Текст книги "Чужая осень. Транзит через Одессу. Лицензия на убийства"

Автор книги: Валерий Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 51 страниц)

11

Галерея «Прометей» своим видом наглядно доказывала, что в наше интересное время у многих людей внезапно прорезался вкус не только к долларам, но и к искусству. Постепенно отсыхала старая клиентура, привыкшая шарить по комиссионкам, чтобы по случаю прикупить какого-нибудь Фрагонара аж за пятнадцать рублей. Эта творческая интеллигенция превратилась за несколько лет в веселых нищих, которые хотя и заходили в галерею, но только для того, чтобы пошире раскрыть рот при виде ценников, прикрепленных к рамам. Что касается современных художников, стремящихся продавать свои работы в самом престижном салоне города, я одновременно рассматривал их как неизбежное зло и в общем-то неплохое прикрытие.

Вложение денег в искусство всегда считалось наиболее удачным, а сейчас, в условиях галопирующей инфляции, оно приносило такие дивиденды, о которых даже не смеют мечтать новоявленные банкиры со своими высокими процентными ставками, рассчитанными на лопухов. Ишь ты, наш банк дает шестьсот процентов годовых. Да за это время те дурачки, которые попались на такую удочку, не только спалят имеющиеся деньги, но и эти высокие проценты превратятся в порошок. Так и хочется рядом с гравюрой Риу повесить на стене рекламу типа: «Граждане-товарищи и новоявленные господа! Хотя вы не знаете, кто такой Риу, но через год он будет стоит в три раза больше, чем сегодня. Естественно, в СКВ».

Хотя антиквариата в галерее – кот наплакал. Потому что при его помощи создавалось нужное впечатление – только продажа старинных вещей и помогает держаться на плаву «Прометею», этой чуть ли не благотворительной галерее, подкармливающей современных художников. Но мой главный эксперт работает именно здесь, а не в одном из антикварных салонов – и это очень правильное решение.

В антикварном салоне ходит импозантно-надутый Дюк в шикарном костюме с парижским галстуком и увеличивает своим видом, а также умением навешать лапши на уши, стоимость произведений искусства. А Студент, заведующий скромной галереей, которому Дюк по части знаний в подметки не годится, сидит в своей каптерке под названием кабинет, в халате, покрытом всеми цветами масляной радуги, и свое дело знает туго. Он никогда в жизни не сумеет хорошо продать пусть даже Рембрандта. Зато Дюк, торгуя каким-нибудь неизвестным художником круга Венецианова, сдерет с клиента столько, будто этот самый Рембрандт растирал ему краски.

Я зашел в крохотную комнатку, где Студент колдовал над какой-то иконой, снимая с нее верхнюю запись, и легонько коснулся плеча моего главного эксперта. Если бы я просто поздоровался, Студент бы не услышал: когда влезает в работу, можно спокойно вытягивать стул из-под него и вряд ли он это заметит.

– Здравствуйте, – поздоровался Студент, явно недовольно отрываясь от изъеденной шашелем доски.

– С сегодняшнего дня – у тебя творческий отпуск, – заметил я. – Будешь сидеть дома.

– Простите, я не понял.

– Видишь ли, Студент, хотя какой-то придурок и утверждал, что незаменимых людей нет, я отношусь к этому заявлению совсем иначе. Однажды только случайность спасла тебя от того света. Не хочу тебя пугать, но предстоят кое-какие события, так что слушайся старших. Это – раз. Второе – мне срочно нужна какая-то хорошая вещь из последней закупки.

При слове «вещь» Студента, как всегда, передернуло, но у меня не было времени выбирать выражения.

– Живопись, фарфор, что вас интересует?

– Что-то очень компактное.

– Дискос устроит?

Я молча кивнул головой и Студент с явным сожалением полез в свой обшарпанный стол. Казалось бы, уже столько произведений искусства прошло через его руки, а Студент расстается с каждый новым экспонатом, делая при этом вид, будто хоронит родную маму.

Интересная штучка, на тыльной стороне клеймо «АР» и Георгий Победоносец, чуть ниже дата – 1802 год. Если не принимать во внимание дату изготовления, дискос выполнен из золота, которое тоже чего-нибудь стоит.

– Поведай мне более подробно об этой художественной ценности.

Студент не уловил иронии в моем голосе и стал выступать с таким видом, будто не сидит в этой крохотной каморке, а делает доклад на международном симпозиуме.

– Работа мастера Алексея Ивановича Раткова, начало девятнадцатого века. Дискос золотой с гравированным изображением евхаристического младенца среди двух архангелов и ангельских ликов на тарели, с прорезным чеканным поддоном, орнаментированным в стиле…

– Послушай, Студент, – бестактно прерываю я это почти академическое выступление, – у меня тоже есть глаза на морде и кое-какие знания. Скажи лучше главное – откуда взялась эта миска?

Студент чуть не задохнулся от негодования. Да, все-таки нужно выбирать выражения, а то его когда-нибудь инсульт хватит.

– Ребята привезли из Самары, – наконец пришел в себя Студент. – К сожалению, несмотря на то, что я много раз просил делиться сведениями – у кого была приобретена та или иная работа, вы почему-то не хотите.

– Лишние знания иногда наносят ущерб здоровью, Студент. Так что говори главное.

– Ранее это произведение искусства находилось в Патриаршей ризнице.

Спрашивать о стоимости дискоса не было никакого смысла. Студент тут же расскажет, что он бесценен. А что касается эквивалента произведения искусства в презренном металле – в этом вопросе я сам очень даже хороший специалист. Тридцать тысяч долларов – не меньше. Но придется отдать за двадцать. Мне, конечно, эти двадцать тысяч также остро необходимы, как Студенту новый халат, но ведь нужно чем-то порадовать Котю.

Саша увез Студента домой, а я плюхнулся на сидение появившейся у галереи «Волги» Рябова.

– Сережа, сегодня ночью я должен быть у Гершковича. Причем, один.

– Конечно, – согласно закивал головой Рябов и я понял, что в этой ночной прогулке за мной будет наблюдать усиленный патруль его головорезов. Я обещал Коте, что о нашей встрече никто не догадается – и сдержал свое слово. Потому что Гершкович прекрасно знает – мы с Рябовым теснее сиамских близнецов.

– Что в лавке?

– Под прикрытием. Но на всякий случай там начался ремонт.

– Когда откроется магазин?

– Теперь это зависит только от твоих действий. Тем более, что залога на встречу рэкет на оставил.

Я устало потянулся, сложил пальцы в замок и суставы пальцев издали легкий хрустящий звук.

– Забудь об этом, – бросил Рябов. – У тебя совсем другие задачи.

– Кстати, о задачах, Сережа. Через два часа пресс-группа должна поведать мне о расстановке политических сил в городе. И самое главное: какие средства массовой информации поддерживают того или иного кандидата в мэры. Мне не повредит проверка сведений нашего главного городского оракула Ленечки Пороховщикова. И не забудь надежно прикрыть Студента. Хватит того, что в прошлый раз мне лично пришлось вытягивать его с того света.

Рябов недовольно засопел, как будто в ту давнюю ночь я не выбил его плечом из машины, проявляя инициативу, а действовал исключительно по предложению Сережи. Поэтому, пока он не начал высказываться, я напомнил:

– Наблюдение за Велигуровым – по-прежнему твоя головная боль.

12

Как у каждого бывшего советского гражданина, у меня есть паспорт, где сохраняется штамп о прописке – этом свидетельстве крепостного права. И хотя все орут, что наша великая родина распалась на суверенные государства, для которых дороже демократии и прав человека ничего нет, прописку никто и не думает отменять. Равно как и паспорта, военные билеты; чтобы ни орали политики, по-прежнему интересы государства куда выше прав его граждан. Но есть у меня право на скромную жилплощадь, купленную еще в те времена, когда за слово «приватизация» можно было бы в лучшем случае загреметь в дурдом. Я заскочил сюда, чтобы спокойно, без помощи Рябова отдохнуть перед встречей с Котей, а заодно убедиться, что о ней вряд ли кто-нибудь догадается.

Выйдя из дому, я сразу понял, что в моем городе развелось очень много любопытных: в метрах двадцати от «Волги» прижалась к бордюру машина, купленная на скромные сбережения пенсионера Головченко. Вот это сюрприз, я уже стал отвыкать, а теперь она снова радует меня своим грязным капотом и чуть примятым крылом.

Я подъехал вплотную к «Жигулям» и встретился с насмешливо-отсутствующими взглядами водителя и двух пассажиров.

– Как вы мне надоели, – замечаю, приоткрыв дверь, заодно поднимая «ЗИГ-Зауэр» с предусмотрительно надетым глушителем.

Ребята, сидящие в «Жигулях», тут же сделали вид, будто я скомандовал им лечь на пол. Хотя такое поведение мне даже очень понравилось, я прострелил переднее и заднее колеса машины, понимая, что эти парни вряд ли догадываются постоянно возить с собой две запаски. Но даже если допустить такое, пока они заменят резину, я буду уже у своего старого приятеля.

Небольшая комнатушка Гершковича за ушедшие годы не изменилась, хотя, думаю, Котя не сильно обеднеет, если купит себе более комфортабельное жилище. А с другой стороны – зачем оно человеку, в отличие от меня, семьей не обремененному, со вкусами, о которых спорить не полагается?

– Здравствуй, Котя, – протягиваю Гершковичу большой целлофановый пакет, – рад тебя видеть без ножа в печенке.

– Мы сегодня, вроде, уже встречались, – не принял шутки вместе с пакетом Котя, – сколько я тебе должен?

– Мы встречались вчера, Котя, на часах – двенадцать ноль три. А стоит это ровно двадцать тысяч.

– Значит, по-настоящему оно тянет до тридцати, – глубокомысленно заметил Гершкович. – Ты не можешь без своих штучек.

– Какие штучки, Котя? Обычная скидка для очень солидного клиента. Может, посмотришь, что там, а вдруг кирпич?

– Кирпич, – хмыкнул Котя, – представляю себе этот кирпич. И не все равно, что там лежит, можно подумать, ты когда-то подводил меня или гилил цены. Так что давай к делу, я восемнадцать часов на ногах.

Я посмотрел в сторону огромного кофейника и понял: Гершкович допускал, что наша встреча может затянуться надолго.

– Тебя по-прежнему интересует «Аргус» или твои бандиты уже устроили ему вырванные годы? – поинтересовался Котя.

– Какие бандиты, – искренне обиделся я, – можно подумать, что твой концерн обходится без охраны.

– Эта охрана мне обходится… – вскинул брови выше оправы очков Гершкович, – ладно. Слушай сюда, «Аргус» – не самая гнилая компания в городе, так что не вспотей.

– Конкретнее, Котя.

– Конкретнее… Хорошо, пусть будет конкретнее. Как только зарегистрировали «Олимп», ко мне пришли ребята, работающие в заведении при щите и мече. И предложили, самое интересное, услуги. Мы, мол, будем вам организовывать встречи с бизнесменами практически из любой страны мира, если нужно – поможем деньгами… Я отказался, очень вежливо и культурно. Так что допускаю мысль – с такими предложениями приходили не только ко мне. Возможно отсюда шикарная торговля металлом, которую ведет «Аргус».

– Ну, Котя, сегодня металлом торгуют все, кому ни лень. И у каждой мало-мальски серьезной фирмы – свое окно на границе.

– Но только не у «Козерога», – намекнул о кристальной честности моей фирмы Котя, откровенно растягивая в улыбке рот до своих огромных ушей.

– А чем «Аргус» не столь знаменит, как известной многим торговлей по таблице Менделеева? – возвращаю разговор на деловой тон.

– Тем, что как раз по твоей части. От «Аргуса» отпочковалась одна небольшая фирмочка с таким себе нежным названием «Ромашка». И занимается она накалыванием лохов. Берет у них товар, а оплату нарочно затягивает на несколько месяцев. С учетом инфляции, считай, «Ромашка» практически все получает даром… Да, а если фирма слабенькая или товар левый, так платить за него для этого цветочка – вообще ниже достоинства. Бригада там очень серьезная, в Южноморске их уже раскусил кое-кто, но даже рекламу делать боится. Они грабят фирмы и из других городов. «Аргус» всего лишь учредитель «Ромашки», у нее свой офис, печать, счет в банке, так что внешне они отношений не поддерживают. Но если «Ромашка» завянет, «Аргусу» станет непросто. Даже несмотря на кое-какую поддержку. Сейчас в ГБ началась реорганизация. Сам понимаешь, время перестановок, сведения старых счетов, но все равно тебе нужно учитывать все детали. Скажи по правде, ты занялся чем-то серьезным, чтобы «Аргус» проявлял такую активность, из-за которой ты прискакал сюда ночью?

– Я всегда говорю с тобой предельно откровенно. Без твоих советов мне было бы непросто.

– Старые дела, – устало протянул Котя, – да… Твое комсомольское предприятие «Солнышко». Если не ошибаюсь, тогда впервые был налажен чуть ли не легальный сбыт произведений искусства за только-только поднимающийся «железный занавес». А какой громкий процесс по наркотикам… Тебе менты хоть медаль за работу дали?

– Ага, медаль… До сих пор держу грудь расправленной, но награда никак не найдет героя. Просто сложилось впечатление – «Аргус» специально послали воевать со мной, чтобы я не имел времени разбомбить очень интересную коллекцию. Кстати, Котя, ты поддерживаешь Пенчука в его нелегкой борьбе за кресло мэра или мне это кажется?

– Ну, как поддерживаю, – неопределенно протянул Котя, – так, по мелочам. Бумага для этих, чтобы они сгорели, независимых газет, которые его хвалят, немножко благотворительности. Официально концерн остается нейтральным, о моем интересе только догадываются противники Пенчука.

– А по телевизору его постоянно хвалят, – намекнул я Коте, что изредка врубаю ящик, хотя на самом деле всего лишь внимательно выслушал заключение своей пресс-группы.

– Хвалит телекомпания «Вита», зато телекомпания «Стиль» ругает.

– А наша замечательная независимая пресса с твоей бумагой?

– Команду Пенчука поддерживают, как ты знаешь, «Южное обозрение» и «Южноморский гудок». Против нее играют «Независимость» и «Ваша газета». У тебя уже есть соображения?

– Кое-какие. Скажи, а к кому примыкает этот замечательный «Аргус»?

– Ой, к кому он примыкает? Да ни к кому. «Аргус» ставит на свою замечательную «Ромашку» – это тоже источник доходов, и прекрасно понимает: кто бы ни стал мэром – поддержка конторы чего-нибудь стоит при любой власти. Я себе понимаю, что ты уже решил ставить на Карпина. Так что мы вроде бы по разным сторонам пресловутой баррикады, – еще раз усмехнулся Котя.

– Котя, мы всегда прекрасно ладили. И скажи честно: разве нам не все равно, кто станет мэром?

– Мне не все равно. Затраты должны окупаться. Так что даже не надейся – Карпин никогда не станет мэром. Скажу больше – вовсе не потому, что у Пенчука позиции в городе куда серьезнее. У него поддержка в Верховном Совете.

– И тем не менее, Котя, ты все правильно понял. Скажи, после того, как Пенчук заделается мэром, у меня могут возникнуть дополнительные проблемы в связи с поддержкой Карпина?

– У тебя есть старый приятель, который, в крайнем случае, выставит «Козерог» таким себе бойцом нашего невидимого фронта, – сказал после короткой паузы Котя, – а случись невероятное, победит Карпин…

– У тебя тоже есть старый приятель, Котя.

13

Я вышел на относительно свежий ночной воздух и не сильно удивился, увидев за рулем своей машины Рябова. Это уже вошло у него в привычку.

– Ворошиловский стрелок, – недовольно прокомментировал мое появление Рябов.

– Слушай, Сережа, – вызверился я, – за каким чертом ты регулярно дрессируешь меня в тире? Должна же быть и какая-то практика…

Рябов не обратил внимания на мой взвинченный тон и заметил:

– Зачем эти фокусы? Мои ребята отсекли бы их машину. Или мент остановил их, начал бы документы проверять…

– Характер человека – это его судьба, Сережа, – я не признаю своих ошибок дословно, лишь намекаю, не больше. – У тебя прибавилось работы. «Ромашка» – дочернее предприятие «Аргуса», выясни: кого из иногородних фирм наколол этот цветочек в последнее время? Дальше, завтра мне нужно встретиться с Карпиным. Так, чтоб об этом действительно никто не узнал…

– Ты какой-то взвинченный, – чуть ли не обижается Сережа, ведя машину с положенной правилами дорожного движения скоростью.

– Точки надежно прикрыты? – не обращаю внимания на эту нотацию и Рябов обижается чуть ли не по-настоящему:

– Я что, идиот, по-твоему?..

– Извини, Сережа, я действительно немного устал. Хотя мы так хорошо отдохнули на этой охоте.

– Теперь зато за нами охотятся, – перестал дуться Рябов.

– Вот поэтому, последнее: мне нужна поддержка, исходящая от конторы.

– Кое-какие связи есть, – неопределенно протянул Рябов, как всегда предпочитающий действия подробным ответам. – Ты отдохни немного.

– Жаль, что тебе это пока не грозит, – проявляю сочувствие по поводу предстоящей бессонницы своего коммерческого директора.

– Отоспимся на том свете, – мрачно пошутил Рябов.

Первым, кого я увидел, войдя в дом, так дорогих квартирантов, мгновенно нырнувших в свою комнату. У камина дожидалась любимого супруга его верная жена, вытянув ноги поближе к решетке, за которой тлели угли, вот здорово было, если б пришел я сюда, а моя единственная и, главное, неповторимая протянула свои конечности совсем в другую сторону.

При звуке моих шагов Сабина подскочила с такой силой, что нарезанные дольки огурцов ссыпались с её прекрасного лица на ковер.

– Явился, – начала заводить свою долгоиграющую пластинку супруга, – сейчас начнет рассказывать, как у него много работы. Опять у своей стервы, секретутки этой, проститарши, полночи торчал…

Понеслась душа в рай. Сабина продолжает вести себя так, будто Вышегородский все еще жив и примет он к сведению ее вопли для того, чтобы в очень деликатной форме намекнуть зятю: семье нужно уделять чуть больше внимания. Но Вышегородского, к сожалению, уже нет, я бы с большим удовольствием спихнул на него часть забот, в том числе и по утихомириванию драгоценной доченьки. В конце концов я ведь сделал самое основное, с его точки зрения: породил главного наследника, это маленькое исчадие ада с противным именем Гарик, так какие претензии могут быть ко мне от покойного?

Я даже коротко хохотнул от такой мысли и Сабина приняла это на свой счет.

– Он еще смеется, – задохнулась она в ярости, – хороший муж. Супник поганый. Хороший отец – ребенок уже не помнит его лица. Ты папу загнал на тот свет, подсовывал ему порнографию, а теперь меня хочешь?

Я бы мог достойно ответить, но до начала рабочего дня оставалось всего несколько часов и не было времени, лишних сил, чтобы втягиваться в очередную, никому не нужную перепалку. Поэтому я очень спокойно и ласково ответил:

– Сабина, дорогая, я очень люблю тебя, но ведь это невыносимо. Может быть нам все-таки следует развестись?

Боже, как любит меня эта женщина, почти так же сильно, как я ее не перевариваю. Сабина тут же закрыла рот и беззвучно заплакала. Я посмотрел на нее с жалостью, подумал, до чего странно устроен этот мир и молча ушел в свою спальню. Эта ночь, как и многие другие, давала не отдых, а короткую передышку, не более.

Я открыл глаза от легкого прикосновения к плечу. У моего изголовья сидела Сабина, радуя перемирием и изумительно наложенным макияжем. В руке дорогой жены был хрустальный бокал с только что изготовленным морковным соком.

– Яду не насыпала? – продолжал я вчерашнюю линию поведения, принимая напиток.

Сабина улыбнулась, коснулась губами моей щеки и заметила:

– Водитель ждет уже полчаса.

– А что Гарик? – продолжаю изображать из себя примерного семьянина.

– Ты уходишь – он спит, ты приходишь – он спит. Ребенок, можно сказать, растет без отца, – грустно заметила Сабина. – У тебя действительно слишком много работы. Завтракать будешь?

14

Сегодня Марина нацепила на себя длинные осенние сапоги, и я чуть не застонал от чувства собственной проницательности, когда узрел на них небольшие декоративные шпоры. Я внимательно огляделся по сторонам.

– Что ты ищешь? – встрепенулась Марина, доставая свой блокнот.

– Интересно, где ты прячешь своего жеребца? – полюбопытствовал я, проходя к себе в кабинет.

– На вид все они жеребцы, а если разобраться – сплошные мерины, – заявила Марина, устроившись в кресле у письменного стола.

– Ну, так заведи себе кобылу, такую небольшую, длинногривую, с бархатистыми губами…, – проявляю заботу о своих кадрах, – с шелковистой кожей, чего там еще у кобыл должно быть? В общем, домысли сама. Что у нас на сегодня?

– В девять летучка, в девять тридцать пять – обсуждение договора с фирмой «ЛБЖ», в десять сорок – разговор с бухгалтером. Двенадцать тридцать – торжественное вручение видеоаппаратуры школе-интернату…

– Марина, давай немного перекроим это расписание. Аппаратуру детям-сироткам и без меня вручат, бухгалтера приму, перезвони в «ЛБЖ», ну их к дьяволу, только культурно. И обязательно, чтобы Костя до обеда был здесь.

Константин – мой чиновник для особых поручений. Раньше он любил хулиганить по мелочам, но мы с Рябовым взяли в союзники время и постепенно выбивали из Кости дурь. Теперь он хулиганит более изощренно и ему поручаются куда более важные дела, чем доставка произведений искусства в Южноморск, хотя трудится Костя в «Козероге» по своей прежней специальности – начальником отдела снабжения.

Время только слегка коснулось его лица, по-прежнему щеки отливают румянцем плохо выветрившегося детства и невинно смотрят на собеседника кукольные голубые глазенки. Сколько неприятностей доставили людям эти глазки: вряд ли кто-то мог ожидать, что за внешностью такого ангелочка, херувимчика белокурого, скрывается маленькая пакость, способная делать большие неприятности. Вот и сейчас сидит Костя скромненько, на кончике стула, делает на своем рыльце благообразный вид стопроцентного внимания – ну, просто мечта педагога с валидольным стажем. А дай ему волю, так это чудо природы тут же бы закинуло ноги на стол, предварительно испакостив стенку каким-то призывом сомнительного свойства.

Марина, секретарша моя, защита от ненужных посетителей, Костю раскусила в два счета. Мы с Рябовым, правда, не распространялись о его способностях, но каким ужом ни вился вокруг Марины Костя, стремясь прожечь взглядом побрякушки на ее небольшой крепкой груди, ангельский лик ему не помог. Марина способна так рявкнуть на начальника отдела снабжения, что он поджимает хвост не хуже, чем при виде своего непосредственного начальника. Хотя в последний раз я лупил Константина через три дня после его начала работы в только что созданной фирме «Козерог».

Тогда мы вовсю старались, чтобы о фирме шла хорошая слава. Марина едва успевала заваривать кофе и каждый, кто попадал на фирму, лакал его с большим удовольствием. И уходил, полностью удовлетворенный, даже если ему показывали образный кукиш. И вот на третий день заявилась одна девица с тонной штукатурки под километровыми ресницами и ногами, растущими от груди, благодаря двадцатисантиметровым шпилькам. Костя ее увидел – и погиб. Но сперва ее увидел я. И понял, если девушку как следует вымыть, отклеить ресницы и раздеть – так от предстоящей метаморфозы сердце может не выдержать. Поэтому я выжил, а погиб Костя. Девице срочно нужна была партия рыбных консервов. И наш начальник отдела снабжения небрежно заметил, что это для него не проблема. Хотя где взять эти консервы, Костя не подозревал, он надежно приклеился к девахе, и они чуть ли не в обнимку отправились отмечать сделку, которая уже на мази.

После кабака Костя приперся к девушке на чашку кофе и, пользуясь тем, что она скрылась в туалете, по-быстрому разделся, влетел под двуспальное одеяло. Но девушка почему-то стала намекать начальнику отдела снабжения – свой кофе он мог бы пить и с носками на ногах. И вообще, за кого он ее принимает? Костя, конечно же, настаивать не стал, сделал на своей ангельской мордочке виноватый вид и пробормотал, чтоб девушка вышла и дала возможность ему одеться, до такой степени он тоже стеснительный. Он оделся, вышел из спальни, сто раз извинился и ушел. Ушел – так ушел.

Зато на второй день на фирму прискакала эта девушка с двумя какими-то мордоворотами, которые при желании могли бы сдвинуть вагон с консервами, и стала усиленно разыскивать начальника отдела снабжения. На Костино счастье в это время он развлекал меня анекдотами, надежнее всего помогавшими убивать окна между делами. Мордовороты эти повели себя чересчур шумно и генеральный менеджер вместе с главным инженером чуть-чуть не встряли в сделку с рыбными консервами. Для того, чтобы авторитет фирмы не пострадал, мордоворотам налили кофе с коньяком и даже не набили морды. А коммерческий директор лично заверил коллег-фирмачей, что он проведет среди отдела снабжения воспитательную работу. Ребята с девахой посчитали, что конфликт исчерпан, потому что Сережа способен своим видом внушать уважение даже незнакомым людям.

Но вместо него Костю отлупил я, пользуясь тем, что он находился в моем кабинете и запас свежих анекдотов к тому времени у снабженца подошел к концу. Конечно, девушки любят, чтобы мужчины дарили им цветы, а также приятные сюрпризы. Но не такие, когда находят в собственной постели под двуспальным одеялом очень своеобразный автограф из заднего прохода. Самое главное – шефу группы маркетинга пришлось убить два дня, чтобы достать эти гадостные консервы, из-за которых все началось. Неудавшаяся Костина любовь, видимо, заработала на сделке достаточно хорошо, чтобы утверждать при встречах с деловыми людьми – фирма «Козерог» умеет держать свое слово.

– Константин, мы с Рябовым уже убедились, что ты немного повзрослел, – отмечаю я и тут же начальник отдела снабжения подается вперед, преданно смотрит в мои глаза, будто только и ждет того счастливого мгновения, когда ему прикажут обвязаться взрывчаткой и лечь под дверь конкурирующей фирмы. Но откровенно говоря, мой приказ будет для него более приятной неожиданностью.

– Так что придется поручить тебе очень ответственную работу, – продолжаю я.

Костя вздрогнул и замер на стуле чуть ли не по стойке «смирно».

– В нашем городе есть такая фирмочка «Ромашка». Сам туда не суйся, но мне нужно знать обо всех событиях, которые в ней происходят. Докладывать будешь исключительно Марине, она тебя очень любит. Особо не светись, но делай все по-быстрому.

Возьми тысячу долларов. Ты хорошо работаешь, это премия. Купишь за сто тридцать пять баксов билет на автобусную экскурсию, поедешь в Германию, там выберешь себе недорогую машину. А то стыдно, начальник отдела снабжения пешком ходит, роняет престиж фирмы. Заодно вызубри телефончик на память и имя не забудь, позвонишь, скажешь о своем здоровье и эти три слова. В Германию отправишься только после моей команды. Паспорт тебе сделает шеф группы маркетинга. Да, если ты не дозвонишься или деньги у тебя украдут с твоей-то влюбчивостью, можешь смело оставаться на чужбине. Хотя памятника там я тебе не гарантирую. А здесь – совсем другое дело: наша фирма всегда заботилась о своих сотрудниках. Хорошее место на кладбище, гранитный монумент и роскошные букеты цветов, несмотря на дороговизну и грядущие морозы, «Козерог» пойдет на такие расходы.

Костя несколько минут изучал бумажку, а потом собственноручно сжег ее в пепельнице.

– Ты делаешь успеха, Костя, Смотри, не подцепи какую-то немочку, а заодно триппер. С твоими способностями нам только такой гуманитарной помощи не хватает. Чеши отсюда.

Костя схватил пачку двадцатидолларовых бумажек и вылетел из кабинета, словно я решил продолжать процесс его воспитания.