Текст книги "Папина дочка (СИ)"
Автор книги: Валентина Кострова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
6 глава
Анна(19.07.2018)
Тошнота то подступала, то отходила. Она была непредсказуемой. Мутило не только утром, но и в течение дня. Ни о какой учебе не могло быть и речи. Даже Ричард со своими желаниями поутих. Однажды, после визита к отцу в больницу, у того случился сердечный приступ, он пришел подвыпивший, долго меня рассматривал в ногах. Приказал сесть, перед этим полностью раздеться. Еще ранее заставил выпить какую-то безвкусную мутную воду, но от которой у меня не было отторжения Ричарда, на губах застывала идиотская улыбка.
– Знаешь, Анна, ведь по сути ты ничего из себя не представляешь! Ты ценна только из-за своего папы, который заставляет крутиться мир вокруг своей оси, и, если ему вдруг потребуется, чтобы солнце вставало на западе, солнце будет вставать на западе. Ты красива, не отрицаю, но и в этом нет твоей заслуги. Тут постарались родители. Кто ты? Что ты из себя представляешь? Ни увлечений, ни стремлений, ни своего мнения, ни своей позиции. Как сказали люди сильнее тебя, так и сделаешь. Тряпка. Об которую постоянно хочется вытереть ноги! – его рука коснулась моих волос, накрутил прядь на кулак, потянул вниз, заставляя откидывать голову назад. – Глупая папина девочка! Если бы он воспитывал тебя, как сыновей, вряд ли ты сейчас покорно сидела у моих ног с потерянным взглядом. Ошибка Каюма в том, что он растил тебя, как редкий сорт розы, которую нужно оберегать от любого сквозняка, при этом забывая, что если берешься оберегать от всего, то оберегай, а не на половину. Ему нужно было выбрать одну линию твоего поведения, а не смесь скромного Востока и свободного Запада. Именно поэтому ты никогда не понимала к какой культуре принадлежишь, постоянно кидалась из крайности в крайности. Одевала закрытые наряды в пол, при первом же удобном случае натягивала провокационный купальник. Ты, Анна, и не с ними, и не с нами. Посередине.
Он впервые сказал мне так много слов, лично мне, показав, как на самом деле я выгляжу со стороны. Хоть мой мозг до конца не улавливал смысл сказанного, что-то заставило ощутить горечь во рту, пустоту в груди. Ведь по сути он прав! И, отключив себя от происходящего, не чувствовала боли, не чувствовала унижения, не чувствовала вообще какие-либо эмоции. Даже подсознательная ненависть к своему насильнику тоже куда-то отошла на задний план.
Я заснула, потому что тело было изможденным после ночных секс-утех Ричарда, но спала чутко, поверхностно. И когда тошнота вновь подступилась к горлу, поспешно вскочила на ноги, шатаясь в разные стороны, поплелась в ванну. Там меня вырвало. Заставила себя встать под душ, смыть с себя мое безволие, мою апатию, мою покорность. Когда вытерла запотевшее зеркало, вздрогнула от увиденного. Почти за полтора месяца я превратилась в человека с большими лихорадочными глазами, с худощавым лицом, с истощенным телом. Последнее время есть хотелось сильно, но это все потом выходило нарушу. Поэтому об аппетитных бочках говорить не приходилось. Мне стало страшно. Если я еще проживу со Стоуном какое-то время, он меня просто угробит, я умру, так и не достигнув совершеннолетия на западный маневр. Мне нужно было бежать! Бежать пока была в состоянии двигаться, мыслить, что-то самой делать.
Наспех высушив волосы полотенцем, заплела их в косу, лицо не стала красить, времени не было приводить себя в приличный вид, Ричард мог проснуться в любой момент. Побежала в гардеробную одеваться, не зная, какие приключения меня ждут за порогом дома, предпочла черные джинсы, темный джемпер, кроссовки и кожаную куртку.
Почему я раньше о побеге не думала??? Почему? Мне всего лишь стоило добраться до братьев, до папы и весь кошмар бы давно завершился! Точно не от мира сего! Идиотка!
Поглядывая на спящего Ричарда, обшарила карманы его брюк, пиджака в поисках наличных денег. Карточки, мобильный телефон побоялась брать, по ним ведь легко вычислить, где человек снимал деньги, откуда звонил. Наконец-то, я нашла его портмоне, не глядя сколько там денег, вытащила все. Сняла обручальное кольцо и положила его вместо налички. Крадучись, словно вор, направилась на выход. Никто не задерживал, никто не выскакивал из-за угла. И быстро идя по пустым тротуарам, было всего пять утра, постоянно оглядывалась через плечо, боясь увидеть погоню за собой.
Метро открывалось в пол шестого, я пришла к открытию, самостоятельно купила билет, сказав наугад станцию, успев прочитать парочку на карте перед кассой. На меня странно покосились, да вид слегка побитой собаки, Ричард в этот раз не усердствовал с битьем по лицу. Где-то час или больше я бессмысленно каталась по метрополитену, переходя из вагона в вагон, пока желудок не напомнил мне о том, что стоило бы поесть. Пришлось со страхом выходить на поверхность. Оказалась где-то за центром, вокруг было суетливо и незнакомо. Увидела название булочной, поспешила туда, купила чашку чая и свежую булочку с джемом. Впервые мне хотелось именно есть и назад ничего не просилось.
– Простите, а могу я позвонить! – заискивающе смотрела на насупленного парня у кассы, он окинул меня оценивающим взглядом, убедился, что на воришку не похожа, протянул телефон. С памятью всегда было хорошо, но ленилась в детстве учить стишки, однако пять номеров телефона у меня были вызубрены. Я задумалась. Звонить папе я боялась. Он орать не будет, но морально еще не готова была с ним встретиться после всего произошедшего, да едва на меня взглянув, он о многом поймет. Азамат…Из-за его бешенного темперамента было чревато ему звонить и пытаться объяснить, что произошло. За все время моего замужества он ни разу не позвонил, не спросил, как дела, не выразил желание встретиться, хотя я знала, что в Лондоне бывал набегами. В общем с его пренебрежением мне еще предстояло разобраться. Ахмет. Старший брат звонил, интересовался моей жизнью, но работа много отнимала времени, и он жалел, что никак не может вырваться ко мне, поболтать и понять причину моего поспешного замужества. К Али можно было смело обратиться, и если он вдруг не здесь, то в конце этого дня он меня обязательно забрал бы и отвез домой в Эмираты, не задавая никаких вопросов. Но почему-то ему звонить не хотелось. Оставался Аман. Милый, любимый младший братик. И вспомнив о нем, на губах сразу же расползлась улыбка.
– Алло! – на том конце трубки голос был настороженным.
– Аман! – никогда не думала, что буду так радоваться, услышав родной голос.
– Анна? А почему ты звонишь не со своего телефона?
– Аман! Все потом. Скажи мне, как до тебя доехать?
– В смысле?
И я стала подробно ему объяснят, где сейчас нахожусь, о том, почему нахожусь в этом месте решила рассказать, когда сяду рядом с уютным Аманом. Он назвал мне станцию, до которой мне нужно было доехать, а возле метро встретит.
– Аман! – выдохнула, когда вынырнула из подземки, заметив знакомую фигуру брата. Он сразу же заключил меня в объятия, сразу же мне стало уютно, безопасно и хорошо. Сразу же я поняла, что мой кошмар позади.
– Анна! – его карие глаза внимательно вглядывались в мое лицо, черные брови хмурились, видимо заметил едва сошедший на скуле синяк. Если он заметил, значит мне еще неделю нужно скрываться, чтобы папа даже не заподозрил о нем.
Никаких вопросов мне не задали. Аман молча отвел к себе на квартиру, которую снимал на пару с другом. Когда-то отец предлагал купить ему недвижимость в Лондоне, отказался, не захотел выделяться среди студентов. Квартира была уютной, гостиная совмещенная с кухней, в лаконичном минимализме, две спальни, в одну меня завел брат. Удивительно, но у каждого была своя ванна.
– Я думаю тебе стоит отдохнуть!
– У меня настолько замученный вид? – стянула с себя куртку, сняла джемпер, мне протянули футболку и деликатно отвернулись, когда я переодевалась.
– Вид у тебя, конечно, не глянцевый, если папа тебя увидит, будет больше вопросов, чем ответов. Ричард знает, где ты?
– Надеюсь, что нет.
– Что-то случилось? – Аман замер возле двери, собираясь выйти.
– Я сбежала от Ричарда.
– Папа знает об этом?
– Нет. И надеюсь ты пока приютишь у себя на пару дней, а потом я решу, куда мне двигаться дальше! – по тому, как вскинулись темные брови вверх, брат был удивлен, но развивать разговор не стал. Ему нужно было уходить на занятия. Перед уходом рассказал, где и что находится, выудил из тумбочки какой-то допотопный кнопочный телефон, в котором еще и симка оказалась, чмокнул в лоб и сообщил, что вернется к вечеру и поговорит со мною по душам. Я была уже настроена на разговор с откровениями, Аману не боялась признаться во всем и сознаться в своей никчемности. Он меня поймет, не осудит и пожалеет, по-своему поддержит и защитит.
Саид (21.07.2018)
Равнодушно кинув на себя взгляд в зеркале, поправил манжеты и взглянул на наручные часы. Нужно было выдвигаться на благотворительный ужин, скучный, нудный ужин, но так необходим для поддержания имиджа и репутации. В комнату вошел Али в идеальном черном смокинге, подогнанный точно по фигуре. Каждый волосок был уложен в нужном порядке и зафиксированный гелем. Без единой эмоции на лице с гладко выбритыми щеками, не улыбающиеся тонкие губы, пронизывающий ледяной взгляд карих глаз. Хмыкнул, люди думали, что карие глаза самые теплые. Но если брать Али, то тут теплом и не пахло.
– Где Азамат?
– Где-то в Альпах, катается на сноуборде и оприходует симпатичные девичьи задницы.
– Кажется пора браться за его воспитание. Хорошо, хоть с боями покончено.
– Не совсем. Он продолжает драться, правда уже в других кругах, где ставки всего лишь в деньгах.
– Идиот! – выругался сквозь зубы. – Закрой завтра платиновую карту, посмотрим, что он предпримет. Что со Стоуном? – мне протянули папку, Али напрягся, я почувствовал это кожей, поспешно вчитывался в текст на бумагах. Резко вскинул на сына глаза. – Ты не мог это раньше мне найти???? – прошипел, сминая листы в руках.
– Да он сукин сын через третьи руки достает наркоту, никто никогда на него не подумает! Скажи спасибо, что вообще узнали об этом, чисто случайно!
– Спасибо! – сыронизировал. – Только если он твою сестру посадил на наркотики, пеняй на себя! Я не буду смотреть кто прав, кто виноват, кто мне сын, а кто мне враг! Накажу всех!
– Да ладно, как будто ты сможешь кого-то из нас убить своими руками! – Али рассмеялся, качая головой. Рука дернулась, но я быстро ее спрятал в карманы брюк, отворачиваясь от сына, мысленно считая до десяти, смотря в одну точку. Еще вздох-выдох, ярость улеглась, спокойно произнес:
– Завтра с утра мы едем за Анной!
– А со Стоуном что?
– Ничего.
– Как ничего? – Али схватил меня за локоть, заставляя повернуться к нему. – Ты просто так все ему спустишь?
– Меня сейчас волнует только одно: успел он приучить Анну к наркотикам или нет. Все остальное позже.
– Но пап….
– Нет, Али, никого не будем расчленять и пытать, это Англия, а мне проблем с правосудием этой страны не нужно. Но не думай, что Стоун уйдет безнаказанным, пусть почувствует себя победителем! – злорадно усмехнулся, в голове зрел план, как выманить этого англичанина из страны на свою территорию, где мне никакой закон не страшен. Я не настолько безрассуден, чтобы в порыве мести наломать дров и испортить себе и детям жизнь. В двадцать лет даже не подумал о последствиях, сейчас приходилось прикидывать план на несколько шагов вперед, и то порой в некоторых сферах прокалывался. Как, например, с Анной. Эта ошибка заставила меня всерьез взглянуть на себя со стороны. Я кажется не могу охватить все сферы под контроль, нужно распределять обязанности, но позже. Сейчас я ненавидел обстоятельства, мне хотелось сорваться к Стоуну, забрать свою девочку и просить прощение за свою халатность. Что если… Об этом даже думать не хотелось. Как человек, связанный с накробизнесом, я знал – бывших наркоманов не бывает, хоть трижды лечись в крутых клиниках, бывай на приеме психотерапевтов, всегда существует угроза сорваться.
Спускаясь по лестнице парадного выхода отеля, в котором мы постоянно останавливаемся, когда приезжаем в Лондон, пролистывал письма в электронном почтовом ящике, не смотря по сторонам. За меня смотрели по сторонам охрана и Али.
– Пап! – от этого голоса чуть не промахнулся ступенькой. Вскинул глаза и за широкими спинами охранников увидел бледное лицо Амана. Младший сын редко меня тревожил, звонил исправно раз в день, а если не звонил, то потом объяснял почему не звонил. Идеальный сын. За него я был спокоен, как никогда. Заподозрить его в чем-то было невозможно, Аман всегда сознавался мне сам в каких-либо «преступлениях». Не раз он сдавал себя и Анну в детстве, когда нашкодят, не сделают уроки, убегут от нянь.
– Аман! – удивился столь позднему появлению сына возле отеля. Обычно перед встречей созванивались и назначали встречу в каком-нибудь небольшом ресторанчике, где проводили время вдвоем. Я по-прежнему старался с каждым ребенком проводить время по отдельности, давать им понять, что я ценю их, люблю.
Аман сделал робкий шаг в мою сторону, я кивком головы разрешил его пропустить.
– Что случилось? Ты не звонил. Или я пропустил твой звонок и не заметил? – поспешно начал просматривать журнал звонков.
– Я не звонил… Я просто испугался… – он на каждом слове задерживал дыхание, заставляя мое сердце учащенно набирать темп. Сдвинул брови, рассматривая его встревоженное лицо. – Анна… – имя дочери, как контрольный выстрел сегодняшнего дня. Сделал шаг вперед, впиваясь напряженным взглядом в белое лицо Амана.
– Она у меня! – кажется я выдохнул с явным облегчением. – Но она не в порядке. Я не понимаю, что с ней происходит! Ее трясет, она просит постоянно воды, потом проваливается в сон, потом опять трясется. При этом не может объяснить, что ей нужно… – если сын не понимал, что творилось с его сестрой, я прикрыл глаза от горькой правды. Мне стоило огромных усилий сейчас сдержаться, не отдать приказ своим «псам» убить Стоуна.
– Али! – повернулся к Али. – Ты едешь на вечер, у меня появились другие важные дела. Принеси извинения от моего имени и купи какой-нибудь лот в качестве компенсации и пожертвуй определенную сумму, какую, сам сообразишь! – схватил Амана за локоть, направился к впереди стоящему джипу. Мы ехали молча, каждый думал о своем. Когда машина притормозила возле дома, не стал никого дожидаться, помчался на второй этаж. На мой стук дверь открыл какой-то парень с развитым телом, с нахмуренными бровями. Я потом сообразил, что это сосед Амана, а так отодвинул его в сторону и по наитию шел к Анне. Моя девочка оказалась в одной из спален, укутавшись в одеяло, как котенок.
– Аня! – опустился на колени возле кровати, убирая с ее лица волосы. Ее трясло. Прощупал пульс. Бился как при лихорадке – неровно, прерывисто. Она была мокрой, как мышь. Раскутал ее, разглядывал сгибы локтей, подмышки, пытался ее рассмотреть всю, особенно те места, куда наркоманы себя колют, чтобы не было видно. Ресницы дрогнули, на мне попытался сфокусироваться взгляд.
– Папа?
– Что он тебе давал? Или колол? Таблетки? Порошок? – обхватил рукой ее подбородок. Анна сдвинула брови, пыталась сосредоточиться.
– Не знаю. Просто давал стакан с водой.
– Как давно он тебе его дает?
– Не знаю…
– Аня! – слегка ее тряхнул, голубые глаза наполнились слезами. Сердце дрогнуло. – Малыш, вспомни, это очень нужно, чтобы я понимал, как тебе помочь!!! – погладил другой рукой по щеке, замечая едва заметный синяк. – Пожалуйста, Аня, я не хочу тебя терять!!!
– Может быть с того дня, как мы приехали в Лондон.
– Хорошо! – поцеловал ее в лоб, убирая руки с лица. Встал на ноги, ища в карманах свой мобильник. Анна вновь погрузилась в поверхностный сон, натягивая на себя одеяло. У меня было куча вопросов к Стоуну, скорей претензий, но сначала нужно было позаботиться о дочери. Наконец-то, нашел телефон, а там нужный контакт. Ли. Просто Ли.
– Алло.
– Ли, я знаю, что ты сейчас в Лондоне, ты мне нужен.
– А если бы был в Таиланде? – на другом конце трубки тихо рассмеялись. – Ты всегда в курсе, где твои люди?
– Чаще всего да. Ли, ты мне нужен в личных целях.
– О, – вся веселость тайца в голосе пропала, он сразу же стал серьезен. – Диктуй адрес.
В комнату вошел Аман, держа в руках кружку. И как он догадался о том, о чем я еще не подумал, но сейчас осознал, что жутко хочу? Поистине, он чувствует меня на уровне интуиции. В кружке был черный кофе.
– Я подумал, что кофе тебе не помешает! – и заглядывает так заискивающе. Улыбнулся. Взял кружку.
– Спасибо, сын. Ты знал, что мне нужно.
– Коньяка нету.
– Обойдемся без него, мне нужна сейчас ясная голова. Она сама к тебе пришла?
– Она утром позвонила. Поговорить нам не удалось. Когда я пришел с занятий, она спала, а потом началась трястись, жаловаться на головную боль. Я за градусником, а температуры нет. Я растерялся, прости…
– За что? – удивился, отпивая кофе. – Ты ни в чем не виноват.
– С ней все в порядке? – мы одновременно посмотрели на кровать, на спящую Анну. Лицо ее блестело от пота, дышала она часто и поверхностно.
– Надеюсь, что да.
– Мы там пиццу заказали, ты будешь?
– Нет, спасибо, мне только зарядка для телефона нужна.
– Сейчас принесу! – Аман резво потрусил из комнаты. Я допил кофе, последовал за ним. Перед телевизором на низком журнальном столике действительно была открытая коробка с пиццей, несколько банок пива. Аман, увидев, что я смотрю на банки, покраснел, заставив меня ухмыльнуться, но воздержаться от комментариев. Мы совершили обмен: я его кружку, он мне зарядку.
В комнате Анны не оказалось. Я давно не испытывал чувство страха, но сейчас ощутил, как жадно он приник к моему позвоночнику, как его противные щупальца тянутся к моему сознанию, накрывая паникой. Меня не было три минуты, ну максимум пять!
Из ванны послышалась льющая вода. Выдохнул, чувствуя, что начинаю уже ровнее дышать. Подошел к двери, постучался.
– Аня, с тобою все хорошо? – прислонился плечом к стене, дожидаясь ответа. Но мне не отвечали. Меня заставляли вновь ощутить забытое чувство никчемности, когда ты что-то и можешь сделать, в и тоже время ты бессилен. Это было то, чувство, когда я поднимал всех врачей на уши, когда я угрожал, когда я обещал наградить, лишь бы спасли мне моего ребенка и мою женщину. Это было то, чувство осознания, что ты всего лишь человек и не все в твоих руках.
Дверь была закрыта. А чувство тревоги заполнило меня по самую макушку, заставив вспомнить, как выбивать плечом дверь. И даже не обратил внимание, что потом плечо заныло. На секунду на меня свалился столбняк. Я стоял в дверном проеме, смотрел на лежащую на полу девушку и не понимал, что вижу, что делать, что вообще происходит. Я только чувствовал надвигающую потерю. А я не мог потерять! Нет! Только не Аню… только не мою девочку.
Ступор прошел, отбросив в сторону все эмоции, переживания, просто отгородился от всего, иначе истерика могла настигнуть в любую минуту. А это было мне ни к чему.
– Аман! – заорал во весь голос, подхватывая безвольную голову Анны, рассматривая на полу разные упаковки таблеток. Чего тут только не было. Появился сын, глаза широко от ужаса распахнулись.
– Быстро мне графин с водой! И телефон мой! – похлопал по щекам, ноль реакции. Дура! Маленькая дурочка! Ну, что ты натворила!!! Пульс под пальцами бился, ресницы дергались, но глаза по-прежнему были закрыты. Ударил по щеке чуть сильнее и на меня уставились в страхе, в немой покорности голубые глаза. Рядом уже был Аман с графином и со стаканом. Усадил дочь так, чтобы она опиралась спиною об ванну.
– Аня! – поймал ее рассеянный взгляд. – Ты должна выпить всю воду! Ты слышишь меня? – не отреагировала. Пришлось насильственно вливать в нее воду, она вяло сопротивлялась, глотала и половину выплевывала, а я настойчиво вновь вливал в нее. Когда вливать уже было нечего, поднял ее над ванной, открыл рот и надавил на корень языка. Ее рвало одной жидкостью вперемешку с таблетками, которые не успели раствориться. Убедившись, что из желудка уже нечего было доставать, подвел Анну к раковине, умыл как маленькую, подхватил на руки и понес к кровати. Там уже ждал нас Ли.
– Что? – таец раскрыл свой саквояж, я взглядом приказал Аману и его любопытному другу покинуть комнату, закрыть за собою дверь. Анна лежала с закрытыми глазами. Она была совсем слаба и было ее безумно жалко, хотелось обнять, прижать к груди и качать на ручках.
– Я не знаю. Что можно с водой размешать? Уколов нет, может канабис? Морфин? Кодеин? ЛСД?
– Саид, ты решил все виды наркоты вспомнить? – Ли посмеивался, достал шприц, устройство для капельницы, бутылку с физраствором. – Как долго принимала?
– Она не принимала! – взвился, от одной мысли, что посторонние думают, что моя дочь добровольная наркоманка. – Ее заставляли!
– Сумма слагаемых от этого не меняется! – таец равнодушно пожал плечами. – Так сколько?
– Около двух месяцев.
Больше вопросов не было. Ли знал свое дело. Я мог с уверенностью сказать, что он сделает все возможное, чтобы Анна пережила максимально безболезненно период ломки. Подошел к окну, за которым уже была ночь. Старался ни о чем не думать, просто прислушивался к звукам за спиною. На все мысли был поставлен запрет.
– Саид! – меня тронули за плечо. Я обернулся. Ли выглядел уставшим, хоть и смешинки в уголках глаз никуда не делились. – Она проспит до утра, только следи, чтобы капельницу не сорвала. Ничего страшного думаю нет, я взял кровь на анализ, к вечеру скажу тебе примерно, чем ее накачивали. Небольшая ломка будет пару дней, но ее просто нужно перетерпеть!
– Спасибо! – вымученно улыбнулся, настраиваясь на бессонную ночь. Ли пожал протянутую руку, собрал свои вещи и бесшумно ушел. Медленно подошел к кровати. Анна спала, дыхание было ровным и глубоким. Присел рядом, взял ее ладошку, поднес к щеке, прикрывая глаза. Маленькие пальчики… как я любил их перебирать, когда она сладко сопела в своей кроватке. Как я часто стоял ночью в полумраке возле нее, жадно вглядываясь в черты лица, пытаясь в ней найти Арину и как было больно видеть в ней себя, сожалеть, что мои гены были сильнее. Я хотел, чтобы после Арины хоть что-то похожее на нее осталось, но Анна была внешне копией меня. Характером…дикая смесь Каюма и Берзниковой. Где-то твердая, где-то мягкая, где-то ласковая, а где-то готова оттолкнуть. Как Арина…
Я больше требовал с мальчиков. И отчитывал их тоже больше. А девочку свою баловал, хотел, чтобы она была просто счастлива и ни о чем не задумывалась. Любой каприз всегда был исполнен. Никогда не давал ей право выбора, все за нее решал, но она и никогда не протестовала. Возможно, просто и не думала, что бывают другие варианты. Выпросила только один раз сделать свой выбор, итог теперь сводил зубы, как от боли.
– Папа… – шепот меня отвлек. Я всю ночь просидел возле нее, только сейчас почувствовал, как затекла спина, как усталость навалилась на плечи, а комок напряжения разрастался в груди и требовал выхода.
– Все хорошо! – улыбнулся Анне, поправил одеяло, аккуратно вытащил иглу из вены, залепил пластырем ранку, согнул руку. Она смотрела на меня напряженно, я теперь рассмотрел почти сошедшие синяки на лице. Злость резко накрыла меня, да так, что я толком ничего не видел перед собою, внутренний узел все туже стягивался, давно забытая агрессия вырывалась наружу, а вместе с нею давно приученный зверь. Ни медленные вздохи-выдохи, ни счет до десяти ничего не успокаивало, даже внезапно вспомнившиеся молитва ни к чему не привела. Я задыхался, хотя рубашка давно была наполовину расстегнутой.
Кто-то вошел в комнату. Обернулся. Это был Али уже в джинсах и синей рубашке. Он понял меня по глазам, кивнул головой. Стараясь не показывать Анне, как меня накрыло, спокойно встал и вышел из комнаты. Методом тыка нашел ванну, закрылся и оперся на раковину, опустив голову на грудь. Черт!!! Поднял голову и взглянув на себя в зеркало. Вздрогнул. Если я сам от себя вздрагивал, что же испытали б посторонние люди, увидев мой дикий, бешенный взгляд, готовый убивать без суда и следствия.
Холодная вода не успокаивала, чем больше плескал себе в лицо ледяные капли, тем неотвратимо, как грозовой циклон на меня надвигалась моя темная сущность. Я жаждал убивать. Я хотел убить. Не просто выстрелить в голову, чтоб наверняка, а разрисовать человека тонким кончиком лезвия ножа. Я хотел впитать в себя страх смерти, страх перед неизбежностью, страх… Я уже позабыл, каково это ощущать на губах свой хищный оскал. Я последние годы уходил от криминала все дальше и дальше, запрещая себе вспоминать свою власть в России, я старался, чтобы теневая сторона моей жизни не касалась детей, чтобы они жили без оглядки. Полностью превратиться в пушистого и белого «зайчика» мне не позволил бизнес отца, доставший после его смерти, были давления на нужных людей, избиения, угрозы, но это было без моего участия, но по моему приказу. А сейчас я хотел быть тем Саидом Каюмом, который сбивал костяшки в кровь об лица ненужных ему людей, тем Саидом, при виде которого душа уходила в пятки, тем Саидом, который доводил людей до самоубийства…
– Пап, все хорошо? – раздался за дверью встревоженный голос Али. Вытер руки об полотенце, распахнул дверь. Карие глаза сразу же внимательно просканировали мое лицо.
– Али, скажи мне, когда я последний раз сам лично убивал? – смотрел в глаза сыну, он задумался, видно пытался вспомнить это время. Видно оно было слишком давно, потому что он покачал головой, говоря этим что и не помнит такого.
– Значит Стоун за мною! – это был приговор без пяти минут бывшему мужу Анны, который не изменится ни при каких обстоятельствах.
