Текст книги "Срочно, секретно..."

Автор книги: Валериан Скворцов

Соавторы: Виталий Мельников,Николай Дежнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Генерал Исии вынул плоские золотые часы, заметил время, поправил мимоходом пенсне и, откашлявшись, принялся рассказывать об исследованиях, которые ведутся под его руководством. Он показывал на карте точки, в которых находятся филиалы подразделения № 731, приводил цифры, свидетельствующие о все увеличивающемся числе научных работников, занятых разрешением теоретических и практических проблем, которые ставит перед ними он, их руководитель, доктор Исии.

– Скажу не хвастаясь, работали мы интенсивно, – закончил он. – Создан научный центр с сетью филиалов, испытательных полигонов и подсобных учреждений, подготовлены кадры специалистов, выявлены наиболее перспективные методы массового производства бактерий. Сегодня я с полной ответственностью могу заявить, что мы готовы начать изготовление бактериологического оружия в широчайшем масштабе. Пользуясь представившейся мне возможностью, рад доложить вам, господин главнокомандующий, об этой нашей готовности!

Полковник Унагами был весь внимание. Но в то же время он не выпускал из поля зрения генерала Умезу, который делал какие-то пометки на узких длинных полосках бумаги и нет-нет да и перешептывался со своим соседом слева, генералом Мацумурой. Его морщинистое лицо было в непрестанном движении. Маленькие глазки блестели живо и хитро.

Как только Исии закончил, главнокомандующий заговорил, не вставая с места:

– Благодарю вас, генерал, за столь содержательный доклад. Как вы знаете, господа, командование Квантунской армией я принял совсем недавно, однако просмотрел все документы, касающиеся нового оружия, которое вы, генерал, разработали и создали. Сегодняшний доклад заполнил целый ряд пробелов в моих знаниях по данному вопросу, но тем не менее некоторые детали я пока еще представляю себе не совсем ясно. Прошу прощения, однако я – солдат и с бактериологией до последнего времени практически не сталкивался. Так что в вопросах моих, вполне возможно, будет много наивного. Но ответьте, пожалуйста, генерал: разработаны ли уже методы применения бактериологического оружия при наступательных операциях и убеждены ли вы, что рассеивание – допустим, бактерий чумы – вызовет массовую эпидемию?

– Так точно! – отозвался генерал Исии. – Мы провели не один десяток испытаний, уделяя особое внимание именно так называемым «чумным» опытам. Помимо многочисленных экспериментов, которые мы ставили на наших полигонах, бомбы с зачумленными блохами дважды сбрасывались на китайское население. У нас имеется фильм, заснятый во время одной из таких экспедиций, и, если позволите, мы вам его покажем.

– Охотно посмотрю, но позже, – ответил главнокомандующий. – А пока – еще один вопрос. Насколько мне известно, производство бактерий чумы может быть значительно увеличено буквально в считанные дни, а между тем блохи, если не ошибаюсь, размножаются во много раз медленнее. Итак. Поскольку разносчиками чумы могут быть только блохи, следует принять в расчет те несколько месяцев, которые необходимы для получения требуемого количества насекомых. Какими возможностями располагаете вы на текущий момент?

– Мы можем получать около пятидесяти килограммов блох в месяц, то есть около ста пятидесяти миллионов штук.

– Я мало разбираюсь во всех тонкостях вашей науки, однако, на мой взгляд, для массовой атаки этого будет недостаточно. Можете ли вы довести производство, скажем, до двухсот килограммов в месяц?

– Да, такими возможностями мы располагаем, – ответил Исии. – Понадобится лишь установить дополнительное оборудование и увеличить поставку крыс. В случае острой необходимости можно наладить разведение блох в подразделении № 100 и в двух наших филиалах, дислоцирующихся в Китае. Тогда производственная мощность выросла бы до трехсот килограммов блох в месяц.

Умезу что-то записал на листке.

– Какие возможности у вас есть для бактериологической атаки на домашних животных, разводимых на территории противника? – задал он через минуту очередной вопрос.

– Разрешите, господин генерал, предоставить слово моему коллеге, генералу Такахаси, специалисту в этой области.

Поднялся генерал Такахаси, он же доктор Такаацу Такахаси.

– Как здесь уже говорил генерал Исии, – повернулся он лицом к главнокомандующему, – мы готовы к тому, чтобы в любой момент с помощью самолетов и диверсионных групп применить бактериологическое оружие на вражеской территории. Самыми подходящими для этой цели являются возбудители сибирской язвы, а также моровой язвы. Распространение бактерий сапа сопряжено с большими сложностями. Если говорить о диверсиях, то в приграничных районах Советского Союза мы – правда, в ограниченных масштабах – уже проводили эксперименты такого рода. Результаты, надо сказать, обнадеживающие. Выращиванием бактерий занимается в основном подразделение № 100. Производственные мощности, которыми располагает этот центр, позволяют увеличить выпуск продукции в десять раз...

Совещание в кабинете генерала Исии продолжалось еще час. Обсуждались подробности, касающиеся организации курсов по подготовке специалистов, умеющих обращаться с бактериологическим оружием.

– Подразделение, состоящее из таких специалистов, должно быть в каждом полку! – высказал свою точку зрения главнокомандующий.

После обеда генерал Исии пригласил гостей в кинозал.

Фильм назывался «Экспедиция в Нинбо». На главнокомандующего, по его собственным словам, фильм этот произвел неизгладимое впечатление.

Генерал Исии желал показать главнокомандующему еще и испытательный полигон, но тот только развел коротенькими ручками.

– Увы! – вздохнул он скорбно. – На осмотр полигона не остается времени. Мне пора возвращаться.

И вот вновь, но теперь уже в сторону Харбина, вытянувшись длинной кавалькадой, помчались по шоссе легковые машины. Впереди, освобождая путь и обеспечивая безопасность, в тучах пыли неслись мотоциклисты, выделенные в распоряжение главнокомандующего дорожной полицией. Широкий длинный лимузин генерала Умезу – третий от начала колонны. Водитель серого лимузина держался от впереди идущей машины на таком расстоянии, чтобы их высокопревосходительство не обдавало пылью и выхлопными газами.

Полковник Унагами покачивался на переднем сиденье рядом с шофером в автомобиле, идущем вторым от хвоста колонны. Полковник тихонько насвистывал мелодию старинной баллады Омона «Жалоба воина», глядя прямо перед собой через целлулоидный зеленый щиток, затеняющий солнце, бьющее в ветровое стекло, и думал:

«Если моя догадка верна, тогда не сегодня-завтра тайный радист возьмется за ключ».

 
Я должен идти далеко на войну,
Велел так великий микадо... —
 

высвистывали губы, а в мыслях:

«Не сегодня-завтра начнется игра... Игра начнется не сегодня – завтра...»

НАЧАЛО ОХОТЫ

Громоздкий, крытый брезентом фургон, запряженный четверкой малорослых маньчжурских лошадей, часто останавливаясь не то из-за колдобин, не то из-за усталости животных, двигался между заборами и домами по сонным ночным улицам. На козлах восседал широколицый маньчжур в войлочной шляпе с обрезанными полями.

Внутри же фургона... Вряд ли кто бы мог догадаться, что внутри этой допотопной колымаги горит электрический свет и крючконосый, с редкими усиками японец, старший унтер-офицер Хосоя, вслушиваясь, как шумит в наушниках переполненный звуками эфир, со знанием дела манипулирует тумблерами, регуляторами и переключателями пеленгационной установки.

Сквозь трески и шорохи то отчетливо, то еле-еле слышно звучали тире и точки, отбитые телеграфным ключом. Но не тем, который, рыская по эфиру, мечтал услышать Хосоя в азарте начавшейся этим вечером охоты на неизвестного радиста.

Он и оператор, работающий с ним посменно, вот уже пятую ночь подкарауливали один-единственный передатчик, который обнаружит себя, послав в эфир позывные КВ-39 или – что тоже не исключено – РМ-06.

Очень хотелось спать, но служба есть служба, и Хосоя с методичностью робота через каждые десять минут хлопал ладонью по передней стенке фургона, подавая вознице знак, что надо остановиться.

Было 2.50. Возница, натянув вожжи, остановил лошадей так, чтобы фургон оказался как бы под навесом в тени разлапистого платана, заложил за щеку порцию жевательного табака и принялся сосать его, сопя и причмокивая от удовольствия. Хосоя, быстро вращая ручку, пропустил сквозь прорезь в крыше фургона кольцо приемной антенны и включил аппаратуру.

«Наверное, опять впустую...» – подумал он и вдруг услышал в наушниках: «КВ-39... КВ-39... Я – КВ-39...»

«Сейчас пойдет шифровка!» – промелькнула мысль. Отработанным движением включил передатчик, настроенный на частоту напарника. Второй пеленгатор, закамуфлированный под карету «Скорой помощи», базировался в районе вокзала.

«КВ-39 работает», – торопливо выстукал Хосоя на телеграфном ключе.

Сергей подготовил рацию, растянул между деревьями антенну, подключил питание.

– Ну что, товарищ Лю? – повернулся он к своей молчаливой помощнице. – Нам нет преград ни в небе, ни на суше?

Лю Хотин не поняла ни слова, однако понимающе кивнула и, подойдя к столу, затемнила ацетиленовый фонарь светомаскировочным колпаком из жести с квадратной прорезью на уровне горелки.

Фанза погрузилась во мрак. Лишь залитый голубоватым подрагивающим светом на краю стола возле рации белел листок бумаги, покрытый рядами букв и цифр, да багрово светились в печи жарко тлеющие уголья.

Сергей взялся за ключ.

– КВ-39... КВ-39... Я – КВ-39... Прием... – полетело через долину Сунгари, над маньчжурскими сопками – через границу, в Благовещенск.

Благовещенский центр не заставил ждать ответа.

– Порядок, подтверждают. – Сергей пододвинул к себе листок с шифрограммой.

Точки и тире, которые отстукивал телеграфный ключ для тех, кто владеет шифром, складывались в слова:

«В Харбин с инспекторской проверкой прибыл главнокомандующий Квантунской армией. Он посетил бактериологический центр в Бинфане. На полигоне Аньда интенсивно ведутся испытания новых видов бактериологического оружия. Эффективность оружия проверяется на захваченных в плен партизанах и бойцах китайской Красной армии. По сведениям, полученным из источника, осведомленность которого не подлежит сомнению, несколько месяцев назад, в соответствии с планом, апробированным штабом Квантунской армии, была снаряжена экспедиция в район города Нинбо. Поездом специального назначения экспедиция через Харбин, Чанчунь, Мукден, Тяньцзинь доехала до Шанхая. Груз, который привез с собой этот экспедиционный отряд, насчитывавший сорок человек, состоял из специальных металлических емкостей, предназначенных для укрепления на концах крыльев самолетов. В емкостях содержалось около пятнадцати миллионов блох, зараженных легочной чумой. Зачумленные блохи были сброшены с самолетов на гражданское население города Нинбо. Возглавлял экспедицию командир подразделения № 731 генерал Сиро Исии. Операция проводилась под кодовым наименованием «Нара». Работа экспедиции по указанию Исии фиксировалась на кинопленку. Из отснятого материала смонтирован фильм...»

Старший унтер-офицер Хосоя трудился в поте лица. Ежеминутно включал и выключал кнопки, тумблеры и регуляторы пеленгационной аппаратуры. Результаты передавал оператору дублирующей установки, принимал данные, полученные в районе вокзала, и, понимая, что дорога каждая секунда, торопливо бросал вознице:

– Прямо... налево... прямо... прямо... налево...

Фургон тащился медленно, не быстрее пешехода. Перед каждым домом возница придерживал лошадей, потом снова трогался в путь. Район поиска сужался метр за метром.

Хосоя знал: если радист не прекратит сеанс раньше чем через полчаса, то этого времени будет вполне достаточно, чтобы оказаться вблизи места, где действует вражеский радиопередатчик.

«Полчаса... всего лишь полчаса...» – лихорадочно билось у него в мозгу, как молитва.

Но небо, усыпанное, словно зернами риса, перемигивающимися звездами, не вняло его заклинаниям. Поработав десять минут, радиостанция умолкла.

Огорченно вздыхая, старший унтер-офицер вызвал на связь радиопеленгатор, двигавшийся со стороны вокзала. Оператор передал ему свои выкладки, и Хосоя, облизав пересохшие от волнения губы, склонился над подсчетами.

«Ничего страшного, – утешал он себя, – еще один такой сеанс, и птичка будет в клетке».

Из расчетов Хосоя было ясно, что точка, из которой выходит в эфир искомая рация, находится в районе Фуцзядань.

Через полчаса после доклада радистов об удачном пеленге полковник Унагами разложил на столе план Харбина. Пригладил его ладонью.

Вот он, квадрат, накладывающийся на Фуцзядань. Дома и лачуги, лавчонки и харчевни, тесно лепящиеся друг к другу, глухие заборы, узкие улочки, на которых двое рикш и те не разъедутся, – район, набитый китайцами, как сеть креветками. Красные лисы знали, в какую нору им забиться! Но чем хитрее упрятался зверь, тем больше славы охотнику, его перехитрившему. И он, полковник Унагами, чувствующий себя охотником, уже видит одну из промашек вражеских агентов.

– Подойди сюда, Синдо! – не поднимая головы, окликнул он сыщика-китайца, который, спрятав руки в рукава куртки, почтительно жался возле порога.

Китаец приблизился к столу. Ладони его еще глубже ушли в рукава.

– Это Фуцзядань, – положил Унагами длинные пальцы на карту. – Район тебе известный. Наши специалисты установили, что где-то здесь действует вражеский передатчик. Вчерашней ночью радист вошел в радиоконтакт со своими хозяевами в России. К сожалению, он слишком быстро ушел из эфира, и нашим пеленгаторам не хватило буквально нескольких минут, чтобы засечь точное местонахождение передатчика. Когда рация заработает снова – этого, наверное, не знает и сам радист, а уж мы и подавно. Поэтому время терять нет резона. Фуцзядань – район китайский. Европейцы туда заглядывают только в поисках экзотических ощущений. Вот ты и порыскай по Фуцзяданю, потолкайся по базарам, посиди в харчевнях, порасспроси своих соплеменников – не попадались ли им на глаза странные белокожие, которых не интересуют ни гадальщики, ни тибетские врачи, ни сдобные булочки, ни дома любви и никакие другие китайские сладости.

Холодно смотря в понимающие собачьи глаза ищейки Синдо, он бросил командным тоном:

– Словом, ищи, Синдо, может быть, нападешь на след!

И, легонько ударив в спину, подтолкнул сыщика в сторону двери, бросил вслед:

– Будешь звонить мне по номеру триста тридцать семь и докладывать о результатах...

В мире в те дни, конечно, не набралось бы и десятка людей, знавших или хотя бы догадывавшихся о хитроумных ходах японского контрразведчика Унагами, о сыщике Синдо, шныряющем по запутанным улочкам Фуцзяданя, о смертельной угрозе, нависшей над людьми, чьи настоящие имена и чья истинная профессия станут известны лишь десятилетия спустя.

Мир интересуют глобальные проблемы. Вот и в те дни в разных странах разные люди строили самые различные догадки и прогнозы относительно завершения событий у озера Хасан и высоты Заозерная.

Временный поверенный в делах СССР в США К. А. Уманский телеграфировал наркому иностранных дел М. М. Литвинову:

«Лейтмотив прессы за последние два дня: наша решительность по отношению к японцам объясняется желанием связать в Маньчжурии японские силы и этим помочь китайцам. Эти предположения вызывают в самых широких кругах очевидный прилив симпатий к нам, которые, однако, мало отражаются в большой прессе, не желающей признавать рост нашего престижа и оттенять этим падение престижа США в Китае перед публикой... Только в отдельных херстовских газетах – прямое стравливание нас с японцами, надежда на ослабление обоих и прямо высказанное опасение роста нашего влияния на Дальнем Востоке. По существу инцидента большинство газет не становится на точку зрения нашей правоты и ссылается на «неясность границы».

Полномочный представитель СССР в Великобритании И. И. Майский информировал Наркомат иностранных дел:

«В порядке возобновления личного контакта после отпуска я был вчера в Форин Оффисе у второго постоянного товарища министра Олифанта, замещающего ушедшего в отпуск Кадогана. Олифант начал разговор с событий на Дальнем Востоке. Он долго добивался у меня, не является ли маньчжурский инцидент сознательным шагом с нашей стороны в целях создать диверсию для облегчения положения Китая. После того как я категорически опроверг версию, Олифант заметил, что английская информация подтверждает мое замечание. По сведениям Форин Оффиса, инициатива военных действий исходила от японцев. На мой вопрос, какова реакция британского общественного мнения на маньчжурские события, Олифант ответил, что общее настроение, господствующее как в широких кругах населения, так и в правительственных учреждениях, может быть сформулировано так: «Японцы сеяли ветер и теперь пожинают бурю. Они заслужили это». В свою очередь, Олифант спросил меня, не могут ли нынешние события разрастись в большую войну. Я ответил на это в духе инструкций Литвинова, подчеркнув, что хотя мы не хотим войны, но будем крепко защищать наши права и нашу территорию».

10 августа между Советским Союзом и Японией была достигнута договоренность о прекращении военных действий с 12 часов дня 11 августа по местному времени, с оставлением советских и японских войск на рубежах, которые они занимали в 24 часа 10 августа.

12 августа временный поверенный в делах СССР в Японии К. А. Сметанин телеграфировал в Москву:

«В прессе произошел некоторый перелом. Та свистопляска, которая была в течение последних десяти дней вокруг инцидента, сменилась спокойной информацией о событиях. Конечно, это до первого удобного случая для новой травли нас».

В харбинской резиденции полковника Унагами зазвонил телефон.

Полковник снял трубку.

– Это я, Синдо, – услышал он голос своего агента.

– Ты что-то хочешь мне сообщить? Я тебя слушаю, – поторопил сыщика полковник.

В трубке звучал шепоток, – вкрадчивый и быстрый:

– Напал на след: белый человек, очень подозрительный, находится сейчас в Фуцзядане, в одном из домов на улице Рыбной.

– Номер дома? – требовательно бросил в трубку полковник.

– г Точного адреса пока не установил. Помешала обстановка на улице... Однако веду наблюдение...

– Желаю успехов, – оборвал полковник сыщика. – Позвонишь, когда узнаешь точный адрес.

Унагами ударил ладонью по рычагу телефона, оборвав связь. Догадки агента его не интересовали. Ему нужны были только факты. Конкретные и неопровержимые.

НУЖЕН ТРОЯНСКИЙ КОНЬ

Сергей жил в районе каботажной гавани со странным названием Ковш. По рекомендации своего прямого начальника Антона Луйка ему удалось снять за умеренную плату мансарду в домике, принадлежавшем госпоже Самсоновой – вдове царского генерала, зарабатывавшей на жизнь шитьем мешков для англо-датской транспортной фирмы «Вассард». Своим жильцом госпожа Самсонова была вполне довольна: вежливый, тихий, аккуратно платит за квартиру. Ну а если молодой человек время от времени проводит ночь вне дома, то на то он и молодой человек.

В тот день, нечетный по своему числу, Сергей согласно инструкции ровно в пять часов вечера подошел к окну мансарды. Внизу лежала пыльная улица, освещенная косыми лучами вечернего солнца. Никого, кроме кур, копающихся в пухлой пыли, он не заметил. Сергей придвинул к окну кресло-качалку. Заложив руки за голову и закрыв глаза, он легонько раскачивался, стараясь ни о чем не думать. Но попробуй не думать, если в тихом поскрипывании плетеной качалки слышится неотвязное: придет – не придет... придет – не придет?..

Минут через десять Сергей встал, вновь бросив взгляд за окно.

На ухабистой улице мало что изменилось. Только куры куда-то пропали и пыль в закате солнца из красноватой стала пурпурной, да на скамеечке перед домом напротив сидел молодой китаец.

Это был рикша Лин. Впрочем, поди догадайся, что худощавый длинноногий китаец, покуривающий сидя на лавочке под окнами тесового дома, – рикша. Пришел Лин налегке, оставив свой двухколесный миниатюрный экипажик где-то в надежном месте, под присмотром верного человека.

Невинное высиживание Лина на скамеечке означало: сеанс связи не отменяется. Но Лин сегодня без коляски... Значит, ему, Сергею, предстоит отправляться в Фуцзядань собственным ходом.

Сергей отворил форточку. Для Лина это было знаком, что его информация принята к сведению, а потому он должен, не теряя времени, ретироваться.

Когда Сергей вышел из дома, Лина уже нигде не было видно. Но Сергей знал: как ангел-хранитель, Лин незаметно следует за ним по улицам. А в Фуцзядане, где шныряет всякий народ, гораздо спокойнее на душе, когда за спиной у тебя – бдительный защитник, всегда готовый прийти на помощь.

Сергей, следуя обычным маршрутом, прошел мимо переулка, в котором стоял дом господина Гу Таофана, миновал серый каменный особняк, затем еще два-три домишка, обнесенных донельзя высокими заборами, и наконец свернул в следующий переулок. Прошагав его насквозь, обогнул угловой дом, потом, впервые за всю дорогу обернувшись назад, юркнул в тесный закоулок и через лаз в заборе, по тропке, вьющейся между кустами в зарослях шиповника, выбрался к знакомой уединенной фанзе.

Лю пока еще не пришла. В ожидании ее Сергей присел на чурбак, врытый возле входа в фанзу, щелкнув зажигалкой, закурил.

В померкшем небе клочками тлеющей ваты алели облака, подсвеченные упавшим за горизонт солнцем. По-маньчжурски быстро набегали сумерки.

Лю между тем все еще не было.

Наконец с дорожки, ведущей к фанзе от дома господина Гу, донесся слабый звук шагов. Нет, не слабый – тишайший, почти сливающийся с шорохом деревьев. Наверняка это был кто-то из своих, однако Сергей на всякий случай спрятал в пригоршне сигарету.

– Это я, Лин, – услышал он глухой шепот.

Подобного ни разу еще не случалось. Обычно Лин доводил Сергея до его рабочего места, а сам оставался на улице.

– Что произошло? – удивился Сергей. – Почему ты здесь?

– Хвост, – односложно ответил Лин. – 3а тобой увязался хвост, – несколько детализировал он свое объяснение.

– Ты не ошибся?

– Какая может быть ошибка, если ты на Торговую – и сыщик туда же. Ты повернул на Сунгарийскую – и он за тобой.

Сергей жадно затянулся окурком.

– Я его узнал, – продолжал Лин, – это тот самый тип, которого привозили к японскому полковнику из Чанчуня. Помнишь, я тебе о нем рассказывал? Ушел ты от него в проулок красиво, он заметался, но... поздно. Я же долго держать его под наблюдением не мог, нужно было предупредить кого следует, в том числе и тебя, конечно. Оставил его на Рыбной, а сам – на Сунгарийскую, перебросился несколькими словами с товарищем Гу – и к тебе...

– Значит, на связь сегодня выходить не буду? – спросил медленно Сергей.

– Товарищ Гу полагает, что до самого страшного еще далеко, – ответил Лин. – Во-первых, агент только напал на твой след, а где именно ты сейчас укрываешься, этого он не знает. Во-вторых, японцев прежде всего интересуют твои контакты. Они хотят пройтись тайком по всей цепочке, а когда доберутся до Дракона, вот тогда и сокрушат нас всех одним ударом. Сегодня этого не случится. Так считает товарищ Гу. А чтобы спутать японцам все их карты, он предлагает такой план. Ты уходишь отсюда тем же самым путем, каким пришел. Только, когда выберешься на Сунгарийскую, вместо того чтобы подниматься вверх по улице, спустишься по ней вниз, к реке. Там увидишь мостки, с которых прачки стирают белье. Возле мостков тебя будет ждать товарищ Чжао. Ты с ним незнаком, но он тебя знает в лицо. Чжао перевезет тебя в джонке на другой берег. Туда же еще один наш товарищ переправит твою рацию. Так что на связь ты выйдешь...

– А сыщик?

– Сыщик, естественно, увяжется за тобой, – невесело отозвался Лин. – Но ты не тревожься, мы им займемся. А теперь я пойду. Минут через пятнадцать уходи и ты.

Сергей молча кивнул.

Между тем окончательно стемнело. Сергей дождался, когда минет ровно четверть часа с минуты ухода Лина, и в обход кустов, вдоль забора, выбравшись из лаза и осторожно ступая, дошел до выхода из проулка. Прежде чем выйти на улицу, он, припав спиной к стене, украдкой выглянул из-за угла.

Агент притаился за деревом. Потом, вероятно решив, что пора сменить наблюдательный пункт, не спеша перешел на другую сторону улицы. Выждав, когда сыщик повернется к нему лицом, Сергей вихрем метнулся из проулка и, не давая агенту ни секунды на размышление, быстро обогнул угловой дом, затем походкой человека, задержавшегося в гостях, зашагал в сторону Сунгарийской.

За собою он отчетливо различал торопливые шаги шпика. Но ему, Сергею, ни к чему было оборачиваться, дабы удостовериться, кто именно идет за ним. Чувствовал себя Сергей совершенно спокойным, сознавая: товарищ Гу позаботится о сегодняшнем непрошеном провожатом...

«Ищейка Синдо», то удлиняя, то укорачивая шаги, прижимаясь к заборам и перебегая от дерева к дереву, крадучись преследовал свою добычу.

«На этот раз ты от меня не ускользнешь! – думал он с торжеством и злорадством. – Наверняка ты тот, кого мы ищем!»

Правда, когда объект наблюдения, оказавшись на Сунгарийской, почему-то двинулся не вверх, в сторону центра, как полагал сыщик, а вниз, по направлению к берегу Сунгари, Синдо на минуту заколебался.

«Куда это его понесло?» – недоуменно подумалось сыщику.

Но охотничий азарт и предвкушение крупной удачи взяли верх над минутным колебанием. Сунув руку в карман куртки, Синдо спустил предохранитель револьвера и, поджав сухие губы, устремился в погоню.

Белая рубаха виднелась в темноте, прореженной рассеянным светом редких фонарей. Европеец шел быстро, не оглядываясь, будто был убежден в полной своей безопасности.

«То ли слишком самоуверен, то ли чересчур беспечен», – думал Синдо, не спуская глаз со светлого пятна, маячившего далеко впереди.

«А может, вооружен, потому и спокоен?» – пришла другая мысль, и сыщик невольно сжал в кармане рукоятку револьвера.

«Какой дьявол несет его к реке? – озлобленно спрашивал себя Синдо, потягивая носом сырую свежесть ночного воздуха. – А что, если...»

Но тут он запнулся в своих размышлениях, ибо внезапно увидел: из прохода между домами нелегкая вынесла какого-то человека. Заслонив от глаз Синдо объект наблюдения, человек, ступая тяжело и твердо, неторопливо двинулся навстречу филеру.

Синдо, не выпуская руки из кармана, тоже шел навстречу надвигавшейся из темноты фигуре. Внезапно чьи-то тяжелые шаги раздались и за спиной...

Сыщик бросил быстрый взгляд через плечо, и у него неприятно и холодно заколола печень: еще одна темная фигура, неотвратимая, как беда, подбиралась к нему сзади.

Мгновенно оценив ситуацию, Синдо выхватил из кармана револьвер и метнулся к забору. Но перемахнуть через него ему не удалось. Кроме тех двоих, рядом оказался третий. Кошачьим прыжком бросился этот, третий сверху, с забора. Крепкие пальцы обхватили запястье руки, сжимавшей револьвер, а удар ноги в подбородок, безжалостный и ошеломляющий, повалил Синдо на землю. После другие руки воткнули ему в рот кляп и сноровисто его связали.

– Скорее мешок! – негромко приказал кто-то.

Синдо, оглушенный, мало что соображающий, почувствовал, как его затискивают в душную мешковину. Дальнейшее ощущал весьма смутно: мешок завязали, понесли, потом раскачали и бросили. Он почувствовал слабый удар, затем внезапную прохладу, с ужасом понял: «Вода!»

Потом...

Никакого «потом» для сыщика Синдо не было.

Вскоре после того, как тело грешного Синдо предали водной стихии, старший унтер-офицер Хосоя выловил из ночного эфира долгожданные позывные радиостанции русских.

Сообщив эту приятную и обнадеживающую новость оператору другой пеленгационной установки, он с энтузиазмом принялся за дело. Вновь неутомимо крутил регуляторы, нажимал кнопки, щелкал тумблерами, производил подсчеты, и возница, руководствуясь его указаниями, то придерживал лошадей, то опять устремлялся вперед.

Слышимость была отличная. Хосоя чувствовал себя едва ли не счастливцем. Он был в ударе, внутреннее чутье подсказывало ему, что сегодня он непременно выйдет на цель. И когда возница в самый неподходящий момент вдруг почему-то остановил лошадей, старший унтер-офицер взорвался:

– Почему остановился, сволочь? – крикнул он в сердцах. – Вперед!

– Вперед не могу, – спокойно ответил возница и пояснил с усмешкой: – Я – извозчик, а не лодочник, и у меня фургон, а не джонка.

– Что за шуточки? – взревев, вскинулся на него Хосоя, пулей выскочив из фургона.

И вот тут-то старший унтер-офицер Хосоя наконец понял, что возница ничуть не шутил и что злую шутку сыграли над ним те, на кого он охотился: фургон стоил у самой воды, впереди была река – водная преграда, как говорят военные. И из-за этого непреодолимого водного рубежа как раз и доносилась вражеская морзянка, уверенная и, как показалось Хосоя, даже насмешливая...

Утро, засиявшее над Харбином, было не из тех, что способно вселить бодрость и оптимизм в смятенную душу полковника Унагами. Неприятности в самом деле были чрезвычайно серьезными.

Началось то злополучное утро с раннего звонка старшего унтер-офицера Хосоя.

– Вчера ночью станция КВ-39 снова вступила в радиоконтакт с Благовещенском, – без особого энтузиазма доложил специалист по пеленгу.

– Надеюсь, на этот раз цель накрыта? – с внезапным волнением в голосе осведомился полковник.

На несколько мгновений на другой стороне провода воцарилось молчание. После, очевидно, набравшись смелости, старший унтер-офицер пролепетал:

– Осмелюсь доложить, господин полковник, КВ-39 сменила свое местонахождение.

Настроение полковника вмиг было испорчено.

– Как вас прикажете понимать? – «проворковал» он в телефонную трубку. – Что значит...

– На этот раз радист вел сеанс откуда-то из-за Сунгари, – помявшись, признался старший оператор передвижной пеленгационной установки.

Унагами с силой бросил трубку на рычаг.

Утренний завтрак, каким он был? Впавший в угрюмую задумчивость полковник этого вспомнить не мог. Да и не собирался он этого вспоминать. Занимало его другое... Явным казалось то, что, если тайная радиостанция изменила координаты, значит, он, полковник Унагами, допустил какой-то неверный ход и тем самым спугнул как вражеского радиста, так и тех, кто руководит его действиями. А при таком повороте событий нечего было и надеяться, что удастся выследить по одному красных бандитов и, захватив их врасплох, ликвидировать сразу всю банду вкупе с ее главарем-невидимкой.

Часа через два позвонил майор Яманаси.

– Унагами-сан, – начал он похоронным голосом, – агент Синдо, на котором мы с вами остановили свой выбор, не оправдал возлагавшихся на него надежд...

После подобного начала ожидать можно было чего угодно. Впрочем, Унагами-сан уже был готов к тому, чтобы услышать какую угодно плохую весть.

– Что, оказался курильщиком опиума? – мрачно предположил полковник.