355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Валентин Бабакин » Путь Анубиса (СИ) » Текст книги (страница 16)
Путь Анубиса (СИ)
  • Текст добавлен: 16 октября 2016, 22:30

Текст книги "Путь Анубиса (СИ)"


Автор книги: Валентин Бабакин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Нереальность скалы пересекли без проблем и выскочили в туман лабиринта. Свернули направо.

– Как думаете, куда теперь? – спросил Степан, когда лодка на полной скорости вылетела к первой водной развилке, а сам, не дожидаясь ответа, направил катер налево.

– Правильно повернул, – согласился Вовка.

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Степан.

– Я теперь этот камень чувствую, – пояснил Вовка. – Он мой.

– Охотно верю, – согласился Степан и хищно втянул ноздрями воздух, – Я сам тут кое-что чувствовать начал.

– Что? – поинтересовался Василий.

– Запахи. Восприятие обострилось. Произошло, похоже, со мной что-то тут. Я чувствую, как мы по следу этого Гриши идем. Запах выхлопов двигателя катера в воздухе висит. Я будто зверь на охоте. И еще кое-что вижу.

– Что ты видишь? – спросил Вовка.

– Я эти самые нереальности вижу. Они полупрозрачные какие-то. Вон, например та скала справа. Она нереальна. За ней тоннель открывается. Интересно, блин! Выходит, что ты Вася не один тут крутой такой. Мы с Вовкой-то тоже кое-что можем. Так, Вован?

– Так, – кивнул Вовка, всматриваясь вперед.

Туман рассеялся, обнажая берега. Они были круты, каменисты и полностью лишены какой-либо растительности. По оба борта от лодки насколько хватало обзора, расстилался мертвый скалистый пейзаж, а впереди вдоль горизонта серое облачное небо перекрывала широкая полоса густой черни.

– Она самая. Темная зыбь, – показал Степан на полосу. – До нее еще далеко. Километров под сто будет. Только кажется, что близко. Этот Гриша до нее на катере всяко разно не дотянет. Догоним.

Василий краем уха слушал разговор Степана и Вовки, а сам как бы всматривался внутрь себя. С этого утра он отчетливо начал ощущать в организме какие-то странные изменения. Тело стало легким, почти невесомым. Зрение обострилось. Он различал маленькие камешки по берегам, а кроме того почувствовал, в месте солнечного сплетения некий сгусток чего-то теплого, величиной с маленький мячик. Иногда это, что-то начинало медленно расширяться, расползаясь по телу и растекаясь по ногам и рукам, и тогда пальцы начинало покалывать, будто маленькими иголочками, а затем это что-то снова сжималось до размеров мячика. Первое время все происходило самопроизвольно, не поддаваясь управлению усилием воли, но спустя время Василий начал замечать, что он может регулировать эту странную пульсацию, сосредотачиваясь на сгустке. Ощущение присутствия некой необычной субстанции внутри тела было поначалу немного пугающим, но вскоре Василий попривык к ней и лишь изредка вновь и вновь как бы проверял ее наличие внутри себя, не позволяя при этом ей вольно растекаться по телу.

Каким-то внутренним зрением он почувствовал приближение, прежде чем все услышали надрывный нарастающий вой, а затем увидели, как серую вату облаков разорвал силуэт самолета.

Это был большой пассажирский лайнер. У него горели двигатели. Он снижался по крутой траектории. Секунда, другая, и самолет пересек на высоте нескольких сотен метров впереди по курсу лодки водный поток, скрываясь за гребнем высоких скал левобережья.

А затем кверху взметнулся столб густого черного дыма и послышался грохот.

– Пипец, – угрюмо произнес Степан. – Похоже, что всем там крышка. Затянуло.

– А, может не всем, – предположил Василий. – Там помощь нужна.

– Всем, – уверенно произнес Вовка.

Василий почувствовал за скалами, где поднимался столб дыма, присутствие смерти, как чего-то неуловимо-холодного и неотвратимого. Там не было жизни.

Несколько минут плыли молча под впечатлением увиденного.

Первым не выдержал тягостного молчания Степан.

– Да уж, – задумчиво произнес он. – Вот так полетели, кто-то по делам, а кто на отдых. С родными попрощались. И вот, на тебе. Сюда попали. Стерлись с лица земли, так сказать без следа.

– А я читал, что на земле ежегодно без следа пропадают два миллиона человек, – невесело произнес Вовка. – Само собой, что не все они попадают сюда. А иначе бы этот мир уже давно переполнился.

– Само собой, – согласился Степан. – И мы без следа сгинем с земли, если этого Гришу не догоним. Кстати, кажись вон он!

По курсу лодки вдали показался катер.

– Точно, он, – кивнул Василий, разглядев обострившимся зрением знакомые формы. – Вован, ты бластер приведи в готовность. Он тебя защитит своим полем. Мало ли что там у этого Гриши на уме. У него крупнокалиберный пулемет на рубке.

– А ты как же? А Степан? – спросил Вовка.

– А мы как-нибудь отобьемся, – ответил Василий, изготавливая "Шмайсер"

– Если, начнет стрелять, то из гранатомета предупредительный сделай, -посоветовал Вовка. – По катеру не бей. А то камень утопим.

Катер медленно плыл по воле потока. Наверняка в его баках, как и предполагал Степан, кончилось горючее. Лодка быстро приближалась к нему. Василий всматривался в иллюминаторы рубки и не видел за ними какого-либо движения. На борту не подавали признаков жизни. А может, там и Гриши-то нет. Сбежал. Но, как и куда?

– Камень там, – уверенно произнес Вовка, будто угадав сомнения Василия.

– А Гришка-то затаился. Сейчас подплывем поближе, а он полоснет по нам из пулемета, – пробормотал Степан, одной рукой держась за рулевой рычаг, а другую положив на приклад американской автоматической винтовки. Василий хотел, было изготовить гранатомет для стрельбы, но его ладонь замерла на холодном металле бронебойного оружия. Он вновь почувствовал присутствие смерти. Она затаилась там, на катере, прячась за его броней. Но эта смерть уже была не опасна. Ее черный ангел насытился, получив свою незримую добычу, чтобы отнести ее по назначению в то место, откуда нет возврата.

Лодка сбавила скорость, а вскоре осторожно причалила к корме катера. Василий первым забрался на борт. Степан, залез следом и привязал лодку к выступу на фальшборте.

Держа "Шмайсер" наперевес, Василий резко распахнул дверь рубки и замер.

Гриша, в камуфляжной одежде сидел на месте штурмана, откинувшись назад. Голова запрокинута. Упасть ему не позволяла спинка кресла. Обе руки посиневшими пальцами сжимали штурвал. В широко открытых, мертвых глазах застыл ужас.

Степан, заглянул в рубку через противоположную дверь, увидел мертвеца, резко отшатнулся назад и перекрестился.

– Вовка, оставайся в лодке, – бросил через плечо Василий, желая оградить сына от жуткого зрелища.

– А что там? – спросил тот.

– Помер наш Гриша! – сообщил ему Степан.

– Убит, – уточнил Василий, увидев на ткани камуфляжной кутки с левой стороны груди мертвеца темное пятно величиной с тарелку, и подумал поначалу, что это выступила кровь из раны. Но откуда она? Пуля? Нож? А где входное отверстие? Ткань-то целая?

А может это не кровь? Он осторожно прикоснулся к пятну. На кончиках пальцев осталось, что-то похожее на черную жирную копоть.

По центру пятна располагался наружный карман куртки. Василий вздрогнул от пронзившей его жуткой догадки.

– А камень-то? Камень где? – засуетился Степан.

– Там, – Василий показал пальцем на карман.

– Ну, так бери. Чо стоишь-то? Или мертвяка испугался? Так, давай я!

– Стой! – Василий остановил Степана. – Ты что? Не понял ничего?

– А чего тут понимать? Помер да помер. И поделом. Мы его спасли, а он нас опоил и обокрал. Решил в единоличку сказочным камнем владеть. Вот его высшие силы и наказали. Все же есть бог и он на нашей стороне. Забирай камень, да и поплыли дальше.

– Какой бог? Причем здесь высшие силы? – понизив голос, так, чтобы не услышал Вовка, зашептал Василий. – Ты что не видишь? Этот инопланетный камень может убивать. Он опасен.

– И ты его, Вася боишься в руки брать, – усмехнулся Степан. – Считай, два дня его возле сердца носил, а теперь боишься.

– Я за себя не боюсь, – мотнул головой Василий и решительно вытащил камень из кармана. – Но со мной сын. Я за него боюсь. Я не знаю, что это за камень. Я не знаю, чего от него ждать. А, может быть, этот камень убил того инопланетянина?

– Он не убивал инопланетянина, – послышался за спиной голос Вовки. Сын все же забрался на борт катера и подошел к рубке, пытаясь заглянуть через спину Василия в ее пространство. – Инопланетянин умер сам, получив сильные внутренние повреждения при жесткой посадке и еще кое от чего. Он выбрался из корабля, опасаясь его взрыва, а затем из последних сил отошел от него подальше. Вот и все. А этот камень для него памятный и путеводный. Для нас он не опасен. Более того, он нас выведет и спасет. Это мой камень, батя.

– Хватит сочинять! – прервал сына Василий. – Хватит мне этих фантазий!

– Опять ты думаешь, что я фантазирую! – жестко произнес Вовка и протянул руку. – Дай мне камень!

– Не дам, – Василий положил камень в карман.

– Мы не сможем попасть обратно домой, если камень будет у тебя! Он должен быть в моих руках. Только тогда откроется правильный коридор. Дай мне камень!

– Нет! – мотнул головой Василий. – Этот камень-убийца будет, как и раньше, у меня. Только на таких условиях мы поплывем дальше.

– И попадем неизвестно куда!

– Лучше попасть неизвестно куда, чем быть мертвым.

– Вася, а ты бы верил своему сыну, – подал голос Степан. – Сдается мне, что камешек этот непростой и знает своего хозяина. И не случайно он к нам в руки попал, и не позволил, кому попало, чтобы его вот так просто украли. Отдай его Вовану. Он знает, что делать. И верь ему.

– Я не хочу верить, я хочу знать, – возразил Василий.

– В том-то вся твоя проблема, – грустно улыбнулся Степан. – Ученый ты переученный. Что оно твое знание? Пылинка. Может твое знание объяснить, то, что происходит с нами? Нет, не может. Отдай камень Вовке.

Василий упрямо мотнул головой.

– Ты опять все делаешь неправильно, папа, – обреченно произнес Вовка. – Все неправильно. Все.

– Почему опять? Когда я что-то сделал неправильно? – недоуменно спросил Василий.

– Всегда, – Вовка махнул рукой, повернулся и направился обратно в лодку.

– Тихо! – выдохнул Степан и насторожился. Василий тоже навострил уши и услышал далекий рокочущий звук.

– Катер или корабль, – прошептал Степан.

– Поменьше бы рассуждали тут. Дождались, – мрачно произнес Вовка и показал пальцем вдаль.

Из-за речного мыса на расстоянии километра один за другим быстро выплывали катера. Один, два, три четыре...Семь. Василий различил на них флаги со свастиками. Немцы.

– С тылу достали! Уходить надо! – засуетился Степан. – Все в лодку!

Уговаривать никого не пришлось. Уже через несколько секунд лодка отошла от борта катера и набрала максимальную скорость, выйдя на глиссаду.

Катера тоже заметно прибавили ходу, но было видно, что им не по зубам скоростные характеристики самодельной посудины индивидуального изготовления при японском моторе.

– Уходим, – ухмыльнулся Степан.

Послышался свист, и справа по борту на расстоянии в полсотни метров вздыбился столб воды.

Лодка метнулась влево и пошла зигзагами.

– Хрен вам. Не возьмешь, – пробормотал Степан.

Еще один водяной столб взрыва вскинулся в паре десятков метров от кормы.

"Пристреливаются, – пронеслась нехорошая мысль у Василия. – Сейчас третьим накроют".

Со всей очевидностью момента, его пронзила роковая неизбежность третьего выстрела. Почувствовав, как изготовился и хищно расправил темные крылья безжалостный ангел смерти, он яростно воспротивился ему чем-то нематериальным внутри себя, но, вместе с тем намного большим, чем собственное тело.

Но и третий снаряд ударил мимо, перелетев аж сотню метров. За секунду до взрыва, Василий почувствовал жесткий внутренний толчок, и перед глазами поплыла мутная пелена.

Лодку бросило вправо.

– Уйдем, уйдем, – бормотал Степан.

Справа, – произнес Вовка.

Василий увидел, как впереди из-за зубьев скалистого гребня правого берега медленно выплывает корабль. Похоже, тот самый, что попался навстречу вчера. Он пересекал курс лодки. Степан резко свернул влево.

"В западню попали", – обреченно подумал Василий и поднял со дна лодки гранатомет.

– Хальт! Ершлиссен! – разнеслось далеко над водой.

– Хрен вам на рыло, – процедил Степан сквозь зубы. – Нихьт ферштеен.

– Хальт!

– Хааааальт! – разнеслось нарастающим гулом над рекой, и густая чернота над горизонтом тяжело колыхнулась. Облака закрутились медленным хороводом, по реке пошла волна, заставляя лодку плясать.

– Ааааальт! – продолжал гулять в пространстве тяжелый густой звук. Облик корабля на фоне темного берега начал размываться. Послышался гулкий звук орудийных залпов.

– Аааах! – ударило по ушам, и чернота впереди начала распухать, расползаясь по небу.

– Что это?! – завопил Степан.

– Батя! Дай мне камень! – заметался, где-то вдалеке затухающий голос Вовки. – Дай камень! Выброс начинается!

До корабля оставалось не более двухсот метров. Василий положил оружие на плечо изготовил его для стрельбы и прицелился в серый борт под ватерлинию, отчетливо при этом понимая, что шансов затопить такое большое судно одним выстрелом из гранатомета практически нет.

А затем на уши обрушилась тишина, и все вокруг замерло, как в стоп-кадре кино.

Василий увидел в немой неподвижности столб воды от взрыва возле кормы лодки, широко раскрытые глаза Степана и вереницу катеров в размытой дали.

"Накрыли все же", – подумал он в тот миг.

* * *

На глаза опустился вязкий и непроглядный мрак, но лишь на короткие несколько ударов пульса, после чего впереди забрезжило едва заметное, клубящееся, как желтая пыль, свечение. Прошло еще некоторое время, и нечто изнутри подсказало ему, что это свечение пробивается сквозь его сомкнутые веки. И тогда он открыл глаза.

Его взгляд погрузился в предметность форм незатейливой угловатой мебели среди плоскостей стен под блеклыми дешевыми обоями. Все это затесненное пространство освещалось лучами, горящего под потолком, круглого электрического плафона.

Сам он тонул в мягком провалившемся от времени диване, полулежа поперек него и откинувшись затылком на спинку. Пожалуй, прошла не одна минута, прежде чем он вспомнил, что его зовут Василий и сообразил, наконец, что находится в своей квартире.

Какой сегодня день? Он посмотрел на перекидной календарь, стоящий на комоде. Этот раритет достался ему от деда. На нем отчетливо просматривалась дата.

Четырнадцатое. Сегодня четырнадцатое сентября. Его уволили из института.

Послышался тихий, но вместе с тем отчетливый звук. Проворачивался ключ в замке входной двери. Ольга пришла со смены. Она работала продавцом в обувном магазине неподалеку.

– Ты дома? – удивленно спросила жена, заглянув в комнату. – Что случилось?

– Ничего особенного, – Василий нервно улыбнулся.

– И все же? Как-то непривычно видеть тебя дома в столь раннее время. Решил посвятить себя семье?

Супруга, скинув туфли, присела рядом, забравшись с ногами на диван, запустила легкую ладонь в жесткие волосы Василия, и заглянула ему в глаза.

– Что произошло?

– Да так, ерунда, – виновато усмехнулся он. – Уволили меня.

– Уволили? Как это? За что? Почему?

– Какая разница.

– Рассказывай. Что стряслось?

– Сокращение штатов у нас. Институту финансирование срезали. Кризис.

– И выбрали тебя, чтобы уволить?

– Не только меня. Только в нашем отделе пятеро. А по всему институту я не знаю.

– И ты в их числе? Почему?

– Ума не приложу. Работал. Строил планы. Тема была перспективная. Начальник повышение обещал. И вот на тебе. Как дерьмо на голову.

– А ты ее сам уже давно подставлял, – невесело усмехнулась Ольга.

– Кого?

– Голову подставлял. Ты всегда думал, что твоя работа это самое главное в жизни. Думал, что тебя оценят? Ты всегда жил завтрашним днем, жил иллюзиями и витал в облаках. А настоящая жизнь проходила мимо. Зачем я тебе буду повторять, то, что говорила уже не раз? И что ты будешь теперь делать?

– В наш университет пойду преподавать. А куда еще?

– Зачем?

– Что зачем?

– Зачем ты пойдешь в университет? Чтобы опять приносить домой копейки? Снова жить завтрашним днем? Ты о своем сыне подумал? А обо мне? Я лично не хочу больше отдыхать в палатке и собирать грибы под дождем где-то в какой-то глухомани под Козлоярском. Я хочу сама мир посмотреть и сыну показать. Я хочу, чтобы он получил хорошее образование. Я много чего хочу. Машину, дом за городом хочу. Вовка давно уже просит купить ему компьютер. А у нас что? Нищета по углам скачет. Вася, опустись на землю.

Жена говорила тихо, обняв Василия правой рукой за плечо, и каждое её слово остро пронзало его жестокой правдой неотвратимой реальности. Он понимал, что Ольга в данной ситуации права, и у него нет никаких весомых аргументов, чтобы возразить ей. Но он должен был хоть как-то возразить, хотя бы по мелочи, чтобы увести разговор в сторону от той жестокой правды, в упор стреляющей в него фактами, что все у него складывается не так, как мечталось в беззаботные юношеские годы.

– Зачем ему компьютер? – спросил Василий. – Рано еще. Подрастет, тогда и купим. Какая от компьютера польза? Еще успеет засесть наш сын за все эти игры – стрелялки с монстрами и разными зверствами. И без них нагрузка на детскую психику большая. Он мне тут недавно какие-то странные фантазии свои рассказал.

– Какие еще фантазии?

– А такие. Будто мы все тут все видим не так, как есть на самом деле. А в земле черт знает, что находится. И это все оставили инопланетяне. И кто-то злой прорывается сюда, а мы все должны бояться.

– И что? – усмехнулась Ольга. – Это же детские фантазии.

– Если бы. Он утверждает, что якобы знает это откуда-то. Я его попытался успокоить, а он замкнулся в себе и убежал. Что это?

– Да мало ли, – жена пожала плечами. – В общем, так, дорогой. Ты устал и видишь все в черном цвете. Успокойся. Все делается только к лучшему. Тебе давно надо было покинуть этот свой институт и заняться настоящим мужским делом. Ложись, отдыхай. Я сегодня Вовку к маме увезла и вечер у нас свободный. Пойду в магазин схожу, возьму вина хорошего и мы с тобой устроим ужин при свечах. Давно мы с тобой вдвоем не оставались. Согласен?

– Согласен.

– Вот и хорошо.

Супруга надела туфли и направилась к двери. Василий услышал, как поворачивается ключ в замке, и вновь откинулся на диван, закрыв глаза. В темной тишине комнаты мерно стучал маятник часов. Капли осеннего дождя стучали в подоконник.

Глава 22

АВАЛОН

Его взгляд проваливался в глубину переплетений бесконечных темных коридоров. Забредая в очередной тупик, Василий топтался на месте, затем поворачивал обратно и брел, брел, брел... Или бредил?

Он устал блуждать. Встретив на своем пути очередную тупиковую стену, Василий пнул ее с замаха и нецензурно выругался. Раскатистый гул от удара эхом покатился по лабиринту, а затем сквозь наступившую тишину издалека донеслись приглушенные голоса.

Стены лабиринта растворились в темноте, и Василий направился в сторону голосов через густой мрак.

Послышался громкий хохот и немецкая речь, после чего из темноты медленно проявилось изображение Гитлера на широком живописном полотне. Вождь нации был показан во весь рост на фоне величественных горных вершин. Затем мрак вытолкнул из себя стол, заставленный бутылками и какой-то закуской. За ним восседали трое эсэсовцев в черной форме. Они были пьяны и красноморды.

– Ты жизнью поклялся! – ударил по барабанным перепонкам жесткий возглас.

Василий вздрогнул и открыл глаза.

Плафон под потолком комнаты продолжал нервно мерцать. Часы мерно тукали, а капли дождя стучали в подоконник. На краешке дивана сидел Вовка. Он в упор смотрел на лежащего Василия, и тот невольно содрогнулся от странного холодного взгляда сына. Такие глаза бывают у мертвецов. Спокойные, как лунный свет.

– Пошли. Хватит лежать, – произнес он.

– Куда?

– Пошли, – настойчиво произнес сын, поднялся с дивана, крепко прихватил ладонью запястье правой руки Василия и потянул на себя. В тот же самый миг все в комнате заволокло мутной пеленой.

Василий попытался встать, но тело ему не повиновалось. Пелена сгустилась до полной темноты, затем через некоторое время в ней проявились какие-то смутные формы. Прошло еще несколько минут, прежде чем Василий сообразил, что это чернильные пятна облаков на фоне звездного неба.

Удар сердца в груди взорвался пронзительной болью. Она заструилась вместе с пульсацией крови по телу, медленно растворилась в каждой его клеточке и утихла. Василий почувствовал затылком и спиной неровную твердь, пошевелил конечностями и быстро поднялся на ноги. Произошло это так, словно посторонняя сила мягко встряхнула и подкинула его.

Реальность ворвалась в него зрелищем множества тлеющих развалин под ночным небом, бликами их отражений на черной воде, смрадным запахом дыма, жаром удушливого ветра и привкусом крови на разбитых губах.

Некоторое время он стоял неподвижно, пытаясь осознать, что произошло и где он находится. Но вскоре ему пришлось действовать не раздумывая

– Хальт! – отчетливо прозвучал за спиной громкий возглас.

Он обернулся и увидел на фоне огней пожаров в паре десятков шагов от себя темные силуэты человеческих фигур. Они приближались.

– Хенде хох!

Нацисты подошли вплотную. Их было трое. Все они были вооружены "Шмайсерами".

– Хенде хох, – повторил один из них и полоснул короткой очередью вверх по воздуху.

Звук выстрелов хлестнул по ушам, и Василий почувствовал, как его окатила волна неконтролируемой ярости. Он не задавался вопросами: "Где Вовка со Степаном и что это за место?" Его переполнила жажда действия. Все эти дни он пытался понять – кто их преследует и где враг.

Теперь враг стоял перед Василием. Тот или иной – без разницы. Врага надо уничтожать. Опыт уничтожения у Василия имелся. В свое время его неоднократно накачивали какими-то препаратами, после чего забрасывали в горячие точки – в места непосредственного ведения боевых операций. Таким способом проверяли реакцию и возможности его организма, напичканного биостимуляторами, в экстремальных ситуациях. Но там была борьба за выживание и не более того. Здесь же присутствовало слепое желание яростной мести.

Василий молниеносно бросил себя в сторону, ускользая с направлений стволов автоматов. Тело превратилось в сгусток энергии, способный дробить кости и разрывать плоть.

Схватка длилась секунды. За столь короткое время у одного из немцев был пробит до мозга глаз, у другого вырвано горло, а третий рухнул навзничь от удара, ломающего грудину.

Василий взглянул на забрызганные чужой кровью ладони, прикоснулся к плечу, задетому выстрелом, и подошел к реке, чтобы сполоснуть руки. У воды он вновь почувствовал опасность и откинулся назад с кувырком, укрываясь за толстым бревном. Пули из крупнокалиберного пулемета, пролетев мимо, вспороли воду рядом с берегом.

Стреляли с катера. Василий различил его силуэт в рассветном мареве на расстоянии сотни метров. Катер стоял у берега. Пулемет продолжал строчить. Пули впивались в дерево, крошили береговой галечник и хлестали по воде.

Вскоре стрельба прекратилась.

– Рус, сдавайтс! – послышался требовательный окрик. – Зопротивление безболезно!

– Русские не сдаются, – пробормотал Василий. В тот миг он сожалел, что неосмотрительно не подобрал оружие поверженных немцев и ему нечем ответить на стрельбу.

– Сдавайтс! – снова послышался окрик.

Ближайший "Шмайсер" лежал в простреливаемой зоне на расстоянии десятка шагов от Василия. Можно рискнуть и быстрым броском попытаться завладеть автоматом. А там будь что будет. Он изготовился для прыжка, но в тот же миг отказался от столь рискованного действия, увидев гранатомет. Заряженное бронебойной гранатой оружие лежало совсем рядом – на расстоянии вытянутой руки. Возможно, это был тот самый гранатомет, из которого Василий собирался выстрелить по немецкому кораблю. Вполне возможно, что это оружие перенеслось сюда вместе с Василием неведомой силой и более чем кстати.

Через секунду гранатомет был вскинут на плечо, и наведен на катер.

Выстрел. Попадание.

Глядя на огонь и черное облако взрыва, Василий ощутил, как волна безумной ярости схлынула, уступая место холодной жажде смерти. Он отбросил в сторону теперь уже бесполезный гранатомет, и направился к катеру, по пути вырвав из руки одного из мертвецов "Шмайсер".

Ночь нехотя отступала. За зубчатой кромкой леса противоположного берега реки разгоралась заря, освещая кровавым светом жуткую панораму разрушенного города.

Василий увидел возле развороченного взрывом катера шевеление и, не задумываясь, полоснул туда длинной очередью. Послышался короткий вскрик. От кромки воды через береговую полосу в сторону тлеющих развалин метнулась, волоча ногу, темная фигура человека. С трудом вскарабкавшись на невысокий обрыв, беглец огрызнулся автоматными выстрелами и нырнул в смрад мертвых улиц.

Подойдя ближе к катеру, Василий увидел двоих немцев. Один из них с разбросанными мозгами, вне всякого сомнения был мертв. Другой, глядя в небо мутными глазами и пуская через губы кровавую пену, тупо моргал. Вне всякого сомнения, он отходил в мир иной. Убедившись, что здесь ему больше делать нечего, Василий направился по следу беглеца. Он не спешил, зная, что тот ранен, уйти далеко не сможет и скорее всего, спрячется где-то здесь поблизости в развалинах. Василий чувствовал его страх.

Взобравшись на обрыв, он увидел труп женщины с кровавой маской вместо лица. Неподалеку лежал ничком мертвый мужчина, впившись окоченевшими ладонями в песок. Василий равнодушно скользнул взглядом по мертвецам и направился далее в хаос разрушения.

Улицы города, вымощенные разновеликим каменным плитняком, были завалены обломками зданий и усеяны мертвыми телами. Василий переступал через них, хищно всматриваясь вперед. Частые капли свежей, почти черной крови на камнях молчаливо свидетельствовали о том, что немец ранен серьезно. Василий чувствовал, что он где-то там впереди, все еще пытается уйти от погони.

Капли крови вывели на широкую площадь, истерзанную воронками от снарядов. Посреди нее высилось сооружение из красного кирпича. Судя по кресту на высоком шпиле, пронзающем низкое небо, это был храм. Вход в него, разрушенный взрывом, напоминал жуткий оскал пасти некого чудовища.

Выходило так, что и в этом мире люди уповали на божью помощь. Молили Всевышнего о спасении. Надеялись и верили.

Василий шагнул к храму. Из провала послышались выстрелы. Василий даже не пригнулся и немедленно нажал на курок. Выстрелы из храма затихли, а через пару секунд перед входом рванула граната. По щеке чиркнул осколок.

Василий не остановился. Предварительно располосовав перед собой выстрелами глубину храма, он пробрался в его нутро через груды битого кирпича на входе и встретился взглядом с фреской над алтарем. На ней был изображен строгий лик Христа.

– Что же ты не защитил своих прихожан? – невесело усмехнулся Василий. Негромкие его слова разнесло эхом под сводами храма. – Или руки коротки до этого мира? Как – никак, а это Аид. Здесь царство смерти.

– Ты есть дьявол, – прохрипело со стороны лика господа. – Русиш дьявол.

Василий шагнул на голос и увидел в сумраке немца. Тот сидел на полу, обессилено откинувшись спиной на алтарь и обреченно сжимая правой ладонью автомат с опустевшим магазином. Сквозь пальцы левой руки, стиснувшей бок, сочилась кровь. Левую глазницу скрывала черная повязка.

– Старый знакомый, – усмехнулся Василий. – Ты Дитрих?

– Откуда ты знаешь майн имя? – прохрипел немец.

– Один наш общий знакомый поведал, – ответил Василий и поднял ствол автомата. – Царство ему небесное. Сейчас ты с ним встретишься.

Немец закашлялся, и темная струйка крови потекла из его рта.

– Аллес капут, – едва слышно прошептал он. – Твой сын.

Василий дернулся вперед.

– Что? Что ты сказал?

– Твой сын, – прохрипел немец, и рот его скривился в мерзкой гримасе. – Он жив. Но ты его не спасать.

– Где? Где он? – Василий встряхнул умирающего за плечи. – Говори!

Немец дернулся, судорожно вздохнул и затих, испустив дух. Взгляд его единственного глаза потух. Василий же продолжал отчаянно трясти его за плечи.

– Где?! Где мой сын?! Говори! Тварь!

Волна ярости вновь захлестнула его. Он отшатнулся от мертвеца и всадил в него весь остаток патронов из автомата, затем поднял глаза на лик Спасителя.

– Думаешь, буду тебя умолять? Просить помочь? Не дождешься.

Он отбросил в сторону алтаря бесполезное оружие, направился к выходу из храма и, пройдя несколько шагов, ощутил тепло возле сердца. Оно постепенно усилилось до ощутимого жжения.

Поначалу Василий подумал, что его задела пуля или осколок гранаты. Он остановился, приложил ладонь к груди, затем посмотрел на пальцы. Крови не было.

– Это же кристалл, – догадался Василий и немедленно достал его из нагрудного кармана. Странно. Камень был холоден, как лед. В его глубине, как и прежде, мерцала маленькая искорка. Она излучала спокойствие. Жжение в груди прекратилось. Глядя на искорку, Василий почувствовал, как демоническая ярость утихает в нем, уступая место хладнокровному осознанию предрешения предстоящих событий, где ему уготована немалая роль. Он должен сыграть ее безупречно. Репетиции и дубли отменяются. Ответов на вопросы, что происходит и кто виноват – не будет. Поскольку времени на раздумья не оставалось, от него требовалась импровизация. Было ясно – Вовка жив, и это главное. Оставалось одно – все сделать правильно.

Не ощущая более опасности от камня, а скорее наоборот некую поддержку, он вернул его в карман, выбрался под открытое утреннее небо, взглядом скользнул по дымящимся руинам, и размеренным шагом направился к реке в ожидании проявления событий. Сигнал мобильного телефона не удивил его.

– Господин Белавин, приветствую вас, – голос в трубке дышал ледяным спокойствием.

– Кто говорит? – спросил Василий

– Группенфюрер СС Отто фон Кранц. Я, тот, от кого зависит жизнь вашего сына. Но более всего она зависит от вас.

– Я знаю. Продолжайте.

– Странно, господин Белавин. Вы ведете себя так спокойно, словно знали о предстоящем разговоре, – в голосе незнакомца едва заметно пробилась искорка удивления.

– Да я спокоен. Спокоен, как никогда.

– И вы не задаетесь вопросом, как здесь может работать ваша сотовая связь?

Не отвлекайтесь на излишние эмоции, – жестко произнес Василий. – Говорите конкретно, что вам нужно?

– Хорошо. Начну с того, что ваш сын у нас. Он жив, здоров и накормлен.

– Вы удивительно добры. Я хочу услышать его голос.

– Вы очень уравновешенный человек, господин Белавин. Говорите с сыном.

– Папа! С тобой все в порядке? – послышался вскоре в трубке голос Вовки.

– Нормально! Вовка! Я приду за тобой! Я тебя вытащу!

– Уходи папа! Я им ничего не говорил! Они тебя засекли по телефону! Уходи!

В трубке послышался шум, а затем вновь зазвучал все тот же голос.

– Господин Белавин. Вы убедились, что с вашим сыном все хорошо?

– Убедился, – ответил Василий. – Но если хоть один волос упадет с его головы...

– Я понимаю, – прервал его голос в трубке. – Но мы лояльны лишь к тем, кто нам полезен. Мы нашли у вашего сына очень интересное оружие. Откуда оно у него? Он не отвечает на наши вопросы. Вы должны ему помочь. Вы просто обязаны нам все рассказать. У нас имеется информация на вас, господин Белавин. Мы знаем о вашей деятельности, нам известно ваше прошлое. Но теперь нам интересно знать, что с вами произошло. Много вопросов, господин Белавин. Я человек не жестокий и мне не хотелось применять крайние меры воздействия к ребенку. Я бы желал побеседовать с вами. Вы не возражаете?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю