Текст книги "Скорость Тьмы (Добавлена новая сюжетная линия) (СИ)"
Автор книги: Валентин Леженда
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
За несколько лет до прихода нацистов к власти, ещё в 1926-ом году, в Берлине и Мюнхене поселяется небольшая колония тибетцев, впоследствии превратившаяся в тайное оккультное общество «зелёных братьев». Гости с востока действительно предвидели многое. Позднее, когда нацисты, наконец, пришли к власти, Гитлер и Гиммлер не делают ни единого серьёзного политического или военного шага, не проконсультировавшись сперва с мудрым тибетским другом. Советская нейроразведка давно уже присматривалась к экзотическому советнику Третьего Рейха, но подобраться к нему близко не удавалось. Защита тибетцев была значительно лучше оккультных приёмов Аненербе, а их психическая аура по сей день оставалась абсолютно непробиваемой даже для лёгкого поверхностного зондирования. После того как погибло несколько нейроразведчиков, зловещих тибетцев решили оставить в покое.
Но одно удалось установить точно. Далай-лама Воталхе владел некими артефактами «ключами», открывающими таинственную дверь в сказочное царство Агарти. Эта дверь якобы находилась в Гималаях и являлась астральным окном связи с внеземными силами. Хотя всё это могло быть просто очередной красивой легендой. Среди целого вороха оккультных тайн вполне могли находиться и реальные факты, но так их было легче спрятать от любопытных глаз и ушей. Шестнадцатый отдел подозревал, что тибетцы наверняка имеют свою Лестницу Иакова, удобный коридор для путешествий между мирами. В их лице перед православной Россией вставал действительно могучий и хитрый противник с совершенно неясными целями, но до открытой схватки пока что время ещё не пришло…
***
– Хорошо, – кивнул Карел, – я только отдам некоторые распоряжения своим слугам.
Монахи остались в холле, а майор вернулся на второй этаж и проинструктировал Ульриха по поводу машины.
– Итак, мои планы поменялись. Как только ремонтники доставят «БМВ» к дому, поставишь автомобиль в гараж и обязательно хорошо проверь заднее левое колесо прежде чем им платить…
– Не беспокойтесь, герр Хорст, я за всем прослежу…
– В сам дом их не пускай, да и вообще чтобы во время моего отсутствия не было никаких чужаков. Электрик, сантехник, печник, пускать в дом только после консультации со мной. Ты всё понял?
– Понял, герр Хорст…
Снова спустившись на первый этаж, штурмбанфюрер позволил монахам проводить себя к великолепному белому «Роллс-ройсу». Сразу было видно, далай-ламе не чужда традиционная восточная роскошь. Через четверть часа машина затормозила у особняка главы «зелёных братьев». Воталхе лично вышел встретить ночного гостя, чем заранее подчеркнул его значимость.
«Интересно, раскроет он меня или нет? – с азартом бывалого разведчика думал Карел. – Или ему будет выгоднее промолчать? Что ж, вполне в восточном духе. Бойся гнева терпеливого человека…».
Далай-лама был облачен отнюдь не в эсэсовскую форму, а в просторную белоснежную кашаю подпоясанную на талии оранжевым поясом-шарфом. Он провёл штурмбанфюрера в залитую светом абсолютно пустую приемную, предложив присесть на атласную расшитую золотыми драконами японскую подушку дзафу. Сам же Воталхе уселся на жёлтую квадратную циновку. Курились благовония в маленьких деревянных подставках, жарко горели многочисленные свечи, установленные прямо на полу.
Возраст тибетца было сложно определить, на вид где-то около пятидесяти, но с таким же успехом ему могло быть и за восемь десятков. На востоке мудрецы умели прятаться за ширмой вечности, однако даже это не спасало их от неминуемой смерти, уравнивающей, в конечном счёте, абсолютно всех.
– Ещё раз извинюсь за внезапное беспокойство, сахиб Хорст, но это дело слишком важное для меня, – голос Воталхе был мягок и приятен и, главное, ни малейшего акцента, словно тибетец с младых ногтей говорил только на немецком. – До меня дошли слухи, что вы включены в состав новой экспедиции Аненербе в Гималаи?
– Ну, этот вопрос ещё окончательно не решён, – несколько замялся Карел, чувствуя себя в этом странном месте крайне неуютно.
– И всё же, скорее всего, вы уже приняли своё решение.
– Да, если руководство не передумает, я буду участвовать в экспедиции.
– Оно не передумает.
«Так-так, – подумал майор, – далай-лама уже обо всём осведомлён или, быть может, он воспользовался своим даром ясновидения? Я бы многое отдал за то, чтобы узнать, что же он там рассмотрел в моём ближайшем грядущем».
– Насколько мне известно, вы профессиональный антрополог, специалист по расовой теории.
– Всё верно, – подтвердил Карел, размышляя не самое ли время выпустить настоящего Дитера Хорста, ибо разговор уходил в опасную и довольно скользкую область.
– И какие же вы проводите исследования?
Что ж, пока можно и сымпровизировать.
– Одно время я делал замер черепов казнённых красных комиссаров. Выезжал на оккупированные советские территории. Мною проделан колоссальный труд…
В принципе майор говорил сейчас чистую правду, ибо был подробно ознакомлен как с биографией штурмбанфюрера, так и с его омерзительными расовыми исследованиями.
– К каким же выводам вы пришли? – продолжал свои неспешные расспросы далай-лама, не то из вежливости, не то из чистого любопытства.
– Выводы неутешительны, – нехотя признался штурмбанфюрер. – Результаты моих исследований вызвали сильное недовольство рейхсфюрера Гиммлера. Мне строго-настрого запретили публиковать мои научные дневники.
– Но почему, сахиб Хорст, что же вы такое выяснили, работая на оккупированных восточно-европейских территориях?
– Замеры черепов русских делались по давно отработанным нами методикам. Согласно исследованиям оказалось, что процент арийского населения в Советской России существенно выше, чем в самой Германии. Так же на меня возложили исследования уровня нравственности русского народа. Материалов было предостаточно. Несколько месяцев я сводил воедино результаты медицинских обследований, вывезенных в Германию славянских женщин. Более девяноста процентов обследованных лиц женского пола от 15 до 20 лет – девственницы. Теперь вы понимаете, почему мои дальнейшие разработки этих вопросов запретили.
Далай-лама задумчиво смотрел куда-то поверх головы штурмбанфюрера.
Внезапно по его смуглому лицу пробежала едва уловимая тень печали и он вдруг медленно с расстановкой прочёл:
– «Когда постыла мне мирская суета и я на склонах Латши Кханг искал уединенья, тогда Земля и небо сговорились, и бурю-вестника послали мне в союз воды и воздуха стихии, с грядою мрачных туч вступив Луну и Солнце поглотило…».
Стихотворение можно было понимать двояко. Но Карел решил, что Воталхе весьма поэтично предсказал скорый крах Третьего Рейха. Очень хотелось, чтобы это было правдой, но следить за ходом мысли тибетского мудреца пустая трата времени. Читать между строк майор никогда не умел.
– Мои слова удивили вас? – чуть погодя поинтересовался далай-лама.
– Скорее, слегка встревожили. В них я услышал некое пророчество о скорых переменах. И о противостоянии великой энергии противоположностей Инь и Ян. Грядёт финальное сражение тигра с драконом и кто именно победит до сих пор неясно.
– Что ж, похоже, я в вас не ошибся. Вы тот самый человек, с которым я, наконец, смогу найти общий язык… Вы вообще в курсе, что именно искали предыдущие две экспедиции?
– Меня ещё не успели подробно ввести в курс дела.
– Они искали Титарапари, легендарный Проклятый Вавилон, – пояснил Воталхе. – Страшное место, там расположен вход в Шамбалу. Я отговаривал немецкое руководство от этой затеи, но меня не послушали. Впрочем, как всегда в последнее время.
– Вы считаете, что мифическая Шамбала действительно существует? – осторожно спросил Карел.
Далай-лама загадочно улыбнулся.
– Я открою вам маленькую тайну, но вы, скорее всего, сейчас мне не поверите. Что ж, время и только время убедит вас в этом. Шамбала не просто существует, МЫ ВСЕ В НЕЙ ЖИВЁМ…
Совершенно потрясённый майор смотрел на улыбающегося мудреца, с трудом осознавая смысл произнесённых слов. Кто он? Кто скрывается под личиной тибетского монаха? Друг или коварный враг? Понял ли этот святой что внутри сидевшего напротив него человека целых два сознания вместо одного?
– Вот видите, вы мне всё-таки не верите… – с глубокой скорбью вздохнул Воталхе, – никто никогда не верит…
Издавна существовала завораживающая сказка о том, что 30-40 веков назад в районе пустыни Гоби процветала великая цивилизация, но во время некой природной катастрофы погибли почти все её представители. А те немногие, кому удалось уцелеть, ушли в гималайские пещеры и там разделились на две группы. Одни назвали свою страну Агарти и она стала центром мирового добра. Здесь древние мудрецы предавались вечному созерцанию и старались не вмешиваться в земные дела. Вторые основали страну Шамбалу – центр могущества и насилия, управляющий миром, хранилище разрушительных неведомых сил, доступных лишь посвященным.
Неужели Третий Рейх и был той самой Шамбалой? А Советский Союз это сама Агарти?
Это объясняло и меняло очень многое. Цена победы или цена поражения были необычайно высоки. Решалась не просто судьба двух народов или двух противоборствующих социальных концепций, решалась судьба целого мира.
Глава 12 Тотенфогель
Деревянный волчок стремительно вращался на полированной крышке старого дубового стола. Гельмуту Риделю он напоминал механическую балерину, выкручивающую безумное количество сложных фуэте. Мерные вращения завораживали взгляд, слегка усыпляя. Мысли начинали течь медленней, появлялась странная расслабленность и лёгкая сонливость.
– Брат, ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? – раздражённо спросил сидевший напротив Фридрих. – Ты где сейчас вообще витаешь?
– Что? – Гельмут очнулся от магического транса, с удивлением уставившись на старшего брата. – Ты что-то сказал?
– Я говорю где ты витаешь, дружище? В каких далёких облаках? Ты сегодня какой-то сам не свой.
Очередной важный разговор происходил в личном кабинете Гельмута расположенном в главном административном корпусе концентрационного лагеря «Тойфельханд». За окном виднелись мрачные строения лагерных корпусов, копирующие древние пирамиды ацтеков. Уныло дымилась длинная труба крематория, не приостанавливающего работу даже поздней ночью. Чёрный вязкий дым уходил в стылое зимнее небо. А чуть дальше можно было различить высокие сторожевые башни похожие на зловещие инопланетные треножники из знаменитого романа Герберта Уэллса.
– Откуда у тебя эта штука? – Гельмут брезгливо указал на ровно вращающийся волчок, глушащий в помещении любую прослушку.
– Найден археологами при раскопках в Геркулануме, – ответил Фридрих. – Его необычные свойства были установлены чуть позже. Реквизит из обширной коллекции Абвера. Мы конечно не Аненербе, но кое-что тоже умеем.
– Этот твой неожиданный приезд в лагерь, – Гельмут грустно вздохнул и с укоризной посмотрел на старшего брата. – Любишь же ты рисковать там где это совсем необязательно… Твой неосмотрительный поступок может вызвать лишние подозрения. А нам такое сейчас совсем ни к чему.
– Да ну? – Фридрих весело рассмеялся. – Для моего приезда есть очень веская причина, ведь я захотел порадовать своего младшего братца прямо на рабочем месте вот этой самой бутылкой чудесного "Ягермайстера".
И с этими словами высокопоставленный сотрудник Абвера извлёк из своего портфеля небольшую стеклянную емкость с золотистым спиртным напитком.
– Вот держи! – Фридрих поставил бутылку на стол перед братом. – Пара глотков в день придадут тебе уверенность в себе и может быть даже львиную храбрость.
– Неужели пора? – обречённо поинтересовался Гельмут.
– Пора, брат, пора… – Фридрих обвёл взглядом скромный интерьер кабинета коменданта «Тойфельханда». – А ты оказывается тот ещё аскет. Кажется я впервые сижу в твоём рабочем кабинете. Стол, стулья, сейф, портрет фюрера… Ты хотя бы что-то из личных своих вещей здесь разместил, а то выглядит всё как… даже не знаю… как логово какого-то мелкого городского чиновника-буквоеда.
– Таков мой рабочий стиль, – пожал плечами Гельмут. – Не понимаю к чему ты вообще об этом вдруг сейчас заговорил…
– А я вот недавно видел личный кабинет твоего неофициального начальника Хъюго фон Артца. Вот где настоящая роскошь.
– А где ты его, интересно, мог видеть? – тут же насторожился Гельмут.
– На фотографиях. Конечно лично я там не бывал. Кажется это где-то в соседнем медицинском корпусе. Тебе следует проникнуть туда в самое ближайшее время.
– Так… – Гельмут мгновенно помрачнел. – Что ты там уже задумал?
– Понимаешь какое дело… обергруппенфюрер редко приезжает в лагерь, – с готовностью принялся пояснять Фридрих. – В основном он обитает в Берлине в одной из штаб-квартир Аненербе. Но у меня появилась информация что вскоре он нагрянет к вам с небольшой инспекцией нового корпуса где занимаются технологией переселений.
– Мне об это ничего не известно…
– Тебе нет, а вот Абвер уже осведомлён об этом. Инспекция произойдёт послезавтра во второй половине дня.
– Что я должен сделать?
– Тебе необходимо проникнуть в его личный лагерный кабинет и оставить там на полке с коллекцией артефактов вот эту простенькую безделушку.
С этими словами Фридрих снова полез в свой бездонный портфель, извлекая на свет небольшую покрытую замысловатой резьбой зеленую нефритовую пирамиду.
– Что это?
– То, что убьёт фон Артца.
– И каким же образом?
– Этого я сказать тебе не могу … извини…
– А откуда она у тебя?
– Из всё того же обширного реквизита Абвера.
– Пирамида токсична?
– Конечно же нет. Стал бы я в таком случае спокойно держать её в руке и таскать в портфеле с документами.
– Можно посмотреть поближе?
– Конечно. Держи.
Перегнувшись через стол, Фридрих протянул младшему брату диковинный артефакт. Гельмут взял его в руку сразу же отмечая, что пирамида намного тяжелее, чем кажется со стороны. Да и сам камень был странно холодным, будто только что извлечённым из морозильной камеры. Искусная резьба изображала некий замысловатый орнамент, а ещё там было вырезано оскалившееся человеческое лицо с закрытыми глазами и с огромными серьгами в ушах. Это лицо было изображено на всех четырех гранях нефритовой пирамиды и казалось спящим.
– Что-то мезо американское, – сходу определил Гельмут. – Я думаю это какой-то артефакт древней культуры майя.
– Нет, ольмеков, – поправил младшего брата Фридрих. – Прежде чем поставить пирамиду на полку в кабинете обергруппенфюрера ты обязательно должен ровно три раза повернуть её верхнюю часть по часовой стрелке.
– Как в детской головоломке?
– Именно, брат. Запомни это. Ровно три раза по часовой стрелке. Там в середине незаметная разделительная линия. Верхняя часть поворачивается независимо от нижней. Если ты после этого повторно возьмёшь её в руки, она тебя убьёт.
– Это взрывное устройство?
– Нет. Взрывное устройство могут почуять собаки, либо личный псионик– телохранитель фон Артца. Эта штука уничтожит его, как только он возьмёт её с полки. Но это будет не взрыв. Убийство произойдёт абсолютно бесшумно.
– А если он не возьмёт эту пирамиду в свои руки?
– Это маловероятно, – усмехнулся Фридрих. – Вот представь себя на его месте. На что ты в первую очередь посмотришь, оказавшись в своём личном кабинете после долгого отсутствия.
– На свой сейф, на предмет его взлома.
– Ха-ха, точно! Но это ты так поступишь, а вот Хъюго фон Артц первым делом осмотрит свою любимую коллекцию и, увидев там новый предмет, непременно захочет его изучить.
– Слишком всё ненадёжно, – скривился Гельмут, однако на самом деле он был очень доволен, но не подавал виду, чтобы старший брат этого не заметил.
Лично не участвовать в покушении на обергруппенфюрера его более чем устраивало. Подложить в пустой кабинет древнюю безделушку проще простого. Он может сделать это даже прямо сейчас без каких-либо проблем. Ключи от кабинета фон Артца хранились у него в сейфе. Хотя и дубликат.
– Так ты сделаешь это? – защёлкивая широкую пряжку на портфеле, уточнил Фридрих. – А то уж больно лицо у тебя сейчас подозрительно задумчивое.
– Я сделаю это, не беспокойся, – заверил брата Гельмут. – Хотя многое бы отдал, чтобы посмотреть как эта штуковина убьёт обергруппенфюрера.
– Поверь мне зрелище будет весьма неприятным, – заверил Фридрих, останавливая рукой вращающийся на столе магический волчок и пряча его за пазуху.
Гельмут в очередной раз грустно вздохнул и, поставив опасную пирамиду на стол, отправился отпирать сейф.
***
Крупная чёрная птица описала большой круг над западной частью Берлина и стала медленно снижаться к стылой промерзшей земле. Нужную улицу она отыскала без труда, отлично зная карту столицы Тысячелетнего Рейха. Один из стоящих у газетного киоска эсэсовцев, с интересом взглянул на хмурое небо, успев заметить промелькнувший чёрный крылатый силуэт.
– Эй, Гермар, что ты там увидел, может английский бомбардировщик?
Эсэсовец резко обернулся, хмуро поглядев на улыбающегося приятеля:
– Похоже это был вещий тотенфогель.
Офицер тут же сразу же помрачнел:
– Опять кого-то из наших убили. Ведь фюрер обещал, что с фронтов будут теперь приходить только хорошие вести, а всех живых солдат отправят в тыл…
– Тише, Штефан, не так громко, – быстро проговорил Гермар, оглядываясь на идущего по противоположной стороне улицы патрульного военной полиции. – А откуда «бессмертные» берутся, ты подумал?
– Так ведь…
– Вот тебе и «так ведь», если русские не убьют, так заградительные отряды постараются… и вот уже новый готовый солдат Рейха встаёт из сырой могилы в боевой строй.
Тем временем чёрная птица искала нужный дом, зорко вглядываясь в здания внизу. Вот она ещё больше снизилась, промчавшись над самыми крышами, подлетела к окну пятого этажа и, зависнув в воздухе, заскребла острыми когтями по стеклу.
В комнате появилась бледная хрупкая женщина. Руки у неё дрожали и открыть законопаченное на зиму окно она смогла не сразу. Наконец петли поддались, и в комнату ворвался колкий морозный ветер. Тотенфогель ловко запрыгнул на подоконник и, угрожающе растопырив крылья, пронзительно закричал. Женщина испуганно отпрянула в сторону и именно в этот самый момент началось перевоплощение. Возникшая прямо в полу увеличивающаяся в размерах чёрная червоточина затянула в себя нервно бьющую крыльями птицу. Пространство у окна на несколько секунд искривилось, повеяло холодом и вот уже посреди комнаты стоял высокий черноволосый офицер в чёрной эсэсовской форме вестника смерти.
– Herold des Todes, шарфюрер Вульф Хофман, – громко представился он, щёлкнув каблуками сапог и, раскрыв кожаный планшет, быстро пробежал глазами заполненный бланк. – Вы, Герда Воог, невеста зондерфюрера Ханса Гизевиуса?
Герда кивнула.
– С великим прискорбием уполномочен сообщить, что ваш жених погиб выполняя секретное задание Абвера. Погиб, во имя Третьего Рейха, смертью героя. За свои заслуги перед отечеством он посмертно награждён рыцарским железным крестом с дубовыми ветвями и мечами. Примите мои искренние соболезнования. Германия лишилась очередного верного сына, но его смерть не будет напрасной, фюрер не забывает своих лучших солдат.
С этими словами тотенфогель торжественно вручил, вздрагивающей от глухих рыданий женщине, коробку с орденом и чёрный матовый конверт с похоронкой. Затем офицер ещё раз щёлкнул каблуками и, подойдя к окну, снова обернулся чёрной птицей, но Герда уже не видела этого. Положив коробку с наградой и конверт на стоящий в прихожей комод, она зябко ежась вернулась в гостиную, закрыла окно, всё ещё не осознавая что то, чего она больше всего боялась, сегодня произошло. Сердце было не на месте последние несколько дней с того самого момента как исчез Ханс. Он и раньше бывало пропадал на пару суток без всякого предупреждения, но чтобы бесследно исчезнуть почти на неделю… такого ещё ни разу с ним не случалось. Чувство скорой беды не отпускало Герду все эти дни и вот самое страшное подтвердилось.
Ханс больше не вернётся.
Никогда.
С самого начала войны она мысленно готовила себя к тому, что однажды он не придёт домой, навсегда оставшись за порогом их маленькой квартиры. Она пыталась представить себе, как будет жить без него, но не могла. Ведь смерть во имя Германии, это так естественно. Каждый солдат Третьего Рейха мечтал умереть во имя Родины и фюрера. Но как ни силилась Герда, она этого не понимала. Как можно стремиться умереть ради чего-то, когда живым ты можешь сделать для родины намного больше, чем мёртвым. Нужно наоборот ценить и хранить свою жизнь.
Присев на край кровати, женщина принялась бездумно рассматривать чёрное птичье перо лежащее у батареи. Вестник смерти оставил напоминание о своём недавнем присутствии. Лучше бы она вообще не подходила к этому проклятому окну, когда туда поскреблась чёрная птица, ведь сразу стало ясно, что Ханс мёртв. Herold des Todes вполне мог не застать Герду дома, но тогда он бы прилетал снова и снова каждый день пока не выполнил свой долг. Это Герда знала наверняка. Она так и не притронулась ни к посмертной награде, ни к чёрному конверту, словно ворвавшегося в её дом горя не существовало, пока она не извлечёт на свет проклятую похоронку.
Герда плохо помнила, как настал вечер, кажется, она всё так же неподвижно сидела на кровати, заворожено глядя на оставшееся после птицы перо. Когда в комнате совсем стемнело, женщина очнулась и, с отвращением подобрав перо бумажной салфеткой, выбросила его в форточку.
В полдвенадцатого ночи в квартире раздался дверной звонок. Герда ещё не спала, она вообще не была уверена, что сможет сегодня уснуть. Она даже забыла позвонить матери в Цюрих, а теперь и вовсе не решалась.
Внезапно раздавшийся звонок спутал все мысли. Сейчас так поздно. Кто же это мог быть? Сосед? Нет, вряд ли. Тогда может владелец дома по поводу ежемесячной уплаты за квартиру? В такое позднее время? Нет, тоже маловероятно.
Накинув на плечи тёплую кофту, Герда пошла открывать. Сняла дверную цепочку, повернула замок.
На пороге стоял Ханс.
Сердце тут же оборвалось и стремительно полетело куда-то вниз.
Невредимый.
Живой.
Она хотела броситься ему на грудь, но что-то остановило. Ханс неподвижно замер не пороге и, казалось, смотрел сквозь невесту. Его глаза были затянуты странной мутной плёнкой, вокруг залегли чёрные тени. Лицо было бледным или, скорее, мертвенно серым, с коричневыми пятнами на лбу и скулах. Светлый костюм измят и неопрятен.
Что с ним случилось? Наверное, Ханс тяжело ранен. Но кто отпустил его в таком состоянии из госпиталя? Или, быть может, он сам оттуда ушел, но зачем? И почему к ней пришла похоронка? Просто какая-то чудовищная ошибка.
Герда взяла возлюбленного за руку и тут же отдёрнула свою. Рука Ханса была ледяной.
– Любимый… что с тобой случилось… почему ты… молчишь?
Он, по-прежнему, смотрел сквозь неё, а в голове женщины крутилась одна единственная мысль, словно довоенная песня с заезженной старой патефонной пластинки: «тотенфогель никогда не ошибается».
Прикрыв рот ладонью, чтобы сдержать рвущийся наружу крик, Герда медленно отступила вглубь квартиры. Ханс пошевелился и, тщательно вытерев ноги о коврик, вошёл. Неуклюже повернулся, закрыл дверь, защёлкнул замок. Было видно, что некоторые движения давались ему с большим трудом, словно их совершал слепец. Нащупав рукой цепочку, он закрыл и её, затем снял шляпу, стянул пиджак, повесив его на вешалку.
Герда в ужасе глядела на своего жениха. Только сейчас она почувствовала исходящий от него резкий запах сырой земли. С трудом сняв туфли, Ханс направился в ванную комнату. Затаившаяся в прихожей женщина подумала, что, наверное, она только что сошла с ума, вернее, не только что, а в тот самый момент, когда услышала ночной дверной звонок.
«Может быть я просто сплю? – думала она, присев прямо на пол прихожей. – И всё это мне попросту снится. После всего того ужаса вызванного вестью о смерти Ханса… и сейчас я вижу бесконечный кошмар, в котором Ханс пришёл со мной попрощаться».
Но нет, это был не сон. В ванной комнате что-то загремело, с грохотом упав на кафельный пол. Герда вздрогнула. Дверь открылась. Ханс медленно вышел в прихожую и, пройдя мимо вжавшейся в угол невесты, зашёл на кухню. Поднявшись на ноги женщина, кинулась к ванной комнате и, поспешно заскочив туда, захлопнула дверь, заперев её на щеколду. Нужно было что-то делать, куда-то бежать, просить о помощи. Она с трудом соображала, страх парализовал. Наконец она догадалась оглядеться. Раковина умывальника была засыпана сырой землёй. На кафельном полу лежала на боку стеклянная банка из-под крема. Зеркало над умывальником было разбито.
И вот тогда Герда закричала.
Ей показалось, что собственный крик оглушил её.
Плевать, слышали соседи или нет, об этом она сейчас не думала. Но лучше бы они услышали и вызвали полицию. Наверное, она потеряла сознание, потому что внезапно очнулась на полу. Очнулась от странного звука, будто кто-то тихо скрёбся в запертую дверь ванной.
Герда прислушалась, но ничего не услышала. За дверью никого не было, наверное, ей просто почудилось. А что, если он ушёл? Просто взял, собрал свои вещи и ушёл. Это был бы наилучший вариант развития событий. Самый лучший из всех.
«Нужно позвонить матери и в полицию… или нет, сперва лучше в полицию».
Скорее всего, прошло много времени, пока она лежала в беспамятстве на кафельном полу ванной комнаты. Возможно, уже даже настало утро. Прижавшись щекой к двери, Герда стала слушать. В квартире было тихо, как и вчера, как и много пустых бестолковых дней подряд, только где-то на кухне тихо капала из крана вода. Кухня. Ну конечно же, ведь из ванной он прошёл именно туда.
Сделав над собой усилие, женщина тихонько отодвинула щеколду, слегка приоткрыв дверь. Квартира окончательно провоняла сырой кладбищенской землёй. Немного постояв в нерешительности и убедившись, что всё спокойно, Герда осторожно вышла в прихожую, первым делом взглянув на вешалку. Шляпа, пиджак и туфли оставались на месте.
Значит он не ушёл.
Но тогда где он и что делает? Почему в квартире так тихо? Герда понимала, что ей следует зайти на кухню, но как заставить себя сделать это…
Она сделала шаг, затем ещё один и ещё…
На кухне горел свет, дверь была слегка приоткрыта. Нужно всего-навсего заглянуть и Герда заглянула.
Сотрудник Абвера Ханс Гизевиус сидел за кухонным столом. Перед ним стояли две тарелки, лежали столовые приборы, соль, салфетки… Мутные глаза бессмысленно смотрели куда-то в стену. Ханс ждал, когда его невеста, наконец, разложит еду. Он сам расставил тарелки в правильном порядке, положил приборы. Всё, как обычно, и сейчас его совершенно не волновало, что он совершенно неподвижно сидит на кухне уже больше четырёх часов.
Герда отпрянула назад, больно ударившись локтём об угол двери. Телефон. Следовало немедленно им воспользоваться. Почему она раньше этого не сделала?
В дверь квартиры настойчиво зазвонили. Кто-то держал пальцем кнопку дверного звонка.
– Фройляйн Воог, откройте, военный патруль. Мы пришли по поводу вашего жениха…
Вскрикнув, Герда бросилась к дверям, словно боясь, что её сейчас кто-то непременно догонит и остановит. Как только она отперла замок, в квартиру тут же вошли четверо эсэсовцев.
– Где он?
– На… на кухне…
– Винфрид, увидите женщину…
Один из эсэсовцев бережно взял дрожащую Герду под руку и настойчиво увлёк в ближайшую комнату.
– Фройляйн Воог, не беспокойтесь, мы сейчас исправим эту досадную ошибку… её не должно было быть. Ответственные за этот просчёт будут строго наказаны.
Остальные прошли на кухню. Тот, что был постарше, с петлицами Аненербе, достал из кармана чёрный мел и нарисовал на лбу у неподвижно сидящего за столом мужчины руну «Хагалаз» – знак Старшего Футарка символизирующий силу, хаос и завершение чего бы то ни было.
– Встать!
Мужчина подчинился.
– Надень свои вещи и спускайся вниз, там тебя будут ждать…
Когда Ханс вышел, офицер Аненербе спрятал мел и, вытерев влажный лоб, тихо произнёс:
– Кое-кому придётся за это жестко ответить. Это не просто недосмотр это настоящая преступная халатность. Как он мог сам уйти из лаборатории и спокойно целые сутки разгуливать по Берлину?
– Что сказать его невесте?
– Да так и скажите всё, как есть.
– Но…
– Это приказ…
Герда испуганно выглянула из гостиной:
– Он уже… он уже ушёл?
– Да, он ушёл, фройляйн Воог, и больше никогда не вернётся. Весь этот кошмар никогда не повторится, можете быть в этом уверены. От имени руководства вермахта позвольте попросить у вас прощение. Если желаете, командование предоставит вам другую квартиру.
Герда испуганно переводила взгляд с одного лица на другое.
– Но что это было?.. Ханс… прилетал вестник смерти, он сообщил…
– Да, мы знаем. Произошла досадная ошибка и виновные будут строго наказаны.
– Какая ошибка? Ведь мой жених жив!
Эсэсовцы быстро переглянулись:
– Понимаете, не совсем так… ваш жених будет и дальше верно служить своей родине, но мы бы советовали больше не рассчитывать на его возвращение.
– Но почему?!!
– Потому что он на самом деле умер.
Один из эсэсовцев успел её подхватить.
– Чёрт побери, Винфрид, вызовите скорую…
***
Встреча с далай-ламой имела огромное значение. Воталхе по всей видимости окончательно убедился в том, что Вольфрам Зиверс остановил свой выбор как раз именно на том человеке, который был необходим для предстоящей экспедиции. Судя по всему после разговора с легендарным «зелёным братом», участие штурмбанфюрера Хорста в поездке на Тибет было окончательно утверждено.
Профессор Вельсер в срочном порядке подбирал остальных участников будущего похода. Всё время пока тянулась привычная бюрократическая волокита, майор ни разу не отпускал своего «донора», полностью контролируя все его действия. В конце недели, как раз перед великим нацистским праздником «Тридцатое января» (именно в этот день Адольф Гитлер был назначен рейхсканцлером Веймарской республики), Карелу поступило приглашение поучаствовать в ежемесячном спиритическом сеансе, регулярно проводимом высшими чинами СС в замке Вевельсбург. Безусловно, участие в подобном мероприятии было сопряжено с определённой опасностью, но майор сразу же согласился, ибо это был ещё один великолепный шанс заглянуть за ширму внутренней кухни «Наследия предков». Если его раскроют, прощай тибетская экспедиция, но рискнуть всё-таки стоило.
Спиритический сеанс был назначен на четвёртое февраля. Этот день был выбран не случайно. При выборе дня своей очередной встречи, эсэсовцы всегда руководствовались картой рунического зодиакального круга. Четвёртое февраля соответствовало двадцатой руне старшего футарка и тринадцатой руне младшего футарка манназ. Этот символ ассоциировался с единством жизни и смерти, а значит имел большое эзотерическое значение.
