Текст книги "Правда варварской Руси"

Автор книги: Валерий Шамбаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 55 страниц)

Снова измена…

Казалось – со шведами замирились, Украину успокоили, осталось сломить поляков. И кампания 1660 г. планировалась наступательная. В Белоруссии нажмут части Долгорукова и Хованского, а войско Василия Шереметева с казаками Хмельницкого ударит на Галицию, что и подтолкнет поляков к миру. Чтобы вывести из игры татар и не позволить им напасть на тылы украинской группировки, предполагались рейды запорожцев и донцов на Крым. Номинальным главнокомандующим на Украине остался Трубецкой. Но тяготы сражений под Конотопом и возраст, видимо, сказались на его силах и здоровье. Отныне он оставался в Москве, при царе и осуществлял общее руководство операциями, а непосредственное командование на юге принял Ромодановский.

Активные действия, хоть и ограниченными силами, начались еще зимой. Корпус Ивана Хованского из 5 тыс. человек предпринял рейд по Белоруссии и захватил Брест. Другие отряды осадили Ляховичи и Несвиж. Против русских собрали войско паны Полубенский, Обухович и Огинский. Но Хованский удерживать Брест, в общем-то, и не собирался, перезимовал там, а в марте выступил на панов, встретил их под Слуцком и разгромил – «побили многих и поймал и и гоняли и побивали 15 верст от Слуцка». Более решительные операции царь Хованскому не разрешал: «К городам на приступы без нашего указу не посылать, а над польскими и литовскими городами промысел чинить всякими вымыслы опричь приступов, чтоб нашим ратным людям в том потерь впредь не было».

К сожалению, шатость Украины и поражение на Сосновке стали сказываться в дипломатической сфере. Ордин-Нащокин попытался завязать со шведским губернатором Лифляндии Бент-Горном переговоры о «вечном» мире на условиях Валиесарского перемирия. Но получил отказ, Стокгольм теперь предпочел выждать, как оно дальше у русских сложится. Хотя у самих шведов дела обстояли плачевно. Их разбили под Копенгагеном, датский флот при помощи голландцев разгромил их в морском сражении в Зунде. Но внезапно вмешался Мазарини. Поражения Швеции, своей союзницы по Рейнской лиге, он не хотел. И хитрой дипломатией сумел окрутить антишведскую коалицию такими условиями, что расколол ее.

Польша уступала власть над Пруссией курфюрсту Бранденбурга Фридриху-Вильгельму. А шведам уступала Внутреннюю Ливонию – то есть Динабург и ряд других городов, занятых в это время русскими. Французский агент в Варшаве Делюмбре сыпал золото, чтобы поляки приняли подобные условия – и это оказалось не столь уж трудно. Помещики Пруссии и Лифляндии были протестантами, давно косили в сторону Фридриха-Вильгельма и шведов. И в данном случае потери нес король, а не паны, заседавшие в сенате и на сейме. У них в отдаваемых областях не было никаких интересов – иное дело на Украине и в Белоруссии. И получалось, что они-то выигрывали. Потому что Польша могла сосредоточить все силы против русских, а Мазарини обещал за сговорчивость финансирование войск и помощь в установлении альянса с Турцией. Ну а отданная шведам Внутренняя Ливония становилась яблоком раздора между Стокгольмом и Москвой.

В мае 1660 г. был подписан Оливский мир. Правда, аппетиты курфюрста Фридриха-Вильгельма разгулялись, он раскатывал губы и на шведскую Померанию, но Франция объявила себя гарантом выработанных условий с правом воевать против того, кто их нарушит. И таким образом получила собственный выигрыш – вылезла на роль международного арбитра. Дания, оставшись в одиночестве, вынуждена была тоже заключить мир, признав утрату провинций, ранее отнятых шведами. Словом, стала вырисовываться уже не антишведская, а антироссийская коалиция. Но лезть из одной драки в другую шведы все же не могли, им требовалась передышка. Возникли у них и внутренние проблемы: умер Карл X, пошла возня и интриги вокруг престола. В Стокгольм снова заявилась Христина, пытаясь реанимировать свою партию и вернуть корону. Однако о возвращении окатоличившейся сумасбродки шведы даже слышать не желали, ей пришлось уехать несолоно хлебавши. Королем стал юный Карл XI, ставленник все той же канцлерской династии Оксеншерна. И канцлер стал при нем регентом.

А Османская империя усиливалась. На Крите турки нанесли сокрушительное поражение венецианцам и французским наемникам. Армия Фазыл Ахмета Кепрюлю, сына великого визиря, усмирила ливанских сепаратистов-кайситов. Соединилась с местными йеменитами, сторонниками Порты, захватила и сожгла непокорные города и привела к власти своих ставленников. Мехмет Кепрюлю взялся и за других вассалов, возомнивших себя самостоятельными. Быстро привел к «общему знаменателю» Валахию. Молдавия, несмотря на принятие русского подданства, из-за украинских свар и измен не смогла получить никакой помощи от Москвы. Часть знати бежала, другие заплатили головами. В целом же великий визирь пришел к выводу, что выдвижение русских на Украину нежелательно для Порты. И при посредничестве французской дипломатии заключил договор о дружбе с Польшей – за что Варшава отказалась от своих интересов в Молдавии и Валахии.

Изменение ситуации первым почувствовал на себе Хованский, далеко оторвавшийся от главных сил. В июне на него двинулось 20-тысячное войско Сапеги, Чарнецкого и Полубенского. В бою под Ляховичами четырехкратное превосходство неприятеля принесло ему победу. Впрочем, Хованский сумел оторваться от преследования и отступить к Полоцку.

На Украине 5 тыс. запорожцев во главе с кошевым атаманом Сирко отправились в рейд против татар. Но вторая экспедиция, с Дона, сорвалась – Мехмет Кепрюлю неожиданно обрушил на казаков встречный удар. Попытался вообще сокрушить их. К Азову пришла эскадра из 33 кораблей и высадила 10 тыс. воинов. Сюда же подошли 40 тыс. крымцев. И армия двинулась на Черкасск. В донской столице в это время находилось 3 тыс. казаков и 7 тыс. царских ратников. Приступ они отбили. И вместе с подоспевшими казаками из других городков сами предприняли контрнаступление, прогнав врага и дойдя до Азова. Но лезть на крепость, куда отошло все турецко-татарское войско, было бы безумием, и наши воины вернулись назад. А турки, чтобы пресечь вылазки казаков, начали строить у Азова две каланчи с артиллерией и протянутыми между ними цепями. Русло Дона теперь простреливалось с двух сторон, при башнях было установлено постоянное дежурство боевых галер.

Тем временем армия Василия Борисовича Шереметева – 15 тыс. русских и 20 тыс. казаков полковника Цецюры, выступила на Волынь. Юрий Хмельницкий просил прислать еще войска, сообщал, что на стороне поляков будут татары. И к нему были отправлены отряды Скуратова и Щербатова. Но с запада уже выдвигалась армия Яна Казимира, а Мехмет-Гирей, оставив часть сил под Азовом, повел орду на соединение с королем. И под Любаром Шереметева встретили 90-тысячные польско-татарские полчища. В разыгравшейся битве наше войско потерпело тяжелое поражение. Шереметев, правда, действовал очень грамотно. Умелыми маневрами он уберег подчиненных от полного разгрома и организованно начал отступление. Прикрывался арьергардными боями, контратаками конницы, защищался подвижными таборами из телег. Вот только до русских рубежей ему было куда дальше, чем Трубецкому под Конотопом. Не дойдешь. И он, отступив на 30 км, сумел перейти за р. Тетерев и укрыться в крепости Чуднов. Доблестью русских и полководческим искусством Шереметева восхищались и враги-поляки, и даже французы писали об этом в восторженных тонах. А все попытки короля и татар атаковать Чуднов разбились о стойкость защитников.

Но… поляки уже вели тайные переговоры с Хмельницким. И он за соответствующие посулы изменил так же легко, как Выговский! Связался с Цецюрой, и казачья половина войска ушла от Шереметева, переметнувшись к противнику. И вот теперь-то положение русских стало безвыходным. Тем не менее дрались они отчаянно, капитулировать отказывались. И осаждающие пошли на переговоры, согласившись на перемирие – было подписано соглашение, разрешавшее русским свободный проход на свою территорию. Однако король подло обманул. Как только части Шереметева покинули крепость и растянулись по дороге, на них со всех сторон обрушились татары. Одних вырезали, других пленили. Сам воевода, помчавшийся к полякам требовать выполнения договора, был захвачен в плен и выдан хану.

Враги после этого разделились. Ян Казимир послал свои части в Белоруссию, а Мехмет-Гирей повел орду на помощь Хмельницкому. Который вероломно напал на те самые полки, что были посланы на Украину по его просьбе. Разбил их, кто уцелел – спасались отступлением. Правда, и Хмельницкого поддержали далеко не все казаки. На Левобережье оппозицию ему возглавили полковники Золотаренко, Самко и Брюховецкий. А на татар, угонявших «ясырь» в Крым, на р. Самаре напал Сирко с запорожцами и отбил часть русских пленных и захваченных по селам крестьян. На Украину двинулось и войско Ромодановского, дошло до г. Сумы. Но дальше, несмотря на просьбы полковников, воевода не пошел, получив строгий приказ царя: «Полкам стоять в Сумах». Это была единственная крупная боеспособная армия, оставшаяся у России, и рисковать ею в клубке украинских измен правительство не желало.

Вторую армию собирал в Смоленске Долгоруков. Но положение России чрезвычайно ухудшилось, войск не хватало. Сосновка и Чуднов вычеркнули из строя 30–35 тыс. отборных ратников! Требовалось теперь отвлекать силы и на шведскую границу. Из-за двух военных катастроф и финансовых трудностей усилилось дезертирство, а многие дворяне за 7 лет войны поиздержались, не могли вовремя собраться на службу. Другие находились на излечении. Воины в Смоленск прибывали медленно. А войско Сапеги и Чарнецкого гуляло по всей Литве и Белоруссии. Подступило к Вильно, потом двинулось на Борисов. Предприняло два штурма. Оба были отбиты, и, оставив у города заслоны, Сапега пошел за Березину. В августе он обложил Могилев и Шклов. Из своего стана разослал несколько отрядов – один из них внезапной ночной атакой захватил Мстиславль, другой после недельной осады овладел Кричевом.

На Украине царь по-прежнему запрещал Ромодановскому активные операции. А когда хан приблизился к русским рубежам, вообще отозвал армию в Белгород для прикрытия собственной территории. После того, как дважды крупно «обожглись», в Москве осознали, что для казачьей старшины куда более важную роль играет борьба не за веру или национальные интересы, а за власть. И «пророссийская ориентация», увы, часто используется лишь в качестве временного козыря. Добывать русской кровью булаву для очередного «верного» гетмана царь не хотел. Не хотел и лить руками русских украинскую кровь в гетманских междоусобицах. Поэтому принял мудрое решение: предоставить казакам самим разбираться со своими изменниками – авось поумнеют. Ромодановский поддерживал противников Хмельницкого лишь оружием, пушками, боеприпасами. Ну а приход к гетману татар и их грабежи стали лучшей агитацией – от Юрия отвернулись многие сторонники. Горожане садились в осады, отбивались. И хан, набрав достаточно полона, удалился в Крым. А без него бездарный сын национального героя сразу утратил храбрость и отступил в Чигирин.

Постепенно удавалось наскрести подкрепления для армии Долгорукова. 4,5 тыс. солдат и рейтар повел к нему брат Петр. А с Украины, отбив Хмельницкого, двинулся Золотаренко с Нежинским, Стародубским и Черниговским полками. Но польские силы в Белоруссии увеличивались быстрее. Возникла угроза потери всех завоеваний. И Долгоруков выступил 8 сентября, не дожидаясь подмоги. Если не разбить врага, то хотя бы оттянуть на себя. На р. Басе стоял литовский отряд полковника Паца. Он сообщил своим, что приближаются русские, и к нему из-под Могилева и Шклова подошли Сапега и Чарнецкий. Неприятелей собралось 20 тыс. У Долгорукова было 10 тыс., он остановился у села Губарева в 45 км от Могилева и приказал строить полевые укрепления.

24 сентября, когда работы еще не были завершены, подступили враги и с ходу устремились в атаку. Их отбили с большими потерями – «многих побили и поранили и от села Губарева гнали до их обозов до реки Баси». Два дня между лагерями происходили кавалерийские стычки, а 27 сентября Сапега предпринял общее наступление. Долгоруков вывел войско в поле, построив в версте от обозов, и шляхетскую конницу встретил шквальным огнем. Сапега злился, бросал части в новые атаки – их опять встречали залпами пехоты и артиллерии, отбрасывали и провожали контратаками конницы. Противник понес страшный урон, только убитыми полегло более 2 тыс. Две недели полякам пришлось приходить в себя. Долгоруков ждал подкреплений, но успел подойти только полк Максима Ртищева из 893 солдат. А 10 октября Сапега еще раз попытался наступать. Но и это сражение русские выиграли. Поляки, надломленные поражениями и потерями, начали отход. И как раз в этот момент появились казачьи полки Золотаренко. Воевода бросил их «в до гон» и довершил разгром. Враг бежал, осада Могилева была снята.

Но в Белоруссию стягивались свежие польские силы – отряды шляхты, навербованные королем наемники. И при попытке продвинуться дальше на запад армия Долгорукова попала в тяжелое положение. Неприятельские части обложили ее со всех сторон, перерезали дороги, в том числе обратный путь на Смоленск. Войско очутилось в окружении. Выручил Хованский, ничтожными силами предпринявший дерзкую демонстрацию от Полоцка. Сапега, не разобравшись, перенацелил против него значительную часть своих отрядов, и Долгоруков прорвал кольцо. Пробился к Могилеву, выведя из вражеских тылов все обозы и артиллерию. Царь приказал ему укрепить Могилев и Старый Быхов, а самому возвращаться в Смоленск.

Обстановка оставалась очень сложной. Войска устали, понесли значительные потери. В январе 1661 г. было решено оставить гарнизоны в крепостях, а остальные части отвести на зимние квартиры. Но неприятельские корпуса Сапеги, Чарнецкого, Паца, наоборот, к зиме набрали силу и активизировались. В феврале вспыхнул мятеж в Могилеве. Сторонники поляков захватили город и удерживали до подхода своих войск. Враг начал наступление и на Двине. Хованский, у которого было 7 тыс. бойцов, сумел разгромить передовой полк Лисовского. Но на этом участке поляки собрали 34 тыс. солдат и шляхты. И Хованскому пришлось отступать. Враг подошел к Полоцку, утвердился на Днепре.

Чтобы восстановить вооруженные силы, сформировать и обучить резервы взамен погибших полков, царское правительство при планировании операций на 1661 г. вынуждено было перейти к обороне. Но на Украине с весны возобновилась резня. К Хмельницкому пришел хан, они опять вторглись на Левобережье. Самко, Золотаренко и Брюховецкий отбивались. Впрочем, и на Правобережье шла жестокая междоусобица. Одни поддерживали Хмельницкого, другие – его противников, третьи сохраняли надежды на Россию. Андрей Потоцкий писал королю: «Не извольте, ваша королевская милость, ожидать для себя ничего доброго от здешнего края. Все здешние жители скоро будут московскими, ибо перетянет их Заднепровье, и они только того и хотят и только ищут случая, чтобы благовиднее достигнуть желаемого. Одно местечко воюет против другого, сын грабит отца. Страшное представляется столпотворение. Благоразумнейшие из старшин казацких молят Бога, чтоб кто-нибудь: или ваша королевская милость, или царь взял их в крепкие руки и не допускал грубую чернь до такого самоволия».

Полки Ромодановского по-прежнему стояли в порубежных крепостях, распылять их в такой войне, где «одно местечко воюет против другого», было бессмысленно и опасно. Но помощь своим сторонникам оказывали – присылали небольшие отряды, припасы, артиллерию, деньги. А донские казаки во главе с атаманом Корнелием Яковлевым клевали крымцев, отвлекая их от Украины. Несмотря на постройку турками сторожевых башен и бона, они придумывали разные способы прорываться в море. Иногда перетаскивали челны сухим путем в Миус и выходили этой рекой. Иногда прорывались и мимо Азова, выбирая темную ночь, да еще и дождливую, чтоб часовые попрятались. И пускали по воде бревна. Они бились о бон, турки поднимали тревогу, светили, палили из пушек. Успокоятся – пускали второе бревно, третье. Пока охране не надоест. А тогда перетаскивали через цепь челны.

Положением, в которое попала Россия из-за измен Выговского и Хмельницкого, в полной мере воспользовалась Швеция. Едва оклемавшись от собственных неурядиц, она в нарушение пункта 23 Валиесарского договора – не играть на войне договаривающихся сторон с Польшей, начала откровенно шантажировать Москву, угрожая выступить на стороне Яна Казимира. Демонстративно закидывала удочки и в Варшаву – мол, готова помочь тому, кто больше даст. И в российской дипломатии обозначилось две точки зрения. Одна – мириться на любых условиях со шведами и продолжать борьбу с поляками, эту позицию представляли Н. И. Одоевский, И. С. Прозоровский, А. Иванов. Сторонником противоположного варианта являлся А. Л. Ордин-Нащокин. Дипломатом он был отличным, но очень увлекающимся. В литературе его почему-то изображают «западником», хотя, скорее, он был первым «панславистом» и даже полонофилом. Будучи выходцем из псковского мелкого дворянства, он не любил шведов, хорошо знал об их антироссийских интригах на Балтике, но при этом идеализировал поляков, их «шляхетские свободы». Верил в возможность дружбы между «братьями-славянами», переписывался на этот счет с панами и французским послом Делюмбре – не понимая, что раскрывает карты злейшим врагам России. И что в национальном, религиозном, культурном плане «братья-поляки» являются куда более непримиримыми ненавистниками Москвы, чем шведы и даже турки.

Ордин-Нащокин писал царю: «С польским королем мир надобен, нужнее шведского, потому что разлились крови многия, и уже время дать покой. А не уступивши черкас, с польским королем миру не сыскать». В общем, отдать легкомысленную и неверную Украину и вместе с поляками бороться за выход к Балтике. Алексей Михайлович его проект отверг. Он прекрасно понимал разницу между изменами старшины и надеждами украинского простонародья. И ответил Ордину-Нащокину, что вернуть православных под католическое иго было бы величайшим грехом. «Какое оправдание примем мы, если допустим это?» Впрочем, этот вариант был и нереален. Возобновить войну со шведами Польше все равно не позволила бы Франция как гарант Оливского мира.

Но при таком решении Ордин-Нащокин просил его «от посольства шведскаго отставить», и царь согласился. Делегацию возглавили И. С. Прозоровский и И. П. Барятинский. И после переговоров, проходивших в местечке Кардис недалеко от Юрьева (Тарту), пришлось согласиться на очень тяжелые условия. По договору, подписанному 21 июня 1661 г., Москва отказывалась от всех своих завоеваний в Прибалтике, восстанавливалась довоенная граница. То есть, несмотря на победы, одержанные над шведами, украинские измены и вызванное ими ухудшение военной и дипломатической обстановки вынудили Россию закончить конфликт «вничью». Хотя, впрочем, не совсем «вничью». Ведь после Смуты шведы видели главный свой выигрыш в том, что удалось отрезать Россию от Балтики и исключить из балтийской торговли. Теперь же в Кардисский договор удалось включить статью 10 о «вольной и беспомешной торговле» и свободном пропуске русских купцов на Балтику.

Военная обстановка и впрямь была незавидной. Польские отряды уже затопили и контролировали почти всю Белоруссию, наши гарнизоны удерживались только в городах. Юрий Долгоруков собирал в Москве ратных людей, чтобы вести их в Смоленск, где готовились к обороне Петр Долгоруков и Максим Ртищев. Но формирование армии опять шло медленно, и ее отправку пришлось отложить. Неприятель взял Ковно, осадил Борисов, Быхов. Помочь им царь и воеводы не могли. Эти города очутились уже в тылу врага. Потребовался бы глубокий поход, как в 1654 и 1655 гг., для чего не имелось ни сил, ни средств. Но героическая оборона по сути обреченных гарнизонов связала поляков. И в самый удобный для них момент, когда Россия оказалась максимально ослабленной, Ян Казимир не смог развернуть наступление на восток.

Вся его армия летом 1661 г. сосредоточилась под Вильно. И надолго застряла. Только в ноябре, после продолжительной осады, бомбардировок и нескольких приступов город был взят. Да и то не полностью! Воевода князь Мышецкий заперся с остатками гарнизона в городском замке и сдаваться отказался, продолжив сопротивление. Оставив несколько полков для осады виленского замка, король двинулся на Минск и взял его. К этому времени русские воеводы начали получать подкрепления за счет частей, выводимых из Лифляндии. Хотя этого оказывалось далеко не достаточно. Ордин-Нащокин привел 1,5 тыс. солдат из гарнизона Кокенгаузена к Хованскому. После чего они попытались контратаковать. Но у деревни Кулишковы Горы их встретило значительно превосходящее войско Жеромского. В сражении корпус Хованского потерпел поражение, понес большие потери и отступил к Великим Лукам. Поляки выбили русских из крепостей Дисна и Себеж, овладели Быховом. Но держался Борисов. А наступательный порыв вражеской армии стал иссякать. У короля кончились деньги для уплаты наемникам. Да и шляхта, как обычно, стала разъезжаться по домам. И Ян Казимир вернулся в Варшаву.

Однако и 1662 г. облегчения России не принес. В январе войско Хмельницкого и Мехмет-Гирея вторглось в русские пределы. И армию Долгорукова, собранную в Москве, правительство перенацелило идти на юг, в Калугу. Правда, она не понадобилась. «Изменные» казаки и татары подошли к Севску и Карачеву, нахватали полона, но были разбиты воеводой Бутурлиным, предводитель крымцев хан Ширинский попал в плен. Другая часть орды во главе с самим Мехмет-Гиреем подступила к Путивлю и была отбита. И хан увел свое воинство в Крым. А раз так, то и Хмельницкий поспешил убраться за Днепр. В г. Козельце левобережные казаки созвали раду, объявили Юрия изменником и «отставили» от гетманства. Но едва зашла речь, кого избрать вместо него, чуть не передрались между собой. Претендовали сразу трое: Самко, Золотаренко и Брюховецкий. Звали на раду Ромодановского с войском – каждый надеялся, что русские примут его сторону. И после долгих споров решили «отдаться на волю царского величества, кого он, великий государь, пожалует в гетманы».

Правительство прекрасно осознавало, что поддержка одного кандидата может сделать врагами других. А определение гетмана царем даст прекрасный повод для агитации, что Россия нарушила обещания насчет «вольностей», и гетман – всего, лишь марионетка «кацапов» (т. е. «козлов» – прозвище русских, носивших бороды, а «хохлы» – прозвище украинцев, бривших голову и оставлявших чуб-оселедец). Поэтому Алексей Михайлович от вмешательства в выборы уклонился – дескать, это право самих казаков. На раду он прислал не Ромодановского, а стольника Змеева, сугубо в качестве наблюдателя. И удалось избрать лишь «временного» гетмана, им стал Самко.

В Москве тем временем шли переговоры с австрийским посольством фон Мейерберга. Император Леопольд в полной мере оценил нарастающую угрозу со стороны Турции и был заинтересован в том, чтобы Польша помирилась с царем и смогла оказать помощь Вене. А еще лучше, чтобы и русские помогли. Поэтому и наше правительство надеялось, что Австрия выступит посредницей и поспособствует завершению войны. В апреле прибыло и шведское посольство для ратификации Кардисского договора. С ним переговоры опять были нелегкими. После сделанных Россией уступок Стокгольм наглел, выдвигал дополнительные претензии. И русской делегации во главе с Долгоруковым и Ивановым пришлось приложить немало усилий, чтобы, с одной стороны, сгладить острые углы и закрепить мир, а с другой, не позволять шведам зарываться. Все же добились своего, договор был ратифицирован в неизменном виде. А по важному для русских пункту, о «вольной и беспомешной» балтийской торговле, переговоры были продолжены и был заключен отдельный, Плюсский договор, подтвердивший условия Кардисского.

На Украине же было объявлено о созыве рады в Переяславле, чтобы наконец-то выбрать настоящего гетмана. Но Хмельницкий решил это мероприятие сорвать. Перешел вдруг в наступление и осадил Переяславль. Горожане и казаки Самко отбили несколько приступов. И все же Юрий проявил упрямство и решил взять город измором. К нему на помощь подошли большие отряды поляков и татар, и деблокировать Переяславль у левобережных полковников не получалось. Что ж, в такой ситуации Ромодановский получил приказ царя – вмешаться. Он немедленно выступил из Белгорода и 25 июня армия подошла к Переяславлю. Опасаясь очутиться меж двух огней, Хмельницкий снял осаду и отступил к Каневу, где остановился, построив укрепленный лагерь.

Части Ромодановского и Самко двинулись за ним. Казаки Хмельницкого, поляки и татары расположились отдельно друг от друга, и воевода воспользовался ошибкой врагов. Скрытно приблизившись, русские рейтары неожиданно налетели на польский отряд и почти полностью вырубили его. Потом Ромодановский сразу перенацелил свою конницу на татар. Они лобового боя не выдержали и поспешно удрали. А разбираться с Хмельницким воевода предоставил Самко. Два часа его казаки бросались в атаки на укрепления изменника, но сломить оборону не могли. Тогда Ромодановский послал на штурм свежие и отдохнувшие русские части. И этого удара сторонники Хмельницкого не выдержали, побежали. Конница погнала их к Днепру. Многие бросались вплавь, тонули, другие сдавались. Сам Хмельницкий едва сумел спастись, спрятавшись в лесу.

После такой победы Самко хотел сразу провозгласить себя гетманом всей Украины, но Ромодановский воспротивился. Указал, что для этого требуется созвать раду и дождаться уполномоченного из Москвы. А пока, мол, нужно воевать. И большинство полковников поддержало его. В с. Богушевке Ромодановский разделил свои силы, полк Приклонского отправил на правый берег, а сам пошел вниз по течению по левому. Приклонский взял Черкассы, двинулся на Чигирин. Но и Хмельницкий, вернувшись на Правобережье, быстро собрал новых сторонников – «Кацапы идут!» Отчаянно воззвал к хану, и к нему явилась крымская орда. Вместе выступили, намереваясь раздавить Приклонского.

Хотя русский рейд за Днепр был, скорее, лишь разведкой боем, чтобы прощупать тамошнюю обстановку и настроения. Обнаружив массы врагов, Приклонский повернул от Чигирина и, прикрываясь арьергардными боями, отступил к днепровским переправам. Действия двух частей армии были хорошо скоординированы, Ромодановский с главными силами вышел ему навстречу и выставил возле самой воды артиллерийские батареи. Открыв огонь через реку, они остановили конницу противника, и полк Приклонского смог беспрепятственно переправиться на восточный берег. После чего армия отошла и встала в Лубнах, прикрыв Левобережье. Хмельницкий и хан соваться за Днепр не решились.

В Белоруссии шли бои местного значения на Двине, под Полоцком и Витебском. А 9 июля 1662 г. после двухлетнейосады наш гарнизон вынужден был оставить Борисов. Но и поляков он вымотал изрядно и сумел выговорить почетные условия сдачи города – русские ушли так и не побежденными, с оружием, знаменами и обозом. И благополучно добрались к своим…