Текст книги "Белоснежка идет по следу"

Автор книги: Валерий Роньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава IX ЭКСКУРСИЯ ПО ТЮРЬМЕ

Саша Чайников жил неподалеку от «Крестов». На Шпалерной. Поэтому по пути в тюрьму он заскочил домой. Пообедать. Ну и ребята с Белоснежкой, разумеется, вместе с ним.

– О, да у нас гости, – всплеснула руками Калерия Ивановна, выходя в прихожую.

Машенька простодушно ответила:

– Нет, тетенька, мы не гости. Мы просто поесть зашли.

– Замечательно. У меня как раз обед готов.

– Знакомься, мама, – представил Саша своих гостей. – Это Мышка, это Стас, а это Белоснежка.

– Очень приятно, – Калерия Ивановна пожала ребятам руки, а Белоснежке лапу, – а я Сашина мама.

На первое у Калерии Ивановны был суп с клецками, на второе – картофельное пюре с бифштексами, а на третье – абрикосовый компот. Еще были соленые помидоры к пюре. А к компоту – булочки с повидлом.

– А мы сейчас на экскурсию идем, – не преминула сообщить Машенька, уплетая суп.

Калерия Ивановна улыбнулась.

– И куда же? В Эрмитаж?..

– Не-а. В тюрьму.

Калерия Ивановна ужаснулась:

– Боже!.. Зайчик, это правда?

– Да, мама. Мне надо допросить одного преступника.

– Ну а детей-то ты зачем с собой берешь?

– Я уже не дитя, – сказал Стас, откусив сразу полбифштекса. – Мне целых четырнадцать лет.

– А мне целых пять лет, – сказала Машенька, засовывая в рот сразу две клецки.

Саша допивал компот с булочкой.

– Да что тут такого, мама? Пускай посмотрят тюрьму. Им же интересно.

– Вот именно! – закричала Машенька, размахивая ложкой. – Нам же интересно!

Калерия Ивановна скрестила на груди руки.

– Ты с ума сошел, Зайчик! Тащить маленькую девочку в тюрьму! Нет, я этого не позволю.

– Хочу в тюрьму! – стала капризничать Машенька. – Хочу!..

– А тортика не хочешь? – хитро спросила у нее Калерия Ивановна.

– Какого тортика? – сразу заинтересовалась Машенька.

– Шоколадного.

– Ой, хочу, – сказала девочка и даже причмокнула губами. – А где он?

– Мы его сейчас с тобой испечем.

Тюрьма была мигом забыта.

– Вот здорово! Давайте испечем огромный-преогромный тортище. До потолка.

Словом, Машенька никуда не пошла.

Белоснежка решила последовать ее примеру. Тем более что Калерия Ивановна дала собаке еще два бифштекса.

Короче – в тюрьму отправились только Саша и Стас.

И вот они миновали одни железные ворота… вторые… третьи… И оказались в тюремном дворе. Охранник с автоматом объяснил им, как пройти к начальнику тюрьмы. Чайников и Брыкин поднялись на второй этаж и увидели дверь с табличкой:

НАЧАЛЬНИК ТЮРЬМЫ

подполковник КАДЫГРОБ В.А.

Постучали, вошли.

– Добрый день, – сказал Саша. – Я следователь Чайников. Дядя Коля…

– Да-да-да, – перебил его Кадыгроб. – Я помню. – Он поднял телефонную трубку и приказал: – Шибайло ко мне.

Через минуту дверь отворилась, и в кабинет вошел высокий мужчина. Он почти доставал головой до люстры.

Надзиратель Шибайло по вашему приказанию прибыл – четко доложил высокий.

– В какой камере у нас Пафнутьев сидит? – спросил у него Кадыгроб.

– В девятнадцатой.

– Приведи его сюда. На допрос.

– Слушаюсь! – Шибайло вышел.

Кадыгроб встал.

– Располагайся, Чайников. А я пока парню тюрьму покажу. Идем, – кивнул он Стасу.

Они вышли из кабинета.

– Тебя как зовут? – спросил подполковник.

– Стас. Брыкин.

– Так вот, Стас, – начал рассказывать Кадыгроб, словно экскурсовод. – Тюрьма «Кресты» была построена в 1892 году, по образцу американских тюрем. Рассчитана она на 1150 человек. Правда, сейчас здесь сидит гораздо больше преступников. Но, как говорится, в тесноте да не в обиде.

– А почему тюрьму назвали «Кресты»? – задал «экскурсоводу» вопрос Брыкин.

– Потому что она построена в форме креста.

Они спустились по лестнице и узким коридором прошли в соседнее здание.

– А теперь посмотри направо, – сказал подполковник Кадыгроб.

Стас посмотрел направо.

– Ты видишь перед собой камеры. В этих камерах сидят заключенные. Сидят они там на нарах… А теперь посмотри налево.

Стас посмотрел налево.

– Перед тобой карцер. Карцером называется место, куда…

…А Чайников в это время готовился к первому в своей жизни допросу. Саша страшно волновался и от волнения то и дело снимал и надевал очки. Конечно, он от корки до корки проштудировал брошюру Григория Молодцов а «Как провести допрос». Но там была теория. А сейчас Чайникову предстояла практика.

За дверью послышались шаги.

«Ой, мамочка, – в смятении подумал Саша, – кажется, уже ведут…»

И действительно, надзиратель Шибайло ввел в кабинет бандита Пафнутьева по кличке Скальпель.

– Заключенный доставлен, – отдав честь, доложил Шибайло. При этом он чуть было не разбил рукой плафон на люстре.

– Спасибо. – Чайников старался говорить уверенно и твердо. – Вы свободны.

Надзиратель, снова отдав честь, вышел.

И молодой следователь остался один на один с закоренелым преступником.

– Здравствуйте, – робко поздоровался Саша.

– Здорово, начальник. – Скальпель без приглашения плюхнулся на стул и закинул ногу на ногу.

Чайников откашлялся:

– У меня к вам будет несколько вопросов, Пафнутьев. Надеюсь, вы ответите на них честно и откровенно.

Бандит ухмыльнулся.

– Надейся, начальник.

– Итак, – начал свой первый в жизни допрос Саша, – что вы делали двадцать пятого апреля этого года на автовокзале? В шестнадцать часов тридцать пять минут?

Бандит продолжал ухмыляться.

– Не помню, начальник.

– А я вам напомню, Пафнутьев. У вас там была встреча с гражданином Жуликовым.

– С каким еще Жуликовым? – Скальпель смачно плюнул на пол. – Не лепи горбатого, начальник.

– С Жуликовым по кличке Картошка, – сдержанно произнес Саша. – Вспоминайте, Пафнутьев, вспоминайте.

– Нечего мне вспоминать. Не знаю я хмыря с такой кликухой. Понял?

– Знаете, Пафнутьев. Вы передали ему зашифрованное сообщение. Так вот, ответьте, что вы подразумевали под словом «унитаз»?

– Какой унитаз?! – заорал бандит. – Кончай фуфло толкать! Не был я ни на каком автовокзале!..

Да-а, трудно было разговаривать интеллигентному Чайникову с неинтеллигентным Пафнутьевым.

Саша украдкой вздохнул.

– Нет, были, – твердо сказал он. – У нас имеется видеокассета с оперативной съемкой ареста Жуликова. Вы тоже есть на этой кассете.

Скальпель рванул на груди рубаху:

– Ты меня на понт не бери! Понял?! Ты сначала докажи, что у меня с Жуликовым «стрелка» была. А может, я в шутку по телефону базарил. Про слесаря, унитаз и все такое…

Допрос явно не клеился.

«Эх, если б можно было устроить Пафнутьеву очную ставку с Жуликовым, – мечтательно подумал Чайников. – Глядишь, что-нибудь бы и прояснилось». Но Жуликов бежал.

– Ладно, – вынужден был отступить Саша, – перейдем ко второму вопросу.

Скальпель оскалился:

– Ну, переходи, переходи.

– Несколько дней назад под дверь квартиры, где вы проживали до ареста, был подброшен пакет…

– Опять фуфло толкаешь, начальник.

– В этом пакете, – продолжал Саша, – находилась резиновая рука, на ладони которой были вырезаны слова: «Готовься к смерти»…

– Всю наглость с бандита как ветром сдуло. Скальпель побледнел.

– Елы-палы, – хрипло пробормотал он, – правда, что ли, гражданин следователь?

– А зачем мне врать?

– Елы-палы, – повторил Пафнутьев. – Выходит, меня Стволу заказали.

– Как вы думаете, кто вас заказал?

– Не знаю, гражданин следователь.

– А может, знаете? – проникновенно спросил Чайников. – Только говорить не хотите.

– Гадом буду, не знаю. – Скальпель закрыл лицо руками. – Ну, все, теперь он меня замочит.

Доброму Саше даже стало жалко Пафнутьева.

– Успокойтесь. – Он налил в стакан воды из графина и протянул бандиту. – Выпейте.

Пафнутьев, стуча зубами о стекло, судорожно выпил.

– Пока вы в тюрьме, вам нечего бояться, – подбодрил его Чайников.

– Да вам хоть известно, гражданин следователь, кто такой Ствол? – с истеричными нотками в голосе спросил Скальпель.

– Известно, – спокойно ответил Саша. – Это первоклассный убийца. Он никогда не промахивается.

– Вот именно, никогда. И если ему поручили меня грохнуть, то, будьте уверены, он меня и в тюряге достанет.

В кабинете наступила тишина.

Пафнутьев сидел, низко опустив голову. Руки его безвольно свисали вдоль тела. Дальше допрос продолжать было бессмысленно.

Чайников нажал кнопку звонка.

Вошел надзиратель Шибайло.

– Уведите заключенного, – распорядился Саша.

– Заключенный, встать, – приказал Шибайло. – Руки за спину. Шагом марш вперед.

Они ушли.

Чайников снял очки, помассировал переносицу. После допроса он чувствовал себя совершенно разбитым. И морально, и физически. У него было такое ощущение, словно по нему проехал грузовик с кирпичами.

Допрос ничего не дал. Ни в деле с Жуликовым-Картошкой. Ни в деле с киллером Стволом.

Саша задумчиво прошелся по кабинету, подошел к окну. Тюрьма стояла на берегу Невы. По воде весело прыгали солнечные зайчики. Но Чайникову было не до зайчиков. «Что же кроется под этим «унитазом»? – снова и снова думал он.

Глава X ЗАБРОШЕННЫЙ ДОМ

Когда Стас, Машенька и Белоснежка вернулись на Фурштатскую, участковый Менькин был уже дома.

– Где это вы пропадали? – спросил он.

– Я тортик пекла, – ответила Машенька.

– А я тюрьму осматривал, – сказал Стас. – Ну а у вас как дела, Иван Кузьмич? Малину взяли?

– Взял, взял. И не только Малину, но еще и билеты.

– Билеты? – повторил Брыкин. – Это что, тоже кличка?

– Да какая кличка? – рассмеялся участковый. – Билеты в цирк я взял. – Он посмотрел на внучку. – Так что, Машка, мы идем с тобой в цирк!

– Ура-а-а!!! – закричала Машенька, кидаясь деду на шею. – Мы идем в цирк!.. А когда, дедушка?

– Завтра. На утреннее представление. Я специально у начальства отгул выпросил. Сказал, что любимую внучку в цирк хочу сводить.

Машенька решила сию же секунду лечь спать, чтобы скорей наступило утро. А Брыкин рассказал участковому о фантике в квартире Шишкина, о Саше Чайникове, о дяде Коле и о подполковнике Кадыгробе.

Иван Кузьмич выслушал рассказ Стаса и, почесав затылок, произнес:

– Мать честна…

Потом Брыкин и Белоснежка пошли домой.

Дома Стас покормил собаку, поел сам и хотел было уже ложиться спать (ведь он не спал всю прошлую ночь), но тут раздался телефонный звонок.

Брыкин снял трубку.

– Алло.

В трубке было тихо.

– Алло, – повторил Стас. – Эй, говорите.

– Стас, – послышался робкий голос.

У Брыкина екнуло сердце. Это была Юлька.

– Юля?! – воскликнул он.

Сердце учащенно колотилось. Юлька!.. Сама! Первая позвонила!

– Ты знаешь, Стас, – все так же робко продолжала Оладушкина, – я вдруг подумала, какая же я дура… – Девочка замолчала.

Стас тоже молчал, не зная, что на это ответить.

– Да ты вроде не дура, – наконец сказал он.

– Нет, дура, – стояла на своем Юлька. – И чего я распсиховалась? Сама не пойму. Ну не любишь ты классическую музыку. Ну и что? Почему из-за этого обязательно надо ссориться? Да еще идиотские условия ставить.

– Какие условия?

– Чтобы ты выучил наизусть оперу Чайковского. Господи, как глупо.

Брыкин хмыкнул в трубку:

– А я ее выучил.

– Врушка, – ласково сказала девочка.

Стас заулыбался.

– Нет, правда, выучил. Хочешь сейчас по телефону просвищу?

– Не надо, я тебе и так верю. – Юлька немного помолчала. – Стас, а что это за девочка?

– Какая девочка?

– С которой я тебя видела.

– А, это Мышка, то есть Машка. Внучка участкового Менькина.

– А собака чья? Тоже участкового?

– Нет, собака моя. Ее Белоснежкой зовут.

– Красивое имя. – Юлька опять помолчала. – Стас, а ты правда расследование проводишь?

– Правда. Тут такие дела творятся…

И Брыкин рассказал, какие творятся дела.

– С ума сойти… – сказала Оладушкина, выслушав рассказ Стаса. – Мне, кстати, тоже странным показалось, что старушка снимает квартиру… Слушай, а вдруг это не старушка, а переодетый Картошка!..

– Да нет, вряд ли.

– А что? Он же из тюрьмы сбежал. И его наверняка разыскивают. Вот он и маскируется под старушку.

Брыкин задумался:

– Фиг его знает. Хотя…

– Подожди-ка, Стас, – перебила его девочка. С минуту в трубке было тихо.

Потом снова зазвучал Юлькин голос:

– Стас, сейчас соседняя дверь хлопнула. Я посмотрела в «глазок». Старушка куда-то пошла.

– Ну и что?

– А то. Время – одиннадцатый час. Куда, спрашивается, идти старой женщине на ночь глядя?

У Брыкина мигом созрел план:

– Я за ней прослежу! Быстро опиши, как она выглядит.

– Можно, и я с тобой?

– Тебя ж не пустят.

– Я одна. Родители на дачу уехали.

– Тогда встречаемся у аптеки, – распорядился Стае. – Только в темпе. А то мы ее провороним.

– Хорошо.

Они одновременно бросили трубки.

Брыкин помчался в прихожую. Белоснежка, которая уже начинала дремать на своем обычном месте, вскочила и кинулась следом.

– А ты куда? – спросил у нее Стас.

– С тобой, – ответила Белоснежка. Вернее, она сказала: «Гав-гав!», – но в данном случае это было одно и то же.

– Ладно, погнали!..

Оладушкина уже стояла у аптеки.

– Вон она! – показала девочка на удаляющуюся фигуру.

– За ней! – скомандовал Брыкин.

…Старушка доехала на трамвае до Московского вокзала. И села в электричку. В седьмой вагон.

Ребята и Белоснежка заскочили в тамбур шестого вагона.

– Осторожно, двери закрываются, – хрипло сообщил динамик.

Двери закрылись. Электричка поехала.

– Ой, мы же билеты не взяли, – спохватилась Юлька.

– Как бы мы их, интересно, взяли? Ты что, знаешь, до какой станции бабка едет?

– А если контролер появится?

– Вечером? Не смеши меня.

Но Оладушкина как в воду глядела. Появился контролер. То есть контролерша.

– Ваши билеты, – сухо сказала она.

– Видите ли, – заюлил Стас. – Дело в том, что… э-э…

– Зайцы, – поняла контролерша. – Платите штраф.

И тут Юлька зарыдала.

– Тетенька, можно мы без билета проедем, – прямо-таки захлебывалась она слезами. – У нас с братом все деньги украли. А мы в пригороде живем. Тетенька, я вас умоляю…

Оладушкина рыдала с таким отчаянием, что контролерша даже сама прослезилась.

– Не переживай, деточка. На вот, возьми… – Сунув в руку рыдающей Юльки десять рублей, контролерша прошла в следующий вагон.

Оладушкина вытерла слезы и хихикнула:

– Ну как я сыграла?

– Классно! – восхитился Брыкин.

– Я после школы в театральный буду поступать. На отделение драмы и трагедии. А там на вступительных экзаменах первым делом плакать заставляют.

Электричка остановилась. Дверь открылась.

Стас выглянул наружу.

– Старуха не вышла, – доложил он.

Так Брыкин и выглядывал из вагона на каждой остановке, проверяя – вышла старушка или нет.

Она вышла где-то через полчаса. На станции Дворкино. Ребята, разумеется, тоже вышли.

Не оглядываясь, старушка быстро засеменила по одной из улочек поселка. Скоро улица закончилась. Впереди показался густой лес, у самой кромки которого стоял деревянный дом. Высокий, мрачный, явно нежилой.

Старушка скрылась в этом доме.

– Интересно, что ей там понадобилось? – сказал Стас. – Дом-то заброшенный.

– А может, не заброшенный. Давай у кого-нибудь спросим.

Ребята подошли к автобусной остановке, где на скамеечке сидела пожилая женщина с улыбчивым лицом.

– Добрый вечер, – поздоровалась с ней Юлька. – Вы не подскажете, кто живет во-о-н в том доме, – показала девочка в сторону леса.

Женщина сразу помрачнела.

– Никто не живет, – ответила она и перекрестилась. – Поганое это место. Раньше там ведьма жила. Но лет пять как померла. Вы, касатики, подальше держитесь от этого дома. Говорят, в нем нечистая сила водится.

Подошел автобус. Женщина уехала. Погода между тем резко испортилась. Подул холодный ветер. Заморосил дождь.

– Стас, идем на станцию, – ежась от холода, сказала Юлька. – А то последнюю электричку пропустим.

– Нет, – твердо ответил Брыкин. – Надо все выяснить до конца.

И он зашагал в сторону леса.

Белоснежка с энтузиазмом побежала следом. Оладушкина, чуть помедлив, тоже пошла за Брыкиным. Но без всякого энтузиазма.

Когда они вошли в лес, Стае сказал собаке:

– Белоснежка, ты нас тут подожди. Поняла?

Собака помахала хвостиком – поняла.

Однако, когда ребята двинулись дальше, Белоснежка как ни в чем не бывало побежала за ними.

– Белоснежка, – снова обратился Стае к собаке, – ты пойми: у нас с Юлькой по две ноги, а у тебя – четыре. Знаешь, сколько от тебя в доме шума будет? Ну, сама подумай.

Собака села, почесала ухо. Задумалась. Ребята пошли. Белоснежка осталась сидеть. Только тихонечко завыла:

– У-у-у-у-у…

– Стас, а чего она воет?

– Не знаю.

– Я где-то читала – собаки к покойнику воют.

– Как это?

– Они смерть чувствуют… Ой, Стас, – Юлька вновь поежилась, но теперь уже не от холода, а от страха, – вдруг Белоснежка нашу смерть почувствовала?

– Фигня все это, – не очень-то уверенно ответил Брыкин.

Дом был старый-престарый. Вокруг него рос густой кустарник. Это позволило ребятам подобраться к самой стене. На ржавых петлях раскачивалась дверь. Стекла во всех окнах были выбиты. Изнутри шел густой запах гнили и тления.

Быстро темнело. Дождь усилился. Ветер шелестел кронами деревьев. И они грозно шумели: ш-ш-ш… ш-ш-ш… ш-ш-ш…

– Пойдем отсюда, Стасик, – стала просить Оладушкина. – Пойдем. Мне страшно.

Откровенно говоря, Брыкину тоже было не по себе. Но не мог же он это показать Юльке.

И уйти Стас тоже не мог. Это означало бы, что он струсил. Испугался какого-то старого дома и какой-то старой бабки.

Поэтому Брыкин упрямо сказал:

– Ты как хочешь, а я полезу.

И он полез в разбитое окно.

Глава XI СЛЕДСТВИЕ ВЕДЕТ КАЛЕРИЯ ИВАНОВНА

В это время Саша Чайников нажимал кнопку дверного звонка.

– Кто там? – спросила Калерия Ивановна.

– Это я, мама.

Калерия Ивановна открыла дверь.

– Зайчик, – укоризненно произнесла она, – ну где ты пропадаешь? Я вся переволновалась. Уже двенадцать часов ночи.

– Задержался на службе, мама, – сдержанно ответил Саша.

– Я звонила тебе на службу. Дежурный сказал: тебя нет.

– Он просто не знал, что я сижу в кабинете Григория Евграфыча.

Это была правда. Суперопер оставил Чайникову ключ от своего кабинета. И Саша из тюрьмы направился прямо туда. Он сел в рабочее кресло Молодцова, поерзал, устраиваясь поудобнее… Чайников надеялся, что сейчас на него накатит озарение. А как же иначе? Ведь в этом кресле сидел сам Суперопер – размышляя, прикидывая, сопоставляя…

Прошел час… На Сашу ничего не накатило.

Тогда Чайников начал расхаживать по кабинету. Точно так же, как расхаживал здесь знаменитый сыщик. «Ну теперь-то уж точно накатит», – думал Саша.

Но опять ничего не накатило.

«Ах, да, – спохватился Чайников, – Григорий Евграфыч всегда дымит папиросой, когда размышляет над очередным делом».

Чайников нашел в столе открытую пачку «Беломора» и закурил. Ясности в голове от этого не прибавилось.

Саша никогда в жизни не курил, поэтому с непривычки подавился дымом и закашлялся.

В общем, посидев, походив и покурив в кабинете Суперопера, Саша понял только одно. Он, Чайников, – не суперопер.

Саша закрыл кабинет и поплелся домой.

На улице моросил дождик. На душе скребли кошки.

«Кто же заказал киллеру Стволу убрать Пафнутьева?.. – озабоченно думал Чайников, шагая по ночному Питеру. – Что скрывается за кодовым словом «унитаз»?.. И зачем Жуликову понадобилось лезть в квартиры Менькина и Шишкина?» – Саша вздохнул. Кто?.. Что?.. Зачем?.. Прямо головоломка какая-то.

Дома Чайников прошел в свою комнату и лег на диван, закинув руки за голову. Калерия Ивановна тоже вошла в комнату сына.

И стала оживленно рассказывать:

– Эта Машенька просто прелесть. Представляешь, спрашивает у меня: «Почему, когда люди женятся, они фотографируются, а когда разводятся – нет?» – Калерия Ивановна рассмеялась. – Правда, смешно, Зайчик?

– Смешно, – мрачно ответил Саша.

– Я ей шоколадный тортик испекла, – продолжала щебетать Калерия Ивановна. – И тебе, Зайчик, кусочек оставила. Принести?

– Спасибо, мама, не надо.

Калерия Ивановна пристально посмотрела на сына.

– Зайчик, что случилось?

– Ничего не случилось, – все так же мрачно сказал Чайников. – Просто твой сын – никудышный следователь.

– Ну не надо так расстраиваться, Зайчик, – принялась утешать Сашу Калерия Ивановна. – В конце концов, это твое первое дело. А первый блин всегда комом… Кстати, – вспомнила она, – я же блинов напекла. Будешь?

От блинов Чайников не отказался.

Калерия Ивановна принесла из кухни тарелку с румяными блинами, сметану в банке и молоко в чашке.

– Понимаешь, мама, – стал жаловаться Саша, окуная блин в сметану и запивая его молоком, – очень запутанное дело попалось. Прямо не знаю, как его и распутывать.

– Ничего, Зайчик, – ласково ворковала Калерия Ивановна. – Распутаешь. Ты, главное, блинчики ешь.

Чайников ел.

– Ниточек-то много, – говорил он, принимаясь за второй блин, – но я никак не могу их связать…

– А может, я свяжу? – предложила Калерия Ивановна. – Ты расскажи, в чем дело?

– Ну слушай.

И Саша рассказал матери, как он пришел к Стасу Брыкину, как они затем поднялись в квартиры Менькина и Шишкина, а потом поехали в компьютерный центр и Стас увидел там своего бывшего отчима по видику… Ну а закончил Саша свой рассказ – тюрьмой, то есть допросом Пафнутьева в кабинете Кадыгроба.

– Ясненько, мама? – спросил он.

– Ясненько, Зайчик. – Калерия Ивановна задумалась.

Пока она думала, Чайников доел оставшиеся на тарелке блины.

– Вот что я тебе скажу, Зайчик, – подумав, произнесла Калерия Ивановна. – Ты запутался в этом деле, потому что мыслишь латерально.

– Как я мыслю? – поразился Саша.

– Латерально, – повторила Калерия Ивановна. – То есть однобоко. А здесь все взаимосвязано. Поэтому нужен комплексный подход.

– Ты хочешь сказать…

– Нет, Зайчик, я хочу спросить. На каком этаже живут участковый Менькин и кукольник Шишкин?

– На пятом.

– А там еще есть квартиры?

– Нет. Только две.

– Теперь ты понял, о каких квартирах говорил Пафнутьев на автовокзале?

– Нет, не понял. А о каких?

– Да о квартирах Менькина и Шишкина.

– Тьфу ты, черт! – Чайников даже кулаком по дивану пристукнул. – А ведь верно, мама! Как же я сам-то не догадался. Это же так очевидно.

Калерия Ивановна продолжила:

– Пафнутьев сообщил Жуликову, что спрятал некий предмет, который он назвал «унитазом», на пятом этаже, в одной из двух квартир, но, в какой именно, он сказать не успел, потому что Жуликова арестовали. А когда Жуликов сбежал из тюрьмы, то арестовали Пафнутьева. И Жуликову пришлось искать «унитаз» как в квартире Менькина, так и в квартире Шишкина.

Саша на радостях расцеловал Калерию Ивановну.

– Мама, ты – Шерлок Холмс!

Но тут же Чайников снова встал в тупик.

– Да, но при чем здесь киллер Ствол?

– А вот при чем. Пафнутьев, видимо, кого-то опасался и поэтому не стал держать «унитаз» у себя дома, а спрятал у Шишкина или Менькина. И, как выяснилось, опасался он не зря. Этот «кто-то» нанял киллера Ствола.

– Мама!.. – в восторге закричал Саша, вновь целуя Калерию Ивановну. – Ты не Шерлок Холмс! Ты – лучше! Ты – Григорий Евграфыч Молодцов!

Калерия Ивановна шутливо поклонилась:

– Благодарю за комплимент, Зайчик.

– Значит, так, мама. – Чайников азартно потер руки. – Я думаю, «унитаз» находится в квартире Шишкина.

– А почему не Менькина?

– Потому, что Менькин – участковый инспектор. Это раз. А во-вторых, Стас Брыкин мне рассказывал, что, когда Шишкин уезжает к дочери, он всегда оставляет у них ключ. Значит, Пафнутьеву ничего не стоило попасть к кукольнику и спрятать у него «унитаз». Логично, мама?

– Логично, Зайчик.

Саша заулыбался. Но вслед за тем нахмурился.

– Да, но Жуликов уже мог найти «унитаз»?

– Мог, – согласилась Калерия Ивановна.

– А мог и не найти…

– Мог, – вновь согласилась Калерия Ивановна.

– Что же скрывается под этим «унитазом»? Как ты думаешь, мама?

Калерия Ивановна устало улыбнулась:

– Я уже не в состоянии думать, Зайчик. Четвертый час ночи. Давай спать.

– Как четвертый час?! – Чайников глянул на часы.

– Да, четвертый час. Спокойной ночи, Зайчик, – поцеловала Калерия Ивановна сына.

– Спокойной ночи, мама.

Но поспать в эту ночь им так и не удалось.

Раздался звонок в дверь. И звонил, не переставая. Кто-то держал палец на кнопке и не отпускал.

Саша и Калерия Ивановна вышли в прихожую.

– Кто там? – громко спросил Чайников.

В ответ – тишина. Только звонок надрывается: дзинь-дзинь-дзинь-дзинь-дзинь…

Саша посмотрел в «глазок», но никого не увидел.

– Зайчик, не открывай, – тревожно сказала Калерия Ивановна.

– Спокойно, мама. – Чайников вынул из плечевой кобуры пистолет, снял с предохранителя, послал патрон в патронник…

Затем рывком распахнул входную дверь.

И – остолбенел.

В квартиру звонила… Белоснежка. Она стояла на задних лапах, опершись передней правой лапой о стену, а левой – давя на кнопку звонка. В зубах у собаки была зажата какая-то бумажка. Увидев Сашу, Белоснежка встала на все четыре лапы и вытянула морду в его сторону. Как бы предлагая взять у нее бумажку.

Чайников взял. Это был свернутый в несколько раз пожелтевший обрывок газеты. Саша развернул этот обрывок и прочел неровные рукописные строчки, идущие поверх типографского текста:

«Мы в опасности! Помогите! Стас».

«Кто в опасности? – с недоумением подумал Чайников. – Стас Брыкин? А еще кто?..»

Саша перечитал записку, написанную красной пастой. И вдруг его как укололо. «А ведь это не красная паста!» – понял он.

Записка была написана кровью.