Текст книги "Зощенко"

Автор книги: Валерий Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

ТЕАТР ЗОЩЕНКО

И вдруг он – снова возник!

Отдыхая под Ригой, 22 июля 1946 года Лидия Чалова получила от Зощенко письмо, еще спокойное: «…Мои дела, в общем, хорошие. Комедию закончил 15-го. И третий акт сделал даже с блеском».

1946 год связан с большими надеждами Зощенко. Пережив многое в связи с повестью «Перед восходом солнца», Зощенко не мог, конечно, полностью закрыть свою душу от критики: может быть, действительно в своей прозе он зашел не туда? И вот теперь главные его надежды – на театр! Попытки создания «положительной сатиры» давались ему нелегко, но он старался.

Этот «цех» он открыл для себя давно. Однако он приносил ему в основном неприятности. Раскритикована была его пьеса «Опасные связи», посвященная уж такой «верной теме» – разоблачению троцкизма. Но и троцкизм он, оказывается, разоблачал не так: живыми получились лишь отрицательные персонажи, которых он и должен был осудить, а положительные типажи – не удались!

После критики он пытается развернуть «положительную сатиру». Что это такое – никто не знал, но он старался. Оказаться вдруг «врагом народа» ему, объявившему себя «пролетарским писателем», никак было нельзя! И пьесы он продолжал писать. Наличие такого «запасного» жанра всегда несколько успокаивает писателя, живущего в постоянном волнении, вселяет надежду: если с литературой дела станут еще хуже, может, драматургия поможет? Вдруг – пойдет? Наиболее тесные отношения связывали Зощенко с уже упоминаемым Николаем Акимовым, режиссером Ленинградского театра комедии. Это был человек чрезвычайно талантливый, сильный, экстравагантный, создавший свой неповторимый стиль в театре – и не только в театре, но и в живописи, и в литературе, и в жизни тоже. Соединение двух столь ярких людей могло дать потрясающий эффект! Они оба в эти суровые годы тяготели к жанру «легкой комедии», почти водевиля. Зощенко так и старался писать. Акимову предназначалась написанная в Алма-Ате комедия «Маленький папа». 18 января 1943 года Зощенко писал ему: «Пьесу дал только Вам и Завадскому (Театр Завадского как раз был в Алма-Ате). С Завадским у меня договор. Комедия у него, но пойдет как водевиль. Он покажет мне, как переписать финалы, чтобы была музыка и пение. Я попробую это сделать, но не уверен, что получится хорошо. Он же говорит: “Будет прелестный, изящный водевиль!” Сомневаюсь».

Несмотря на «сомневаюсь», письмо уверенное – кажется, Зощенко своей пьесой доволен. Судьба все это сокрушит! И не только ударами «сверху». Порой возникают и неразрешимые творческие столкновения. Акимов был человек жесткий. Помню его огромный покатый лоб, толстый большой нос, пронзительный «волчий» взгляд. Блестящая, всегда язвительная речь. Зощенко, как известно, держался не столь агрессивно, но тоже уступать не любил. Поссорились из-за пустяка. Из-за паровоза! Герой комедии, «маленький папа», точнее, моложавый лейтенант, который, напомним, хочет усыновить сироту, но из-за своего «детского» облика не вызывает доверия и часто попадает впросак. В этом – основной источник смеха. Еще там есть две девушки, с которыми тоже происходит некоторая путаница, одна из них и чинит паровозы, и наш герой помогает ей. Так вот – жестокий Акимов в своем письме потребовал начисто убрать из пьесы производственную тему. Ай-ай-ай! Зощенко не уступал. Ссылался на то, что сцены с паровозами целиком принадлежат его соавтору В. Павловскому, и после их удаления от соавтора вообще ничего не останется. Неловко! Я думаю, что Акимов с помощью паровоза собирался пьесу вообще «задавить», поскольку пьеса ему не нравилась, а сказать это прямо он не хотел. Человек он был хитрый и упрямый.

Может, благодаря этому ему и удалось в суровые времена создать абсолютно свой, неповторимый Театр комедии в роскошном доме на Невском проспекте, над знаменитым магазином купцов Елисеевых.

Преодолев обиду, Зощенко после войны снова приходит к Акимову и читает ему свою новую пьесу «Очень приятно». Канва пьесы – раненые после лечения поправляются в санатории у моря. Тут же – милые медсестры, любовные конфликты, впрочем, довольно поверхностные.

Одиннадцатого октября 1945 года Зощенко шлет Акимову холодное письмо: «В сентябре с/г я читал Вам три акта моей комедии… судя по Вашим скупым и холодным словам, сказанным Вами по прочтении, я пришел к выводу, что комедия моя не заинтересовала Вас ни в какой степени, как, видимо, не заинтересовала Вас и моя драматургия вообще… Весьма высоко оценивая Ваш театр и почитая Ваш замечательный талант, я тем не менее вынужден просить о расторжении договора, дабы мои робкие драматургические шаги не заглушились бы случайно иными работами, более интересными Вам».

Вот как мог Зощенко писать – холодно и надменно! В конце письма он сообщает, что отдает комедию «Очень приятно» другому театру, который, «преодолев многие препятствия» (явный «укол» Акимову), весьма любопытно «поставил мой “Парусиновый портфель”». И – церемонно расшаркивается: «Я не имею к Вам обиды, Николай Павлович, и сердечно прошу Вас не обижаться на меня».

Из статьи П. Муромского, одного из наиболее серьезных исследователей творчества Зощенко, мы узнаем, что комедия Зощенко «Очень приятно» вскоре появилась на сцене Ленинградского городского драматического театра в постановке В.П. Кожина и получила позитивный отзыв в печати. На обсуждении премьеры с одобрительными отзывами выступили ленинградские писатели Е. Шварц, М. Козаков, режиссеры А. Брянцев, Е. Морщихин и другие. Комедия была воспринята как удачное воплощение поисков Зощенко в области «скрещения жанров». Заговорили даже о «рождении зощенковского театра» как особого художественного явления!

Вот так вот Вам, Николай Павлович!

Акимов откликнулся, как всегда, умно и язвительно – написал, что оценивает пьесу «Очень приятно» «лишь как подступ к настоящей развлекательной комедии, в которой блеск деталей, на сегодня уже достигнутый, будет сочетаться с ясностью общего замысла и точностью драматургического построения».

Вот так вот Вам, Михаил Михайлович!

Но Зощенко не сдается. В апреле 1946 года состоялась премьера его комедии «Парусиновый портфель» в Блокадном театре (режиссер В. Кожич). Как людям хочется после тяжелой войны похохотать! Комедия уморительная… Муж, направляясь к любовнице, по ошибке берет вместо своего парусинового портфеля такой же портфель зашедшего электрика. Электрик свой портфель настойчиво ищет и находит его у любовницы. И все открывается… Из-за непрекращающегося хохота комедия вместо положенных двух часов шла три!

Впрочем, два гения, да еще занимающиеся одним делом в одном городе, не могут разойтись навсегда. Их обязательно «притянет» друг к другу!

И следующая комедия Зощенко «Пусть неудачник плачет» была-таки принята в Театре комедии! Акимов пишет Зощенко 25 июля 1946 года: «Мне очень нравится» – и просит автора прислать финальную сцену и подумать о выборе актеров на главные роли… Вот так!

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕАТР

Но главное, что определяет нашу жизнь, – «театр политический». А политическая обстановка была напряженная. И особенно все накалилось в процессе подготовки к «Всенародному празднику выборов». Для властей это было главное – утвердить свои полномочия. Последние выборы в Верховный Совет были еще аж в 1937-м. Ряды, как сами понимаете, поредели…

Между тем подготовка к «Всенародному празднику выборов» шла не гладко. В присоединенных в результате войны частях братских республик – Западной Белоруссии и Западной Украине – население вообще не хотело голосовать: им, оказывается, новая жизнь вообще не нравилась. Кулаков (а их там почему-то оказалось очень много) выселяли с хуторов, многих отправляли в Сибирь. В Западной Украине, Западной Белоруссии, Латвии, Литве, Эстонии действовали националистические банды – убивали агитаторов, агитпункты сжигали. Даже в РСФСР появлялись листовки, нацеленные против выборов: «Граждане, голосуйте против! Сталин продает хлеб за границу, а народ сидит голодным. Он кровопивец, пьет народную кровь. Долой его, долой самодержавие!»

И конечно, раздраженный взгляд Сталина был направлен и на писателей, на их воспитательную роль: что они пишут? И проще всего было, конечно, бить по уже «пристрелянным целям» – Зощенко, Ахматова…

В начале августа 1946 года проходит заседание ЦК в Москве, куда были приглашены и «представители трудящихся», и некоторые ведущие (в основном, правда, «руководящие») писатели. И Сталин вдруг сказал: «Почему я недолюбливаю людей вроде Зощенко? Потому что они пишут что-то похожее на рвотный порошок. Можем ли мы терпеть на посту руководителей людей, которые это пропускают в печать? У нас журнал не частное предприятие… Разве этот дурак, балаганный рассказчик, писака Зощенко может воспитывать?»

И – «государственная машина» заработала!

Постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года:

«ЦК ВКП(б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде литературно-художественные журналы “Звезда” и “Ленинград” ведутся совершенно неудовлетворительно.

В журнале “Звезда” за последнее время, наряду со значительными и удачными произведениями советских писателей, появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений. Грубой ошибкой “Звезды” является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции “Звезды” известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание. Последний из опубликованных рассказов Зощенко “Приключения обезьяны” (“Звезда”, № 5–6 за 1946 г.) представляет пошлый пасквиль на советский быт и на советских людей. Зощенко изображает советские порядки и советских людей в уродливо карикатурной форме, клеветнически представляя советских людей примитивными, малокультурными, глупыми, с обывательскими вкусами и нравами. Злостно хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами.

Предоставление страниц “Звезды” таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции “Звезды” хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь, как “Перед восходом солнца”, оценка которой, как и оценка всего литературного “творчества” Зощенко, была дана на страницах журнала “Большевик”.

Журнал “Звезда” всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадочничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства, “искусства для искусства”, не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе. Предоставление Зощенко и Ахматовой активной роли в журнале, несомненно, внесло элементы идейного разброда и дезорганизации в среде ленинградских писателей. В журнале стали появляться произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада. Стали публиковаться произведения, проникнутые тоской, пессимизмом и разочарованием в жизни (стихи Садофьева и Комиссаровой в № 1 за 1946 год и т. д.). Помещая эти произведения, редакция усугубила свои ошибки и еще более принизила идейный уровень журнала.

Допустив проникновение в журнал чуждых в идейном отношении произведений, редакция понизила также требовательность к художественным качествам печатаемого литературного материала. Журнал стал заполняться малохудожественными пьесами и рассказами (“Дорога времени” Ягдфельдта, “Лебединое озеро” Штейна и т. д.). Такая неразборчивость в отборе материалов для печатания привела к снижению художественного уровня журнала.

ЦК отмечает, что особенно плохо ведется журнал “Ленинград”, который постоянно предоставлял свои страницы для пошлых и клеветнических выступлений Зощенко, для пустых и аполитичных стихотворений Ахматовой. Как и редакция “Звезды”, редакция журнала “Ленинград” допустила крупные ошибки, опубликовав ряд произведений, проникнутых духом низкопоклонства по отношению ко всему иностранному. Журнал напечатал ряд ошибочных произведений (“Случай над Берлином” Варшавского и Реста, “На заставе” Слонимского). В стихах Хазина “Возвращение Онегина” под видом литературной пародии дана клевета на современный Ленинград. В журнале “Ленинград” помещаются преимущественно бессодержательные низкопробные литературные материалы.

Как могло случиться, что журналы “Звезда” и “Ленинград”, издающиеся в Ленинграде, городе-герое, известном своими передовыми революционными традициями, городе, всегда являвшемся рассадником передовых идей и передовой культуры, допустили протаскивание в журналы чуждой советской литературе безыдейности и аполитичности? В чем смысл ошибок редакций “Звезды” и “Ленинграда”? Руководящие работники журналов, и в первую очередь их редакторы тт. Саянов и Лихарев, забыли то положение ленинизма, что наши журналы, являются ли они научными или художественными, не могут быть аполитичными. Они забыли, что наши журналы являются могучим средством Советского государства в деле воспитания советских людей и в особенности молодежи и поэтому должны руководствоваться тем, что составляет жизненную основу советского строя, – его политикой. Советский строй не может терпеть воспитания молодежи в духе безразличия к советской политике, в духе наплевизма и безыдейности.

Сила советской литературы, самой передовой литературы в мире, состоит в том, что она является литературой, у которой нет и не может быть других интересов, кроме интересов народа, интересов государства. Задача советской литературы состоит в том, чтобы помочь государству правильно воспитать молодежь, ответить на ее запросы, воспитать новое поколение бодрым, верящим в свое дело, не боящимся препятствий, готовым преодолеть всякие препятствия.

Поэтому всякая проповедь безыдейности, аполитичности, “искусства для искусства” чужда советской литературе, вредна для интересов советского народа и государства и не должна иметь места в наших журналах.

Недостаток идейности у руководящих работников “Звезды” и “Ленинграда” привел также к тому, что эти работники поставили в основу своих отношений с литераторами не интересы правильного воспитания советских людей и политического направления деятельности литераторов, а интересы личные, приятельские. Из-за нежелания портить приятельские отношения притуплялась критика. Из-за боязни обидеть приятелей пропускались в печать явно негодные произведения. Такого рода либерализм, при котором интересы народа и государства, интересы правильного воспитания нашей молодежи приносятся в жертву приятельским отношениям и при котором заглушается критика, приводит к тому, что писатели перестают совершенствоваться, утрачивают сознание своей ответственности перед народом, перед государством, перед партией, перестают двигаться вперед.

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что редакции журналов “Звезда” и “Ленинград” не справились с возложенным делом и допустили серьезные политические ошибки в руководстве журналами.

ЦК устанавливает, что Правление Союза советских писателей и, в частности, его председатель т. Тихонов не приняли никаких мер к улучшению журналов “Звезда” и “Ленинград” и не только не вели борьбы с вредными влияниями Зощенко, Ахматовой и им подобных несоветских писателей на советскую литературу, но даже попустительствовали проникновению в журналы чуждых советской литературе тенденций и нравов.

Ленинградский горком ВКП(б) проглядел крупнейшие ошибки журналов, устранился от руководства журналами и предоставил возможность чуждым советской литературе людям, вроде Зощенко и Ахматовой, занять руководящее положение в журналах. Более того, зная отношение партии к Зощенко и его “творчеству”, Ленинградский горком (тт. Капустин и Широков), не имея на то права, утвердил решением горкома от 28.1. с. г. новый состав редколлегии журнала “Звезда”, в который был введен и Зощенко. Тем самым Ленинградский горком допустил грубую политическую ошибку. “Ленинградская правда” допустила ошибку, поместив подозрительную хвалебную рецензию Юрия Германа о творчестве Зощенко в номере от 6 июля с. г.

Управление пропаганды ЦК ВКП(б) не обеспечило надлежащего контроля за работой ленинградских журналов. ЦК ВКП(б) постановляет:

1. Обязать редакцию журнала “Звезда”, Правление Союза советских писателей и Управление пропаганды ЦК ВКП(б) принять меры к безусловному устранению указанных в настоящем постановлении ошибок и недостатков журнала, выправить линию журнала и обеспечить высокий идейный и художественный уровень журнала, прекратив доступ в журнал произведений Зощенко, Ахматовой и им подобных.

2. Ввиду того, что для издания двух литературно-художественных журналов в Ленинграде в настоящее время не имеется надлежащих условий, прекратить издание журнала “Ленинград”, сосредоточив литературные силы Ленинграда вокруг журнала “Звезда”.

В целях наведения надлежащего порядка в работе редакции журнала “Звезда” и серьезного улучшения содержания журнала, иметь в журнале главного редактора и при нем редколлегию. Установить, что главный редактор журнала несет полную ответственность за идейно-политическое направление журнала и качество публикуемых в нем произведений.

4. Утвердить главным редактором журнала “Звезда” тов. Еголина А.М. с сохранением за ним должности заместителя начальника Управления пропаганды ЦК ВКП(б).

5. Поручить Секретариату ЦК рассмотреть и утвердить состав редакторов отделов и редколлегии.

6. Отменить решение Ленинградского горкома от 26 июня с. г. о редколлегии журнала “Звезда”, как политически ошибочное. Объявить выговор второму секретарю горкома тов. Капустину Я.Ф. за принятие этого решения.

7. Снять с работы секретаря по пропаганде и заведующего отделом пропаганды и агитации Ленинградского горкома тов. Широкова И. М., отозвав его в распоряжение ЦК ВКП(б).

8. Возложить партруководство журналом “Звезда” на Ленинградский обком. Обязать Ленинградский обком и лично первого секретаря Ленинградского обкома и горкома тов. Попкова принять все необходимые меры по улучшению журнала и по усилению идейно-политической работы среди писателей Ленинграда.

9. За плохое руководство журналом “Ленинград” объявить выговор тов. Лихареву Б. М.

10. Отмечая, что журнал “Звезда” выходит в свет со значительными опозданиями, оформляется крайне небрежно (обложка имеет неприглядный вид, не указывается месяц выхода очередного номера), обязать редакцию “Звезды” обеспечить своевременный выход журнала и улучшить его внешний вид.

11. Возложить на Управление пропаганды ЦК (т. Александрова) контроль за выполнением настоящего постановления.

12. Заслушать на Оргбюро ЦК через 3 месяца отчет главного редактора “Звезды” о выполнении постановления ЦК.

13. Командировать т. Жданова в Ленинград для разъяснения настоящего постановления ЦК ВКП(б)».

Вопиющая несправедливость этого постановления, написанного якобы в заботе о народе, состоит в том, что уничтожался Михаил Зощенко, любимый народом писатель. Все предыдущие статьи и постановления, направленные против него, убеждали лишь тех, кто их писал. На пристрастия читателей это мало влияло. Вот эпизод из воспоминаний писателя И. Меггера (Меттер И. Свидетельство современника // Вспоминая Михаила Зощенко. Сборник):

«В сорок четвертом году в Ленинграде еще действовали ночные пропуска – без них после полуночи появляться на улице запрещалось. А приключилось однажды так, что человек десять литераторов задержались в писательском клубе допоздна: когда хватились, оказалось – уже далеко за полночь. Ночных пропусков ни у кого из нас не было, в том числе и у Зощенко. Однако порешили мы коллективно так: авось проскочим, минуя военные патрули. С тем и вышли с улицы Воинова на Литейный. Идти пришлось недолго, метров триста, – задержали нас тут же, на Литейном. Улица была погружена в военную темень, электрический фонарик патрульного офицера нащупал нас, сбил в кучу, два солдата встали рядом. Перспектива была ясна – сидеть нам до утра в комендатуре. Офицер потребовал ночные пропуска. Михаил Михайлович протянул ему свой паспорт. Прежде чем спрятать его в планшет, офицер осветил фонариком первую страничку. И внезапно лицо его утратило всю свою суровость и служебную подозрительность.

– Товарищ Зощенко! – сказал он с почтительным восхищением. По-видимому, ему хотелось сказать что-то еще, но он лишь добавил совершенно по-домашнему: – Здравствуйте, товарищ Зощенко… Эти граждане с вами?

– Со мной, – кивнул Михаил Михайлович. И мы были пропущены всей гурьбой». Любовь к Михаилу Зощенко не определялась

официальной поддержкой, слава его зародилась и выросла в коммунальных квартирах, трамваях, жестких бесплацкартных вагонах. На мнение таких читателей, простых, а не номенклатурных – трудно «давить», трудно на них как-то влиять. Им нечего терять, кроме… Зощенко.

Очевидцы вспоминают, что когда вышло постановление ЦК, Михаила Зощенко с ужасом ждали на намеченном обсуждении его пьесы в театре: каким он явится? Все Зощенко любили, переживали: как с ним после всего разговаривать? И вдруг он пришел нарядный, подтянутый, и все сразу поняли, что он еще не знает! Да – тяжело было людям выступать, что-то дельное говорить, уже зная, что постановки пьесы не будет! А Зощенко кивал и записывал… Если это изобразить, тоже будет неслабая пьеса… Скорее – трагедия. Когда наконец Зощенко узнал о напечатанном постановлении, первое, что он сделал – помчался в Сестрорецк вытащить газеты из почтового ящика, чтобы «семья не узнала»… Это уже жест отчаяния – разве такое скроешь?

Лидия Чалова вспоминает:

«Все первые дни после публикации постановления ЦК начинались для меня так. Прихожу на работу и тут же слышу: “Зощенко застрелился!” Сломя голову бегу на канал Грибоедова. Он сам открывает дверь… Слава Богу!.. На следующее утро: “Сегодня ночью забрали Михаила Михайловича!” Снова бегу… Нет, к счастью, опять ложная тревога. Но он говорит, что вообще-то ждет ареста не сегодня, так завтра…

Возвратившись в Ленинград, я жила у родителей, и Михаил Михайлович почти каждое воскресенье приходил к нам обедать. Ждали мы его и 25 августа (то был первый воскресный день после напечатанного в “Правде” постановления), а он все не шел и не шел. Тогда отец попросил меня позвонить ему и сказать, что без него мы за стол не сядем. Я позвонила, Михаил Михайлович вскоре пришел, и с того дня мне ни разу уже не потребовалось делать ему “дополнительное приглашение”. Он знал, когда мы садимся за стол, и всегда появлялся точно ко времени».

Рядом с Зощенко были люди, пытавшиеся ему помочь. Он этого заслуживал.