Текст книги "Пояс и шлем"

Автор книги: Валерий Мильгром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 10

После нахлобучки я обычно сплю особенно хорошо. Так и на этот раз. Спал отлично, а проснулся от того, что кто-то осторожно тронул меня за локоть. Я открыл глаза и увидел Олега. С заговорщицким видом он тянул меня с койки, прижимая палец к губам.

Пришлось вставать.

Пока я умывался, в салоне возле иллюминатора Сергеев ожесточенно спорил о чем-то с Эррерой. Когда я подошел к ним, оказалось, что Грег тоже сидел там. Меня, очевидно, разбудили последним. Жалеют после вчерашнего. А я не очень люблю, когда меня жалеют.

Ладно. Хамить – так хамить. Пусть сполна ощутят угрызения совести. Как ни в чем не бывало, я поинтересовался, зачем нужно было так рано подниматься. Мол, еще не рассвело, а жизнь во дворце начинается лишь около восьми утра.

Вместо ответа Грег показал на иллюминатор. Я посмотрел и не поверил собственным глазам. На соседнем холме, примерно в трех километрах от нас, неподвижно стоял… еще один «Северин»! Разумеется, это был просто звездолет того же класса, но потрясение было столь велико, что я не сразу об этом догадался. Окутанный дымкой тумана, он представлял собой здесь, на средневековой планете, весьма внушительное зрелище.

– Кто-нибудь видел или слышал, как он садился? – спросил я.

– В том-то и дело, что нет. Минут за пять до этого я смотрел в иллюминатор – ни на холме, ни в небе ничего не было, – ответил Эррера. – Потом я отвлекся, а когда снова взглянул – он уже стоял. Но ведь невозможно сесть за две-три минуты и совершенно неслышно! Я запросил позывные, он не отвечает.

– Я все-таки думаю, что прошло больше времени, – возразил Сергеев. По-видимому, об этом они и спорили. – Да и тучи сегодня очень низко.

– Пускай. Но интерком включен на рубку. И клянусь, что я не слышал ни звука. Так не бывает, – не сдавался Хорхе. – Что-то здесь не то!

– Надо пойти туда, – предложил я.

– Не надо, – сказал Голдин. – Кто-то уже вышел из него и идет к нам. Через несколько минут должен появиться у трапа. Интересно, кто это вопреки решению Всемирного Совета сюда пожаловал?

– Я, кажется, догадываюсь, – пожал плечами Олег. – Решение не касалось лишь одного человека, имеющего право работать в Зоне Контакта.

Тут дошло и до меня. Это действительно мог быть только Кантона, получивший исключительное право на разработки здесь, на Тефисе.

Спустя десять минут мы смогли убедиться в правоте Сергеева. Космогеолог карабкался на наш холм, помогая себе суковатой палкой, видимо, только что подобранной. Шел он довольно медленно и тяжело, но вот-вот должен был подойти к «Северину».

– Хорхе, откройте, пожалуйста, люк и опустите трап. Будем принимать гостя, – сказал Голдин.

Вблизи Кантона выглядел не столь презентабельно, как несколько дней назад в Аделаиде. Возможно, виной тому было плохое самочувствие. Если на лекции он держался очень прямо, будто проглотил палку, говорил сухо и отрывисто и смотрелся этаким английским лордом образца XIX века, то сегодня лорд явно поблек.

Правой рукой Кантона поддерживал левую, весь сгорбился и левое плечо наклонил вперед. При этом за спиной у него болтался нелепого вида рюкзачок.

Пройдя в рубку и поздоровавшись со всеми кивком головы и коротким бурчанием, он сел в кресло. Рюкзак, явно мешавший сидеть, он снять не пожелал.

– Насколько я понимаю, вы и есть та самая группа, которая должна развернуть здесь музейную экспозицию?

Такая трактовка наших задач меня несколько удивила. Однако Голдин никак не прореагировал на этот выпад. Он привстал со своего кресла и вежливо произнес:

– Разрешите представить вам сотрудников земной миссии на Тефисе.

Последовала церемония знакомства, не слишком, по-видимому, заинтересовавшая космогеолога. Неожиданно Голдин прибавил:

– А ведь мы с вами встречались, мистер Кантона.

– Вот как?

– Арикс-1, год назад… Вы брали там на ферме свежую рыбу.

– Не помню… Очень жаль, но не припоминаю.

– Вы пробыли на Ариксе сутки и даже выиграли у меня в шахматы.

– Ах да, – ненатурально оживился Кантона. – Теперь, кажется, вспомнил.

Но было очевидно, что это он из вежливости. Поэтому Голдин перевел разговор на другую тему.

– У вас болит рука?

– Это следствие, – поморщился Кантона. – У меня был сердечный приступ. Три дня лежал в кубрике, не мог пошевельнуться. Вчера только оклемался. А теперь вот ноет старая рана. Следы одной неудачной посадки лет двенадцать назад…

– И вы не связывались с Землей за эти три дня? – удивился Голдин. – Даже не консультировались с врачами?

– Говорю же, лежал как мертвый.

– Тогда вас посмотрит Олег. Ты ведь посмотришь нашего гостя? – повернулся Грег к Сергееву.

– Разумеется, посмотрю.

– Только чуть позже, – запротестовал Кантона. – С сердцем уже все в порядке, а старые раны для того и существуют, чтобы болеть… Тут уже ничем не поможешь… Какие у вас на сегодня планы?

– Сначала разрешите предложить вам чаю, – улыбнулся Голдин.

Хорхе тут же выскользнул в камбуз, а Грег продолжил:

– Сегодня – турнир. Часам к десяти явимся во дворец, а затем будем действовать по распорядку герцога. Вечером – бал. Кстати. – Голдин обернулся к нам, – сегодня мы уже не сможем отказаться от апартаментов во дворце герцога Александра.

Олег молча улыбнулся и посмотрел на вернувшегося из камбуза Эрреру.

Мне тоже было интересно, как брезгливый Хорхе смирится с необходимостью провести несколько ночей в средневековой постели.

– А вы, господин Кантона, чем намерены сегодня заниматься, если не секрет?

– Для начала, дорогой доктор, – принимая от Хорхе чай и благодаря его, улыбнулся Кантона, – я все-таки воспользуюсь вашими медицинскими познаниями. А вообще я здесь, чтобы проверить результаты орбитального зондирования. Но, естественно, сегодня я с вами. И завтра, быть может, тоже. А потом – в Южное полушарие.

– Ну что же, будем экономить время, – поднялся Сергеев. – Прошу вас, господин Кантона.

Они направились в лабораторию.

Голдин посмотрел на меня:

– Я еще раз прошу тебя, Дон, не обострять ситуацию. Нам совсем не нужны здесь внеплановые приключения. Боюсь, что хватит «запланированных».

Хорхе, тем временем, тоже ушел в лабораторию, но вскоре вернулся оттуда очень удивленный:

– Я предложил Кантоне подогнать по размерам один из наших костюмов, но он отказался. Говорит, что привык к своему.

– Скоро они? – спросил я. У меня уже чесались руки.

– Наверное, скоро. У него, между прочим, действительно большой шрам почти под левым соском.

– Положим, поисковики прекрасно знают, на что идут, – заметил я.

– Еще бы, – ухмыльнулся Эррера. – Я бы с удовольствием поменялся с Кантоной местами!

Несколько минут мы молчали, занимаясь каждый своими делами. Мне показалось, что Грег порывается что-то сказать, но, видимо, лишь показалось. А может быть, он с трудом удерживался от одной из своих вечных сентенций…

В конце концов, Голдин встал и сказал мне:

– Пойдем, поторопим их. Сколько можно возиться…

Сергеев уже перешел к исследованию нервной системы Кантоны. Рене, голый по пояс, лежал, опутанный таким количеством проводов, что за ними не было видно головы.

– Сердце – еще не самое страшное. У него в отвратительном состоянии нервы, психика, – негромко сказал Олег. – Лямбда-характеристики просто кошмарные. Я дал ему немного поспать. Сон с разрядкой по Блюменталю сейчас полезнее всего… Он не говорит, что его так угнетает, но жить в постоянном сильном нервном напряжении нельзя. А на гипноз или ментоскопирование он тоже не соглашается.

– Значит, на то есть причины, – произнес Голдин. – Долго он будет спать?

– Еще полчаса, не меньше.

– Хорошо. Потом собери свои вещи. Надо еще позавтракать, а в 9:30 мы должны быть готовы.

Когда вещи были собраны, я вспомнил, что еще не оттестировал наши защитные костюмы.

Предупредив всех (в том числе и Кантону с Сергеевым, вернувшихся из лаборатории), я прошел к тест-станции. На «Северине» она из соображений безопасности располагалась в рубке управления, от которой при работе отделялась защитным экраном.

За мной в рубку увязался Грег. И я не возражал, хотя при тестировании ничто не должно отвлекать от работы. Хорошо помню, что запер дверь, ведущую в рубку из лаборатории. Затем разложил в приемных лотках станции комбинезоны, прошел к пульту управления и отделил себя и Грега от станции экраном. Включил минус-режим…

Минус-тестирование создает особый вид силовой дуги, выявляющий любые ослабления защитного поля комбинезона. Работа может проводиться только при снятом костюме, так как защитное поле инверсируется. Это весьма опасная и кропотливая операция.

Итак, я включил минус-режим, довел его до максимума и погасил свет в рубке, чтобы видеть характер свечения минус-дуги.

Грег дышал мне в ухо. Если не считать этого, все шло нормально. Я уже закончил с его костюмом и перешел к сергеевскому, когда дверь в рубку, только что изнутри запертая мной, отворилась и в проеме показался Кантона!

Спасибо Грегу: он мгновенно вырубил аварийной кнопкой питание тест-станции. Минус-дуга погасла. Дрожащей рукой я нащупал включатель и зажег свет.

Кантона, живой и невредимый, невозмутимо глядел на нас.

– Что вы тут делаете?! – заорал я. – Я же всех предупредил, что иду в рубку тестировать костюмы на минус-режиме!

– Ну и что? – спросил, сохраняя олимпийское спокойствие, космогеолог.

– Как что?! Вас могло в буквальном смысле вывернуть наизнанку!

Кантона оглядел пульт, тест-станцию и вышел из рубки. До меня донеслись его слова:

– Я же не знал, что это так опасно…

Ничего себе заявленьице! В таком случае, он единственный из трех миллионов космогеологов, кто этого не знает! Таких не только к гиперкораблям, к дерьмовозам на пушечный выстрел нельзя допускать!

К девяти часам я немного успокоился. Все уже были готовы отправляться во дворец, но Голдин желал выдержать этикет и явиться к десяти.

Мы потягивали коктейль, когда Хорхе случайно взглянул в иллюминатор:

– Эге, да у нас сегодня просто день визитов! Ваш друг, – он кивнул мне и Олегу, – скачет сюда во весь дух.

– Спустите, пожалуйста, трап, – попросил Эрреру в своей обычной манере Грег. – Боюсь, случилось нечто чрезвычайное.

Через пять минут запыхавшийся Антонио, ведомый за руку историком, появился в кубрике, озираясь по сторонам.

– Этот юноша, – сказал аргентинец, – хочет поведать нам нечто ужасное. Не так ли? – обернулся он к юному дворянину.

– Напрасно вы улыбаетесь! – вспыхнул Антонио. – Я действительно приехал к вам с ужасной вестью, но я могу и не рассказывать ничего.

– Здравствуйте, Антонио. Конечно же, вы поступили, как настоящий друг, – поспешил разрядить обстановку Голдин. – Мы благодарим вас и обещаем очень серьезно отнестись к вашему сообщению.

Мы поздоровались.

– Оно будет коротким, – сказал юноша. – Вам известно, что ближайшей ночью его высочеству наследнику престола и другим дворянам предстоят поединки с посланцами Демона… Его высочество будет биться с темными силами в Белом зале дворца.

– Мы знаем это, – кивнул Голдин.

– Но вы не знаете, что час назад, войдя в Белый зал, его светлость герцог обнаружил на мраморном полу пятна. Это очень взволновало их величества и весь двор.

– Почему? – не понял я.

– Это очень дурное знамение! Вчера вечером пол Белого зала был чист. А стража клянется, что ночью никто в зал не входил и из него не выходил. Его величество был первым, кто вошел в зал со вчерашнего вечера.

– Значит, их вчера просто не заметили, – сказал Хорхе.

– Эти пятна нельзя было не заметить. Вдобавок они довольно свежие. Можно сказать, не пятна, а две небольшие лужицы.

– Так что же это за пятна, что особенного в этих лужицах? – не утерпел я.

– Это кровь, – ответил Антонио. – Человеческая кровь.

ГЛАВА 11

Признаюсь, при этих словах у меня мороз прошел по коже. Однако Голдин был спокоен.

– Откуда известно, что это человеческая кровь?

– Как откуда? – не понял Антонио. – Конечно, человеческая, чья же еще?

– Ну, разумеется, – шепнул мне Олег, – они ведь еще не умеют отличать кровь человека от крови животных.

– А может быть, кошка ночью затащила в зал пойманного голубя и съела его? – спросил он. – Может ли стража поклясться, что не только человек, но и ни одно живое существо не входило в Белый зал и не выходило из него за ночь?

– Может, – ответил Антонио. – Зал заперли после вчерашнего приема и отперли при его величестве. Ключи были только у отца.

– Зал всегда запирают на ночь? – спросил Голдин.

– Нет, это в первый раз. Но теперь, когда его отдают под музей, он будет запираться. Потому его величество и распорядился вчера начать запирать. Пусть-де и стража, и двор, и слуги привыкают… Нет, это точно дурное знамение! Отец Роберт так прямо и заявил: «Пускай земляне убираются восвояси! Демон недоволен их прилетом, он требует крови!»

– Так я и думал, – буркнул Голдин себе под нос. – А что говорят во дворце о втором корабле?

– Ничего особенного не говорят. Все решили, что Земля прислала вам помощников. А разве не так?

– Не так, – вдруг улыбнулся Голдин. – И на дурное знамение отца Роберта у нас есть свое, доброе знамение.

– О каком знамении ты говоришь? – толкнул я его локтем в бок.

– О том, которое душ принимает, – тихо ответил Грег. И, повысив голос, обратился к Антонио: – Не правда ли, желанный гость всегда к добру?

– Да, так у нас издавна считают. Но кто же тогда прилетел?

– Сейчас увидишь.

И тут из душа появилось «доброе знамение», обмотанное махровым полотенцем. Антонио широко распахнул и без того огромные голубые глаза и обрадованно завопил:

– Мессир Кантона! Господин барон! Исцелитель его высочества! Господи Иисусе, как же рады вам будут во дворце!!!

Мне показалось, что Кантона сначала не узнал парня. Он слегка отшатнулся, взглянул на стоявшего рядом с ним Эрреру, потом снова повернулся к нашему гостю и догадался улыбнуться:

– Антонио, мальчик мой! Как я рад тебя снова видеть! Какие новости ты нам привез?

– Боюсь, что плохие, мессир барон. Впрочем, поспешите во дворец. Спорю, что, увидев вас, его святейшество перестанет говорить об изгнании землян.

– Как вы теперь себя чувствуете? – спросил Кантону Олег.

– Благодарю, уже лучше. Значительно лучше… Я готов лететь с вами.

Мы немного опередили Антонио и вскоре приземлились на придворцовой площади, где уже ожидала большая толпа придворных. Были здесь и отец Роберт, и виконтесса Амелия, и, конечно же, рыцари Круглого стола.

Грег попросил Кантону не выходить из флаера до условного знака по рации, накрыл кабину полупрозрачным колпаком и первым спрыгнул на булыжники площади. Мы последовали за ним. И сразу оказались в центре возбужденной толпы.

Вперед выступил отец Роберт:

– Вновь спрашиваю я: зачем посланы вы к нам? И вновь один лишь ответ предо мною: на погибель нашу! Кто послал вас? И отвечаю: Демон Мести, враг рода человеческого! По мысли его посланы вы смутить умы людские сказками о небесных могущественных братьях. Но просчитался Гений Зла, послав нам знамение! Не сумятицу, но свет пролило оно в души наши. Ясно увидели мы ложь за пеленою ласковых речей, кровь за показною щедростью подарков!

И мы говорим Демону: не верим тебе! Не верим, Искуситель! Мы говорим вам: уходите к хозяину своему! Уходите!

Худые руки, воздетые над длинной тощей фигурой, делали святого отца похожим на изваяние из черного мрамора. Его глаза горели ненавистью.

С ним было бесполезно спорить. И Голдин, почувствовав это, решил убеждать не того, кого убедить невозможно, а всех остальных.

– Я хотел бы узнать, что именно вы, ваше святейшество, считаете недобрым знамением.

– Ты прекрасно знаешь что, – возразил отец Роберт, разгадав намерения Грега. – Здесь не о чем спорить. Мы требуем: убирайтесь восвояси!

– Но, ваше святейшество, так ли уж будет достойно чести герцога выгонять тех, кого еще вчера принимали с почестями, не объяснив хотя бы причины таких разительных перемен?

– Мессир Голдин прав, – раздался вдруг звучный голос молодого наследника. – Приведите свои доводы, отец Роберт, и выслушайте противную сторону.

Мы и не заметили, как неразлучная пара принцев подошла со стороны сада. Вдали показалась и герцогская чета, окруженная почти таким же количеством придворных, какое стояло вокруг нас.

– Здравствуйте, ваши высочества, – вежливо поклонился Голдин наследнику престола и его кузену. – Благодарим вас за справедливое решение.

– Сегодня утром его величество обнаружил в Белом зале, на том месте, где грядущей ночью посланец Демона будет ждать его высочество для боя, пятна крови. Никто не мог оставить эти пятна ночью. Вечером их не было. Это ль не знамение? Это ли не свидетельство того, что Демон недоволен вашим прибытием и возжаждал крови?!

Человеческой крови!

– Ответьте, мессир Голдин, – приказал принц Андрэ.

– С удовольствием, ваше высочество, – улыбнулся Грег. – Я мог бы сказать вам, ваше святейшество, что кровь эта, к примеру, не что иное, как останки голубя, съеденного кошкой…

– Там слишком много крови для голубя, – прервал его отец Роберт. – Это несомненно человеческая кровь!

– …но я не собираюсь спорить с тем, что это может быть знамением. Пусть будет так, но почему вы считаете этот знак непременно дурным предзнаменованием?

– Да ведь Демон требует крови его высочества! – закричал святой отец.

– А если Демон, напротив, заранее признает таким образом свое поражение? Разве не проще предположить, что это кровь противника его высочества?

– Разве может Демон чего-либо испугаться, как простой смертный? Нет, воистину бесполезны ваши увертки перед волею неба!

– Кроме того, ваше святейшество грешит перед логикой. Если мы действительно являемся посланцами темных сил, как вы утверждаете, то почему Демон недоволен нашим визитом? Если же, согласно вашим словам, он послал землян смущать лживыми речами умы доригианцев, то не лучше ли ему не торопиться и подождать, пока эти речи не возымеют действие? Так поступил бы любой умный человек, а уж тем более Демон Зла. Но нет – он торопится и посылает дурное знамение, снижая тем самым эффект наших речей. Зачем же Демону действовать во вред самому себе?

– Коварство его безгранично! Он предчувствует победу и заранее торжествует, – упорствовал отец Роберт. – Это дурной знак, что бы вы ни говорили.

– И все-таки это – доброе знамение, – не уступал и Голдин. – И сейчас я докажу это.

Он повернулся к принцам и сделал паузу. Дождавшись полной тишины, он продолжал:

– Вы, ваше высочество, говорили вчера, что хотели бы видеть своим гостем еще одного человека, не так ли? Кого именно, ваше высочество?

– Мессира барона Рене де Кантона, – пожал плечами Андрэ.

– И, волею случая или Провидения, ваше желание исполнилось! Это ли не добрый знак перед боем с посланцем Демона?! Мессир барон Рене де Кантона, его высочество ждет вас! – незаметно включив рацию, выкрикнул Голдин.

Да, появление Кантоны было преподнесено весьма эффектно! Отец Роберт разом оказался повержен. Космогеолог, откинув полупрозрачный колпак кабины флаера, вылез на крыло и спрыгнул прямо к нам. Он глядел по сторонам, словно не видел устремившегося к нему принца.

– Исцелитель принца, спаситель его высочества, – пронесся шепот придворных.

Через секунду Кантона исчез в объятиях наследника.

– Мессир Рене! Какая приятная неожиданность, – растроганно вопил принц.

Полузадохнувшийся космогеолог в перерывах между знаками столь сильной признательности только успевал повторять:

– Но ведь я говорил вам, ваше высочество, что обязательно вернусь сюда!

Затем Кантона перекочевал в объятия Лионеля, который пообещал завтра же устроить в его честь состязания арбалетчиков и охоту на уток.

Наконец Кантона, тепло поздравленный с прибытием на Тефису их величествами, возвратился в наши ряды.

– Теперь мне не страшен никакой противник! – шумно ликовал Андрэ. – Я уверен в победе над посланцами сил Зла!

А я вспомнил о главном событии сегодняшнего дня. Через час или два всем нам предстояло удивительное зрелище – рыцарский турнир!

ГЛАВА 12

И вот мы на турнире. Все это время, пока на огромной поляне за дворцом герцога Александра, где вчера состязались стрелки из арбалета, устанавливались палатки желающих принять участие в турнире, я вспоминал прочитанные в детстве увлекательные книги.

Мог ли я еще неделю назад представить себе, что увижу настоящий средневековый рыцарский турнир, да еще в тысячах световых лет от Земли!

Вскоре все палатки были расставлены. Вежливо именуя их «шатрами», герольды нацепили над входом в каждую гербы. Пожалуй, все пока напоминало скорее игру в турнир, чем настоящее рыцарское состязание.

Одна из длинных сторон прямоугольной части поляны, огражденная веревкой с флажками, натянутой на колышках в метр высотой, была превращена в трибуну. Здесь разместились зрители попроще и победнее. На другой стороне стояли кресла для самых знатных гостей. Тут был герцог Александр, герцогиня Эрнестина, леди Амелия и ее отец – граф Родерик, а также Вилан, Жоли, Паули – весь кабинет министров. Тут же были поставлены кресла и для нас.

Наконец, все было готово к началу праздника. Его святейшество, выйдя на середину поляны, благословил участников поединков и зрителей. Затем по знаку герцога вперед выступили два пажа с рожками. Потрубив в них, юноши уступили место первому рыцарю.

Из своей па… простите, из своего шатра вышел сэр Галахэд с мечом в руках, вскочил на вороного коня и молодецки прогарцевал перед их величествами, а потом и перед трибуной. После сеанса верховой езды грозный рыцарь подъехал к одному из шатров и громогласно объявил:

– Сэр Гарет! Вызываю вас на бой для услады смелых сердец, развлечения высоких особ, наблюдающих за нами, и во славу прекрасных дам, ободряющих нас своими взглядами!

Услышав этот своеобразный вызов, я наклонился к своему соседу:

– Скажите, ваше высочество, что означает такая форма вызова?

– Только что победителем станет тот, кто усидит в седле, сбросив при этом противника при сражении копьями, либо тот, кто заставит противника сдаться, выбив из его рук меч, как в данном случае. Это – рыцарская потеха.

– А есть ли другие формы поединков?

– Возможна рыцарская дуэль – до первой раны, но это бывает очень редко, лишь в случае тяжкой обиды или оскорбления.

– А еще? – настаивал я, чувствуя, что это не все.

– Может быть и поединок не на жизнь, а на смерть. На моей памяти таких не было. Не правда ли, нынешнее рыцарство оскудело умом, сердцем и руками? – неожиданно повысив голос, закончил вопросом Лионель.

Именно в этот момент рыцарь-бард проезжал мимо наших кресел. Он вздрогнул в седле, но сдержался и лишь надменно посмотрел на меня.

– Так вы согласны со мной, мессир Моррис? – повторил Лионель, совсем отвернувшись от арены.

Я пожал плечами, хотя, глядя на сэра Галахэда, готов был согласиться.

А на поляне уже появился сэр Гарет. Его серебристые латы, сверкающая кольчуга и белая лошадь составляли полный контраст облачению противника.

Рыцари разъехались по разным концам поляны и по сигналу рожка бросились навстречу друг другу. Почти в центре зеленой арены они схватились, и начался бой.

Выглянувшее солнце словно вдохновляло бойцов, а приветственные крики публики удесятеряли их силы. После короткой схватки рыцари разъехались на два десятка метров и снова кинулись друг на друга. Постепенно наш певец стал теснить соперника и после особенно сильного удара щит сэра Гарета раскололся пополам.

Мгновенно его величество поднял руку. Противники тут же опустили оружие и поклонились герцогу и публике. Победитель получил букет от герцогини, меч от побежденного, бросил пламенный взгляд на брюнетку в голубом платье и отъехал в центр поляны. Побежденный занял место среди зрителей.

– Остальные еще хуже, – меланхолично прокомментировал Лионель.

После короткого отдыха сэр Галахэд вызвал сэра Ланселота и одолел его. Третий его поединок – с сэром Персивалем – был еще короче.

Прошло не менее двух часов. Стало по-настоящему жарко. Утирая пот с лица, я чаще смотрел на леди Амелию, чем на арену. Возможно, поэтому я не сразу обратил внимание на то, что Трикс неожиданно исчез. Зато появление его было эффектным. В женской шляпе, с букетом ромашек в руках шут прошествовал вдоль кресел и, потупив глаза, обратился к наследнику престола:

– Ваше высочество, позвольте скромной леди выразить движение пылкой души!

Все захохотали. Андрэ, вытирая слезы, кивнул шуту:

– Пожалуйста, леди Триксина, действуйте, как подсказывает вам сердце.

Шут сделал вежливый реверанс, достал откуда-то голубую ленту, нацепил ее на шляпу, подпоясался голубым передником и побежал к сэру Галахэду.

Все это продолжалось всего пару мгновений, и я успел лишь подумать, что шутка становится чересчур злой, а Трикс со своим букетом был уже возле рыцаря-барда. Лицо Галахэда искривилось, копьем он отшвырнул Трикса и поскакал к нам. Сердце мое забилось чаще: люблю, когда на меня набрасываются громилы, совершенно не знакомые с боксом!

Но вопреки ожиданиям сэр Галахэд сумел сдержаться. Он приостановил коня, а затем, изменив первоначальное намерение, поскакал прямо ко мне. Остановившись около меня, он заставил свою лошадь упасть на передние ноги, церемонно поклонился и произнес формулу вызова на рыцарскую потеху:

– Сэр Моррис! Вызываю вас на бой ради услады смелых сердец, развлечения высоких особ и во славу прекрасных дам!

Несмотря на волнение, я не мог не почувствовать уважения к благородству своего противника. Будучи уверенным в победе, он тем не менее не хотел проливать кровь гостя.

Я повернулся к Голдину. Тот кивнул на мой рукав. Такой вариант меня вполне устраивал. И сотне галахэдов было бы не под силу пробить самое слабое поле моего костюма.

– Мне нужны копье и конь! – вставая, произнес я.

– А кольчуга, а латы? – наперебой заговорили окружающие нас доригианцы. – Как вы сможете противостоять ударам копья без доспехов?

– Мой костюм заменит их, – сказал я. – Кто даст мне копье?

– Возьми, – протянул мне свое оружие принц Андрэ. – Это копье победителя.

Теперь уже было не до придворного политеса, и я, достав вчерашнюю ленту, привязал ее к древку копья. Лента была белая, но все присутствовавшие поняли мой жест. Леди Амелия улыбнулась нам с моим противником, я вскочил на подведенного скакуна и поскакал в дальний конец поляны.

Опустив копья, мы стояли, глядя друг на друга. Руки мои предательски дрожали.

Герцог хлопнул в ладоши. Мы поприветствовали друг друга поднятием копий, и поединок начался.

Я решил все-таки не пользоваться пистолетом, опасаясь за здоровье соперника. На самом слабом режиме поле пружинило, как хорошая резина. Поэтому я скакал навстречу Галахэду, не опуская копья, и в последний момент закрылся от удара щитом.

Самого удара, я, естественно, не почувствовал, зато сэра Галахэда реакцией поля выбросило из седла.

Раздались рукоплескания. Мой противник, отряхнувшись, взобрался в седло, поклонился мне и, отдав копье, поехал в свой шатер. Я поклонился публике и собирался уже вернуться на свое место, считая представление оконченным. Но я ошибался.

Сэр Галахэд вышел из своего шатра уже с красной мантией за плечами, демонстративно сменил султан лошади на желтый и поехал ко мне. Я остался сидеть верхом, видя его приготовления.

– Сэр Моррис, победивший в честной схватке! – торжественно произнес сэр Галахэд. – Никто не смеет отныне оспаривать ваше мужество и доблесть. Вы доказали их. Теперь побежденный – ваш пленник. Однако, будучи освобожден вами, я вновь вызову вас на поединок. Желаете ли вы получить выкуп – деньгами или оружием – теперь же или завтра утром?

– Мне не нужно выкупа. Я дарую вам свободу теперь же, – ответил я.

– Тогда, благородный сэр Моррис, я вызываю вас на поединок, ибо оскорблен вами! Пусть кровь побежденного рассудит нас, как подобает это благородным рыцарям.

– Я запрещаю рыцарскую дуэль! – неожиданно раздался голос его величества. – Сегодня праздник! Сэр Моррис мой гость!

– Простите, ваше величество, но рыцарский кодекс чести не позволяет даже вам сделать это, если сэр Моррис согласен драться, – возразил мой соперник.

Герцог в досаде махнул рукой и снова сел.

Я повернулся к сэру Галахэду.

– Ваш вызов принят, благородный сэр. Мы прекратим бой лишь тогда, когда один из нас не сможет продолжать его.

Сэр Галахэд, не говоря ни слова, повернул коня и поехал в свой угол поляны. Я последовал его примеру, чуть усилив действие пистолета. Его должно было хватить на то, чтобы сэр Галахэд минут на десять позабыл обо всем суетном…

Все окончилось очень быстро. Когда сэр Галахэд оказался в трех или четырех метрах от меня, я на полном скаку наклонил копье и одновременно выстрелил. Лошадь моего противника проскакала мимо, а сам он вылетел из седла и остался лежать на траве. Его слуги, видя, что хозяин лежит без движения, бросились к нему. Я остался в седле.

– Он жив, сердце его бьется! – воскликнул один из слуг.

Слуги унесли сэра Галахэда, так и не пришедшего в сознание, в шатер, а я объехал всех зрителей, раздавая воздушные поцелуи.

Наконец, я вернулся к своему месту. Герцог, а за ним Андрэ пожали мне руку, поздравив с успехом. Лионель дружески похлопал меня по спине, леди Амелия, опустив глаза, тоже поздравила, божественно при этом покраснев.

И только чуть-чуть отойдя от радостного возбуждения, вспомнил я слова, что шепнул мне на ухо Лионель:

– Хотел бы я знать, как вы умудрились дважды выбить из седла одного из сильнейших рыцарей герцогства, так ни разу и не дотронувшись до него!