Текст книги "Папина дочка (СИ)"

Автор книги: Валентина Кострова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Валентина Кострова
Папина дочка

1 глава

Саид (11.07.2018)

Устало потер глаза, успев перехватить озабоченный взгляд Али. Пришлось улыбнуться, чтобы не придумывал себе чего. В последнее время именно второй сын чаще со мной оказывался, чем Азамат, хотя на него у меня были большие планы, но может не все потеряно и мальчик пока просто не вырос из детских штанишек, ведя себя как капризный шестилетний ребенок. Вздохнул.

Больше всех меня радовал Ахмет. Мой первенец, моя гордость, мой свет. Закончив в Вашингтоне обучение юридических наук, он вернулся домой. Занялся практикой и вскоре стал одним из лучших адвокатов Эмиратов. По семейному праву. Женился на той самой девушке, с которой общался до отъезда, родители которой жужжали мне на ухо о свадьбе с самого начала их отношений. Его брак открыл для меня совершенно другой мир, где приходилось давить своего зверя, сажать на короткую цепь и улыбаться. Родители невестки были родственниками королевской семьи Эмиратов. Кто бы мне сказал двадцать лет назад, что мне суждено стать косвенным родственником принцев и принцесс, рассмеялся тому в лицо.

Не смотря на два часа ночи, дом был полон людей. Невозможно было подъехать к крыльцу, ибо стояли грузовые машины, откуда выносили цветы, ткани, предметы интерьера и много чего, чего я толком и не знал.

– Сегодняшний вечер обещает быть незабываемым! – со смешком прокомментировал Али, наблюдая за грузчиками. Он повернулся ко мне с переднего сиденья, небрежно придерживая руль. – Она решила с размахом отметить свое восемнадцатилетние? Аман не считается?

– Аман поддержал сестру в ее стремление устроить пир на весь мир. Я не стал мешать ее фантазиям воплощаться в реальность!

– Отец, ты ее слишком балуешь! Как будем мужа искать после тебя???

– Думаю, что данный вопрос в течение пяти лет не обсуждается! А потом я сам подберу ей подходящего спутника!

– Но ты же придерживаешься политики не вмешиваться в личную жизнь… – карие глаза похолодели. Я изогнул бровь, усмехаясь.

– Я не вмешиваюсь в ваши жизни, вы мальчики и сами разберетесь с кем спать, а с кем жить, но Анна моя единственная дочь и я не позволю какому-то идиоту топтаться грязными ботинками в ее душе!

– Ну, а если она влюбится в неподходящего кандидата, что ты будешь делать? Стравливать на беднягу своих бойцовских собак?

– Посмотрим! – одним словом угрожающим тоном прекратил ненужный разговор. Поджал губы, смотря в темноту.

Каждый отец рано или поздно понимает, что его любимая малышка из смешливой девчушки превратиться в прекрасную девушку. Девушку, на которою смотрят с похотливым блеском, которая вызывает полон рот слюны, из-за которой рука тянется к ширинке.

Пока Анна была рядом со мною, жила в Эмиратах, не беспокоился о ней. Законы страны «не дразнить гусей» дочерью соблюдались тщательно под моим пристальным взглядом. Она не была мусульманкой, но всегда носила платья в пол, закрывающие руки до запястья, покрывала голову и иногда часть лица, но это уже по прихоти. Мне было важно, чтобы как можно меньше ее видели раздетой. Потому что Анна внешне была очень красивой девушкой, притягивала взгляды против воли. Даже с платком на голове ее глаза, цвета ясного неба, как драгоценные камни, обращали на себя внимание. А взмах длинных черных ресниц заставлял и мое сердце учащенно биться. Отправив дочь учиться в Англию, такого контроля над ней не было, но девушка сама не стремилась пользоваться данной свободой, она по-прежнему предпочитала скромные наряды, опуская глаза в пол, если рядом оказывалась особь противоположного пола.

Скрипнул зубами. Дочь единственное, что у меня осталось после Арины, вместе с пулей. От воспоминаний стало трудно дышать. Стало мутно. Я дернул ручку двери и вышел из машины, вздохнув полной грудью прохладный ночной воздух. Сердце сжалось, пропустило удар, а где был шрам, неприятно заныло. Так было каждый раз, когда я вспоминал хоть на секунду свою любимую блондинку… без которой живу шестнадцать лет.

Я до сих пор не понимаю, как отец мог жить без Марины. Как он каждый день просыпался и продолжал идти вперед. Мы с ним не говорили на тему любимых женщин. Никогда. Единственный раз, в больнице, когда я не хотел ничего в этой жизни, лишь бы меня оставили в покое и лишь бы перестали пичкать лекарствами и дали умереть. От тоски. Он научился дышать без любимой, а я до сих пор задыхался. И кислородной маской была Анна.

Не стал ждать, когда Али припаркует машину, уверенным, быстрым шагом направился к дому, от меня шарахался служащий персонал, но я их не замечал. Взбежал по лестнице на второй этаж, намереваясь сразу же пойти к себе, но в последнюю минуту передумал и нашел другую дверь. Несколько секунд стоял перед нею, прислушивался. Было тихо. Открыл дверь, лишь свет со двора освещал комнату. На большой кровати, с прозрачными балдахинами, как и положено принцессам, спала дочь. Дочка. Доченька. Дочура. Мысленно, как только ее называл, не позволяя себе в слух произнести хоть одно уменьшительное слово.

Будучи малышкой, она всегда скручивала одеяло и закидывала ногу. Бывали дни, когда эта черноволосая девчушка спала со мною и ее ноги уже оказывались на мне. Прошли годы, привычка закидывать ноги на одеяло не прошла, привычка приходить ко мне в комнату посреди ночи, потому что ей приснился страшный сон и в восемнадцать лет осталась. Только теперь приходилось Анне каждый раз выговаривать, что ей не пять, и она обязана спать в своей постели, а не с отцом. Помогало мало, упрямица все равно прокрадывалась ко мне и устраивалась рядом.

Подошел ближе. Она спала. Глубоко, сладко. Улыбнулся, протянул руку и убрал прядь с лица, слегка погладив по щеке. Моя любимая девочка. Как же мне будет тяжело отдавать ее какому-то парню, стискивать руки в кулаки, зная, что ее…

– Папа? – на меня смотрели сонные голубые глаза.

– Спи малыш, я тебя разбудил! – поцеловал ее в лоб, она довольно улыбнулась и вновь вернулась в свой сон, который заставлял ее губы улыбаться. Поспешил выйти из комнаты дабы совсем ее не разбудить. У нее бывает такое, что от моего присутствия просыпалась. Арина просыпалась, если меня не было рядом…

В своей спальне не спеша разделся, сел на кровать, уставившись перед собою. Восемнадцать лет назад она была со мною…родила мне чудесную малышку. Вздохнул. Потянулся к тумбочке, вытащил блокнот, а из него фотографию. Арина…Нежно провел пальцем по линии подбородка, очертил губы, стискивая зубы. Как же я желал хоть на секунду поцеловать ее губы, прикусить зубами, вжаться всем телом и слышать, как она стонет от меня. После нее ни одна не смогла хоть частично удовлетворить мою звериную сущность. Ведь хищник прекрасно понимал, что не его самка под ним. Секс стал просто сексом для расслабления. И мне было все равно с какими глазами смотрели партнерши, чаще с ужасом, натягивая до подбородка простыни. Но почему-то они вновь и вновь возвращались в мою постель, если я позволял, с готовностью превращаясь в покорных рабынь.

Захлопнув блокнот, швырнул его обратно в ящик, встал и босиком направился на балкон. Достал из карманов брюк сигареты, прикурил. Итак, сегодня у двоих моих детей совершеннолетие. По российским законам они уже самостоятельные личности, по европейским– еще года три под опекой. С подарком давно было определено, дети росли среди роскоши и достатка, но были не избалованы. Не позволил. Сегодня Аман получит грант на обучение в Англии. Младший сын увлекался наукой и просто бредил окунуться в научный мир. Усмехнулся, любовь к учебе – это точно не в меня, как и не в Армину. Скорей всего гены Фарида, тот любил читать книги со смыслом… Анна получит эксклюзивный ювелирный набор: серьги, браслет, кулон, кольцо, а также небольшую диадему. Принцесса должна быть коронованной.

Выкурив сигарету, почувствовал, что устал и нужно выспаться, ибо вечер обещал быть насыщенным, радостным, увлекательным. Судя по тому, как внизу до сих пор сновались люди, Анна устроит точно пир на весь мир. На празднике будут не только ее друзья, но и их родители, а это давало возможность с кем-то поговорить в неформальной обстановке и договориться о будущей деловой встрече. Упускать возможность укрепить свой бизнес и авторитет не хотелось.

Анна(12.07.2018)

Было еще рано. Потянулась и улыбнулась. Вскочила с кровати. Часы показывали только шесть. Еще можно было бы часа два-три поспать, но сейчас я могла заснуть только в другой кровати. Схватив шелковый халат, придерживая его на груди, помчалась по темному коридору, порхая мимо дверей братьев. Те до сих пор меня подкалывали и дразнили малявкой, если узнавали, что я вновь пробиралась в комнату к отцу и спала рядом с ним. Им было бесполезно объяснять, что только рядом с его горячим телом, спокойным дыханием, я чувствовала себя защищенной от всех драконов и монстров.

Открыла дверь и замерла на пороге. В комнате отца всегда был минимализм. Кровать, по обе стороны тумбочки. Комод, над ним большой плазменный телевизор, который никогда не включался. Хотя нет, я его включала, когда была поменьше и смотрела мультики, папа никогда не смотрел телевизор. Большие панорамные окна с выходом на террасу. Ближе к гардеробной два кресла. И все это в выдержанном бежево-кофейном цвете.

Папа спал на животе, на согнутой одной руке, лицом к окну. На его кровати могли еще два здоровых мужика поместиться, поэтому я упорно бегала к нему, зная, что мы за ночь можем и не столкнуться.

Крадучись подошла к кровати, юркнула под покрывало, вздрогнув от прохлады простыней. Медленно втянула воздух с нотками любимого мужского парфюма, ощущая, как мощная энергетика окутывает меня с ног до головы. Сразу же стало спокойнее и захотелось спать.

– Анна, в виде исключения сегодняшнего дня я не буду тебя отчитывать и вновь повторять то, что повторяю на протяжении семи лет! – от сердитого голоса кожа покрылась мурашками, натянула простынь на голову. Кто в домике того и не трогают! Почувствовала, как рядом погнулся матрац.

– И домик в этот раз тебе не поможет, пора взрослеть малышка! – он всегда говорил тихо, от этого голоса было внутри щекотно, нервно и сладко. Я никогда не слышала, чтобы он кричал. Одноклассники, сейчас однокурсники, подруги часто жаловались, что родители повышают голос, вечно лезут в личное пространство, пытаются чему-то учить, чего-то требует. Я слушала их и понимала, у меня совершенно другие отношения с отцом. Многие снисходительно поясняли, что он ведет себя так, потому что у меня не было мамы. У нас у всех не было мамы. Я знала, что у меня мама одна, у братьев другая, никто из этого не делал тайны. Но новой мамы мы так и не дождались. В детстве между собой мечтали о том, что придет женщина и всех нас полюбит и разрешит называть мамой. Правда Азамат в этих мечтах не участвовал, всегда твердил, что маму никто никогда не заменит. Позже это повторил и папа.

Говорят, что дети, выросшие в неполной семье, какие-то другие. Не такие как все и их надо жалеть. Особенно, когда в доме не было женщины, не было материнской ласки, нежности, понимания. Мы терпеливо сносили жалость и радостно возвращались домой, ожидая прихода отца. Когда папа приходил, он все время был с нами, придумывал для нас игры, с каждым находил минуту для личного общения, у нас не было ощущения какого-то важного лишения. Он и успокоит, он и сказку на ночь почитает, он и подует на разбитую коленку, он был целым миром для нас, няни были необходимостью днем, вечером они отдыхали в своих комнатах. У нас не было мамы, но у нас был отец, которого не заменят и десять мам. Мы его любили безгранично, беззаветно, преданно и навсегда. И самое главное, нам отвечали взаимностью.

– Папа, папочка… – я повернулась к отцу, он кривовато улыбался, приподняв один уголок губ. На скулах уже пробивалась утренняя щетина, но бородка была в полном порядке. Протянула руку и коснулась щеки кончиком пальца, заглядывая в его голубые глаза полным обожания взглядом.

– Анна… Не надо так на меня смотреть, я своего решения не изменю. С этого дня спать в моей кровати ты больше не будешь.

– Но пап!

– Я все сказал!

– А если мне приснится страшный сон? – с надеждой затаила дыхание. Всех чудищ всегда прогонял папа, не зависимо сколько мне было лет. Сейчас он покачал головой.

– Ты должна со своими страхами справляться сама!

– Но…

– Анна! – рыкнул отец, резко вставая с кровати. На миг я залюбовалась его подтянутым телом в пижамных штанах. Представляя своего будущего избранника, он был копией отца. К сожалению, оригинал был в единственном экземпляре. Ленивая грация, обманчиво вальяжная, скрывающая истинную натуру хищника, готового в любую минуту кинуться в атаку. Его тело с множествами шрамами напоминало мне тело воина, мне всегда казалось, что папа пират или разбойник. Шрамы были его прошлым, о котором никто нам не говорил. Как и татуировки на плече, переходя на грудь, и отдельная на запястье. На руке больше всего интриговало. А и С. Естественно никто не пояснял откуда она и что означает. Приходилось додумывать самой. В итоге пришла к выводу, что это все наши имена, мое и четверых братьев начиналось на А. С этим логичным объяснением я и поделилась с мальчишками. Они согласились с моими соображениями.

Я его дочь. И не считая моих четверых заботливых братьев, папа был самым-самым в моей жизни. Сейчас с гордостью рассматривала этого мужчину, который уже успел принять душ, облачится в домашние брюки цвета хаки и белую рубашку. Рукой зачесав назад волосы, он повернулся ко мне.

– Жду через десять минут в столовой! – отец уверенно направился на выход.

Я даже не успела сказать, что не собираюсь спускаться вниз и выслушивать подколки братьев по поводу моего пробуждения в отцовской спальне. А о том, что они уже знают, не сомневалась. Азамат скорей всего самый первый ринулся меня поздравлять, а не обнаружив, побежал оповещать остальных о моем местонахождении. Единственный, кто не в курсе – Ахмет, и то потому что жил со своей семьей в другом доме. Но если отец сказал, что ждет, надо поторапливаться. Десять минут уже давно пошли, а мне нужно было привести себя в приличный вид.

Приличный вид в нашем доме – для меня платье в пол, можно не покрывать голову платком, просто красиво заплести косу. Учась в Лондоне, я так и не сумела перешагнуть через десятилетние привычки, продолжала носить закрытые наряды, которые ничего не подчеркивали, голову через раз то покрывала платком, то нет. Отец никогда не настаивал придерживаться его веры, он мне давно объяснил, что в отличие от братьев, я христианка, так в свое время решила мама. И крестик, который всегда был у меня на груди, почти тоже самое, что для папы кулон с пулей. По каким-то не объяснимым причинам он его никогда не снимал, в глубокой задумчивости или если нервничал начинал его теребить. Но я чувствовала, что крестик и кулон связан как-то связан с моей мамой.

Иногда я думала, а любил ли он ее… В доме не было никаких семейных фотографий в полном составе, чтобы гордо продемонстрировать гостям. Да, в фотоальбомах находила снимки, где я совсем крошка, меня окружали мои братья и две женщины: блондинка и брюнетка, так же был дедушка. Папы на этих снимках не было. Я хотела с ним поговорить о маме, каждый свой день рождения набиралась смелости и составляла вопросы, но каждый раз я просто смотрела в его бездонные голубые холодные глаза и молчала. Мои вопросы до сих пор были без ответа. А так многого хотелось о ней узнать…

– Не, ну ее можно посылать только за смертью!!! – весело возмущался Азамат, когда я подходила к столовой. Не торопилась заходить и заглянула из-за угла. Папа как всегда был во главе стола пил чай, смотря в планшет перед собою. С правой стороны сидел Азамат, с левой – Али. Рядом с Али сидел мой скромный младший брат– Аман. Не хватало только Ахмета, но мы уже привыкли, что он теперь имеет свою семью, приходил почти каждый день, но редко оставался с ночевкой. Хотя наш дом позволял вместить много людей. Иногда задавалась вопросом, зачем нам этот дворец, мы могли поместиться и в более скромных апартаментах, но, если папа решил, что этот дом ему нужен, спорить было бесполезно.

– Ты так и будешь подглядывать, сестренка! – тихо мне шепнули на ушко. Я от неожиданности подпрыгнула и обернулась. Сзади стоял Ахмет. Имея свою семью, мы все равно его первая семья, мы те, кто всегда рядом с ним. Он крепко обнял меня, держа в одной руке букет цветов, в другой пакетик с фирменным логотипом ювелирного магазина.

– Ахмет! Я думала ты будешь только вечером!

– Ну, как я мог пропустить семейный завтрак, когда у дорогих мне людей сегодня праздник!!! – и он очаровательно улыбнулся, ласково глядя на меня своими теплыми карими глазами. Так еще смотрел Аман. Остальные…остальные могли взглядом убить.

– Доброе утро! – объявил о нас Ахмет, войдя со мною в столовую. Все заулыбались. – Анна, с днем рождения, принцесса! Будь счастлива, остальное мы тебе обеспечим! – мне в руки всучили букет. Ахмет направился к смущенному Аману.

– Аман! – старший брат его обнял, поцеловал и протянул пакетик. – Теперь ты взрослый! – Аман заглянул в подарок и восторженно выдохнул. Брат подарил ему золотые именные часы. Али вскочил на ноги и кинулся ко мне, Азамат оказался проворнее, он первый подлетел ко мне и закружил, вызвав хохот. Али перехватил меня, тоже закружил, каждый из братьев пытался зацеловать до потери пульса, закружить до кружения в голове. Когда я, цепляясь за широкие плечи Али, обрела устойчивость в ногах, Азамат, Аман стояли рядом, широко улыбались, двое первых держали букеты, старший брат держал торт со свечками на двоих в сторонке. Мы с Аманом переглянулись и одновременно задули заженные свечи. Никто не успел даже сказать, чтобы загадали желание. А этого и не нужно было, жизнь итак нам дала очень многое.

Цветы были заботливо забраны прислугой и расставлены в вазы, мы шумно сели на свои места. Мое место всегда было возле Азамата. Пока подшучивая друг над другом, прося подать то джем, то масло, то тост, отец все это время смотрел на нас с легкой улыбкой, потирая пальцем губу, не стремясь вникнуть в наш бессмысленный диалог между собой. Его голубые глаза смотрели довольно.

– Жалко мамы в этот день день… – тихо заметил Аман, когда Али пошутил по поводу того, что нам в нашем составе никаких и гостей не нужно. Все перестали жевать и испуганно вскинули глаза на отца. Он на миг замер, удерживая на весу чашку, устремив на Амана прищуренный потяжелевший взгляд, в котором ясное небо стало затягиваться свинцовыми тучами, поджал губы. Я под столом пнула Амана. Он вскинул на меня глаза, в сторону отца боялся даже посмотреть.

– Аман! Посмотри на меня! – приказал нетерпящим возражений тоном папа. Аман шумно сглотнул и медленно повернулся в сторону отца. – Мама всегда рядом с вами. Пока она живет в сердце, она рядом!

– А если б была возможность ее вернуть, ты бы ее вернул? – тихо спросил Аман. Отец склонил голову на бок, опустил глаза в чашку, которую покручивал в своих руках. Мы переглянулись между собой, поражаясь смелости Амана, он никогда не был в рядах бесстрашных. Молчание было слишком долгим. И стало понятно, что отец не будет отвечать, он поднес чашку к губам и отпил свой зеленый чай. Атмосфера за столом угнетала, легкость ушла, все уткнулись в свои тарелки.

– А мою маму ты бы вернул? – еле слышно спросила, заражаясь храбростью брата, но, когда ложка звякнула об блюдце, все вздрогнули и посмотрели на отца. Его голубые глаза потемнели, стали почти черными, на скулах заходили желваки. Чашка жалобно хрустнула, недопитый чай полился по его руке, какое-то время он не замечал этого, потом резко швырнул остатки фарфора на блюдце и взял льняную салфетку.

– Спасибо всем за столь чудесный завтрак! – процедил сквозь зубы папа, швырнул салфетку на пустую тарелку и встал, с шумом отодвигая стул. Все виновато молчали.

– Ну, это вы лихо сегодня махнули! – Азамат посмеивался, беря чашку кофе. – Мы сегодня будем веселиться или отпевать храбрых?

– Заткнись Азамат! – Али угрожающе сузил глаза. – Тебе бы только поглумиться!

– Я не заставлял их открывать рот по данной теме!!! Сами себе свили веревку вокруг шеи!

– Не драматизируй! – заметил Ахмет. – Какого хрена вы вообще заговорили про матерей? – на нас сердито смотрел старший брат, Али в выражении глаз был солидарен.

– Просто я последнее время думал о ней. Я ее совсем не помню! – Аман выглядел как провинившийся щенок.

– Я тоже последнее время думала о ней!!! Вы хоть немного помните их, мы же нет! Что тут такого? – кинулась я в защиту младшего брата.

– Анна, послушай, ты прекрасно знаешь, что есть темы, которые в этом доме никогда не обсуждаются: работа отца, личная жизнь отца. И он имеет полное право оставлять за собой выбор, отвечать вам или нет. И вы знаете, что отвечать он никогда не будет! – Али говорил бесстрастно, как учитель, строго и назидательно. Мы с Аманом тяжело вздохнули. Да, сказанное было правдой. Когда-то в школе была тема, кем работают родители, мы пожали тогда плечами, потому что толком не знали, чем занимается отец. Крупный бизнесмен, у которого было столько отраслей бизнеса, что с трудом понимали, что главное, а что второстепенное. Личная жизнь… Став постарше, любопытнее, я весь интернет облазила в поисках информации, но безрезультатно. В этот дом женщины не приходили, в роли хозяек его сердца подавно.

– А теперь доели завтрак, идите к нему и извинитесь! – Ахмет разделял позицию второго брата. Азамат лишь кривил губы в усмешке, вальяжно рассевшись на стуле. Я ткнула его локтем в бок, он только хрюкнул. Балбес!

– Давай принцесса и ученый, пошевеливайте челюстями и шуруйте в логово к людоеду!!! Он как раз позавтракает вашим страхом, раз не дали ему нормально поесть своими вопросами! – когда Азамат был таким ядовитым, я его ненавидела. Его всегда кидало из крайности в крайность, то любил до потери памяти, то ненавидел до скрежета в зубах. Сейчас видимо мы его раздражали. Ахмет и Али строго на него глянули, но он лишь хмыкнул и отрезав очередной кусок торта, начал есть, игнорируя все взгляды.

Мы с Аманом доели и понурено побрели в кабинет отца. Он почти всегда там был, если оставался дома. Никогда не было так страшно, так виновато и стыдно. Нас просили всего лишь две темы не трогать, в остальном папа всегда отвечал честно, не лгал, старался доступно для детских умов объяснить свою позицию. И ему удавалось, он до сих пор оставался для всех нас самым главным авторитетом, принимая какое-либо решение, мы всегда обращались к нему за советом.

За столом никого не было. Мы переглянулись, посмотрели на балконную дверь, она была распахнута, на террасе сидел отец и курил. Как и в детстве взялись за руки, вместе шагнули на улицу. Голубые глаза прищурено нас разглядывали, не отражая не единой эмоции. Сигарета медленно была затушена в пепельнице, руки сложены в замок и полное внимание.

– Мы хотели извиниться! – Аман заискивающе заглядывал в холодные голубые глаза, пытаясь найти хоть уголек тепла. Но там был арктический холод. Я сделала шаг вперед, надеясь, как и раньше, обниму его за шею, сяду на коленки, и он простит наши шалости. Однако отец предупреждающе поднял руку, показывая, что не стоит к нему приближаться.

– Папа, мне так жаль! – я все-таки протянула руки в его сторону, но он повернул голову в сторону, слегка ее склонив, давая понять, что ему не нужны сейчас мои прикосновения.

– Идите готовьтесь к вечеру! – кивков головы приказал оставить его. Аман покорно повернулся в указанную сторону и пошел. Он никогда не оспаривал решения отца. Как скажет, так и сделает.

– Папа! – я села на рядом стоящий стул, цепенея под холодным взглядом родных глаз. – Нам уже восемнадцать и имеем право знать хоть что-то о мамах, ведь мы их не помним, а фотографии… их ничтожно мало. Воспоминаний братьев тоже ничтожно мало. Только ты, проживший рядом с ними, можешь нам рассказать, какие они были, что любили, какие у них были мечты-планы! Папа… – я коснулась его руки, но он убрал ее. Красивое лицо со стильной бородкой оставалось бесстрастным, его нисколько не тронули мои слова, моя интонация.

– Иди Анна. У тебя сегодня будет длинный день! – голос его был сухой, ни теплоты, ни ласки. Я обиженно засопела, раньше он сгребал в свои объятия и начинал щекотать, зацеловывать, лишь бы я рассмеялась. В этот раз мельком взглянул, встал и без слов направился в дом. Настроение было подавленным. Уже и не хотелось праздника и толпу, которую позвала на этот пир. Но все оплачено, гостям давно разосланы приглашения, значит бал должен состояться при любой душевной погоде.