Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 3 (СИ)"

Автор книги: Валерия Лазовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Вот интересно, а уксус спасал от чумы? В те антисанитарийные времена одна эпидемия сменяла другую. Капуцины нашли выход и тут из положения – зараженные тела погружали в известь или мышьяк, а после выставляли рядышком со «здоровыми» покойниками.

Мааааленькое уточнение, народ там в большинстве своем, покоится ни в гробах или саркофагах, а просто лежа на полочках, стоя, вдоль стен, вися на крюках либо… да в гробах, но в стеклянных или с окошечком. Египетские мумии отдыхают по сравнению в палермитанскими, в Египте на это смотришь, как на экзотику в штучном экземпляре – все цивильно: в бинтиках, благовониях. А тут мертвые, высохшие черные мумии в одежде давнишних времен: «А вдоль дороги мертвые с косами стоять». А некоторых мертвецов еще по нескольку раз в год переодевали по просьбам родственников. Гробов там тоже хватает, но их воспринимаешь на общем фоне просто как мебель.

Для меня это было шоком… Не-не-не, вы не поняли, это был ШОК!!! Я чуть не заорала, когда попала в первую кладовочку. Я наши-то кладбища обхожу стороной – ну не вижу я в смерти никакой эстетики, но все же живу в обществе, где существуют свои правила на счет усопших: положить в гроб, опустить его в яму, сделать сверху холмик, придавить большой каменюгой с ФИО и датами. И все, на этом процедура лицезрения покойника закончилась. Либо кремация – лично я именно за второй вариант. Но так чтобы мумифицировано-бальзамированные усопшие несколько столетий трепетно хранились практически в центре города. Мама мия. Мне было не по себе, а если уж совсем честно, то мурашки бегали сразу во всех направлениях, шевеля скудную растительность на теле.

Я, со всей своей ослабевшей мочи, двинулась было на выход, но Андреа, взяв меня в тиски, принялся мягко уговаривать остаться и досмотреть до конца достопримечательность. Я глянула на подругу, у той было схожее со мной состояние, но превалировало больше удивление и любопытство. Андреа, так вообще рассматривал всю мертвецкую с живейшим интересом.

За триста лет тут собралось более восьми тысяч мертвецов, в 1837 году мертвецов было запрещено хоронить в открытом виде. Слава тебе Господи, я уже начала опасаться, что только у меня не все в порядке с головой, оказывается, сицилийцам тоже не особенно было приятно это лицезреть, но находились особенно предприимчивые родственники усопших, те либо делали окошко в гробу, либо убирали одну стенку. Бррр.

Дальше «прихожки» я не пошла, как бы Андреа меня не уговаривал, сунула вместо себя ему в руки Василину и вылетела на улицу. Кошшшмар, только бы ночью это не стало сниться. А там еще есть «жемчужина коллекции» – маленькая девочка Розалия в платьишке и с бантиком в кудрявых волосиках. Ее захоронили в 1920 году, хотя уже больше полувека тут никого не хоронили, но для убитого горем отца сделали исключение. Над ней рыдают все посетители, так как выглядит она, словно только уснула: сохранились не только мягкие ткани лица девочки, но и глазные яблоки, ресницы.

Говорят, что раз в 25 лет сюда заглядывает сам Калиостро встретиться со своими последователями и передать им тайные знания. Наверное, все же со мной что-то не в порядке, не Калиостро я, не получаю удовольствия от посещения подобного заведения.

Я уже собралась идти осматривать Ла Кубу, замок такой в норманнском стиле, упомянутый еще в «Декамероне», Боккаччо не стал бы воспевать абы что… Но тут меня перехватили новообретенные родственники по женской линии. Даниелла с Сильваной узрев меня за 200 метров, сплоченной командой ринулись ко мне, постановив, что уже время обеда и пора соблюсти приличия, найти место, где можно приступить к трапезе. Я попыталась заманить их в мертвецкую, пообещав незабываемое зрелище, а в это время, надеясь улизнуть в Ла Кубу, но Даниелла театрально закатив глаза к небу, заявила, что обед – это традиция, уходящая в века, призванная собрать за столом всех родственников и ничто не должно этому мешать.

Нашли столик неподалеку в уютном ресторане, Даниелла помчалась за бабушкой, правильно рассудив, что пообщаться с ней у меня не получится, она понимала английский на том же уровне, что и я итальянский, и словарный запас у нас был примерно одинаковый: здравствуйте, до свидания, спасибо. Поэтому, оставив нас с Сильваной определяться с меню, ушла за бабулей.

– А ты не желаешь посетить катакомбы? – сделала я последнюю попытку.

– Нет, – раскрыла она меню, – я не вижу в смерти ничего прекрасного, но мама туда обязательно заглянет, – не отрываясь от изучения нашего потенциального обеда просвещала меня, – я думаю, что минут сорок у нас есть до их прихода. Предлагаю взять вина и антипасту.

– Ты так хорошо знаешь своих родственников?

– Это Мама, – пожала она плечами, – а мама любит быть в центре всегда, месяца на два она себя вниманием окружающих обеспечила.

В выборе блюд я полностью положилась на родственницу, сама, тем временем, порадовала звонком родителей, рассказав ужасти о недавно увиденном. Сильвана в это время смаковала вино и рассматривала меня, словно вчерашних смотрин ей было не достаточно.

– Тебя что-то беспокоит? – поинтересовалась я, положив трубку.

– Меня? – удивилась она, вскинув театрально брови домиком, ткнув себя в грудь ладошкой-лодочкой, – ничуть, – ладонь легко взлетела вверх, привычным жестом поправила волосы, – хотя, да, мне интересно чем же ты смогла заманить Андреа, – указательный палец резко бросив локон, уткнулся мне в переносицу.

Я немного отстранилась, не очень нравятся чужие конечности, размахивающие перед моим лицом.

– Заманить? – на всякий случай уточнила я, так как говорили по-английски.

– Да!

– Он не производит впечатление стойкого оловянного солдатика, – хмыкнула я.

– Что? – не поняла моего сравнения.

– На мой взгляд, особых усилий, чтобы Андреа потерял голову не нужно предпринимать.

Сильвана взяла свой бокал с вином, отпила и с интересом посмотрела на меня.

– Ты не права. Обычно женщины за ним бегают, а не он.

– Значит, пересмотрел свою точку зрения. Если честно, то я сама немного в недоумении от его отношения. Может ты пояснишь? Ты же его с детства знаешь. Что следует от него ожидать?

Сильвана сканировала меня внимательным взглядом.

– Он иногда бывает жестким и всегда добивается своего.

Я растерялась. Слегка.

– Ты против наших возможных отношений? – попыталась выяснить, надо же знать союзников либо в спешном порядке противников начинать перетягивать на свою сторону.

– Нет, мне ты нравишься, нооо.., – замялась, отвела взгляд, – мне кажется, что ты не хочешь отношений с ним.

– Сильвана, а у вас все мужчины такие?

– Какие?

– Ну-у-у-у… Мачо!

– Разные. Есть, которые сами бегают, которые ни одной женщины не пропустят, но настоящий мужчина, истинный итальянец, он верен всегда одной женщине.

Теперь уже я на нее посмотрела с интересом.

– Это твои мечты или по последнему пункту есть неоднократные подтверждения? А то ступив на сицилийскую землю, лично я утвердилась в своем мнении, что мужчины полигамные создания.

– Ты не права, – возмутилась она, отгородившись от меня ладонями, – настоящий мужчина, если любит, то только одну женщину.

Видимо на моем лице было столько скептического сарказма, что она решала провести мне ликбез.

– Просто не каждый человек умеет любить, не каждому человеку в этой жизни дано найти свою любовь. И даже если любовь пришла, то она очень быстро может уйти. Жизнь коротка, надо успеть получить все удовольствия от нее.

– И это слова невесты…

– Я реалистка. Я знаю, что мой муж сможет обеспечить меня и наших детей, я знаю, что он серьезный человек. И я знаю, что когда у него появится любовница, семья для него будет превыше всего, потому что он очень трепетно относится к браку.

М-да, ну что сказать, наши невесты сильно отличаются от конкретно этой взятой особи нашего женского пола. Вы заметили, что не «если появится любовница», а «когда она появится».

– То есть ты уверена, что муж будет тебе изменять? – на всякий случай уточнила.

– Это жизнь, сейчас нам хорошо в постели, но когда появятся дети, то быт на начальном этапе задавит наши отношения.

– И ты за этого человека выходишь замуж?

– Ой, Василиса, мы вместе живем уже пять, я же его знаю лучше, чем себя.

– Так это обычное дело, когда муж ходит на сторону?

– Ну а что с ним можно сделать? Если ему хочется, – не понимала она моей наивности, – женщина может поскандалить, может хорошо поскандалить, но ночью в постели они помирятся.

– Выходит, что это практически в открытую происходит? – не поверила я.

Сильвана задумалась, видимо, подбирая слова, как мне подоходчивее такой непонятливой все это объяснить.

– Обществом это не возбраняется, опять же повод для сплетен.

– Ну да, пожурят маленько и все.

– Чего сделают?

– Пальцем погрозят, – перевела я.

– Нууу, да, – поморщилась, – у меня есть две знакомые пары, которые друг другу не изменяют, вообще. Одни – ровесники моих родителей, а вторым нет еще сорока. Они просто друг друга любят.

– А женщины тоже изменяют?

– А что, мы не люди? Мужчинам можно, а нам кто запретит? – искренне возмутилась она.

– Не понимаю, – родственница ошарашила меня, – а зачем тогда жить вместе?

– Семью создать гораздо труднее, чем найти секс, – тоном учительницы объясняла она прописные истины итальянского устоя.

– То есть? У нее любовник, у него любовница. Они где-нибудь встречаются за большим шумным столом… И-и-и-и? Как при этом будут себя чувствовать все четверо? Общаются-то все равно в одном кругу все.

– Ты сейчас о чем?

– Я о чувствах этих четверых.

Сильвана, мягко говоря, недоумевала, не понимая моего вопроса. Потом все же суть, короткими перебежками, к ней домчалась.

– Ты о любви на стороне? – уточнила она тоном, словно говоря о безнадежно больном человеке.

– Я о любовнике и любовнице.

– Я тебе говорю про секс на стороне. У меня одноклассница, которая не проститутка, просто любит секс, так к ней женатые мужчины ходят регулярно и все одни и те же.

– А как же эмоциональные привязки?

– Да какие привязки? Переспали и разбежались до следующего пересыпа, потому что ему одного ребенка на футбол отвезти, второго забрать из школы, потом заехать к маме, потом с женой в театр сходить. На чувства на стороне просто нет времени. И любовь на стороне ни в коем случае нельзя допускать – именно это может очень сильно повредить стабильным отношениям в семье. Да и влюбленный на стороне семьянин двадцать раз подумает, прежде чем влюбляться, такая любовь его может оставить без штанов.

Я впала в глубокую задумчивость от подобной прозы жизни.

– А у вас все иначе? – вернула меня на грешную землю Сильвана.

– Не знаю как у всех, но в моем окружении приняты другие отношения. Если любовь закончилась и вместе быть невыносимо, то проще развестись, – стало вдруг так грустно, – слушай, я могу понять женщин, мы – всепрощающие создания, сходил налево, мы его приняли обратно, обстирали, утешили, сами утешились и живем дальше. А мужики-то как терпят, что их жены изменяют, я так понимаю, что особой тайны тут и нет. Но они же по натуре собственники и ревнивые.

– У нас женщины ревнивые, – отмахнулась от моей вездесущей наивности она, – если честно, то не спрашивала, что они при этом чувствуют, но знаю несколько парней, которые заранее предупреждают жену или подругу, если раньше возвращаются домой. Так на всякий случай, – улыбнулась она.

Действительно, может надо быть проще и не заморачиваться подобными уже давно не актуальными вещами, как верность, любовь, доверие, одиночество… Я так понимаю, что ничего этого у итальянцев и нет, о чем и сказала Сильване.

– Ты что?! – тут же возмутилась она, – уж к чему, к чему, а к любви итальянцы относятся очень серьезно. Ты включи телевизор, сходи в театр, послушай разговоры за соседними столиками – разговоры только о любви: от классиков до новейших разработок.

Я рассмеялась ее напору в защите прав любви. Да, согласна, итальянцы то же люди, и тоже умеют и хотят любить, просто мы разные и отношение к любви у нас тоже разное.

– Что ты смеешься? Что ты смеешься? – притворно возмутилась родственница и взмахнула руками, – я ей о любви, а она хохочет.

– Теперь я хотя бы понимаю некоторые поступки твоего брата.

– Какие?

– Нууу, налететь смерчем, ошарашить всех, а потом обидеться, на то, что ему не отвечают взаимностью.

Сильвана опять интересом жгучих глаз поблестела на меня.

– Ну так это же хорошо, все видят, что он за тобой ухаживает, он таким образом продемонстрировал свой интерес к тебе и свое право на тебя. Это же приятно.

Я неопределенно пожала плечами. Что тут скажешь? Разность менталитетов.

– Что? – допытывалась родственница.

– У нас не принято эпатировать публику, ставя, таким образом, девушку в известность о своих намерениях.

Сильвана нахмурилась, не понимая меня.

– Если чувства серьезны, то их берегут, хранят, как дар, оберегая от чужих людей. Серенады под окнами у нас не поют, ну разве что только особо одаренные романтики или выпившие.

Вот странно, а у нас ведь народ поет, только когда выпьет или по поводу, как говорили в новогодней «Иронии судьбы», а тут поют везде. Поет мужчины, едя в машине с открытыми окнами, поет женщины, развешивая белье, поет продавец, нарезая мне прошутто, поют подростки, раскрашивая граффити стены домов, поет старушка, глядя с балкона на закат, поет пожилой мужчина, ища на складе среди обувных коробок мой размер обуви. И надо сказать, что очень недурно поют – с душой и приличными вокальными данными. Я так не умею. Так, стоп, вот только серенад мне не надо!

– А если мужчина искренне это делает? – уточнила Сильвана.

– Искренне и на публику? – скривила губы в усмешку, – как в театре? Причем очень уверенно в своей неотразимости и положительной реакции девушки. Андреа, видимо, достаточно взять первую ноту своим тембром голоса и все его желающие у его ног.

– Он тебе не нравиться? – не веря в услышанное удивилась она.

– Почему же? Он красивый, яркий, харизматичный, – все характеристика братца на этом закончилась, но чтобы не обидеть родственников, добавила, надеясь, что не ошиблась, – наверное, умный.

– Ты знаешь, а я, кажется, догадалась, чем ты его зацепила.

– Прям-таки зацепила, – я впилась взглядом в долгожданную анти-пасту, двигающуюся к нашему столику.

Ура, это наша тарелка! Я скоренько подцепила морского гада в заливке и наконец-таки начала ощущать удовольствие от трапезы.

– Да, ты ему понравилась, – Сильвана, не торопилась приступать к обеду, может у них не принято без семьи обедать, а я тут вся из себя невоспитанная. А мне можно, у меня менталитет другой и кушать сильно хочется.

– Не переживай, ты же сама говорила, что это временно.

– А еще я говорила, что это не каждому дано, – внимательно глядя на меня, напомнила родственница.

– Кх-кх, – осминожка, однако целиком проскочил, чуть не подавилась. Это что еще за намеки? – но все же это временно, давай выпьем, – постаралась замять я неприятную для меня тему.

Сильвана усмехнулась, распознав мою неуклюжую попытку смены темы.

– А он тебя не отпустит, – тихо предупредила она, глядя мне в глаза.

– С чего бы это?

Угрозы, как и шантаж, я на дух не переношу, а потому стараюсь гасить жестко и в зародыше.

– Именно потому, что любовь в нашем мире стала редкостью. Если он влюбился, то…

– Постарается причинить мне счастье? – получилось с вызовом. Да, гасить в зародыше.

Сильвана замолчала, внимательно глядя на меня, в моем взгляде был по-прежнему вызов. Она вздохнула, перевела взгляд на площадь и вернулась к тарелке с анти-пастой, подхватила вилкой малюска.

– Андреа жесткий, иногда жестокий, но не с теми, кого любит, – тихо довела она до моего сведения.

– А с теми, кого разлюбил? – не всякий случай уточнила, дабы быть уверенной в своем светлом будущем.

– А мне кажется, что он пока никого не любил, в смысле, не дышал с человеком одним вздохом, не чувствовал любимого, когда он за несколько километров.

– Ты же сама говорила, что без этого можно обойтись.

– Можно, но когда это попробуешь, на меньшее не согласишься.

– Будем надеяться на лучшее, – пожелала я нам, чокнувшись с ее бокалом, а что есть лучшее, я сама не знаю.

К нам опять подошел официант, чтобы принять заказ на основное блюдо.

– Чего-то они подзадержались у мумий, – посмотрела я на часы.

– Мама по Андреа соскучилась, поэтому пока ненаобщается, не отпустит от себя.

– Ну так и общались бы за обедом.

– За обедом он с тобой будет общаться и после обеда тоже. А мама ревнует.

– А тебя она тоже ревнует?

– Я дочь, я другое, а Андреа любимый сын, к тому же старший и мамина гордость, – улыбнулась она немного грустно.

–  А девочки всегда в семьях живут как бы отдельно?

– Нет, когда я была маленькой, меня с братьями одинаково любили, баловали, все разрешали, у меня счастливое было детство.

– Но сейчас Андреа живет с мамой, а ты отдельно.

– Так принято, – пожала она плечами.

– Тебе не обидно?

– Сейчас уже нет, да и не смогла бы я сейчас с мамой жить. Обидно было лет в 12-13, когда мне дали понять, что теперь я взрослая. Всегда была маленькой и любимой доченькой и в один день стала взрослой. Обидно, что старшие братья так и остались для мамы маленькими, а я став взрослой должна была сама себе стирать, убирать дом, иногда готовить. Понятно, что это нужные навыки для будущей женщины и хозяйки, но для подростка это было… вообщем обидно.

– Погодь, – удивилась я, – а мальчики когда становятся мужчинами?

Сильвана одарила саркастическим взглядом.

– А ты еще не поняла?

– Ни-ко-гда? – шепотом уточнила я, потому как догадки были, но до конца не верилось в подобное.

Родственница утвердительно покачала головой.

– И как вы с подобным живете?

– А как жили наши матери, бабушки, прабабушки? Нам же это все знакомо. Но как-то я встречалась с поляком, – взгрустнула Сильвана, – очень приятно и непривычно чувствовать, что о тебе заботятся. Это забота проявляется даже в мелочах, и ты знаешь очень приятно быть слабой женщиной рядом с таким мужчиной, мне понравилось.

– А сейчас у тебя какие отношения с будущим мужем?

– Как у итальянцев, – улыбнулась тепло она, – он милый, умный, меня любит, мне хорошо с ним и он большой ребенок.

– А ты чего так рано замуж собралась, насколько я смогла понять, итальянцы поздно выходят замуж.

– Хочу за него замуж, хочу ребенка. Я, наверное, по статистике буду самой молодой матерью.

– В очередной раз удивила, – призналась я, – ты и дети…

– Я сама от себя не ожидала, хочу ребенка и не через 10-15 лет, а на следующий год.

– А жених тоже согласен?

– Он надеется меня переубедить, – усмехнулась она, – а ты разве не хочешь детей?

– Нууу, я. Я еще так далеко не загадываю, согласна подождать.

– Чего ждать?

– У меня на ближайшее время в планах, – я набрала побольше воздуха, дабы озвучить весь список желаемого и сдулась, – вообщем, много всего. А для появления ребенка еще и отец нужен этого самого ребенка, хотя бы номинально.

– Это – да. О! А вот и мама.

Родственники пожаловали к обеду прямо из мертвецкой и такие довольные. Андреа сразу примостился рядом, чем я заслужила косой взгляд мамы-Даниеллы. Со всеми почестями усадили Антонию, мама же уселась напротив, до сих пор не определившись в своем отношении ко мне: то ли ревновать и начать придираться, то ли окончательно раскрыть родственные объятья.

Минут через пятнадцать за нашим столом уровень гама снизился. Андреа негромко оправдывался передо мной за свое отсутствие рядом со мной, Сильвана на это удивленно косила бровями. Мама что-то рассказывала бабушке, а Васька пыталась соблазнить Сильвану пойти с ней поплавать, на что последняя заявила, что раньше июля ни один нормальный итальянец в воду не полезет, потому как она холодная. Подруга удивилась таким критериям и пригласила ее на Байкал в это же время, предупредив, что температура выше 22-23 градусов редко поднимается, а народ ничего, плавает.

Андреа тихой сапой снова перешел в наступление, обворожительно улыбаясь, поглаживая мне руку, комплементируя бархатным голосом. Даниеллла напряглась, попыталась отвлечь его от подобных вещей, но тут позвонила Мария, сообщив, что уже приземлилась и ждет встречающих. Я с облегчением вздохнула, в предвкушении, что дружное семейство сейчас упорхнет на встречу по транспортировке загадочной гостьи, но Даниелла прихватила с собой только Сильвану, оставив на сына бабулю и нас.

Меня этот расклад тоже устраивал, Андреа будет заботиться где-нибудь в гостинице об Антонии – сиеста как никак, а мы с Васькой досмотрим город. Но Василина неожиданно прикинулась уставшее-недомогающей ветошью и предложила себя в качестве сопровождающей для бабули. Я с удивлением посмотрела на подругу, та, в одно мгновение, осунулась лицом и даже умудрилась позеленеть им же.

– На тебя покойницкая плохо влияет, – попыталась предъявить претензию я.

– И не говори, там такие ужасы, до сих пор не могу в себя прийти, лучше в номере полежу.

– Васен, а ничего, если я сама попытаюсь со своей личной жизнью разобраться, без твоего участия?

– Вот и разбирайся, – кукольно похлопала длинными ресницами у меня перед носом.

Очень не люблю, когда пытаются мной манипулировать, иногда зверею от этого прям на глазах, но сытный вкусный обед, благотворно сказывался на моем звере.

– Я, пожалуй, тоже в номер и посплю, устала, знаете ли, – неожиданно даже для себя решила я.

Не хотела оставаться наедине с Андреа, причем не хотела настолько, что еще немного и инстинкты самосохранения начнут вопить иерихонскими трубами, чтобы бежала от него подальше и побыстрее.

Василина вытянулась лицом на мое заявление, а Андреа одарил неожиданно жестко-колючим взглядом и тут же смягчил его улыбкой. Билииин, боюсь я его, однако, и чем дальше, тем все больше и больше, особенно, когда он такой весь из себя брутально-опасный. Бррр.

В номере оказались уже через пол часа, я демонстративно разделась и улеглась под одеяло с намерением поспать пару часиков, провошкавшись минут двадцать, поняла, что организму не нравится моя идея – ему хочется действий. Васька спала или делала вид, что спит. Я еще какое-то время поразмышляла чем же себя занять горемычную, прислушалась к ровному дыханию подруги. Быстро оделась и вышла из номера – пойду пройдусь одна.

Небо радовало тучками, потому солнце сильно не пекло. Пройтись получилось очень удачно, набрела на какой-то потрясающий парк, побродила по тенистым дорожкам, по дороге попался небольшой бар, на улице всего три столика, в удивительном интерьере начало прошлого века. Причем интерьерчик довольно дорогой, столики и стулья из натурального дерева, скатерти льняные, двадцать квадратов уличной территории огорожены кованным низеньким витиеватым заборчиком и пару фонарей в этом же стиле, а по верху забора посажены живые цветы в кадках. Не иначе меня преследует то время?

И там даже сидел старичок из того времени, вначале подумала, что это тоже антураж, ну мало ли… заказали экспонат от мадам Тюссо или просто мумию посадили, в Палермо это, наверное, возможно. Но дедок, вдруг, оказался живым и очень импозантным. Я в умилении присела за соседний столик и не смогла отвести взгляда. Невысокого роста, метр пятьдесят не выше, одетый в брюки с отворотом-манжетами понизу и начищенные до зеркального блеска туфли, пиджак с укороченными рукавами, из под них выглядывали манжеты с запонками, дополняла картину сигара во рту, шляпа на столе и трость с блестящим набалдашником. На соседнем с н стуле сидел бандитского вида здоровый кот и, не отрываясь, смотрел на него. Мужчина читал подшивку барных газет (они каким-то образом прикрепляются к лакированной палке и любой посетитель может взять, пролистать подшивку последних номеров) и пил кофе.

Я, нисколько не смущаясь, щелкнула его фотоаппаратом со своего места. Он, почувствовав к себе интерес, оторвался от прессы и в удивлении вскинул на меня внимательные глаза. Я нагло улыбнулась в ответ, еще и подмигнула, удивился, усмехнулся, покачал снисходительно головой и вернулся к новостям.

Васька облезет от зависти, когда увидит его на фото. Это же вылитый мафиози на пенсии, Пауло у меня картину с ним с руками и ногами оторвет.

Официант (далеко не молодой) принес мой коктейль и пару маленьких марципановых печенюшек, я тянула через трубочку напиток и продолжала разглядывать пришельца из прошлого века, дедок игнорировал меня, видимо достали дикие туристы со своим вниманием. Пожалела о том, что бабульки встречаются в подобном антураже крайне редко, хотя рядом с мафиози должна быть роскошная блондинка, а не бабулька. Но если он на пенсии, то, наверняка, превратился в приличного дедульку, а роскошная блондинка в приличную бабульку. Допила коктейль, проходя мимо раритета обворожительно улыбнулась ему, на что он слегка кивнул головой, словно принимая мой бессловесный комплимент.

А потом я неожиданно попала на тихую улицу магазинов и, естественно, потерялась часа на три, если не больше. Пришла в себя только, когда поняла, что рук для пакетов не хватает. Наверное, пора в гостиницу и, кстати, там же званый ужин дубль два должен быть, да, однако, пора. Но, выскочила я из гостиницы без навигатора. А где сейчас нахожусь? Не имею ни малейшего представления. Теоретически имеется карта, но… тащиться с кучей пакетов, разыскивая гостиницу. Не-а. К тому же выйдя из магазина, обнаружился набирающий силу дождик. Такси к моим услугам, хорошо, что я на автомате сразу же закинула в сумку пару визиток гостиницы, потому добралась без приключений.

Пока вытаскивала пакеты из машины, меня сзади кто-то сграбастал и ощутимо так встряхнул.

– Что за…, – разозлилась я, но пакеты из рук не выпустила, если какой-нибудь грабитель, то из гостиницы этот беспридел должен кто-то увидеть и спасти меня. К тому же тротуар мокрый, дождь умеренно мочил мою макушку и плечи, позволить это сделать ему (в смысле дождю) еще и с обновками не хотела.

Но на помощь никто не спешил, ситуация не совсем в мою пользу: держат меня на весу, как какого-то кутенка, на мне висит моя обычная неподъемная сумка, в обоих руках пакеты, с неба противненько капает – маневренности никакой. На мое счастье и спасение вышел водитель такси и начал что-то орать моему узурпатору, которого я еще не видела, так как болталась спиной к нему, но агрессор в двух словах, видимо, послал спасителя и тот быстро ретировался.

– Ну все, – зарычала я, размахнулась ногой и со всей своей маломощей дури попыталась долбануть обидчика по ноге.

Мда, отсутствие опыта сказывается, удар не достиг цели.

– Все, все, успокойся, – по-английски начали увещевать меня и, наконец, поставили, на землю.

Я молнией развернулась и отскочила, на всякий случай, на шаг назад, передо мной стоял мокро-разгневанный Андреа. И разгневанный, судя по всему, на меня. «Ах, он еще смеет гневаться!!!» Моя мстя требовала выхода и я зафутболила той же ногой туда, куда она у меня футболила – попала в голень. Андреа выругался и слегка поморщился от боли. Я, в отличие от него, от боли чуть не взвыла. Это только в кино красиво попадают по болезненным точкам и остаются здорово-счастливыми победителями, картинно допинывая поверженного обидчика. Я же была в мягких мокасинах, без укрепленного носка. Пипец, у меня, наверное, искры из глаз вместе со слезами от боли посыпались.

– Больно? – подскочил ко мне агрессор.

Но я гордая и злая, и неотомщенная, отчего обидно втройне.

– Уйди от меня, – прорычала по возможности очень страшно, мотнула мокрыми кудряшками и, стараясь не хромать, проковыляла в гостиницу, потом в номер.

Там на меня накинулась Васька, прям от двери, я еще не успела перетащить свою травмированную конечность через порог, как она налетела упрекаемым смерчем.

– Ты где была? Почему телефон не берешь? – и чуть позже, видя мою перекошенную физиономию, обеспокоенно, – что случилось?

Но я была злая и на Андреа за его поведение, и на Ваську за сговор против меня и ее претензии. А как это еще называется?!

– Не трогай меня!

Бросила пакеты на пол у кресла и допрыгала до ванны, больно было сильно, аж подташнивало. Затолкала ногу в биде и открыла краник с водой, сначала перехватило дыхание, через какое-то время полегчало. Хорошая штука биде, годится практически на все случаи жизни.

– Лиса, тебе помочь? – просунула мордочку Васька в щель.

– Вон, – да я по-прежнему злая.

В дверь камеры постучали, Василина отстала от меня, занявшись посетителем, через какое-то время снова поскреблась.

– Лиса, – виновато-жалостливо, – ты там как? Андреа хочет поговорить.

– Дульсинея!!! Иди ты со своим Андреа, – нога начала коченеть и краснеть то ли от холода, то ли от травмы, – оставьте меня!!! – заревела раненным лосем.

И чего вызверилась спрашивается? Сама же виновата, нечего было без предварительной подготовки конечностями размахивать, то же мне, Джеки Чан нашлась. А нефиг было меня до такого состояния пугать, чуть дуба не дала от страха. И Васька тоже хороша, предательница, что на нее вообще нашло? До сей поры никто из нас не обустраивал личную жизнь друг друга, тем более, когда она знает мое мнение на счет Андреа. Рыыы.

Ну что? Вытаскиваю или еще поморозить для верности? Только бы перелома не было. Перекрыла воду, осторожно вытащила травмированную часть тела, подхватила полотенце и подскоком ушла в комнату. На кресле сидела виноватой мышкой Василина. Это она молодец, что Андреа выставила, я хоть и охрамела, но руки сейчас абсолютно свободные. Черт, почему же так больно? Я не сильна в медицине, это так и должно быть? Ступня на глазах разбухала.

– Васён, найди мне лед, пожалуйста, – попросила я уже спокойно.

Та метнулась к двери.

– И Андреа, чтобы тут не было, – крикнула ей вслед.

Блин, что же это твориться-то? Что на него нашло? Усадила конечность аккуратно на кровать. Если перелом, я его сама мумифицирую и без всякого разрешения в мертвецкую подкину, чтобы украшал и радовал собой гостей и жителей города.

Вернулась Василина с ведерком льда, нашла мне пакет, ссыпала туда кусочки льда и заботливо примотала все это полотенцем. Посидели, помолчали, взирая на мою конечность.

– Лиса, что случилось? – тихо поинтересовалась она.

– Это ты мне скажи, что стряслось? – злость прошла, накатила усталость и от эмоций и боли.

– Тебя долго не было, на звонки не отвечала, мы испугались.

– Чего? – посмотрела на подругу.

– Ну ты поставь себя на наше место. Ушла, не сказа куда, когда вернешься, мы тебе звонили непрерывно.

Зоопарк.

– А чего звонили-то?

– Нуууу, – Васька подвисла.

– Васён, я понимаю, что сицилийский менталитет давит на мозги, но… – развела руками в недоумении от поведения подруги. – Хотели чего от меня?

– Да просто найти тебя.

– Трындец, – покачала я головой, – мне что три года?