Текст книги "Хэллоуин по-русски, или Купе на троих"
Автор книги: Валентина Седлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Мать твою! – послышался голос Величко. – Кто стрелял?! Не могли, что ли, подождать, пока она поближе подойдет, чтобы наверняка бить?! Всю малину попалили, ироды!
Проштрафившийся боец и сам понимал, что виноват. Сдали нервы, палец, давно лежащий на спусковом крючке, привычно пошел вниз, и… что случилось, то случилось. Радовало лишь одно: судя по всему, ему все-таки удалось ранить Тварь. Но насколько серьезно? Понятное дело, что выходить на пустошь, где еще минуту назад разгуливала Тварь, никто не рискнул, поэтому, поторчав для порядка еще полчаса на позициях в тщетной попытке повторно выследить зверюгу, мы отправились спать. Осмотр местности решили оставить на утро.
Так бесславно окончился еще один день…
– Ой, станция! – прервала рассказ Станислава Полина. – И смотрите, вроде крупная! А у меня как раз пиво закончилось. Стас, вы не проводите меня на перрон? А то, знаете ли, темно уже, мало ли кто прицепится к одинокой девушке!
– Если одинокая девушка наденет недостающие детали туалета, то ей можно будет не опасаться за свою безопасность, – широко улыбнувшись, сообщил Стас. – Кроме того, чрезмерное количество пива вредит здоровью, поэтому будет разумно, если девушка перестанет глушить его, как портовый грузчик, и обойдется без очередной порции алкоголя.
– Фи, Стасик, не будьте таким букой! В конце концов, это ваш святой долг – защищать женщину, особенно если она о том попросит! Посмотрите на часы, уже одиннадцать! Мало ли какая шушера шляется по перрону! Что вам стоит сопроводить даму? Неужели вы настолько ленивы, никогда не поверю! Пойдемте же, проветримся хоть немного, а то вы наверняка засиделись!..
Сашка не стала слушать, чем закончатся их препирательства, а просто встала, взяла дубленку и вышла из вагона.
Морозец покалывал щеки и нос, недвусмысленно намекая, что зима не за горами. Сашка потянулась, посмотрела на небо. Очень ясная сегодня ночь, звезды видны как на ладони. Вон Большая Медведица свой ковш запустила, а вон и Полярная звезда сияет. Пронесся светящейся точкой спутник, вызывая острую жалость, что под рукой нет телескопа, чтобы разглядеть все это великолепие поближе.
– Долго стоять будем? – спросила Сашка у проводника.
– Двадцать пять минут. Здесь меняется локомотив, а к составу должны привесить прицепные вагоны. Так что гуляйте смело!
Что ж, двадцать пять минут – это значит можно пройтись без опаски, что вновь придется вскакивать на подножку уже тронувшегося поезда. Впрочем, гулять-то особо негде: перрон налево, перрон направо, а посреди торговые лотки, половина из которых уже закрыта, несмотря на гордые надписи «24 часа» и «Работаем круглосуточно». Придется наведаться в те, продавцы которых еще не отправились на заслуженный покой. Желудок уже впрямую намекает, что не желает оставаться без полноценного ужина и одним чаем довольствоваться не собирается.
Представленный в ларьках ассортимент энтузиазма у Сашки не вызвал. Пиво с газировкой да чипсы с сигаретами – вот и весь выбор. И как назло ни одной бабушки-лоточницы с расфасованной по пакетам домашней снедью. Эх, надо было на предыдущей станции этим вопросом озаботиться, а сейчас уже поздно сокрушаться. Да и вагон-ресторан тоже наверняка уже закрыт. Видимо, придется голодать до Москвы. Жаль, конечно, но ничего не попишешь. Сама виновата, прощелкала клювом. А ведь должна была предусмотреть такой вариант, чай, не в первый раз по железной дороге путешествует!
Сашка медленно двинулась к своему вагону, размышляя, выдержит ли она еще пять минут на морозце без шапки или лучше не рисковать и вернуться в купе. В конце концов, если она там кому-то помешает – это не ее проблемы! У Полины вообще билета нет, так что пусть молчит в тряпочку со своими претензиями, ну а Станислав…
У Сашки защемило сердце. Чем больше он открывался ей как человек, тем сильнее нравился. Понятно, конечно, что сам про себя гадости говорить не будешь, наоборот, что-нибудь да приукрасишь, но Стас, словно опровергая эту аксиому, старался рассказывать обо всем без утайки, не умалчивая даже о том, что дико боялся Твари. Хотя что ему стоило наплести семь верст до небес и поведать, как бывалые бойцы падали в обморок от ужаса, лишь он один не страшился никого и ничего. Такая откровенность весьма импонировала Сашке, которая терпеть не могла вралей и хвастунов, пускающих окружающим пыль в глаза. Стас же к этой неприятной категории граждан явно не относился.
Но увы, пока что он ни словом, ни намеком не давал понять Сашке, нравится ли она ему хоть капельку. А вести себя подобно Полине, навязчиво предлагая свою кандидатуру в спутницы жизни, – это как-то чересчур. Да она себя уважать перестанет, если так поступит!
Может быть, завтра на вокзале словно невзначай оставить ему свой номер телефона? Ага, а потом месяц изводить себя в ожидании звонка, который никогда не раздастся – вот уж не надо ей такого счастья! У Стаса своя жизнь, бурная, полная событий и приключений, пусть порой вынужденных – все равно! – и она в эту жизнь никак не вписывается. Ну кто она такая? Обычный менеджер-торгаш без особых перспектив. Конечно, она симпатичная, веселая – но разве этого достаточно, чтобы ею заинтересовался такой человек, как Станислав? Да у него небось таких, как она, целый десяток наберется, стоит только пальцем поманить!
Неудачница. Сашка повторила это слово еще и еще, катая во рту, словно пробуя на язык. Да, кажется, это все-таки про нее. Живет по каким-то устаревшим принципам, от которых временами никакой пользы, сплошной только вред. Ведь забила бы на приличия, послала бы она Полину еще тогда, когда та только заикнулась о совместной поездке, и все было бы иначе. Но нет же, ей ведь обязательно надо быть хорошей со всеми, даже с такими прохиндейками, как ее бывшая одноклассница! Вот и результат: дорога превратилась в сплошную нервотрепку, а уж если у Полины что-то там со Станиславом не заладится, можно и не спрашивать, кто в этом виноватым окажется.
Навстречу ей из вагона выскочила Полина, повертела головой и метнулась к ближайшему ларьку. Сашка отметила про себя, что Стас ее не сопровождал. Что ж, значит, все-таки не договорились. Видать, не все так безоблачно у этой парочки, как можно было бы подумать, глядя на физиономию Полины, когда та вернулась в купе после сеанса совместного курения. Пойти, что ли, поболтать со Станиславом, пока эта барышня пополняет пивные запасы? Ну и что она ему скажет? «На Полину не смотри, на меня смотри!» Но если она правильно поняла его мимику, Стасу успела осточертеть мышиная возня вокруг его персоны, затеянная попутчицами. Еще нарвется на грубость с его стороны, чего доброго. А плакать в кулачок от горькой обиды уже как-то не солидно в ее возрасте.
Сашка от нечего делать еще минут пять послонялась по перрону, быстро обнаружив, что она не в восторге от подобного времяпрепровождения. Кончики ушей уже ощутимо пощипывало морозом, да и под расстегнутую дубленку исподволь пробирался холодок. Ладно, решено – она возвращается. А там будь как будет.
Сашка встала одной ногой на ступеньку, как ее весьма бесцеремонно дернули обратно.
– Слышь, не торопись! Мне с тобой накоротке поболтать надо! – Полина поставила очередной пакет с пивом прямо на перрон и недружелюбно посмотрела на Сашку. Та сморщилась – от Полины ощутимо несло перегаром, и даже мятная жвачка нисколько не заглушала это мерзкое амбре.
– Представь себе, а я не горю желанием с тобой общаться. Кроме того, я замерзла.
– Ничего, потерпишь! Я тебя надолго не задержу. Значит, так, слушай внимательно, дважды повторять не буду. Стас – мой, чего бы ты там себе на этот счет ни думала. Будешь лезть в наши отношения – крепко пожалеешь.
– Ты мне, никак, угрожать вздумала? – осведомилась Сашка, машинально сжав кулачки.
– Что ты, Санечка, всего лишь дружеское предупреждение! – расплылась в предельно неискренней улыбке Полина. – Сама посуди: раз ты не собираешься помогать мне с жильем, значит, я должна сама как-то решить этот вопрос…
– И Станислав как нельзя лучше подходит тебе для этого! – перебила Сашка. – Ты именно это имела в виду?
– Вот видишь, ты сама все прекрасно понимаешь, – еще фальшивее пропела Полина. – Поэтому сделай милость, не строй ему глазки и не вздыхай многозначительно, как принцесса в изгнании. Все равно не поможет. Этот мужик мой, и только мой!
– Ну а если ты так в этом уверена, то какого черта развела передо мной этот цирк? – осведомилась Сашка. – Или это в тебе ревность взыграла?
– Ой, да не смеши меня! К кому ревновать – к тебе, что ли? Да ты на себя давно в зеркало смотрела, моль канцелярская? Ты мне никаким боком не конкурентка!
– Ну а раз так, то я иду в купе.
– Стой!
– Что еще?
– Запомни: будешь мне палки в колеса ставить, пеняй на себя. Я обид не прощаю! – Полина помахала пальцем прямо перед носом Сашки и пьяно икнула ей в лицо.
– Тогда и ты слушай меня внимательно, – вскипела Сашка и сгребла Полину за грудки, сильно тряхнув ее и едва не приложив спиной к грязному вагону. – В следующий раз я просто возьму твою же бутылку и расколочу о твою блондинистую голову! А потом попрошу проводника вышвырнуть тебя на ближайшей станции за пьяный дебош! Надо будет – до начальника поезда дойду, не проблема! Ты мне вот уже где сидишь! И лимит моего терпения исчерпала до донышка! Если полагаешь, что я так и буду беспрекословно сносить твои выходки, то глубоко заблуждаешься. И на испуг меня можешь не брать – не поможет! У меня таких борзых клиентов, как ты, на дню до пяти штук бывает! Хочешь доехать до Москвы – сиди тихо, как мышка, и не зли меня! Усекла?
Сашка выпустила куртку Полины и демонстративно вытерла руки, словно не желая, чтоб к ним пристала грязь.
Судя по ошарашенному виду барышни, та была явно не готова получить такой отпор от своей попутчицы. Да, выдержка вкупе с воспитанием порой дают обманчивый эффект, что перед тобой безответный и безропотный человек, готовый поступиться чем угодно, лишь бы не было скандала. Впрочем, Сашка и сама не ожидала от себя такой реакции. Но Полина таки сумела вывести ее из себя, за что и поплатилась.
Оставив растерянную одноклассницу на перроне, Сашка прошла в свое купе. Не застав там Станислава, мимоходом огорчилась, но рассудила, что ей все равно не о чем с ним говорить. Вот не было бы поблизости раздражающего фактора в виде третьей лишней – тогда может быть. А сейчас лучше не лезть к человеку. Ну что она ему скажет за те две-три минуты, пока они будут наедине? «Станислав, вы мне очень-очень нравитесь!» А то он слепой и не видит, как она на него смотрит! Но раз он никаких действий в ее сторону не предпринимает, значит, не сильно-то она его заинтересовала. Вот и весь расклад.
В купе появилась Полина. Стрельнула по сторонам глазами, выяснила, что они с Сашкой здесь одни и, осторожно прикрыв за собой дверь, промолвила:
– Санечка, ты меня извини, ладно? Сама не знаю, что на меня нашло! Видимо, и впрямь чуток пива перебрала, вот и болтаю невесть что. Санечка, умоляю, скажи, что ты на меня не сердишься? Просто вот пойми меня как женщина женщину: я ж как Стаса увидела, тут же поняла, что не могу без него! Ну и начала перед ним стелиться, заигрывать всячески. Да, да, я в курсе, что это, наверное, со стороны ужасно выглядит, но у меня словно помрачение сознания приключилось! Санечка, я влюбилась – как кошка влюбилась! Да я за один только поцелуй Стасика готова для него что угодно сделать. Мне бы хоть разочек с ним наедине оказаться, чтобы он как следует меня рассмотрел, оценил…
Полина и дальше несла восторженно-сентиментальный вздор, время от времени для пущего эффекта роняя слезы. А Сашка не знала, что ей делать – плакать или смеяться от столь резкого виража в поведении попутчицы. Не мытьем, так катаньем, не катом, так волоком! Нахрапом не сработало, значит, надо подлизаться, авось так пройдет. Так горячо и с чувством про свою любовь говорит, словно и не были ею же пять минут назад сказаны слова о том, что Стас ей нужен исключительно как плацдарм для освоения столицы.
И ведь надо отдать Полине должное, будь на месте Станислава любой другой мужчина, Сашка в итоге сказала бы: «Да подавись ты!» – и максимально самоустранилась бы из этого треугольника. Но сейчас нашла коса на камень; Сашке самой был нужен этот человек, и терять последнюю надежду, великодушно пожертвовав ею в пользу бывшей одноклассницы, она не собиралась. Но говорить об этом Полине она не стала – к чему? Пусть думает, как хочет, а делиться с ней самым сокровенным – себя не уважать.
Тихонько приоткрылась дверь, и в купе вернулся Станислав, судя по его виду, чем-то раздосадованный. Полина тут же замолчала, лишь многозначительно стрельнула глазами в Сашкин адрес, видимо, призывая помнить о ее слезной просьбе. Сашка на это никак не прореагировала; доморощенные игры в шпионов ей успели изрядно поднадоесть.
– Эх, заболтался я с вами и еду купить забыл, – грустно сообщил Стас. – А здесь ничего более пристойного, чем сухарики, я не обнаружил. Даже быстрорастворимых супов и бульонов не нашел, я уж не говорю про вторые блюда.
– Сухарями, как и чипсами, сыт не будешь, – подтвердила Сашка. – А я тоже как назло ничего в дорогу не прихватила, думала, по пути что-нибудь раздобуду. Теперь вот тоже сижу голодная.
– А вы рассуждайте об этой проблеме в позитивном ключе! – вклинилась Полина. – Считайте, что устроили себе разгрузочный день, это же так полезно! Один день без ужина – полтора килограмма минус!
– Видимо, у вас никогда не болел желудок, – оборвал ее Станислав, – иначе бы вы знали, что это такое. Да и корчить из себя веселого идиота, который радуется собственной глупости, – увольте. Это как-нибудь без меня.
– Может, совершить набег на вагон-ресторан? – предложила Сашка. – Вдруг они еще открыты?
– Нет, – покачал головой Стас, – сегодня они в половине одиннадцатого начали народ выгонять. Я случайно слышал, как один мужик из соседнего вагона плакался по этому поводу. Если ресторан и откроется, то не раньше завтрашнего утра.
– М-да, незадача. Что же делать?
– Ну, если я и на следующей станции ничего пристойного не увижу, значит, останусь голодным.
– Боюсь, мне придется последовать вашему примеру. Не думаю, что лоточницы будут торчать на морозе после полуночи.
– А хотите – у меня карамельки есть? – не унималась Полина. – Вкусные, с начинкой!
При упоминании карамелек Станислав страдальчески скривился, но на Полину это не произвело ровным счетом никакого впечатления.
– Ну так что, доставать? – спросила она и уже потянулась за сумкой.
– Карамельками сыт не будешь, – пришла на выручку Стасу Сашка. – А вот гастрит спровоцировать – это запросто. Так что предлагаю заканчивать разговоры о еде, только хуже себе делаем. Дождемся следующей станции, тогда и будет видно…
– А мне вот, между прочим, все равно: есть еда – нет еды! – Полина, словно не слыша Сашкиных слов, упрямо гнула свою линию. – Я иногда могу сутками ничего не есть и даже не замечаю этого! А в итоге – никакого лишнего веса и проблем с фигурой!
– Пиво, между прочим, напиток калорийный, – заметил Станислав. – Если им злоупотреблять, обмен веществ потихоньку идет вразнос, так что рано или поздно обнаружится, что желудок атрофировался и разучился принимать нормальную пищу. Поэтому и аппетита нет, и проблем с фигурой… впрочем, фигуры тоже…
– Ой, это вы меня пугаете, да? – захихикала Полина.
Стас неопределенно пожал плечами, мол, понимай, как хочешь. Сашка только вздохнула про себя. Как любит повторять их шефиня, это пластырем не лечится; если человек глуп, ему хоть кол на голове теши, – ничего не докажешь.
– Ну ладно, не нравятся карамельки – никто не неволит. А я, пожалуй, еще бутылочку открою. Кстати, Станислав, вы же сами только что сказали, что пиво – напиток калорийный. Не желаете заправиться жидкими калориями? Я специально с запасом взяла в расчете на вас!
– Благодарю за заботу, но если бы я хотел пива, то купил бы его сам.
– Фи, какой вы бука! – скривилась Полина. – Такое ощущение, что вы на меня за что-то сердитесь. Я права?
Сашка едва не застонала. Чувство такта у этой особы отсутствовало по определению. В итоге и Стаса поставила в неловкое положение, и Сашку – за компанию, так сказать. И чего, интересно, она ждет в ответ? Что Станислав будет долго оправдываться, что и в мыслях не имел сердиться на нее? Ну да, на умом обиженных и серчать-то грех. Впрочем, с таким определением сама Полина вряд ли бы согласилась…
– Полина, считайте, как вам заблагорассудится, – устало выдохнул Стас. – Могу лишь сообщить, что когда я, как вы выразились, «сержусь», те, кто меня знает, предпочитают находиться подальше от меня. Это вам так, в качестве предупреждения.
– Ой, вы все-таки меня пугаете! – залилась смехом Полина. – Это совершенно не вяжется с вашим образом, вы такой милый и обаятельный мужчина…
– Полина, вы хоть краем уха слушали мой рассказ или как? – мрачно осведомился Станислав. – Я за свою жизнь столько раз со смертью за ручку здоровался, что и не сосчитать, а уж сколько мрази на тот свет отправил – лучше промолчу. И если я говорю вам, что от меня в определенные моменты лучше держаться подальше, следует воспринимать это не как повод для умильного щебетания, а как информацию к размышлению. Поэтому повторюсь: я на вас не сержусь. Но если вы, несмотря ни на что, собираетесь вывести меня из себя, советую трижды подумать, стоит ли это делать.
Сашка подумала, что Стас выглядит весьма убедительным, хотя слегка и лукавит: если судить по тонкой жилке, бьющейся на его виске, Полина все-таки сумела нарушить его душевное равновесие. Лично она на месте Полины предпочла бы свернуть разговор на безопасные темы, а то и вовсе помолчать.
Разумеется, Полина поступила по-своему. Она вдруг вспорхнула со своего места у окна и весьма целомудренно поцеловала Станислава в щеку, после чего произнесла:
– Ну, извините вы меня, пожалуйста, только я вас все равно не боюсь! Я, наверное, слишком смелая для вас, вы к таким еще не привыкли!
После чего вернулась обратно и как ни в чем не бывало потянулась к открытой бутылке и сделала приличный глоток.
Сашка видела, что Стас едва не застонал от такой нарочитой непосредственности. И как же ей поступить в этой ситуации, вмешаться и одернуть Полину? Тогда потом не оберешься возмущенных криков с ее стороны о загубленной личной жизни. А в конце концов, Станислав – взрослый человек, уж как-нибудь сам разберется с навязчивой девушкой. Сочтет ли он нужным осадить зарвавшуюся особу или промолчит, это его дело. А она ему в няньки да телохранители не нанималась.
Поезд качнулся и плавно тронулся. Исчез за окнами перрон, поплыли огни большого города, готовящегося отойти ко сну.
– А чего молчим как рыбы? – поинтересовалась Полина. – Или продолжения истории не будет? Ну, я так не играю! Между прочим, Стас, это нечестно: заманили и бросили на половине дороги! Я теперь всю ночь спать не буду, и вообще: сказали А, извольте сказать и Б!
– Полина, вы – живая иллюстрация того, как раздуть спор на ровном месте, придумать и высказать за оппонента его доводы, а затем опровергнуть их. Разве я говорил вам, что история закончена? По-моему, нет, и Саша тому свидетель. Тогда с чего вы взяли, что я не собираюсь рассказывать ее дальше?
– Ну, вы молчите, дуетесь втихомолку – и не отрицайте! А то я не вижу! Вот я и решила, что продолжения не будет, но на всякий случай решила поинтересоваться, так ли это.
– Не так, успокойтесь.
– Да я спокойна как слон! – хохотнула Полина. – Но очень хочу понервничать и надеюсь, что вы расскажете нам что-то этакое, чтоб вся кожа мурашками покрылась и волосы дыбом встали!
– Что ж, слушайте. – Станислав ненадолго задумался, видимо, припоминая, на чем остановился…
Рассказ Станислава, часть пятая
…Я безвылазно сидел в наблюдательном пункте и смотрел на дюны. Настроение было не просто минорным, а я бы сказал – упадническим, поэтому, как только проснулся, я ушел ото всех, чтобы никого не смущать своим кислым видом. Я чересчур сильно был обнадежен Лешкиным планом, я просто не мог допустить возможности, что он не сработает! И зря: нелепая случайность, вызванная общей нервозностью и по большому счету совершенно предсказуемая, – и вот результат: Тварь по-прежнему жива и практически невредима. Капли крови, обнаруженные утром неподалеку от маяка, говорили о том, что Тварь ранена легко, и все, чего мы в итоге добились, – это лишь того, что еще сильнее разозлили ее.
– Хандришь? – раздался за моей спиной голос Лешки.
– Нет, блин, пейзажем любуюсь, – огрызнулся я.
– А головой поработать желания нет?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты мне нужен как аналитик. Хочу вывести некие закономерности относительно нашей зверюшки.
– Не думаю, что из меня выйдет хороший помощник – сам понимаешь, я не зоолог, в звериной психологии не разбираюсь.
– А я от тебя отнюдь не этого прошу. Просто хочу определить, по каким именно критериям Тварь отбирает свои жертвы. Так что собирайся, пойдем к старосте, будем выяснять, кто же именно погиб от ее лап. Авось накопаем что-нибудь интересное.
Я ничего не ответил, лишь пожал плечами в ответ и отправился вниз следом за Лешкой. Среди своих я действительно считался неплохим аналитиком, но сейчас у меня в мозгах была сплошная каша. Мне казалось, что грежу наяву в каком-то бесконечном кошмаре, и стоит мне только как следует напрячься, я проснусь и забуду все как страшный сон. Я ловил себя на том, что словно наблюдаю за всем происходящим со стороны, этакий бесчувственный чурбан с глазами. Нет, я боялся – боялся, как и все остальные, но даже собственный страх ощущал словно чужой, будто робот, выполняющий заложенную в него программу: «При возникновении угрожающей жизни ситуации включить режим паники…» Я по-хорошему завидовал Лешке, который умудрялся еще как-то сохранять ясность мысли и поддерживать в бойцах надежду на успешный исход дела. Впрочем, и моему несгибаемому другу приходилось несладко: под глазами его залегли темные круги, лицо осунулось, и четче обозначились идущие от уголков губ морщинки.
На этот раз староста неожиданно легко пошел на сотрудничество, с охотой и готовностью отвечая на наши с Лешкой расспросы. Даже помог нарисовать примерную карту поселка и его окрестностей и указал, где были обнаружены тела погибших.
Фактически поселок располагался на большом острове, образованном двумя протоками разлившейся реки. Рядом с ним, также разделенные протоками, находились еще несколько островов и полуостровов, поросших лесом – редким, но по большей части непролазным. Местные охотники промышляли дичью, изредка им удавалось взять забредшего с юга случайного оленя или лося. Зверье обходило поселок стороной, поэтому охотникам в поисках добычи приходилось уходить от жилья километров на десять – пятнадцать.
По большей части жертв Твари находили на островах ближе к скалам, при этом какой-либо системы в том, где и как они были убиты, я не заметил. Кресты, обозначающие печальные находки, хаотично усеяли карту с севера и с юга, кто-то был обнаружен практически на побережье, кто-то – в лесной чаще. Шансы нарваться на Тварь были одинаково велики как вблизи поселка, так и километров за двадцать от него.
Что до личностей покойных, то первые две пропавшие группы охотников были недавно вернувшимися в поселок шабашниками, искавшими на стороне лучшей доли. Судя по всему, погоня за длинным рублем ни к чему их не привела, и они предпочли возвратиться в родные пенаты. По словам старосты, им всем было где-то от двадцати пяти до тридцати пяти лет. Жаль, еще бы жить да жить ребятам…
Следующей жертвой, относительно которой у Лешки были самые большие сомнения, стала бабка, за каким-то бесом попершаяся весной на реку, где и сгинула бесследно. За бабкой последовала еще пара охотников, пропавших в разное время и в разных местах. На труп одного из них примерно через месяц после исчезновения наткнулись далеко влево от поселка, в лесу. Тело второго так и не было обнаружено, человек числился без вести пропавшим. После этого исчез ребенок – мальчик одиннадцати лет, дальний родственник старосты. Про него староста затруднился сказать что-либо определенное: никто не видел, куда тот пошел. Тело его тоже до сих пор не нашли.
Затем в поселок приехал навестить родных один мужчина, вот уже лет десять как переехавший отсюда на постоянное жительство в райцентр. Через пару дней он отправился рыбачить на острова и бесследно пропал. А еще через месяц в поселке появились мы, и следующей жертвой Твари пал Семен Рыбалин. За ним в мир иной отправились девушка Анна и пьянчужка Поликарпыч…
Выйдя от старосты, я честно признался Лешке, что мы фактически впустую потратили время. Как я ни старался, не мог найти хоть какие-то зацепки, позволяющие связать воедино все убийства, совершенные Тварью. Скорее уж представлялось, что она, не решаясь впрямую напасть на поселок, подкарауливала свои жертвы на его окраине или в лесу, никогда не нападая на большие группы людей.
– А тебе не кажется это странным? – тут же уцепился Лешка за мои последние слова. – Когда-то, чтобы утихомирить Тварь, потребовалась не одна сотня человек. А сейчас ей даже наша группа не по зубам. Она ведь могла напасть на нас тогда, когда мы устроили засаду в кустах, но не сделала этого. И я задаюсь вопросом: почему? Она ведь не могла не почуять нас! Но вместо того чтобы подкрасться и втихаря передушить нас поодиночке одного за другим, устроила образцово-показательный сольный концерт!
– Осторожничает?
– А с чего бы это вдруг?
– Ну, допустим, раньше не было огнестрельного оружия.
– А наша Тварь настолько продвинутая зверюга, что мигом сообразила, чем может для нее обернуться тесное знакомство с охотничьими ружьями?
– Видимо, именно так. Могу сказать наверняка: интеллект у этой гадины имеется, причем изощренный. За исключением Поликарпыча и нас, ее никто не видел, она крайне осторожна и предпочитает не попадаться на глаза – видимо, как раз из-за того, чтобы ее не сняли метким выстрелом. Помнишь, как она вчера после выстрелов тут же в тень бросилась? Ведь сразу просекла, что там она будет в безопасности. А что до ее замашек – очевидно одно: если она все-таки нападает, то нагло, не боясь ответных действий со стороны жертвы. Следовательно, либо нападает со спины, либо в тот момент, когда жертва просто не способна дать отпор.
– Рыбалин…
– Рыбалин успел ее заметить и даже выхватил оружие. А вот воспользоваться им уже не смог. Отсюда добавляем к прочим качествам Твари еще и отличную реакцию. В противном случае если бы Семен ее не убил, то шкуру бы он ей как минимум подпортил, и солидно подпортил.
– Но тогда я не понимаю, как это Поликарпыч перед смертью закричать успел? Меня еще тогда, позавчера, этот момент насторожил, но я так и не понял, что именно царапнуло. А сейчас вот четко вижу валяющегося в воде Поликарпыча с напрочь снесенным затылком и понимаю, что не мог он – просто физически не мог завопить!
– Но кто же тогда кричал? Крик-то ведь был человеческий! Может быть, Поликарпыч увидел Тварь, заорал, бросился от нее бежать, тут-то она ему по затылку и заехала?
– Может быть, – проворчал под нос Лешка. – Да только тогда еще один вопрос: куда бежал Поликарпыч? Я бы на его месте уж никак не в воду бы ломился, а пытался уйти по побережью.
– Скорее всего именно так он и поступил. А в воде оказался из-за сильного удара. Его просто подбросило и швырнуло от берега.
– Не знаю, вроде бы все логично выходит, да только все равно чувствую какую-то лажу, а в чем дело – не понимаю, хоть ты тресни, – признался Лешка. – Опять же есть у меня один такой вопрос, совершенно физиологического свойства. А чем питается наша зверушка? Да, она уродует тела своих жертв, но, судя по всему, она их не ест!
– Ягель жрет, как северные олени, – мрачно предположил я. – А вообще, Лех, без понятия. Кто знает, может, ее тошнит от человечины и вообще она – вегетарианка?!
– Тогда почему она нападает на жителей поселка, если на ее драгоценный ягель никто не претендует?
– Считает, что люди занимают ее территорию. Мстит за разоренный курган…
– Нет, Стас, месть – это предположение, возникшее из легенды. А я пытаюсь выяснить мотивацию Твари, исходя из того, что она все-таки зверюга. Странная, диковинная – но зверюга, живущая преимущественно рефлексами и инстинктами. Видишь ли, мне кажется, что мы имеем дело с неким реликтовым животным, возможно даже динозавром или одним из его ублюдочных потомков. Тут куда ни плюнь – вечная мерзлота, значит, эта зверюга могла без особого ущерба для здоровья храниться здесь не одну тысячу лет…
– Лех, подожди, но как же быть с легендой? Допустим, ты прав и некая ископаемая нечисть по каким-то неведомым нам причинам ожила и приперлась в поселок. Но ведь все твердо уверены, что Тварь убили, а тело закопали на острове. И каким же образом она снова вдруг жива и невредима?
– Есть как минимум две версии. Первая – мы имеем дело с необычайно живучей Тварью. Во время битвы ее здорово покалечили, но не убили до конца. Сочли мертвой и отволокли на остров. Пока она лежала в своем кургане, медленно, но верно регенерировала, пока вновь не пришла в норму. Выбралась наружу и тут же дала всем прикурить.
– А вторая версия?
– Кто тебе сказал, что Тварь непременно одна? Тогда, давным-давно, поселок сражался против некой нечисти, которую в итоге доблестно замочил. Опять же, это мы знаем исключительно из легенды, и как во всякой сказке, в ней может быть полно преувеличений. В любом случае проверить, как все было на самом деле, мы уже не можем. И на что была похожа та Тварь, тоже не знаем. Я долго рассматривал рисунок на кургане, но так и не понял, что хотел сказать художник. А сейчас мы имеем дело с совершенно другой зверюгой, которая знать не знала о своей предшественнице, просто появилась и стала терроризировать поселок.
– А кто тогда курган разрыл?
– Да кто угодно! Сам же слышал, как шаман говорил: мол, никто сначала этому значения не придал, на дворе конец двадцатого века, а тут такие махровые суеверия! Следовательно, табу на посещение острова уже практически не действовало. Кто-нибудь вполне мог позариться на некие сокровища, которые могли находиться зарытыми в кургане рядом с телом Твари. Не нравится эта версия – на тебе другую: на этот курган могли нацелиться какие-нибудь археологи и втихаря от местных, чтобы по шапке не получить, исследовали его. Да мало ли кто и почему это сделал?!
– А Тварь?
– Что Тварь? Если она действительно восстанавливала силы, отлеживаясь в кургане, то вылезла, сказала «спасибо» добровольным помощникам и отправилась бродить по островам. Этакая Несси из Лох-Несса, только в отличие от своей товарки эта оказалась крайне кровожадной особой.
