Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Валерия Лазовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
– А почему ты меня не предупредила? – решила обидеться Василина.
– Ты сегодня мои желания игноришь по всем пунктам. Гулять ты не захотела идти по городу, поэтому я пошла одна, будить тебя не стала.
– Я не игнорю.
– Я тебе раз пять сказала, что не нужно меня сводить с Андреа, я не хочу с ним находиться наедине, ты же прилагаешь максимум усилий, чтобы все было наоборот.
– Мне просто кажется, что вы хорошая пара, – зомбирована уже в который раз произнесла она, – ты просто не видишь, как он на тебя смотрит.
– Давай, когда твой муж звонит на мой телефон, я буду передавать тебе трубку. И когда ты будешь пытаться разобраться в своих чувствах к нему, я всячески буду способствовать вашему сближению.
Васька слегка вздрогнула, словно очнувшись, через какое-то время:
– Прости. Я не знаю, что на меня нашло.
– Ты с Андреа можешь делать все, что заблагорассудиться. Не хочешь со мной время проводить, не проблема, мне и одной нормально, но не надо сватать меня с ним.
– Лиса, прости, – винилась подруга, – ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне, просто сейчас черт попутал.
– Давай сейчас все выясним, у тебя появились какие-то свои планы на дальнейший отдых?
Разборки устраивать было тяжело, боль притупилась, но все еще была сильной, да и Васька, по сути своей, безобиднейшее создание. Навредить сознательно кому бы то ни было она не в состоянии.
– Нет, – удивилась она.
– Тогда я вообще ничего не понимаю.
– Я, если честно, тоже, – вздохнула, – ты знаешь, меня будто кто-то переключил.
– Ладно, забыли.
Я развернула полотенце со льдом. Мнда, не полегчало, все же надо показаться врачу от греха подальше.
– Ну что? Тащи страховку, буду звонить.
– Черт, – выругалась подруга.
– И не говори, – согласилась с ней.
Василина присела ко мне на кровать со страховым полисом.
– Ты знаешь, мне сейчас Марик вспомнился, – поделилась она.
– С чего бы? – я искала телефон контактной службы.
– Как он тебе таблетки принес. Сейчас бы он тебя сграбастал и в больницу отвез или сам с врачом приехал.
– Да, – улыбнулась я, – для Марка это запросто, заботливый он. Дай еще сумку мою, там телефон.
Ой, ой. Телефон, оказывается, стоял на беззвучном режиме и не отвеченных вызовов 43 штуки. Как они себя завели-то! Договорились же, что в 20.00 встречаемся, к этому бы времени я всяко подошла. Паникеры! В дверь постучали. Мы переглянулись. Васька вопросительно приподняла брови.
– Если это Андреа, то лучше ему держаться сейчас от меня подальше.
– Я поняла.
Оказалась Сильвана с доктором, чему я безмерно удивилась. Доктор за пять минут осмотрел травму, успокоил, что только ушиб, дня за два отек должен пройти, выписал обезболивающие таблетки и ушел. Сильвана осталась.
– Как ты? – сочувственно поинтересовалась у меня.
– Ты же слышала, жить буду.
– Сильван, а кто врача вызвал? – поинтересничала подруга.
– Я.
Васька разочарованно вздохнула.
– А остальные как?
– Мама возбуждена, Андреа не понятно, Антония переживает за мальчика, Мария сильно хочет с тобой пообщаться, сказала, что ты, – кивок в мою сторону, – ей уже нравишься.
Я усмехнулась.
– Она все еще жаждет этого?
– После твоей выходки – да.
– О какой выходке идет речь? – удивилась я.
Видимо что-то пропустила.
– Ты же чуть не покалечила Андреа, – и глаза почти серьезные.
– Когда успела? – обалдела Васька.
– Сама в шоке. Сильвана, когда и где я это успела сделать?
– Василис, не мучай ты его, если он тебе совсем не нравится, то так и скажи ему.
– Сильваааана, – чуть не взвыла я, – да я ему об этом не перестаю говорить, я, по-моему, только этим и занимаюсь.
– Подтверждаю, – Василина, как на присяге подняла правую руку, – но он ничего слышать не хочет.
– Он же, как зомби. Ты моя Василиса, я твой Марк. Ты моя Василиса, я твой Марк.
– Согласись, что совпадение все же есть.
– Да не похож он на Марка совсем, по моим ощущениям так точно.
– Что?
Я прикусила язычок.
– Еще раз повтори, – приклеилась Сильвана.
– Не обращай внимания, – легкомысленно махнула я рукой.
– Ты что-то знаешь?
– То что я знаю, знаете и вы.
– Но ты сказала, что что-то чувствуешь.
– Не обращай внимания, – в два голоса с Васькой попросили.
– Давай ты с Марией пообщаешься, – загадочно улыбнулась она.
– Сильвана, без обид, но родственников, мне хватит.
– Я думаю, что Мария тебе понравиться.
– Давай ты скажешь всем, что я перенервничала, доктор дал успокоительного и я буду спать до утра, – попросила я родственницу, – без меня душевно посидите, Андреа придет в себя, Даниелла расслабиться, а то она на меня нервно реагирует.
– Неее. Мария к тебе в любом случае прорвется.
– Билииин, – бухнулась я на подушку, хочу тихой спокойной жизни, как в Сиракузах жили, хочу оседлости и спокойствия.
– Лиса, ну не расстраивайся, – утешала меня Василина, – мы все равно раньше, чем послезавтра с твоей ногой выехать не сможем.
– Это еще почему? Мне рулить не надо, а просто сидеть я могу и в машине.
– Ну, знаешь ли, ПРОСТО у нас с тобой пока еще не получалось ездить, обязательно куда-нибудь встрянем, поэтому давай подождем.
Тут она права, если встрянем, то лучше, чтобы я была на ходу. Но с итальянскими родственниками, не со всеми, а конкретно с Андреа общаться не хотелось.
– Девушки, тогда без меня эти дни проводите, а я поваляюсь, может, порисую.
– Лиса, ты чего? – обиделась подруга.
– Я больная, – сообщала, – требуется покой.
– Лиса, я обещаю, что буду охранять тебя от Андреа.
– Охранять не надо, главное от пособничества отойди.
– Клянусь!
Ну да. Я согласна, что веду себя, как маленький обиженный ребенок. Ладно, пару дней переживу.
– Хорошо, – сдалась, – сегодня я дохромаю до ресторана, но завтра меня не трогать.
– Не выйдет, – вздохнула Сильвана, – мама настоит хотя бы на ужине.
Ну ладно, уважим маму, все же родственница, я ее потом с Годой познакомлю – это будет моя маленькая месть. Обоим. О-о-о-о! Здоровская мысль! И настроение вмиг улучшилось.
Если сегодняшнее мероприятие состоится, то пора уже одеваться. Но сначала определиться с ногой, я попыталась на нее встать, а вот фигушки Вам, Василиса Яниславовна. Придется прыгать, тогда отменяются каблуки. Ногу получилось впихнуть в сандалии на сплошной подошве открытые по максиму, одна будет прыгать, вторая поджиматься – цапля собственной персоной. Но на улице дождик и прохладно, а столик заказали, вроде на улице, где-то на берегу. Околею, точно околею. Достала кардиганчик потеплее, платье до колена одела чуть раньше, переодевать не стала, авось не замерзну. Капронки тоже не вариант, в них выпаду из сандалий, к тому же прыжки с препятствиями никогда не были моей сильной стороной.
Перепрыгнула порог нашей камеры, допрыгала до лобби (это вестибюль по нашему), почти все были в сборе, кроме Сильваны и Марии. Такси ждало, поэтому решили частично отбыть. Подошел Андреа с виной на лице, но гневным взглядом, предложил локоть. Я уже значительно подобрела, к тому же скакать от камеры порядком устала, поэтому почти с благодарностью вцепилась в него.
В наше такси загрузились Андреа на переднее сиденье, я рядом с Васькой и бабуля.
– Ты как? – негромко спросила подруга, когда загрузились.
– Пока нормально, но если ресторан далеко от машины будет, то не знаю. Прыгать скользко.
– А Марк бы взял на руки и просто донес, – опять зачем-то вспомнила его Васька.
– Ну где мы Марка-то возьмем? – посетовала я, – придется самой.
– Все-таки итальянские мужики не чета нашим.
– Так Марк-то тоже не наш.
– Так-то да, – взгрустнулось ей.
Вышли из машины, Андреа, трепетно помог выколупаться бубуле, потом нам с Васькой, задержав свой недовольный взгляд на мне. Я снова вцепилась ему в локоть и попрыгала. Столик действительно оказался на улице, внутри мест не было. Прыгать метров 50 до него, когда оставались последние десять , у меня уже не хватало дыхалки и икру прыгающей конечности начало сводить судорогой от непривычной нагрузки.
– Ты как? – спросил Андреа.
– Осталось немного, надеюсь, что справлюсь.
Через пару метров опять спросил.
– Может тебя донести?
– Мы уже пришли.
А про себя подумала, что Марк бы, наверное, и спрашивать не стал, сразу бы взял на руки и донес, тут Васька права. На летней веранде было ветрено, холодно и сыро. И не было печки, и пледов тоже не было. Околею, и к бабке не ходи, околею. И тут меня озарила вполне здравая мысль.
– Васён, а может коньячка?
– А ты знаешь, давай, а то с их разбавленным вином примерзнем тут. А лучше водки! Если она есть.
Я порадовалась, что не успела еще принять болеутоляющую таблетку выписанную доктором, с водкой мне никакая таблетка не нужна будет.
Дождались остальных. Мария оказалась высокой (для итальянцев) молодой женщиной, очень яркой и веселой. На ней было красно-фиолетовый длинное платье и куча бижутерии разного калибра: цепи с подвесками штук пять, бусы, браслеты по нескольку штук на обоих руках, крупные серьги. А вот колец не было. Да, металла, пластика и стекла и так перебор, при любом движении она вся звенела, брякала, словно цыганка. Интересно, а почему она кольца не носит?
– Бонасера, бонасера, – пропела она на удивление низким для ее внешности голосом.
– Бонасера, – не остались мы в долгу.
Андреа стоял рядом с моим стулом, отведя себе место подле меня, но она мягко оттолкнула его бедром, залилась приятным смехом, глядя ему в глаза, что-то сказала, и он, сменив гнев на милость, уселся по другую сторону от нее.
Пока расселись, пока дождались меню, пока делали заказ, начала примерзать к стулу, кардиган категорично не спасал. Я пыталась расслабиться, чтобы не начать стучать зубами от холода, успокаивая себя тем, что для травмированной конечности холод – это хорошо, главное, чтобы она там совсем у меня не отмерзла, потому как боль я почти не чувствовала.
– Васён, ты про сугрев помнишь? – уточнила я у подруги на счет 40 градусов.
– Да, сейчас закажу.
После озвучивания пожеланий русских гостей:
– Водку? – удивились в один голос Даниелла, Мария и Сильвана.
– Русская традиция, – поежилась от холода Васька.
– В лечебных целях, – одновременно с ней я.
– Традииииция? – загадочно улыбнулась Мария.
– А тебе можно? – Сильвана мне.
Сначала принесли вино с водой, мы с Васькой не сговариваясь отказались. Минут через пятнадцать появилась и наше спасение от потенциальной простуды и заранее заказанные каперсы с маслинами. Ну откуда в Италии соленые огурцы? Каперсы тоже хорошо пошли. Я не большой ценитель данного напитка, может просто не умею его пить, может ничего не понимаю в нем. Пила всего пару раз и именно в целях сугрева, из личного опыта согревает хорошо, а пьянеешь на морозе не сразу, а если где-нибудь на льду Байкала, то почему-то и вовсе не пьянеешь. Сейчас не мороз, Байкал заменим на Тирренское море, глядишь и погуляем без последствий.
Мария с Андреа присоединились к нам сразу. Оставшаяся троица грелась сначала вином, потом лимончеллой, а когда подали запеченного ягненка, то потребовала водки.
С Марией мы сошлись очень быстро, она оказалась своя в доску, уж простите за сленг, но иначе и не скажешь: веселая, местами бесшабашная, заводная и душевная. С водки не развезло только Ваську, тут без комментариев и меня (видимо все ушло на поддержку иммунитета). Часа через три наша компашка слюбилась с русскими гостями, даже Даниелла, прослезилась от моего присутствия в своей жизни, приголубив меня на своей необъятной груди. Андреа пытался что-то вызнать у Марии. Но та только отмахивалась от него, как от надоедливого комара, кровосос поначалу не сдавался, с равными промежутками домогаясь ее, но потом, получив локтем под ребра, утихомирился и начал грустно напиваться нашей родимой сорокоградусной.
Кофе решили выпить в гостинице, почему-то у итальянцев не принято кушать, закусывать и пить кофе в одном месте. Для первого есть рестораны (trattoria), для второго бары, для третьего кафе. Естественно, если вы попросите сделать вам коктейль, то наверняка его и в ресторане сделают, и кофе там напоят и десерты там есть – мы же с Василиной все это делаем в одном заведении общепита, но по итальянской традиции: покушали в одном месте, передохнули и пошли до следующего – только выпить кофе.
Я на удивление была бодра и уже практически трезва, почему-то стадия «уснуть в промежутке» меня миновала. То ли водка так действовала нестандартно, то ли организм уже адаптировался и к постоянным возлияниям, и к новому часовому поясу. В баре гостиницы, старшее поколение быстро выпив свою мензурку кофеина, удалилось на покой. Васька общалась с Марией, я с Сильваной, Андреа тихо напивался все той же водкой. Сильвана отошла в дамскую комнату, и ее место тут же занял братец с душевным настроем поговорить за жизнь. Ладно, я сейчас в благодушном настроении, хотя и не люблю пьяных разговоров, но может у итальянцев они другие эти самые разговоры.
Андреа был в легкой веселости и возросшей степени обаятельности. Бедный прекрасный пол, в него же не влюбиться просто не возможно, его достаточно поставить посреди комнаты в виде статуи (чуть не ляпнула мумии, все еще не могу отойти от покойницкой на всеобщее обозрение) и все женские взгляды, а следом и сердца падут к его ногам, засыпав по самую макушку. И вырастет такая насыпная кучка из женских надежд, запрятав внутри себя статую брутальности братца.
Сидя на одном диване рядом в Андреа лично удостоверилась в более открытом отношении к флирту со стороны европейских женщин. Наши девицы (в большинстве) свой интерес к незнакомому понравившемуся парню так открыто не демонстрируют. То ли более зажатые, то ли больше самоуважения к себе, то ли советский период отрфировал напрочь все женские инстинкты (оставив только материнские), которые интуитивно самка использует для привлечения самца. Даже на завтраке группа наших девиц атаковала Андреа более нежно что ли, без особого напора, предлагая себя очень завуалировано, одними намеками, выискивая интеллектуальные темя для беседы.
Пока он сидел у бара с рюмкой и какой-то хрустящей закуской (то ли чипсы, то ли орешки) итальянка (по виду) подошла вплотную, погладила его плечо, дотронулась до локтя, накрыла ладонью его руку, не отрывая от него глаз. При всем при этом, у меня сложилось впечатление, что она не предлагалась ему, не добивалась, а только заявляла о том, что она есть на этом свете и что он ей нравится, но заявляла с уверенной настойчивостью. И почему-то мне кажется, что ни одной интеллектуальной темы поднято не было – ей они просто ни к чему.
Когда Андреа пересел ко мне, еще не успев ничего сказать, видимо, собираясь с мыслями, его внимания стала добиваться француженка. Француженок почему-то видно сразу: море женственности, мягкости, пластичности. Я просто открыла рот, не сдержав собственного удивления от ее кошачьей грации, естественности флирта и откровенной соблазнительности. Как она это делает? Я старалась заметить все сразу: и взмах длинных ресниц, и легкую полуулыбку, и как бы невзначай облизанные губы, взгляд из-под ресниц, закушенная губа, поглаживание себя по бедру. И от всех своих действий она получала чувственное удовольствие. В ее действиях не было ни грамма пошлости или вульгарности. Я забыла как дышать, так и сидела, наверное, с открытым ртом, в открытую рассматривая ее, забыв про Андреа. Положа руку на сердце, девушка была далеко не красотка: слишком худая, острые черты лица, короткая стрижка, ноги немного колесом, но, боже мой, сейчас в моих глазах она была абсолютной красавицей, богиней флирта и соблазнения.
Андреа ей что-то ответил, не услышала что именно, полностью погрузясь в образ французской богини, она послала ему совершенно обворожительную полу улыбку, с легкой горчинкой грусти во взгляде полуопущенных ресниц. Поднялась с кресла напротив, мазнула быстро по мне оценивающим взглядом и удалилась. Уххх! Вот это женщина, наверняка, француженки опыт соблазнения впитывают с молоком матери. Нельзя научиться подобной естественности, это либо есть, либо не дано от природы.
Я какое-то время пребывала в легком ступоре и с идиотской улыбкой на губах от подсмотренного проявления таланта, жалко Васька этого не видела, та бы вообще в транс впала.
– Василиса, – привлек мое внимание Андреа.
Он сидел в полуметре от меня, гипнотизируя собственный стакан (виски, однако, то ли водки не хватило, то ли хорошо пошло), пытаясь настроиться на что-то. Настроился, слегка тряхнул головой.
– Василиса, – второй раз получилось гораздо увереннее, почти с вызовом, правда созерцал по прежнему стакан, то ли тренировался, то ли изъясняться надумал воображаемой Василисе, купающейся в виске.
Я с интересом взирала на его попытки, а может все же тихой сАпой и в камеру, но любопытство взяло вверх. Сильно пьяным он не выглядел, хотя мне-то откуда знать его норму и что последует, когда он достигнет своей верхней планки возлияния спиртного.
– Ты меня совсем не хочешь? – спросил снова у плескающейся в стакане девицы.
Я все же лишняя, им и без меня тут не плохо, пора в камеру. Уже взяла низкий старт, когда Андреа повернулся ко мне. Взгляд слегка расфокусированный, но вполне вменяемый и в каждом глазу по вопросу. Вот что значит организм, закаленный сызмальства винищем. Разговор велся на английском, потому прозвучало именно так откровенно. В итальянском, как и в русском языке много оттенков различной степени влюбленности, наверняка в английском тоже, но для обоих он не был родным, я решила не уточнять, что именно он хотел сказать. Ну ее нафиг эту лирику. Улыбнулась, как смогла теплее… как родственнику… Надежда – это дело такое, ее либо холить и лелеять. Либо засушить ненужные побеги на корню, чтобы повода не было даже ходить и проверять проклюнулось что-то или еще ждать.
Сеятель побегов не понял истинного смысла моей душевно-родственной улыбки. А может просто натура у него такая настойчиво-въедливая. Молча дожидался ответа и по-моему, трезвел на глазах.
– Андреа, мы с тобой разные, – держала я улыбку родной, близкой сестры.
– Да, и это хорошо, – обрадовался он, неожиданно для меня.
– Нет, ты не понял, – тут же встряла с объяснениями, чтобы ничего ненужного для меня не напридумывал, – мы с тобой совсем разные. Твои чувства и страсть – это все хорошо и замечательно, но не для меня. Я не смогу жить в таком накале страстей, мне это не надо.
Он удивился. Сильно. Несколько секунд соображал, я в это время изображала из себя сердобольную родственницу с приклеенной улыбкой.
– Почему не надо? – подозрительно поинтересовался.
– Я за доверие и нежность. Сценарий «Отелло и Дездемона» не для меня писался.
– Я не ревную тебя, – поспешно заверил и скоренько добавил, – и умею быть нежным.
Улыбка приклеилась намертво к лицу, и ее приторный вкус начал раздражать меня. Отрицательно покачала головой, скулы уже просто сводило. Пора ноги делать. Камера, камера, меня ждет моя камера.
– Давай выпьем, – пресек мою несостоявшуюся попытку Андреа, схватив меня за руку, сделал знак официанту, который сразу же направился к нам.
Я начала всерьез опасаться за почти идеальные и такие уже привычно-любимые черты собственного лица, однако, их разбил паралич, мышцы, натянувшие родственную улыбку, не хотели возвращаться в привычное-исходное положение, зафиксировавшись намертво в идиотском оскале, в глазах, наверняка, уже паника плещется. Зашибись. Может Андреа потому водки мне еще заказал, видимо, выгляжу я и впрямь странновато. Но пить не хочется, тем более водку.
– Андреа, я пойду, у меня уже глаза закрываются, – рот начал вытягиваться в удавий зевок и хвала всем сицилийским богам и иже с ними, после смачного позевывания, привычная мне мимика вернулась. Я вздохнула с облегчением, осторожно потрогав щеки, а вдруг показалось?
– Давай еще посидим, – просить Андреа не умел. Учитывается только его мнение.
Не-а, на роль Дездемоны, я точно не гожусь, не мой типаж.
– Я пойду, – твердо ответила, разжала его пальцы на моем запястье.
Во взгляде слегка прищуренных глаз только жесткий приказ и недовольство, что не подчиняюсь ему. М-да, не привык считаться с мнением других людей, а с родными он такой же?
– Спокойной ночи, – ровно пожелала, поднялась с дивана и заковыляла к своей камере.
Утро началось со стука в наш номер, мы с Васькой безбожно проспали и первые лучи, что очень актуально для моих «поклонов Солнцу» и проспали бы еще и завтрак, если бы не заботливая Сильвана, не обнаружившая нас за большим семейный столом, поднялась будить русских сонь. Сони по-быстрому привели себя в порядок и спустились в ресторан. Семейство аппетитно поглощало обильный завтрак, обсуждая планы на сегодняшний день.
Андреа подскочил при виде меня, выдвинул, придвинул стул, быстро коснулся губами моей щеки, пожелав доброго утра, и уселся рядом. Тут же подорвался и принес чая, сока, выпечки. Я в немом недоумении смотрела на его беготню и надо сказать, что не только я. Народ за столом продолжал активно обсуждать ближайшие планы, с интересом косясь на него. Я ходить, как все нормально-здоровые люди, еще не могла, поэтому участия в обсуждении не принимала, наслаждаясь завтраком. Идеальный для меня вариант – это прыгнуть в машину и укатить с Василиной по маршруту, но подруга заявила, что хочет пройтись по магазинам, все же Палермо – столица Сицилии, надеясь купить дизайнерские вещи местных модельеров. Я оставалась в номере, попросила ее принести сумку с красками и натянутый холст, оставленный для Алекса, сильно хотелось нарисовать вчерашнего дедка-мафиози. Уговорила Василину сходить распечатать фотографии.
Опасалась, что Андреа будет настаивать на своем присутствии рядом, но у него оказались свои дела. Общий сбор протрубили на восемь вечера, то есть у меня весь день. Целый день на картину, в руках уже привычный зуд: «хочу, хочу, хочу».
Пока Василина приводила себя в порядок, я просматривала последние фото, отсортировывая, что отдать в печать, скинула на флешку. В нашу камеру, пока подруга бегала их отпечатывать, пробралась сначала Мария, чуть позже Сильвана. Я в это время оборудовала место, примеряя свет, которого, в связи с опять дождливым небом, было мало, доставала краски. Сильвана смотрела рисунки, Мария уселась в кресло и начала внимательно рассматривала меня, слишком внимательно, теребя рукой бусы от чего и они и браслеты на обоих руках позвякивали.
– Что? – наконец спросила я.
– Очень интересно, – заверила она.
– Что?
Сильвана прислушалась к нашему диалогу.
– Мария, чем заинтересовалась? – это Сильвана, шурша моими рисунками.
Та загадочно улыбнулась, не отводя от меня взгляда. И взгляд был… сразу расхотелось задавать вопросы и тем более слышать ответы. Это была совсем другая Мария, не вчерашняя обаятельная хохотушка. У меня мурашки успели пробежаться в обе стороны под ее взглядом. Так смотрят очень мудрые, знающие, ведающие о вещах, о которых обычному человеку лучше не догадываться.
Такой взгляд я видела пару раз. Первый раз, будучи подростком, ехала в поезде вместе с Годой к ее подруге и в одном купе с нами была бабулька божий одуванчик, очень спокойная, очень разумная для ее возраста, набожная и очень светлая, а глаза такие, словно она несколько жизней уже прожила. Я была тогда излишне любознательной, местами любопытной, Года зацепилась языком в соседнем купе, потому я свое любопытство весь день утоляла разговорами с ней. Даже моему юношескому максимализму было ясно, что бабулька обладала совершенной мудростью, знанием жизни даже будущей, и абсолютным принятием этой самой жизни. Она тогда сказала: «Человек имеет ровно столько сколько заслуживает». Я возразила: «А как же дети сироты и брошенные старики?» А она посмотрела на меня «вещим взглядом» и я поняла, что она знает всё, о каждом из живущих, в том числе и обо мне – что было, что будет. В силу тогдашней наивной юности я мало чего боялась, потому начала выспрашивать, что она знает обо мне. Бабулька с улыбкой назвала номера будущих билетов на выпускных экзаменах и тему вступительного сочинения. А потом мы долго разговаривали на философские темы, как мне тогда казалось не имеющие отношения к настоящей жизни. А когда за ней в купе на станции зашел внук, бабулька тепло распрощалась со всеми, погладила меня, великовозрастную девицу по макушке, заглянув в глаза своими глубокими без дна выцветшими глазами, и сказала: «Ты очень счастливая, тебя ведут предки, но не иди у них на поводу всегда. Ты очень сильная, у тебя это получится. Живи своей жизнью. Ты этого заслуживаешь».
Экзамены у меня начались года через три, за это время из моей юной головки выветрилась вся мистика, но утром за завтраком перед экзаменом вспомнилась святая бабулька и номер билета. Тут же проштудировала ответы на него, и каково же было мое удивление, когда именно этот билет и вытащился мной. Надо ли говорить, что вступительные уже не представляли для меня проблемы. Вот тогда я вспомнила все наши разговоры со святой бабулькой, и в один миг стало не по себе от того, что она действительно всё знала и о том, что было, и о том, что могло бы быть. И струхнуло от того, что если она все знала, то ничего уже в моей жизни изменить нельзя, все заранее запрограммировано, просчитано, утверждено кем-то свыше.
Второй раз я с подобным столкнулась в Индии, заехав на день в какой-то из ашрамов. Там таких был ни один человек, но тогда я уже повзрослела, поумнела (по крайней мере, такой казалась себе), потому не интересовалась пророчествами о моем будущем, научилась довольствоваться настоящим.
И вот Мария.
– В чем-то Андреа прав, – разглядывая что-то во мне, решила Мария.
– Мария, а ты кто? – решила уточнить я, а то вчера не было времени познакомиться поближе.
– Нууу, – немного замялась она.
Тут вернулась Василина с моими фотками и упакованным холстом, с задней стороны которого были прикрыты «Марк с Василисой», это была интимная вещь, я почему-то не хотела, чтобы кто-то смотрел ее, потому картон закрепила к подрамнику, словно охраняя их чувства, их тайну.
– Так кто ты? – взяла я у подруги фотографии, а холст осторожно приставила к стенке задней стороной.
– Я много чего умею, – мягко улыбнулась она.
– И погадать, и будущее сказать, и в прошлое послать, – раскрыла ее тайны Сильвана.
– Ты гадалка? – чуть ли не взвизгнула Васька, – а мне погадаешь?
Мария слегка поморщилась.
– Я не совсем гадалка, мне больше нравится с энергиями взаимодействовать, – напустила тумана.
– А по образованию ты кто? – да, я въедливая.
– Психолог, – словно невзначай обронила она, заинтересовавшись почему-то голым холстом.
– Доктор психологических наук, – поправила ее сестрица.
Я зависла.
– Ваааась, – позволяя подругу, – чем это нам грозит? – негромко уточнила по-английски.
– Все нормально, – отмахнулась она, – Мария, погадай, пожалуйста.
– Давай сначала с Василисой разберемся, – улыбнулась ей, словно маленькой капризной девочке.
– Зачем это со мной разбираться? – насторожилась я, – у меня все хорошо.
– Василис, ты не пугайся, – от ее слов меня вообще начало подтрясывать, то же мне успокоительница нашлась.
– А-а-а-а, есть повод для пугания?
– Есть повод, чтобы задуматься для чего вы встретились с Андреа.
– Так, дамы, – если честно, меня уже начинала бесить эта тема, – у меня по отношению к Андреа никаких намерений нет.
– Зато у него есть, – усмехнулась Мария, не дав договорить, – и очень серьезные, – и снова взгляд на холст.
– Так может лучше с ним разобраться, а не со мной?
– Он испытывает к тебе сильные чувства.
– Да не его это чувства, – вырвалось у меня, ну вот кто за язык меня тянул.
Родственницы молча уставились на меня с большими вопросами на лицах, Васька тихо вздохнув, устроилась мышкой в углу кровати и слилась со стеной, уткнувшись в телефон.
– Извини, – заговорила Мария, – можно я посмотрю, что за тем холстом?
И не дожидаясь моего согласия, сделала пару шагов, перевернула холст, аккуратно отклеила «Марка с Василисой» и замерла. Сильвана, заинтересовавшись реакцией родственницы, подошла к ней и тоже уставилась на картину. Мне почему-то резко подурнело. Очень долго ничего не происходило. Только степень моей дурноты увеличилась. Потом они синхронно посмотрели на меня.
– Марк и Василиса, – в унисон утвердились они.
Тоже мне, новость, я и без них знаю кто это.
– Василиса, ты главное, не пугайся, – опять попросила Мария.
Да это что ж такое, она решила меня в гроб загнать своими утешениями.
– Что происходит? – рыкнула я, так, что даже Васька подскочила на кровати, икнув.
– Василиса, такое иногда бывает, что две души, снова встречаются и узнают друг друга.
– Ты о Марке и Василисе? – это Сильвана с уточнениями.
– Да, но тут не совсем Марк и Василиса, – задумалась Мария.
Так. Пора брать этот дурдом в свои руки и отправлять всех в сад. Все в сад!
– Девушки, что вчера произошло, пока меня не было? Чего Андреа так вызверился?
– Он просто за тебя испугался, – обиделась за брата Сильвана.
– Стоп, я может быть, не понимаю особенностей вашего менталитета, особенности отношений девочка-мальчик, но… Давайте немного абстрагируемся от Андреа и меня. Хорошо? – я выразительно посмотрела на родственниц, – теперь представьте, что парень и девушка знакомятся пару дней назад, видятся всего два раза. Никаких отношений у них еще нет, девушка самостоятельная, взрослая и на отдыхе, ушла по магазинам, не было ее три часа. А теперь вопрос..., – повысила голос, – какая реакция обычного молодого человека на отсутствие обычной понравившейся ему девушки?
– Подождет до вечера, – подала голос подруга.
Молодец, зачет.
– Еще варианты? – это я к родственницам.
– Будет волноваться, – Сильвана.
– Но немного, – я, – а теперь эту картинку перенесем на Андреа. Это его обычная реакция?
Родственницы задумались.
– Что вчера на него нашло? – допытывалась, потому как я вчера успела испугаться.
– Нууу, – начала Сильвана, – он испугался.
– Чего испугался?
– Что ты его бросила, – тихо закончила она.
Я развела в торжествующем недоумении руками: «та-да-а-а-м».
– Мы с ним даже не ВМЕСТЕ! Меня не было всего три часа! И он меня чуть не прибил при встрече!
Сильвана осторожно покосилась на Марию, та смотрела на меня, опустила глаза к моему рисунку, снова на меня, задумалась.
– Что-то тут не так, – через кое-то время довела до нашего сведения.
Я догадывалась, что именно не так, но могла ошибаться. То, что я ловила эмоции Василисы – с этим я уже смирилась и они стали не такими частыми и яркими. То же, скорее всего, происходило и с Андреа, но, если, как утверждает Мария, две половинку встретились, даже спустя столько лет, то нафига тогда вся это драма?
Мария развернула рисунок ко мне.
– Когда ты их нарисовала?
– Дня три-четыре назад.
– Со старого черно-белого исходника?
