Текст книги "Горсть песка-12"

Автор книги: Валерий Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Стреляли и пулемёты– «крупняки» ДШК, спареные МВ-2…

Но этого было слишком мало…

Полутонная бомба, сорвавшись с выносного – вне зоны воздушного винта– кронштейна – рушиться на палубу «Винницы», по которой перебегают подносчики боеприпасов…Тонкая, 6-мм палуба, не смогла задержать удара полубронебойного снаряда– а эффективная советская взрывчатка в боекомплекте– весьма склонна к детонации…Первый мощный взрыв вздымает над мгновенно окрасившейся кровью водой облако воды, огня и дыма…

А «Штукас» уже выходят в атаку на другой корабль…

Пусть деревянное, зато аэродинамически безупречное, крылатое чудо харьковского доцента И.Г. Немана, расстрелянного врага народа (а нечего было с тов. Яковлевым конкурировать) – построенное, разумеется, на заводе «Саратовский комбайн» НКСХМ (где же ещё строить в СССР боевые самолёты, как не на заводе сельхозмашиностроения? Строили же легендарный Т-34 на Харьковском паровозостроительном…), было далеко не самым современным самолётом РККФ…Ну, разумеется, мотор слабый…Иных Наркомавиапром просто не подал, что делать…

Просто других, кроме Р-10, самолётов в этом месте и в это время– не оказалось…

Выпускник Ейского военно-морского училища лётчиков им. Леваневского командир экипажа лейтенант Г. И. Сацук своему штурману– выпускнику Ново-Петергофского военно-морского пограничного училища старшему лейтенанту С. И. Уласевичу: «Серёга, держись!!Атакую!»

И взвыв мотором, самолёт– задачами которого являются фото-разведка и корректировка огня, ринулся на перехват…

Штурман Уласевич– командиру: «Гриша, поближе, поближе…Не торопись стрелять! Только не торопись! У нас ведь всего 600 патронов, на 10 секунд боя!»

Пули, выпущенные вражескими стрелками– дырявили фанерные борта и перкалевые крылья– а одинокий Р-10 всё рвался, рвался в середину вражеской карусели– и враг не выдержал! Рассыпав строй, «Юнкерсы» шарахнулись в стороны…И тут, развернув турель, штурман всадил длинную очередь в ближайший пикировщик…»Штукас» послушно задымил и перешёл в последнее пике…

Победа очень дорого далась – огненные трассы MG-17 скрестились на кабине отважных пилотов. Тяжек был обратный путь. Перебитая правая рука летчика безжизненно повисла, силы иссякали. Однако он сумел дотянуть до своего аэродрома и посадить машину. Когда подбежавшие техники открыли фонарь, летчик был уже мертв. Штурман был убит ещё в небе…

А «Штукас» начинали новый налёт на беззащитные с воздуха корабли…

В состав Флотилии входил 109-тый отдельный зенитный дивизион на механизированной тяге. Трактора СТЗ-5, грохоча и высекая искры гусеницами, по старинному булыжному тракту Пинск– Кобрин, а потом изрядно срезав путь через Милориту, притащили 76-мм орудия 3-К (в девичестве «Рейнметалл») – в количестве 12 штук– к новому месту передового базирования даже раньше, чем туда подошли с боем прорывавшиеся мониторы и бронекатера.

Одна батарея поспешно заняла огневую позицию на берегу реки у Знаменки, вторая– у Домачева, третья– у Томашовки.

Первая волна «штукас» ушла практически безнаказанно – только замыкающий «юнкерс», качаясь, потянул за собой тонкую струйку дыма…Курс обмена– один самолёт=один корабль был явно занижен в пользу «иностранной валюты»…

Командир батареи, в чёрной форменке, и заломленной с боков фуражке с «крабом», с досадой швырнул наземь высочайше утверждённые ГАУ Таблицы стрельбы – рассчитанные на тихоходные горизонтальные цели, они давали кучные разрывы исключительно позади вражеских пикировщиков…

А на корабли заходила вторая волна…

Комбат сперва поднял к глазам большой палец, потом сжатый кулак с синей татуировкой (парусный кораблик) на запястье – и посмотрел на приближающегося врага поверх костяшек пальцев…Кое-что прикинув, он подвигал вперёд– назад бегунок на логарифмической линейке…Из его приглушённого бормотания можно было уловить: «Так…угловая скорость…значит, ВИР будет…ого! Не мудрено, что мы мажем! Дохлым осьминогом тебя в ютовый клюз, штабная сволочь!!»

И: «Батарея! Цель сто вторая, воздушная, малоразмерная…»

Защёлкали стрелки ПУАЗО, зашевелились и нацелились тонкие стволы орудий– не на врага, а на то место, где он будет, когда до него долетит снаряд…

Новый залп поставил стену из коричневых разрывов прямо на пути закручивающейся карусели – и головной «юнкерс», пролетевший сквозь эту стену– вылетел из сгоревшего порохового облака охваченный ярчайшим бензиновым пламенем…

Остальные пикировщики обрушили свой груз на позицию зенитчиков, на которой не успели даже отрыть орудийных двориков.

Но корабли были всё-равно прикрыты…Пускай всего на четверть часа…

Фото: На вздыбленной, почерневшей земле лежит кисть руки. На запястье – татуировка: синий кораблик…Пальцы шевелятся, скребут землю… Оторванная кисть ещё живая…

Семнадцать часов семнадцать минут. Буховичи, штаб 4 Армии.

Просторный бревенчатый блиндаж, ярко освещённый семилинейными лампами.

Сандалов авторитетно откашлялся и продолжил: «Таким образом, явно обозначилось направление главного удара противника– как я ранее и предполагал и в связи с чем лично мною была своевременно поставлена боевая задача на пресечение переправы артиллеристам, лётчикам и даже морякам флотилии– в обход Бреста с юга, в стык нашего и Юго-Западного фронтов. Это подтверждается, в том числе, активным стремлением противника уничтожить корабли военной флотилии в данном районе. Правда, я лично никогда не ожидал от них особого толка…»

Командарм -4 Коробков: «Вы уверены в своём прогнозе?»

Сандалов, очень авторитетно: «Товарищ командующий, я в двух военных академиях обучался! Да и где ему ещё переправиться? Здесь, у Коденя, открывается прямая дорога в обход прочно удерживаемого нами Бреста на Кобрин– и, соответственно, непосредственно по магистрали М1 – на узел дорог – Барановичи и далее на Минск. Прямая дорога к сердцу страны!

А – представим себе такой невероятный вариант, как переправа севернее Бреста…ну, например, у Волчина…Я, товарищи командиры, говорю это, разумеется, в качестве гротеска…

И куда будет отсюда наступать противник – в Беловежскую Пущу, что ли? Мне уже смешно…

Исходя из вышесказанного, предлагаю (Монотонным голосом, как механический органчик).

Первое. Дополнительно уплотнить оборону на левом фланге за счёт не угрожаемых участков. Для этого снять два полка 49 СД с правого фланга, и вместе с гаубичным артполком дивизии переместить во вторую линию обороны в район Малориты. Последний, 15-тый СП 49 СД с легким артполком оставить в полевом заполнении УРов. Штадив -49 и спецподразделения дивизии – в Высоком.

Командующий УРа Пузырёв доложил мне, что к нему подошли три специальных артпульбатальона из Мозырского укрепрайона, со старой границы, с 15-ю перевооружёнными 45-мм орудиями танками МС-1, и он разместил их на Семятическом, Волчинском и Брестском участках. С батальонами налажена проволочная связь. Каждый из батальонных участков имеет четыре-шесть готовых ДОТов с вооружением и гарнизонами. Правда, ДОТы между собой и с войсками еще не связаны. Это предполагается выполнить в течение ближайших суток– максимум трое. Учитывая незначительную активность противника на этом участке, срок более чем достаточен.

Однако, считаю, что оборона на правом фланге, даже с учётом переброски частей 49 СД, значительно упрочилась.

Второе. Создать тыловую линию обороны на правом берегу Мухавца, фронтом на юг, с заполнением рубежа 205 МСД от Бреста (искл.) до Кобрина…»

Во время доклада многие командиры – спят с открытыми глазами…Ничего не понимая…

Девятнадцать часов. Деревня Запруды, на шоссе Кобрин-Пружаны.

Сандалов, барственно расположившись на заднем сидении генеральской «М-1», лениво посматривал в окошко…Вдоль дороги тянулись к магистрали колонны эвакуируемых – гнали стада мычащих недоенных коров, блеющие отары овец…Над дорогой стояло недвижимое облако пыли…

Внезапно он нагнулся к переднему сиденью и ткнул водителя в шею, как подгулявший купчик извозчика: «Стой, Иван!»

Машина, скрипнув тормозами, остановилась у въезда в деревню. На обочине стоял броневичок БА-20, у открытой дверцы которого курил запылённый донельзя командир.

Это был однокашник Сандалова по Академии Генерального Штаба Л.А. Пэрн, который, однако, так и застрял в звании полковника…Как говорил сам полковник: «Видимо, из-за проклятого «пятого пункта».

Но Сандалов полагал, напротив, что исключительно из-за его непроходимой имманентной тупости. Поэтому ГЕНЕРАЛ Сандалов был особенно рад его видеть.

Сандалов, отвечая на молодецкое отдание чести ленивым взмахом руки: «Да бросьте, коллега! Мы ведь не на строевом смотре…Откуда Вы, что нового?»

Пэрн: «Я всего-навсего делегат связи от 10 Армии. Война нас с командармом – да и всем командованием – застала в полевой поездке под Белостоком, и командарм Голубев Константин Дмитриевич лично(!) приказал мне ехать к Вам в качестве его личного(!) представителя.»

Сандалов, с тщательно скрываемой усмешкой: «Да, поручение ответственное, кого попало– например, простого адьютанта– не пошлёшь…Как у Вас там, в 10-той?»

Пэрн: «Да ничего, товарищ генерал…До середины дня войска Армии прочно занимают оборону у госграницы и лишь на левом фланге отошли на пару километров на Восток.

Штарм-10 находится в лесу западнее Белостока. Плохо только, что связи со штабом Фронта не имеем…

И ещё…Не знаю, можно ли об этом говорить…Но наша 9-ая САД в первый же день потеряла большую часть своих самолётов…»

Продуктивную беседу прервал басовитый автомобильный гудок. К обочине подрулил сверкающий «ЗиС».

Командиры вытянулись в струнку. Отрубив строевым четыре шага, Сандалов молодецким голосом прокричал представителю командования ЗапФронта генерал-майору И.Н. Хабарову: «Товарищ генерал! Согласно приказа командарма -4 следую для проверки сводного полка подполковника Маневича! Жду Ваших указаний!»

Хабаров, лениво отмахнувшись: «Вольно, товарищи…Вы из 4-ой и..? А, из 10-той! Славно, славно…На ловца и зверь бежит…то есть не бежит, а стоит…»

Генерал и полковник угодливо захихикали начальнической шутке…

«Ну, хочу Вас обрадовать…Я сейчас из Барановичей, там уже разгружается 47 СК, а именно управление и 155 СД из Бобруйска. 143 СД следует туда же эшелонами из Гомеля, 55 СД перевозится фронтовым автомобильным полком по Варшавскому шоссе к Берёзе-Картусской… Ваша 100-тая дивизия тоже поднята в поход из Минска, правда, мобилизованным из народного хозяйства транспортом и пешим порядком, так что скоро её не ждите…

Скоро, очень скоро, через какие-нибудь два-три дня, Вы будете спать спокойно…Сил у Вас будет предостаточно…Надёжно прикроем левый фланг Белостокского выступа– а потом – на Берлин!»

Двадцать один час одна минута. Просёлочная лесная дорога Высокое – Каменец.

Шлёпая по пыли широкими гусеницами, артиллерийский трактор – открытый, без кабины– со скоростью 4 кмчас медленно, но верно волок по узенькой лесной дороге 152-мм гаубицу и два прицепа со снарядами и прочим нужным скарбом…

В обход Бреста – по широкой дуге, 447-ой корпусной артполк совершал марш к Малорите.

Внезапно, не глуша мотор, и даже не останавливая машину, чумазый тракторист соскочил из кабины, расстегнул на бегу штаны, присел тут же, у обочины…Подтеревшись сорванным лопухом, он за несколько минут догнал свой самостоятельно ползущий трактор и ловко на ходу запрыгнул в кабину…Марш продолжался…

Командир батареи– наблюдавший эту сцену: «Да, вот такая у нас мобильность…»

Двадцать один час сорок девять минут. Заходит кровавое солнце первого дня войны…

Над Крепостью – всё стоит дымное облако от догорающих пожаров…Немцы– обстрел прекратили, потому как «Война-войной, а обед строго по расписанию». Кроме шуток, сейчас у них – перерыв на ужин…

Пользуясь затишьем, красноармейцы разгребают завалы, выносят и складывают у клуба тела погибших…Купола бывшей гарнизонной церкви Святого Николая печально и молча смотрят на воинов, смерть принявших на поле брани за Отечество…

В это же время– другие приводят в порядок осыпавшиеся окопчики на главном валу– их уже соединили в неглубокую, пока по-грудь, но уже намечающуюся приличную траншейку…

Работами деятельно распоряжается юный ротный – соотносясь с деликатными советами Кныша…

Кстати, стараниями старого вояки ротный преобразился– гимнастёрка неуставным способом заправлена в бриджи, по другому перетянута портупея, обрезаны голенища сапог, кобура перевешана на живот, на голове вместо пилотки– лихо заломленная с боков фуражка, подобранная во дворе сгоревшего Военторга…Вообще, ротный начинает очень походить на – русского окопного офицера образца 1916 года…Только Кныш всё сокрушается, что вместо погон – какая-то «хеометрия, мать ея в качель…Ни красоты, ни внятности!». Даже боязно, не научил бы Кныш своего подопечного чему-нибудь нехорошему…Например, офицерской игре в «железку». Артисты, они народ впечатлительный и увлекающийся…

На Госпитальном батальонный комиссар Богатеев, бормоча нехорошие слова, роется в развалинах аптеки, поглядывая через плечо на готовую каждую минуту рухнуть ему на голову обгорелую балку, и вытаскивая периодически то одну, то другую полусгоревшую коробку, при виде которых ассистирующие ему медсёстры каждый раз разражаются бурей восторгов. Их можно понять– только первый день воюют – а в лазарете уже чего-чего только нет – бинтов нет, ваты нет, анальгетиков нет…Ничего практически нет. Очень большой расход, в разы против довоенных расчётов. Недаром войну великий Пирогов так и называл – «Травматическая эпидемия!»

Когда Богатеев иной раз бросает взгляд из окна с выбитой рамой на пятачок асфальта перед хирургическим корпусом, его вдруг невольно охватывает непроизвольная, совершенно непонятная ему дрожь…И тогда те слова, которые он бормочет, становятся уж очень нехорошими…

Майор Гаврилов в подвале Белого дворца, который стал чёрно-закопчённым, горюя об отсутствии толкового начштаба, готовит боевой приказ на следующий день…

Тяжкую обязанность – писать письма семьям погибших командиров – он оставил «на потом«…Да и потом– куда писать? Где их теперь искать, семьи? Вот, например, семья Фролова…Эх, комиссар, комиссар…Как мне тебя не хватает…

«Росписной» зк-зк, вместе со своими братанами, целый день после ночной смены без «шабаша» и «шамовки» отпахав на трассе – чиня мосты, засыпая воронки – наконец добрался до своей родной «командировки» – Отдельного ЛагПункта. Повар без нормы наливает зк-зк баланды. Усталые, они понуро двигают ложками в мутной жиже.

«Росписной», проходящему «вольняшке»: «Начальник, отпустил бы ты нас на отбой? Я бы сел да в ЛАГУправление заяву накатал…На фронт мне надо, гадом буду…»

«Вольняшка», устало: «Подь на час! Сейчас развод проведу, потом шмон – да и пиши себе до самого съёма…Хоть самому Михайл Иванычу Калинину, твоё право. А на фронт – и мне надо…»

Командир сводного полка, который насобирали за день заградотрядовцы, замнач по боевой подготовки подполковник Маневич А.В. проводит командирское занятие.

Маневич изумлён количеством вверенного ему личного состава – набралось два полных стрелковых батальона! Кроме того, образовался сборный артдивизион из орудий всех систем, включая такие уникумы, как мортира НМ-1, никогда им ранее не виданная…Больше того, загадотрядовцы отловили 18 единиц бронетехники, без цели бродившей по тылам армии…

Всю эту ораву нужно кормить, снабжать необходимым по штату имуществом…и ещё, оказывается, учить!

Ну, солдаты ещё так-сяк…не великая мудрость– драгунская винтовка Мосина обр. 189130 года…А вот командиры…При попытке ориентировать их по карте выяснилось – что большинство из присутствующих карты просто читать не умеют. Пришлось начинать объяснение с условных обозначений…что чего какой цвет и какой значок изображает…(Случай подлинный– и у автора вопрос, что же краскомы на службе вообще делали? Чем в служебное время занимались?)

Увы, приезд в полк тов. Сандалова изучение основ топографии безнадёжно прервал – и по грозному приказу генерала (слегка погрузневшего после того, как он откушал с однокашником пару бутылочек армянского коньяку– вот чего-чего, а дорогой выпивки для старшего по званию у штабного полковника всегда найдётся) командиры под руководством Маневича стали заниматься тем и только тем, что нужно на любой войне, а именно – строевой подготовкой…Причём тов. генерал лично дирижировал исполняемой хором: «Но от тайги до Британских морей…» До тех самых пор, пока выпускник двух академий не вытошнил Маневичу на правый сапог и не был уведён в машину заботливым Иваном…

А 61 танковый полк 30 ТД, после метаний по тылам армии в поисках мифического немецкого воздушного десанта наконец замер на окраине Жабинки. Честно говоря, десанта и вовсе не было – но весь 41-ый год немецкие парашютисты будут мерещиться военно-начальникам РККА с пугающей частотой. Однако полк совершил полный круг по Брестской области, намотав на гусеницы 198 километров, и потеряв в пути 79 машин (из них от воздействия авиации – 4 машины, остальные просто вышли из строя и где-то сейчас пребывали в полном бездействии вместе с экипажами) – и ждёт прихода топливозаправщиков, ушедших на уцелевший в нашей истории склад в Кобрине– а то совсем была бы беда…

Сержант (пока ещё сержант, но уже с оборванными с мясом петлицами) Эрбернто Рожерио Араужо Адольфо Фалангер тоже ждёт – трибунала, да и как бы не расстрела. За тяжкое преступление – он поднял руку на Начальствующее Лицо Командного Состава…

Говорил же ему классный руководитель, бывший революционный балтийский матрос Исаак Адальбертович Розенблатт: «Адольф, я Вас прошу– будьте попроще, не выпендривайтесь, Вашу мать…»

Не послушал он старого учителя…

Сколь высококачественного бурякового самогона, даруемого ему ласковыми селянками за помощь по хозяйству Фалангер перетаскал (Фото: Селянка, которой оказана необходимая помощь, в окружении восхищённых, но не до конца верящих ей подружек, делает жест, обычно используемый рыбаками для демонстрации величины пойманной рыбы) – и куда?

В ремонтную всё роту– накручивая, подваривая и подклёпывая своего «Саблезубого»…

А результат– получился самый предсказуемый…Когда у комроты «гикнулся» танк (водитель сжёг фрикционы) – тот, ничтоже сумнящися, высадил Фалангера из его машины…В РККА есть такой закон – если у подчинённого есть то, что привлекает внимание начальства– то начальство это что-то тут же отныкает…А если подчинённый противоположного пола– то еще и…Короче, в этом хотя бы Фалангеру повезло…

Но стерпел бы дисциплинированный сержант и это– хоть до слёз жалко ему было отдавать ставший ему родным танк в чужие, холодные, неумелые руки – да ротный, сучонок, ещё и идеологию под грабёж подвёл – мол, мы с Адольфами воюем, не жирно ли будет Адольфу на хорошем танке рассекать? И вообще, он не немец ли часом? С таким имечком?

Не стерпело отродье детдомовское – да и со всего плеча…Теперь вот сидит, горюет…В яме, которая гауптическую вахту заменяет…

Майор Васильев в окружении оставшихся пилотов поднимает, не чокаясь, третий тост (наркомовской порции оказалось предостаточно– выписывалась – то на полный состав)… Правильно говаривал о Полине Гризодубовой ещё не расстрелянный враг народа Паша Рычагов – «Лучше летать днём и пить водку ночью, чем летать ночью и вообще не пить…»

Ничего, бывший товарищ старший лейтенант, также как покойный Копец, рванувший в генералы– скоро тебе водки не достанется…А за то, например, что приказал со всех истребителей радиостанции снять – чтоб не отвлекать пилота в воздухе от дум о прекрасном…

В общем, все при делах…

Солнце село.

Сводка Главного командования Красной Армии за 22 июня

….Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только на Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов…

Двадцать третье июня 1941 года. Ноль часов 48 минут. Штаб 28 Стрелкового корпуса.

«Стой, кто идёт! Ложись, стрелять буду!»

Начальник разведшколы Погранвойск Белорусской ССР капитан госбезопасности Безуглый досадливо поморщился…Если бы он только захотел, то давно бы нейтрализовал полусонного часового из комендантского взвода…

«Часовой! Вызови разводящего или начальника караула!»

«Ещё чего…Стану я ради какого-то заброды начкара поднимать…Проходи себе! Ну, давай шагай, куда шёл…Ходють тут разные…»

Безуглый как-то размазался тенью в серых сумерках, и часовой вдруг осознал, что он лежит на земле, а к горлу его прижат штык собственной винтовки…

«Зови начкара, дурак!»

«Ой, товарищ командир, не губитя…Ой, рятуйтя! Рятуйтя!!»

Однако, вызванный начкар положение дел не исправил…

«Извините, товарищ подполковник, а только в штабе сейчас никого нет…Как где? Отдыхают! Согласно распорядка дня…Приходите завтра.»

(Голос за кадром. Это не авторский бред– такого просто не придумаешь…Ровно в 23 часа самого тяжкого дня войны штаб 28 корпуса отошёл ко сну – согласно распорядку дня…)

Безуглый– «Ну и кому же мне доложить результаты поиска за линией фронта? Небу и звёздам?» Нет ответа…

Час ночи ровно…Окрестности Бреста.

В этот час произошло много событий…

По ночным дорогам, над которыми мерцали и дрожали кровавые отсветы пожарищ, шли и шли войска…И изрядно при этом плутали, так как и при ясном солнышке искусство колонно-вождения как-то плоховато давалось отцам – командирам…

Не мудрено – та же 30-ая танковая за всё время своего существования не провела ни одного полкового учения. Недосуг было – то казармы строили, то сенокос, то уборочная…Да и на обучение вождению мехводу выделялось 3 моточаса за учебный период, а остальная учёба – шла «пешим по конному»… Причём бензин для учебных целей был! Но находился он в Северо-Кавказском военном округе, а конкретнее– в славном Моздоке…Гримасы службы тыла.

Части на марше перемешивались. Потому что дорожное регулирование в 4-ой Армии конечно, наличествовало – также как упразднённая Революцией буква «фита» в «Азбуке октябрёнка». Поэтому колонны не столько шли – сколько стояли в километровых пробках, особенно у мостов…Хорошо хоть, что в темноте вражья авиация не летала…

Ан нет, летала…Вот неслышной тенью, разбежавшись с крохотной полянки буквально на окраине Высокого – поднялся в небо немецкий самолётик Физелер «Шторьх», что по-русски значит «Аист«…Но несёт этот аист не младенца счастливым родителям – а начальника штаба 62 Укреплённого района полковника А.С.Леута, правда, тоже спелёнутого, как младенец. Только во рту у него – не резиновая соска, а резиновая груша, и заботливо спеленала полковника не родная мамочка, а разведгруппа «Абвера», выкравшая его прямо из штаба УРа…Внедрённая под видом обслуги, группа уже с мая «пасла» полковника, и ждала только особого сигнала по радио о вылете самолёта…А вязала Леута, причём прямо на своей перине, чаровница Оксана, подавальщица в столовой комсостава, и заодно «провиднык» ОУН-овского «провода«…Ох, полковник, выйдут тебе боком твои «гульки». Забыл завет замполита: «Сегодня жене изменяешь – завтра Родину продашь»? Вот то-то и оно-то…

В этот час, согласно приказа (именно так! В РККА писали – согласна приказА) Соколова, поступившие с ноля часов в распоряжение 4-армии бойцы Августовского и Брестского погранотрядов оставили линию границы, передав её частям РККА. Пограничники отошли к своим комендатурам, где началось формирование – из застав– рот, из комендатур– батальонов…Соответственно, погранотряды становились отдельными мотострелковым полками армейского подчинения. Всё хорошо! Только вот тяжелого вооружения– батальонных миномётов 82-мм, противотанковых орудий, зенитных средств, полковой артиллерии – пограничники как не имели, так и не имеют…Обещали армейцы поставить– очень скоро. Через какие-нибудь два-три дня…

Только Кижеватов со своей Девятой на Пограничном острове остался – сочли нецелесообразным выводить, так как находится в боевом соприкосновении с противником…А проще говоря– Гаврилов надавил на жалость…Вот стрелков – чемпионов, которые оказались не хуже олимпийских– вывели…Поразвлеклись и будет, пора в свои части…

В этот час, неслышные, подобно теням, в чёрных шёлковых масках, одетых подобно чулкам на головах, альпийские стрелки из дивизии Шлипера бесшумно пересекли в надувных жилетах Буг севернее Крепости. Немецкие разведчики установили, что Иваны действительно покидают свои смешные окопчики…Куда русские направляются, взятый в плен оплошный солдатик пояснить не мог…А может, просто не хотел – потому что воспользовавшись тем, что ему открыли для беседы рот– попытался закричать и был тут же тихо зарезан…Хотя ведь его, недочеловека– добром предупреждали не шуметь. Да что с них, недочеловеков, взять – никакого понятия о ценности личности…азиаты.

В этот час комсомолка Никанорова вторично намотала на голову Мохначу целую чалму собственноручно ею для этой цели украденных в медпункте бинтов. Младшего лейтенанта царапнуло по «кумполу», когда выбивали гадов с Госпитального, хорошо что вскользь – рикошет-с…

Мохнач так и остался в распоряжении у Гаврилова, гребущего под себя всё что движется. Молодой человек об этом с очень сожалел: «Эх, где моя рота?!». В благодарность за оказанную медпомощь он минуту назад чмокнул комсомолку Никанорову в щёчку…Комсомолка застенчиво покраснела настолько, что нескромному зрителю это видно даже в темноте…

В этот час мимо Крепости проскользнул по Мухавцу в Буг колёсный речной пароходик «Кооперация». Речники из Днепро-Бугского пароходства (кстати, в рейс пошли только добровольцы)доставили Флотилии топливо, боеприпасы, продукты и даже культтовары– свежие газеты и два кинофильма-«Чапаев» и «Волга-Волга». Мирному судёнышку, ещё в субботу возившему из Пинска в Чернобыль тёток и дядьков на колхозный рынок, пришлось сначала – шлюзоваться под бомбами, а потом нагло прорываться мимо вражеских позиций, одуревших от такого авангардизма. Все эти напрасные подвиги речникам пришлось совершать – только лишь потому, что командование 4-ой Армии на просьбу помочь Флотилии с боекомплектом очень удивилось. И правда– с какой стати делиться, у них ведь совсем ДРУГОЙ Наркомат?

В этот час Авиационная дивизия Дальнего Действия любимца Сталина полковника Голованова, (так и говорившего– «Моя АДД!») сформированная из лучших лётчиков Полярной Авиации ГВФ, совершила первый в эту войну налёт на Кенигсберг, на заводы «Шкода» в Праге и на вокзалы Варшавы…Дивизию повёл в бой сам Голованов…

В этот час, когда решалось– кому жить на этой земле дальше…В этот час…В этот час…

Четыре часа утра. 23 июня 1941 года.

Они обрушились– как топор разбойника на голову ночного прохожего…II и III/StGl, I и III/StG2 Fligerkorps. действующие по наводке высотных Ю-86 «Группы Ровеля»….

А отчего бы и не обрушиться? Замаскированные по всем правилам довоенных учений, штаб Армии как и штаб корпуса, чётко выделялся паутиной тропинок, заботливо посыпанных жёлтеньким песочком, чтобы штабной сволочи удобнее было в сортир ходить…

….Сандалов бежал, не разбирая дороги…Вокруг всё гремело, ревело, свистело…бушевал огненный ад…Внезапно кто-то сильно толкнул его в спину– и он полетел в узенькую канавку, заботливо выкопанную, чтобы воду от штаба отвести…Сверху на генерала, закрывая его собой, рухнул кто-то тяжёлый…Рядом сильно грохнуло– так, что зазвенело в ушах…

Сандалов откинул тяжёлое, мешком перевернувшееся тело…Иван, пуская кровавые пузыри, глухо хрипел…Генерал брезгливо вытер о его гимнастёрку испачканные в тине руки, и полез из канавки, совершенно случайно наступив на лицо своего водителя («Ну да ведь Ивану было уже всё равно, Вы не находите, коллега?»)…Впрочем, конечно, Сандалов не преминул сказать кому-то из случайно пробегавших мимо штабных, чтобы Ивану помогли…Но штабной об этом тут же случайно позабыл…

Штаб был мёртв. Хуже всего– была мертва, как говорил Сандалов, «проволочная связь». Войска остались без управления…

Четыре часа одна минута. Крепость.

Чудовищный удар вновь потряс весь запад Цитадели– снаряд «Тора» ударил опять по Тереспольским воротам, обрушив до конца сильно повреждённую накануне полубашню, разнеся на этот раз её до основания…

Страшной силы ударная волна прошлась по всему сектору кольцевой казармы, примыкающей к полубашне. Не уцелел никто. Те, кто не был расплющен чудовищным перепадом давления, был задавлен рухнувшими обломками стен…

Молот «Тора» продолжает методически падать и падать на стены Крепости.

Вот перед зрителем каземат, где был оборудован лазарет– самый большой отсек, бывшая Ленкомната. Раненые лежат плотно один к другому, беспомощные, не могущие даже вжаться в угол и закрыть голову руками, как делает это одна из медсестёр…Губы её беззвучно шевелятся – либо молитва, либо просто мольба хоть к кому нибудь– чтобы всё поскорее закончилось…Её подруге – гораздо тяжелей. Превозмогая собственный ужас, она мечется по каземату, стараясь одновременно быть всюду– одному надо поднести водички, другого нужно ободрить ласковым словом, третьего, улыбнувшись, просто коснуться своей нежной, сожженной йодом рукой…

И тут– качнулись стены, и грохот рушащихся перекрытий заглушил крики и стоны несчастных страдальцев…

Тем, кто уцелел – не легче…У людей идёт кровь из носа и ушей, кажется– лопаются барабанные перепонки…Мохнач, с открытым ртом– чтобы не оглохнуть – прижал к себе Клашу, и они замерли, засыпаемые рушащимся с потолка песком, как двое потерянных детей…

Опытный Кныш где-то раздобыл старую телогрейку– и всем, кому судьба выпала переносить бедствие с ним в одном каземате– суёт в уши надёрганную из неё серую вату…Помогает, правда, мало…

У одного из бойцов не выдерживают нервы– с криком он бежит к выходу…Его хватают, он вырывается, бьёт своих спасителей. Приходится связать его ремнями.

Впрочем, не смотря ни на что, массовой паники среди красноармейцев нет. Хотя в тёмных углах подвала – можно видеть жалких, испуганных, сломленных людей. Кто-то плачет, кто-то истерично выкрикивает что-то…Таких мало, но они есть…

А есть и другие…Вот боец Огородников– и чёрт ли его оторвал от своих узбеков? Ползёт по двору Цитадели со стороны Белого дворца, да не просто ползёт – а тащит за собой вместе с другим красноармейцем мешок со льдом, который они набрали перед самым обстрелом в леднике. Для раненых…Положить лёд в резиновую грелку, приложить ко лбу – вот и полегчает от нестерпимого жара…

Удар! Над Белым дворцом– столб пыли и пламени…Весь он окутался тучей дыма. Снаряд пробил все этажи знания насквозь и разорвался в подвале…

(Фото: Подвал Белого Дворца…Языки пламени освещают на подвальной стене неровные буквы – «Умираем, не срамя…»)

Огородников оглядывается– и видит, что его напарник убит большой каменной глыбой…Болезненно поморщившись («Эх, земеля, земеля..»), Огородников продолжает волочить мешок уже в одиночку. Не зная, что те, для кого он волочит драгоценный, оплаченный кровью, лёд – тоже мертвы…