развивать свой врожденный дар и поэтому теперь ее возможностей хватало только на сотворение простейших бытовых заклятий, к которым она частенько прибегала, дабы упростить свою и без того не обремененную заботами жизнь. Ухватившись тонкими изящными пальчиками за фарфоровую ручку, графиня поднесла чашку ко рту и, подув на горячий напиток, осторожно отпила. Затем, вскинув на меня хитрый взгляд, с любопытством спросила: – Уже нашли убийцу?
– Идет расследование, – уклончиво ответил я. Маделин ни к чему знать, что преступником оказался "отец" невесты и что эта сладкая парочка околпачила ее доверчивого сына. Иначе сочувствие превратится в злорадство, и на мою голову посыпятся, как горох: "А я так и знала!", "Ну почему ты меня сразу не послушал?!", "Давно пора было гнать эту выскочку вон!" и все в том же духе.
Поставив чашку на блюдце с ажурной каймой, Маделин пододвинулась ко мне и, накрыв мою руку своей, с патетикой в голосе заговорила:
– Девин, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Как только узнала о случившемся, сразу все бросила и помчалась домой, оставив вместо себя эту бездарь Фрэнсин, у которой, как ты понимаешь, ни кожи, ни рожи, ни таланта. – Сев на свой любимый конек, маман презрительно скривилась. Спохватившись, что удаляется от насущной темы, продолжила душещипательный монолог: – Дорогой, знай, ты всегда можешь на меня рассчитывать. В эту трудную минуту я буду рядом и сделаю все, чтобы заглушить твою боль, помочь тебе преодолеть этот непростой период и навсегда выбросить из головы бедняжку Аврору.
Последние слова прозвучали как угроза. Я невольно сглотнул образовавшийся в горле комок и постарался выдавить из себя хотя бы жалкое подобие улыбки, но, кажется, на моем лице не отразилось ни намека на благодарность или восторг. Боюсь, если мать и дальше так беспардонно будет вторгаться в мою личную жизнь, уже через пару месяцев я окажусь в психушке или женюсь на чьих-нибудь миллионах, что, в общем-то, одно и то же.
И как подтверждение мрачной гипотезе, Маделин мирно сложила ладошки на коленях и с одухотворенным видом проворковала:
– На восемь у нас заказан столик в "Рошель".
– Боюсь, ничего не получится. Обещал Адаму задержаться сегодня на работе, – заикнулся было я, но мать сходу отмела все мои возражения:
– За это не переживай. Если надо, я поговорю с мистером Блейком, и он отпустит тебя пораньше. Тебе нужно развеяться, дорогой, хотя бы изредка выходить в свет.
Под "изредка" явно подразумевалось каждый день...
Представив выражение лица начальника, когда к нему явится небезызвестная графиня Уистлер, я тут же поспешил согласиться, дабы уберечь Адама от инфаркта. Он и так в последнее время весь на нервах, не стоит его добивать.
Посчитав, что первый раунд окончен (и, к сожалению, не в мою пользу), я поспешно поднялся. Выдвинув дежурный аргумент:
– Опаздываю на работу, – дернул к себе одеваться.
Получив, что хотела, Маделин больше не стала мне докучать, а полностью сосредоточилась на бисквитах.
Алексис
Специально проснулась пораньше, можно сказать, с петухами, дабы явиться в Бюро до начала трудового процесса. Выскользнув из объятий Шейрона (с такими успехами я начну к нему привыкать; не порядок!), быстренько переоделась, навела марафет, проверила, положила ли в сумку конверт с фотографиями, и, напевая бравурный мотивчик, вышла на улицу.
Даже резкое похолодание и моросящий дождь не могли омрачить моего приподнятого настроения. В предвкушении всеобщего веселья, купила у притаившегося под козырьком здания мальчишки-газетчика, ожидающего, когда погодное безобразие наконец прекратится, свежую прессу; махнула извозчику, подзывая, и велела ехать на Колвен-стрит, где находилось наше дражайшее Бюро.
В столь ранний час город походил на сонное царство. Многие лавки были еще закрыты, лишь редкие повозки громыхали по мостовой. Было сумрачно и промозгло. Казалось, рассвет припозднился, и солнце покинуло нас навсегда, затерявшись где-то за горизонтом. Случайные прохожие прятались под зонтами, наивно полагая, что те спасут их от разыгравшегося ненастья, и проворно перепрыгивали через грязные лужи. Из водосточных труб с тихим шипением вырывались пенные облака и ползли по земле, подгоняемые осенним ветром. Даже моя любимая кофейня на Трианской площади еще не думала открываться.
Дождь усилился, постепенно превращаясь из моросящего во всемирный потоп. Пообещав себе, что как только все закончится, мы с сестрой сразу махнем в какие-нибудь солнечные края, где дождь будет редким гостем, раскрыла газету. На первой полосе сообщалось, что император Рудольф с сыном приезжают через два дня, значит, очень скоро нас ожидает пышная помолвка. Ну то есть не нас, конечно, а императорского отпрыска с принцессой Пенелопой, но отмечать это знаменательное событие непременно будет весь город.
Расплатившись с извозчиком, помчалась к зданию, повыше задрав подол длинной юбки, дабы не намочить. Тщетно. Нескольких секунд с лихвой хватило, чтобы промокнуть.
В Бюро царили тишина и полумрак. Стряхнув с себя холодные капли, я направилась к доске объявлений, утыканной указами и распоряжениями. Убедившись, что, кроме меня, в коридоре больше никого нет, живо заклеила важные документы своими шедеврами. Отступив на пару шагов, полюбовалась проделанной работой. Получилось сногсшибательно. Но если с ног не сшибет, то крышу кое у кого снесет точно.
На какое-то мгновение внутри робко шевельнулась совесть, осмелившаяся усомниться в правильности моих решений. Приказав ей не умничать, я оставила стенд с "компроматом" и, войдя в рекреацию, уселась на диванчик возле окна. Вслушиваясь в перестук дождя, стала ждать.
Не заметила, как задремала. Проснулась от возбужденных возгласов и смеха, доносившихся из коридора. Кажется, моя невинная шутка удалась. Крадучись покинула свое убежище и выглянула в коридор. Вся наша общественность была в полном сборе, не хватало только отдельных личностей, вроде Блейка, ну и, конечно, самого виновника торжества. Все с увлечением обсуждали увиденное, нескромно тыча пальцами в самые живописные фотокарточки. Народ был безмерно доволен и с упоением перемывал косточки непогрешимому Россу. Желая насладиться триумфом, я присоединилась к когорте зрителей. Правда, нашлось несколько радетелей за справедливость, верящих в непорочность своего начальника (подхалимы чертовы!), но их быстро заткнули.
Не успели мы толком налюбоваться эксклюзивной подборкой, как двери распахнулись и, привлеченные шумом, к нам уже спешили Блейк с Уистлером. Ник плелся позади и что-то оживленно доказывал Девину. Когда же приблизился к источнику шума, стихшему, будто по мановению волшебной палочки, недоуменно оглядел сотрудников, взглядом вопрошая, что здесь происходит.
Ответ не заставил себя ждать.
– Сюда посмотри. – Наш зоркий граф, первый заметивший интригующие снимки, дернул друга за рукав пальто.
Росс покосился на доску и замер в оцепенении.
– Николас, что все это значит?! – справившись с шоком, прогремел начальник. Казалось, еще чуть-чуть, и из его рта полыхнет пламя, а из ушей повалит дым.
Пунцовый Ник кинулся к доске, локтями расталкивая неохотно расступающихся сослуживцев. Сорвав фотографии, развернулся ко всем и, перейдя на фальцет, заголосил:
– Кто посмел?! Где этот негодяй?!
Хорошо, что не негодяйка, – успокоила саму себя.
Все стали пожимать плечами и недоуменно переглядываться. А я вся внутренне сжалась, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Девин (и откуда он такой проницательный?!) осуждающе покачал головой, на что я одними губами прошептала:
– Не выдавай меня, умоляю, – и даже немного пригнулась, стараясь казаться меньше и незаметнее.
– Иди за мной! – зыркнул глазами на полуобморочного помощника Блейк и, протиснувшись, зашагал по коридору, нервно стуча тростью. Ник, понуро опустив голову, поплелся за ним.
Недовольная толпа начала расходиться. И хоть любоваться теперь было нечем, но делиться своими впечатлениями с припозднившимся коллегами и продолжать злословить в адрес Росса никто запретить не мог.
– Решила попробовать себя в роли фотографа-портретиста. Ничего личного, – оправдывалась я, отвечая на немой укор Девина. – Кто ж знал, что Блейк так остро отреагирует, а Ник, как всегда, примет все близко к сердцу.
– Тебя послушать, так ты сущий ангел. Живое воплощение порядочности и доброты.
– Только не говори им, – молитвенно простерла руки к напарнику. – Мне и так частенько влетает от Адама, а Ник меня просто с потрохами сожрет.
– Давно бы пора. – Уистлер развернулся к выходу. – Пойдем, нужно кое с кем повидаться.
– Если сохранишь мой маленький секрет в тайне, я за тобой в огонь и в воду! – с готовностью откликнулась я.
– Пока будет достаточно в антикварную лавку. А там посмотрим, – одарил меня улыбкой Девин, столь редкостной на его лице.
Девин
– Как похороны? – будничным тоном поинтересовалась Алексис, изо всех сил стараясь отвлечь меня от мыслей о ее, как она сама выразилась, "невинной шалости".
И надо же было до такого додуматься! Представляю, какую сейчас головомойку устроит начальник Нику. Его заместитель и в борделе! Что он вообще там забыл?!
– Деви-и-н! – пощелкала пальцами возле моего лица Наблюдательница. – Ты меня слушаешь или все грустишь о своей псевдо-Авроре? Я спросила, как все прошло?
Я мрачно посмотрел на девушку.
– Эта не та тема, которую мне бы хотелось обсуждать.
Брук равнодушно передернула плечами.
– По-моему, так тебе радоваться надо, что не успел окончательно рехнуться и не угодил в расставленные для тебя сети. А то, что птичка сама в них запуталась, не твоя вина.
Как будто так просто взять и все забыть. Вырвать ее из сердца. Я думал, мы созданы друг для друга, считал Аврору своей второй половиной, и боль, уже бесконечно долго снедающая меня, не могла утихнуть от одного лишь осознания, что моя избранница на деле оказалась аферисткой. Разумеется, делиться переживаниями с напарницей я не стал, дабы на меня не обрушился шквал насмешек и глупых острот.
Поэтому постарался сменить тему, правда, недалеко ушел:
– Если они были в сговоре, почему Коул ее убил?
– Самой интересно, – задумчиво покусывая губу, пробормотала Алексис. – В любом случае, мы это обязательно выясним, когда доберемся до нашего неуловимого игрока. А пока, может, поделишься, что за лавку собрался почтить своим присутствием. По-моему, в новом старье, я хотела сказать, антиквариате, у тебя нет нужды. В твоем доме достаточно этого хлама.
Пропустив мимо ушей очередную подковырку, я рассказал о своей поездке в Сентвуд. Алексис заметно оживилась, видимо, ей самой было жутко любопытно, каким образом артефакт оказался в моей семье.
– Ты прав, следует потолковать с этим мистером Сэйдоком Флинном, – одобрила она мою идею. – Откуда-то же он узнал о существовании нашего волшебного украшения, хотя вся информация о нем засекречена.
– И тем не менее для Коула тоже не было тайной, что медальон находится у меня.
– Н-да, еще одна загадка, – сосредоточенно протянула Брук, глядя на ползущие по стеклу капли.
Остаток пути прошел в молчании. Возле антикварной лавки я первым вышел из кэба и, раскрыв зонтик, подал Алексис руку.
– Фу-ты, ну-ты, какие мы сегодня галантные, – расплылась в обольстительной улыбке Наблюдательница.
Зря старается. На меня ее чары совершенно не действуют. Да и против остальных красавиц теперь выработался стойкий иммунитет.
– Вижу, известие о лже-Авроре послужило катализатором твоих хороших манер.
Поборов желание пихнуть нахалку в ближайшую лужу, я поволок ее к входу. На стекле красовалась табличка "Открыто". Первым вошел в магазин и демонстративно захлопнул дверь перед носом опешившей девицы. Та набрала в легкие воздуха, явно собираясь во всеуслышание наградить меня красочными эпитетами, но, расценив, что в данный момент ей лучше держать меня в союзниках, тут же сдулась, позволив себе лишь топнуть ножкой и возмущенно фыркнуть.
Не дожидаясь замешкавшейся напарницы, я двинулся вдоль стеллажей, заставленных предметами старины. Кажется, почтенный господин Флинн тащил сюда все подряд: древние книги, картины, рукописные карты; тяжелые, изготовленные еще в средние века, не знавшие изящества современной эпохи, бронзовые статуэтки; кухонная утварь и предметы мебели, – отчего казалось, что в лавке царит настоящий бардак, в котором запросто можно было затеряться.
Ни приказчика, ни самого хозяина на месте не оказалось. Позвонив в колокольчик, стал ждать. Алексис, чихая и ругаясь сквозь зубы, приблизилась к прилавку.
– Ну и пылища! – поднесла кружевной платок к носу и снова чихнула. – Похоже, здесь не только предметы интерьера, но и пыль антикварная, до нее столетиями никто не дотрагивался.
Вскоре появился владелец лавки, сухопарый старичок с залысиной на голове и маленькими узкими глазками, которые он постоянно щурил, и потому невозможно было разобрать, какого они цвета. Мясистый нос и оттопыренные уши добавляли ему еще больше сходства со сказочным персонажем. Наверное, самыми первыми его предками были летучие мыши.
– Господа, чем могу быть полезен? – скривил он губы в дежурной улыбке. – Ищете что-нибудь конкретное?
– Да, – опередила меня Алексис. – И что-то нам подсказывает, что вы поможете это найти.
Пихнув Наблюдательницу в бок, чтобы попридержала язык, я сказал:
– В начале весны вы приезжали ко мне, хотели купить медальон. – Дабы освежить память антиквара, показал ему изображение украшения.
Глаза старика забегали в разные стороны, боясь сфокусироваться на нас.
– Что-то смутно припоминаю, – неуверенно замямлил он. – Подобные визиты в моей практике не редкость. Приходится постоянно отыскивать новый товар, чтобы удержать постоянных клиентов.
– Откуда вы узнали о медальоне? – спросил я, в упор глядя на хозяина лавки.
– Да откуда угодно мог, – прикинулся тот простаком. – Так сразу и не вспомнить.
– И все-таки постарайтесь. – Природа оказалась весьма щедра ко мне, наградив массой достоинств, но вот терпением обделила. Я подался вперед. Перегнувшись через прилавок, схватил ушлого типа за грудки и резко притянул к себе. Тот ойкнул и наконец распахнул свои глазки, в которых сейчас читались смятение и страх. Я четко, по слогам, как для слабоумного, повторил: – Откуда узнал о медальоне?!
– Отпустите меня, – заикаясь, взмолился Сэйдок. – Я лишь выполнял просьбу старого приятеля. Это ему нужно было украшение! Зачем – хоть убейте, не знаю!
– Что за приятель? – устав быть просто сторонним наблюдателем, включилась в допрос Алексис.
– В прежние времена частенько поставлял мне редкие экземпляры по вполне приемлемым ценам...
– Вор, значит, – сделала логический вывод Брук.
Антиквар отчаянно замотал головой.
– Но я здесь совершенно ни при чем! Я всегда честно платил за товар! А уж каким путем он доставался Бразу – мне неизвестно.
– Расскажи о нем! – потребовал я, отпуская нечистого на руку коммерсанта.
Флинн познакомился со своим будущим поставщиком более двадцати лет назад. Несколько месяцев они вели взаимовыгодное сотрудничество, потом молодой человек как в воду канул, и антиквар решил, что кто-то из обчищенных им, наконец, до него добрался. Долгое время о Бразе ничего не было слышно, а прошлой зимой он вдруг объявился, и давние отношения возобновились. Однажды мужчина предложил Сэйдоку кругленькую сумму за то, что тот наведается к одному состоятельному денди и выкупит у него некую серебряную безделушку. Услышав сумму вознаграждения за столь пустяковое поручение, Флинн удивленно воскликнул:
– К чему такие растраты? Можно ведь просто забрать украшение!
На что мужчина расплывчато пояснил:
– На этот раз все не так просто.
Антиквар отправился по указанному адресу, но был вынужден уйти ни с чем. После этого Сэйдок виделся с Бразом еще пару раз, а потом снова потерял его из виду.
Выпытав у старика все, что только было возможно, мы ушли, напоследок велев дать нам знать, если этот человек снова появится на горизонте. Хотя, понятное дело, господин Флинн навряд ли окажет Бюро подобную услугу.
– По описанию наш Коул, – сказала Алексис, когда мы сели в экипаж.
– Чем глубже копаем, тем больше я узнаю о нем нелицеприятных фактов. Видимо, когда понял, что заполучить артефакт честным путем не получится, решил устроить аферу с невестой, – поделился я соображениями.
– У меня, как и у старика Флинна, возникает вполне закономерный вопрос: почему просто не украл? Избежал бы долгих месяцев ожидания и последовавшей кутерьмы.
– Думаю, у него были на то причины.
Пока ехали в Городской судебный архив, я обдумывал услышанное. Раз Коул и в юности не являлся примером для подражания, то хотя бы один раз в жизни, но должен был засветиться. Скорее всего, придется перелопатить кучу документов, главное, чтобы поиски в итоге увенчались успехом. Узнаем, кто он такой, возможно, поймем, как был связан с медальоном.
Брук молчала и, как мне показалась, выглядела встревоженной, хоть и пыталась скрыть беспокойство за бесстрастной маской. Когда ехали к Флинну, я не придал этому значения, а теперь заметил, что с напарницей творится что-то неладное. Она то и дело выглядывала в окно, будто высматривая кого-то. А может, опасалась, что кто-то высматривает ее...
– Алексис, у тебя все в порядке?
Резко задернув шторку, девушка откинулась на подушки:
– Ну разумеется, – натянуто улыбнулась она. Немного помолчав, добавила: – Хотя нет! Я проголодалась и надеюсь, ты еще не вышел из амплуа джентльмена и пригласишь меня куда-нибудь на обед. Мне в голову ничего не полезет на голодный желудок.
Пришлось изменить маршрут и отправиться в ресторан. К тому же мне и самому не помешало бы подкрепиться. Из-за суматохи с наездом матери я начисто забыл про еду, а теперь благодаря мисс Брук вспомнил.
Алексис
Часов до пяти мы торчали в архиве, перелистывая анкеты когда-либо привлекавшихся личностей, но ничего не нашли. Правда, отчаиваться было рано. Впереди нас ждали новые залежи макулатуры.
– Жизни не хватит все это просмотреть, – вздохнула я, откладывая в сторону очередную стопку бумаг.
