Текст книги "В перекрестье времен (СИ)"
Автор книги: Валерий Иванов-Смоленский
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– В меня же врезался велосипед! – Роба резко отпрыгнул в сторону, на проезжую часть мостовой – ездить она не умеет, что ли?
Девочка, действительно, вцепилась в руль руками и, похоже, готова была упасть на тротуарные плитки.
– Ты, чё – слепая? – в запале проорал Роба, – не видишь, куда едешь?
Но сам, вместо своего голоса, услышал лишь какой-то мгновенный взвизг. Будто теранули железкой об железку. Он машинально потер ушибленный локоть, но никакой боли почему-то не ощутил. Затем огляделся окрест, призывая невольных свидетелей разделить его возмущение неумелой велосипедисткой. Но вокруг царило все то же безмолвие и оцепенение.
Вдруг его взгляд зацепился за автомашину, которая сзади мчалась прямо на него. До нее оставалось меньше метра. Конечно, она не мчалась, а едва-едва продвигалась вперед, но Робе показалось, что машина вот-вот собьет его с ног и раздавит его. Водитель, молодой парень, в черной майке с иностранной надписью, судя по мечтательному выражению его лица с полуприкрытыми глазами, слушал по авторадио какой-то блюз и образовавшегося препятствия не замечал. Роба мгновенно отпрыгнул на тротуар, зацепив рукой велосипед с девчонкой. И сразу же впервые увидел некое подобие ускорения. Велосипед ощутимо стал падать в сторону толчка, а спортивная девица с такой же скоростью – в противоположную сторону, прямо на Робу. Он инстинктивно подхватил незадачливую велосипедистку и поставил ее на ноги, удивившись минимуму своих усилий, отведенных на это. Затем подхватил велосипед и прислонил его к осветительной мачте.
После этого Роба все-таки встал перед девчонкой, собираясь таки выразить свое отношение к произошедшему инциденту. Ему сегодня уже читали нотации, и здесь можно было отыграться и высказать действительно обоснованные претензии к этой явно подслеповатой девице. Однако виновница столкновения, по-прежнему, со смесью страха и удивления смотрела на него совершенно пустыми глазами.
– Э-э-э-й! – стараясь очень медленно произносить звуки, начал Роба, – ка-ко-го-о дь-во-ла-а т-ы-ы-ы не-се-шь-ся-я с-ло-м-я-я го-ло-ву-у, не-е…
Но не закончил предложения, поскольку вместо слов у него получился вновь взвизг, только несколько побасовитее.
Глаза же девчонки все с той же смесью чувств смотрели сквозь Робу, будто не замечая его.
– Перепугалась, – подумал Роба, – она и так в шоке, а я тут еще ее страшить собираюсь. Надо узнать, может, она сильно ушиблась?
Он уже понял, что словами объясниться не удастся, потому что они исторгаются из него с неимоверной скоростью. Но ведь есть еще и язык жестов. Роба взял свой, якобы ушибленный, локоть другой рукой слегка покачал его, как бы нянча младенца и сильно сморщился, как от боли. Затем ткнул пальцем в грудь девчонки и сделал вопросительные глаза.
Выражение ее лица стало медленно меняться на плаксивое.
– Поняла…, – обрадовался Роба, – похоже, ушиблась немного. Надо помочь ей добраться до дома, посадив на велосипед и катить рядом с собой, придерживая его руками.
Он вновь хотел приступить к языку жестов, но ее глаза, глядевшие прямо на него, были все же очень странными. Роба присмотрелся внимательней и… Он не увидел в них своего отражения. Холодея от догадки, Роба поднял свою руку и резко поднес ладонь к лицу девчонки. Зрачки ее глаз нисколько не отреагировали на быстрое появление его руки – они даже не расширились, как это бывает, когда заслоняется свет.
– Она меня просто не видит! – испугался Роба, – меня нет здесь… А, где же я тогда нахожусь? Может меня уже и вовсе не существует, благодаря этой чертовой пластинке с солнцами и лунами.
Он больно ущипнул себя за щеку – боль была натуральной, даже слезы выступили. И сразу же вспомнил, что он и девчонку подхватывал, и велосипед прислонял к фонарному столбу. Вон он велик, спокойненько стоит. Роба вновь огляделся. Было похоже, что никто не заметил ни этого столкновения, ни последующих действий. Автомобиль с водителем в черной майке как раз поравнялся с ним. Любитель музыки спокойно смотрел вперед, не обращая на Робу ровно никакого внимания.
– Я – невидимка! – он был в восторге, – я могу делать все что угодно, и никто моих действий не заметит.
Робе немедля припомнилось произведение Герберта Уэллса "Человек-невидимка", которое он прочел еще год назад. Какие возможности перед ним теперь открывались. Даже дух захватывало. Все ныне в его власти. Он может незаметно пройти хоть на стадион, хоть на концерт, хоть на любое взрослое кино… Он сможет стать, например, самым знаменитым шпионом… Нет, не шпионом – это те, которые засланы оттуда, а разведчиком. Вроде Штирлица…
– А, вспомни-ка, чем закончил уэллсовский герой, – совсем не к месту ехидно заметил внутренний голос.
Роба не стал вступать с ним в дискуссию. Он не будет лезть очертя голову, куда попало. Он все заранее продумает и взвесит. Он не совершит ошибок легендарного человека-невидимки. На душе все пело, хотелось резвиться и радоваться каждому пустяку.
Для практики Роба подошел к замершей в наклоне женщине с рассыпавшимися апельсинами, подобрал оранжевые плоды и положил их назад в сумку. Целую вечность он ждал реакции женщины, и ее сконфуженная мина (апельсины, оказывается вовсе не падали – значит, ей почудилось) были для Робы самой желанной наградой.
У малышки с мороженым он лихо откусил почти половину и дождался ее рева по утерянному наслаждению. Устыдившись, взамен взял с лотка мороженицы целую порцию пломбира и вручил его девчушке в другую ладошку. Но и здесь, получалось, что он ни за что обидел женщину, торговавшую мороженым. Роба вернулся к ней и положил на лоток деньги, даже не взяв сдачи.
Проходя мимо мужика в шляпе, читающего на скамейке газету, Роба не утерпел и проткнул ее двумя пальцами. Он долго дожидался, пока тот недоуменно глянул на образовавшиеся в газете дырки, затем медленно-медленно посмотрел на окна здания напротив, должно быть, высматривая там неведомого снайпера, потом тщательно искал дырки в своей груди. Закончилось тем, что мужчина изучил также, на всякий случай, свою шляпу, торопливо сложил газету и пошел прочь, испуганно озираясь по сторонам.
– И это все твои высокие деяния? – язвительно восхитился внутренний голос, – просто хулиганские выходки и не более того.
И Роба вынужден был с ним согласиться. Да, творить чудеса было все-таки нелегко… То есть, творить-то легко, да не то, что надо… Следовало серьезно подготовиться к следующим акциям. Больше он никого напрасно не задирал и в секунды был уже возле дома. Там он осторожненько проделал необходимые манипуляции и выключил прибор. От мА ему, конечно, здорово досталось за позднее возвращение, но что это было по сравнению с тем, чем он сейчас обладал. И Роба почти не спал этой ночью, вынашивая мысли об областях применения чудесных свойств удивительного регулятора времени и строя планы его полного освоения.
Глава пятая
Утро застало его перед большим зеркалом в прихожей. Посторонний наблюдатель был бы безмерно удивлен его кривляньями перед собственным отражением. Но это был первый продуманный этап безопасного пользования пластинкой. Он то включал ее и начинал различные телодвижения, наблюдая за своим отражением, то выключал, пытаясь, сначала повторить их, а затем сгладить возникающую резкость и угловатость.
Наиболее сложной ему показалась именно вторая фаза, где он становился очень быстрым и резким, оставаясь при этом видимым. Естественно, такие роботоподобные движения подростка не могли не вызвать, по крайней мере, недоумения окружающих. Лучшее чем могло это закончиться – это попадание в клинику на обследование и постановку диагноза. Придется изрядно повозиться с пластикой движений, сделать их очень медленными и плавными.
– Эх, видеокамеру бы мне, – посожалел Роба, топчась перед зеркалом, и изображая простое рукопожатие со своим зеркальным визави, – все ошибки при просмотре определить можно было бы. А затем постепенно их исправлять.
Но видеокамеры не наблюдалось и в отдаленном будущем. А репетировать следовало все: походку, разнообразные движения всех органов тела, жесты и даже мимику. Придется заниматься по нескольку раз в день, хоть бы мА за этим занятием его не застукала. Решит, что тронулся умом ее любимый, но не очень послушный сыночек.
Зеркало пока отражало, порой очень странные, подергивающиеся телодвижения – то замедляющиеся, то убыстряющиеся. Даже улыбка, которую старательно изображал Роба, появлялась пугающе мгновенно и, скорее, напоминала мгновенно ощерившуюся акулью пасть.
– Ничего, – обнадежил себя он, – вон мимы всякие путем каждодневных тренировок учатся использовать свое тело в пластике. И такое вытворяют… Надо будет поикать чего в Интернете по этой части. Может методики специальные есть?
Затем ему пришло в голову посмотреть на свое отражение в третьей фазе луны, то есть в состоянии невидимости. Может, в зеркале он все-таки будет виден, хотя бы самому себе? Роба попытался перевести золотой рычажок на третью точку дуги, но не вышло. Собственно, он так и предполагал: перед каждым последующим переводом следовало надавить синхронно пальцами обеих рук на все четыре солнца. Он совершил требуемое и посмотрелся в зеркало – оно было чистым. Странно. Роба считал, что становится невидимым в силу того, что другие люди просто не могут поймать его взглядом, то бишь, не успевают зафиксировать в своем мозгу его отражение. Чудовищная скорость его передвижения не позволяет свету отразиться от него, и поэтому отражение не может быть зафиксировано людскими зрачками. Так небезосновательно полагал Роба. Но здесь он стоял практически неподвижно и все равно не смог увидеть свое зеркальное отображение.
Но вот в зеркале мелькнула какая-то тень, и Роба испуганно обернулся, думая, что вошла его мать. За спиной, однако, никого не было.
– Да это же был я сам! – пришло внезапное озарение, – это мое смутное изображение, которое быстро промелькнуло и исчезло. Значит…
Это могло значить лишь одно – Роба передвигался во времени. Точнее, он находился в каком-то другом времени. И в то же время мог незримо присутствовать в обычном для всех остальных людей времени. Во, дела! Получалось, что он стал владельцем портативной машины времени. Только, как она работает с технической точки зрения, было непонятно. Неясен был и принцип ее действия. Эх, был бы здесь его мудрый дед, он бы все расставил по полочкам и все объяснил, в том числе и с точки зрения пространственно-логического мышления…
И здесь Роба вдруг вспомнил, что им использованы не все возможности пластинки. Оставалась четвертая фаза луны – новолуние, куда он еще не попадал. Что там? По идее, там должна быть вообще немыслимая скорость передвижения в пространстве. А, что будет со временем? Может оно вообще остановится? Надо попробовать.
Однако, несмотря на выполнение необходимого ритуала с четырьмя солнцами, рычажок двигаться к последней фазе луны не хотел. Роба пробовал различные попарные комбинации с солнцами, но безрезультатно – сдвинуть дальше вправо рычажок было невозможно.
– Робик! Ро-о-ба! – голос матери выражал нетерпение.
Однако пора завтракать и в школу.
Перед школой его ждал сюрприз. В переулке, который вел от робиной трамвайной остановки к входу в школьное здание, стояла группка знакомых Робе и вовсе незнакомых ребят. Среди них маячил и опозоренный недавно Робой бывший великий чемпион Борька Пин-Пон. Впереди же красовался Гоша-наемник. Такую кличку этот невысокий паренек с мощными плечами борца и очень короткой стрижкой получил не зря.
Гоша рос без отца, который то ли умер, то ли сбежал от семьи – этого никто не знал. Жил он с матерью, которая работала гардеробщицей в музее и, конечно, достойной жизни не могла дать ни Гоше, ни его маленькой сестричке. Неизвестно, любил ли Гоша собственную мать, которая иногда и попивала, но сестричку свою он обожал точно. И старался создать ей все условия вне ее детсадовской жизни. Помимо игрушек и сладостей он покупал ей обувь и одежду, поскольку материной зарплаты с трудом хватало на семейное пропитание.
А где мог взять деньги ученик восьмого класса обычной средней школы? Случалось, Гоша и подрабатывал, но только, если этот труд был не позорным, типа сбора пустых бутылок и картона в мусорных контейнерах. Что-что, а гордость и определенное благородство у него имелись. Он был чем-то вроде наемного киллера, только, конечно, не убивал никого насмерть, а просто избивал. Но, опять же, не до крови и по возможности без синяков и прочих следов кулачного боя. Вероятно, с этой же целью он занимался и боксом, скрывая от своего тренера устремление своих бойцовских навыков. Враждебных отношений и мальчишеских стычек в школьных и уличных кругах было предостаточно. Далеко не все могли постоять за себя и достойно ответить своему обидчику. Иные давали заказ на отвод чужаков от приглянувшихся им девчонок. Другие тайно мстили своим более сильным недругам. Третьи…
В общем, работы Гоше хватало. Но поскольку все знали, что занимался он этим не со зла, а ради благоустроенности своей сестрички и при исполнении заказов проявлял джентльменство и соответствующие приличия, то на него никто не ябедничал ни в школу, ни в милицию. Перед очередным боем, он небрежно, по-голливудски бросал замечательную фразу: "ты не подумай – ничего личного". Гоша отважно брал заказы даже на побитие заведомо гораздо более сильных, чем он противников и часто добивался успеха за счет отчаянной храбрости и непризнания никаких авторитетов. Его кривоватый сломанный нос наверняка помнил кулаки более сильных противников. Дважды он отваживался, хотя и безрезультатно, отдубасить даже первого силача и главного драчуна школы десятиклассника Вовку-Бегемота. Кроме того, если Гоша злился за дело и всерьез – то он забывал про все и мог покалечить противника. И это потенциальные ябеды тоже учитывали.
И вот сейчас Гоша-наемник стоял на пути Робы, по-киношному покачиваясь на ногах и держа руки в карманах темных брюк. Джинсов он принципиально (а, может и из-за нехватки денег) никогда не носил, предпочитая широкие темные штаны, подпоясанные настоящим, еще советским офицерским ремнем.
– Куда так спешим? – это была обычная, ничего не значащая прелюдия – надо же с чего-то начинать.
– В школу, – тем не менее, миролюбиво ответил Роба, уже понимая, что встреча эта не принесет ему ничего хорошего.
– Не знаю, как в школу, а к врачу ты сегодня непременно попадешь! – хохотнул Гоша, радуясь своей нехитрой шутке.
Он вообще старался начинать драки всегда со словесной перепалки, то ли подражая древним поединщикам, то ли пытаясь нарваться на грубый ответ, чтобы разбудить в себе хоть какое-то чувство обиды и вражды.
Мгновенно окружившие их школьные зеваки, коих набирается на такие мероприятия всегда предостаточно, одобрительно загалдели. Роба в ответ лишь пожал плечами, полагая эту шуточку грубой и вовсе неостроумной, и лишь расставил ноги пошире для устойчивости, готовясь к неминуемой уже схватке. Драться ему в своей жизни уже приходилось, хотя он и не любил сумбурных мальчишеских кулачных разборок.
Гоша вынул руки из карманов и быстро шагнул вперед. Роба, хоть и готовился к защите, все же удар прозевал. Уж больно он был заковыристым этот удар – противник вроде бы сделал полный круг своим кулаком, как бы очерчивая лицо Робы овалом и неожиданно коротко ударил сбоку в левую робину челюсть. Роба и не понял толком, как он очутился на земле. Попытался вскочить, но ноги не слушались – были, как ватные. В голове же шумело и как будто что-то искрилось.
– Вот они какие бывают эти нокауты…, – с этой мыслью Роба перевернулся на живот, чтобы встать на коленки и затем подняться на ноги.
И еще он понял, что никакой он Гоше не противник – судя по первому же удару, тот побьет его одной левой. Профессионал есть профессионал, да еще и возрастом постарше. Поэтому надо было защищаться по-иному. Делая вид, что группируется и пытается встать на ноги, Роба украдкой вытащил из кармана пластинку и включил ее пальцами двух рук. С рычажком же вышла некоторая заминка, он никак не хотел переключаться на следующее деление.
– Вставай, не дрейфь! Чего разлегся, земля-то холодная… – чей-то задорный голос подстегнул Робу, и он, наконец, попытался сделать требуемое.
Мир уже привычно загустел, но стал ярче, и в тот же момент Роба почувствовал сильный удар по ребрам.
– Э-э-э! – это был Гошина реплика, – кто это бьет лежачего, да еще и ногами! А ну – отхлынь! Двое в драку, третий…
– А чего он валяется…, – загундосил знакомый борькин голос, – дай еще разок вдарю!
– Я те вдарю! Отойди, говорю, и стань рядом со всеми. Это моя работа.
– Но я же заплатил…
– Ну, вот и смотри за свои деньги! – с этими словами гошин кулак, описав короткую дугу, устремился в область солнечного сплетения Робы, который уже стоял на ногах.
Но теперь это было не страшно. Роба просто повернулся боком и слегка отклонился. Гоша пролетел вслед за кулаком в пустоту и едва удержался на ногах, врезавшись в окружение зевак.
– Хо! – крякнул он, слегка опешив от такого неожиданного промаха, и снова устремился в атаку, нанеся серию ударов по корпусу Робы.
Но оказалось, что и эти мощные целенаправленные удары ушли куда-то в пространство. Тут Гоша рассердился не на шутку, таких позорных промахов в его практике до этого не наблюдалось. Его кулаки так и мелькали, целя то в голову, то в корпус противника. Бесполезно – ни один из ударов так и не достиг цели.
– Во – дает! – выкрикнул кто-то, непонятно, кого имея в виду, но, скорее всего, Робу.
Предприняв еще одну массированную попытку, Гоша понял, что попадает уже в смешное положение и прекратил бесплодные наскоки. Он был достаточно умен и искал выход из создавшегося положения. Противник каким-то невероятным образом ускользает от его атак, и, в то же время, сам почему-то не атакует. Хотя, судя по отменной реакции, мог бы ответно и отмутузить наемного задиру. Следовало идти на мировую, дабы не опозориться еще больше, получив и по мордасам. И Гоша опустил кулаки.
– Ну, ты и силен! – воскликнул он с ненапускным восхищением, – как это у тебя получается?
И неожиданно сделал вид, что собирается повторить свой самый первый финтовый удар. Но Роба мог в замедлении видеть, что кулак, описав круг, остановился в сантиметре от его челюсти и даже не шелохнулся, чем привел в настоящий восторг вконец одуревшего Гошу. Одобрительно зашушукались и пришедшие поглазеть на избиение Робы.
– Молоток! – несмотря на неудачу, Гоша умело держался хозяином положения, – боксом хочешь по-настоящему заниматься?
Роба отрицательно помахал головой. Нет, к мордобитию у него никогда не было никакой склонности.
– А какой у тебя вес? – Гоша, тем не менее, не отставал.
Роба лишь пожал плечами, не желая отвечать на столь каверзный вопрос. Он опасался обычных в таких случаях язвительных мальчишеских подколок. Скажешь про свои килограммы правдиво, а тебе тут же с насмешкой и выдадут, что-нибудь типа "с таким весом тебе только гирькой в сельмаге работать", или "грузилом на леске раскачиваться", а то и похлеще "дерьмом в прорубе болтаться".
– И все же? – наседал настырный Гоша.
– Все, что есть – мое, – Роба был, по-прежнему, начеку.
– Да, я серьезно!
– Ну, сорок шесть килограммов…
– Во! А Михалыч, как раз "мухача" ищет! Хочешь стать мухачом?
– Мух отгонять что ли? – Роба поморщился.
– Деревня, – необидно констатировал Гоша, – мухач – это боксер в категории наилегчайшего веса.
– Не-а, я боксировать не хочу.
– Боишься, что ли, что чайник начистят? – Гоша насмешливо хохотнул, – ты ж вон какой верткий – не боись!
– Я и не боюсь, – обвинение в предполагаемой трусости было в мальчишеской среде нестерпимым, – попробовать, конечно, можно.
– Тады – по рукам! – и Гоша звонко шлепнул в подставленную ладонь, – после уроков – встречаемся.
– Кстати, уроки-то уже и начались, – заметил кто-то из окружения, – надо бежать и так опоздали.
– А, деньги! – внезапно опомнился державшийся в сторонке Борька Пин-Пон, – деньги тогда верни, раз так!
– На! Подавись! – Гоша вытащил из кармана штанов две мятых купюры и протянул опечаленному заказчику.
Но, когда тот подошел и потянулся за ними, Гоша вдруг отдернул руку, отделил одну бумажку и сунул ее в карман.
– Половину, так и быть, отдам, – рассудительно заметил он, – на землю я его сшиб все-таки разок…
– Так нечестно, – заныл Пин-Пон, – договаривались же…
– Заткнись! – рявкнул Гоша, – сказано половину…
Роба шагнул к Борьке и, сделав "козу" из двух пальцев, угрожающе поднес ее к лицу подлого недруга. Тот отшатнулся в сторону и бросился бежать.
– И таким восторгалась Наташка…, – скорбно подумал Роба, – видела бы она его сейчас…
– Айда, на занятия! – крикнул кто-то, и все гурьбой побежали по направлению ко входу в школу.
Роба сделал вид, что чистит свою одежду от пыли, незаметно выключил пластинку и поспешил вдогонку…
Возможно, Роба улизнул бы после уроков домой – очень уж ему не хотелось идти на бокс, однако Гоша ждал его у самых дверей класса.
– Пошли, – деловито сказал он, – тут недалеко.
Недалеко – оказалось примерно в двух километрах от школы, а ехать на общественном транспорте экономный Гоша не пожелал.
– Ты где таким штучкам научился? – спросил он с завистью, когда они шагали по направлению к месту своего назначения, – тренировался в какой-нибудь спецсекции?
– Занимался восточными единоборствами, – туманно пояснил Роба, имевший весьма отдаленное понятие об этих самых единоборствах.
– Дзюдо, ушу, таэквондо?
– Дзюдо, – это слово Роба, по крайней мере, знал.
– Здорово! Так ты и прыгать по всякому умеешь? Видал, что Брюс Ли выделывает?
Брюса Ли Роба видел в фильмах-боевиках, поэтому утвердительно кивнул головой.
– И сейчас занимаешься?
– Нет, – односложно ответил Роба.
– Бросил, что ли? Это зря…
– Секцию закрыли, – соврал Роба, который уже жалел, что помянул о занятии восточными боевыми искусствами.
– Да, – согласился неожиданно Гоша, – нас тоже власти гоняли, даже за бокс. Мол, на общественных началах нельзя, надо лицензировать, за плату и прочее. А где бабок на все напастись?
Он вздохнул. Роба знал, что у новоявленного соратника нелегкая жизнь, поэтому кивнул головой и тоже вздохнул.
– Так, ты и мне мог запросто накостылять?
– Мог.
– А чего не поколотил? Пожалел, что ли?
– А зачем?
– Как зачем – я же тебе врезал?
– Ну и что? Ты же не со зла. Если бы я тебе ответил тем же – врагами стали бы…
– Это верно.
– Ну вот. А с Пин-Поном я как-нибудь попозже еще разберусь, подлая у него натура.
– А ты, неплохой пацан, – Гоша взглянул на Робу как-то по новому, – давай будем корешиться.
– Давай, – и по заведенной традиции Роба звонко ударил своей открытой ладонью по подставленной ладони новообретенного друга.
Наконец, они подошли к задней части какого-то обшарпанного двухэтажного здания. Гоша спустился по ступенькам к подвальной двери и постучал условным стуком. Дверь открылась сразу же, а за ней обнаружился парнишка в черном трико с короткой спортивной стрижкой.
– Это со мной, – важно проронил Гоша, проходя мимо него и поманив рукой Робу.
– Это что – запрещенная секция? – шепотом осведомился Роба, которому все больше не нравилась эта затея.
– Нет. Секция официальная, числится при ЖЭКе, – пояснил Гоша, – просто все норовят какие-то деньги сорвать. То пожарники, то санстанция, то налоговая… А Михалыч за бесплатно нас тренирует, да еще и платить, что ли, должен всем этим обиралам…
– Понятно.
Спортивный зал, однако, оказался настоящим – с рингом, матами и различными спортивными снарядами, хотя и не новыми, но выглядевшими вполне прилично. На ринге обменивались ударами два подростка в кожаных боксерских перчатках, еще трое занимались на спортивных снарядах.
Михалыч оказался, хотя и в годах, но крепким мужчиной, высоким, широкоплечим и со спортивной осанкой, которую несколько портил намечавшийся животик.
– Здорово, Михалыч! – Роба со всеми был запросто, – во, я тебе мухача привел. Ты, кажется, полтинник обещал тому, кто тебе доставит…
Тренер кивнул головой в ответ на приветствие и глянул в сторону Робы.
– Боксер? – спросил он.
– Нет.
– И никогда не занимался боксом?
– Нет.
– Да, ты посмотри его в деле! – вмешался вездесущий Гоша, – с такой реакцией, как он счас продемонстрирует, ты из него за месяц чемпиона слепишь.
Тренер глянул на Робу весьма скептически, и Роба приободрился, надеясь получить полный отлуп. Он заметил, что и у самого Михалыча нос искривлен еще почище, чем у Гоши.
– У меня и так нос неважный, – подумал он, – курносый и короткий, так из него здесь еще расплющенную картошку сделают. Никакая наташка уже в его сторону не глянет.
– Михалыч! Ну, ты просто попробуй, – уже умоляюще произнес Гоша, – не потянет – ну, что ж…
– Форма есть? – это уже Робе.
– Нету, – ответил за него Гоша, но я в кладовке пошарю – что-нибудь подыщем…
– Ну, идите – переодевайтесь и ко мне.
Робе достались настоящие просторные и длинные темно-синие трусы с белыми полосками по бокам. Перчатки показались ему чересчур громоздкими и неудобными. Переодеваясь, Роба включил волшебную пластинку и постарался передвигаться плавно и медленно. Пластинку, поколебавшись он сунул в плавки, которые были на нем. Когда они возвратились к Михалычу, тот стоял с надетым на левую руку большим черным кожаным прямоугольником.
– Таким звезданет – мало не покажется, – с опаской подумал Роба, – и почему только на одной руке?
– Бей! – приказал Михалыч и поднял руку со странной единственной перчаткой вверх прямо к левому плечу.
Роба криво размахнулся и, ударив его в правое плечо, резво отскочил назад, ожидая ответного удара.
– Никакой техники…, – поморщился Михалыч, – и куда ты лупишь? В лапу бей… Да, обоими кулаками.
– В какую лапу? – растерялся Роба.
– В эту! – рявкнул тренер, ткнув пальцем в кожаный прямоугольник, – давай, серию из пяти ударов!
– Давай же! – прикрикнул и Гоша, – по центру старайся попасть.
Позабыв о должной сдержанности, Роба быстро, мгновенной очередью, вбил пять ударов по центру лапы. Михалыча качнуло и развернуло боком.
– Откуда такая силища в этом хлюпике? – мысленно поразился он, – и скорость ударов черт-те какая…
Гоша тоже раскрыл рот. Сдвинуть с места тренера, в котором почти центнер веса…
– Сила ударов у тебя приличная, – констатировал, тем временем, Михалыч, – и быстрота их завидная. Однако, технически, они совершенно безграмотны. Ты бил, как заяц по барабану. К тому же совершенно открывшись, забыв о защите.
– Ты его в защите и попробуй, – встрял опять Гоша, – вот, где он мастак. А, техника…. С техникой же не рождаются… Научится.
– Сейчас попробуем, – согласился Михалыч.
Было видно, что он тепло относится к Гоше, даже разрешая мальчишке называть себя на "ты". Гоша, в свою очередь, смотрел на него обожающими глазами, и, возможно, чтобы скрыть это, позволял себе эту нарочитую грубость в обращении.
– Витек! – громко позвал Михалыч.
Один из мальчишек, занимавшийся на тренажере беговой дорожки, тотчас подбежал к ним. Был он невысоким, но плотным и очень подвижным.
– Поработай с ним в спарринге! – тренер ткнул рукой в сторону Робы, – только смотри, не зашиби. Вполсилы. Парень – новичок в боксе.
– Ага, – согласился Витек, – сейчас только перчатки надену.
На настоящий ринг Роба попал впервые, и он вовсе не показался ему просторным. Когда смотришь по телику, кажется, что у боксеров полно места для маневра. На самом деле – не очень-то. Впрочем, Робу это не беспокоило, бегать от противника он не собирался.
Витек не зря казался очень расторопным. Казалось, он был всюду. Ловко пританцовывая, он бил спереди, с боков и даже ухитрялся оказаться сзади. Роба вначале только уклонялся от ударов, держа руки в перчатках перед своей грудью. Со стороны это было довольно эффектное зрелище – град ловких разносторонних ударов и ни один не попадал Робе в голову. Тогда Витек сменил тактику и стал бить, то по корпусу, то в голову, то по плечам. Вроде и увернуться от них было невозможно, и все же все удары попадали в пустоту.
Михалыч и Гоша наблюдали за этим удивительным зрелищем вначале молча, раскрыв рты. Витек же был обескуражен – даже прибавление темпа не давало результатов. Видно было, что он начал уже злиться и применять коварные обманные удары, делая ложные замахи и неожиданно, на ходу, меняя направление.
– Брэк! – опомнился, наконец, Михалыч.
Витек послушно опустил руки и отступил в свой угол. Роба продолжал стоять все в той же позе посередине ринга, не поняв команды.
– Ты что – специально по нему мажешь? – обрушился тренер на Витька, хотя своими глазами видел, что это не так.
Он был просто пока растерян и не знал, как реагировать на такое чудо. Чтобы один боксер, нанося серию быстрых ударов, ни разу не попал в другого – такого еще не бывало. Ладно, в голову, но по корпусу-то и по перчаткам противника не попасть… Точнее, противник невероятным образом увертывался от всех этих ударов. Все находившиеся в зале пошли поближе и тоже с интересом наблюдали за перипетиями странного боя.
Тут ожил и замерший было Гоша.
– Видал? – заверещал он, хватая Михалыча за руки, – ну, скажи – видал? А ты мне не верил!
– Погоди! – сердито отмахнулся от него тренер.
Он работал в боксе, включая и то время, когда боксировал сам, более тридцати лет, но с подобным не сталкивался. Да, были суперспортсмены, которые обладали невиданной реакцией… Наподобие знаменитого непобедимого кубинца Теофило Стивенсона, который вел свои бои, опустив руки в перчатках вниз, ловко уходил от чужих ударов и, в конце концов, наносил свой нокаутирующий. Но не пропустить ни одного удара? Такого не бывает и, в принципе, не может быть. Не привиделось же ему? Он покосился на суетившегося рядом Гошу. Тот же тоже все это видел, вон какой возбужденный. Витек, взвинтивший темп до предела, хватал воздух ртом, как вытащенная из воды рыба и пока не мог ничего ответить.
– Нет! – наконец, отдышался он, – я не специально… Это он такой верткий, да юркий… Чесс…слово, Михалыч!
– Ладно, – махнул рукой озадаченный тренер, – продолжайте…
Он не знал, как поступить. Самому, что ли подняться на ринг, да тряхнуть стариной? А ну, как этот сопляк увернется и от его ударов? То-то позору будет…
– А, ты тоже, давай двигайся! – крикнул он Робе и тотчас же поправился, поскольку, как раз, упрекнуть в неподвижности того было нельзя, – то есть, руками работай: перчатки подставляй и сам бей!
Противники вновь сошлись в центре ринга.
Витек, уже отдавший много сил, кардинально поменял рисунок боя. Не боясь ответных ударов, он начал входить в самый непосредственный контакт, в клинч, стараясь заплести Робе руки, повиснуть на нем и, не дать уклониться от нанесенных с кратчайшей дистанции резких и быстрых ударов. Какое-то время Роба поддался на эти уловки и даже получил несколько ударов по корпусу, сохраняя, однако свою голову, по-прежнему, в полной неприкосновенности. Но затем стал перчатками отталкивать противника от себя и довольно сильно. После одного из таких толчков Витек кубарем покатился к своему углу и вынужден был зацепиться за канаты, чтобы не вывалиться за пределы ринга.
Это обозлило его вконец. И он стал пытаться достать Робу всеми правдами и неправдами. В один из моментов Витек просто подло обманул неискушенного Робу. Он неожиданно обхватил верткого противника обоими руками и замер, вытаращив глаза за его спину, как будто там что-то произошло. Удивленный Роба обернул голову назад, и в этот миг коварный Витек выбросил свой правый кулак навстречу поворачивающейся голове. Роба все же успел вздернуть подбородок вверх, однако шнуровка перчатки противника оставила на нем ссадину в виде поперечной полосы.
Не так боль, как столь подлый прием, разозлил и Робу. Он рывком стряхнул с себя руки нечестного соперника, широко размахнулся и правой рукой сплеча шваркнул Витька прямо в ухо. Тот кувыркнулся и рухнул на покрытие ринга, прижимая свои перчатки к уху и тихо подвывая от боли.
Такой конец был совершенно неожиданен для всех. Подростки пооткрывали рты и замерли, впечатленные увиденным, а многоопытный Михалыч не знал, как и отреагировать на такую необычную концовку.
– Это нечестно! – завопил тем временем контуженный Витек, – он мне по-колхозному врезал…