Текст книги "Антисоветская блокада и ее крушение"
Автор книги: Валерий Шишкин
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Annotation
В книге на основе обширного круга советских и иностранных документальных источников, периодики, мемуаров, исторических исследований рассказывается о том, как осуществлялась империалистическими державами Запада блокада Советской России с момента Октябрьской революции до весны 1921 г. и какие меры принимало для ее прорыва и ликвидации Советское правительство.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
ВВЕДЕНИЕ
ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
НАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛИ
ПОПЫТКИ УСТАНОВЛЕНИЯ ТОРГОВЫХ СВЯЗЕЙ
УСТАНОВЛЕНИЕ
ПОИСКИ ПУТЕЙ ОБХОДА
УЖЕСТОЧЕНИЕ БЛОКАДЫ
КРАХ ОТКРЫТОЙ ПОЛИТИКИ
БОРЬБА ПРОТИВ СКРЫТОЙ БЛОКАДЫ.
ТОРГОВО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ БЛОКАДА 1920 г.
КРУШЕНИЕ ПОЛИТИКИ БЛОКАДЫ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ИЛЛЮСТРАЦИИ
INFO
comments
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
154
155
156
157
158
159
160
161
162
163
164
165
166
167
168
169
170
171
172
173
174
175
176
177
178
179
180
181
182
183
184
185
186
187
188
189
190
191
192
193
194
195
196
197
198
199
200
201
202
203
204
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
217
218
219
220
221
222
223
224
225
226
227
228
229
230
231
232
233
234
235
236
237
238
239
240
241
242
243
244
245
246
247
248
249
250
251
252
253
254
255
256
257
258
259
260
261
262
263
264
265
266
267
268
269
270
271
272
273
274
275
276
277
278
279
280
281
282
283
284
285
286
287
288
289
290
291
292
293
294
295
296
297
298
299
300
301
302
303
304
305
306
307
308
309
310
311
312
313
314
315
316
317
318
319
320
321
322
323
324
325
326
327
328
329
330
331
332
333
334
335
336
337
338
339
340
341
342
343
344
345
346
347
348
349
350
351
352
353
354
355
356
357
358
359
360
361
362
363
364
365
366
367
368
369
370
371
372
373
374
375
376
377
378
379
380
381
382
383
384
385
386
387
388
389
390
391
392
393
394
395
396
397
398
399
400
401
402
403
404
405
406
407
408
409
410
411
412
413
414
415
416
417
418
419
420
421
422
423
424
425
426
427
428
429
430
431
432
433
434
435
436
437
438
439
440
441
442
443
444
445
446
447
448
449
450
451
452
453
454
455
456
457
458
459
460
461
462
463
464
465
466
467
468
469
470
471
472
473
474
475
476
477
478
479
480
481
482
483
484
485
486
487
488
489
490
491
492
493
494
495
496
497
498
499
500
501
502
503
504
505
506
507
508
509
510
511
512
513
514
515
516
517
518
519
520
521
522
523
524
525
526
527
528
529
530
531
532
533
534
535
536
537
538
539
540
541
542
543
544
545
546
547
548
549
550
551
552
553
554
555
556
557
558
559
560
561
562
563
564
565
566
567
568
569
570
571
572
573
574
575
576
577
578
579
580
notes
1
В. А. Шишкин
АНТИСОВЕТСКАЯ БЛОКАДА
И ЕЕ КРУШЕНИЕ
*
Ответственный редактор
чл.-кор. АН СССР А. А. ФУРСЕНКО
Рецензенты:
д-р ист. наук О. Н. Татаров,
д-р ист. наук А. З. Ваксер
© Издательство «Наука», 1989 г.
ВВЕДЕНИЕ
Издавна добрососедские отношения и торговля соединяли народы, позволяли им лучше узнать друг друга, давали возможность общаться, обмениваться товарами и сырьем, чтобы получить те изделия или материалы, недостаток в которых испытывали одни и избыток которых имели другие. Такие отношения всегда способствовали упрочению мира между народами и государствами. Пословица: «Когда говорят пушки, молчит дипломатия» – всецело относится и к экономическому сотрудничеству различных стран. Во время войны между государствами всякие деловые связи прекращаются и народы несут дополнительные тяготы, остро ощущая нехватку мирных орудий труда, продовольствия, продуктов потребления.
Капиталистический строй внес в практику международных отношений антигуманный способ дополнения прямых военных действий или политического соперничества разнообразными формами торгового бойкота, эмбарго, экономической блокады и т. п. «В войне и в политике все средства хороши» – и вот уже в начале XIX в. буржуазная Франция объявляет так называемую континентальную или, иначе говоря, торговую блокаду Англии, направленную на уничтожение ее экономического превосходства в Европе. Всем союзным и подвластным Франции государствам запрещается вести торговлю, поддерживать почтовые и всякие другие отношения с Англией.
Возникновение в результате Великой Октябрьской революции первого в мире социалистического государства вызвало бешеную злобу империалистических держав Запада, приложивших все усилия, чтобы задушить Советскую власть. Как отмечается в Политическом докладе ЦК КПСС XXVII съезду партии, «капитализм встретил рождение социализма как «ошибку» истории, которая должна быть «исправлена». Исправлена во что бы то ни стало, любым способом, без оглядки на право и мораль: вооруженной интервенцией, экономической блокадой, подрывной деятельностью, санкциями и «наказаниями», отказом от какого бы то ни было сотрудничества».{1}
Одним из ярко выраженных, неприкрытых актов международного терроризма, который длительное время применяли против Советской России силы империалистической реакции, была военно-экономическая блокада РСФСР, организованная правящими кругами стран Запада в 1918–1919 гг. и использовавшаяся в скрытом виде или в иных проявлениях на протяжении 1920 и отчасти 1921 гг. Как и открытая вооруженная интервенция, блокада представляла собой вопиющее нарушение всех принципов и норм международного права, действовавшего в практике взаимоотношений между государствами.
Международное право к тому времени фиксировало определенными дипломатическими актами состояния войны, перемирия и мира: объявление войны, подписание договора о перемирии или мирного договора. Между тем антисоветская интервенция, исключавшая какие-либо отношения между капиталистическими странами и Советской Россией на основе соглашений о мире или перемирии, представляла собой акт вооруженного вмешательства во внутренние дела суверенного государства без объявления войны. И к военно-экономической блокаде полностью относятся слова В. И. Лепина, сказанные им в 1919 г. на VIII Всероссийской конференции РКП (б), о том, что империалистические правительства «вели войну против России самыми зверскими средствами, без малейшей тени законности».{2}
Блокада по своей сути являлась террористическим методом, дополнявшим вооруженную интервенцию и являвшимся ее составной частью. «Блокада, – писал В. И. Ленин, – была в самом деле главным, действительно прочным оружием в руках империалистов всего мира для задушения Советской России».{3} Она сочетала в себе средства военного и экономического давления на Советскую республику и была призвана не только содействовать решению «русского вопроса» вооруженным путем, но и представляла собой попытку ослабить, подорвать хозяйственную базу молодого пролетарского государства, а стало быть, и ускорить его разгром. Предельно ясно смысл военно-экономической блокады как составной части вооруженной интервенции, как одного из ее эффективных методов (если это определение можно применить к методам международного разбоя) охарактеризован в официальной публикации Общества содействия жертвам интервенции: «Разрыв официальных сношений и блокада вырывали Советскую республику из десятилетиями сложившегося хозяйственного и культурного общения с другими странами. Вместе с тем «союзники» не удовольствовались изоляцией России, не предоставили ей «вариться в собственном соку», а предприняли против нее активно-враждебные акты, посылая против нее свои войска и корабли, вооружая и финансируя русскую контрреволюцию, отторгая от Советской республики лучшие части ее территории, источники хлеба, сырья и топлива».{4} Отсюда со всей определенностью вытекает, что это была классово-враждебная, агрессивная по своей сути и террористическая по средствам и пренебрежению к существующим нормам международного права политика иностранного капитала против основ, устоев и принципов становящейся на ноги социалистической экономической системы хозяйства. Военно-экономическая блокада не только полностью соответствовала по своему характеру проводившейся одновременно вооруженной интервенции и дополняла ее, но и была явной попыткой покончить с социально-экономическим законодательством Советского государства, добиться ликвидации осуществленных Советской властью национализации промышленности, банков, монополии внешней торговли. Цель – восстановить в России частную собственность на орудия и средства производства ради получения возможности эксплуатации хозяйства страны иностранными предпринимателями на полуколониальной основе. И эта цель, по мнению правящих кругов империалистических держав, вполне оправдывала любые средства в борьбе с классовым противником, даже если они полностью противоречили провозглашенным и принятым самой буржуазией категориям и нормам права, морали, гуманизма.
Следует также отметить, что важным элементом военно-экономической блокады против Советской России с самого начала стала морская блокада, которая ревностно проводилась кораблями держав Антанты. И эти действия по сути дела представляли собой не что иное, как морское пиратство, противоречившее всем международно-правовым актам того времени. Со-гласно русской Декларации вооруженного нейтралитета 1780 г., Парижской морской декларации 1856 г, и Лондонской морской декларации 1909 г., объявлять и осуществлять морскую блокаду имели право только участники официально объявленной войны, тогда как вооруженная интервенция против Советской России не была таковой. Кроме того, как отмечает советский юрист А. С. Бахов, – «для того чтобы быть законной (в случае официально объявленной войны. – В. Ш.), эта блокада должна была являться действительной, то есть все время поддерживаться видимой всем проходящим судам военной силой, в противном случае блокада признавалась фиктивной, или «кабинетной», не порождающей права для объявивших ее государств останавливать суда нейтралов. Перехват же нейтральных судов при фиктивной блокаде считался незаконным и рассматривался в международном праве как пиратство».{5}
Морская блокада, которую проводили военные корабли держав Антанты против торговых судов Советского государства и судов нейтральных стран, была именно такой: она была введена без официального объявления войны и в отношении нейтралов имела отчетливо выраженный фиктивный, или «кабинетный», характер. Тем самым и с учетом этих обстоятельств военно-экономическая блокада в целом представляла собой нарушение международного права. Кроме того, накануне первой мировой войны Институтом международного права в Оксфорде было одобрено единогласно принятое руководство, которое носило название «Законы военно-морской войны, регулирующие отношения между воюющими сторонами». Статья 22 гласила: «Воюющая сторона не может устанавливать мины вдоль берега и гаваней противника, кроме как для военно-морских и военных целей. Ей запрещается устанавливать их там для того, чтобы установить или поддерживать торговую (экономическую) блокаду».{6}
Кроме военных и экономических целей империалистические круги Запада связывали с установлением блокады и задачу психологического, идеологического давления и воздействия на развитие политических событий внутри Советского государства. Буржуазная пропаганда капиталистических стран и пропагандистский аппарат интервентов на оккупированных иностранными войсками или захваченных белогвардейцами территориях России приложили немало усилий для обработки населения с помощью спекулятивной и лживой «теории контраста». Смысл ее состоял в том, чтобы при самой последовательной экономической блокаде территории, контролируемой Советской властью, одновременно оказывать небольшую, но зато широко рекламируемую помощь районам, занятым силами контрреволюции, подкармливать некоторые слои населения этих областей. Разумеется, это не мешало вместе с тем в качестве «компенсации» вывозить за бесценок сырьевые богатства оккупированных районов России.
Сжатая формулировка «теории контраста» дана в телеграмме премьер-министра Франции Ж. Клемансо от 21 декабря 1918 г.: «План действия союзников состоит в том, чтобы осуществить одновременно экономическое окружение большевиков и организацию порядка русскими элементами».{7} Эта «теория» довольно последовательно проводилась и на практике с целью идеологического обеспечения политики блокады и прикрытия ее варварского характера. Используя прекращение вследствие жесточайшей блокады поступления из-за границы в Россию продовольствия и товаров широкого потребления, интервенты широко прибегали к посулам и демагогии, чтобы возбудить антисоветские настроения среди населения и ослабить социальную базу Советской власти. Образчиком этой пропагандистской тактики может служить, например, декларация главнокомандующего союзными силами на Юге России генерала Бертелло, обнародованная в Севастополе весной 1919 г. «Мы, ваши союзники…, – говорилось в ней, – решили, что наши войска высадятся в Южной России, чтобы дать возможность благонамеренным жителям восстановить порядок. Окажите добрый прием союзникам. Они приходят к вам как друзья. Все державы Согласия идут вам навстречу, чтобы снабдить вас всем, в чем вы нуждаетесь, и чтобы дать вам, наконец, возможность свободно и не под угрозой злоумышленников решить, какую форму правления вы желаете иметь».{8}Одновременно находившаяся под контролем интервентов крымская печать подняла пропагандистскую шумиху о прибытии больших транспортов мануфактуры и других товаров для нужд населения, о вызванном этим снижении цен, изображая союзников как истинных и бескорыстных «спасителей» России.{9} Таким образом, военно-экономическая блокада Советской России, помимо прочего, использовалась и как фактор грубого политического давления реакционных кругов между-народного империализма на развитие событий в Рос-сии, что также являлось незаконным вмешательством в дела суверенного государства, или, иначе говоря, применением методов психологического терроризма, психологической войны против Советского государства.
Изучение документов и фактов, отражающих формирование и развитие политики военно-экономической блокады империалистических кругов по отношению к Советской России, позволяет утверждать следующее. Во-первых, она вводилась явочным порядком по существу как полувоенная мера и ее организаторы поначалу вообще даже не слишком стремились придать ей хотя бы какую-то видимость законности. Попытки хоть как-то обосновать ее правомерность и облечь в форму международно-договорного акта были предприняты лишь спустя год после того, как эта политика вступила в силу, и были вызваны не тем, что действительно появились юридические или моральные основания для уже официального провозглашения политики блокады, а тем, что эта политика оказалась несостоятельной и в правовом, и в политическому в нравственном отношении. Чтобы ее продолжать, нужно было связать по рукам и ногам международно-правовым актом ее вольных или невольных участников и тем более те страны, где особенно остро ощущалось недовольство блокадой Советской России. Во-вторых, ответственность за организацию военно-экономической блокады Советского государства, продолженной в иных формах в 1920–1921 гг., несут правящие круги всех крупнейших империалистических держав, независимо от того, действовали ли они прямолинейно и открыто, как это делали правительства Англии и Франции, или же проявляли закулисную активность, что было свойственно американской администрации В. Вильсона.
Автор предлагаемой читателю книги поставил своей задачей в популярной форме рассказать о том, как была организована и проводилась империалистическими державами Запада политика военно-экономической блокады Советской России, какие меры принимало для ее прорыва и ликвидации ее последствий Советское правительство, каковы были главные причины и факторы, которые привели к полному провалу попыток задушить молодое пролетарское государство этим варварским методом.
Кроме того, автор стремился показать, что в неимоверно трудные первые годы существования Советского государства, в борьбе с империалистической блокадой и дипломатической изоляцией, закладывались основные принципы советской внешнеэкономической политики, разработанные В. И, Лениным. Под его руководством накапливался первый нелегкий опыт торговых отношений с буржуазными странами, выявлялась их роль для развития народного хозяйства Советской России и упрочения ее позиций на международной арене. Этот опыт всецело учитывается и в современных условиях развития нашей страны. Внешнеэкономические связи СССР рассматриваются ныне нашей партией как одно из важных направлений международной деятельности Советского государства. Борьба за равноправное, справедливое экономическое сотрудничество с другими странами, которое не только укрепляет и расширяет материальную базу политики мирного сосуществования, но и отвечает основным тенденциям международного разделения труда, является развитием ленинских принципов и традиций в этой области.{10}
ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
И «МОЛЧАЛИВЫЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РАЗРЫВ»
Чтобы лучше понять, с чем же пришла в мировое сообщество после победоносной Октябрьской революции Советская Россия, что она предлагала ему и чем ответили ей бывшие союзники по войне, следует пристальнее вглядеться в ситуацию того времени, оценить первые шаги молодого пролетарского государства на международной арене.
Вечер 26 октября (8 ноября) 1917 г. Белоколонный актовый зал Смольного – штаба победившей Великой Октябрьской социалистической революции – до отказа забит делегатами II Всероссийского съезда Советов. «Пространство между колоннами, – вспоминает известный американский журналист Джон Рид, очевидец этого исторического события, – уставлено рядами кресел, всего их около тысячи… Всюду вокруг: между колоннами, на подоконниках, на каждой ступеньке, ведущей на сцену, да и на краю самой сцены – публика… состоящая из простых рабочих, простых крестьян и простых солдат. Кое-где в публике щетинятся штыки. Измученные красногвардейцы, опоясанные патронными лентами, сидят на полу у колонн… Воздух сизый от табачного дыма и дыхания. Сквозь эту сизую завесу сотни лиц смотрят на сцену, в глубине которой собраны красные знамена с золотыми надписями».{11}
На трибуне вождь революции – В. И. Ленин, выступивший с докладом о мире. После этого доклада развернулись прения по проекту Декрета о мире. Всеобщую поддержку и одобрение делегатов получил первый международный акт социалистического государства – Декрет о мире, провозгласивший основные принципы советской внешней политики, в том числе принцип мирного сосуществования государств с различным социальным строем. Не все из собравшихся на съезд тогда сознавали, что отношения с капиталистическими странами требуют гибкости, проявления готовности рассмотреть встречные условия мира, если таковые последуют со стороны буржуазных правительств. Выступивший в дискуссии меньшевик-интернационалист А. Д. Еремеев заявил, что Декрет о мире следует одобрить, но «с одним условием: если будут выброшены слова о том, что мы будем рассматривать всякие условия мира. Это не должно быть, так как могут подумать, что мы слабы, что мы боимся. Наше требование о мире без аннексий и контрибуций, – заключил оратор, – должно быть ультимативным».{12} В своем заключительном слове В. И. Ленин специально остановился на высказывании А. Д. Еремеева, отметив, что нельзя решать международные вопросы, проявляя неуступчивость во всем, не желая идти на компромиссы даже в малом. При этом он вполне определенно заявил о готовности Советского правительства в переговорах о демократическом мире с правительствами капиталистических стран сохранить те положения договоров и соглашений с ними, заключенных до революции, которые предусматривали равноправные хозяйственные связи. «Среди таких соглашений, – отмечал В. И. Ленин, – они помещали и экономические соглашения и разные другие пункты о добрососедских отношениях… Мы отвергаем все пункты о грабежах и насилиях, но все пункты, где заключены условия добрососедские и соглашения экономические, мы радушно примем, мы их не можем отвергать».{13}
Великая Октябрьская социалистическая революция провозгласила появление первого в мире государства диктатуры пролетариата, которое приступило к созданию нового общественного строя. Наряду со сложнейшими задачами защиты завоеваний революции и внутреннего строительства перед Советской Россией встали не менее трудные проблемы международного характера. «С самого начала Октябрьской революции, – говорил В. И. Ленин на VI съезде Советов, – вопрос о внешней политике и международных отношениях встал перед нами как самый главный вопрос»,{14} Молодому пролетарскому государству приходилось с первых же шагов своего существования вырабатывать линию действий по отношению к капиталистическим странам, в том числе и в торгово-экономической области.
Как известно, теория неравномерного экономического и политического развития капиталистических стран в эпоху империализма и учение о победе социализма первоначально в одной стране, разработанное В. И. Лениным в годы первой мировой войны, вполне определенно предусматривали известный период совместного существования государств с различным социальным строем.{15} Эти положения В. И. Ленина и послужили основой для выдвижения уже в первых же внешнеполитических актах Советского правительства, и прежде всего в Декрете о мире, принципа мирного сосуществования как одного из главных принципов во взаимоотношениях Советской России с капиталистическими странами. Не менее важным для партии и правительства было определение позиции в вопросе о допустимости и возможности торгово-экономических отношений с буржуазными государствами, об основных условиях и формах таких отношений.
В декабре 1917 г., когда начались переговоры о перемирии и мире с Германией и ее союзниками в Брест-Литовске, желание Советского правительства установить торгово-экономические связи с капиталистическими странами было высказано его представителями и зафиксировано в целом ряде документов этого периода. В добавление к договору о перемирии, заключенном между РСФСР и державами четверного союза, по настоянию советской делегации, был внесен пункт о том, что договаривающиеся стороны обязуются принять меры «к восстановлению культурных и хозяйственных сношений между странами, заключившими перемирие».{16} Среди таких мор указывалась и необходимость облегчения торговли. В целях выполнения этого пункта в Петрограде в декабре 1917 г. начались заседания представителей советской и австро-германской делегаций под председательством уполномоченного Наркоминдела РСФСР Е. Д. Поливанова.
Приват-доцент Евгений Дмитриевич Поливанов, сотрудник бывшего Министерства иностранных дел России (работал в Отделе печати), в обстановке саботажа чиновников после победы Октября обратился с письмом в Смольный и предложил свои услуги. Вместе с большевиками И. А. Залкиндом и моряком-балтийцем Н. Г. Маркиным Поливанов участвовал в преодолении саботажа чиновников бывшего Министерства иностранных дел и был организатором нового советского внешнеполитического ведомства – Народного комиссариата по иностранным делам (НКИД). Впоследствии И. А. Залкинд вспоминал: «Я разыскал Поливанова и вместе с ним начал объезд виднейших чиновников Министерства по их квартирам, требуя от каждого из них, за их личной ответственностью, присутствия на другой день в здании Министерства для решающих переговоров. Многих мы дома не застали, кое-кто сказался больным, а один, когда мы не поверили сообщению о серьезности его болезни и настояли на личном приеме, залез под одеяло, как был, в полном костюме и ботинках, в каком виде и принял наш визит».{17}
4 ноября 1917 г. в ярко освещенном здании МИД на Дворцовой площади представителям Советской власти были переданы ключи от всех комнат, шифровального отделения, архивных помещений. Постепенно стала налаживаться работа Наркоминдела. В первые месяцы деятельности НКИД Е. Д. Поливанов сыграл важную роль в организации предпринятой в соответствии с Декретом о мире публикации тайных дипломатических документов царского и Временного правительств, возглавлял Отдел сношений с Востоком и выполнял другие дипломатические поручения. Именно он и стал председателем смешанной комиссии по культурно-экономическим связям, заседания которой проходили в Петрограде. «Основная задача России, – заявил Е. Д. Поливанов, обращаясь к членам германской делегации, – мир народов, это лозунг Октябрьской революции, милостью которой они здесь заседают». В качестве временной меры стороны пришли к соглашению об установлении в зимнее время торговых связей между Германией и Советской Россией через финляндские порты Раумо, Ментимусто и Або (Турку) и решили обменяться списками желательных для торговых операций товаров.{18}
Тем временем, пока в Петрограде работала комиссия, перед которой с самого начала были поставлены ограниченные задачи решения вопросов «в пределах, допускаемых перемирием», в Брест-Литовске начались переговоры о мире.
На первом же пленарном заседании мирной конференции 9 (22) декабря 1917 г., в которой приняли участие РСФСР, Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция, советская делегация в своей декларации уже вполне отчетливо заявила не только о допустимости и желательности торговых отношений с капиталистическими странами, но и сформулировала свои основные условия межгосударственных связей в экономической области: «Российская делегация предлагает договаривающимся сторонам признать недопустимыми какие-либо косвенные стеснения свободы более слабых наций со стороны наций более сильных, как то: экономический бойкот, подчинение в хозяйственном отношении одной страны другою при помощи навязанного торгового договора, сепаратные таможенные соглашения, стесняющие свободу третьих стран, морскую блокаду…».{19} Таким образом, из этой части декларации со всей очевидностью вытекало стремление Советского правительства к установлению подлинно равноправных торгово-экономических отношений государств с различным социальным строем.
Призыв к объединению стран «в экономическом и культурном сотрудничестве», к отказу от насильственных действий в области политических и экономических отношений между ними был обращен Советским правительством не только к Германии. Тогда же Наркоминдел нотой от 17 (30) декабря 1917 г. предложил принять участие в мирных переговорах народам и правительствам держав Антанты.{20}
Переговоры в Брест-Литовске продолжались, и чем дальше, тем больше обнаруживалось стремление кайзеровской Германии и ее союзников навязать Советской России неравноправные, грабительские условия мира. В этой обстановке в партийных и советских кругах разгорелись острые споры относительно возможности вообще установить какие-либо мирные политические и торговые отношения с буржуазными государствами. Решать эту проблему приходилось в условиях, когда угроза военного столкновения с Германией нарастала с каждым днем, а молодая республика Советов еще не имела армии, чтобы защитить завоевания революции. И в этой драматической ситуации она ответила согласием:
– Да, мы выступаем за установление мирных и экономических отношений Советской России с капиталистическими державами.
Эта ленинская линия на развитие хозяйственных связей со странами Запада отстаивалась и формировалась в ожесточенной полемике с «левыми коммунистами», которые считали, что революционная Россия не может вступать в «сделки с империализмом», должна встать на путь экономической автаркии, т. е. создания замкнутой экономической системы. Руководитель партии и председатель Совнаркома резко критиковал такие псевдореволюционные, оторванные от реальной жизни воззрения. «Социалистическая республика среди империалистических держав, – писал Ленин в статье «Странное и чудовищное», – не могла бы, с точки зрения подобных взглядов, заключать никаких экономических договоров, не могла бы существовать, не улетая на луну».{21}
Принципиальная позиция партии и Советского правительства по вопросу о допустимости и возможности торгово-экономических отношений с Германией и другими капиталистическими странами была окончательно определена именно в ходе дискуссии, развернувшейся в связи с рассмотрением вопроса о подписании мира в Брест-Литовске.
21 января (3 февраля) 1918 г. в Петрограде состоялось «историческое», по выражению В. И. Ленина, голосование на заседании ЦК с представителями различных течений, где присутствовало 17 человек – членов ЦК, народных комиссаров, видных партийных работников. В числе обсуждавшихся конкретных вопросов на голосование были поставлены два принципиальных: о допустимости вообще мира между пролетарским и буржуазным государствами и «допустимы ли экономические договоры социалистического государства с капиталистическим?». Подавляющее большинство участников совещания во главе с В. И. Лениным, за исключением двух «левых коммунистов» – В. В. Оболенского (Н. Осинского) и И. Н. Стукова, ответили на оба эти вопроса положительно.{22} Таким образом, в первые же месяцы существования Советской власти партия и правительство не только решительно высказались за установление торгово-экономических отношений с капиталистическими странами, но и сформулировали основной принцип, на базе которого следовало их развивать, – полное равноправие, взаимная выгода и отказ от любых мер дискриминации, применения силы и давления в области хозяйственных связей.
После заключения 3 марта 1918 г. Брест-Литовского договора этот общий принцип постепенно был детализирован в ряде документов Советского правительства, содержавших главные условия и возможные формы экономических отношений с капиталистическими странами. С этой точки зрения особенно показательна деятельность Комиссии внешней торговли, созданной в марте 1918 г. при Комитете хозяйственной политики ВСНХ, куда входили Г. И. Оппоков (А. Ломов) – председатель, В. И. Ленин, М. Г. Вронский, И. Э. Гуковский, Ю. Ларин, В. П. Милютин, Н. Осинский и др. На комиссию возлагались задачи «объединения всех работ и согласования всех мер в области внешней торговли с общим государственным хозяйственным планом», рассмотрение проектов введения государственной монополии внешней торговли, вопросов экономических сношений с США, Германией и другими странами, «выработка руководящих указаний к предстоящим экономическим переговорам с Германией и другими государствами с представлением этих указаний на утверждение Совета Народных Комиссаров».{23}
