Текст книги "Всё взять и смыться"

Автор книги: Валентина Демьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Встала уже? Умница! Садись за стол, кормить тебя буду. С утра стою у плиты, блины жарю, а есть некому. Бери мед, сметану! Сейчас кину тебе на тарелку пару блинов прямо с пылу, с жару.

При одном взгляде на её добродушное лицо у меня поднялось настроение, а в голове мелькнула завистливая мысль, что бывают же на свете такие счастливцы, у которых каждое утро начинается со встречи с подобными тетушками.

– Да я, вроде, не хочу. – слабо возразила я.

– Глупости говоришь! – цыкнула она. – Ешь без разговоров!

Безпричинно улыбаясь, я уселась за стол и принялась с аппетитом поглощать один блин за другим, не забывая при этом вести непринужденный разговор.

– Молодые ещё спят?

– Кристина до полудня из комнаты не покажется, а Стасик уже встал. В кабинете сидит. – откликнулась Тетя Маня, шлепая очередной блин мне на тарелку.

– Ну, как он?

– Переживает. – горестно вздохнула тетка Стаса.

– После завтрака зайду к нему, поговорить надо.

– Зайди, конечно! Может, поддержишь его немного. От родной-то жены ему доброго слова во век не дождаться. Кристина такая, что задаром и на ладонь не плюнет.

Быстро покончив с завтраком, от всей души поблагодарила милейшую Марию Ефимовну и пошла к Стасу.

Кабинет располагался на первом этаже, рядом с лестницей. Постучавшись и услышав в ответ невнятный возглас, посчитала его разрешением войти и толкнула дверь. Стас сидел за письменным столом, но не работал, а мрачно сверлил взглядом стену перед собой. За эти дни он здорово сдал. Мне показалось, что с нашей первой встречи он постарел на несколько лет. Но больше всего мне не понравилось затравленное выражение его лица, в таком состоянии нельзя ввязываться в дело, требующее светлой головы и, самое главное, железных нервов. Решив, что его надо подбодрить, ласково улыбнулась и сказала:

– Вот, зашла проведать тебя и пожелать доброго утра.

Он почему-то мои усилия не оценил, глядел сумрачно и улыбаться в ответ не спешил. Тогда я решила перестать метать перед ним бисер и перейти к делу, ради которого и пришла.

– Сегодня будет второй звонок. Нужно обсудить, как вести разговор. сухо заявила я, без приглашения плюхаясь в кресло напротив него.

– Что тут обсуждать? Спрошу, где можно обменять деньги на девочку и все сделаю, как скажут. Деньги из банка привезу сегодня до обеда. пробурчал он, не отводя взгляда от стены.

– Дурак! – в сердцах выпалила я. – Ну, что ты раскис, как баба! Возьми себя в руки! От того, как ты себя поведешь, зависит жизнь твоей дочери!

Он возмущенно зыркнул на меня, раздраженный моим тоном, но мне его взгляды были по фигу. Главное в тот момент было встряхнуть его и вывести из аппатии.

– Давай обговорим, что ты им скажешь. – настаивала я. – Во-первых, не соглашайся на всю сумму.

Стас открыл рот, собираясь возразить, но я, взмахом руки заставила его замолчат:

– Знаю! Уже слышала! Денег не жаль, ты согласен на все, но дело совсем не в тебе. Нужно оказать на похитителей моральное давление, посеять в них неуверенность, подорвать их веру в себя. И второе, следует убедиться, что девочка у них и жива. Требуй, чтоб прислали её фото. Полю должны сфотографировать с какой-нибудь приметной вещью в руках.

– Это ещё зачем? – спросил он.

Я мысленно выругалась, кляня его тупость, но вслух сказала:

– Если они умные люди, могли подстраховаться, сделать снимок ребенка сразу после похищения, а потом убить его.

Я отлично сознавала, что говорю жестокие вещи, но он должен был понять, что в этом деле нет места мягкотелости. Стас побледенел, но меня это не остановило:

– Что б быть уверенным, что фото сделано именно сегодня, отошли им её игрушку и пусть она будет поприметнее. Например, Петрушку, что лежит в её комнате.

– Откуда ты знаешь про Петрушку? – удивился он, но так вяло, что я готова была его треснуть.

– Видела-отмахнулась я и продолжила инструктаж:

– Времени на разговор у тебя будет мало, так что заранее хорошенько обдумай, что скажешь. Не забудь обговорить условия передачи игрушки.

Как ни странно, мои слова оказали на него желаемое действие, в глазах появился живой блеск, он вышел из состояния прострации и стал напоминать того Стаса, которого я видела несколько дней назад. Порадовавшись за него и за себя, конечно, ведь от исхода этой операции зависело и мое будущее, я немного расслабилась и позволила себе оглядеться вокруг. В частности, посмотрела на стену за своей спиной, с которой хозяин все это время не сводил глаз. Оказывается, он смотрел на картину, что висела прямо против стола. Это был портрет маленькой девочки с очень милым личиком, одетой в легкое платье изумрудного цвета с ажурным белым воротником. Ее голову венчала громадная соломенная шляпа с букетом цветов на тулье. Портрет был очень хорош и писал его мастер высокого класса.

– Вторая половина восемнадцатого века. – машинально прошептала я.

– Разбираешься в живописи? – изумился Стас.

Я была изумлена не меньше его и честно призналась:

– Да нет, вроде! Наобум сказала.

– Наобум, а угадала! Действительно, конец восемнадцатого века. Портрет Екатерины Строгановой. Работа неизвестного мастера. Купил в Москве в художественной галерее, причем задешево. Она мне понравилась тем, что девочка очень похожа на мою Полину.

– Портрет Строгановой? – недоверчиво протянула я. – Ну, не знаю... при продаже картины антиквары часто стараются впарить легенду, что это изображение потомка старинного рода или какой-то знаменитости. Таким образом подогревается интерес к картине, так её легче сбыть с рук.

– Откуда ты это знаешь?! – удивленно спросил Стас, не подозревая, что в этот момент я и сама мучаюсь этим же вопросом. Дйствительно, откуда? Откуда у Альбины Бодайло, учительницы заштатного городишки эти знания и эта уверенность в своей правоте?

Я тяжело вздохнула, отлично понимая, что на эти вопросы, как и на многие другие, ответа у меня нет.

– А может живопись – мое хобби? – подумала я. – Может, меня не удовлетворяла скучная жизнь педагога и в свободное от работы время я увлекалась изучением истории старинных картин? Может это была моя вторая жизнь, о которой никто не знал? Ага, а в своей третьей жизни ты занималась похищением детей. Забыла, в чем тебя обвиняют? – ехидно оборвала я собственные мечтания.

Все то время, что я строила предположения в отношении собственной биографии, я не отрывала взгляда от картины. Она завораживала меня, притягивала к себе, и в то же время от её вида я ощущала смутное беспокойство. Казалось, ещё немного и в голове что-то всколыхнется и всплывет нечто важное, связанное или с картиной или с изображенной на ней девочкой. Ничего я не вспомнила, но голова действительно всколыхнулась, закружилась и начала болеть. Чувствуя, что нужно поскорее выйти на улицу и проветриться, поднялась и пошла к выходу.

Стас тревожно глянул на меня и просительно сказал:

– Не уходи, хочу, чтоб ты рядом была, когда позвонят.

– Голова очень болит, нужно побыть на воздухе.

Он вскочил, распахнул дверь, ведущую прямо в сад, и предложил:

– Посиди там, а нужно будет, я тебя позову.

Я и сама не собиралась пропускать разговор, но просьба была мне приятна и грела душу. Хорошо, когда в тебе нуждаются! Я кивнула и мягко сказала:

– Скоро вернусь, пройдусь немного и вернусь.

Выйдя в сад, я медленно побрела по дорожке, дошла до ближайшей скамейки и тяжело опустилась на нее. Голова кружилась, в висках тупо билась боль. Правда, в этот раз она была слабее чем раньше, но меня мучала не столько сама мигрень, сколько причина её возникновения. Я уже заметила, что она появлялась в те моменты, когда я встревожена или расстроена. А чем меня мог расстроить невинный портрет? Сколько не думала, на ум ничего не приходило и, опасаясь нового приступа, постаралась выбросить все из головы, чтоб отвлечься, принялась смотреть на траву. Тут из кабинета донесся голос Стасика:

– Аня, скоро десять! Возвращайся!

Покорно поднялась и побрела назад. Не успела опуститься в кресло, как на столе зазвонил телефон. Стас поднял трубку и сказал:

– Слушаю.

Голос его звучал твердо и уверенно и я мысленно порадовалась за него. Хорошо, что он сумел взять себя в руки. Выслушав все, что ему хотел сказать неизвестный похититель, Стас очень жестко заявил:

– Прежде, чем говорить о деньгах, давайте обсудим гарантии. Я должен быть уверен, что с девочкой все в порядке. Мне нужна её фотография, причем, сделанная сегодня. Найдите возможность, забрать у меня её куклу и с ней сфотографируйте дочь. Только после получения снимка, я буду вести разговор о выкупе.

Отчеканив все это, он замолчал, зато похититель начал что-то говорить в ответ. Стас выслушал его, бросил короткое "Хорошо" и положил трубку.

– Ну, что? – спросила я, сгорая от нетерпения.

– Хотят, чтоб куклу им передала Юлька. Ровно в час дня она должна положить её на первую скамейку от входа в парке имени 60-летия Октября и уйти. Фото обещали прислать.

– Отлично! Значит, девочка у них и с ней все в порядке. А кто говорил, мужчина или женщина?

– Не поймешь! Говорили шепотом и голос какой-то странный. – рассеянно ответил Стас, усиленно накручивая диск телефона. Безрезультатно набрав несколько раз нужный номер, раздраженно бросил трубку:

– Юльки нет дома. И мобильник не отвечает! Где её только носит с утра пораньше?

– Может она на пути сюда. Обещала же приехать. Мобильник могла дома забыть. – утешила я его и оказалась права. Буквально через полчаса раздались быстрые шаги и в кабинет влетела сестра Стаса.

– Извини. Не успела к десяти. Проспала. – выпалила она.

– Я звонил тебе, никто не брал трубку. Ты дома не ночевала? – хмуро спросил брат и подозрительно покосился на Юльку.

Она вспыхнула и послала ему в ответ раздраженный взгляд:

– С чего ты взял?

Чувствовалось, ещё минута и родственники сцепятся насмерть. Так бы и случилось, скажи Стас ещё хоть слово, это поняла и его сестра, поэтому она быстро перевела разговор на другое:

– Ну, звонили? Что сказали?

Стас продолжал хмуриться, но содержание разговора пересказал сестре слово в слово и она тут же согласилась передать куклу. Чмокнула брата в щеку и унеслась наверх за игрушкой.

Делать мне в кабинете Стаса больше было нечего и я пошла к Марии Ефимовне. Предстояло тягостное ожидание и его лучше было коротать в обществе доброй старухи, чем маяться в одиночестве. Только я устроилась около стола с чашкой горячего кофе, как в кухню вошел огромный рыжий кот. Грациозно потянувшись всем телом, он внимательно огляделся и решительно направился в мою сторону. Сначала котяра просто терся о мои ноги, но потом этого ему показалось мало, он запрыгнул мне на колени, потоптался немного, свернулся в клубок и затих.

– Гляди-ка, Ваучер сам к тебе пошел! – удивилась тетя Маня. – Чудеса! Первый раз такое вижу. Он у нас дикий, незнакомых людей избегает. Даже гладить себя не позволяет.

Я молча пожала плечами, не зная чем объяснить такую неожиданную кошачью приязнь. Мария Ефимовна хотела ещё что-то сказать, но вошел Стас. Видно, ему тоже трудно было сидеть одному.

Потянулись изматывающие минуты ожидания. Нам всем было не по себе, но особенно нервничал Стас. Он поминутно вскакивал с места, обегал кухню и с криком:

– Ну, где же Юлька? Почему так долго не возвращается? – снова падал на стул.

Наконец, Юля вернулась и мы все скопом накинулись на нее:

– Ты где болталась? Все в порядке? Почему так долго?

Вопросы сыпались один за другим и бедная девочка не знала на какой отвечать. Порядок навела Мария Ефимовна.

– Цыц! – прикрикнула она и мы со Стасом замолкли.

Довольная произведенным эффектом, тетушка повернулась к племяннице и приказала:

– Рассказывай, где была?

– Я следила за похитителем. – гордо ответила Юля.

– С ума сошла! – ахнула я.

– Дура, а если б тебя заметили? – вторил мне Стас.

Улыбка сползла с лица девушки, уголки рта опустились и она, еле сдерживая слезы, прошептала:

– Я хотела, как лучше. Думала, он приведет меня к дому, где Полинку держат.

– Ну и что? Привел? – влез Стас.

Она замотала головой:

– Я его потеряла, ушел проходными дворами.

Тут не выдержала я и тоже полезла с вопросом:

– Кто пришел за куклой?

Она бросила в мою сторону короткий взгляд, не выдержала, тут же отвела его в сторону и сухо проронила:

– Подросток.

Фото принесли вечером, когда на улице уже совсем стемнело. Задолго до этого момента вся семья, включая водителя Аркадия, уже собралась на кухне и маялась от невыносимого ожидания. Чтоб не молчать и хоть чем-то занять себя, я, ни к кому конкретно не обращаясь, спросила:

– Когда Галю хоронить будут?

Заслышав вопрос, вся компания повернулась в мою сторону, но откликнулся только Стасик:

– Мать ждем. Телеграмму послали, должна приехать.

– Она, наверное, захочет дочь на родину увезти. – подала голос тетя Маня.

– Как захочет, так и сделаем. – проронил Стасик, явно думая о другом.

– Я что-то не поняла. – подала голос Кристина. – Как это понимать: как захочет, так и сделаем? Ты, что ж, собираешься все расходы из собственного кармана оплачивать?

– А в чем проблема? – тяжело глянул на жену Стас.

– Кристина, что ты говоришь? – пискнула тетя Маня.

– А то и говорю! С какой стати мы должны тратить деньги на чужие похороны? Она нам не родственница, просто служанка!

– Кристина в своем репертуаре. – фыркнула Юля. – Теперь сон потеряет, будет подсчитывать убытки.

– А ты помолчи! Сама живешь за чужой счет. Тебе скоро тридцать, а ты сидишь на шее брата. Зарабатываешь копейки, а ни в чем не нуждаешься и только потому, что он тебя содержит. Слава богу, у него хватило ума отвадить твоего ухажера, а так бы вы вдвоем на его шею взгромоздились.

– Ах, ты...! – взвизгнула Юля. – Да ты на себя посмотри! Думаешь, я не знаю...

– Юля, перестань! – сердито оборвал её Костя.

Она метнула на него гневный взгляд, собираясь дать достойную отповедь, но он не испугался и примирительно сказал:

– Сейчас ляпнешь лишнее сгоряча, потом жалеть будешь.

Юля проглотила заготовленные слова, сердито нахмурилась и отвернулась в сторону.

В общем, вся компания, издерганная неопределенностью и ожиданием, жестоко переругалась. В стороне от общей свары остался только Аркадий, по своему обыкновению и в силу должности молча сидевший в углу и внимательно наблюдавший за схваткой издали. И я, однако не потому, что имела ангельский характер, просто членом семьи себя не считала и смотрела на всех несколько отстраненно. К моменту, когда раздался звонок у входа, все уже были без сил, друг на друга не глядели и хранили угрюмое молчание. Услышав звук дверного колокольчика, Стас с неожиданной резвостью сорвался с места и кинулся в холл, следом выскочили Костя и Юля, за ними поспешила я. Что делали остальные, не видела, была занята тем, что изо всех сил тянула шею, пытаясь разглядеть происходящее на крыльце. Как выяснилось, ничего особенно интригующего там не происходило. Перед дверью никто не стоял, улица перед домом была пустынна, только на ступенях лежал простой белый конверт без адреса. Пока Стас дрожащими руками пытался его вскрыть, я выбежала за ворота и увидела как от дома торопливой походкой удаляется мальчишка. Не раздумывая, со всех ног припустила за ним. Догнала его, когда он уже сворачивал за угол, схватила за плечо и дико заорала:

– Стой!

Парнишка, как ни странно, испуга не выказывал. Плечо, правда, вырвал и даже отступил на шаг, но не от страха, а по независимости характера. Было ему от силы лет двенадцать. Простенькая одежда, давно нестриженые вихры и задиристый взгляд выдавали в нем воспитанника улицы, этакого российского Гавроша.

– Ты принес письмо?

– Ну, я!

Глядел он из под лобья, но отвечал без спешки и беспокойства не демонстрировал.

– Откуда оно у тебя?

– Тетка дала. Приказала положить на крыльцо и уходить.

– Что за тетка?

Тут он в первый раз проявил подобие чувства и с легким удивлением спросил:

– А я её знаю? Видел первый раз в жизни!

– И согласился?

– А чего не согласиться? Она денег дала. Не жалась, стольник не глядя выложила.

– Хочешь ещё столько же заработать?

Неожиданное предложение его заинтересовало:

– А что делать надо?

– Опиши мне ту тетку! Как можно подробнее! Какая она?

Услышав мою просьбу, Гаврош сник:

– Да не помню я ее! Что, я эту старуху разглядывал?

– Старуху? Сколько ж ей лет?

– Тридцатник ей точно есть!

– Ясно! – вздохнула я. – Ну, хоть что-то вспомнить можешь? Только не сочиняй, сколько не припомнишь, деньги все равно твои.

Он кивнул, сурово нахмурился, стараясь таким незамысловатым способом ускорить мыслительный процесс, и выдал:

– Рост средний... симпатичная.

– А волосы какие?

– Вроде темные.

– Не густо. Больше ничего не помнишь?

Тут парнишка впервый раз улыбнулся:

– Не помню, но могу сочинить!

– Без надобности! Держи вот свои деньги!

Я расплатилась с Гаврошем и бегом побежала назад.

Вся семья, как один, сидела на кухне вокруг стола, а в центре лежала цветная фотография и сложеный пополам тетрадный листок. Сгорая от любопытства, я схватила бумагу, развернула её и увидела всего два слова "ЖДИ ЗВОНКА". Печатные буквы были вырезаны из газеты и небрежно наклеены поперек страницы.

– Насмотрелись детективов и сами туда же, аферисты хреновы! выругалась я сквозь зубы.

Швырнула листок на стол и взяла фото. Девочка была снята во весь рост на фоне белой стены. Стояла, прижав к груди своего Петрушку, и смотрела прямо в объектив. Одета была в широкие джинсовые шорты до колен с перекрещивающимися на груди помочами и красную маечку. Она действительно была очень похожа на девочку с портрета. Только у той взгляд был нежный и задумчивый, а у этой, напротив, задиристый. Бойцовский взгляд, я бы сказала! Даже в момент съемки у неё на лице было написано упрямство и вызов, а ведь этому ребенку довелось пережить похищение. Дяди постарше и то пугаются до колик, а эта держится мужественно! В общем, ребенок мне понравился и теперь к желанию реабилитировать себя примешалось желание помочь девочке.

Я бросила снимок на стол, уселась на ближайший свободный стул и с удовлетворением объявила:

– Ну, что ж, намеченную на сегодня программу, мы выполнили. Все, что можно было сделать, сделали. Теперь мы наверняка знаем, что девочка жива и здорова. А это в нашей ситуации главное! Можно расходиться и ждать завтрашнего звонка.

Говоря все это, я обводила присутствующих сияющим взглядом, приглашая их порадоваться вместе со мной. Однако, странная это была семейка! Получили известие, что ребенок жив, а радости не чувствовалось. Стас сидел понурый и неотрывно пялился в столешницу. Мария Ефимовна горестно вздыхала, Константин смотрел в даль поверх голов. Юлька из-под тишка косилась на меня, а когда я отвечала ей открытым взглядом, тут же отводила глаза в сторону. Что касается Кристины, так та вообще клокотала от злости. В какой-то момент она не выдержала и сорвалась:

– Слушай, что ты себе позволяешь? Что ты тут раскомандовалась? Кто ты, вообще, такая, что лезешь в наши дела?

В удивлении я глянула на нее, не очень понимая, чего это её так разбирает. Мое молчание Кристина расценила как вызов, ещё больше разадорилась и накинулась на меня с удвоенной силой:

– Нахалка! Втируша! Лицемерка! Только появилась неизвестно откуда, а уже все к рукам прибрала!

Я пожала плечами:

– Хотела помочь, но, если мешаю, могу уйти.

– Сиди, Анна. Кристина сейчас замолчит, а не захочет сидеть тихо, ей самой придется уйти. – подал голос Стас.

– Ах, вот как! Ты за неё заступаешься! Не жену защищаешь, а эту версту коломенскую! Интересно, почему? Кто она тебе? Может любовница? Значит, при живой жене ты в доме любовницу поселил?!

Тут не выдержала, хранившая до сих пор молчание, Мария Ефимовна:

– Кристя, чушь городишь!

– Я не Кристя! Я Кристина! Слышите, вы все, Кристина!

Скандал набирал обороты, грозя втянуть в себя всех членов дружной семейки. Желания присутствовать при нем у меня не было и я сказала:

– Вы тут ругайтесь, если задор имеется, а мне здоровье не позволяет. Пойду лучше наверх, отдохну. Тетя Маня, не найдется у тебя стакана молока? Хочется перед сном тепленького выпить.

– Отчего ж не найдется? Найдется, конечно! Я тебе его на столе оставлю. – откликнулась Мария Ефимовна.

Выпалив слова благодарности и пожелав всем спокойной ночи, я под гробовое молчание покинула кухню. Честно говоря, заняться мне было совершенно нечем и ушла я просто потому, что не могла дольше выносить этих людей.

В комнате нашла любовный роман и от нечего делать принялась листать. Постепенно увлеклась и стала глотать одну главу за другой, получая от чтения огромное наслаждение. К середине книги поняла, что любовный роман, это ни что иное, как сатирическое произведение, приправленное очень тонким юмором. А любовным его обозвали, чтоб смешнее было! Ясно же, что на полном серьезе такое написать невозможно, значит автор, обладая недюженным талантом, умудрялся с серьезной миной рассказывать ужасно забавную историю. Я, конечно, не специалист, но мне кажется, для этого требуется большое мастерство. Я смеялась до слез, читая некоторые перлы, а уж когда доходила до описания страданий героини, тут я хохотала, как сумасшедшая. В общем, вопреки ожиданиям я отлично провела время и когда подкатило к часу ночи, решила спуститься вниз, выпить молочка и отправиться на боковую.

Марья Ефимовна, добрая душа, не забыла мою просьбу и оставила на столе не только кастрюльку с молоком, но и плошку с медом, и накрытую салфеткой хлебницу. Благодарно улыбнувшись, я слегка подогрела молоко, положила в него ложку меда и принялась помешивать, ожидая, пока он растворится. На звон посуды неизвестно откуда явился кот, принялся виться у моих ног, заглядывать в глаза и жалобно мяукать.

– Жрать хочешь? – ласково спросила я.

– Мяу. – ответил котище.

– Ну что с тобой делать? Налетай! А я обойдусь! – вздохнула я и поставила чашку перед усатой мордой.

Ваучер с жадностью принялся лакать молоко, а я с усмешкой подумала, что на сегодняшний день это мое последнее доброе дело. И так план перевыполнила! Удобно откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу, смотрела на рыжую зверюку и думала о завтрашнем дне. Кот закончил вылизывать остатки меда со дна чашки, сел посреди кухни и занялся намыванием усатой морды. Я с любопытством наблюдала, как старательно он возит мохнатой лапой по глазам и щекам и в какой-то момент мне показались, что лапа стала двигаться неуверенно, рывками. Приписала это своему живому воображению, но тут кот жалобно мяукнул и завалился на бок. Задние конечности его несколько раз судорожно дернулись и он затих. Я вскочила с места, подошла к неподвижному тельцу и носком туфли осторожно потрогала его. Кот не шевелился и признаков жизни не подавал. Приложила ладонь к боку, пытаясь уловить дыхание или сердцебиение, но ни того ни другого не услышала. Он, вроде бы, и не дышал.

– Интересное кино получается! А если б я выпила это молоко? Тоже сейчас лежала бы на полу и дергала конечностями? А завтра милые хозяева нашли б на кухне мой хладный труп? – возмущенно подумала я.

Однако, в следующий момент стремление к объективности взяло верх и я возразила себе самой:

– Ну, почему обязательно труп? Может это и не отрава вовсе, а снотворное! Может, кому-то из этой семейки просто нужно, что б этой ночью я спала крепко-крепко! Другое дело, что я не знаю этого доброхота, что не пожалел для меня хорошей дозы снотворного, как не знаю причин столь экстравагантного поступка! Конечно, подсыпать эту гадость мог любой из дружной семейки. Все они слышали наш разговор с Марией Ефимовной. А всыпали зелье, скорей всего, в чашку с молоком! К меду я могла и не притронуться, а молоко было приготовлено специально для меня! Но кто это сделал? Кому я мешаю и чем?

Тщательно вымыв чашку и кастрюльку, взяла кота, вынесла в холл и пристроила пушистое тельце за огромной кадкой с пальмой. Если это снотворное, кот завтра очухается и уйдет. А если отрава, так это тоже выяснится завтра.

Глава 10

Как ни странно, происшествие совсем не повлияло на сон, а самое главное, не вызвало мигрени. То ли меня оно не особо расстроило, то ли я уже была близка к выздоровлению. В любом случае, заснула я очень быстро.

Мне опять снилось падение в бездну, языки пламени, странные лица. В какой-то момент я не выдержала и проснулась. Вытерла тыльной стороной ладони мокрые глаза и некоторое время лежала неподвижно, бессмысленно пялясь в потолок. Потом тряхнула головой, отгоняя туманные видения, и потянулась к тумбочке. Чем хандрить, лучше почитаю что-нибудь забавное. Хандра-слишком большая роскошь, которую я не могла себе позволить. Хандрят те, у кого жизнь благополучная, налаженая, без особых потрясений. Они лежат себе на диване, перебирают в уме мелкие неудачи и расстраиваются до слез. Хандрящий человек жалееть себя и оттого становится слабым. А я с этой жизнью стояла один на один, лоб в лоб, и чтоб победить, мне нужно было быть сильной.

Я открыла наугад середину книги и заскользила глазами по строчкам. Сначала не очень понимала, что читаю, но потом заставила себя сосредоточится и постепенно стала вникать в суть повествования.

Я валялась с книгой на кровати уже часа два и даже стала получать от неё удовольствие, как послышался осторожный стук в дверь. Я отложила роман в сторону, но отзываться не спешила. И дело было не в том, что мне не хотелось прерывать чтение, не такое уж это было и забавное занятие. Просто, помня ночной инцидент, хотела посмотреть не с проверкой ли эффективности действия неизвестного снадобья явились ко мне.

В дверь раздавалось деликатное, но настойчивое постукивание, я лежала, молчала и открывать не собиралась. Только, когда послышался встревоженный голос Юли, осторожно сползла с постели и босиком пошла к двери.

– Анна, Вы там? Анна, отзовитесь! С Вами все порядке, Анна? – в полголоса взывала она.

– Я здесь. Что случилось? – тихо спросила я и приотворила дверь.

При виде моей долговязой фигуры, неожиданно возникшей на пороге, девушка переменилась в лице, а я с огорчением подумала, что она никак не может привыкнуть ко мне. Однако, Юля была человеком сильным, с минутной слабостью справилась быстро и даже смогла слабо улыбнуться:

– Да нет, ничего не случилось! Просто Вы не спустились к завтраку и Маня послала меня узнать, все ли в порядке.

– Конечно, в порядке! Сейчас приду!

Тут я улыбнулась ей, причем, очень ласково, чтоб показать, что я совсем не такая страшная, как кажусь. Она же, увидев мою улыбку, вздрогнула, повернулась и почти бегом кинулась по коридору. Я пожала плечами и пошла следом, решив, что время завтрака уже наступило и не грех перекусить. По дороге на кухню мимоходом заглянула за кадку. Кот лежал на прежнем месте и его оскаленная морда выглядела просто зловеще.

– Значит, все-таки отрава! – прошептала я и пошла завтракать.

Я уже заканчивала есть, когда в кухню вошел хмурый Стас и поинтересовался:

– Трапезничаешь?

Было бы глупо отрицать очевидный факт, тем более, что застал он меня с куском хлеба в руках, и я молча кивнула. Он присел напротив:

– Утром опять звонили.

– Что сказали?

– Требуют произвести обмен сегодня. Ровно в два часа дня они будут ждать за городом, у старого Митяевского моста. Привожу деньги в условленное место и получаю ребенка.

– Условия обмена обговорил?

– Да, с этим все ясно.

– Кто звонил?

Спросила просто так, на всякий случай. Была уверена, он опять скажет, что пол звонившего определить затрудняется. И ошиблась! Стас ответил:

– Женщина.

– Уверен? – уточнила я.

– Говорила шепотом, но ясно, что женщина.

– Опять женщина! Конверт с фотографией Гаврошу тоже вручала женщина! подумала я, а вслух попросила:

– Возьми меня с собой!

Просила и боялась отказа, но Стас коротко кивнул и приказал:

– Выедем в двенадцать, так что будь к этому времени готова.

– Конечно, буду. – поспешила заверить его, пока он не передумал.

Стас ушел, а мне есть расхотелось. От волнения и нетерпеливого ожидания кусок в горло не лез и на месте сидеть не было мочи. Поблагодарив тетю Маню, вышла в холл с намерением немного прогуляться и таким образом скоротать время. На выходе столкнулась с Кристиной, которая, с сумкой на плече и изумительным макияжем на лице, тоже покидала дом.

– Куда собралась? – приветливо спросила я, как хорошо воспитанный человек, делая вид, что не помню вчерашней безобразной ссоры.

– Не твое дело! – огрызнулась она и выскочила наружу, захлопнув дверь прямо перед моим носом.

Я покачала головой, дивясь её необъяснимой неприязни ко мне, вышла следом и прогулочным шагом двинулась за ней. А чего не прогуляться? Время есть и места здесь очень приятные! Мощеные плиткой тротуары, аккуратные заборы, много зелени. Прямо Швейцария какая-нибудь, а не российская глубинка. Кристина быстро шагала впереди, не оглядываясь и не смотря по сторонам. Увидев выезжающий из ближайших ворот "Мерседес", подняла руку и тот остановился. Конечно, остановился! Какой же мужик устоит против такой красотищи, а за рулем того "Мерса" точно мужик сидел. В общем, переговорила Кристина с водителем, села в машину и укатила. А я ещё немного погуляла по окрестным улочкам, любуясь местными достопримечательностями, да и пошла назад. Стас уже ждал меня во дворе и жутко злился.

– Где была? Пора выезжать! – накинулся он на меня, как только я вошла в калитку.

– Гуляла! – досадливо отмахнулась я и тут же задала встречный вопрос: Куда это Кристина умелась?

– К косметичке.

У меня отвисла челюсть:

– Это сегодня? Когда должны выкупать её ребенка?

– У неё жесткий распорядок. Полагающиеся процедуры она никогда не пропускает. Будь хоть потоп, хоть землетресение, но если назначен визит в косметический кабинет, Кристина поедет.

Я покрутила головой в немом изумлении. Ну и семейка! Зачем такие мамаши вообще детей заводят? Кристина мне не нравилась и осуждала я её с большим наслаждением. Жаль только, что повозмущаться всласть мне не дали. Стас распахнул дверь машины и рыкнул:

– Садись быстрее! Времени в обрез!

Боясь, что он передумает и уедет без меня, я быстренько юркнула в салон и замерла на сидении. Однако, моя покладистость нужного впечатления не произвела и устроившись за рулем, он тут же ворчливо забубнил:

– Первый раз в машине едешь? Правил не знаешь? Пристегнись! Объясняйся потом по твоей милости с гаишниками! Желания нет!

Я покорно накинула на себя ремень и щелкнула замком. И при этом, заметьте, не сказала ни слова! А могла бы! Ясно ж было, что Стаса не страшили бдительные стражи на дорогах. Не похож он был на человека, у которого при виде импозантной милицейской фигуры на обочине спина покрывается липким потом. Просто нервничал мужик, вот и цеплялся по пустякам. И я его прекрасно понимала, потому что у самой наблюдалась легкая дрожь в коленках. В общем, я совсем не обиделась и его ворчание приняла как должное. Мощный мотор взревел и, заложив лихой вираж, мы вылетели со двора.