Текст книги "Сицилия – верное лекарство от хандры. Часть 3 (СИ)"
Автор книги: Валерия Лазовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
Пришло время, и влюбился Дафнис в нимфу, та за свою любовь затребовала с него верности до гроба и чтобы ни с одной прелестницей «ни-ни», он, как честно-влюбленный юноша наобещал воз и маленькую тележку этого самого «ни-ни». Но однажды женское коварство сыграло с ним жестокую шутку – споила его и совратила какая-то царская дочка. Вот же ж!!! Бабушка Года мне все уши в подрстковом возрасте прожужжала, что нравы раньше были не те. Ага, особенно в царских семействах, да и среди богов не приведи Господи, что творилось. Сплошной разврат и Садом, и Гаморра. Ох и разозлилась нимфа и в неуправляемом гневе, (а попросту истерила безбожно) ослепила неверного Дафниса.
Далее версии расходятся, Овидий утверждает, что она еще и в камень его превратила, а современники тех событий говорили, что ходил он бедолага ослепший по острову, рыдал и рвал на себе волосы. Причин его рыданий могло быть много: 1. искал любимую, чтобы извиниться, 2. искал любимую, чтобы поквитаться, 3. злился, что пострадал безвинно – и с соблазнительницей не помнит удовольствия, выпимши оне были, и влетело ни за что ни про что. Тут батюшка над ним смилостивился и превратил его в камень, чтоб не мучился. По любой из версии – вот она эта каменюга перед нами, в смысле скала. Я склоняюсь к тому варианту, где руку все же приложил Гермес батюшка, потому как чувствуется божественный размах. Вот так и закончил он свои дни, оплакиваемый пастухами, своими стадами и всей природой.
Ну-с, приступим. Сначала были вполне человеческие ступеньки, довольно широкие и удобные, я понадеялась, что такая красота будет до самого верха. Ага, цивилизация закончилась примерно на середине скалы, обозначив границу этой самой цивилизации средневековой будкой обходчика (по-научному смотрителя). Лично я успела несколько раз запыхаться к тому моменту. Мне интересно, смотритель каждый день так корячится? Хорошее место для какого-нибудь бывшего спортсмена – утром и вечером такой марафончик – чтобы кровь не застаивалась. А еще можно и на сиесту сбегать, чтобы пару часиков дома вздремнуть.
Уже отсюда открывается неплохой вид на современную часть Чефалу – внизу домишки и море. Всех жаждущих покорителей дяденька-смотритель поштучно записывает в тетрадку и, наверное, так же, поштучно и выпускать будет, сличая подписи. Это у них такая система безопасности, заблудиться тут не заблудишься, а вот шею свернуть запросто можно. Загляделся на узенькой тропинке на сицилийские просторы и «ага», а потом с собаками ищут.
За будкой смотрителя цивилизация закончилась и началась вполне дикая очень крутая тропа. Скалы отвесные. Вдоль этих скал ведет хорошо утоптанная не одним тысячелетием козья тропа, хорошо, что мы пошли по холодку, хорошо, что на мне удобная обувь, хорошо, что моя нога не стала привередничать, а признав во мне полноправную хозяйку, помогала и толкала меня на эту каменюгу. Мы раскраснелись, карабкаясь, распарились, но оголяться никто не решался, потому как дул холодный пронизывающий ветер. Зато посмотрели на старый Чефалу. В принципе, дальше можно было и не лезть, но из достопримечательностей увидели пока только будку обходчика и пару каменных ограждений, а наверху призывно манил обещанный замок.
Собственно вот – тропа закончилась, отсюда козы зигзагообразно бегают в разных направлениях, о чем свидетельствуют расходящиеся тропинки по всему плато.
А вот и замок, вернее его руины, но для XII-XIII веков в очень неплохом состоянии, если учитывать, что каменюги никто не реставрирует, а разрушаются они постоянно. Обидно, что нигде нет табличек и указателей, сюда бы сейчас Николая с его практическими знаниями сицилийской древности. Надо же, чего это он мне вспомнился? Видимо, остро ощущалась нехватка информации по древностям. Но все равно очень впечатляюще: ограждения, остатки каких-то сооружений, видно, что некоторые остатки значительно разняться по возрасту. И виды, совершенно сумасшедшие, есть пролески, а есть живописные лужайки с разноцветьем. Я успела отойти от тяжелого подъема и сожалела о том, что не взяла фотоаппарат – тут такая красотища и тишинаааа.
Выбрала местечко помягче на лужайке, расстелила палантин и улеглась, с наслаждением ловя мгновения абсолютного рая: негромко поют птички, ласково пригревает солнышко, еле слышный ветерок, надувающий легкий запах трав и цветов.
Василина с Марком ушли осматривать очередную постройку непонятной формы и предназначения, а я блаженствовала, понадеясь, что всякие ползущие гады обойдут меня стороной. Ну не может какая-нибудь змея или скорпион лишить меня моего кусочка счастья. Место совершенно крышесносимое, тут или энергетический источник рядом, или какой-то храм стоял. На меня навалилось состояние некой полудремы, но не тяжелой, тягучей, а легкой, светлой, каждая мышца, каждая клеточка во мне растянулась довольной улыбкой, я словно, парила в воздухе, и везде был белый свет. Наверное, задремала, потому что сразу приснился красочный сон, что я сижу на обрывистом берегу моря, которое плещется далеко внизу, с охапкой разноцветья (именно эти цветы были на моей лужайке, где я блаженствовала в данную минуту) и вплетаю их в венок, он получается объемный, очень нежный. Почему-то из всей охапки цветов, выбираю только светло розовые и белые. «Так это же венок невесты!» – удивляюсь вслух.
– Да, это мой венок.
Оборачиваюсь на голос, передо мной стоит нежная, тоненькая, очень красивая девушка с грустными глазами. Я вдруг начинаю узнавать ее и теряю дар речи, но стараюсь запомнить ее, каждую черточку на лице, выражение глаз, улыбку. А у самой глаза уже полные слез. Она присаживается рядом, поправляет длинное легкое платье, свешивает ноги в изящных коротеньких остроносых ботиночках с обрыва, смотрит на море, потом на меня. Протягиваю её винок.
– Спасибо, – благодарит и надевает себе на голову.
У меня столько вопросов к ней и ни одного важного.
– Василиса, – зову ее.
Поворачивается ко мне, грустные глаза внимательно смотрят из под розовых цветков.
– Чего тебе больше всего не хватало в жизни? – спрашиваю.
Она на мгновение задумалась и неторопливо, негромко поделилась.
– Его запаха, его объятий, его присутствия, – смотрит с улыбкой на меня.
А у меня ком в горле и в любую секунду могу разрыдаться.
– Ты так и не смогла забыть его?
– А как можно забыть то, что твое? То, что тебе дано богами, предначертано судьбой? Это все равно, что ослепнуть или перестать слышать. Ты уже не видишь и не слышишь, но ты помнишь, как это видеть и слышать. Я словно потеряла часть себя, – помолчала, улыбнулась, – а ты мне ее вернула.
– Где? Когда? – удивилась, да так сильно, что реветь враз перехотелось.
Василиса смотрела с мудрой улыбкой и уже не такими грустными глазами.
– Я заберу у тебя свой венок, – слегка качнула головой, – он тебе не принадлежит, это – мое. А ты сплети себе новый: яркий и счастливый.
Поднялась, оправила платье.
– Скажи, – вспомнила я свой важный вопрос, – вы все-таки там… вместе с ним?
– Да, просто на земле это сложнее, но с каждым воплощением души, мы не можем быть порознь. Это сильнее нас, просто пока ты не чувствуешь…
Я посмотрела на синее-синее море, оглянулась снова к ней с вопросом, а Василисы уже не было, ни ее, ни ее венка. Посмотрела на травы у себя на коленях, там остались только яркие цветы: желтые ромашки, незнакомые мне ярко красные, ярко-синие. Все бледно-розовые я вплела в ее венок. Улыбнулась и сделала себе сочный, красивый венок, водрузила на голову, посмотрела на море, прикрыла глаза и абсолютно счастливо растянулась улыбкой.
Все-таки какой-то ползучий гад до меня добрался, стряхнула его с щеки, возвращаться не хотелось, «там» было очень хорошо, очень легко и так просто. Поймала бикараса пальцами, на ощупь оказался колоском. Открыла глаза.
– Привет, – надо мной веселые глаза Марка.
Я внимательно рассматривала его, не торопясь с ответом. Пришла к выводу, что он: 1. очень добрый, 2. очень милый, 3. очень симпатичный, 4. очень заботливый, 5. очень надежный, 6, 7, 8, 9 очень, очень, очень. Эххх, повезет же кому-то. Надо пристроить в хорошие руки. Хотя он же говорил, что с личной жизнью у него все в порядке. Ну вот, уже повезло. Надеюсь, что и ему с выбором повезло. Ну правда, хороший парень.
– Ты где Василину бросил?
– Фотографирует, – ответил с едва заметной улыбкой, глядя близко мне в глаза.
– Я там еще развалины заметила, – попыталась встать, чтобы указать направление, но Марк нависал надо мной, как La Rocca над Чефалу.
– Лиса, – позвал.
– ?
– Ты на меня сегодня все утро злишься, – с улыбкой констатировал факт.
– ?
– Злишься, – подтвердил, – есть повод?
Я задумалась.
– Не принимай на свой счет, последняя неделя была нервотрёпная, мне просто надо побыть в тишине пару дней.
– Я тебя раздражаю?
Опять думаю.
– Иногда, – увидев вопрос в его глазах, добавила, – но причину не знаю, наверное, мне не всегда понятны твои мотивы – это и напрягает.
Марк убрал кудряшку с моих глаз.
– Давай ты не будешь на меня злиться и раздражаться, – попросил.
С улыбкой смотрю на него. Эххх, повезло кому-то!
– Попробуй доверять, – закончил фразу.
– Эй, я вам тут не помешала? – возмутилась возвернувшаяся подруга.
Марк еще несколько секунд держал мой взгляд, потом быстро встал и протянул руку, чтобы помочь подняться.
Чувствовала я себя замечательно: отдохнувшей, подобревшей и всех любящей. Указала направление, где мной были замечены необлаженные еще нами строения. К ним вел очень крутой спуск, по которому навстречу нам очень резво скакали козлы. Нет, правда, это не аллегория. Козлы, самые настоящие, с рогами и копытами. Это, видимо, в память о Дафнисе они тут пасутся или он их пасет.
Спустились ниже и приятно удивились, тут явно стояло некогда поселение и довольно обдуманно-укрепленное, даже цистерны для воды сделаны. О, а вот и первая табличка: «Церковь святой Анны», по виду небольшой четырехстенный домик, только чтобы прийти и помолиться.
А вот и тот самый древний храм на острове, который был еще до греков. Помните Диану, изображенную на вилле Казале, где мы познакомились с Николаем, так вот там немного другая Диана. Конкретно это догреческое мегалитическое святилище (IX–VIIIвв..), тоже посвящено Диане – только ученые почему-то решили, что тут превалирует культ воды, может быть тому послужили следы цистерн, обнаруженных под храмом. Позже византийцы перестроили храм в церковь, затем остатки сооружения находящееся на стратегически выгодной позиции, сложенное из мощных каменных блоков, вошло в оборонительную структуру поселения.
Видно очень четко, даже мне, не профессиональному археологу разницу между постройками, чем более древнее сооружение, тем более массивные камни. То ли со временем больших каменюг стало меньше, то ли боги перестали помогать и народ стал сам делать подобные сооружения из того, что полегче. А кое-где на постройках поздних времен еще видна штукатурка, интересно было бы посмотреть, как тут все было. Постройки, в большинстве своем низенькие, наверняка «ушли под землю». Покопаться бы.
Дошли до самой высокой смотровой площадки, тут все огорожено, утрамбовано, посыпано галькой и стоит крест метров 10-12 в высоту, а ночью он светится – своеобразный маяк и украшательство города. С площадки весь старый Чефалу, как на ладони, видно и соборную площадь и сам собор, отсюда впечатляешься его размерами – громадина, мама мия.
Спускаться было намного сложнее, чем подниматься. Я старалась не смотреть вниз, потому как высота затягивала, хотелось раскрыть крылья и лететь, надо же, никогда за собой суицидальных отклонений не замечала. А козья тропка узенькая и много скальника, надо контролировать и поступь, и координацию.
Возле будки смотрителя столкнулись с нашими парнями и их девицами. Последние были в микроскопических шортиках, из которых торчали ноги в гусиных пупырышках обутые в пляжные шлепки. Надо же, это кто их уговорил?
Костя кинулся к нам.
– Ну как? Стоит лезть?
– Однозначно, – ответили мы с Марком.
– Они там пройдут? – вымученно махнул он головой в сторону новых подружек.
– В шлепках опасно, – предупредил Марк.
– Костя, не переживай, завтра сходите без них, либо оставьте их здесь.
Видно было, что его джентельменство борется с желанием послать нафиг попутчиц.
– Я все-таки пойду.
– Удачи, а мы обедать, – пожелал Марк.
А время-то и вправду ближе к обеду, пока вернемся, как раз и поспеем. Можно, конечно и в гостинице пообедать, у нас очень вкусно кормят, но мы с Васькой приметили один ресторанчик, где вечером не бывает мест, а вот днем можно успеть, если первыми туда заскочить.
Рассиживаться за обедом не стали, у нас с Васькой куча работы. Я сразу же принялась за нерешительную парочку, устроившую тихую разборку перед церковью. Краем глаза заметила, что к нам присоединился еще и Марк со своим мини-офисом, чуть позже принесли кофе с чаем, заботливый он у нас. Эххх. С контуром почти закончила, когда на мягких лапах прокрался в наш дворик Костя.
Потом начала прорисовывать собор и немного выпала из реальности, часа так на три-четыре. Слышала, что кто-то негромко разговаривал за моей спиной, тихо перемещался. Кто-то, по-моему, Марк несколько раз подходил совсем близко, чувствовала его присутствие.
Ну, вроде все. С улыбкой посмотрела на новый шедевр, который останется в моей коллекции. Встала со стула, обернулась и слегка растерялась. Наш небольшой дворик превратился в постоялый двор, к нашей троице присоединились еще и москвичи в полном составе, причем со своими шезлонгами и стульями. Васька, Марк и Андрей работали, уткнувшись в свои компы, остальные похрапывали на шезлонгах. Свободный пятачок был только у меня, остальной пространство плотно заставлено мебелью. Я рассмеялась негромко. Марк с Костей посмотрели на меня.
– Так достали? – спросила Костю, имея ввиду девиц.
– Не то слово, – буркнул он.
– А просто послать?
– Так они не посылаются, – зло скрипнул зубами.
– А ты у Марка методику перейми, он умеет очень вежливо это делать и занимает не более пяти минут.
Марк слегка осуждающе посмотрел на меня. О, и Василина к нам вернулась.
– Ну как? – спросила ее.
– Первую часть доделала, вечером можешь начинать читать.
Ай, молодца. Васька недоуменным взглядом обвела наш дворик, видимо тоже полностью была в работе и массового переселения не заметила.
– Костя, вы к нам насовсем? – уточнила она.
– Еще не знаю, – обворожительно улыбнулся ей.
– Васён, они нами прикрываются, как живым щитом, – рассмеялась я.
Костя с небольшим укором посмотрел на меня, в ответ послала ему улыбку. Подруга потянулась, разминая затекшие мышцы, встала со своего рабочего лежбища, сделала пару разминочных движений. Марк тоже встал, направляясь в мою сторону. Я повернулась к картине, и тут меня ощутимо тряхануло от увиденного, непроизвольно сделала шаг назад, уперлась в грудь Марка, ноги стали ватные, слабость во всем теле. Марк обхватил рукой меня под талию и прижал к себе, поддерживая.
На холсте вместо католического собора был православный храм, на переднем плане большие приоткрытые двери, через них видно убранство православной церкви, зажженные свечи, просматривается большая фреска Иисуса Христа. Внутри рядом с дверью стоит православный священник с белой бородой до груди, в праздничном одеянии и смотрит на парочку, которая уговаривает друг друга, держась за руки. На ней длинное теплое светлое платье и легкое пальто, на нем бежевый твидовый костюм и шляпа. С правой стороны ветка дерева с красно-желтыми листьями и на мощеной дорожке перед церковью тоже яркие осенние листики. Эту пару я узнавала уже в любой одежде, при любой погоде, в любом воплощении.
Марк посмотрел на картину, я почувствовала, что он тоже вздрогнул, а через мгновение крепче прижал меня. Прикрыла глаза, справилась, как смогла с волнением. Положила ладонь на его руку, оторвала от своей талии, отстранилась, развернулась к нему. Он перевел взгляд с картины на меня: удивление, немного страха на его лице? Нет, не страха, а недоверия, глаза немного прищурились и впился взглядом в меня.
– О! О-о-о! – это Василина уставилась на картину, потом на меня, – это же… это…
– Тайное венчание, – закончила за нее.
– Лиса, но ка-а-ак?
Я в недоумении пожала плечами:
– Кабы я знала…
– Что происходит? – Марк развернул меня за плечи к себе, и немного встряхнул.
– Лучше не спрашивай, – в один голос я и Васька.
– Лиса! – спокойно, но требовательно и плечи мои не отпускает, – это кто?
– Марк, это старая история, лучше туда вообще не лезть.
– То есть, вот это ты просто из головы взяла?
– Да не знаю я, – чуть не взвыла, – срисовывала с фотографии.
Марк посмотрел на фотку, где я и он экспрессивно выясняем, чья легенда правдивее на фоне многовековой тяжелой бронзовой двери. Перевел взгляд на картину:
– То есть, вот это мы с тобой.
– Нет, – излишне категорично опровергла его необоснованные подозрения, – это история… моей семьи… видимо, что-то послужило толчком, вот меня и потянуло на ретро, и постоянно рисуется моя пра-пра-бабка и ее недолгий муж.
– Муж?
– Марк, не бери в голову. Там история темная, до конца не выясненная, может, с помощью кисти я проявляю все, что моя бабка старательно скрыла ото всех.
Отпустил мои плечи, подошел ближе к картине и внимательно рассматривает ее.
Бррр. Это все, может быть, и интересно, но я далека от всего этого мистицизма, переселения душ и прочих не понятных для меня вещей. Нет, я ни в коей мере, не отрицаю, что этому всему может быть место в нашей жизни, но я в этом ни черта не понимаю и как следствие опасаюсь.
– Лиса, – окликнул Марк, не отвлекаясь от картины, – а покажи остальные свои работы.
– Так ты их большую часть видел, я же почти все у Пауло оставила.
– Я видел у тебя холст натянутый под пергаментом.
– Это заказ Алекса. Ой, Алекс. Черт, черт, черт. Алекс! Он же должен уже приехать, – кинулась к телефону, ну так и есть три не отвеченных вызова от него и смс-ка, что остановился в соседней гостинице.
Я тут же отзвонилась, сказала, что жду не дождусь. У него на ужин уже была договоренность с кем-то, поэтому условились встретиться у меня в номере после ужина в девять тридцать вечера. Так, времени совсем не остается, начала настойчиво выпроваживать мужское население на постое с нашей площади. Решили, что ужинаем сегодня в гостинице большой компанием. Лена с Олей за стол, где будем мы с Василиной, подойти не рискнут. Идти куда-то это значительно увеличит время ужина, а у меня встреча с Алексом.
Парни возле стеночки складировали гамаки стопкой.
– Это намек? – спросила негромко подругу, стоящую рядом со мной и наблюдающую захват нашей территории по всем фронтам.
– Ну куда мы их денем? Не отдавать же на растерзание этим курицам? Они же заклюют.
М-да, наш маленький уютный дворик резко уменьшился в размерах. Но ребята на самом деле, хорошие и вели себя тихо, пока мы работали. Ладно, пусть остаются.
– Лиса, покажи картины.
Вот же ж, зануда! Не буду я искать хорошие руки, чтобы передать в них такое сокровище.
– Марк, у меня всего их пара-тройка штук, Васькину ты видел.
– Покажи те, что не видел. Тебе же все равно их Алексу распаковывать.
Зануда! Вместо того, чтобы наводить марафет к ужину… Сняла пергамент с «Алессандры», «Сицилийца», «Мафиози». Чего это я действительно жмотничаю, пусть полюбуется. Марк любовался долго, Васька сначала терпеливо ждала, потом отправилась в ванну, и даже успела привести себя там в порядок, после чего отправилась на ужин.
– А это что? – занудничал Марк, упершись пальцев в «Почти невесту».
Распаковала еще и ее, повернув к его величеству Занудству. Марк отошел на пару метров, присел на корточки, чтобы быть вровень с лицом «невесты», через какое-то время дал о себе знать:
– Она не вышла замуж за кольцо, – показал пальцем на «Почти невесту», – она вышла за того, что у церкви.
– Да, – отозвалась я, выбирая, что одеть на ужин.
– И времени прошло от одного события до другого прилично, – рассуждал вслух Марик.
– Лет десять, скорее всего, она вскоре после этого кольца приняла предложение от другого человека и очень долго была с ним помолвлена, – неожиданно разоткровенничалась я, осторожно примеривая туфли на каблуке, проверяя ногу, потому, что если все еще есть дискомфорт от них, то платье отпадает.
– А это что?
Увидела, как Марк достает из-за кресла Марка и Василису (которые в оригинале, я и Андреа, фотографии-оригиалы, с которых рисовала, он смял).
– Нет! Не трогай их! – кинулась к нему, Марк метнул в меня вопросительный взгляд, выкинул руку в сторону, собственно на ней я и повисла, другой достал картину.
Блин!!! Сама не могла понять почему, но не хотела я никому показывать эту картину, что-то есть в ней очень личное, очень ранимое. Женить его что ли на Оле? Нет, Лена больше подойдет! Жених присел в кресло и уставился на картину, я успела и позлиться, и попсиховать и даже немного успокоиться, настраивая себя на то, что ничего страшно-непоправимого не случилось, но все равно было неприятно. Марк оторвал осоловевшие глаза от картины и посмотрел на меня.
– Странные у тебя работы, – тихо произнес, рассматривая меня, словно впервые увидел, – в каждой… целая жизнь.
– А тебе никто не говорил, что нельзя брать чужие вещи без спроса? – злость все еще плескалась во мне.
– Извини, – искренне повинился он, – я, пожалуй, пойду.
– Да ужжжж, сделай милость, – прошипела в ответ.
Ры-ы-ы-ы. Сегодняшняя картина подсохнет, надо упаковать их обе и пусть в таком виде стоят до дома, чтобы больше на глаза никому не попадались. Аккуратно занесла сегодняшнюю в комнату, на улице могли какие-нибудь заблудшие мошки к ней приклеиться. Алекс заберет свои, еще бы Пауло переправить «Мафиози», место и в машине, и в номере освободится.
Одеваться, причесываться, краситься пришлось в скоростном режиме, но к ужину вроде успеваю, ребята должны занять большой круглый стол на улице, поэтому захватила с собой тонкий, но теплый палантин, вышла из наших апартаментов, закрыла дверь, развернулась осторожно на каблуках, проверяя готовность ноги на подвиги и… удивилась. В кресле сидел Марк. Нет, ну каков нахал? Нахал снизу до верху оценил меня взглядом, видимо впечатлился (платье на мне было из русской коллекции, обкатанное уже на первом семейном ужине в Палермо)
– Готова? – легко поднялся, подошел к крыльцу и подал руку.
– Тебя прибить что ли? – поинтересовалась у него, благо лица наши были на одном уровне за счет ступеньки, на которой я стояла.
– Лиса-а-а-а, – довольно растянулся в улыбке, – опять злишься на меня, – взял за руку.
– Марик, – жалостливо посмотрела на него, – ты может уже своей личной жизнью озадачишься? – сошла вниз на ступеньку.
– А что с ней ни так? – усмехнулся.
– Ну, девушка какую-нибудь найдешь.
– У меня с личной жизнью все нормально, – хохотнул, руки не отдал и повел на ужин.
А та-а-ам, рай для наших парней. Днем, пока они дрыхли в нашем дворике, в гостиницу заехал автобус новых отдыхающих и среди них несколько молодых девушек, на фоне которых сегодняшние девицы просто поблекли и отошли на задний план.
Мы присели за огромный круглый стол, человек на восемь-десять. Нашей семерке было вполне вольготно. Саша с Сергеем, не теряя времени, активно знакомились с девушками, периодически принося вести с полей: они тут на неделю, время у них все свободное, завтра идем вместе с ними купаться, потом покажем город и т.д. мужская часть нашего стола строили ближайшие планы, ставили нас в известность и делили девчонок. Мы с подругой только умилялись такому рвению и хорошо продуманным логическим шагам.
Марк – парень видный, пока ходил к шведскому столу, успел показать себя со всех сторон, на втором заходе его уже начали клеить. Причем за столом девчонок, видимо, происходило все то же самое, что и у нас: креативный подход, дележ и будущие совместные планы.
А у нас с Васькой наступил период затишья – всеми мыслями были в работе. Я слегка кокетничала с Костей, она с Андреем, но тут же обсуждали с ними понравившихся кандидаток.
– Марк, ты пока проигрываешь, – донесла до него с противоположной стороны круглого стола подруга.
– В чем? – уточнил.
– Два больших стола девчонок, половине, как я успела подсчитать, ты понравился. Определяйся!
– С чем? – обалдел он.
– С выбором.
Ой, молодой, зеленый, глупый, надо срочно наставить его на путь удовольствия и соблазна.
– Марик, – улыбнулась ему, – я помню, что у тебя с личной жизнью все нормально, но… может, поправишь эту самую «нормальную» личную жизнь?
Слышать меня в шуме мог только он. Марк одарил меня долгим внимательным взглядом, под конец колючим и немного злым.
– Что? – улыбнулась ему.
Наклонился поближе ко мне:
– Ты действительно считаешь, что трахать нужно все, что движется? – чужим голосом спросил.
– Нет, – опять милая улыбка в его сторону, – только то, что очень хочется.
– Не надо пытаться устраивать мою половую жизнь, я контролирую этот процесс, – холодная улыбка.
– Как знаешь, – захлопала ресницами, – я хотела позаботиться.
– О себе позаботься, – буркнул он.
Ха, разозлился! Доставучесть мелкая, но совету все-таки внял – бросил несколько внимательных взглядов в сторону молодых и красивых и даже успел с некоторыми пообщаться.
– Лиса, – окликнула меня подруга, когда мы остались вдвоем, – а мы чего с тобой сидим, как молодые тетушки?
– Васён, девочки очень хорошие, но я пока не готова менять ориентацию. И у меня есть ты, а ты меня устраиваешь по всем пунктам.
– Ну да, с мужиками как-то грустно, – подруга померкла взглядом, уставясь в бокал с вином.
– Ва-а-а-сь, – обалдела я, – ты чего? За нашим столом ЧЕТЫРЕ красавца сидят, это не считая Марка, он мелкий и свой в доску.
– Не, это не то, это просто приятели, так… пококетничать…
– А как с Домеником?
– Никак, давно не писал. И я так думаю, что он нужен был мне только для того, чтобы почувствовать себя снова красивой и привлекательной, чтобы вспомнить, как это нравиться мужчине, сводить его с ума.
– Значит, он хорошо сыграл свою роль.
– Да, он молодец.
– Ой, Васён, я убежала улыбаться Алексу.
– Я вам там не помешаю?
– Нет.
– Тогда через полчасика буду.
Подошел Костя.
– Уже уходишь?
– Да, мне пора, подобрала узкое платье, чтобы не запнуться.
– Проводить?
Я задрала голову, Костик был под два метра, посмотрела ему в глаза. А ничего так, симпатичный.
– Почту за честь.
Алекса встретила в холле отеля, поблагодарила Костика за сопровождение и с вопросом взирала на обалдевшего англичанина.
– Алекс, челюсть подбери, – попросила совсем по-босяцки.
– Василиса, я просто готов упасть вместе с ней к твоим ногам. Ты богиня моей мечты, я уже забыл какая ты красивая, – поднес мою руку к своим губам.
Я с подозрением уставилась на него.
– Алекс, в чем дело?
– Я влюбился! Мое сердце кровоточит и взывает к взаимности.
Я задумалась, подозрение переросло в уверенность, что меня пытаются надуть.
– Ты хочешь увеличить сумму за мои картины? – попытка привести его в нормальное состояние.
– Мы это обсудим, – обворожительно улыбнулся.
– Пойдем, а то у меня желающих на них с каждым днем все больше и больше.
– Да? – неприятно удивился, подхватил два чистых холста на подрамниках, другой рукой меня.
Вот жучила! Но обаятельный до умопомрачения.
Присели во дворике, я включила свет, поставила на стол Лимончеллу, достала виноград из холодильника, минут десять перекидывались комплиментами, потом представила ему «Сицилийца». Решила начать с малого и повышать градус.
– Берешь? – спросила минут через десять, когда он уже налюбовался на него профессиональным взглядом.
По смыслу «Сицилиец» сильно проигрывал остальным картинам, если бы я поставила его в самом конце, то Алекс мог и не купить его.
– Ты еще спрашиваешь? Конечно!
«Алессандра» – он ее, конечно, видел в электронном виде, но я специально отправляю заказчикам превьюшный вариант, чтобы не смазывать впечатление от живой картины. Как и ожидалось, Алекс, влюбился в нее сразу и без остатка. Любовался на нее значительно дольше, постоянно возвращаясь к ней глазами.
– Господи, какая женщина, – влюблено выдохнул он.
Выпили еще лимончеллы. Очередь «Почти невесты». Может быть, ликер делал свое дело, а может быть, Алекс становился более расслабленным сам по себе, но на каждую новую картину он взирал все дольше и дольше.
– Неси следующую.
– Все, – развела руками, демонстрируя пустоту между ними.
– Ва-си-ли-саааа, – улыбаясь, театрально тряс разочарованно головой, – покажи.
– Продано.
– Василис?
– Алекс, остались только мои – их я не продаю и есть еще одна, но она уже продана.
– Ну хоть посмотреть, – вымогал.
– Только посмотреть и без домагательств, – предупредила.
«Мафиози»
– Сколько? – через мгновение, как его увидел, спросил он.
– А-а-а-алекс, – растянулась довольной улыбкой, – я же просила.
Он перевел взгляд на первые три.
– Давай на «Сицилийца» его поменяем? – хитро блеснул глазами.
– Нет, ты сам его выбирал, я тебя предупреждала, что сюжета оттуда не вытянешь.
– Василиса, у меня через пол года готовится грандиозная выставка портретистов, я готов под тебя отвести целый зал, могу выкупить к этим четырем еще две картины, остальные выставить на продажу под свой процент.
Я задумалась. Заманчиво, на подобный уровень я еще не выходила с живописью. Понимаю, что раз пошла такая удачная полоса, то глупо этим не воспользоваться, но…
– Алекс, просто рисовать портреты мне скучно, мне нужен сюжет, нужна история. Не уверена, что осилю весь заявленный тобою объем. Мне тебе четвертую рисовать, а я не могу придумать, что можно выдавить из последней фотографии, которую ты отобрал.
– Тут же, – указал на галерею, выставленную на веранде, – ты смогла.
– «Сицилиец» не в счет, две картинки удачно подсмотрела, с «Невестой» особая тема.
– Покажи, что для себя рисовала, что ТЕБЕ интересно.
И я повелась, как ребенок на лесть, вытащила две картины с Василисой и Марком. Сначала первая, где они только познакомились. И все, Алекс ушел в себя… надолго… лимончелла в меня уже не лезла… пришла Василина, тихонечко присела к нам за столик. Алекс перевел взгляд на «Невесту» – удивился, снова на «Свидание», наконец посмотрел на меня, заметил Ваську, поздоровался лаконично.
– Василиса, я понимаю, что ты хочешь сказать. Сколько ты хочешь за нее?
– Алекс, нет. Это моя картина, она не продается, более того, на данный момент мне даже выставлять ее не хочется, тут много всего личного.
– А копию сможешь сделать?
– Не-а, будет совсем другая картина. Вот с «Сицилийца» можно сколько угодно делать копий – он никакой, с «Алессандры» можно попробовать, но может получиться другая история. С «Мафиози» можно попытаться, но тоже не уверена, что смогу попасть по эмоциям один в один.
