Текст книги "Похищая жизни."
Автор книги: Валерия Чернованова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
– Да, это последний мамин портрет. Он ей особенно нравился.
– Можно взглянуть? – Девин забрал изображение и с сосредоточенным видом принялся его изучать.
Поймав взгляд напарника, победоносно улыбнулась. Кажется, мы на верном пути, ведь в подтверждение нашей теории прибавился еще один факт.
Оттягивать разговор о главной цели нашего визита больше не имело смысла, поэтому Наблюдатель осторожно начал:
– Венда, ты, наверное, слышала о Похитителе жизней? – Так Браза прозвали газетчики и горожане.
– Все только об этом и говорят, – кивнула женщина, нервно теребя свой атласный манжет. – Настоящий кошмар! Я боюсь отпускать детей на улицу даже с няней и каждый день с замиранием сердца жду возвращение мужа. По слухам этот сумасшедший безжалостно расправляется со своими жертвами, и никому неизвестно, по какому принципу он их отбирает.
Я нахмурилась. И без того скверная история начала обрастать опасными домыслами, грозящими посеять в столице панику. Представляю, как "обрадуются" Блейк с Советом.
– Миссис Илис, мы не сможем его остановить, если вы нам не поможете, – вступила я в диалог, заранее предполагая реакцию хозяйки.
И она не заставила себя ждать.
– Что вы имеете в виду? – удивленно распахнула глаза женщина.
Я пихнула Уистлера в бок, чтобы не тянул резину, а поскорее переходил к делу, и тот с тяжелым вздохом проронил:
– Появились сведения, что преступник каким-то образом был связан с твоей матерью. И... – Поколебавшись с секунду, напарник все-таки "выродил": – Нам нужно эксгумировать ее останки.
Венда тихонько охнула. Чашка выпала из дрогнувших рук, со звоном ударившись о паркет. На юбке хозяйки обозначились темные пятна, но она даже не заметила этой маленькой неприятности. Сидела, бледная и неестественно прямая, словно аршин проглотила, и не знала, что ответить.
Сделав над собой усилие, еле слышно промолвила:
– Вы, должно быть, шутите.
– Ничуть, – поспешила заверить я.
– Но! – Хозяйка порывисто вскочила, отошла в сторону. Не оборачиваясь к нам, заломив руки, воскликнула: – То, о чем вы просите, невозможно! Такой позор! И вообще! – резко развернувшись, на выдохе зачастила: – Какое отношение имеет моя бедная мать к этому маньяку?! Я не позволю потревожить ее прах, – тихо, но от этого не менее решительно закончила миссис Илис и холодно на нас посмотрела.
Уистлер приблизился к ней, попытался успокоить и продолжить увещевания, но не успел и рта раскрыть, как напоролся на твердый отказ:
– Нет, Девин, что бы ты ни говорил, мое слово останется неизменным. Я не дам осквернить ее память! – четко, с расстановкой произнесла Венда и скрестила руки на груди, словно такой позой хотела подчеркнуть, что разговор окончен и возвращаться к нему бесполезно.
– Можно ведь пойти и другим путем, добиться разрешения у Совета, – попыталась я вразумить строптивицу, пустив в ход угрозы.
Наблюдатель укоризненно покачал головой, а миссис Илис ледяным тоном отрубила:
– Делайте, что хотите, но на мое согласие не рассчитывайте. И должна сказать, Девин, я от тебя такого не ожидала.
Пришлось уйти ни с чем. В принципе что-то подобное мы и предполагали. Венду можно понять. Я бы тоже не позволила копаться в прошлом близкого мне человека, а уж в моем собственном, сохрани Господь!
– Что думаешь? – Приостановилась на крыльце, натягивая перчатки. – Попросим Блейка выдать нам ордер или просто благословить на скромненький вандализм?
– И потеряем несколько дней, если вообще чего-то добьемся, – удрученно пробормотал Уистлер, не обратив внимания на мои последние слова. – К тому времени, как получим разрешение, Арлен уже может быть где угодно. Удивительно, почему он до сих пор еще здесь...
Попыталась вернуть напарника в нужное русло:
– Тогда поступим иначе. Чтобы и Венду не потревожить, и самим не остаться внакладе. Хотя после того, как увидела портрет баронессы, могу с уверенность заявить, что Абигейл состряпала свою кончину, а сама спокойно переселилась в тело лучшей подруги. И в гробнице вместо останков мы найдем лишь горсточку пепла.
– Предлагаешь... – По изменившемуся лицу Наблюдателя поняла, что теперь-то до него дошел смысл сказанного, и сейчас мне захотят возразить. Девин открыл было рот, но, прикинув в уме все возможные варианты, неохотно его захлопнул. Был вынужден признать, что мой путь являлся самым гуманным для Венды и единственно возможным для нас. Как говорится, и овцы целы, и волки сыты.
– По-быстрому заглянем в усыпальницу, полюбуемся прахом и дело с концом. Никто даже не заподозрит, что мы были в фамильном склепе Свонов, – внесла я последний аргумент в пользу предстоящей авантюры.
Девину ничего не оставалось, как согласиться. На том и порешили. Перед тем как расстаться, заехали к Тони. Надеялись, что хотя бы тот нас порадует – очки починены и готовы сослужить службу отечеству – но альв лишь развел руками, расписавшись в своем бессилии: достать самый важный компонент ему так и не удалось. Правда, пообещал еще поломать голову над тем, как вычислить негодяя, но сами понимаете, в одних лишь словах утешения мало.
Договорившись с Уистлером встретиться у кладбищенской часовни в девять (хотя я бы предпочла в полночь; именно в это время по словам очевидцев, но вполне возможно, что врут, на кладбище начинается самое интересное), отправилась к себе отсыпаться. Надеюсь, Нэтти уже навела хотя бы сносный порядок, иначе мне придется применять к ней штрафные санкции.
Девин
Бессонная ночь не прошла даром. Я чувствовал себя разбитым и мечтал только о нескольких часах отдыха. Однако подозревал, что стараниями Маделин моим непритязательным фантазиям вряд ли суждено было сбыться. Тем более после того, как скоропалительно покинул вчерашнее сборище, предварительно не испросив на то дозволения. Скорее всего, дома меня ожидает грандиозное шоу.
Худшие опасения подтвердились. Возле ворот заметил карету Морриса, нашего семейного доктора. Значит, маман сегодня разыгрывает свой коронный спектакль, "на бис" время от времени повторяющийся в нашем доме. Название варьировалось в зависимости от его продолжительности и настроя главной и единственной героини: "Последний день графини Уистлер", "Мученическая смерть несчастной матери по вине нерадивого сына" и так далее и тому подобное.
В холле меня уже встречала всполошенная челядь. Взмыленные служанки носились по лестнице вверх-вниз, исполняя последнее волеизъявление хозяйки. Даже находясь "при смерти", Маделин умудрялась поставить всех на уши, методично доводя окружающих до нервного срыва. Обычно невозмутимый Хэтч сейчас с потерянным видом дежурил возле опочивальни, ожидая, когда оттуда покажется Моррис с неутешительными известиями: у графини инфаркт, инсульт, гипертония и куча других неизвестных медицине болезней. И единственное, что могло бы скрасить последние минуты смертельно больной, – это появление неблагодарного сына, которому в будущем только и останется грызть себя запоздалым раскаяньем.
– Мистер Уистлер! – кинулся мне навстречу дворецкий. – Какое счастье, что вы вернулись! Я уже посылал за вами и в Бюро, и к мистеру Россу, но вас нигде не могли найти!
– Чем порадуете на этот раз? – остановил я захлебывающегося словами слугу.
– Все как всегда. – Хэтч промокнул платком выступившую на лбу испарину. – Видели бы вы, что творилось после вашего ухода! Опять от трех сервизов остались одни осколки.
Хмуро кивнул и, мысленно настраиваясь на долгосрочную истерику, направился к двери.
– Не входите туда! – в ужасе завопил дворецкий, будто я собирался шагнуть в преисподнюю.
Я бы и сам рад, дружище, до поры зарыться в какую-нибудь нору, но тогда, боюсь, одной каретой скорой помощи не обойтись. Истово перекрестив меня, верный слуга пожелал удачи. Пожалуй, сейчас от нее я бы не отказался.
В комнате было темно, воздух напитался запахами валерианы и мятных капель. Тяжелые портьеры плотно задернуты, что не позволяло тусклым полуденным лучам проникать в спальню. На прикроватной тумбочке плавился огарок свечи. Маман в шелковой нарядной сорочке и кружевном белом чепчике, натянув до подбородка пуховое одеяло, возлежала на кровати. Заметил ссутулившуюся фигуру врача, примостившегося на краешке необъятного ложа и держащего пациентку за руку. Моррис что-то вкрадчиво нашептывал графине, наверное, уговаривал не умирать до моего возвращения, а дальше как бог даст... В ответ слышал горестные всхлипывания и стенания насчет неотвратимости смерти.
Стоило мне войти, и стоны перешли в завывания. Симулянтка из кожи вон лезла, пытаясь втянуть нас в свою игру и заставить поверить в ее скоротечный недуг. Мне ничего не оставалось делать, кроме как подыграть. Иначе Маделин никого не оставит в покое.
– Девин, я умираю! – потянулись ко мне унизанные драгоценностями руки. – Подойди сюда, сынок. Хочу с тобой попрощаться...
Я в ужасе отпрянул от кровати. Раз меня в кои-то веки назвали "сынком", дело действительно дрянь: короткими извинениями и парой минут сочувствия Маделин не утешится. Похоже, я застрял здесь надолго, а может, и навсегда. Скорее уж меня вынесут на погост, чем мать закончит ломать комедию. Да, веселый выдался денек, ничего не скажешь.
Улучив момент и почувствовав, что альвесса ослабила хватку, Моррис чуть ли не вприпрыжку ринулся к двери, на ходу давая последние наставления. А я, бедный, остался с матерью тет-а-тет.
– Как ты себя чувствуешь?
– А как я, по-твоему, могу себя чувствовать?! – привстав на локтях, истерично всхлипнула Маделин. – Пренебрегши сыновним долгом, ты бросил меня на растерзание милейших леди, а сам умчался с этим невоспитанным лордом Вильерсом! Я не знала, куда глаза деть от стыда за тебя. Уверена, некоторые из наших гостий уже и не посмотрят в твою сторону!
Хоть одна приятная новость!
Вслух же сказал:
– Этого мне точно не пережить.
– Прекрати ерничать! Разве не видишь, что говорю с тобой на последнем издыхании?! – Запрокинув голову и прижав руку ко лбу, актриса снова откинулась на подушки.
Минут пятнадцать я смиренно выслушивал упреки в свой адрес, перемежавшиеся с заверениями в скорой кончине и указаниями поставить ей памятник возле нашей родовой усыпальницы. Непременно из розового мрамора и с позолоченной оградой, с кустами жасмина и поющими соловьями. Попытался заикнуться, что никаких денег не хватит на такие прожекты. В отместку мать впала в глубокий обморок, и мне пришлось добрые полчаса разыгрывать безутешного сына, борясь с искушением хорошенько встряхнуть драгоценную родительницу.
После счастливого "воскрешения" Маделин продолжила в том же духе, то есть несла несусветную чушь. Решила во что бы то ни стало докопаться до истины: где, с кем и почему я провел последние две ночи. Чтобы избежать щекотливой темы, принялся каяться:
– Мне очень жаль, что испортил всем вечер, и готов загладить свою вину. Когда поправишься, организуем прием в твою честь. Но сейчас, конечно же, и думать не стоит о праздниках. Как только окрепнешь, так сразу... – договорить мне не пришлось.
– Прием?! – радостно выдохнула маман. На щеках графини заиграл здоровый румянец, глаза заблестели, а болезнь как рукой сняло.
Я заискивающе улыбнулся и поправил сползшее с ее плеч одеяло.
– Столько наших друзей хотят с тобой повидаться! Мы просто не вправе их разочаровать. Но отложим это до лучших времен, а пока что отдыхай и набирайся сил.
Притворщица встрепенулась и резво вскочила с кровати, скинув одеяло, которое я так старательно поправлял.
– На что это ты намекаешь? Мне еще рано думать об отдыхе! – обиделась она. – Сейчас нужно срочно заняться списком приглашенных. Нельзя никого пропустить. Роза! – заорала хорошо поставленным голосом. Дождавшись, когда на пороге появится молоденькая юркая горничная, пошла вразнос: – Почему так темно?! Я что, живу в винном погребе? Мне нужно больше света! И с ванной поторопись!
Девушка кинулась раздвигать шторы, а маменька продолжила разбрасываться приказами:
– Пригласи на вечер портного. И цветочнице с Миддл-стрит отправь записку. Пусть заглянет ближе к шести. Нашему дому не хватает живых растений. Да и про кондитера не забудь. Хочу удивить гостей чем-нибудь необычным, экзотическим. Умрут от зависти. И где мой завтрак, в конце концов?! Хотите меня голодом уморить?!
Бедная девушка, не переставая кивать и кланяться, пятясь задом, шмыгнула в коридор. Так как единственным объектом в комнате теперь числился я, на меня и обрушилась лавина материнского энтузиазма. Совсем неплохо для умирающей!
– Устроим скромное суаре персон так на пятьдесят. Как считаешь, никого не обидим?
Представил полсотни кокеток, требующих моего участия, и сразу предупредил:
– Только пусть это будет званый вечер, а не смотрины.
– Да не вопрос! – подозрительно быстро согласилась маман. Наверное, решила, что предки девиц как никто другой сумеют разрекламировать своих чад. Тем более можно будет убить сразу двух зайцев: и невесту выбрать, и с будущей родней познакомиться. Чтобы меня успокоить, принялась перечислять: – Пригласим мистера Блейка с супругой. Нельзя забывать о карьерном росте. И Николаса, этого приятного во всех отношениях молодого человека, непременно желаю видеть. Ты очень выигрываешь на его фоне. А очаровательная мисс Брук пусть приходит со своим кавалером. Они с лордом Вильерсом такая замечательная пара!
Кажется, меня перекосило. Парочка высший класс! Да и маменькины ремарки слушать уже не было сил.
Убедившись, что мое общество ей больше без надобности (теперь организаторский пыл направлен на подготовку грядущего сабантуя), под шумок покинул комнату и отправился к себе спать. Надеюсь, хотя бы до вечера меня оставят в покое.
Алексис
Кажется, я немного припозднилась. Не потому что хотела заставить Уистлера ждать, просто не рассчитала со временем, потратив на сборы больше, чем следовало бы. Но винить в этом нужно не Алексис, а Шейрона! Это его, полная несправедливых сентенций записка, выбила меня из колеи. Подумаешь, забыла про свидание. Во второй раз. С кем не бывает! Причем в обоих случаях имелись веские на то причины: сначала меня похитили, потом нашей встрече помешало ненастье, из-за которого я вынуждена была заночевать в Сентвуде.
Помимо всего прочего Вильерс ставил мне в упрек, что я якобы обманывала его, изменяя с первым встречным, явно намекая на Девина. Хотя того назвать первым встречным даже с большой натяжкой не получится. Ревнивый глупец! Огульно обвинил меня в том, чего я не делала, но, признаюсь, хотела бы сделать, а если еще точнее, просто пока не успела. В общем, как понимаете, послание бастарда основательно подпортило настроение. К счастью, приглашение от Маделин на завтрашнее суаре его немного улучшило; я решила забить на все и не расстраиваться по пустякам. Тем более что поводов для волнения и так было предостаточно.
К тому времени как пришла, Уистлер успел промокнуть до нитки и в шляпе с обвислыми полями больше походил на чучело, какие выставляют посреди поля для отпугивания ворон. Кстати, в окрестностях кладбища я их точно не заметила. То ли уже все спать полегли, то ли действительно Девин распугал, потому как не стоял на месте, а расхаживал взад-вперед перед часовней, тщетно пытаясь согреться и, скорее всего, обзывая меня почем зря.
Когда подошла к ближе, дождик закончился. Мелочь, а приятно. Я закрыла зонт и, стараясь не смотреть в метавшие громы и молнии зеленые глаза, встряхнула им так, что брызги каскадом обрушились на стоящего рядом напарника. Тот выругался и, кажется, снова в мой адрес. И чего нервничать, все равно мокрее не станет.
Примирительно произнесла:
– Такие заторы на дорогах. Пришлось делать крюк, чтобы не застрять в центре.
– Почему не сказала за тобой заехать? – старательно пытаясь скрыть недовольство, которое так и выплескивалось наружу, процедил Девин и устремился к воротам Старого кладбища.
– Ты не предлагал, – пожала я плечами.
Старое кладбище находилось на окраине Миствиля, сразу за ним начинались пригородные виллы, хотя, как по мне, место для проживания было еще то. А вообще, как говорится, на любителя. Может, кому и нравится. Расшатались нервишки, выглянул в окно, посчитал надгробия и успокоился. Спи – не хочу! И опять же, лютики-цветочки под носом. Собрал букетик, поставил на прикроватную тумбочку: дыши и любуйся. В общем, романтизм и готика – в одном флаконе.
– Милое местечко, – стараясь не отставать от напарника, пробормотала я.
Благо, сияния редких звезд хватало, чтобы разглядеть узкую вытоптанную тропинку, по обеим сторонам которой частоколом возвышались надгробные плиты. Где-то вдалеке ухнула сова и, аккомпанируя ей, просвистел ветер. Огромная тень, сорвавшись с дерева, закружила над нашими головами, взмахивая тяжелыми крыльями, а в двух шагах от меня зашуршал кустарник. Я тоненько взвизгнула и повисла у Девина на руке.
С опаской оглянулась назад:
– Далеко еще?
– Почти пришли, – сосредоточенно глядя перед собой, ответил Наблюдатель.
И не обманул. Попетляв по погосту минут десять (без Уистлера я бы тут точно запуталась), мы вышли к усыпальнице, выстроенной из серого, покрытого лишайником камня. Ее вход, словно верные стражи, охраняли жуткого вида горгульи. Лично меня их оскалившиеся морды привели в трепет. Наверное, на то и было рассчитано. Если бы не присутствие рядом верного соратника, которого, казалось, совсем не впечатлили удручающие пейзажи, я бы подобно истеричной барышне упала в обморок. На ватных ногах приблизилась к двери, оцинкованной снаружи железом, и потянула на себя ручку в форме кольца. Заперто.
– И как туда попадем? – запоздало спохватилась я. Мысль о том, что склеп может быть заперт, почему-то раньше не пришла в голову.
Не говоря ни слова, Уистлер приблизился к одному из каменных чудовищ и к моему удивлению засунул руку прямо в раскрытую пасть. Невольно зажмурилась, будто опасалась, что страшила сейчас оттяпает ему конечность, а может, не побрезгует и всем напарником. Приоткрыв глаза, увидела, как Девин, целый и невредимый, извлекает из своеобразного тайника внушительных размеров ключ.
– Когда-то Венда мне о нем рассказывала, – пояснил он, вставляя ключ в замочную скважину и проворачивая три раза. Навалившись всем телом, толкнул дверь, и та нехотя, со скрипом отворилась, впустив нас в мрачное сырое помещение. На шероховатых стенах висели факелы. Ухватившись за древко, Уистлер чиркнул спичкой, разбавив тьму золотистыми бликами, и шагнул на лестницу, ведущую к последнему приюту предков госпожи Илис. Я продолжала топтаться у входа.
– Если хочешь, могу спуститься один, – посмеиваясь над моей робостью, предложил бесстрашный напарник.
– И не надейся! Я с тобой! – В один миг оказалась рядом и снова ухватилась за его рукав. Пусть думает, что хочет, но сама я в этом экзотическом месте ни за что не останусь!
Крутая лестница привела нас в длинное просторное помещение, по обеим сторонам которого, в нишах, стояли домовины со своими безмолвными квартирантами. Стало жутко. Захотелось с визгом выскочить из этой обители скорби и бежать со всех ног к часовне, а оттуда – до каретного депо, соседствующего с кладбищем. Приказала себе собраться, засунуть беспочвенные страхи куда подальше и перестать озираться в поисках привидений.
Отсвет факела ложился на серые, изрезанные трещинами стены, касался дубовых гробов, стелился нам под ноги. Затаив дыхание, я двигалась вслед за Уистлером, трусливо прячась за его широкой спиной и судорожно вспоминая подходящие к случаю молитвы.
Девин остановился возле симпатичного гробика из светлого ясеня, передал мне светильник и, распахнув двубортное пальто, извлек из внутреннего кармана металлический крюк. Попытался приподнять с его помощью крышку, но дерево отсырело и не поддавалось.
Стараясь быть полезной и по возможности помогать кряхтящему от напряжения напарнику, я светила факелом и подкидывая дельные советы:
– Просунь поглубже. Та-а-ак... Теперь тяни вверх. Молодец! Еще чуть-чуть... Поднатужься!
Обернувшись, Уистлер злобно рыкнул:
– Может, ты угомонишься наконец?!
– И отказать себе в удовольствии пощекотать дорогому напарничку нервы? Ну уж нет! – Едва подавила в себе желание огреть этого самого напарничка зонтом. И чего, спрашивается, взъерепенился? Я к нему со всей душой, а он только и делает, что хамит! – Лучше не отвлекайся, иначе нам придется здесь прописаться.
После нескольких минут проб и ошибок, моих бесценных замечаний и Уистлеровских отгавкиваний послышался желанный треск. Крышка гроба, прочертив дугу, глухо ударилась о стену. В немом шоке мы уставились на лоскуты темного шелка – все, что осталось от платья, – и брошку с аквамарином, который прекрасно сохранился, и сейчас мягко мерцал в свете факела. Уистлер поворошил железкой, словно угли, полуистлевшие кости. Наверное, хотел нарыть еще фамильных драгоценностей.
Сухо заключил:
– Это Абигейл.
Не знаю, почему он так решил, но я ему сразу поверила и, посчитав ревизию оконченной, пулей выскочила из подземелья.
– Ничего не понимаю, – прошептала сдавленно, испытывая острое разочарование и мечтая оказаться как можно дальше от этого места.
Ощутив на своем лице прохладные прикосновения ветра, вздохнула полной грудью. Девин запер склеп, вернул ключ в тайник и предложил мне руку (а мог бы и сердце), за которую я с благодарностью ухватилась.
– Черт возьми, это действительно было неожиданно! – воскликнул он.
– Н-да, – согласилась я, – наша замечательная теория трещит по швам. Получается, раз баронесса не превратилась в прах, значит, и не было никакого переселения в тело твоей бабки. Абигейл на самом деле умерла. Тогда непонятно, какое отношение ко всему этому имеет покойная графиня Уистлер и что за странное письмо она написала?
– И я по-прежнему теряюсь в догадках, как артефакт оказался в моей семье. Может, Абигейл перед смертью вручила его Каролин?
– Но почему не кому-нибудь из своих близких? – задала я встречный вопрос. – Да и могла ли баронесса знать, что в скором времени произойдет трагедия? Коул, то есть Арлен, если он все-таки ее убил, вряд ли стал бы предупреждать любовницу о своих коварных замыслах.
Уистлер молчал. Углубившись в рассуждения, я не заметила, как ушла вперед, оставив дражайшего коллегу где-то среди подернутых туманом надгробий.
– Девин, – севшим от волнения голосом позвала его, – если надумал поиграть в прятки, то прошу тебя, не на кладбище. Лучше поедем ко мне и продолжим игру в более привычной для меня обстановке. – Надеюсь, он не дурак и правильно истолкует мое завуалированное приглашение.
Наблюдатель бесшумно выступил из-за каменной глыбы, являвшейся, по-видимому, статуей, но в темноте никак не удавалось разобрать идею скульптора, что он намеревался донести до созерцателя. Уистлер приложил палец к губам, призывая к молчанию, и кивком головы указал на склеп, очень похожий на тот, что мы только что покинули. Крышу этой усыпальницы венчали хвостатые монстры, похожие на змей, а вход закрывали колючие заросли терновника. Кладбищенский смотритель, он же по совместительству и прибиральщик, не слишком радел за порядок; видимо, полагал, что усопшим – без разницы.
Встав на цыпочки, заметила, как через приоткрытую дверь пробивается полоска тусклого света.
– Пойдем отсюда скорей, – жалобно заканючила я, на что Уистлер решительно заявил:
– Сначала узнаем, кому понадобилось проникать в склеп.
– Смею напомнить, охрана местного кладбища не входит в наши обязанности.
– Это усыпальница моей семьи, – коротко пояснил Наблюдатель и через кусты двинулся к входу.
– Тогда другое дело. Имеешь право! – Я последовала за ним, про себя костеря бродяг, которым именно сегодня приспичило устроить ночлег во "владениях" его сиятельства.
Стараясь не шуметь, мы крадучись достигли лестницы и стали спускаться вниз. На последней ступени Девин остановился. Осторожно выглянул из-за угла. Снова приподнявшись на носочках, я вытянула шею и стала смотреть в оба. Сразу было ясно, что мое предположение насчет нищих не выдерживает никакой критики. Те, кто сюда пришел, совсем на них не походили и нужно им было нечто другое...
Возле раскрытого гроба, красовавшегося в центре подземного зала, стояли двое. Один – лепрекон: тучный, с зеленоватым оттенком кожи и сильно контрастирующими с цветом лица огненно-рыжими волосами. Другой – мужчина неопределенного возраста, закутанный в черный плащ. Незнакомец часто вздрагивал, как от озноба, казался больным и изможденным, словно вот-вот готов был испустить дух. А что, может, он заранее присматривает подходящую гробницу. Вытряхнет сейчас кости из ящика, а сам уляжется на вакантное место. Его приятель прочтет над гробом молитву, вон ведь шелестит страницами книги и что-то бормочет.
Развить теорию дальше мне помешал Девин, взбешенный тем, что какие-то наглецы посмели осквернить печальную юдоль. Хотел уже вмешаться и прервать безобразие, когда я его удержала.
С силой сжав плечо напарника, одними губами прошептала:
– Медальон.
Уистлер скользнул по странной парочке долгим взглядом, задержавшись на болезненном типе, поднесшем ко лбу дрожащую руку, дабы вытереть пот. На тонком запястье с обмотанной вокруг него цепочкой покачивался серебряный медальон.
Напарник снова дернулся. Я шикнула ему в ухо:
– Ты что, очумел?! Спугнешь, тогда вообще ничего не узнаем! Определим, что Арлен здесь вынюхивает, потом арестуем. Может, хочет добровольно вернуть артефакт хозяйке? – добавила неуверенно.
Скрежеща зубами, Уистлер согласился еще немного понаблюдать.
Закончив чтение заклинания, лепрекон извлек из нагрудного кармана наглухо застегнутого сюртука пробирку с чем-то темным и склонился над гробом. Я почему-то не сомневалась, чей именно это был гроб и чья кровушка плескалась в мензурке. Вот зачем Арлену понадобилось нападать на Девина! Чтобы потом провести какой-то ритуал.
Опершись о плечи напарника, старательно вглядывалась в полумрак. Увидела, как тело Каролин окропили кровью, которая, будто серная кислота, с шипением впиталась в сгнившую плоть, и над усыпальницей поплыл тошнотворный запах. Пламя чадящих факелов задрожало, воздух вокруг домовины сгустился, закрутившись кольцом, земля под ногами завибрировала, будто в любой момент готова была разверзнуться и поглотить нас вместе с мертвецами.
Дальше последовало совсем уж невероятное. Как вскоре выяснилось, ушлый маг всего-навсего призывал чей-то дух. Я так и застыла с открытым ртом, окончательно повиснув на Девине, когда под потолком закружил прозрачный белый силуэт, испуганно мечась из стороны в сторону, будто пойманный в капкан зверь.
Голос, напоминавший шелест листьев, эхом разнесся по залу:
– Что тебе нужно, маг?
– Не ему. Мне! – запрокинув голову, выкрикнул Браз.
– Арлен! – ультразвуком пронеслось под каменным сводом. – Ты и здесь не оставляешь меня в покое!
– Кажись, твоя бабулька была с ним хорошо знакома, – наконец отмерла я. – Вон как "обрадовалась" встрече.
– Ответь мне на один вопрос, и снова станешь свободной. – Мужчину сотряс приступ кашля. Арлен в изнеможении сполз по стенке на пол, сгорбился, прижав колени к груди, и еле слышно закончил: – Не ответишь, застрянешь здесь навсегда.
Похоже, ему и правда хреново. Неужели все из-за медальона? Я нахмурилась. Если таковы его побочные действия, то нам с Фэй такого "счастья" и на фиг не надо.
Дух горько усмехнулся. По крайней мере, изданный им звук очень походил на смешок.
– Понятно, зачем я тебе понадобилась. Ты все-таки своего добился, забрал медальон. Неужели Девин тебе его отдал?
Дрожа всем телом, Браз злобно проронил:
– Разумеется, нет! Твой якобы внук, София, оказался на редкость упрям. Но меня это не остановило. Пришлось изобрести другой способ.
– И я даже знаю, какой! Вскружил голову какой-нибудь смазливой дурочке, чтобы та сделала за тебя всю черную работу, – блеснуло проницательностью привидение. – А потом, вероятно, избавился от нее, как когда-то хотел устранить меня, единственную преграду на пути к заветному сокровищу.
– Но ты меня предала! Подставила и обманула! – хрипло выкрикнул злодей и снова закашлялся. – По твоей милости я был вынужден двадцать лет гнить в тюрьме!
Почувствовала, как Девин напрягся. Мышцы его под моими руками словно закаменели. С сожалением отметила, что он так и не перестал думать об Авроре. Даже узнав неприглядную правду о самозванке, Уистлер по-прежнему, уж не знаю какие, но испытывал к ней сильные чувства.
– Девин, не глупи, – прошептала я, пытаясь удержать напарника от опрометчивого шага.
Не могла же ему объяснить, что мне позарез нужно выяснить причину болезни Арлена и есть ли от нее какая-нибудь панацея. Для этого следовало досмотреть нелицеприятное действие до конца. Что до остального, то теперь многое становилось ясным и многое подтверждалось. Перед нами был дух Софии, прожившей не одну жизнь, в том числе и жизнь Абигейл Свон, и жизнь Каролин Уистлер. Одно непонятно, почему тело баронессы естественно тлело в гробу?
Но и на этот вопрос мы вскорости получили исчерпывающий ответ. Оказывается, Бразу за тем и понадобился призрак бывшей любовницы, чтобы выведать секрет, как навсегда прикарманить подходящее тело, а не скакать, словно блоха, от одного к другому, чтобы избежать превращения в прах. Пока это у него плохо получалось. Небось уже и не рад, что так опрометчиво присвоил артефакт.
София артачилась и ни в какую не хотела делиться заветным секретом. Готова была даже скитаться неупокоенной между землей и небом, только бы не развязывать злодею руки. Тогда Браз решил надавить на ее слабое место. Пригрозил, что расправится с каждым дорогим ей человеком: Вендой, Джайлсом, их детьми. Даже Девина не постеснялся приплести, хотя тот, положа руку на сердце, и не являлся ее потомком. Но, возможно, за годы жизни в теле графини Уистлер, хитрая женщина успела к нему привязаться. Ведь именно ему завещала роковое наследство.
Бедному привидению, поставленному перед фактом, ничего не оставалось, как сообщить негодяю слова заклинания. Зеленокожий маг усердно конспектировал все в свою книжицу, царапая по строчкам магическим пером, от которого в разные стороны летели искры.
Передав талмуд нанимателю и талдыча одну и ту же фразу, простер к духу руки. Факелы вновь зачадили, заволакивая пространство густым едким дымом, скрывающим от нас душу Софии.
Последние ее напутственные слова, отчетливо прозвучавшие под сводами зала, были обращены к Бразу:
– Помяни мое слово, чужая жизнь не принесет тебе счастья. Я прожила их несчетное множество и каждая тяжелым бременем ложилась на сердце. Забрав медальон, Арлен, ты сам себя погубил.
– Все узнала? – нетерпеливо воскликнул Девин.
Громче, чем следовало бы. Браз вскинул голову. Придерживаясь рукой за стену, медленно поднялся, пристально вглядываясь в сумрак. Фейри, все еще сосредоточенный на заклинании, ничего не замечал вокруг. Больше мешкать было нельзя.
