Текст книги "Папина дочка (СИ)"

Автор книги: Валентина Кострова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

14 глава

Анна(09.08.2018)

Если бы люди умели предвидеть, что будет через неделю, через год, наверное, не было б такого ожидания праздника, лучшей доли в душе. Если бы знали, кого встретим, кого отпустим, кто станет нам другом, кто врагом, наверное, мы бы больше проводили время с любимыми людьми. И я ценила каждую минутку, когда после долгого отсутствия, возвращалась в родные стены дома. Дом– там, где родные, любящие люди. Дом– это место, где всегда можно найти крепкие объятия, нежный поцелуй, понимание и принятие тебя таким, каков ты есть. Я любила возвращаться домой…

Я даже не знаю, с какого момента вести отсчет новых дней. Наверное, с той самой минуты, когда за одним большим столом собралась вся моя большая семья. Это канун Нового года… Мы с Мигелем только вернулись в Дубай после большого турне по Европе. Иногда возникало желание все бросить, я искала в Мигеле это же желание, но он просил слушать только себя и делать, как мне хочется. Однажды я проснулась и поняла, что хочу перерыв. Мое желание словно нашло отклик и так получилось, что перед Новым годом не было концертов. Мы рванули домой. В отцовский дом. Был у нас с Мигелем разговор о своем жилье, но после долгих раздумий пришли к выводу, что покупать жилье, чтобы оно пустовало не было смысла. А дворец папы мог вместить в себя большое количество людей и еще была вероятность потеряться в нем. Поэтому Соня оставалась в этом доме. С Соней в этот дом стали приходить дети Ахмета и Хабиби не только в определенные дни, но и просто так. Благодаря Соне я впервые увидела, что папа умеет обращаться с маленькими детьми. Он с удовольствием примерял роль деда, отчего старшие внуки пришли в дикий восторг. Действительно, с кем как ни с дедом можно поехать на ипподром и восторженно наблюдать за тренировками чистокровных скакунов.

Али основательно взял на себя управление делами папы. Он все больше и больше становился на него похожим в повадках, взглядах, в манере разговаривать. Но при этом он оставался собой: бесстрастным, холодным, равнодушным. Для посторонних. Как и папа, только в кругу самых близких, маска слетала с его лица и возникал очаровательный молодой человек с очень чарующей улыбкой.

Азамат. Тут хотелось просто промолчать. Он не смог или не хотел смиряться с тем, что папа не такой идеальный, как представлялось большую часть жизни. Он ушел из дома, сказав, что нахождение рядом с этим человеком его разлагает как личность, толкает на темные дела. А он не хочет становиться таким же, как отец. Поэтому где был брат, в какой части мира, знали папа и Али, в целях его же безопасности. Азамат появлялся перед всеми нами только по большим праздникам. Как, например, канун Нового года.

Аман. Мой любимый, самый ласковый младший брат. Он полностью погрузился в науку. Выглядел немножко чудаком на фоне стильного Али, делового Ахмета, брутального Азамата, но я знала, что у него самое доброе сердце, знала, что он всегда распахнет свои объятия, не зависимости от того, занят или нет. У него не было личной жизни. Парень полностью себя отдал химии. Старшие братья иногда его подкалывали, но это было добродушно и без злости.

Ахмет был гордостью семьи. Он получил какой-то престижный диплом в области юридических наук, стал партнером крупной юридической конторы, недавно Хабиби по секрету сказала, что они вновь ждут ребенка. Четвертого. Или четвертую. Пока неизвестно. Идеальный мой братец.

Мигель всегда со мною. Он всегда ждал меня за кулисами. Ждал в машине. Ждал в номере. Ждал. Или был рядом, как моя тень. И его это устраивало. Хотя папа подшучивал над ним, что он вечно в тени женской юбки. Он меня любил, он меня принимал и не пытался указать, что делать, не давил, не тиранил. Если что-то не устраивало, мы садились и разговаривали. Мы всегда говорили и никаких тайн между нами не было.

Мы собрались в канун Нового года. Было шумно. Дети носились по всему дому, взрослые беззаботно разговаривали, шутили. Азамат и папа сидели в разных концах стола, были рядом в одном доме и хорошо. Я постучала по бокалу, привлекая всеобщее внимание. Мигель улыбнулся, пожал мою руку в знак поддержки. Я смотрела на всех, и в тоже время я видела только одного человека перед собою. Папа крутил ножку бокала, стоящего на столе и в ожидании, смотрел на меня.

– Мигель сделал мне предложение, и я сказала «да»!

Мигель сделал мне предложение в Париже. Было до невозможности банально, предсказуемо, но я расплакалась от переизбытка чувств. Это было в кафе. Недалеко была Эйфелева башня. Рядом стояли музыканты и что-то ненавязчивое, романтическое играли. Он стоял на коленях, протягивал мне черный футляр с кольцом и спрашивал: «Ты выйдешь за меня замуж?».

Папа улыбнулся и отсалютовал бокалом, слегка пригубил игристое вино. Все вокруг восторженно начали проявлять свою радость, лезть обниматься, давать уже какие-то советы и думать об организации. Мы с Мигелем переглянулись, о свадьбе договорились еще в Париже. Будет скромно. Среди родных. Самых близких. В саду за домом.

– Али! – схватила брата за локоть, поворачивая к себе. Брат улыбнулся. – Ты не видел папу? – он с высоты своего роста обвел гостиную взглядом, покачал головой.

– Может быть он в кабинете!

– Ага! – поспешно согласилась и помчалась в указанное направление. На душе скребли кошки. У меня было какое-то предчувствие. Давно я его не ощущала. И тут же затормозила, свернув в сторону входных дверей, прихватив уже на выходе в ванне для персонала полотенце. Это было то самое чувство из далекого детства, когда я просыпалась посреди ночи и шла искать папу. И находила его в воде. Я садилась на песок и терпеливо ждала, когда он ко мне вернется. И он возвращался. Злой, недовольный, но живой. Я никогда ему не говорила, что всегда боялась тех минут, когда он скрывался под водою и не выныривал долгое время.

Пляж был пустынный. Почти. Ноги вязли в песке, но я упорно шарила глазами по поверхности воды. Заметила небрежно брошенные брюки и рубашку на песке. Рядом валялись черные туфли. Как и в пять лет, села и устремила взгляд на гладкую поверхность моря. Вынырнул. Я выдохнула, оказывается все это время не дышала.

Он медленно вышел из воды, тряхнул головой сначала в одну сторону, потом в другую. Двинулся к своим вещам, замер, заметив меня. Подошел и долго смотрел в глаза. В его глазах была пустота. Но не пугающая. Это пустота, как чистый белый лист. И он вот думал, что теперь писать на новой странице своей истории.

Протянула ему полотенце. Взял, вытер лицо, потом присел рядом и обнял за плечи, притянув к прохладной груди. Я охотно прильнула. Мы довольно долго сидели на пляже и смотрели на темную воду.

– Обещай мне, что будешь счастлив! – подняла голову и заглянула в темные глаза. Папа посмотрел на меня, губы тронула едва заметная улыбка.

– Я счастлив.

– Ты лукавишь. Я имею ввиду, что отпустишь воспоминания о маме и найдешь в себе способность вновь полюбить!!! – он судорожно вздохнул, отвернулся, смотря в сторону огней от фонарей. – Папа, ты не должен быть один!!!

– Я не один! У меня дом полон людей! О каком одиночестве ты мне пытаешься сейчас сказать? – ехидно бросил в сторону папа, так и не повернув в мою сторону голову.

– Ты знаешь о каком.

– Теперь, когда ты пристроена в надежные руки, когда каждый из твоих братьев нашел себя в этой жизни, я могу спокойно выдохнуть и наслаждаться тем, что у меня есть. У меня оказывается чудесные внуки и я часть их жизни пропустил, как когда-то я пропустил два года твоей жизни…и с сыновьями мало проводил время!

– Папа! – перебила я его, понимая, что он увиливает от основной темы. – Ты у меня еще о-го-го, ты еще можешь примерить на себя роль отца и восполнить те пробелы, которые допустил с нами! – его голубые глаза вспыхнули весельем, а потом он раскатисто рассмеялся, слегка откидывая голову назад. – Только для этого нужно влюбиться и жениться!

– Аня! – все еще посмеиваясь, протянул руку и погладил по щеке. – Для того, чтобы родить ребенка, влюбляться и жениться не обязательно! Ты уже взрослая девочка и прекрасно понимаешь, откуда берутся дети и что не всегда там могут присутствовать какие-то чувства.

– Это будет дите акта, а я хочу, чтобы ребенок был от большой любви!

– Боюсь, что тебе придется долго и упорно ждать этого ребенка! Надо Мигелю посоветовать данную тему перевести из теории в практику, чтобы ты от меня отстала, занялась своим ребенком! – вскочил на ноги, подобрал одежду, выпрямился и протянул мне руку, чтобы я встала. Я смотрела снизу на своего папу и млела от счастья, что он у меня такой есть.

– Я люблю тебя, папулик! – вложила свою ладонь в его руку, он потянул на себя. – Я все равно уверена, что ты встретишь одно очаровательное создание, которое сведет тебя с ума, выбьет из привычного мира и наполнит тебя собою до отказа.

– С нетерпением буду ждать это недоразумение в своей жизни!!!

Саид

– Я в отель, ты куда? – Али стоял возле машины и смотрел мне в глаза без единой эмоции. Я снял пиджак, протянул его сыну, расстегнул манжеты рубашки.

– Я прогуляюсь, – поднял палец, когда Али хотел сказать про Абу, который маячился за его спиною. Мне требовалось полчаса побыть одному в толпе людей. Я знал, что телохранитель все равно последует за мною, но будет держаться на расстоянии.

Люди были всюду и везде, я шел, рассекая толпу, как уверенный лайнер. Купил в кофейне запретный кофе. Почему теперь люблю полчаса одиночества даже в центре города? Потому что сыновья вдруг решили, что за мною нужен тщательный присмотр, дабы не учудил чего, дабы сердце не подвело. Теперь сигареты под контролем, кофе под запретом, все важные дела Али взял на себя. Я мог взбрыкнуть и указать всем место, но почему-то нравилась эта забота детей. Анна каждый день звонила, интересовалась не встретил ли я свое «недоразумение».

Присел на скамейку, отпивая обжигающий напиток, жмурясь от простого удовольствия. Когда что-то запрещают, запрет становится сладок. Взгляд упал на запястье, где под ремешком часов выглядывали концы двух черных букв. Улыбнулся, вспоминая, как говорил Арине, что тату навсегда с тобою останется, а все остальное – это можно отнять, разбить, порвать, уничтожить. После разговора с дочерью накануне Нового года, тоска, которая всегда меня душила, отпустила. Нет, Арину я никогда не смогу забыть. Она навсегда в моем сердце, в мыслях. Она просто теперь стала тенью воспоминаний, а не разрывающей болью, с которой я так долго жил. Прошлое нужно отпускать.

– Позолоти мне ручку, я тебе всю правду расскажу, что ждет впереди! – раздался скрипучий голос сбоку. Я повернул голову и прищурился. Передо мною стояла старая цыганка. Их в Испании было достаточно, предпочитали околачиваться по окраинам города, редкие смельчаки совались в центр. Старуха была прилично одета, возможно поэтому она сейчас и стояла напротив меня.

Что она увидела в моих глазах, не знаю. В тот момент я вспомнил другую старую женщину, которая предсказала мне и Арину, и Анну, и Амана. Воспоминания мягко говоря не очень приятные, может там загорелся огонь мести или еще чего-то страшного, потому что цыганка резко попятилась назад.

– Ну, расскажи мне все правду будущего, а я в зависимости от предсказания и озолочу твою ручку! – хищно улыбнулся, не пытаясь даже скрыть свою вспыхнувшую агрессию. Старуха замерла на месте, увидев, как я вытащил пару купюр большой величины, она подошла ко мне и присела рядом. Преодолевая свою брезгливость, протянул ладонь. Черные глаза смотрели мне в глаза, а я вновь почувствовал, как кровь побежала по венам, как успокоившиеся демоны и звери взволнованно задышали. Я вновь почувствовал себя тем самым мужчиной, когда мне предсказывали Арину. Почему-то был уверен, что и в этот раз на моей ладони разглядят ту, которая снесет мой привычный мир.

Цыганка взял ладонь, но не водила своим грязным пальцем по линиям, а внимательно их рассматривала. Потом осторожно отпустила мою руку и встала, так и не произнеся и слова. Я опешил. Я очень удивился. Обычно они были падки на легкие деньги. Ей ничего не стоило сказать пару общих фраз, я бы дал ей денег.

– А предсказание? – как мальчишка вскочил со скамейки, схватил старуху за руку и развернул к себе. Вновь прежний дикий зверь рыкнул из глубины моей души.

– Сейчас ты стоишь перед выбором: либо принять новый облик, либо оставаться в прежнем. Этот выбор и определит твой дальнейший путь.

– Должна быть подсказка, чтобы понять, какой путь правильный.

– Тебе подсказка будет дана. Сумеешь ли ты ее разглядеть, только от тебя зависит.

– И?

– Это все. Остальное все в руках твоего Бога и твоего Демона, кто из них победит в тебе, тот тебя и поведет по дороге! – цыганка настойчиво дернула рукой, я отпустил, протянув деньги. Ответы меня не удовлетворили, только разозлили. Старуха спрятала купюры, вновь пронзила меня черным взглядом.

– У нее будут глаза цвета моря, то самое море, возле которого ты потерял ту, глаза которой цвета неба.

Я отшатнулся от цыганки, словно она меня ударила в солнечное сплетение. Изумленно впиваясь в нее безумным взглядом. Она еще секунду смотрела на меня.

– Помоги одному сыну разобраться в себе, второму дай право выбора, он все равно выберет тебя. Третьего…не родного, принимай таким, какой он есть. Не пытайся его изменить и сломать. Старший и дочь надежно пристроены, о них можешь не волноваться! – цыганка еще постояла рядом, но видимо все, что касалось меня, было сказано. Она торопливо нырнула в толпу прохожих, растворилась в один миг, словно ее и не было. Я даже рта не успел открыть, чтобы спросить откуда она знает про Амана…

Телефон постоянно вибрировал в брюках. Это Али звонил, волновался, потому что я на автомате шел по городу, не разбирая дороги, не особо сознавая куда шел. Абу меня потерял.

– Извините! – меня кто-то ощутимо толкнул в плечо, я бы не обратил внимание, но это было сказано по-русски. Я уже отвык от этой речи. Я и язык бы забыл, если бы не разговаривал с детьми дома на этом языке, если бы не звонил изредка братьям в Россию.

Обернулся. Сзади оказалась девушка. У нее были светло-русые волосы до талии. Загорелые ноги, белые шортики едва прикрывали упругую попку. Она смеялась, склонила голову в сторону другой девушки. Я завороженно рассматривал этот профиль. Этот слегка курносый нос. Я даже сделал шаг в ее сторону, намереваясь догнать. Кажется, она почувствовала мой интерес. Обернулась. На меня смотрели глаза морской волны. Как море, возле которого потерял Арину. И тут я начал смеяться. Почти истерично. Девушка неуверенно улыбнулась, слегка сдвинув бровки к переносице. Ей на вид не было и двадцати. Точно недоразумение.

Выставив вперед открытые ладони, показывая, что просто ошибся в своем интересе, все еще посмеиваясь над самим собой, достал телефон, который вновь завибрировал в кармане.

– Али, все хорошо. Я иду в отель! – улыбаясь, заметил, как незнакомая малышка поспешила догнать своих подруг, но перед тем, как мы завернули в разные стороны, наши глаза встретились. Ее морские, мои, как небо.