Текст книги "Правда варварской Руси"

Автор книги: Валерий Шамбаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 55 страниц)

Тем не менее их продолжали пытать, вытягивая все новые имена. Людовик был в шоке – и от открывшихся фактов, и от того, какие лица были в этом замешаны. Как выяснилось, одну из главных ролей играла… его фаворитка Монтеспан! Это она служила «алтарем» на черных мессах, и на ее животе резали детей. И именно ее всемогущество несколько раз пресекало следствие. Всего было арестовано свыше 200 человек. По пыточным показаниям схватили и десятки невиновных. Тоже истязали, а когда убедились в их невиновности – ну что ж, извинились и выпустили. Во Франции обижаться на королей было не принято. Монтеспан Людовик все же пощадил. Только удалил от двора, а фавориткой стала ее бывшая горничная Ментенон. Вероятно, выгородили еще кого-то из высших сановников. 36 участников и участниц секты были сожжены, а 81 осуждены на пожизненное заточение в подземелье. И пожизненное молчание. Король повелел тюремщикам постоянно держать их в цепях и немилосердно сечь, если только попробуют заговорить. Чтобы колоссальный скандал не выплыл наружу.

«Священная лига»

Исторические судьбы разных стран все теснее переплетались между собой. В Индии по-прежнему кипели внутренние войны. Против Аурангзеба восставали то джаты под руководством Гоклы, то секта сатнами (честное имя). Афганцы создали союз трех племен (юсуфзаи, хаттаки и афридии) и полностью уничтожили две армии, посланные против них. Вождь маратхов Шиваджи провозгласил себя независимым царем. Еще одним центром сопротивления стали сикхи. Это была новая религия, возникшая в конце XVI – начале XVII в., когда был построен Золотой Храм в Амритсаре, Гуру Арджуна отменил кастовые различия и составил священную книгу «Ади Грантх». Сикхи непрестанно подвергались гонениям, но теперь их девятый Гуру Тег Бахадур сплотил общину, построив крепость Анандапур. Падишаху приходилось вертеться на все стороны. Джатов и сикхов он разбил. Гоклу и Тег Бахадура четвертовали. Аурангзеб лично возглавил поход против афганцев, но в свою боевую мощь уже и сам не очень верил, стал действовать подкупом вождей. В 1676 г. афганский союз распался и подчинился империи. Только вождь племени хаттаков, поэт и воин Хушкал-хан, не покорился. Создал свое государство и успешно отбивался.

Началась смута и в раджпутском княжестве Марвар. На него двинулась армия, разграбила города, разрушила святилища. Но это возмутило Радж Сингха, властителя другого раджпутского княжества, Мевар. И он тоже восстал. Аурангзеб направил войско во главе со своим сыном Акбаром. Меварцы его побили, вступили в переговоры и соблазнили поднять бунт против отца. Почему бы и нет? Великие Моголы давно уже приходили к власти таким образом. Да только и падишах был себе на уме. Начал переговоры с Радж Сингхом, перекупил его, и Мевар перекинулся в союз к Аурангзебу. Его сынок остался в изоляции и бежал к маратхам. Но княжество Марвар, озлобленное разорением, заключило союз с сикхами и опять сбросило власть Великого Могола. Такая каша была очень даже на руку европейцам. Они укрепляли позиции в Индии, в дополнение к прежним «гостям» тут появились датчане, основавшие колонию в Серампуре. А французы приобрели у местных властей порт Пондишери, который стал центром их индийских владений.

Китайский император Канси действовал куда успешнее индийского и наконец-то разделался со всеми противниками. В 1681 г. было окончательно подавлено восстание У Сань-гуя. Разгромили и последние очаги крестьянского сопротивления, 30 лет державшиеся в горах. На о. Тайвань все еще существовало пиратское «государство», которым правили преемники Чжэн Чэн-гуна. Но теперь империя Цин смогла сосредоточить против них главные силы. Голландско-маньчжурский флот двинулся на Тайвань, противников разбили и вырезали. Остров вошел в состав империи. Впрочем, номинально – Голландия восстановила на нем свои колонии.

Друг с другом европейцы в заморских владениях жили по-волчьи. В ходе войны с англичанами Нидерланды отобрали у них базы в Индонезии. Но местное население голландцев ненавидело, чем и пользовались британцы. Поддерживали «дружбу» с князьями Бантама и торговали в их владениях. Конечно, их обороты не могли сравниться с делами амстердамских воротил, но ведь нарушалась вожделенная голландская монополия! А тут как раз у бантамцев разгорелись междоусобицы. И у англичан тоже. Оппозиция закусила удила. Карлу II пришлось распускать очередные парламенты и в 1680, и в 1681 г. Виги организовали Райхаузский заговор с целью убить короля и его брата. Начались политические процессы. Несмотря ни на какой «Habeas corpus act», вигов стали арестовывать, некоторых казнили. Ну а голландцы не преминули воспользоваться неурядицами у британцев и их союзников, напали на Бантам, погромили его и изгнали конкурентов. Англия лишилась последней базы в Индонезии.

Но адекватно ответить не могла. Карл II сидел без денег, жил на подачки Людовика. Влез в долги. Так, крупные суммы ссужал ему Уильям Пенн (хоть и был квакером). А в 1681 г., не имея возможности расплатиться наличными, монарх ткнул пальцем в карту Америки и подарил ему более 100 тыс. кв. км земли, которая, в общем-то, никогда не принадлежала ни Карлу, ни Англии. Пенн задумал «священный эксперимент» по созданию образцового общества и начал переселять туда квакеров. Так возникла колония Пенсильвания. Французы действовали столь же бесцеремонно. Ла Саль исследовал течение Миссисипи, объявил весь бассейн этой реки собственностью Франции и назвал Луизианой – в честь Людовика (Луи) XIV.

Что ж, французский король и впрямь пребывал на пике «величия и могущества». В 1682 г. произошло событие, которое само по себе открыло новый этап не только французской, но и европейской «культуры» – было закончено строительство Версаля. Людовик вполне добился желаемого результата. Размеры и роскошь дворца поражали всех. Невиданная помпезность, множество залов, переходов, картин, статуй, плюс парки, оранжереи, фонтаны… Только для высадки тюльпанов каждый год в Голландии покупалось 4 млн. луковиц. Персонал Версаля составили 4 тыс. слуг, охрану несли 10 тыс. гвардейцев… А вот ванн во дворце не было. Ни одной. Даже для короля. И туалетов не было ни одного (в отличие, кстати, от дворца Алексея Михайловича в Коломенском).

В смысле гигиены и бытовых надобностей все оставалось по-прежнему, традиционно для французов. Поэтому ниши статуй, переходы и кусты версальских парков очень скоро стали благоухать отнюдь не розами.

Но на такие мелочи культурный Запад как-то и внимания не обратил. Зато роскошь Версаля – это было заразно. Людовику принялись подражать остальные монархи. Чтоб и у самих было что-то похожее. Чтобы и самим хоть в какой-то мере «вкусить». Тоже стали строить дворцы попышнее, разбивать парки с фонтанами, внедрять балы и балеты. Соответственно разоряя своих подданных. Одновременно распространялись моды на французские наряды, этикет. Французский язык стал «международным», вытесняя в дипломатии латынь. И даже модные произведения «прециозной» литературы английские или немецкие авторы писали по-французски, родные языки казались им недостаточно «утонченными». А вместе со стандартами жизни из Франции расползались и сопутствующие им явления. Разврат, казнокрадство, взяточничество. (До России «версальская болезнь» дошла позже, чем до других, – в XVIII в.)

Собственная пропаганда «величия» вскружила голову и самому Людовику. Он уже грезил себя великим завоевателем, приглядывался к Италии, мысленно примерял корону Германской империи. Когда ему сооружали очередную конную статую, король распорядился поместить у ее подножия скульптуру, изображающую р. Эльбу. (И, по слухам, символически овладел натурщицей, служившей моделью для этой скульптуры.) Будущую свою восточную границу он видел именно на Эльбе. И создал особую «палату присоединения». Группу чиновников, которая рылась в архивах и выискивала в старых документах предлоги для захвата тех или иных земель. Хотя Людовик обходился и без предлогов. Однажды вдруг двинул войска и аннексировал Страсбург. Без войны, просто так. А потом потребовал у Нидерландов г. Алост. На том «весомом» основании, что французы его «забыли» включить в прошлый мирный договор. И голландцам, скрепя сердце, пришлось уступить. Гадая, что же еще в Париже могут «вспомнить» через год-два?

Вильгельм Оранский не тешил себя иллюзиями, амбиции Людовика оценивал верно и готовился к новой схватке. Формировал большую армию, несмотря на то, что для государства это было очень тяжело. А олигархи из Генеральных Штатов постарались переложить возросшие расходы на простонародье, и без того бедствовавшее. Вспыхнуло восстание в Роттердаме, которое пришлось подавлять войсками. Оранский прилагал титанические усилия и к созданию антифранцузской коалиции. Но с этим дело не клеилось. Испания надорвалась. Английского короля Франция прочно держала на крючке субсидий. А немецкие князья после прошлых кошмарных вторжений просто боялись ее.

Но при экспансии Людовика на Германию и Италию его естественной противницей стала бы Австрия. Правда, былая Священная Римская империя германской нации после Тридцатилетней войны превратилась в чисто номинальное понятие. Вена была довольно небольшим городом, своими размерами и богатством не могла соперничать ни с Амстердамом, ни с Парижем, ни с Москвой. А императорский дворец Хофбург не шел ни в какое сравнение с Версалем. Он представлял собой беспорядочный лабиринт старых, запущенных зданий, строившихся в разные времена. Некоторые были в аварийном состоянии, их непрерывно ремонтировали и подмазывали. В этом муравейнике лепились друг к другу покои императорской семьи, правительственные учреждения, музей, больница.

Тем не менее нищету старались компенсировать внешней пышностью. Чтобы чувствовалось – император! Это не какие-то там короли или герцоги! При дворе кормилась целая армия историков, возводивших род Габсбургов прямо к Ною. Императора окружали 2 тыс. придворных и 30 тыс. слуг. (Хоть в этом переплюнуть Людовика!) Жизнь Хофбурга была подчинена сложнейшему ритуалу, еще похлеще, чем в Версале. Расписывалось и строжайше соблюдалось все до мелочей. На каждый день и каждый случай жизни существовал детальный сценарий. Кто что говорит, сколько шагов делает, во что одет. Допустим, красные туфли и чулки полагались только Габсбургам, и нарушитель мог поплатиться головой. Там, где проходил или проезжал император, все были обязаны опускаться на одно колено. И при упоминании его имени тоже. Первый тост на любых торжествах поднимался за здоровье императора, и виночерпий для этого наполнял бокалы, стоя на коленях. На балы и маскарады денег не хватало, но было много разных торжественных дней, посвященных религиозным праздникам, именинам высочайшей семьи, памятным датам. В таких случаях император шествовал по городу в окружении рыцарей ордена Золотого Руна, облаченных в положенные им парадные одеяния – расшитые золотом плащи, роскошные костюмы с бриллиантовыми украшениями.

Но сам император Леопольд I, как уже отмечалось, к правлению не готовился. И к государственным делам так и не привык. Он откровенно тяготился своими обязанностями, старался свалить их на других и отдохнуть душой в уединении, когда мог заняться своим любимым делом – музыкой. В результате германские князья с ним почти не считались. Имперские земли и фамильные владения Габсбургов управлялись крайне неумело. В финансах правительство никогда не могло свести концы с концами. Чтобы заткнуть одну дыру, дергало деньги из другой. А политический курс империи был пущен на самотек. Все как-то шло само собой – пусть и дальше идет. Серьезной соперницей для Франции Австрия быть не могла. Но титул императора значил еще много! И в случае войны за европейскую гегемонию Австрия неизбежно стала бы ключевым звеном антифранцузского союза. А вот коалиции Людовик опасался, он уже два раза с этим обжегся. Поэтому он счел полезным Австрию «отвлечь».

А для этого существовали венгерские магнаты. И старый союз с Турцией. Османская империя находилась в высшей точке своих завоеваний. Ей принадлежали Северная Африка до Марокко, средиземноморские острова, Левант, Аравия, Ирак, половина Закавказья, Кубань, Приазовье, Крым, Нижнее Поднепровье, треть Украины, часть Венгрии, Молдавия, Румыния, Балканский полуостров. И в Стамбул поехали французские дипломаты с тугими кошельками для «бакшиша», поехали военные специалисты. А мадьярские дворяне были не менее легкомысленны, чем польские. Если в 1664 г. они, не желая попасть под власть турок, метнулись к Габсбургам, то в дальнейшем шатнулись в обратную сторону и пребывали в вечной оппозиции к императору. В Венгрии тоже активизировались французские шпионы, рассыпая золото и обещая поддержку. И часть дворян во главе с Эмриком Текели подняла восстание. Призвав на помощь турок.

Для Порты ситуация показалась благоприятной. Она как раз «освободилась» от войны с Россией, присматривалась, куда еще можно ударить. Великому визирю Кара-Мустафе хотелось реабилитироваться после Чигирина. И он возглавил 100-тысячную армию, двинувшуюся на запад (по некоторым данным, 200-тысячную, но это, скорее, вместе с обслуживающим персоналом). Австрийцы и верная императору часть мадьяр попытались остановить врага в Венгрии, но были разгромлены. Турки вторглись в Австрию и 14 июля 1683 г. подступили к Вене. Леопольд, его двор и правительство сбежали из столицы. Пламенным агитатором стал известный в те годы проповедник августинец Абрахам. По его призывам на защиту Вены встали студенты, ремесленники, крестьяне из соседних деревень. Но собралось лишь 10 тыс. непрофессионального ополчения. Мало было орудий, боеприпасов. Город был обречен.

Леопольд взывал о помощи. Некоторые князья сочли, что в такой беде императора стыдно не поддержать. Пришли отряды баварцев, франконцев, саксонцев. И откликнулся вдруг Ян Собесский. Для Людовика это стало неприятным сюрпризом. Он обратился к своему бывшему мушкетеру, сулил золотые горы, убеждал плюнуть на Леопольда и не вмешиваться. Но Собесский был по натуре рыцарем. Он имел с турками свои счеты, лелеял надежды вернуть Подолию. А королева Марыся имела счеты с Францией, когда-то выгнавшей со службы ее отца. И польский король заключил союз с императором. Между тем положение Вены ухудшилось до крайности. Ряды защитников таяли, начался голод. Турецкая артиллерия и мины систематически разрушали укрепления. Сбивались со стен пушки.

Но в ночь на 12 сентября пришел Собесский с 25 тыс. хорошего войска – польскими гусарами и украинскими казаками. Этот корпус стал цементирующей основой, вокруг которой объединились немецкие и австрийские части. Численность армии достигла 84 тыс. А Собесский принял общее командование и действовал быстро, пока противник не успел изготовиться. Не давая отдыха своим полкам, он с марша принялся строить войска к битве. И утром 12-го грянуло сражение. Турки были разгромлены наголову, потеряли 20 тыс. убитыми. Бросили обозы, всю артиллерию и побежали, откатываясь к Буде и Пешту. Собесский ринулся в преследование и разгромил их еще раз. При панической переправе через Дунай погибло еще 10 тыс. турок. Великий визирь удрал в Белград. И звезда его закатилась. Очередного поражения ему не простили. Мухаммеду IV требовался козел отпущения, и по его приказу Мустафу удавили.

Битва под Веной обычно оценивается историками как переломный момент в борьбе христианских народов с Турцией. Дальше она стала терять завоевания и скатываться к упадку. Но при этом не дается ответа на вопрос, почему же турок постигла в 1683 г. такая катастрофа? Ведь раньше они громили тех же поляков, били австрийцев. А если терпели неудачи, то умеренные, сохраняя дисциплину и войска. И ответ, в общем-то, прост. Нужно лишь учесть, что за 5 и 6 лет до Вены были 2 похода на Чигирин! Где полегли лучшие силы двух турецких армий. Костяк этих армий – десятки тысяч янычар, спагов. И на Вену шли уже не тевойска, которые брали Каменец и осаждали Львов, а пополненные случайным элементом, довербованные, не получившие достаточной выучки и навыков. Что ж, Собесский, без сомнения, был героем и талантливым полководцем. Но если уж быть объективными, то Европе не мешало бы поклониться и Ромодановскому…

Учитывая состояние турецкой армии, Польша и Австрия решили продолжить войну и вернуть ранее утраченные земли. К ним присоединилась Венеция. И в 1684 г. возникла «Священная лига» – патроном этого союза стал папа римский Иннокентий. Агенты Венеции начали усиленную агитацию в Черногории, Албании, туда пошло финансирование, и на Балканах поднялись антитурецкие восстания. Но, впрочем, несмотря на такое развитие событий, и Людовик XIV все равно «свое» урвал. Ведь чтобы воевать на востоке, Леопольду любой ценой требовалось обеспечить мир на западе. И «король-солнце» в 1684 г. навязал Австрии и Испании регенсбургский договор, по которому они признавали все захваты, сделанные к этому времени Францией.

Людовик достиг полной абсолютизации власти и не считался больше ни с кем. Для него уже не существовало никаких мнений, кроме собственного. Политику веротерпимости, которую проводили Ришелье и Мазарини, он тоже перечеркнул. И развернул кампанию против гугенотов. Поэтапно. Сперва учредил «кассу обращения»: протестантам, перешедшим в католичество, платили деньги, дворянину – 3 тыс. ливров, простолюдину – 6 ливров. Потом стали насильно обращать детей, отбирая их у родителей. Гугенотам было запрещено поступать на государственную службу, заниматься финансовой деятельностью, быть юристами, врачами, цеховыми мастерами. Запрещались даже похороны на кладбищах, и им приходилось хоронить покойников по ночам, тайком. В 1684 г. король приказал размещать в протестантских районах «миссионеров в сапогах» – драгун, коим было разрешено вытворять все что вздумается, вплоть до насилий и грабежей. А в 1685 г. дарованный Генрихом IV Нантский эдикт был отменен полностью. Единственной разрешенной религией остался католицизм, а гугенотов стали хватать и отправлять на галеры. Многие этого не дожидались и уже с началом притеснений уезжали за границу. Другие бежали теперь. Всего из Франции эмигрировало 400 тыс. протестантов.

Король рассчитывал одним махом убить «двух зайцев» – и от «еретиков» избавиться, и поправить финансы за счет конфискаций. Потому что среди гугенотов было много богатых людей, а при отъезде им приходилось бросать имущество. Но до казны не дошло ничегошеньки. Гугенотские состояния были разворованы на местах или, за взятки, утекли за рубеж. Фермеры-протестанты бежали в Голландию. Большинство их перебралось в Капскую колонию, где они смешались с нидерландскими переселенцами и образовали народ буров. Но в основном уезжали не крестьяне, а те, кому легче было найти себе применение на чужбине. И Франция потеряла множество отличных военных, ремесленников, предпринимателей. А больше всех выиграл Бранденбург. Великий курфюрст Фридрих Вильгельм был, кстати, одним из немногих монархов, кто не поддался «версальской заразе». Другие государи транжирили на дворцы, балы, произведения искусства. А он по-прежнему копил. И для гугенотов широко распахнул объятия. Получив тех же офицеров, мастеров, купцов – а вместе с ними военные новинки, технологии, спасенные капиталы. Кое-кто из беженцев осел и в России.

Ну а в Англии в это время умер Карл II. Официального потомства он не имел, и, вопреки парламентскому постановлению о лишении прав наследования, королем стал Яков II. Человеком он был очень даже неплохим – честным, прямодушным. Но католиком. Правда, вигов разгромили, а парламент был распущен и больше не созывался. И в Лондоне передача власти обошлась без эксцессов. Зато шотландские пресвитериане возмутились и начали восстание, которое возглавил граф Аргайль. Своей целью они провозгласили возвести на трон Генри Монмута, внебрачного сына Карла II. Монмут решил разжечь мятеж и в юго-западных графствах, высадился с корабля в Дорсетшире и в городишке Таутон провозгласил себя королем. Его поддержала часть жителей, отряды повстанцев стали возникать в Девоншире и Сомерсетшире. Но организатором и воякой Монмут был никудышным. Его войско представляло собой плохо вооруженные толпы дворян и фермеров. При попытке взять Бристоль оно было отбито и начало разбегаться.

А Яков, как только получил корону, стал создавать профессиональную армию. И двинул ее быстро, чтобы пресечь смуту в зародыше. Мятежников окружили у Седжмура и разгромили. Монмут бежал, но вскоре был схвачен и казнен. Многих его сторонников положили на месте. А над пленными главный судья лорд Джефрис устроил «кровавый суд» – 300 человек повесили, 800 продали в рабство на Барбадос. Любопытно, что выручку от продажи было решено поделить при дворе. Даже королева и ее фрейлины получили свою долю. И были, похоже, очень довольны. А королевские полки выступили в Шотландию. Пресвитериан подавили, Аргайля и других предводителей казнили. Чтобы упрочить свои позиции, Яков ввел новую «Декларацию веротерпимости». Которая отменяла ограничения для католиков и разрешала назначать их на государственные посты. И… вот тут-то король просчитался. Такое понимание свободы совести стало красной тряпкой для всей британской «общественности»! И прежде непримиримые виги и тори сразу нашли общий язык – объединились в оппозиции к монарху.