Текст книги "Ярослав Мудрый. Историческая дилогия"

Автор книги: Валерий Замыслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Глава 31
УМ БЕЗ КНИГИ, ЧТО ПТИЦА БЕЗ КРЫЛЬЕВ

Летело время. Ярославу пошел восемнадцатый год, и он был весьма доволен появлением новой крепости и росту города. Несмотря на повседневные хозяйственные заботы, Ярослав по-прежнему не забывал «уроков» Святослава, кои он еще начал с малолетства, после рассказов о подвигах своего знаменитого деда. Плавал в озере до самого зазимья, обтирался снегом, боролся с молодыми гриднями, упражнялся в рубке на мечах…

Меченоша Заботка иной раз высказывал:

– Дождь бусит, [95]95
  Бусит– крапает или сеет мелкий дождь.


[Закрыть]а ты к озеру, князь. Завтра искупаемся.

– Не сетуй, меченоша. В дождь купаться – одно удовольствие. А ну полезай за мной!

Полезешь: куда денешься? Чем князь «тешится», тем и меченоша. Зимой даже в прорубь приходиться прыгать. А борьба? Сто потов сойдет с этим неуемным князем. Ярослав в своих уроках неугомонный, мертвого растормошит.

– Ничего, ничего, Заботка. В здоровом теле – здоровый дух. А ну давай на перегонки до Острова! [96]96
  В древние времена, остров находившийся напротив Ростова на озере Неро, не имел определенного названия и его просто называли «Остров». Гораздо позднее он стал называться Рождественским.


[Закрыть]

Легко сказать. До Острова, почитай, полтораста сажень, да и холодный дождь бусит. Сведет ноги – и уйдешь в царство Водяного. Он только и поджидает жертвы. Схватит волосатыми ручищами и утянет на дно Тинного моря. Б-рр!

Заботка мнется на берегу, а князь подтрунивает:

– Такой-то богатырь, а воды струхнул. Не догонишь – из меченошей выгоню.

Ярослав с разбегу кидался в озеро, а за ним… и Заботка. Князь оборачивался и задорно восклицал:

– Догоняй! Догоняй, меченоша!

Но догонишь ли князя? Он с десяти лет Днепр переплывал, а ныне и вовсе за ним не угнаться.

Когда выбирались на остров, Заботка невольно любовался Ярославом. Рослый, складно сложенный, мышцы бугрятся. Точно молотками на наковальне сколочен. Силушка по жилушкам огнем бежит. Ну, чисто молодой дубок. Не зря князь понукает молодых гридней к урокам Святослава. Княжьи же мужи Ярослава поощряют: здоровье – главное богатство. Хилого к дружине и близко подпускать нельзя.

Заботка не только любовался тугим и крепким телом Ярослава, но и поражался его увлечением книгами. Его еще в Киеве прозвали «книжником», но меченоша полагал, что, став самостоятельным князем, Ярослав забудет унылое чтение всевозможных рукописей, облаченных в толстые кожаные переплеты. Ну, чего доброго вечерами напролет засиживаться до поздней ночи за книгами?! А Ярослав засиживался. Он привез из Киева добрую сотню книг, и не только христианских, но и светских. И чего только не читал! Черт ногу сломает. Какого-то Аристотеля, Гомера, Цицерона, Цезаря… Изрядно читал на греческом, никакого переводчика не надо, а затем стал переписывать на славянский язык.

Как-то бросил:

– Дело зело тяжкое, Заботка. Надо богослужебные и светские книги на родной язык перевести. Одному мне не под силу. Ученые монахи надобны.

– Так они под ногами не валяются. Княжество велико, а грамотеев ни единого не сыщешь. Не в Киев же за ними плыть.

– Именно в Киев! Оплошку я дал. Надо бы сразу грамотеев взять. Малость повременю, и в Киев ладью отряжу.

– Да зачем, княже, книги-то множить? – простодушно спросил Заботка. – Можно и без книг обойтись.

– Стыдись, меченоша! Дом, в коем нет книги, подобен телу, лишенному души. Испокон веков книга растит человека, свивает его разум. Ум без книги, что птица без крыльев. Ты видел в Ростове хоть одного грамотея?

– В лесной-то глуши?

– В глуши звери обитают, а здесь люди живут, и не их вина, что они, опричь языческих верований, ничего боле не ведают. Разумеется, стариков за науки не посадишь, а вот для отроков можно и школу открыть… Не хлопай глазами, меченоша. В «Псалтыре» сказано: «Человек, имеющий уважение, а книжного разума не умеющий, подобен скоту, кой приготовлен на убой». Резко, но глубоко истинно. Приспеет время, и тебя вкупе со школярами посажу. Ведай, будут и в Ростове разумники, коими княжество должно произрастать. И я к тому все силы приложу.

Лицо князя разгорелось, говорил он с увлечением. Заботка уже давно уверовал: Ярослав тверд в своих словах. Непременно посадит его за книги. Ишь какими убийственными словами «Псалтырь» толкует. Его, Заботку, кажись и уважают, но коль он в грамоте не горазд, то подобен скоту. Князь зря о том не скажет. У Ярослава всякое лыко в строку.

А как он сельских тиунов шерстит! Вызывает их раз в неделю и дотошно допытывает о делах. И до чего же въедливый! Как-то один тиун пожалобился:

– Ныне, князь, хлебушка мене тебе доставлю. Трое мужиков на мерянские земли сошли. Там-де дань нести не надо.

– А сколь всего у тебя данников?

– Шешнадцать было.

– Как шестнадцать? Я зимой в Шугорь на полюдье выезжал. Вот книжица. В ней два десятка записано. Выходит, и вовсе тринадцать оратаев осталось?

Тиун побагровел, замялся.

– Так ить… Бегут людишки. К каждому стражника не приставишь.

Ярослав кивнул Могуте, коего недавно поставил вотчинным боярином-огнищанином. [97]97
  В Древней Руси смердами-огнищанами называли крестьян, от термина «огнище», когда в подсечном хозяйстве приходилось выжигать и корчевать для полей леса. Каждый князь для досмотра за огнищанами назначал «боярина-огнищанина».


[Закрыть]

– Поезжай, боярин, до Шугоря и оратаев пересчитай. А мы подождем. Разговор с тиунами будет не скорый.

Могута, вернувшись, доложил:

– В Шугоре, княже, два десятка мужиков. Никто не бежал.

Тиун кинулся Ярославу в ноги:

– Пощади, князь! Бес попутал.

Тиун был из княжьих холопов, и его ожидала суровая расплата.

Ярослав ненадолго задумался. Наказанье должно стать хорошим уроком для остальных тиунов. Холоп – раб, собственность господина, живущий на его средства, бесправное и безличное существо. Великий князь Владимир Святославич с провинившимися холопами не церемонился: то прикажет в железа заковать, то кнутом исстегать до полусмерти, а то и вовсе жизни лишить, повелев кинуть холопа в жертву Перуну. Беспощаден был с рабами батюшка!

За этим же тиуном вина немалая. Он намеревался укоротить дань, дабы уворовать немалую часть в свои закрома. Наказанье должно быть строгим. Но каким? На Руси до сих пор нет строго предписанных законов. Каждый господин действует, как бог на душу положит. Полный разброс. И такое проистекает не только с холопами. Княжьи и боярские суды, даже над вольными людьми, не подчинены никаким правилам. Судят, кто во что горазд. Вот если бы существовал строжайший Свод Законов.

Впервые у Ярослава мелькнула неожиданная мысль, коя много позднее разродится «Русской Правдой».

Князь сидел в дубовом резном кресле с высокой спинкой, обитой золотным бархатом, а тиуны расположились на лавках. Лица их оробелые. Что-то решит князь?

– Воровства не потерплю. Я вам немалые деньги плачу за пригляд. Никто из тиунов в голоде не сидит. А посему быть лихоимцу полгода в порубе на воде и хлебе. Тебе же боярин, Могута, с большим радением дозирать посельников.

Хватало забот у Ярослава.

Глава 32
ВЕЛЕСОВО ДВОРИЩЕ И ТИХОМИР

Бывший князек Урак исходил злобой.

На Велесовом дворище он вновь собрал всех волхвов.

– Мы потеряли всё! Город, покорных нам ремесленников и смердов, табун лошадей, дань. Моих ратовников изгоняют из селищ. Мы остались без хлеба, мяса, меда и мехов. Если так дело пойдет и дальше, то на нас обрушится голод. Что же получил Ярослав? Отменную крепость, княжеский терем и крепкие избы не только для своих дружинников, но и для торговых людей. Ростовцы благоволят Ярослава. Он не пугает их новой верой и не трогает наших богов, а главное – ничего у ростовцев не отбирает. Эдакий князь – добрячок. Все значимые городские дела он решает на сонмище. Но это до поры-времени. Лукавый христианин вскоре вывернется наизнанку. Завершив хозяйственные дела, Ярослав начнет с того, с чем он и прибыл на наши древние земли. Он изрубит и сожжет наших богов, примется крестить всех жителей ростовской земли и обложит их непомерной данью. Таковы все князья Киевской Руси, кои понаставили в своих городах церкви на иноземный лад, подняв на их вершины золотые кресты, и кои загоняют в сии церкви ново крещеных язычников, дабы те усердно молились на иконы-деревяшки с человечьими ликами. Аль то не кощунство?!

– Кощунство, Урак, кощунство! – загалдели волхвы.

Урак посмотрел на старца Марея, главного волхва земли Ростовской, коего побаивался даже сам «князек».

Этот древний вещун, коему не ведали сколь лет, был еще довольно крепок телом и властолюбив. Его длинная широкая борода, спускавшаяся ниже колен, давно уже перешла грань седины и полностью пожелтела, напоминая соломенную прядь после обмолота.

Поражало и другое: вековой старец всё еще хорошо видел и довольно легко ходил по земле, лишь слегка опираясь на ореховый посох.

Как самый старый и почетный волхв, он сидел на «велесовом сиделише», напротив самого бога, кой возвышался на холме, – могучий и высоченный, с суровым, мрачноватым лицом, хотя по поляне гуляло теплое весеннее солнце.

– А ты что нам молвишь, Марей? – вопросил Урак.

– Когда змея выставляет ядовитое жало, ее убивают.

Старец ничего больше не добавил, но смысл его слов всем стал понятен: князь Ярослав – враг и его надо умертвить.

– Твои слова всегда вещие, почтенный Марей. Стоит поразмыслить, как это осуществить. Убрав неверного, мы возвратим себе город, все его богатства и власть над язычниками, кои вот-вот превратятся в служителей Христа.

Совет был долгим, но после каждого предложения Марей отрицательно мотал головой, и тогда Урак вновь захотел послушать старца, на что тот сказал:

– Сегодня ночью я видел, как это произойдет… Встань, Тихомир.

С дубового чурбака поднялся стройный, высокий юноша с красивыми чертами лица. Это был самый молодой волхв среди ростовских язычников. Но не это удивило Урака и всех присутствующих на капище Велеса. Тихомир – внук Марея. Неужели главный волхв надумал поручить убийство князя своему любимцу? Но он может и сам погибнуть.

– С Ярославом не должно быть никаких неудач, – опять заговорил Марей. – А всё, что вы предлагаете, не убеждает меня в том, что князь отойдет к своему Христу. Он должен умереть наверняка. Дружина не останется в Ростове, она увезет тело князя к отцу в Киев. Ты, Урак, со своими ратовниками, вступишь в крепость и начнешь готовить ее к осаде. Ты соберешь в городе всех язычников ростовской земли и научишь их как отбиваться от неверных. Не думаю, что киевский князь пошлет на Ростов большую дружину, ибо, как идет молва от волхвов других земель, он готовит войско против кочевников. Ростов должен остаться за истинными служителями древней веры. Но для этого нужно совершить подвиг, кой выполнит мой верный Тихомир… Ты готов, мое любимое дите, убить князя и сам уйти на небо?

– Да! – без колебаний произнес юноша.

– Я был уверен в тебе, Тихомир. Я знал, что ты, как и все волхвы не страшатся смерти, ибо жизнь на земле – всего лишь миг, а вечная жизнь уготована на небе. Все мы знаем, что Ярослав доверчив. К нему может подойти любой ростовец. Ты, улучив момент, также подойдешь к князю и убьешь его кинжалом. По городу он ходит без кольчуги.

Марей поднялся с «сиделища», воздел руки к идолу и страстно изронил:

– Да сбудется воля твоя, бог Велес!

Глава 33
ВОЛШЕБНЫЙ ДАР ТИХОМИРА

Всю ночь Тихомир провел на капище, горячо молясь Велесу. Он благодарил Марея и бога, освещенного «вечным» огнем костра и смоляными факелами, за их выбор. Он был горд и счастлив. Завтра он явится в Ростов, убьет князя и принесет себя в жертву Велесу.

Он был достойным внуком верховного волхва, его излюбленным учеником, познав за свои семнадцать лет такие истины, кои не открываются и седовласым старцам.

После полуночи он взошел на холм, обнял рукой прохладного Велеса, вырубленного из могучего древа, и вновь помолившись, стал смотреть на небо, – туда, где вскоре будет его душа.

А по небу плыла златая, величавая луна, – в россыпи ярких, лучистых, неисчислимых звезд. Мертвая тишь застыла над капищем, а Тихомир всё смотрел на высокое неохватное небо и шепотом произносил названия некоторых звезд, кои в бренной жизни давно стали его надежными друзьями. Тихомир мог уйти лесными тропами от Велесова дворища за сотни верст, и по егопутеводным звездам безошибочно вернуться назад.

Такой же путеводной звездой служило для него и солнце, а если оно было сокрыто тучами, то юноша определял путь по мшистым деревьям. Он никогда не мог заблудиться, даже если его стезя пролегала через самые глухие дебри.

А когда в его пестере не оставалось и последней крохи хлеба, он не мог умереть в лесу с голода.

Летом (кроме грибов и ягод) он выискивал целебные корни, стебли и листья, и готовил из них пользительное варево, кое живило его тело; зимой же он, как наторелый охотник, добывал стрелой зверька.

Дед Марей начал брать его в лес чуть ли не с четырех лет. Сказывал:

– Надо, внучок, гоны и знаменья [98]98
  Гоны и знаменья– охотничьи тропы и различные (обычно цветные) заметы.


[Закрыть]оглядеть, да установить петли из тонкого конского волоса в потребных местах. Ты всё запоминай, дабы умелым охотником стать.

Внук дотошно приглядывался, и с семи лет уже метко стрелял из тугого лука в рыжую белку; а в поставленные силки и петли почти всегда попадала дичь.

Свой лук Тихомир носил за плечом, а у кожаного пояса – топорик, нож и огниво.

Не страшили юношу ни жара, ни лютая зимняя стужа, ни проливные дожди.

«Всё это ниспослали боги, – размышлял он, – дабы приручить человека к земной жизни».

И все суровые испытания он переносил с необыкновенной легкостью, укрываясь от непогодья всё в том же спасительном лесу.

Тихомир не боялся ни крупных зверей, ни лешего. Сдерживать медведей, туров и вепрей от нападения его научил всё тот же дед Марей.

– Никогда не клади на тетиву стрелу и не поднимай топора. Застынь, спокойно гляди зверю в глаза и тотчас тихо произнеси заговор: «Именем святых богов я заклинаю тебя, зверь лесной, от яростного гнева твоего, ибо я сам не хочу твоей погибели. Я призываю тебя, зверь…»

Тихомир сразу же запомнил эти слова и уже не раз ими пользовался. Во время заговора, он чувствовал, как его серые глаза начинают сверкать каким-то чудодейственным, зеленоватым огнем, кой останавливал и успокаивал зверя.

Никому, кроме Марея и его внука, этого было не дано, как не даны им и другие чудеса, коими обладают лишь настоящие вещуны-кудесники.

Тихомир спрашивал:

– Как же сие удается, дед Марей?

– Сей особый дар, внук, перешел мне от своего отца, кой глазами останавливал бешено скачущего коня.

– А к твоему отцу?

– От священных богов. Но этим волшебным даром владеют только избранные волхвы.

С лешим было проще. Они безобиднее любого крупного зверя, но зато могут завести в непроходимое болото, откуда человеку уже не выбраться. Тихомир нередко видел лешего издали. Мохнатый, голова огурцом, весь от пяток до макушки зелеными космами оброс и борода веником – зеленая, а ступишь поближе, приглядишься, а это старый, замшелый пень.

Тихомир понимает: леший не любит показываться человеку. Шмыг с пня – и проворно убегает в чащу, и уже из неё – давай пугать. То филином гулко заухает, то пронзительно заржет, как лошадь, то волком завоет… Но Тихомира он лишь понарошку пугает: уж такова лешачья натура – всех пугать. К Тихомиру он питать слабость. Есть за что. Каждый раз, входя в лес, юноша (по совету Марея) кладет на первый попавшийся пенек ломоть хлеба. Леший не гнушается, хлебушек он уважает, как и любое печево. Возвращаясь назад, Тихомир глянет на пенек, а приношения, как и не было…

Тихомир, встретившись с Мареем после совета с волхвами, несколько минут подумал и сказал:

– Жизнь на земле коротка. Ты, дед, говорил, что никто, кроме нас, больше не имеет такого дара. Но ты и я скоро уйдем на небо.

– Я понимаю твоё беспокойство, Тихомир. Но наш чудодейственный дар не пропадет. Он явился моему правнуку. Так что можешь спокойно идти в Ростов. Так повелевают боги.

С первыми лучами утреннего солнца Тихомир, попрощавшись с Велесом и Мареем, сел в челн и поплыл к крепости.

Глава 34
ДЕЛА НЕОТЛОЖНЫЕ

Чем больше обживался князь Ярослав в Ростове, тем всё больше находил для себя открытий. Не такими уж дикими оказались жители столь отдаленного от других княжеств града, затерявшегося на восточной окраине Руси в дремучих лесах. Ростовцы не только занимались рыболовством и охотой, но и ремеслами.

В узких, кривых улочках можно отыскать и кузнецов, и гончаров, и плотников, и сапожников, и седельников, и ткачей, и резчиков по дереву. Это не могло не радовать Ярослава.

А вот торговые дела князя огорчали. Было чего продать купцам, но вся торговля удовольствовалась селами и деревеньками. Туда шли заступы, сохи и бороны, косы и вилы, седла и конская упряжь, зимние кожухи и шапки, ложки, ковши, миски и прочая посуда.

Но селяне давно уже насытились изделиями ростовских ремесленников. Соха не на один год покупается, как и другие вещи.

Ремесленники вздыхали:

– Так и вовсе захиреет наше ремесло, князь Ярослав. Купцы перестали брать наши изделия. И как дале быть?

Ярослав переговорил с купцами, но те руками развели:

– На краю земли Русской живем, князь. Через леса в другие города идти – дороги не ведаем.

– А из озера, да на Волгу?

– Пустая затея. К верховью плыть – городов нет, а на восток – булгары до нитки разорят.

– Пытались?

– Было дело, князь. С медом, воском, пенькой и дорогими мехами поплыли, а вернулись нагишом. Булгары не желают с нашей землей торговать. Вы, бают, народ северный, дикий. К вам добираться нет никакого желанья. В Медвежьем углу, где Которосль в Волгу впадает, живет свирепое племя, оно-де булгарских купцов грабит, а судна топорами разбивает. Нам-де с руки в Хвалынское море ходить, в грады персидские. Там торговля бойко идет. И не ведаем, что делать князь?

Ростовских купцов поддержал и Силуян:

– Здесь не торговля, а маята. Медвежий угол, как бельмо на глазу. Не вверх, не в низ по Волге не пропускает. Лютый народ. И еще хотел бы изречь, князь. Не худо бы дорогу на Новгород отыскать.

– Через леса, реки и болота?

– Понимаю, князь. Дело тяжкое, но без доброй торговли Ростову худо придется.

– Худо, купец, зело худо. Без торговли городам не стоять.

На душе Ярослава становилось смуро. Наградил же батюшка городом! В самую пустынную глухомань отослал. Да еще приказал:

– Приведи язычников к кресту, Ростов и селища обложи данью, и шестую часть в Киев доставляй.

Многого восхотел великий князь, хотя немало истины в его словах. Киев непрестанно воюет, деньги позарез надобны, да и крепкий, преуспевающий град на сумежье необходим. Прав хитрый батюшка, зело прав! Но ничего пока, кроме сильной крепости, он, Ярослав, не сотворил. Да и крепости бы не стало, коль бы начал ростовцев в христианство обращать. До сих пор ростовцы и говорить ничего не желают об отмене прадедовской веры. В темноте и невежестве живут. Сколь раз пытались попы Федор и Илларион среди язычников проповедь произнести, но их тотчас забрасывали каменьем. Тяжкое это оказалось дело! [99]99
  Даже шестьдесят лет спустя после принятия христианства, прибывший сюда епископ Леонтий, Киево-Печерский монах, встретил ожесточеное сопротивление язычников. В 1073 году он был убит сторонниками старой религии. После него епископом Ростова стал Исайя. При нем миссионерскую деятельность в Чудском конце вел монах Авраамий. Ему удалось сокрушить идола Велеса, крестить язычников и заложить на месте капища первый в северо-восточной Руси Авраамиев монастырь. Он был основан в конце XI века.


[Закрыть]

Да и полюдье из-за крепости пришлось на целый год отложить. Мужики изрядно помогли: они-то к тяжелой работе привычные.

Но после Покрова снова полюдью быть. Надо дружину кормить, данью с ней поделиться.

Дружинники и без того не слишком рады «ростовскому сиденью». И в работных людях побывали, и без дани остались, и… без храма. Все они крещеные, а помолиться негде. Так дело пойдет – и Христа скоро забудут. Непременно надо церковь ставить, да такую дивную, дабы язычники загляделись… Легко сказать. А где умельцев найти? Ни один из местных плотников отроду не видел церкви. Хоть в Киев за умельцами посылать. Но до стольного града – не рукой подать. Вновь всё лето тащиться на ладье, да еще против течения? А вспять плыть? Другого лета ждать. Сколь времени пролетит! Куда ни кинь – и всюду незадача.

Что же делать тебе, князь Ярослав? Думай о делах неотложных, думай!

Глава 35
ПОКУШЕНИЕ

Кузни притулились к речке Пижерме: вода под боком, а без воды да руды никакого изделья не сладишь. Правда, и Неро под рукой, но туда рыбаки не велят с бадейками ходить: нечего озеро баламутить да рыбу пугать.

Ярослав любил приходить на Пижерму. Привлекал перестук молотов о наковальню, да и на изделья хотелось глянуть, особенно на ратные.

Оружье и доспехи – единственное чем еще в охотку занимались кузнецы. Другие-то ремесла хирели – спрос падал, а тут князь кузнецам твердое слово дал:

– Куйте! Оружье и доспехи нам вельми понадобятся. Вернусь с полюдья – сполна рассчитаюсь. На том крест целую, и слово даю княжье.

Оружейники Ярославу поверили. За годы пригляделись: князь в словах своих и поступках тверд.

Доспехов кузнецы ранее не изготовляли: в походы не ходили, а доспехи лишь увидели на воинах Ярослава.

Тот приказал принести в кузни кольчуги и шлемы и молвил:

– С моих дружинников. Дело для вас новое и непростое. Приглядитесь, пораскиньте головами, а вдруг смекнете.

Оружейники сошлись со всех кузен, помыслили и молвили Ярославу:

– Изготовим, князь. Из железной руды наделаем облые кольца, и кольчугу сладим.

– Облые? Это как?

– Облые – из круглой проволоки. Довелось мне когда-то железную рубаху делать, – молвил кузнец Будан.

– И как же ты ее изладил? От кого познал? – тотчас заинтересовался Ярослав.

– От ковалей, кои в Ростов наведывались из Сарского городища. Их ратники, когда-то в поход на чужеземцев ходили. Всё дотошно распознал, даже о чужеземной кольчуге. Своими глазами зрел, каждое колечко пересчитал. На кольчугу надо не менее 20 тысяч колец, в палец в поперечине, при толщине проволоки в четь пальца. Но дабы изготовить железную рубаху понадобится около трехсот саженей проволоки. Некоторые кольца завариваются наглухо. Каждые четыре таких кольца сплачиваются одним разомкнутым кольцом, кое после этого заклепывается. Кропотливая работа, князь. Требует немалого навыка и большого усердия.

– И велика ли кольчуга получается, Будан?

– У иноземных воинов кольчуга длиной до колена, имеет полный рукав и весит более 22 фунтов. [100]100
  В фунте четыреста граммов, значит, вес такой кольчуги составляет около девяти кг. К русичам слово «фунт» перешло от немцев.


[Закрыть]Наша кольчуга несколько короче, имеет ширину в поясе, примерно пять ладоней, [101]101
  Пять ладоней– 50 см.


[Закрыть]а длина рукава составляет две с половиной ладони [102]102
  Две с половиной ладони– 25 см.


[Закрыть]и доходит до локтя. Весит до 16 фунтов. Разрез ворота находится посередине шеи или сдвинут в сторону, застегивается кольчуга без запаха. Сзади кольчуга мастерится короче – для удобства посадки в седле.

– Молодцом, Будан. То, что ты рассказал, весьма похоже на кольчуги дружинников. Дело за шлемами.

– А вот для шлемов иная руда понадобится. Медная. Надо на болота ехать.

Сыскали оружейники и медную руду. Заполняли ею железные котлы, грели на раскаленных угольях и выпускали медь тонким ручейком в желоба.

Легче было с изготовлением стрел, кои понадобились Ярославу для пополнения запаса дружины. (Многие стрелы были потрачены в день осады Ростова). Но и здесь не обошлось без новшеств. Железные наконечники стрел ростовцев были гораздо легче, короче, и улетали лишь на сто шагов. Да и саму стрелу с гусиным опереньем надо было удлинять.

Когда изготовили новую стрелу и пустили ее в лёт, оружейники удовлетворенно молвили:

– Почитай, на треть дальше улетела. Добрая стрела!

– Дело не только в лёте, надо, чтоб и недруга разила.

– С таким наконечником, князь, и щит не поможет.

– Это еще как сказать, мастера. Щиты бывают разные.

– Тот, что мы в своих руках держали – пробьет! – уверенно заверил Буданом.

– А ну-ка поведай, друже, – молвил Ярослав.

– Как-то вознамерились порыбачить. На челнах на Которосль выбрались, а там на нас с берега ушкуйники навалилась, что обитают в Медвежьем углу. Норовили нас в полон взять, но и мы не лаптем щи хлебаем. Ведали, куда поехали. Луки, мечи, и рогатины с собой прихватили. На воде биться худо, так мы тоже на берег выскочили, благо разбойников было не столь и много. В сечу кинулись. Нас-то поболе оказалось, но лиходеи не оробели, лихо отбивались. А когда у них четверо воев пало – в лес ушли. Подобрали мы у мертвых оружье, там и щит оказался. Глянули на него, а щит на два вершка стрелой пробит.

– Слаб щит. Сберегли его?

– Сберегли. У меня в чулане лежит.

– Ты покажи мне его, Будан.

– Принесу, князь…

Наловчились ростовские кузнецы-оружейники выделывать и знатные щиты. Мастерили по росту каждого дружинника два щита из гибких ивовых прутьев, выдержанных в воде; один – овальный, продолговатый, он закроет воина с головой, коль тот будет сражаться в пешем строю, а другой – круглый и легкий, весьма удобный для всадника. Сверху щиты обтягивали воловьей кожей и обивали медными полосами. Как правило, щиты мазали в красный цвет – цвет мужества и стойкости в бою…

Как-то беседуя с кузнецами, все обратили внимание на высокого красивого юношу в длинной, ниже колен, белой рубахе и в легких сапожках, плетеных из бересты; на груди его висел амулет на черном гайтане.

Кузнецы тотчас примолкли. Один из них, наклонясь к князю, шепотом произнес:

– Волхв Тихомир. Внук кудесника Марея. Приплыл на челне из Велесова дворища. Хоть и млад, но весьма чтим. Народ его, как бога уважает.

Подойдя на три шага к Ярославу, юноша остановился и, в знак приветствия, вскинул правую руку.

– Велес доволен вами, люди земли ростовской. Вы не перестаете поклоняться старым богам и чтите старую веру.

Кузнецы, кроме князя, отвесили волхву низкий поклон. Подле Ярослава стоял его неизменный телохранитель Заботка, кой, как и князь, удивился лицам мастеров. Они были благоговейны, кротки и подобострастны, как будто перед ними очутился сам бог Велес.

«Вот и крести этих людей, – озабоченно вздохнул Ярослав. – Да они готовы выполнить любое повеление этого молодого волхва. Зело же преданы ростовцы языческой вере!.. Но зачем появился здесь этот Тихомир?».

Юноша, увидев возле князя могучего воя, нахмурился. Этот нечестивый может помешать убийству Ярослава. Надо сделать так, чтобы он заснул. Да поможет бог Велес!

Тихомир в упор посмотрел на воя, и его глаза заискрились зеленоватыми огнями. У Заботки безвольно опустились руки, он мгновенно заснул.

– Что тебе надо, юноша?

– Я пришел к тебе от бога Велеса, – отозвался Тихомир и, стремительно ступив к князю, выхватил из кожаных ножен острый кинжал, помышляя вонзить его Ярославу в сердце.

Безоружный князь не успел даже отскочить, а занесенная рука Тихомира вдруг застыла и… кинжал выскочил из пальцев.

– Не могу, – простонал волхв.

Сначала Тихомир не мог понять, что с ним произошло, но когда он увидел беззащитные глаза князя, то его будто молнией пронзило. Он, Тихомир, никогда не убивал людей. Бог Велес не наделил его жестоким сердцем.

Удивленный Ярослав поднял с земли кинжал и спросил:

– Почему ты не убил меня?

– Я не смогу убить человека, князь. Этого я никогда раньше не знал.

Ярослав резко повернулся к мечнику.

– А ты почему застыл истуканом и не защитил меня?

Но Заботка молча стоял с закрытыми глазами.

– Не вини своего воя, князь. Он спит.

Тихомир трижды провел над головой дружинника ладонью и Заботка очнулся, открыл глаза.

– Отчего в твоей руке кинжал, князь? Что случилось? – встревожился меченоша.

Кузнецы обступили князя. Теперь их лица были растерянными.

В замешательстве оказался и Ярослав. Только что перед ним произошло великое чудо. Юный волхв усыпил его богатыря – мечника, и в самый последний миг отменил свое убийство. Что ж теперь сотворить с этим волхвом. Срубить голову мечом?.. Но разумно ли так поступать? Убийство волхва может всколыхнуть всех язычников. Этот волхв, как прошептал оружейник, весьма чтим. Но наказать его все же придется. Он поднял кинжал на князя! Такое преступление с рук не сходит. Надо бросить Тихомира в поруб. Тому и быть! Мнится, ростовцы поймут своего князя.

Ярослав зорко глянул на волхва. Тот стоял спокойный и тихий, даже какой-то отрешенный, словно мучительно раздумывал над какой-то загадкой.

И вдруг решение князя круто изменилось. Он протянул юноше кинжал и молвил:

– Ступай в свое Велесово дворище.

Тихомир, ничего не сказав, всё с тем же отрешенным лицом, принял кинжал и медленно зашагал к озеру.

Кузнецы с посветлевшими лицами смотрели на Ярослава. Он не только не наказал волхва, но и отпустил его в капище.

А Тихомир, доплыв до середины озера, вдруг развернул челн и направил свое утлое суденышко обратно к Ростову.