Текст книги "Белоснежка идет по следу"

Автор книги: Валерий Роньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Валерий Роньшин
Белоснежка идет по следу

Пролог

Старенький «Ту-154» довольно резво побежал по взлетной полосе и взмыл в синее небо. Григорий Молодцов расстегнул ремень безопасности и удовлетворенно вздохнул. Ну вот он и в отпуске. Наконец-то можно отдохнуть от погонь, перестрелок, расследований… Скоро самолет приземлится в Курске; оттуда три часа электричкой до Старокозельска; потом пару часов автобусом до поселка Сковорода; затем час на попутке до деревни Яичница. А от Яичницы полчаса пехом через лес до родного села Хлевное, которое широко раскинулось по берегам светлой речушки Шиш.

«Да-а, давненько я не бывал в родных местах», – думал Молодцов, поглядывая в иллюминатор на бескрайние русские просторы. А еще совсем недавно Григорий Молодцов вот так же поглядывал в иллюминатор на бескрайние американские просторы. Тогда он летел на «Боинге» в Сан-Франциско: штатовские оперативники просили его помочь в расследовании целой серии загадочных преступлений.

Дело в том, что Григорий Евграфович Молодцов по прозвищу Суперопер был одним из лучших сыщиков России. А у себя в Питере он вообще стал ходячей легендой. Не было дня, чтобы о нем не писали в газетах или не рассказывали по телевизору. Вот и сейчас, начав листать газеты, которые он купил в киоске аэропорта, Молодцов то и дело натыкался на аршинные заголовки: ГРИГОРИЙ МОЛОДЦОВ – ГРОЗА ПРЕСТУПНОГО МИРА… БЛЕСТЯЩАЯ ОПЕРАЦИЯ ПОЛКОВНИКА МОЛОДЦОВА… БЕССТРАШНЫЙ СУПЕРОПЕР… Читая все это, Григорий Евграфыч недовольно хмурился. Ему было не по душе назойливое внимание прессы. К тому же подобная популярность мешала оперативной работе. Однажды он чуть не упустил опасного преступника, которого преследовал по улицам города. Тогда, совсем некстати, Суперопера окружили студентки юрфака Петербургского университета с просьбой дать автограф. И пока Молодцов расписывался во всевозможных блокнотиках, бандит взял и улизнул. Супероперу потом пришлось еще две недели его ловить.

Монотонное гудение двигателей навевало дремоту. Жена Марина и сын Димка уже спали в соседних креслах. Суперопер тоже решил вздремнуть. Он отложил газеты и закрыл глаза.

Эх, хорошо вот так сидеть с закрытыми глазами в летящем самолете и думать не о том, как половчее взять преступника, а о том, что скоро можно будет пойти на рыбалочку, сварить уху в котелке… Незаметно для себя Молодцов уснул, и ему приснилось, что он уже на рыбалке и варит уху.

Под котелком потрескивают горящие поленья; над котелком клубится аппетитный пар; птицы в лесу заливаются, петухи в селе перекликаются… Благодать. Протяжно мычат коровы. Пастух привел стадо на водопой. Одна буренка подошла к Супероперу и, кокетливо помахивая хвостом, сказала:

– Проснитесь, Григорий Евграфыч, проснитесь…

– А! – встрепенулся Молодцов, инстинктивно сунув руку за пазуху и хватаясь за пистолет в плечевой кобуре. – Вот гадство! Уснуть в засаде!.. – Суперопер быстро огляделся и тотчас сообразил, что он не в засаде, а в самолете. И еще в отпуске. Летит в родные места. «Фу ты, черт», – чертыхнулся он про себя.

Рядом с Молодцовым стояла стюардесса. Это она его разбудила.

– Извините, Григорий Евграфович, – виновато произнесла девушка. – Но вас по рации срочно вызывают.

– Кто вызывает?

– Генерал Громов.

И Молодцов сразу понял, что не видать ему в ближайшее время ухи, как своих ушей. Громов был начальником уголовного розыска Санкт-Петербурга и по пустякам не стал бы связываться с «Ту-154».

Стюардесса провела Суперопера в кабину пилотов. Все летчики, включая командира экипажа, встали со своих мест, приветствуя знаменитого сыщика.

– Сидите, сидите, ребята, – махнул им рукой Суперопер и, нацепив наушники, сказал в микрофон: – Григорий Молодцов на связи.

– Привет, Гриша, – сквозь треск радиопомех донесся голос генерала Громова.

– Привет, Геша, – ответил Суперопер.

Григорий Молодцов и Геннадий Громов были закадычными друзьями, поэтому обходились без званий и отчеств.

– Слушай, старик, выручай, – сказал генерал. – «Жареное» дело образовалось.

«Жареными» делами в угрозыске называли такие преступления, которые требовали немедленного расследования.

– Геша, ты же знаешь, я три года в отпуске не был, – напомнил другу Суперопер.

– Знаю, старичок, знаю. Но дело-то – «жареное». Только ты один и сможешь его раскрыть.

– Да почему только я? – возразил Молодцов. – Что у нас, способных оперов нет?

– Опера-то есть, – не спорил Громов. – Но ты же, Гриша, не просто опер. Ты – суперопер!

– А что за дело? Опять заказное убийство?

– Нет, старик. Посерьезнее.

– А конкретно?

– На Камчатку надо смотаться.

– На Камчатку?.. Зачем?

– Подгребай ко мне в кабинет. Я тебе все объясню.

Молодцов усмехнулся:

– Я вообще-то в самолете лечу.

Генерал Громов понизил голос:

– Мне даны полномочия вернуть самолет в Питер.

– Даже так! – присвистнул Суперопер и через приоткрытую дверь посмотрел в салон авиалайнера. Пассажиры мирно читали, жевали, дремали, не подозревая о том, что их могут вернуть обратно в Петербург.

Молодцов перевел взгляд на командира экипажа.

– У вас на борту есть парашют?

– Вообще-то в гражданских самолетах парашюты не предусмотрены, – ответил командир. – Но для вас найдется, Григорий Евграфович.

Суперопер заговорил в микрофон:

– Геша, я с парашютом прыгну. Чего зря самолет туда-сюда гонять.

– Ну, давай, старик, прыгай. Вы сейчас где находитесь?

Молодцов снова взглянул на командира экипажа.

– Мы сейчас где находимся?

– К Пскову подлетаем, Григорий Евграфович, – ответил командир.

– К Пскову подлетаем, – передал по рации Суперопер.

– Отлично. Я договорюсь с псковскими вертолетчиками. Они тебя мигом в Питер доставят. Пока, Гриша.

– Пока, Геша.

Вот так. Только что Молодцов мирно дремал вместе с другими пассажирами, а теперь ему предстояло прыгать с парашютом, мчаться на вертолете в Петербург, а оттуда лететь на Камчатку. Для кого-то это было бы сногсшибательным приключением, а для Григория Молодцова – обычная работа.

Стюардесса повела Суперопера в хвост самолета, где находился аварийный люк. Проходя мимо жены и сына, Молодцов решил их не будить. Пусть себе спят. А то Димка сразу захочет тоже прыгнуть с парашютом. Такой шустрый парень, прямо сорвиголова. Весь в отца. Пацану всего четырнадцать, а он уже помог Супероперу в расследовании двух очень запутанных преступлений.

Сыщик и стюардесса спустились в багажный отсек. Молодцов начал надевать парашют. Стюардесса с нескрываемым восхищением следила за действиями Суперопера.

– Ну что ты, девочка, на меня так смотришь? – усмехнулся Молодцов.

Стюардесса смутилась.

– Григорий Евграфович, – волнуясь, сказала она. – Вы такой смелый, вы… – стюардесса на секунду запнулась, подыскивая нужные слова. – Вы – герой нашего времени! Я все статьи про вас из газет вырезаю.

«Сейчас автограф попросит», – понял Суперопер и не ошибся.

– Дайте, пожалуйста, автограф, – попросила девушка.

– А у тебя есть на чем расписаться?

– Ой… – ойкнула стюардесса. – Нету. А вы не подождете минутку? Я принесу.

– Некогда мне ждать. – Молодцов уже был готов к прыжку.

Красивые глаза девушки наполнились слезами.

– Я так мечтала, и вот…

– Ладно, не реви, – смягчился Суперопер. – Я тебе свои книжки подарю.

Молодцов вынул из кармана две тоненькие брошюрки, которые он написал для курсантов Высшей следственной школы милиции. Одна брошюрка называлась: «Как сохранить жизнь в перестрелке». А вторая – «Как провести допрос».

– Вы еще и книги пишете, Григорий Евграфович! – восхищенно ахнула стюардесса.

– А ты думала, – подмигнул ей Суперопер, доставая ручку. – Тебя звать-то как?

– Лиза, – застенчиво ответила стюардесса. – Чижикова.

Молодцов посмотрел в иллюминатор. Самолет уже летел над Псковом. И Суперопер лихо срифмовал на титульном листе одной из брошюрок:

 
Стюардессе Лизавете,
Пролетая город Псков,
Преподносит книжки эти
Суперопер Молодцов!
 

– Держи, Лиза Чижикова, – протянул он девушке обе методички. – Обязательно прочти. Много полезного для себя узнаешь.

– Прочту, – пообещала стюардесса, прижимая брошюрки к груди. – Спасибо, Григорий Евграфович. – И, зардевшись, добавила: – Можно я вас поцелую?

– А вот это ты, Лизавета, брось, – строго погрозил Молодцов девушке пальцем. – Я человек женатый. Ясненько?

– Ясненько, – вздохнула стюардесса. – А что передать вашей жене и сыну, когда они проснутся?

– Передай им привет, – ответил Суперопер и, открыв аварийный люк, шагнул в ревущую бездну.

Глава I СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ

Все люди чем-то похожи на собак. Есть среди людей боксеры, есть водолазы, есть легавые, есть борзые… А вот Стас Брыкин был похож на дворнягу. Все дни напролет он проводил во дворе. Играл в футбол или просто слонялся в компании таких же пацанов-дворняг, как и он сам. Во дворе за Стасом прочно закрепилась репутация хулигана. А все потому, что он разбил пару окон футбольным мячом. Ну правильно, разбил. Так он же не нарочно. И в школе Брыкин тоже считался хулиганом. А все потому, что он подложил химичке в сумочку живого ужонка. Ну правильно, подложил. А чего она все время Стасу двойки ставит?

В общем, как бы там ни было, но, когда из кабинета директора украли «ноутбук», первым, кого вызвали к директору на допрос, был Стае Брыкин. После-то оказалось, что компьютер никто не крал; его завуч на время домой унес. Но Брыкина все равно продолжали считать хулиганом. И участковый инспектор Иван Кузьмич Менькин свой традиционный обход районных хулиганов всегда начинал именно с квартиры Брыкина. Правда, он делал это не потому, что Стас был самым отъявленным хулиганом. Просто Иван Кузьмич жил в том же подъезде, что и Брыкин.

Отца у Стаса не было. Вернее, он где-то был, но Брыкин его никогда в жизни не видел. Зато у него имелось множество отчимов. Штук десять, если не больше. То с матерью жил шофер-дальнобойщик, то секретарь-референт, то шеф-повар… А последний отчим оказался вором-рецидивистом. Когда мать с ним познакомилась, он, конечно, представился ей не как вор-рецидивист, а как охранник Андрей Макаров. Но вскоре выяснилось, что никакой он не Макаров, а Пафнутьев, по кличке Скальпель. Сейчас он сидел в тюрьме. А мать Стаса снова вышла замуж, на сей раз за врача-стоматолога, и укатила с ним в свадебное путешествие.

И Стас остался дома один. Это его нисколько не огорчило. Наоборот, обрадовало. Теперь он мог, наконец, пригласить в гости свою девчонку – Юльку Оладушкину.

Познакомились они с Юлькой при довольно интересных обстоятельствах. Юлька Оладушкина была младшей сестрой Софьи Николавны Оладушкиной, преподавательницы русского языка и литературы в школе, где учился Стас. И сначала Брыкин влюбился именно в Софью Николаевну – стройную и красивую девушку, всего год назад окончившую пединститут. Чтобы привлечь внимание новенькой учительницы, Стас начал всячески мешать ей на уроках. Но Софья Николавна, или «Сонечка», как все ее называли за глаза, ни разу не пожаловалась на Брыкина грозной директорше. За это Стас полюбил Сонечку еще больше. Он даже подумывал на ней жениться после окончания школы. Но Брыкина постигло горькое разочарование. Софья Николавна вышла замуж. Вот тут-то Стас и понял, что любовь – не шутка. Он чуть не заплакал от обиды, когда узнал, что Оладушкина больше не Оладушкина, а Зудова. Но не заплакал, потому что настоящие мужчины не плачут, а просто огорчаются.

Впрочем, вскоре оказалось, что все не так уж и плохо. Софья Николавна познакомила Брыкина со своей младшей сестрой Юлькой, которая была как две капли воды похожа на Сонечку. Только Юльке было не двадцать четыре года, как Софье Николавне, а всего лишь тринадцать лет. «Так это еще и лучше!» – решил Стас.

Поначалу их отношения складывались прекрасно. До той минуты, пока не выяснилось, что Юлька обожает классическую музыку, а Стасу нравится рок-н-ролл. И когда Оладушкина-младшая привела Брыкина в филармонию, Стас чуть было не уснул там от занудного пиликанья скрипок. А когда Брыкин привел Юльку на рок-концерт, где от забойной музыки тряслись стены, Юлька со страдальческим лицом заткнула уши пальцами.

Ну а поссорились они из-за Бетховена. Как-то раз Юлька спросила у Стаса, что он знает об этом великом композиторе. А Брыкин знал лишь то, что у группы «Битлз» была песенка под названием «Катись, Бетховен», о чем он и сообщил Юльке. А Юлька ему сказала, что пусть он сам катится на все четыре стороны, раз у него о Людвиге ван Бетховене такие познания.

В общем, не везло Стасу с этими Оладушкиными. Одна замуж вышла, другая его отшила… На следующий день после ссоры Брыкин все же позвонил Юльке, надеясь, что та сменила гнев на милость. Фиг попало. Юлька холодно заявила, что только тогда станет снова дружить со Стасом, когда он просвистят ей по памяти всю оперу Петра Ильича Чайковского «Евгений Онегин». Стас сгоряча крикнул бывшей подруге, что она офонарела, и бросил трубку. Но, немного успокоившись, пошел и купил кассету с записью оперы Чайковского. И с того дня каждый вечер в наушниках его плеера вместо крутых хитов раздавалось протяжно-унылое:

Оне-е-гин, я скрывать не ста-а-ну, Безу-у-мно я люблю Татья-а-ну…

Когда Брыкин слушал эту муру в первый раз, он то и дело морщился, как от зубной боли. Но, когда он прослушал оперу в сто первый раз, она ему неожиданно понравилась. «А что, клевый музон, – подумал Стас. – Только ударных маловато».

Чтобы выучить оперу наизусть, Брыкину понадобился месяц с хвостиком. И вот наконец Стас решил пойти к Юльке продемонстрировать свое достижение. Оладушкина жила в том же дворе, что и Брыкин, – в соседнем доме. Но дома ее не оказалось. Юлькина мать – Виолетта Аркадьевна – сказала, что Юлька ушла в консерваторию – слушать симфонию то ли Пенделевского, то ли Пенделецкого. Стас толком не разобрал фамилию.

Брыкин вышел на улицу и решил пойти пошляться (а что еще делать в летние каникулы?), но тут рядом с ним остановился автофургон, и шофер, приоткрыв дверцу кабины, спросил:

– Эй, пацан, ты в этом дворе живешь?

– Да, в этом.

– У вас здесь бродячие собаки есть?

– Нет, – соврал Стас.

– А в соседних дворах?

– Тоже нет, – опять соврал Брыкин. Он сразу врубился, что это фургон собаколовов. Да и как тут не врубиться, если из фургона доносился тоскливый лай и вой.

– Хм, странно, – сказал собаколов, закуривая. – Нам именно отсюда заявка поступила. Верно, Серый?

– Угу, – подтвердил второй собаколов, сидящий рядом с первым. И сверился с какой-то бумажкой. – Фурштатская улица, двор напротив американского консульства. Все правильно.

В зарешеченном окошке фургона показалась собачья мордочка. На Стаса, моргая, глянули два темно-карих глаза.

– Ав-ав, – словно жалуясь, сказала собачка Брыкину.

– А у вас много собак? – спросил Стас, кивнув на фургон.

– Штук десять, – покуривая, ответил собаколов. – Мы их на пригородной станции поймали. Они под платформой жили.

– И куда их теперь?

– Утилизируют.

– А что это значит?

– На мыло пойдут, – равнодушно пояснил собаколов. И добавил: – Ты, парень, не в курсе, где здесь можно пивка выпить?

– Вон там пивной ларек, – показал Стас. – У аптеки.

– Ну что, Серый, пропустим по кружечке? – обратился первый собаколов ко второму.

– Давай, – охотно согласился Серый. Они вылезли из кабины и пошли пить пиво.

Когда собаколовы скрылись за углом, Брыкин встал на заднее колесо машины и заглянул в зарешеченное окошко. Отловленные бедняги испуганно жались друг к другу, предчувствуя близкую смерть.

Мальчишка спрыгнул с колеса и посмотрел на дверь автофургона. Она была заперта на засов. Недолго думая, Стас отодвинул этот засов и широко распахнул дверные створки.

– Все свободны! – сказал он собакам. – Разбегайтесь кто куда!

Собаки с лаем и визгом выскочили из фургона и, следуя приказу Брыкина, разбежались кто куда. Стас тоже не стал мешкать возле опустевшего фургона и быстренько нырнул в свой подъезд. Поднялся на четвертый этаж и уже хотел войти в квартиру, как вдруг услышал за спиной шорох. Брыкин обернулся. Позади него стояла собака, – видимо, одна из тех, что находились в фургоне. Это была довольно крупная дворняга с грязной белой шерстью. Склонив голову набок, она смотрела на Брыкина.

– Ну что скажешь? – спросил у нее Стас. Собака, естественно, ничего не сказала, но завиляла хвостом и перевела взгляд на открытую дверь.

– Ладно уж, заходи, – разрешил Брыкин. – Только лапы вытирай, – в шутку добавил он.

Собака старательно вытерла о коврик все свои четыре лапы и вошла в квартиру. Несколько обалдевший Стас вошел следом.

В квартире собака прямиком направилась в кухню и села там напротив холодильника, явно давая понять Брыкину, что ее следует покормить.

Собачьей миски у Стаса не было, и он решил использовать вместо миски фарфоровую салатницу, в которую мать по праздникам накладывала салат. Брыкин налил в нее куриного супа с лапшой и поставил на пол.

Собака начала с жадностью лакать суп. В одно мгновение вылакала и до блеска вылизала пустую салатницу. Потом взяла ее зубами и, встав на задние лапы, осторожно положила в раковину.

– Ни фига себе, – изумленно пробормотал Стас.

Но вскоре его изумление сменилось озабоченностью. До Брыкина вдруг дошло, что впереди его ждут крупные неприятности. Ведь собаколовы наверняка догадаются, что это он выпустил собак из фургона. А уж разыскать Стаса ничего не стоило. Любому взрослому во дворе опиши его приметы, и тот сразу скажет, что это хулиган Брыкин из тридцать шестой квартиры. И. тогда собаколовы либо сами заявятся к Стасу домой, либо, что более вероятно, заявят на него в милицию. И к Брыкину придет разбираться его сосед сверху – участковый Менькин.

Дзинь-дзинь-дзинь… – зазвонил дверной звонок.

Собака вопросительно посмотрела на Стаса, как бы спрашивая – лаять?.. Не лаять?..

– Тс-с, – приложил Стас палец к губам и на цыпочках прокрался в прихожую. Собака, неслышно переступая лапами, прокралась следом. Брыкин посмотрел в «глазок».

Ну вот, так и есть. На лестничной площадке стоял участковый Менькин.

Глава II МЫШКА ПО ИМЕНИ МАШКА

Участковый был не один. Рядом с ним стояла кудрявая девчушка лет пяти с большими зелеными глазами. Сунув в рот палец, она с любопытством смотрела на Стаса.

– Ну, здравствуй, Брыкин, – поздоровался участковый. – Принимай гостей.

– Здрасте, Иван Кузьмич, – кисло ответил Стас. – Проходите, пожалуйста.

Участковый и девочка вошли в квартиру.

– Это Машка, – представил девочку Менькин. – Внучка моя.

– Не Машка, а Мышка, – поправила девочка участкового. – Почему ты не называешь меня, как мама?

– Для мамы ты Мышка, а для меня Машка, – сказал Менькин. – Вынь палец изо рта.

Машенька вынула палец изо рта и вновь посмотрела на Стаса.

– Сколько весит килограмм картошки? – спросила она.

– Чего? – не понял Брыкин.

– Сколько весит килограмм картошки? – повторила девочка и пояснила: – Это загадка такая.

– Килограмм и весит, – ответил Стас.

– Угада-а-л, – разочарованно протянула Машенька и тут же задала новую загадку. – А что такое: зимой и летом одним цветом?

– Ну-ка, помолчи, Машка, – сказал участковый. – А ты, Брыкин, давай рассказывай.

– Че рассказывать-то?

– Сам знаешь чего.

Стас сделал удивленное лицо:

– Не знаю, Иван Кузьмич.

– Расскажи, как ты из фургона собак выпустил.

– Каких собак? Из какого фургона?

– Из такого. Ко мне сейчас собаколовы приходили.

– Ну и что? – продолжал запираться Брыкин. – Они у меня спросили, где пива можно попить. Я им показал – где. Они пошли пиво пить, а я пошел домой.

– Правильно. А перед тем, как домой пойти, ты открыл фургон и выпустил собак. Тебя видела пенсионерка Костина из восьмой квартиры.

Стас понял – отпираться бесполезно.

– Ну выпустил, – сознался он. – Эти живодеры хотели собак на мыло отправить. Их бы самих на мыло.

– Вот именно! – горячо подхватила Машенька. – Их бы самих на мыло! Живодеры!

– А ты помалкивай, – цыкнул участковый на внучку. – В общем, Брыкин, штраф надо платить. Отец скоро придет?

– Нет у меня отца, – буркнул Стас.

– Ну этот твой последний отчим. Когда он вернется?

– Лет через десять. Его в тюрьму посадили.

– В тюрьму?.. А за что?..

– Бандитом оказался.

– А почему я, участковый, об этом ничего не знаю?

– Вы у меня спрашиваете? – съязвил Брыкин.

– Ну хорошо. А мать где?

– В свадебном путешествии. Вместе с новым мужем.

– Во дела, – покачал головой Менькин. – Так ты, выходит, один живешь.

– Один.

– А ешь чего?

Стас шмыгнул носом.

– Ничего не ем, дядь Вань. Третий день голодаю. Деньги все кончились.

Участковый насмешливо прищурился.

– Деньги, говоришь, кончились? А кто вчера в магазине килограмм сарделек покупал?

– Откуда вы знаете?

– Тебя пенсионерка Костина видела.

– Этой Костиной в разведке нужно работать, – хмуро заметил Стас. – Цены бы ей не было.

– Она и работала в разведке. – Иван Кузьмич достал квитанции на штрафы. – Ты уже взрослый парень, Брыкин, и должен понимать – за мелкое хулиганство полагается штраф.

«Вот блин!» – подумал Стас.

– Дядя Ваня, – просительно сказал он, – а может, обойдемся без штрафа?

– Дедушка, – тоже просительно сказала Машенька, – а может, обойдемся без штрафа?

– А тебя никто не спрашивает.

– Ну де-е-душка, – тянула девочка. – Он же собачкам свободу дал.

– «Свободу дал», – повторил Менькин ворчливо. – А зачем им такая свобода? Собаке не свобода нужна, а хороший хозяин. Разве это жизнь – бездомной по помойкам бегать?

«Лучше уж по помойкам бегать, чем на мыло идти», – подумал Брыкин, но вслух ничего говорить не стал.

– Эх, Брыкин, Брыкин, – продолжал Иван Кузьмич. – Выпустить собак из фургона каждый дурак сумеет. А вот приютить бездомного пса желающих нет…

Участковый вдруг замолчал и внимательно посмотрел в сторону кровати. Следом за ним туда же посмотрели Стас и Машенька.

Из-под пледа, который свешивался почти до самого пола, торчал собачий нос.

– Ой, – сказала Машенька, – кто это там сидит?

Нос сразу спрятался.

– Так ты что, Брыкин, собаку себе взял? – удивленно глянул на Стаса Менькин.

– Она сама за мной увязалась, – не стал врать Стас.

Участковый подошел к кровати и приподнял край пледа.

– Ну-ка, вылезай, бродяга, – приказал он. – Ишь, спрятался.

Собака послушно вылезла из-под кровати. Иван Кузьмич присел на корточки.

– Давай знакомиться, – протянул он собаке руку.

Собака посмотрела на участкового карими глазами и подала ему лапу.

– Ишь ты, – хмыкнул Менькин. – Умная псина.

Машенька тоже подошла к кровати и тоже присела на корточки.

– А мне дашь лапу? – спросила она.

Собака подала лапу и Машеньке.

– Очень приятно познакомиться, – сказала девочка, – Меня зовут Мышка. А тебя как зовут?

– Ее никак не зовут, – сказал Стас.

– А давайте назовем ее Белоснежкой, – предложила Машенька. – Она ведь такая беленькая.

– Не такая уж она и беленькая, – заметил участковый.

– Это потому, что грязная. А если ее выкупать, она станет беленькая-пребеленькая, хорошенькая-прехорошенькая. – Девочка погладила собаку по спине. – Ты согласна быть Белоснежкой?

Собака наклонила голову.

– Согласна, согласна! – радостно закричала Машенька. – Она головой кивнула!

– Это еще что, – сказал Брыкин. – Перед тем как в квартиру войти, она лапы о коврик вытерла.

Иван Кузьмич усмехнулся:

– А посуду она тебе не помыла?

– Посуду не помыла, но свою тарелку после еды в раковину поставила.

– Ну ты, парень, и фантазер, – сказал участковый. – Тарелки ему собака в раковину ставит. Это ж надо такое придумать.

– А что тут особенного, – пожала плечами Машенька. – Я тоже после еды тарелки в раковину ставлю.

Иван Кузьмич поднялся с корточек.

– Ладно, Машка, пошли.

– Ой, дедушка, – умоляюще произнесла девочка, – а можно мне с Белоснежкой поиграть?

– Некогда нам. Надо еще пять квартир обойти.

– Деду-у-ленька, – стала ластиться к участковому внучка. – Ну пожа-а-луиста.

– Во удружила дочка, – заворчал Менькин, обращаясь к Стасу. – Подбросила мне этого чертенка, а сама с мужем в Крым уехала – отдыхать. А у меня работы полным-полно. Вот и таскаю Машку везде с собой. Не сидеть же девчонке целыми днями в пустой квартире.

– Так оставьте ее у меня, – великодушно предложил Стас. – А вечером заберете.

– А что, это идея. Спасибо тебе, Брыкин. Я часика через три освобожусь и забегу за Машкой. – Участковый посмотрел на внучку. – А ты, гляди, пальцы в рот не суй. Тем более после собаки. Поняла?

– Поняла-а! – запрыгала Машенька от радости. – Белоснежка, я остаюсь с тобой!

Все вышли в прихожую. Стас открыл входную дверь.

На лестничной площадке, прямо у порога, лежал большой полиэтиленовый пакет.

– Это еще что такое? – Брыкин нагнулся над пакетом.

– Не трогай, – быстро произнес участковый. – Дай-ка я посмотрю. – Он вышел на лестничную площадку.

– Это, наверное, подарок от Деда Мороза, – сказала Машенька, тоже выходя на площадку.

– Какой тебе Дед Мороз летом? – фыркнул Стас.

– Летний Дедушка Мороз нам подарочки принес, – в рифму ответила девочка и потянулась к пакету.

– Убери руки! – строго прикрикнул на внучку Иван Кузьмич. – Вдруг это бомба с часовым механизмом.

Машенька, пискнув, отскочила в сторону, чуть не задев Белоснежку, которая крутилась здесь же.

Брыкин, вновь нагнувшись над пакетом, прислушался.

– Вроде не тикает.

Участковый осторожно заглянул в пакет и еще более осторожно достал из него какой-то продолговатый предмет, завернутый в газету. Положив сверток на пол, Менькин начал бережно его разворачивать.

– Дедуля, не разворачивай, – испуганно запищала Машенька. – Не надо.

– И правда, может, не стоит, Иван Кузьмич, – поддержал девочку Стас. – А то еще как рванет.

– Спокойно, ребятишки, – ответил участковый, продолжая делать свою работу. – Я в армии сапером служил.

Он полностью развернул газету.

– Ой! – ойкнула Машенька.

– Гав! – гавкнула Белоснежка.

– Блин! – сказал Стас.

– Мать честна… – почесал затылок Иван Кузьмич.

И было от чего ойкать, гавкать, говорить «блин» и чесать затылок. Потому что в газету была завернута… человеческая рука.