Текст книги "Правда варварской Руси"

Автор книги: Валерий Шамбаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 55 страниц)

«Громи басурман!»

Когда в XVIII в. историки записывали «анекдоты» о Петре I (анекдотами тогда назывались короткие рассказы о каких-то любопытных случаях), в сборники вошел и такой эпизод. Однажды Петр спросил у Якова Долгорукова, единственного человека, не боявшегося резать ему «правду-матку»: у кого, мол, лучше армия и флот, у меня или у моего батюшки? А старик ошеломил императора и придворных ответом: дескать, флот у тебя лучше, а армия была лучше у твоего отца. У последующих читателей и исследователей этот ответ всегда вызывал недоумение. Как же так? Какая же армия могла быть у Алексея Михайловича? Да еще и лучше петровской?! А ведь она действительно была. Армия, которая создавалась в польскую войну, переформировывалась после поражений под Конотопом и Чудновом. Обновленные и реформированные части на заключительном этапе борьбы с поляками не успели себя ярко проявить. Они лишь подтолкнули панов к миру демонстрациями силы. А в полной мере свою мощь они показали уже в следующей войне. Турецкой. Солдатские, драгунские, рейтарские, гусарские полки. Великолепно вооруженные и обученные, под командованием целой плеяды талантливых русских воевод, генералов и офицеров…

Ромодановский овладел Чигирином и устранил двоевластие на Украине исключительно вовремя. 20 сентября 1676 г. крепость открыла ворота, а 17 октября был подписан мир между Турцией и Речью Посполитой. Что ж, Собесский был польским королем со всеми соответствующими «издержками» этого звания. Но он был и королем-рыцарем. И вполне по-рыцарски счел нужным предупредить русского посла Василия Тенкина: «Пиши к царю, что следует ему немедленно послать более войска в украинские города, в Киев и Чигирин, и особенно инженеров и артиллерию, турки сильны умением действовать пушками и осаждать крепости». Да и Дорошенко, хорошо зная прежних хозяев, в беседах с Ромодановским и царем подчеркнул, что султан уже считает себя властителем Правобережья. А потому вполне может назначить нового гетмана и как бы для его «поддержки» послать армию.

Так и случилось. В плену у турок сидел в Семибашенном замке Юрий Хмельницкий. Ему предложили гетманство, и он согласился не раздумывая. Его и провозгласили «князем Малороссии». Всей, а не только Правобережной. Но Украиной аппетиты Порты не ограничивались. Снова, как и во времена Ивана Грозного, всплыли проекты простереть господство на Северный Кавказ и Поволжье. Крымское ханство, объявлявшее себя правопреемником Золотой Орды, было подчинено султану, а значит, по стамбульской логике, следовало подчинить другие части Золотой Орды, бывшие Казанское и Астраханское ханства, «незаконно» захваченные русскими.

Путь к ним запирало Войско Донское. Которое само по себе немало досаждало туркам, и в течение войны на Украине срывало их замыслы своими ударами по вражеским тылам. И в Москву было направлено посольство с вызывающими требованиями – отступиться от Украины, а с Дона казаков изгнать. Федор Алексеевич выдержкой Тишайшего отца не обладал и ответил по-юношески запальчиво: «Казаков не выгоню, Азов возьму и все земли по Днестру постараюсь покорить». Впрочем, отвечать он мог уже как угодно. Было известно, что в Стамбуле война решена. Султанской политикой по-прежнему заправляло семейство Кепрюлю. Фазыл Ахмет после подписания мира с Польшей умер, но великим визирем стал муж его сестры Кара-Мустафа. Такой же умный, энергичный, воинственный. Он-то и занялся подготовкой похода.

В апреле 1677 г. были получены сведения, что турки начали переправу через Дунай. Командовал армией Ибрагим-паша по прозвищу Шайтан. Под его знамена собирались войска 14 пашей – египетского, софийского, польского, диарбекирского, анатолийского, боснийского, силистрийского и др. Численность армии, по разным источникам, достигала от 70 до 100 тыс. Из них 15–20 тыс. янычар – отборной пехоты, 20–40 тыс. спагов и прочей турецкой конницы, 20–30 тыс. вспомогательного войска из молдаван и валахов, 35 орудий, огромный обоз. Участвовало и «войско» Юрия Хмельницкого. Которое насчитывало лишь 150 проходимцев-перебежчиков. Но его хозяев это не смущало, Юрию отводилась другая задача. Он начал рассылать по Украине «универсалы», обещая безопасность от турок в случае признания его гетманом. Польский резидент в Москве Свидерский от имени короля еще раз предупредил Федора Алексеевича: «Тягота войны турской валитца под Киев и под Чигирин». Литовский гетман Пац сообщал о том же посланнику Тенкину.

Но и наши войска готовились. В Батурине стоял Самойлович с 20 тыс. казаков, в Курске – главные силы Ромодановского, 42 тыс. воинов, 126 орудий, среди них было много дальнобойных и тяжелых. А резервные полки под командованием Голицына и Бутурлина общей численностью 15–20 тыс. формировались в Путивле и Рыльске. Разведка была налажена хорошо, ее вели отряды запорожцев. И в июне стало известно, что Ибрагим-паша переправляется через Днестр. Сюда же подошел хан Селим-Гирей. Хотя часть своего воинства он оставил в Крыму для защиты от казаков и привел 20–40 тыс. Таким образом, численность вражеского войска достигла 100–140 тыс. боевого состава. Плюс слуги, землекопы, рабочие, обозники. А вот с разведкой у турок обстояло неважно. Они исходили из ошибочных данных, что в Чигирине находятся 1,5 тыс. русских воинов и 3 тыс. казаков, да и Киев к обороне не готов – пушек и запасов мало, а гарнизон насчитывает не более 6 тыс.

Сказались и давние связи Порты с изменниками Брюховецким, Дорошенко, Юрием Хмельницким. И с поляками тоже – панская пропаганда всегда выдавала желаемое за действительное и утверждала, что украинцы враждебны Москве. Поэтому в Стамбуле были уверены, что воевать придется только с русскими. И по планам предполагалось в первую же кампанию овладеть всем Правобережьем. На взятие Чигирина отводилось всего 3–4 дня – ожидалось, что тамошние казаки перейдут под знамена Хмельницкого, а горстка русских перед лицом огромной армии должна будет уйти за Днепр. После чего останется навалиться на Киев и взять его. Удары русских с Левобережья считались нереальными – попробуй-ка форсировать такую реку, если надежно прикрыть переправы! Янычарам было заранее объявлено, что их распустят по домам «ко дню Касыма» (26 октября), на Украине останутся зимовать казаки Хмельницкого, а обратно на фронт янычар соберут в «день Хозыра» (23 апреля) следующего года – идти на Левобережье.

Точный план турецкого похода русским не был известен, но, получив донесения о начале наступления, войска двинулись навстречу. Части Самойловича – к Ромнам, а Ромодановского – к Сумам. Чтобы иметь возможность оказать помощь либо Чигирину, либо Киеву – в зависимости от того, куда пойдет Ибрагим. А в Чигирин были посланы генерал-майор Афанасий Трауернихт (немец, насовсем поселившийся в России и принявший православие), инженер-полковники Ван Фростен и Патрик Гордон (будущий петровский сподвижник), стрелецкие приказы Титова и Мещеринова. За ними отправили еще стрельцов, донских и украинских казаков, и гарнизон был доведен до 12 тыс. человек.

Что же представляла собой эта крепость? Чигирин расположен в стороне от Днепра, в излучине его притока реки Тясьмин. При Богдане Хмельницком город был довольно большим, имел форму неправильного четырехугольника и состоял из трех частей: главная цитадель – «замок», Нижний город и посад. Тясьмин обтекал Чигирин с трех сторон. А с четвертой, южной, откуда был самый удобный доступ, лежал посад, огражденный «старым валом». Но зимой 1674 г. отрядом Скуратова посад был сожжен и больше не восстанавливался. На его месте остался «старый вал» и огромный пустырь. И площадь города уменьшилась вдвое, из трех частей осталось две. Замок, укрепленный бастионами, равелинами и рвом, составлял западную часть крепости, а с востока к нему примыкал Нижний город, вытянувшийся полосой вдоль Тясьмина. Стены были в основном деревянными, часть укреплений – каменными. При осаде и бомбардировке летом 1674 г. они получили значительные повреждения, горели. Еще один пожар случился зимой 1676/77 г., уже после взятия Чигирина русскими, – то ли по случайности, то ли в результате диверсии.

Комендант Кропков сумел исправить не все. И вместо дубовых бревен вынужден был использовать сосновые, менее прочные и более пожароопасные. Артиллерия насчитывала 5 мортир и 45 пушек. Но из них только 14 тяжелых, а остальные – картечницы или легкие полевые. Часть орудий после прошлых боев была неисправна, не имела лафетов. Боеприпасы завезли, но мало было бомб для мортир, ручных гранат всего 800. Приняв в конце июня командование, Трауернихт деятельно принялся ремонтировать и достраивать то, что не успел Кропков, делались недостающие лафеты к пушкам, артиллерия расставлялась на валах и бастионах. 5 тыс. солдат и стрельцов заняли оборону в замке, 7 тыс. казаков – в Нижнем городе.

В июле разведка сообщила, что турки и татары переправляются через Южный Буг. А от бежавшего из плена казака узнали – они идут к Чигирину. Утром 30 июля татарские авангарды совершили внезапный налет, захватили в окрестных лугах стада и 150 горожан и обозных, которые их пасли. Трауернихт слал обо всем донесения Ромодановскому и в Москву. И буквально под носом у врага в крепость успели проскочить еще 4500 человек – три стрелецких приказа и полк казаков. А 2 августа появились турки. Высыпали вдруг на поле, но пленных захватить уже не смогли, гарнизон был настороже и запер ворота.

По-хозяйски разъезжали квартирьеры, выбирая места для стоянки частей, а на следующий день пожаловала вся огромная армия. Расположилась на холмах к востоку и югу от города, укрепилась у старого вала – для осаждающих он стал готовым хорошим прикрытием. Немедленно начались осадные работы. Турки рыли окопы, к 4 августа возвели две батареи и открыли огонь. Часть сил Ибрагим-паша отрядил к Днепру, взять под контроль переправы, а к гарнизону направил обращение. Писал, что султан покорил Украину «своею саблею и силою», а вы, мол, «московские люди», когда законный гетман Дорошенко «ушел», заняли «пустой» Чигирин. Теперь же султан прислал Хмельницкого, «властного дедича… чтоб он властвовал над всей Украиною». Для чего и войско пришло – «его на гетманство посадить». Посему русским предлагалось уйти без боя, сохранив за это жизнь и имущество. А не послушаете – так «мечом и огнем побеждены будете… не досадуйте, что вам прежде времени не дали ведать». Прислал грамоту и Хмельницкий, убеждал казаков сдать ему город и страну как наследнику отца. Трауернихт созвал военный совет, и было решено: «Отвечать не иначе, как пушками».

5 августа турки начали приближаться к стенам зигзагообразными траншеями и апрошами. Пройдя 100 шагов, установили новую батарею. Комендант предпринял вылазку. 800 стрельцов и 1000 казаков среди ночи обрушились на траншеи с секирами и дротиками (штыков военная наука еще не знала), закидали ручными гранатами. Резерв русских мушкетеров был сосредоточен у контрэскарпа, чтобы при необходимости поддержать атакующих. А со стен открыли заградительный огонь, не позволяя туркам помочь своим. Многих побили сонными или мечущимися в панике, нападавшие потеряли 30 человек убитыми и 48 ранеными. После этого враг стал более осторожным. Продолжил работы, но усилил охранение.

Были построены еще 2 батареи, открывшие огонь 36-фунтовыми ядрами и 80-фунтовыми бомбами. Часть орудий сосредоточенно обстреливала бастион, прикрывавший Спасские ворота, а часть била прицельно по русским пушкам. Артиллеристы у турок были отличные, в короткий срок сбили 17 орудий. Трауернихт предпринял еще одну вылазку. Командира выбрали по жребию, им стал подполковник Илья Дуров. Пошли по 200 человек от каждого стрелецкого приказа и 800 казаков. В полдень 10 августа ринулись «в секиры и дротики», несколько сот турок перебили, 24 хоругви (подразделения) бросили траншеи и побежали, укрывшись за своими батареями. Атакующие потеряли 26 человек убитыми, 50 получили ранения. Участие в вылазке украинцев стало для врагов неожиданностью. Они все еще питали иллюзии, что надо сломить лишь русских, а казаки сами готовы переметнуться. Поэтому осадные мероприятия разворачивали против замка. И лишь теперь «прозрели», начали рыть траншеи и вести обстрел против Нижнего города. А охранение в траншеях Ибрагим увеличил вдвое.

Тем временем Ромодановский, как только уточнилось направление турецкого удара, выступил на соединение с Сагайдачным. 10 августа войска встретились в Артаполоте и пошли к Днепру. С обозами и артиллерией, понтонными парками, двигались не быстро, по 15–17 км в день. И чтобы поддержать гарнизон, воевода выслал вперед подкрепления. Сперва отряд из 500 казаков, сумевших, несмотря на осаду, войти в Чигирин, потом группу из двух полков – драгунского и Серденятского казачьего пехотного. А турки построили еще несколько батарей, вели бомбардировку. В городе, как пишет Гордон, «больше было нанесено вреда жилым домам, чем защитникам». Но у части пушек разбило лафеты, в стенах и брустверах возникли многочисленные проломы. Чинили, что получалось. Повреждения стен исправлять не успевали и у брешей ставили часовых. Кроме того, противник начал минную войну. В крепость перебежал невольник-негр (даже негру, выходит, русские ближе оказались, чем турки). И от него узнали, что ведется 3 подкопа. Под равелин замка, под Крымский бастион и под стык, где к замку примыкала стена Нижнего города. Тогда осажденные начали строить внутренние укрепления и рыть большие ямы – для ослабления действия мин.

17 августа Ибрагим-Шайтан-паша предпринял штурм. Батареи открыли ураганный огонь. Была взорвана мина под равелином, разрушив вал и заставив осажденных отступить. Турки тотчас заняли пролом. Но стрельцы и солдаты контратаковали, закидали гранатами и выбили их вон, враг потерял до 100 человек, у русских погибло 12 и было ранено 18. К вечеру перебежал молдаванин, сообщивший, что две другие мины обвалились от сотрясений, которые при стрельбе производили русские пушки. Но готовится еще одна. Ночью, как могли, заделывали пролом в равелине. А18 августа противник взорвал мину под городским валом. Но благодаря ранее вырытым ямам, в минную галерею проник воздух, и взрыв, пройдя по подземному каналу, не причинил вреда укреплениям. Зато турецкая артиллерия в этот день опять добилась успехов, вывела из строя четыре пушки, погибли три канонира.

А турецкие саперы довели траншеи и апроши до рва замка. Неприятелей в этих траншеях не получалось достать из пушек, а для мортир, бивших навесным огнем, не хватало бомб. Стали стрелять камнями. Неприятели закидали вязанками хвороста участок рва перед равелином, ворвались и заняли это укрепление. Принялись заваливать фашинами и бревнами остальную часть рва, но сделать это было непросто – высеченный в скале ров был очень широким и глубоким. 19 августа узнали, что турки готовят еще 2 мины, у горнверка и Крымского бастиона. Русские привезли туда несколько тяжелых пушек, установили и начали палить в надежде, что и эти подкопы обвалятся от сотрясений. А в это время драгунский и казачий полки, направленные Ромодановским, скрытно переправились через Днепр, внезапным броском прорвали вражеское оцепление и 20 августа с музыкой и развернутыми знаменами подошли к крепости с севера, по мельничной плотине через Тясьмин. Встреча была очень радостной, сразу подняла дух осажденных. Ромодановский и Самойлович прислали письмо, сообщая, что помощь близка, и надо продержаться лишь несколько дней.

Турки же занервничали и заспешили. Взорвали мину у Дорошенковского болверка. Заряд забили мощный, и часть болверка обрушилась – но упала наружу, на янычар, сосредоточившихся для атаки. Целый день вели усиленную бомбардировку, а 23 августа рванули вторую мину, под стыком стен замка и города. Трауернихт, зная о подготовке взрыва, загодя отвел защитников с заминированного участка. А в глубине построили ретраншемент, где укрылись добровольцы – 300 донских казаков. Как только стена взлетела на воздух и 36 рот турок двинулись на штурм, донцы отчаянно выступили вперед и встали в проломе, готовясь защищать его. Увидев их и построенный ретрашемент, враг не решился атаковать и отступил.

А 24–25 августа у турок началось вдруг сильное движение. Снималась часть палаток, войска куда-то выступали. Только батареи грохотали по-прежнему, и осажденные гадали, что это, подготовка нового штурма, или на подходе свои? Правильной была вторая догадка. Войска Ромодановского вышли к Днепру у Бужинской пристани. Правый берег был занят врагом. Янычары укрепились окопами, шанцами, выставили пушки, их фланги прикрывала крымская конница. А передовую позицию турки выдвинули на остров посреди реки, где тоже построили укрепления. И форсирование Днепра стало одной из самых блестящих операций Ромодановского. Решающим фактором стала быстрота. Ведь как только к переправе вышли русские, было ясно, что и Ибрагим направит сюда новые силы. Воевода разыграл все четко и стремительно. С ходу развернул на берегу артиллерию и повел такой интенсивный обстрел острова, что находившиеся на нем враги, неся потери, не выдержали. Отступили на правый берег. Без пауз, в ближайшую ночь на 26 августа, остров заняли русские. Переправили туда несколько десятков орудий, расставили их в брошенных окопах и замаскировали. В ту же ночь отряд казаков форсировал реку выше основной переправы и пошел в тылы туркам.

Наступивший день прошел тихо. Но в этом затишье подтягивались понтонные парки, всем полкам было приказано готовить фашины и туры. А Ромодановский выбрал цели в расположении неприятеля, распределил их между дальнобойными батареями на своем берегу и на острове и приказал засветло навести орудия на турецкие окопы и артиллерийские позиции. И в третьем часу ночи на 27 августа передовой отряд – солдатские полки полковника Версова, подполковника Воейкова и казачьи полки Левенца и Барсука, ринулся на лодках через Днепр. Когда турки заметили плывущий десант и открыли было огонь, по ним шквально ударили русские орудия, несмотря на темноту круша и сметая врага. (Отметим, что некоторые приемы – выдвижение артиллерии вперед и даже в отрыв от главных сил, ночной массированный огонь по заранее выверенным целям – Ромодановский применил впервые в истории мирового военного искусства. Раньше такого не практиковалось ни в одной армии). Противник был ошарашен, ошеломлен. А переправившиеся части атаковали и овладели позициями.

Татары бросились в конную ночную контратаку, силясь уничтожить десант, пока он не успел закрепиться. Их встретили залпами мушкетов. Батареи с острова и из-за реки прикрыли своих заградительным огнем. С тыла на неприятеля напал, стараясь производить побольше шума, казачий отряд, ушедший за Днепр накануне. И крымцев с уцелевшими турками прогнали. Таким образом плацдарм был захвачен и удержан. С потерями в 8–10 человек! А следом уже переправлялись другие части. Ромодановский находился на берегу и лично контролировал ход операции – перебравшиеся за реку должны были доложить, что закрепились, огородились фашинами и турами от возможных контратак, и лишь после этого воевода давал разрешение на переправу следующему полку. К утру на плацдарме находилось 4–5 тыс. ратников под командованием генерал-майора Аггея Шепелева.

Дугой полевых укреплений они образовали прикрытие, под которым русские саперы быстро стали наводить 3 понтонных моста. И только во второй половине этого дня подошли турецкие части, направленные Ибрагимом из осадного лагеря. Чуть-чуть не успели. С ходу развернулись в яростную атаку. Янычары вышагивали «под белыми знаменами с красными краями и полумесяцем посередине» (Гордон). Но мосты уже были наведены, по ним шли на плацдарм гвардейцы генерал-майора Матвея Кравкова. Врага встретили картечью из выкаченных в передовую линию легких пушек, ядрами тяжелых – с острова, ружейной пальбой из-за туров и фашин. Тех, кто прорывался к укреплениям, отбрасывали в рукопашной. За янычарами с криками «Алла!» покатились на русских массы крымской конницы. Их тоже косили и отражали. Ибрагиму-паше доложили, что атаковать больше «мочи нет», что убит сын крымского хана, много мурз и старших офицеров.

Главнокомандующий спешно перебрасывал из-под Чигирина на Днепр новые контингенты. К 28 августа там сконцентрировалось 40 тыс. пехоты и конницы. Но и у русских на плацдарме находилось уже 15 тыс. под общим командованием генелал-поручика Григория Косагова. Враги снова лезли в атаки, устилая трупами прибрежные луга и холмы. А когда их повыбили и измотали, русские и казаки сами перешли в общую контратаку. Турки и крымцы сломались – и побежали… Ромодановский доносил в Москву: «Знатную одержав победу над неприятелем, многих побили, гоня их на 5 верст от Днепра».

Когда известия о разгроме дошли до осадного лагеря, оставшиеся там части заметались, запаниковали. Защитники Чигирина видели со стен, как турки пытались покидать траншеи, а офицеры саблями гнали их обратно. Турецкий историк Фундуклулув «Хронике Силахдара» писал: «Силы Ибрагим-паши, командовавшего турецкими войсками, осаждавшими крепость, истощились в неудачной борьбе с русскими, которые блестяще отражали все приступы и, совершая вылазки, наносили туркам чувствительные удары». Был созван военный совет, и хан Селим-Гирей высказался за то, чтобы «пойти прямо по спасительному пути отступления». Предложение «было признано благоразумным, кади-аскер составил протокол».

Всю ночь противник вел огонь, чтобы замаскировать шум отхода, а под утро зажег свой лагерь. Из крепости выслали разведку, обнаружившую, что траншеи пусты, в одной нашли спящего турка, которого товарищи забыли разбудить. Как вспоминал Гордон, было видно, что неприятели «отступили с большой поспешностью», оставив значительное количество имущества. Казаки снарядили погоню, «убили несколько сот человек и заставили бросить много повозок, буйволов и разных вещей». В этот день, 29 августа, русские части на Днепре тоже обнаружили уход турок. Только татарские отряды пытались прикрыть отступление. Маячили на холмах, а когда неосторожно приблизились, Ромодановский отогнал их пушками. За лесом, в стороне Чигирина, поднимались клубы дыма, и воевода выслал на разведку 60 рейтар во главе с ротмистром. По дороге они встретили русского офицера, сообщившего, что «турки сняли осаду и отступили в большом беспорядке, оставив много бомб и осадных орудий».

Воевода послал в город драгун подполковника Тумашева и продолжил переправу своей армии. Следом за ней уже выдвигались к Днепру резервные полки Голицына. 5 сентября войско подошло к Чигирину и встало лагерем. Преследовать турок было бы безумием, они успели оторваться далеко. И идти пришлось бы по пустыне, где не осталось не только продовольствия, а даже, как докладывал Ромодановский, на 15 верст вокруг нельзя было достать корма для коней, все разорила и подъела вражеская орда. Поэтому воевода и гетман послали вдогон лишь отряд из 3 тыс. всадников. Он привез из рейда пленного болгарина и сообщил, что турки удирали ускоренными маршами, без ночевок, пока не перешли реки Ингул и Ингулец, а татары сопровождали их до Буга, откуда повернули в Крым.

Чигирин и его окрестности представляли жуткое зрелище. Самойлович отмечал, что на крепостных валах буквально живого места не осталось. Все поле было изрыто окопами, стены разрушены, под них подведены многочисленные подкопы, почти все крепостные пушки были повреждены. У гарнизона оставалось всего 28 бомб и 23 бочки пороха. Ромодановский приказал срочно восстановить крепость. Пехотным полкам было велено засыпать турецкие траншеи и срыть батареи, а кавалерийским – заготовить и привезти 15 тыс. бревен. В Чигирине остался 15-тысячный гарнизон во главе с Иваном Ржевским. Несколько рейтарских и казачьих полков должны были до зимы дежурить в Черкассах, Белозере, Каневе и других правобережных городах на случай татарских набегов. А остальные войска возвратились на Левобережье. В сражении на Днепре наша армия потеряла 2460 человек убитыми и около 5 тыс. ранеными. В гарнизоне Чигирина погибло 998 человек, раненых «было очень много». Потери турок оказались гораздо больше. Как доносили русские агенты из Стамбула, «по янычарским спискам» было убито 10 тыс., в турецкой коннице – 15 тыс., а урон татар, молдавских и румынских вспомогательных войск никто и не считал.

Султан встретил Ибрагима очень сурово. В оправдание тот называл крепость неприступной, представил протокол с согласием всех военачальников снять осаду. Султан его слушать не стал. Кричал: «Пошел, старый пес! Не мог ты взять такой ничтожной крепостенки, как Чигирин, возвратился прогнанным. Сколько истратил на ветер казны? Что у тебя, войска, что ли, было мало? Или у тебя не было пушек и снарядов?» Ибрагима заключили в тюрьму Еди-Куллэ, Селим-Гирей за «благоразумный совет» отступить был смещен с престола и сослан на Родос, крымским ханом стал Мурад-Гирей. А Россия торжествовала блестящую победу. Все участники кампании были награждены. Офицеры – повышениями в чинах, соболями. Стрельцы, солдаты, казаки – прибавками к жалованью, «портищами сукна» и «золочеными копейками», специально выбитыми по этому случаю (их в то время носили, как медали).