Текст книги "Ц 7 (СИ)"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 13

Глава 13.

Понедельник, 9 января. День

Зеленоград, Солнечная аллея

Я подкатил прямо к проходной. Папа выскочил, подхватывая пухлый портфель – и клеенчатую сумку с подарками.

– Подождешь? – нагнулся он. – Я быстро!

– No problems! – ухмыльнулся я. – Привет товарищу Старосу!

– Аллес гут!

Отец, сухощавый и жилистый, взбежал по ступенькам, скрываясь за стеклянными дверьми. Он все еще не растерял броской мужской красоты, и даже наметившиеся залысины не портили впечатления. Повезло мне с генами…

Покинув машину, я обошел «Ижика», раз уж нанялся личным шофером «пана директора». Да, батя выбился на самый верх. Растет человек…

И это еще не предел! Дошли до меня слухи, что наши хотят затеять международное ПО – производственное объединение – собрав в кучу наш «Совинтель», чехословацкую «Теслу», гэдээровский «Роботрон» и венгерский «Видеотон». И кого прочат на должность уже генерального директора? То-то и оно.

Нет, я реально рад за папу! Помню же, как он переживал из-за моих успехов! Стыдился, каялся, но завидовал. А мне самому было срамно – успехи-то не мои! Просто память хорошая, а в будущем много чего напридумывали…

– Майкл!

Жизнерадостный вопль Староса трудно спутать, «дядя Филя» один такой. Невысокий, кругленький, усатый, светило микроэлектроники колобком скатился с лестницы и принялся меня тискать, да хлопать.

– Вам бы пирата играть, – ухмыльнулся я, – внешность больно фактурная!

– Йо-хо-хо! – вскричал Старос. – Где мои брабантские кружева и пистоли?

– Ага, – смешливо заворчал папа, помахивая заметно сдувшимся портфелем, – тебе только пистолетов не хватает… Чтоб снабженцев перестрелять!

– Да их убить мало! – захохотал Филипп Георгиевич. – Ну, ладно, Пит! Удач! Звони и пиши! Good bye!

– На схледаноу! – попрощался отец по-чешски, плюхаясь на переднее сиденье.

– Куда теперь? – бодро поинтересовался я, усаживаясь за руль.

– За билетами! – выдохнул родитель.

– Да мама купила уже, и на тебя, и на Настю.

– Ух, ты! Ну, тогда… – отец неуверенно глянул на меня.

– Не стесняйся, – ухмыльнулся я, – бензина полно!

– Ну, тогда в Москву! В министерство надо обязательно заехать, к Шокину. И… И домой!

Я тронулся и разогнал «Ижа», улыбаясь – два дня подряд весь клан в сборе! А завтра снова – росстани…

Вторник, 10 января. День

Саудовская Аравия, Эд-Даммам

Роскошный пляж подавлял безлюдьем, а тишина слегка напрягала. Местные практически не купаются даже летом, а уж зимой, когда вода в Персидском заливе остывает до плюс восемнадцати, только русские десантники резвились в волнах.

«Мы псковские!» – ухал майор Марьин, освежаясь после пыли и духоты здешних пустынь. Арабы-добровольцы из отрядов шейха Аль-Саффара робко жались в сторонке, молчаливо восхищаясь закаленными «рауссия».

Марина скинула туфельки и прошлась босиком по кромке прибоя – прохладная водичка будто ластилась, терлась о ноги. Волны набегали с востока, со стороны Бахрейна – на мутном горизонте чернел силуэтик американского эсминца «Хьюит». Храбро покинув Манаму, корабль болтался поближе к нейтральным водам. Fleet in being?

– Может, скупнешься? – ухмыльнулся Ершов.

– При свидетелях? Давай! – фыркнула «Мармарин». – На том и закончится твоя карьера. С такой-то развратной супругой…

Григорий ухватил ее тонкое запястье и молча огладил пальцами узкую девичью ладонь, словно испрашивая прощения за неловкое слово. Марина не отобрала руку, то ли извиняя, то ли оставаясь безучастной.

Полковник Алон, пряча понимающую улыбку в сжатых губах, вмешался вовремя, снимая возникшее напряжение.

– Эш-Шаркия практически занята, – заговорил он, чувствуя себя неуютно в просторном арабском одеянии. Да еще этот дурацкий платок на голове. – Осталось несколько местечек на границе с Оманом, но это мелочи. Нефтепромыслы захвачены в целости и сохранности – вот главное… товарищ директор.

Ершов, возглавлявший иракскую контрразведку, усмехнулся.

– Да тут сами саудовцы помогли, их же все местные терпеть не могут. Зато охотно помогают нам – агентов мы вербовали пачками! Говорят, принц Фейсал пытался устроить пожар на буровой… – Григорий небрежно пожал плечами. – Его отрубленную голову торжественно напоили нефтью.

– Порой я разделяю чувства варваров, – тонко улыбнулся Рехавам.

– Ну, еще бы! – съехидничала Марина. – Теперь вам не страшны короли из династии Аль-Сауд! А уж всякие эмиры вдоль здешнего побережья притихнут надолго.

– Да, Мармарин, – серьезно отпасовал Алон. – Никто больше не пополнит счета арабских террористов, и на Землю Обетованную придут тихие дни.

– Простите, – буркнула Ершова, отворачиваясь. – С утра настроение паршивое, вот и кидаюсь на всех… – она мягко отняла руку из враз ослабевших пальцев директора 5-го Управления Спецбюро «Мухабарат», обронив: – Всё нормально, Грига, – и продолжила тем же ровным голосом: – Меня, если честно, не саудиты беспокоят. Король Халид не успокоится, конечно, будет творить пакости. Ну, что ж… Дождется показательной порки – бомбежки Эр-Рияда. Меня больше тревожит авианосец «Энтерпрайз» и его «подтанцовка» – пара крейсеров, кажется…

– «Лонг Бич» и «Бейнбридж», – щегольнул информированностью Рехавам. – Старенькие, да удаленькие. Они уже в Аравийском море…

– В Багдаде приняли меры, – отрывисто сказал Ершов. – Называются: «зенитные ракетные комплексы С-125». Эти ракетки неплохо поработали во Вьетнаме, хоронили «Фантомы» в джунглях. Если янки посмеют… Похороним в песках, его тут много!

– Эх, молодежь… – насмешливо ухмыльнулся Алон. – Ничего-то вы не понимаете! Американцы – торгаши. И если Аль-Бакр посулит им нефть подешевле, сюда мигом пожалуют не авианосцы, а супертанкеры! Я бы обратил ваше внимание на иного противника Ирака, давнего и опасного…

– Иран? – быстро переспросила Марина.

– Именно, – спокойно кивнул полковник, и улыбнулся уголком рта: – У нас тут неофициальный саммит КГБ, «Мухабарат» и Моссада… – он оглянулся, договаривая на пониженных тонах: – А у меня есть любопытная информация от нашего общего знакомого…

– От Миши? – оживилась «Мармарин», игнорируя ревнивый взгляд Ершова.

Алон торжественно кивнул, и повел рукою в сторону порта:

– Давайте, пройдемся. Нам есть, что обсудить…

Все трое неспешно зашагали по песчаному откосу, гладкому и пологому – слабые волны пытались дотянуться кромками до человечьих следов, но бессильно скатывались, с шуршаньем вороша песок.

Опергруппа во главе с Ари Кахлоном выждала маленько, и тронулась за рабби. Бородачи из охраны Ершова двигались чуток в сторонке, зорко поглядывая на окраины Эд-Даммама. Оттуда наплывали заунывные призывы муэдзинов – близился полуденный намаз.

Тот же день, позже

Москва, Кремль

– Занимай, Юра! – переступив порог бывшего своего кабинета, Брежнев сделал широкий жест. – Пользуйся!

– Спасибо… – обронил Андропов, все еще никак не обвыкнув в новой должности. Вдруг из него вырвалось: – А не жалко?

– Ну-у… – затянул председатель партии. – Были когда-то и мы рысаками! Да когда это было-то… Раньше я тут высиживал с семи утра – и до полуночи! С массой народа потолковать успевал, а сейчас… – покачав головой, он шутливо развел руками: – Извините, заездили! Спасибо еще нашему Мише, хоть здоровьишко поправил, а то бродил бы по Кремлю на своих снотворных, как привидение…

Неторопливо шагая, Брежнев добрел до окна и остановился, сложив руки за спиной. Он словно прощался с этим видом, знакомым до мельчайших подробностей. И снег укрывал зеленые крыши, и ливень по ним лупил, и солнце накаляло до колеблющегося марева…

Президент СССР остановился рядом, глядя на Арсенал, на могучую Троицкую башню неким новым зрением.

– Хорошо, что напомнили, – он поправил очки в тонкой золоченой оправе. – Похоже, Миша не доверяет нам полностью – и ведет свою игру.

– Ты про Ближний Восток? – оживился Леонид Ильич. – Да, мне докладывали. Думаешь, эта заварушка с саудитами – его рук дело?

– Инициатором, несомненно, был Гарин, – энергично кивнул Андропов. – Мне докладывал полковник Ершов – им приходило несколько сообщений по электронной почте. Причем, одновременно их получал еще один полковник – Рехавам Алон, советник директора Моссада. Вот такое вот содружество разведок получилось… Нет, плохого не скажу – Саудовскую Аравию стерли с карты очень умело, грамотно, даже изящно, но…

– Юра, все же хорошо? – перебил его председатель партии.

– Да, но… – промямлил Ю Вэ.

В глазах Брежнева родилось понимание, и губы поползли в улыбку.

– А-а! Тебя беспокоит Мишина самостоятельность? Юра, только честно – мы бы решились на войну? Сначала в Красном море, потом в Заливе? М-м? Вижу ответ на челе твоем! – издал Брежнев смешок. – Побоялись бы, верно? Вот и всё!

– Не всё, – иезуитски улыбнулся Андропов. – По нашим данным, именно Миша дал «подсказку» насчет берберов. В Израиле идею подхватили и уже около года тайно помогают этим «униженным и оскорбленным» – пересылают оружие через Эфиопию, командируют военспецов… Вон, как в Алжире полыхнуло! Вся Кабилия бурлила! Не будь у Хуари Бумедьена танков, берберы взяли бы власть! И в Ливии партизанят от души… Ну, там уж с нашей подачи. Понимаю иудеев – арабы им враги, а вот с берберами – мир, дружба, жвачка! Если всё пойдет по нарастающей, нефть Тель-Авиву точно перепадет.

– А ты за кого, Юра, – лукаво прищурился экс-генсек, играя неграмотного крестьянина, – за арапов али за берберов?

– Тут вопроса нет, – скупо улыбнулся экс-председатель КГБ. – Берберов угнетают, уничтожают, лишают своей культуры и даже родного языка! Разумеется, мои симпатии на их стороне, но…

– …Но пусть лучше Миша будет под контролем, – кивнул Леонид Ильич. – Понимаю. Ну-у… Думай, Юра, думай!

– Да думаю я, думаю… – кряхтя, Юрий Владимирович устроился за столом с «рогатыми» часами, и посмотрел на председателя партии, севшего напротив. – Иной раз шарики за ролики заходят… Вчера, вон… – помолчав, он повозил ладонями по столешнице и, лишь бы успокоить нервы, сцепил пальцы рук. – Я и сам под контролем! Политбюро ведь никто не отменял! Сижу на пленуме, весь такой из себя президент, и думаю: власть это или игра во власть?

Покивав, предпартии достал начатую пачку «Дуката», неторопливо размял сигарету. Чиркнул спичкой… Затянулся, смеживая веки.

– А это, Юра, наша, доморощенная «система сдержек и противовесов», – назидательно выговорил Брежнев. – Чтобы не заигрался. У тебя пять лет, Юра, чтобы войти в историю. В восемьдесят втором мы и твою должность выборной сделаем – пусть на Западе утрутся! Нет, конечно, пяти годиков мало, чтобы в экономической войне победить, тут работы на десятки лет! Но вот создать плацдарм для наступления вполне можно успеть. Успеешь – народ пойдет за тобой. И за тебя! «Вот тебе второй срок, товарищ Андропов, – скажут массы, – веди нас верным путем!» – он ловко втер окурок в тяжелую хрустальную пепельницу, и с чувством заключил: – Так что рули Союзом, Юра, и не майся дурью!

Воскресенье, 15 января. Утро

Псков, улица Профсоюзная

– Тоже мне, технари! – Тимоша презрительно скривила губки. – У нас вон – помните? – понедельник начинался в субботу! А тут целый выходной впереди – и ни души!

– Не сердись на «пскопских», – я занес охапку поленьев с налипшим снегом, и с грохотом свалил их у печки, – просто мне не хочется спешить с открытием Центра. Вот и пользуюсь служебным положением – берегу «палаты» для себя и для вас! Всё кажется – будут тут незнакомые ошиваться, и что-то пропадет, сравняется с буднями… Глупость, конечно. Встречал я тутошних «самоделкиных» – нормальный народ…

– Ну, тогда ладно, – заворчала Зиночка.

– Прощаешь? – хихикнула Наташа.

– Так и быть!

Светлана с Ритой втащили здоровенную сумку, набитую съестным, и я поспешил на помощь, бурча на тему: «Девочки не должны таскать тяжести». Девочки покаянно кивали на мои нудные увещевания, а в их хорошеньких глазках дрожали смешинки. И мне, чтобы не потерять лицо, пришлось издать глубокий вздох, да заняться растопкой.

Сторож тутошний – старенький звонарь, присоветованный Корнилием, – справно протапливал печь. Изразцы до сих пор отдавали нутряное тепло, накопленное кладкой. А как только загудел, затрещал огонь, поедая бересту, да хворост, сразу добавилось уюта. Теплом потянет через часок, а вот ладная, почти домашняя атмосфера уже материализовалась в «палатах», пульсируя в такт завываниям печной трубы. Хорошо…

– П-прохладненько! – вздрогнула Светлана, обнимая себя за плечи.

Я слегка прижался к ней, словно делясь теплом.

– Как там Маша?

– Женька снял комнату в коммуналке, – близняшка оживленно выболтала последние известия. – Хозяйка, говорит, на Бабу-Ягу похожа, но добрая. Машка ее боялась сначала, а сейчас привыкла… Да она больше из-за Жеки переживает – у того же комиссия скоро. А вдруг, говорит, годным к строевой не признают? Или с ограничениями? Какая тогда свадьба? Кому веселиться? – она вздохнула: – Житие мое…

– А ты как? – я крепче притиснул подружку.

Она верно меня поняла – и щеки ее пыхнули румянцем.

– Да никак пока… – застеснялась девушка. – Юрка в своей общаге, я – в своей каморке. Какие тут могут быть дети? Не знаю, Миш… То ли Машка легкомысленней меня, то ли мудрей… Вот, не знаю! Тут… Ну, я так думаю! Надо или учиться, или нянчиться с малышом. Кормить грудью в аудитории?.. Как-то это… – она неопределенно повертела кистью.

– Ла-адно… – потянул я. – Что-нибудь придумаем… насчет «улучшения жилищных условий».

Близняшка засияла, прильнула ко мне на секундочку, и убежала возиться с самоваром – растапливать сей медный агрегат с начеканенными медалями выходило у нее лучше всех. Светлана строгала лучины тонкими и длинными, у меня так не получалось.

Я подбросил дров, присев у жаркого зева топки, и на меня тут же навалилась Рита.

– Миш, а кто будет первой? – протек приятный голосок в мое рдеющее ухо.

– Никто, – просипел я, – ты же меня задавишь!

Девушка хихикнула, позволив мне разогнуться. Выпрямившись, я громко объявил:

– Девчонки, бросаем жребий!

– А как? Спички тянуть?

– Вон коробок!

Эгрегор засуетился.

– Ой, у меня! – радостно воскликнула Альбина. – У меня короткая! Я первая!

– Садись.

Мы уселись на лавку, удобно откинувшись спинами на теплеющие изразцы. Ефимова придвинулась поближе, и протянула мне обе руки. Я сжал ее ладони в своих.

«Есть контакт…»

Отсюда до Москвы далеко, и воспринять мысль «оставленного» Изи очень сложно – много помех, а посыл слаб и разрывчат. У меня, у самого с третьей попытки получается. Но вот, если вдвоем…

– Сосредоточься… – поднапрягся я. – Ничего не бойся, я рядом…

– Н-не боюсь…

– Давай…

Девушки «в партере» замерли, а Ефимова заметно побледнела. Если бы в эти минуты кто-нибудь громко затарабанил в дверь или девчонки уронили стул, резкий звук рассеял бы то зыбкое, почти нереальное состояние, в которое входили мы с Алей. Но «палаты» полнила тишина, даже поленья еле-еле потрескивали.

Я почти не помогал девушке, лишь успокоил ее легчайшим посылом – оба сердца выстукивали шестьдесят раз в минуту. Пятьдесят восемь ударов… Пятьдесят два…

– Взяла направление! – радостно запищала Ефимова. – Взяла мысль! Этот Изя… Ох… Он как раз обо мне думал. «Училкой» называл! Представляете?! Турок…

– Вообще-то, «училочкой», – вступился я за одноклассника.

Одноклассницы захихикали, а я, отворив печную дверцу, подкинул дровишек.

«А если не вдвоем, а всем эгрегором? – подумал отрешенно. – Надо попробовать…»

Прислушиваясь к сбивчивому голоску Альбины и аханью слушательниц, я глядел на огонь, и не заметил, как мою шею оплели гладкие Ритины ручки.

– Здорово, правда? – шепнула она, губами щекоча ухо.

– Здорово. После обеда попробуем все вместе. Так психодинамический резонанс сильнее скажется на ридер-потенции…

– Занудка мой! – нежно вымолвила Рита, и чмокнула меня в орган слуха.

Понедельник, 16 января. Ночь

Москва, улица Малая Бронная

…Не кошмар, нет. Просто тяжелый сон, давящий на психику. Игорь Максимович видел себя стоящим на раскаленных камнях, слабо рдеющих под ногами. Отвесные скалы, черные и гладкие, как полированная крышка рояля, замыкали горизонт, вздымаясь к темному беззвездному небу – багровые тучи неслись в вышине, подгоняемые чудовищной силы ветром.

Внезапно тяжелый, отравленный ядовитыми парами воздух всколыхнулся от хтонического, непередаваемо низкого зыка: «Покорись!»

Шатнувшись, Котов взмахнул руками в жесте отражения зла – и проснулся.

Тишина уняла страх. Профырчала за окном ранняя машина, разгоняя фарами застоявшийся мрак. Из гостиной доплывало мерное щелканье маятника.

Глубоко дыша, унимая заполошное сердце, Игорь Максимович глядел в потолок, скрытый ночной чернотой. Тоска разрасталась в душе, раня холодом.

– Всё, как предсказано… – шевельнулись губы, складываясь в жалкую улыбочку.

Он сел и опустил ноги на коврик. Знакомое касание отозвалось внутри эхом успокоения.

«Что уж тут поделаешь…», – понурился Котов.

Застегнув пижаму, он сунул ноги в мягкие войлочные тапки, и спустился в гостиную. Прошелся, касаясь рукою корешков старых книг. Провел кончиками пальцев по скользкой, уже остывшей каминной полке, и прошаркал в кабинет, став печальным и смиренным.

«Первым делом – привести в порядок бумаги, – думал Игорь Максимович, будто вчуже. – Ох, суеты сколько, а беготни…»

Он медленно опустился в кресло, и уставился в окно.

За стеклом – зыбкая тьма, но края крыш уже даются взгляду – на востоке копится предрассветная серизна. Еще совсем немножко сдвинется, подвернется земной шар – и затеплится заря, нежное предвестье утра…

– Некогда тут красотами любоваться! – грубо скомкав лирику, Котов достал пухлую папку, и буркнул: – Делом займись!

Глава 14

Глава 14.

Среда, 18 января. Утро

Сейшельские острова, Виктория

«Сторожевой» вышел на рейд первым. Еще два БПК – «Маршал Ворошилов» и «Ташкент» – маячили на горизонте, отходя к острову Санта-Анна, а танкер «Борис Бутома» должен был подойти к вечеру. Он сейчас где-то там, на севере, за пронзительно-синим разливом вод.

Старший матрос Гирин усмехнулся: в этой распахнутой дали, где накаты прибоя мешаются с шелестом пальм, грубые флотские будни кажутся совершенно неуместными. У танкера сейчас заправка – кормят мазутом изголодавшийся ТАВКР «Минск». Американский «Энтерпрайз» уже неделю засылает в пустыни Аравии «Интрудеры» да «Эф-четвертые», напрягая иракских ракетчиков. Вот наши и подселили к ним авианесущего соседа – пускай портит нервы амерам.

А здесь бы бригантине поднять паруса…

БПК взял влево, направляясь к Санта-Анне. Местный президент Франс Альбер Рене, взявший курс на социализм, вдумчиво оглядел карту Республики Сейшельских Островов, и ткнул пальцем в зеленую кляксу острова. Располагайтесь, дескать, товарищи советские моряки, здесь и быть вашей базе!

Ну, база – не база, а для ПМТО[1] место подходящее. Оттуда до Виктории, столицы РСО, хоть и меньше трех миль, а всё равно – фиг что разглядишь. Да и чем там любоваться, в «поселке городского типа»?

Нет, заулыбался Иван, все равно здорово! Дома морозы сейчас, снега навалом, а он тут в синей «тропичке»! Приставив ко лбу ладонь козырьком, старший матрос прищурился – в мутноватой дымке завис крошечный белый лайнер, вылетая из аэропорта Пуант-Ларю. Добралась-таки цивилизация, всю романтику под корень, как траву тяпкой…

Зато вода – до чего ж прозрачная! Всё видать, каждую рыбешку – морская живность словно в чистом воздухе парит. Красота!

* * *

Санта-Анна очаровала Гирина – белоснежным коралловым песком, вычурными гранитными скалами, глянцевой зеленью тропического леса. Там даже настоящие баобабы росли! И здоровенные сейшельские пальмы. Орехи дереву под стать – тяжелые, как полпакета цемента. Несъедобные, но до того срамные на вид – даже боцмана в краску вогнали. «Прям, как у девки, – брюзжал он, – ежели салазки загнуть!»

Нагулявшись, Иван заступил на вахту. Отстоял, как положено, а вот передохнуть ему не дали – Кузьмич, старший инженер БЧ-7, собрал всех «эртээсников», а сам серьезный и даже малость торжественный.

– Знаю, что многие из вас устали, – заговорил он, пряча волнение, – но дело, как говорится, форс-мажор. Наш посол только что связался по СПС[2] – у них там, в Виктории, полным ходом переворот! Рейсом «Свази эйр», под видом регбистов, прилетели полсотни белых наемников из ЮАР. Таможенники попросили багаж на проверку, а в спортивных сумках не мячи, а автоматы! И пошла заваруха… «Беляки» захватили аэропорт, и ждут подкрепления – еще двести черномазых «солдат удачи» из Момбасы вышли на сторожевике «Бонавентура». А у сейшельцев в армии всего четыреста бойцов! Плюс военно-морской флот – старый тральщик «Топаз»! Короче, ребята, надо помочь. Кто пойдет добровольцем?

– Все пойдут! – уверенно прогудел Баныкин.

Иван пробился поближе, и твердо заявил:

– Меня запишите! Старший матрос Гирин, радиометрист БИП.[3]

Кузьмич торопливо зачиркал ручкой, склоняясь к обычной тетрадке по две копейки:

– Оружие выдаст старшина Пахомов. Сбор на палубе через пять минут!

* * *

«Пахом» вручил новенький АКМ и подсумок с «лимонками». Иван быстро покинул очередь добровольцев, но на палубу не пошел, жадно слушая всеведущего замполита Якушева, азартно жестикулировавшего перед насуплено кивавшим Фроловым.

– Главный у них – Майк Хоар, «Бешеный Майк». Этот гад засветился еще в Конго. Остальные головорезы той же породы – Роберт Симс, Джулио Манетта, Пит Даффи, Кен Дэлгиш… Типичные «дикие гуси»! Им платят золотыми рэндами, и они стреляют, по ком прикажут. На местных надежды нет, кроме, разве что полусотни корейцев из КНДР, но они тут как бы президентская гвардия, их задача – беречь Рене…

Гулкий коридор донес старшинский бас: «Строиться!», и Гирин поспешил на палубу. К борту «Стерегущего» как раз швартовался патрульный кораблик «Топаз». Его бесшабашная и жизнерадостная чернокожая команда, вся в белом, сияла и блестела зубами, как будто и нет никаких заговорщиков.

Сухой, длинный как жердь офицер, представившийся лейтенантом Колонелем, замахал, завертел руками, лопоча о пересадке. Понимая с пятого на десятое, каплей Фролов приказал занимать надувные катерки «Зодиак», которых бравые флотяги Сейшел привели на буксире.

Больше шести человек в лодке не помещалось, и какие-то минуты спустя армада «Зодиаков», излюбленных моторок диверсантов, понеслась к берегам острова Маэ.

Рулил Баныкин, у мощной подвесной «Ямахи», пенившей воду винтом, сидел «Фрол», не отрывая глаз от бинокля, а к Гирину присоседился Якушев. Против обыкновения, замполит был молчалив и собран.

Маэ разрастался потихоньку, выпрастывая горушки и стеля долины, одинаково залитые изумрудной пеной зарослей. На склонах уже угадывались квадратики плантаций и деревушки – будто кто сахар-рафинад рассыпал по траве.

«Зодиак» скакал по волнам, одолевая пролив, и условий, чтобы спокойно всё обдумать, не было. Вот и держался холодок в душе.

Гирин был военным человеком, моряком…

«Заклепкой ты был, винтиком, – криво усмехнулся Иван. – Дали команду – исполнил. Когда сопровождали того французского летуна, ты же не его самого видел, чтобы так вот – глаза в глаза, там была всего лишь отметка на экране…»

А вот теперь… Теперь всё иначе. Враг окажется прямо перед тобой, как на фронте! Ты вскидываешь «калаш», и жмешь на спуск. И не вверх стреляешь, даже не по ногам, а в грудь или в голову, чтобы наповал!

«Смогёшь?..»

– Подходим! – вздрогнул Якушев. – Порт!

На причалах – никого. Надо полагать, попрятались. «Зодиаки» ткнулись носами в пирс, где швартовались яхты и рыбацкие суденышки. Стихли многосильные моторы, и сразу прорезались совсем иные звуки – на улицах Виктории частили очереди, разок бухнула граната.

– За мной! – крикнул Фролов, срываясь на бег.

Вся пятерка бросилась следом, а за нею и остальные мобгруппы, сбиваясь в крепкий взвод.

– Стой! – затормозил «Фрол». – По машинам!

Несколько грузовиков – облупленных «Рено», приткнулись к пакгаузу – дверцы настежь.

– Как тараканы брызнули! – хмыкнул Пахомов, втискиваясь в малогабаритную кабину. – Детям, что ли, делали… Залазь!

Живо закинув автомат за спину, Гирин перемахнул за истертый борт стального кузова. От крупного калибра точно не защитит, а вот пулю остановит, или пасанёт рикошетом. Да и осколки задержит…

Взревев, самосвал развернулся и покатил, по Гранкур-роуд выезжая на Индепеденс-авеню.

Поперек улицы лежал перевернутый автобус, начиная коптить. Под его защитой азартно перебегала команда «регбистов», приседая, чтобы от души пострелять.

Пахомов взял вправо, заезжая на тротуар, и Гирин различил тех, кому доставалось от «спортсменов» – там горели два удлиненных «Ситроена» с неубранными флажками на капотах. Маленькие, юркие бойцы упорно наступали, заходя с флангов.

Всё было ясно и понятно – вон корейцы, они за президента, сомненья прочь! Но Иван лишь крепче сжимал цевье АКМ, не решаясь жать на спуск.

– Огонь! – крикнул Фролов, срываясь в фальцет.

И Гирина будто кто расколдовал – вскинув автомат, он выдал короткую очередь по «регбистам». Те заметались, паля в ответ, но подъехала еще пара грузовиков с матросами, мичманами и офицерами – пули на инсургентов обрушились косым ливнем.

Юркие стрелки, щуря и без того раскосые глаза, застрочили по окнам первого этажа особняка в колониальном стиле – дом выпирал на тротуар помпезными колоннами.

– Гранатами их! – рявкнул «Пахом».

Иван, досадуя на себя, что не первым догадался, выцепил «лимонку». Чеку долой, замах… ГТО он сдавал, серебряный значок вручали…

Граната, кувыркаясь, влетела в разбитое окно – прямо под нос хилому пулеметчику, рыжему и конопатому. Хиляк тужился взгромоздить на подоконник старенький «Брен», да от испуга уронил на ноги. Тут же рванула «лимонка», перекрывая вой. В окно плеснуло огнем, вышибая остатки стекол.

– Заполучи, фашист, гранату! – заорал Гирин, краем сознания отмечая непонятный толчок в спину. Боль ошпарила ожогом, и автомат выпал из рук. Иван, кусая губы, нагнулся за оружием…

И бысть тьма.

* * *

…Гирин пришел в себя не сразу, возвращаясь постепенно, от усилия к усилию. Первым делом вернулось ощущение пространства. Он лежал, но вовсе не твердый, исцарапанный металл кузова вжимался в спину. Ивану было мягко.

Потом прорезался слух. Привычная гулкость корабельной утробы… Грюканье люков, визг кремальер…

И вот открылись глаза. Заморгали от неяркого света, покосились, обвели взглядом… Корабельный медблок. Лазарет.

«Ага… Ранили меня, что ли?» – лениво протекла мысль.

Иван пошевелил ногами. На месте. Испуг, только что холодивший душу, опал. Руки… Ох… Похоже, грудину задело. Вот же ж…

Негромко клацнула дверь, и комингс переступил врач, седоусый и седобровый.

«Ему бы еще бородку, – подумал Гирин отстраненно, – вылитый Айболит получится…»

– Ага! – довольно покивал капитан медслужбы. – Глазами лупаем? Это хорошо…

Врач присел, ухватив Ванино запястье. Сопя и глядя на секундную стрелку, измерил пульс.

– Товарищ капитан, здорово меня?

– Жить будешь, товарищ старший матрос.

– А как мы… Справились хоть?

– Президента спасли, белых наемников перебили, среди наших потерь нет. Доволен?

– Ага! А черные? Ну, эти, на «Бонавентуре»?

– А, эти… – капитан медслужбы отошел к умывальнику, и обстоятельно вымыл руки. – Этим, товарищ Гирин, сильно не повезло – встретились с «Ташкентом». Хватило двух очередей АК-726… Ну, ладно, у меня еще Баныкин. Выздоравливай!

– Ага… – слабо отозвался Иван. Заспешил: – Привет ему! – но дверь уже лязгнула, закрываясь.

«Ну, и ладно, – вздохнул Гирин. – Поправлюсь – сам передам… Только… это… Слышь, организм? Ты давай поживее… того… выздоравливай, а то я так ничего толком и не увижу!»

Суббота, 21 января. День

Москва, проспект Калинина

Наш милый заговор с мамой удался на славу. Мне, правда, пришлось задействовать свои связи, но куда ж без них? Выезд в страны СЭВ официально разрешили, однако осторожничали. А то мало ли… Вдруг сразу миллионная масса народу рванет за границу? Хаос, давка, пробки… Кому это надо? Вот и прикручивали кран, дозировали выезжающих тонкой струйкой.

Хотите устроиться на работу в ЧССР? А приглашение у вас есть? Ах, нету? Ну, тогда приходите позже, когда будет… А вы, значит, желаете поступить в Берлинский университет? Похвально. А направление ваше где?.. Слушаю вас. Куда? В Прагу? С целью?.. Просто посмотреть? Понятно… Студентка? Ясно… Ну-у, можно по путевочке. Через наш «Спутник» или чешский «Орбис». Пожалуйста…

В агентство «Орбис» я заехал утром, уже на нервах. Время, время… Мама вот-вот закончит зимнюю сессию, двадцать шестого ей вылетать! Съездил, купил сначала два билета на самолет, и помчался за путевкой для Ритки… Были!!!

Оформил. Рассчитался. Успокоился. Фу-у…

…Я с удовольствием потянулся, вспоминая мои утрешние метания. Созвониться-то я созвонился, в турагентстве меня заверили, что недельные туры в наличии, несезон ведь. «Тем более, пани Гариной не требуется гостиница…»

У девушки из «Орбиса» был приятный голос, она мило тянула гласные и смягчала «г» почти на украинский манер…

Тут в тихой приемной вдруг зашумели, загомонили, и в дверь просунулась хорошенькая Наташина мордашка.

– Шеф, – улыбнулась секретарша, – тут к вам…

– Запускай! – сделал я благодушный жест.

И в кабинет решительно шагнул Жорес Алферов. Будущий нобелевский лауреат еще не успел, как следует поседеть. Двигался он энергично и был весьма оживлен, а за профессором и член-корреспондентом, как выводок за уткой, семенили молодые, зубастые мэ-нэ-эсы.

– Жорес Ива-анович… – вышел я из-за стола.

– Михаил Петро-ович! – в тон заулыбался Алферов.

– Просто Михаил, этого достаточно. Не дорос я пока до отчеств.

Мы церемонно пожали друг другу руки, будто на высшем уровне, и я предложил всем садиться. Благо, Ромуальдыч подсуетился и заволок мне в кабинет пару диванов. Спасибо, хоть не длинный стол для заседаний.

– Меня очень, очень заинтересовали работы парней из МФТИ, – Жорес Иванович повел рукой в сторону смирно сидевших физиков, рослых, бородатых очкариков. – Жаль, очень жаль, что мы поздновато спохватились, и первооткрыватели светодиодов – сплошь западные…

– А наш Лосев? – чуть обиженно забасил широкоплечий бородач в круглых очках, как у Гарри Поттера.

– Лосев умер в блокаду, – суховато напомнил я, – и о его «световых реле» благополучно забыли.

– Увы, – чуть виновато покивал Алферов. – Байард и Питтман изобрели инфракрасный светодиод. Ник Холоньяк разработал красный, а Крафорд – желтый. Жак Панков создал первый синий светодиод на основе нитрида галлия… Ладно, приоритеты не за нами! Но ребята открыли технологию изготовления дешевых… этих самых… «световых реле»! Остается лишь впрячься по-хорошему, и начать серийное промышленное производство светоизлучающих диодов!

– На гетероструктурах, – подхватил я, замечая довольный румянец на щеках профессора и член-корреспондента.