Текст книги "Сто затей двух друзей. Приятели-изобрететели"

Автор книги: Валентин Головин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Валентин Александрович ГОЛОВИН
«Сто затей двух друзей ∙ Приятели-изобретатели»

Предисловие

Итак, ребята, вы снова встречаетесь со своими старыми друзьями, неугомонными выдумщиками Пуговкиным и Ромашкиным – героями книги В. Головина «Сто затей двух друзей», которая вышла два года назад в издательстве «Молодая гвардия».

Из книжки герои переселились на экран телевидения, а затем в телефильм «Сто затей на суше и на воде».

И вот у Пуговкина и Ромашкина появилось очень много друзей, таких же наблюдательных, любознательных, сметливых, которые из самых простых, порой бросовых, материалов смастерили множество занимательных и полезных вещей.

Мы получили тысячи писем с просьбой переиздать книгу, рассказать о новых изобретениях Пуговкина и Ромашкина, а многие ребята предлагали и свои усовершенствования.

Вашу просьбу мы выполнили, юные друзья. Перед вами снова эта книга и, как вы просили, с дополнениями и продолжением.

Вас ждут новые встречи, увлекательные походы на самодельных байдарках, занимательные состязания «змееведов». Вместе с героями книги вы побываете в планетарии на дому, весело встретите в лесу Новый год.

Книга вам подскажет, чем заняться, «когда на носу лето», как из ученической тетрадки сделать авианосец, а из обыкновенной консервной банки – оригинальную электролампу.

Начинающие столяры с пользой для себя прочтут главу «Мебель – дочь леса», а рассказ о воде и воздухе, которые могут ставить отметки, наверное, вам всем покажется особенно интересным.

Успехов вам, юные изобретатели!

СТО ЗАТЕЙ ДВУХ ДРУЗЕЙ

Есть у меня на примете два занятных вихрастых паренька – Витька Пуговкин и Мишка Ромашкин. Они такие закадычные неразлучники – водой не разольешь.

Взрослые о них отзываются с уважением – правильные, мол, сынки растут, смекалистые, беспокойные, до всего любопытные. Быть им знаменитыми мастерами – золотые руки. А руки у мальчуганов и впрямь примечательные – за что ни возьмутся, все смастерят.

И хотя у одного глаза голубые, у другого карие, но в главном эти глаза схожи: на что ни поглядят, на пустяк какой, который и бросить-то не жаль, тут же увидят, как эту никчемушную пустяковину превратить в полезную вещь.

Другие ребята бывают порой словно вялые мухи осенью, а этим скучать некогда. У них всегда затей вагон и еще маленькая тележка.

Других сердобольные мамы и папы дорогими игрушками задаривают. А Пуговкину и Ромашкину такие подарки ни к чему. Для игр и забав у друзей вечно в запасе есть славные выдумки. Витькина бабушка так и сказала: «Наши-то два смышленыша, ну, сущие Самоделкины».

И еще они очень любят рисование. Ведь если что серьезное затеяли, тут без рисунка, чертежа шагу ступить невозможно.

Товарищи прозвали Пуговкина просто и кратко – БЭС.

Не подумайте, что Витька вроде как бес, бесенок. Совсем нет. А БЭС он стал вот почему. Все знают, что Большая Советская Энциклопедия по первым буквам называется БСЭ. Наш Пуговкин имеет завидную память, прямо ходячий справочник по разные вопросам. Вот он и получил прозвище БЭС – «Большой энциклопедический словарь».

Ну, а Ромашкин знает целый ворох пословиц да поговорок, прибауток да присказок. За это его прозвали «наш Даль». Ведь русский ученый Даль был знаменитый собиратель народных изречений.

Подметив, как Дружат БЭС и Даль, знакомые ребята даже сочинили четверостишие:

 
Даль шел в лес – рядом
БЭС…
БЭС плыл вдаль – рядом
Даль.
Даль и БЭС – везде
Друзья!
Врозь друзьям нигде нельзя!
 

Мне не терпится поведать вам об увлечениях и приключениях, о делах и проделках этих двух приятелей.

А я сам – по дворам да по домам

Кто себе друзей не ищет,

Самому себе он враг!

Шота Руставели

– У кого есть вопросы? Спрашивайте! – в заключение своей речи на первой линейке произнес Петр Ильич, начальник пионерского лагеря.

Вопросы посыпались, как орехи из мешка: а где?.. а..почему?.. а когда?., а можно ли?., а есть ли?., а зачем?..

Ребят интересовало все. Ведь они только что приехали из города в свой районный пионерский лагерь.

– А далеко ли здесь растет орешник? – бойко спросил невысокий ладный паренек.

Это был Пуговкин.

– Ореховых зарослей немало вдоль речки. Только, чур, орехи пока не трогать и не рвать. Ведь они еще зеленые, незрелые. А не то достанется вам на орехи, – пошутил Петр Ильич.

«Интересно, для чего ему понадобился орешник?» – подумал Ромашкин.

Словом, за ореховыми прутьями для удочек они уже шли вместе. Долго ли познакомиться двум мальчуганам? А еще через день они уже сидели, свесив ноги, на пологом речном бережку.

– Рыбак рыбака видит издалека, – сказал Ромашкин, деловито поплевывая на червячка. – Я ведь тоже хотел узнать Про орешник. Но ты меня опередил. Я из него думал сделать не только удочки, но и ракетки для бадминтона.

– Тише, не шуми, – зашептал Витька. – У меня клюнуло… Видишь?

Ребята насторожились и принялись пристально следить за таинственными колыханиями поплавка.

– Эх, сорвалась… и большущая! – горестно воскликнул Пуговкин, выдергивая пустой крючок.

– Ну, не горюй – упущенная рыба всегда большой кажется, – утешил его Мишка.

Рыболовы помолчали.

– Ага, попался, который кусался! – закричал вдруг Ромашкин, вытаскивая из воды колючего ершика. – И костлявы ерши, да уха с ерша куда как хороша. Как бы о него не уколоться. Ведь не зря говорят, как щука ни востра, а не возьмет ерша с хвоста.

– Надо б сменить тебе фамилию на Поговоркина. Ведь у тебя пословиц, что семечек у арбуза… Откуда ты их нахватался? Из книжек? – спросил Пуговкин.

– Не только. Я жил до школы в деревне у бабушки. Там и наслушался. Дед был большой любитель зубастых словечек. Его любимые поговорки: «На Руси не все караси, есть и ерши». И еще: «Умей быть умней!» Затем я книжки по пословицам и поговоркам приобретал. А теперь я их сам записываю, где услышу…

– Тише! Молчи! Поклевка! – зашикал Пуговкин. – Глянь, поплавок-то как кланяется.

Стремительно дернув удилище в сторону, он вытянул маленького пескарика.

– Рыбешка мелка, да уха сладка, – утешительно промолвил Витька. Друзья снова примолкли.

– Когда Гагарин, – произнес вполголоса, чтоб не распугать рыбу. Мишка, – признал, что бадминтон любимый спорт космонавтов, наши ребята со двора с ног сбились, чтоб найти ракетки. А нашли – отшатнулись, цены-то их кусаются. Тут я и Прикинул, нельзя ли самим сделать ракетки. Ведь не боги горшки обжигают. Достал ореховых прутков – в лес за ними пришлось сгонять, – и за дело. Связал в овал один за другим верхушки четырех прутьев. Потом туго обмотал бечевкой концы – получился каркас ракетки. Дал ему посохнуть хорошенько и уж затем на этот каркас натянул бечевки и вдоль и поперек, чтоб получилась сетка.

Рыболовы так увлеклись разговорами, что даже не заметили, как один поплавок два раза юркнул под воду, а потом, качаясь, не спеша сам направился под кусты…

– Тут я призадумался, – продолжал Ромашкин, – откуда взять для бадминтона хвостатые мячики с перьями?

В деревне легко – всяких перьев у хозяек вороха в закромах. А в городе с птичьими перьями беда – днем с огнем не отыскать. И пришлось изготовить особые перья – пленочные и даже резиновые.

Достал ненужных пленочных негативов. Нарезал их на длинные куски и прикрутил нитками к большой пробке. А еще раздобыл резиновую оболочку для надувного шарика, вложил в нее круглый грецкий орех и завязал его поверх ниткой. Такие

– Где же твой поплавок? Щука съела? Снова проворонили улов… – засмеялся Пуговкин.

Мишка подергал удочку. Оказалось, что поплавок неведомая сила уволокла в прибрежные кусты ольхи.

– Видно, не замочившись, рыбки не наловишь, – вздохнул Мишка и полез выручать крючок.

Тем временем Пуговкин сменил наживку. Он решил попытать рыболовного счастья с хлебным мякишем. Теперь и ему не терпелось немного похвастать и поделиться с новым другом своими затеями.

– Прошлый год, – начал он, – мне все лето пришлось в городе проторчать. Мама у меня расхворалась, а сестренка еще ползунок. И стал я нянькой и домашней хозяйкой. Двор у нас большой, ребятишек стая. Моешь на кухне посуду, а сам поглядываешь, что там внизу ребята вытворяют. Бывало, когда соседка поможет, сам погуляешь. И тогда я надумал соревнование устроить с гоночными заводными автомобилями.

– Где ж ты гоночные автомашины взял? В магазинах накупил? – спросил Мишка.

Пуговкин молча выдернул леску из воды. Увидя пустой крючок, сокрушенно покачал головой, насадил свежую наживку, смачно поплевал на нее, со свистом забросил снасть в речку и стал продолжать свой рассказ.

– Знаешь, есть такая детская забава – жужжалка из большой пуговицы, надетой на нитки. Чуть потянешь закрученные нитки в стороны, и пуговка завертится, зажужжит как бешеная. Вот я помозговал, помозговал, да и надумал из такой пуговки мотор состряпать. Взял два карандаша и сделал на их концах зарубки. Потом сточил наполовину у них другие концы и крепко связал ниткой под углом друг к другу. Затем внутрь угла вставил ластик и прикрепил его так, чтобы он все время раздвигал карандаши в стороны.

– Не пойму, зачем тебе пуговичная жужжалка?

– Да надень я ее на мою карандашную рогульку, и моторчик готов! Ясно?

– Пока туман.

– Вот непонятливый. Если закрутить пуговицу этой жужжалки, то ластик сожмется и накопит силу. Затем отпусти пуговку, она как колесо завертится. Обуй теперь это колесико – надень на пуговицу резиновое кольцо хотя б от соски. Такое колесо с резиной уже не станет проскальзывать при опоре о дорогу. Оно стало вроде автомобильной шины. Можно сделать, чтобы такой мотор из ластика вертел сразу и два пуговичных колеса. Их только надо соединить, например, спичками, чтобы они дружно вместе вращались. Пуговки, конечно, возьми побольше, какие на пальто ставят…

– Ну, Пуговкин, оседлал свои пуговки и ни словом не заикнется про сам автомобиль, – заметил Мишка.

– Погоди дай покончить с автомобильной рамой. Спереди рогульки надо воткнуть две булавки. На каждую еще вставь по пуговке. Это будут передние колеса. А теперь сверни бумагу трубкой. Сожми ее спереди и сзади. Прорежь сверху квадратное или овальное отверстие – это будет кабина для гонщика.

Прикрепи этот кузов к моторной раме, и автомашина готова к состязаниям. И стоит она три копейки, а удовольствия на все три рубля. Да еще каждый мальчишка увидит, как можно просто и дешево своими руками смастерить гоночную машину-самоходку.

Гонки мы устраивали на тротуарах. Даже взрослые приходили посмотреть и погадать, чье авто лучше.

– Ну, я вижу, ты, Пуговкин, без устали хвалишь свои пуговичные автомобильчики. А я тебе расскажу про наш дворовый воздушный парад. Было на что поглядеть, чем полюбоваться и старым и малым. Мы долго к нему готовились.

Сначала пошли на почту, узнали все про Посылторг и там наборы готовых деталей выписали: для моделей трех планеров и двух самолетов. Пока мы эти модели строили, наш художник оформление для праздника придумывал.

В субботу весь день писали афиши. Дождались, пока в соседних домах все уснут, и афиши на дворах приклеили: «Ждем в гости к 10 часам. Ребята из дома № 230».

Гостей пришло много-премного. Один дядя нам сыграл на баяне: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Наши были все в голубых пилотках из бумаги. Малыши несли бумажных голубей, летающие стрелы. За ними шли планеристы.

Это не просто праздник был, мы устроили соревнования: бумажных голубей пускали на точность, чтобы в круге приземлились. Или возле стены, на высоту полета. Стена дома нагревается, от нее теплый воздух идет и поднимает голубей.

Планеристы запускали модели на дальность, на высоту.

Летали у нас и модели с бензиновыми моторчиками. Их нам принесли юные техники из районного Дома пионеров. Ребята из других дворов шумели, как всамделишные болельщики. Потом, когда взлетели воздушные шары с портретами космонавтов, все стали хлопать. Здорово праздник наш прошел…

Ребята так увлеклись рассказами про автомобили и самолеты, что окончательно перестали следить за своими поплавками. Рыбная мелочь под шумок ребячьих бесед снова дочиста обглодала все крючки и уплыла восвояси по своим рыбьим делам. Рыболовы обновили наживки.

Тишина длилась минут десять-пятнадцать. Вдали глухо куковала кукушка. Из-за соседнего переката, там, где речка прыгала по камням, доносилось монотонное журчанье водных струй. Стало скучно.

Первым заговорил Ромашкин:

– Ну, а дома ты сам что делаешь?

– Да все, – оживился Витька. – Спроси кого хочешь, кто тут монтер. Чтобы электроплитку починить, пробку сменить, утюг исправить, для радиоприемника антенну или заземление поставить, тут разом на меня все укажут. А раковина или умывальник засорится или из крана, сколько ни закручивай, капает?

Снова меня зовут. Осенью ремонт затеют иль рамы на зиму замазать, окна подкрасить, обои на стены подклеить – снова я. Ну, а посуду кому нужно запаять или гвозди где прибить, и тут без меня не обходятся…

– Назвался груздем – полезай в кузов! Назвался юным техником – будь мастер на все руки, – добавил Ромашкин. – И мне приходится домашним да соседям помогать. Без этого нельзя…

– А я раз дома наделал книжных полок без бревен и досок, без фанеры, без брусков, без гвоздей, без винтов и без клея, – похвастал Пуговкин.

– Вот так Витька – хитрый БЭС! Сделал вещь из всяких без, – засмеялся Мишка. – Из чего ж ты их смастерил?

– Из палок и бечевок. Сперва я связал несколько одинаковых рам с перекладинами. Это были полки. А потом подвесил их за четыре стойки веревками на стенку. Вот и вышла у меня висячая этажерка без досок, фанеры, брусьев, гвоздей, винтов и клея.

– А я сам, – сказал Ромашкин, – приспособил табурет для хранения сапожных щеток, банок с гуталином и суконок.

– Небось обил его стенки фанерой, вставил полочки, приладил дверцу и получил тумбочку, – догадался Витька.

– Можно и так, только у меня вдвое-втрое меньше пошло материала. Я приладил изнутри табуретки как бы неглубокий ящик, а сиденье табуретки на двух петлях стало его крышкой. Вот и все…

– А я к Новому году соорудил сестренке елочку… – начал было Пуговкин.

– Наверно, купил иль срубил несчастное деревце где-нибудь в пригородном лесу, – предположил Мишка.

– Нет, и не покупал и не срубал. Моя елка самодельная. Это во-первых, а во-вторых, она стройная, как балерина, притом пушистая и никогда не сохнет. А в-третьих, она без ствола и, главное, складная. Пройдет новогодний праздник, сложишь ее как блин, и пусть лежит до будущего года.

– Теперь я знаю, почему у нас рыба не клюет. Ей просто некогда. Она разинула рот и слушает твои басни о елке без палки, – усмехнулся Ромашкин.

– Не веришь? Ну, слушай! Возьми большой лист плотной бумаги или тонкого картона. Покрась его с двух сторон яркой зеленой краской и скрути из него конус. Нарисуй сбоку конуса очертания веток в виде ромбов. Каждую вырезанную ножницами веточку отогни вбок – в сторону, и елка готова. Повесь на нее игрушки, бусы, побольше конфет, орехов, и она станет у тебя и красивой и вкусной.

Миша тоже припомнил одну новогоднюю затею. Он ни в чем не хотел уступать своему новому другу.

– А я сам однажды украсил елку, – сказал он, – необыкновенными фонарями. Они были разноцветные: красные, зеленые, синие, желтые – и любой величины: с мандарин, с апельсин, с дыню и даже с арбуз. Фонарики эти были мягкие, небьющиеся, если и упадут на пол, то только подпрыгнут, как мячики, а главное, они все были тоже складные. Пройдут праздники, и дюжина таких фонарей прячется в три пустые спичечные коробки.

– Ну, теперь клева не дождешься. Рыбы затаили дыхание и хотят узнать, как такая куча фруктов-фонарей может залезть в три коробочки, – засмеялся Витька.

– Погоди хихикать… Узнай сначала, как устроен хотя б один фонарь, а потом и хохочи над своей недогадливостью. А пока слушай.

Сперва надо припаять проводку к лампочкам от карманного фонарика. А потом вставить лампочку внутрь надувного шарика. Если шар раздуть, а потом завязать да обклеить место завязки пластилином, чтоб не выходил воздух, то и получится мягкий елочный фонарик. Вешай его на елку и любуйся.

Друзья примолкли. Рыбы, может, в самом деле наслушались историй, как украшать зимние елки, и вовсе перестали клевать.

– Тащи! – внезапно крикнул Мишка.

На этот раз Пуговкину повезло. Только удов был уж очень незавидный.

– Ишь, мелочь пузатая, – сказал Витька, – червяком захотел побаловаться. Да ты подрасти, а потом ловись. – Пуговкин бережно снял рыбешку с крючка и пустил обратно в речку.

– А я сам помог маме ухаживать за братишкой, – сказал Мишка. – Он у нас еще был ползунок, и до того шустрый, что за ним нужен был глаз да глаз. Особенно после случая, когда он стянул со стола скатерть с посудой.

Принес я тогда из лесу несколько палок, связал по углам четырехугольником каркас, а стенки затянул рядами веревок. Вот и стал наш детка в клетке. Ползай, малыш, внутри своего заборчика на здоровье.

– Но, пожалуй, всего интересней, – произнес Витька, – мои самодельные домашние автоматы. Они сами открывают и закрывают форточку, сами зажигают и гасят свет, включают и выключают радиоприемник, сами следят, чтобы только три минуты варились яйца на газовой плите, сами будят маму через полчаса или час, когда она ложится отдохнуть, – словом, выполняют самостоятельно множество работ, требующих внимания человека.

– Ну, будят-то твою маму, конечно, часы со звонком, – догадался Ромашкин.

– Нет, у нас будильника нет. И для всех этих домашних дел служат автоматы одинакового устройства. Да какие! Не с мудреной, сложной электронной схемой или хитрым часовым механизмом, а простые-препростые – из камня, веревки, песка и двух консервных банок!

Вот смотри, – и Пуговкин нарисовал чертежик. – Тут внизу, в дне верхней банки, пробито маленькое отверстие. Через него в нижнюю банку медленно сыплется песок. Песок отборный, промытый и просеянный, как в песочных часах. Да ведь мой автомат – это и есть по-своему песочные часы. Сверху на песке лежит увесистый камень, за который привязана веревка, идущая, например, к выключателю света. Песок через определенное время весь высыплется, камень опустится, выключатель сработает, и свет погаснет. Чем больше в банке песка или чем меньше дырочка, тем дольше будет действовать по своей программе мой автомат. И всегда заранее можно рассчитать время работы такого песочного автомата. Ясно?

– А как же эти песочные часы будили маму? Шуршанием падающего песка? – спросил насмешливо Мишка.

– Не шуршанием, а мелодичной музыкой…

– Какой музыкой?

– А такой. Автомат через полчаса или час сам включал электропатефон, и в комнате начинал так громко звенеть бодрый марш, что мама тотчас просыпалась.

– Я бы только заменил в твоем автомате неуклюжий камень подходящей консервной банкой, – посоветовал Мишка. – Она должна свободно вдвигаться в верхнюю часть таких часов. А нагрузить ее можно до нужного веса любым песком или щебнем. А если еще помозговать, то этот датчик времени можно смастерить не с песком, а с водой. Пусть вода через сифон из резиновой трубки капает из верхней банки в нижнюю. Скорость тока воды регулируется бельевой прищепкой. В таком, водяном приборе не надо сверлить дырок. Да и грузом пускай станет тоже банка с водой.

– А не заметил ли ты, Витек, что за разговорами у нас с тобой рыбы кот наплакал? И ведь нам пора обратно. Как говорил мой дед: довольно рыбки половили, пора и удочки мотать. Ну, а ершика с пескарем пустим обратно в речку. Пускай гуляют.

Рыболовы возвращались в лагерь налегке. Разговор шел все о том же – кто что успел намастерить интересного и полезного для двора и для дома.

– Идут с рыбалки горе-рыбаки почти без рыбы, – сказал грустно Витя.

– Зато у них богат улов своих затей, – ободрил друга Ромашкин.

Водяной

Суеверие – есть уверенность, на знании не основанная.

Д. И. Менделеев

Древняя бабка Агафья была охотница порассказать про дивные чудеса давно прошедшего житья-бытья. Особо крупным спецом, даже в районном масштабе, она считалась по всякой мелкой нечистой силе: лешим, домовым, водяным. Тут уж она пускалась в такие дотошные подробности, будто не раз видела всю эту нечисть лично. Самым богопротивным и богомерзким был, по ее уверениям, водяной бес.

– Это, милые мои, первейший дружок лешему, – шептала она ребятам при встрече у колхозной мельницы. – А сидит этот злодей в глубине, в темном омуте. Притаился, значит. Поджидает купальщика какого. А потом, милые мои, он как его, бедного, схватит! И поминай как звали. А с виду он, чертяка, страхолюдный, бородатый, косматый… А борода-то у него вся зеленая-презеленая. И сам-то он весь как есть тиной обросший, будто колода какая старая…

И доверчивые малыши опасливо вглядывались в омут, в жилище неведомой жути.

А бабка, как всегда, добавляла шепотком:

– Ну я, милые мои, пошла. Не ровен час, он-то услышит, как о нем тут болтают, осерчает, поди. Не дай-то бог…

И не спеша, с чувством исполненного долга, постукивая клюкой, старуха опасливо удалялась к себе в избенку.

Как-то раз к стайке мальцов, тихонько шептавшихся после ухода бабки, подошли наши знакомцы: Витька Пуговкин и Мишка Ромашкин.

– Ха, ха! Глянь-ка, ребятня до чего закупалась! Так все охрипли, что шепотом изъясняются! – сказал громко Ромашкин.

Но запуганные ребята замахали руками и зашипели, как гусаки:

– Тише, тише, тише. Он услышит!

– Да кто это он?

– Водяной тутошний. Нечистая сила, в омуте который.

– Кто же про него вам наговорил?

– А бабушка Агафья. Вон она домой потопала.

– И часто она здесь ходит-бродит?

– Да каждый вечер с базара плетется, как семечки свои расторгует.

– Так, так, – протянул Пуговкин и, тихонько посоветовавшись с Ромашкиным, добавил: – Ну, вот что, ребята, приходите-ка завтра сюда еще раз. Других зовите. Не пожалеете. Вашего водяного ловить будем. Только, чур, уговор– бабке ни слова! Ну, ни гугу! Поняли?

И хотя мальчишки и девчонки ничегошеньки пока не поняли, но, конечно, согласились прийти поглядеть на двух отчаянных храбрецов, которые будут вытягивать страшного водяного из омута.

Назавтра к вечеру вся плотина пестрела ребятишками. «Батюшки-светы. Уж не утоп ли кто сердешный? Царство ему небесное», – подумала бабка, подходя к толпе у мельницы.

Первым ее встретил Ромашкин. Пуговкина почему-то в этот раз не было.

– Здравствуйте, бабуся…

– Будь здоров, мой касатик.

– Бабусенька, будьте добренькие, расскажите нам, пожалуйста, про водяного, – вежливо попросил Мишка.

Бабка приободрилась и не спеша начала поучать малышей: Всякая бывает, милые мои, нечистая сила. Есть домовые. Они больше за печкой укрываются, в теплоте и во мраке. Ночью-то проснешься, не спишь и слушаешь, а он себе суршит… суршит…

– Ну, это мыши шуруют или тараканы шастают, – ухмыльнулся Мишка.

– Молчи, греховодник! Мал больно рассуждать-то. А вот еще в лесу, в самой глухомани, леший проживает. Как стемнеет, он как ухнет, ухнет. Аж сердце обмирает…

– Так это ж филин, – не унимался Ромашкин.

– Опять ты за свое, маловер. Послушай лучше, что старые да бывалые люди тебе говорят. А водяник самый из них вредный. Ну, сущий сатана, будь не к ночи помянут. А просыпается он от зимней спячки на Никитин день, что третьего апреля…

– Постой, бабуся, а ты его сама-то видела? – перебил опять Мишка, и ребята придвинулись ближе к бабке.

– Видала, милые мои, видала, сподобилась. Страсти, что натерпелась по ту пору. Иду я как-то от всенощной из церкви, а он, ну, как утопленник, тут из омута и всплыл при луне.

Неожиданно внизу в воде что-то ухнуло. Из-под кувшинок стала медленно выползать большая зеленая образина. Рачьи глаза ее тускло блестели. Крупные лошадиные зубы оскалились.

Ребята в ужасе шарахнулись к бабке Агафье, как испуганные цыплята к наседке.

Бабка сама обомлела и торопливо стала бормотать побелевшими губами:

– Свят, свят, аминь, рассыпься…

И, словно услыша эти священные заклятья, страшилище медленно погрузилось обратно в таинственную пучину омута. Безмолвие взорвал звонкий голос Ромашкина:

– Вот так водяной!

Сатанинское отродье! Крокодил здешних мест…

– Тише, тише, – снова, как гусаки, зашипели все кругом. – Услышит, опять покажется. Еще утянет кого на дно.

– А хотите, я его позову снова, – вдруг заявил Мишка.

– Что ты, мой голубчик, с ума сошел? Погибели своей не чуешь? – запричитала бабка.

Некоторым ребятам неудержимо захотелось домой. А другие, не робкого десятка, были не прочь еще разок взглянуть на невиданное существо – жителя темного омута. Они даже стали подзадоривать Мишку:

– Как же, послушается он тебя! Только свистани – он и полезет наверх. Держи карман шире…

– Вот и свистану.

– Ой, не надо, не надо, – тихо залопотали девочки.

– А ну, свистани, – просили мальчуганы, которые побойчей.

Ромашкин сунул два пальца в рот, и над омутом трижды разнесся пронзительный молодецкий посвист.

Прошло несколько томительных мгновений. Бабка уже сказала:

– Вот видишь, пострел…

Но тут снова что-то ухнуло, и из омута опять стала вылезать страшная морда водяного беса. Все разинули рты и молча смотрели то на Ромашкина, то на чудовище.

– А теперь мы его словам, – произнес Мишка.

И снова бабка заголосила:

– Не тронь ты его, касатик. Не связывайся с нечистой силой. Отомстит тебе сатана. Помяни мое слово.

Но Мишка кинулся на край плотины, сбросил на бегу тапочки, майку, бултыхнулся в воду и бесстрашно поплыл к водяному.

Завидя пловца, мерзкая морда злобно и глухо ухнула и неспешно стала опускаться вниз в пучину.

– Постой, погоди, злодей! – закричал Мишка. – Я с тобой рассчитаюсь! Я тебя выведу на чистую воду! Я тебе покажу, как ребят и старух пугать.

Но водяник исчезал. Еще несколько секунд, и от злой нечисти остались лишь круги над омутом.

– От меня не уйдешь! Не скроешься на дне, гадюка! Я тебя и там словлю! За ушко да на солнышко! – снова воскликнул Ромашкин и, сверкнув пятками, нырнул вслед за водяным.

Наступило безмолвие. Потом раздались крики ужаса, послышались всхлипывания девчонок. Увы, вместо храброго Мишки всплыли только большие пузыри…

– Пропал, пропал строптивый отрок ни за грош, – злорадно прокаркала старуха. – Уж как я его ноне, грешного, упреждала. Вот и покарал бес его буйную головушку за гордыню, дерзость и ослушание. Да будет мать сыра земля упокойничку пухом. Да сотворится мир праху его…

Однако не успели еще окончиться все скорбные бабкины отпевания, как вновь нахально вылезла одна – без своей недавней жертвы – страшная зеленая морда. Она укоризненно покачивалась из стороны в сторону, словно говоря: «Так навеки сгинет всякий, кто осмелится вторгнуться в наше темное подводное царство». Вслед за ней над бездной, поглотившей юного смельчака, показалась и шея водяного. Шея была бледная и предлинная, как гусиная, а затем вынырнул и сам… Не знаете кто? Да сам живой, целый и невредимый Мишка Ромашкин! Он шумно сопел, плевался и отфыркивался. То, что все было приняли за шею водяного, оказалось Мишкиной рукой, державшей жуткую образину за горло.

– Ну, вот и поймал я вам вашего водяного, – весело произнес он, еле отдышавшись. – Не так страшен черт, как его малюют. Я ему голову начисто оторвал. Сейчас ее приволоку.

И, загребая лишь одной ладошкой, звонко шлепая по волнам зелеными щеками водяного беса, Ромашкин двинулся к берегу.

Бабка Агафья протерла глаза, замотала головой, закрестилась и еле слышно зашептала:

– Господи помилуй…

Все снова в изумлении пораскрывали рты и молча наблюдали, как ликующий Мишка карабкался на откос.

Вскоре всем стало ясно, что чудищем был простой надувной, резиновый шар с заранее намалеванными масляными красками глазами и зубами.

Одна бабка Агафья ничего не поняла. Она машинально крестилась и стояла ни жива ни мертва, что-то бормоча себе под нос. А ребята уже стали понимающе улыбаться и хихикать сначала тихонько, а потом все громче и громче.

– Вот и вся тут ваша нечистая сила, ваша кикимора, – задорно сказал Витька Пуговкин, вылезая из-под кустов. – И чтоб вам бабка зря не туманила ваши малолетние головы, сейчас мы эту нечисть растопчем. А ну-ка, дави, топчи его все, кому не лень…

И всем сразу захотелось пнуть ногой ненавистного водяника. Но круглая голова вдруг с громким треском лопнула сама, словно не захотела дождаться ребячьего возмездия. Вероятно, шар наткнулся на какую-то колючку. На пыльной дороге остались лишь мокрое грязное пятно, рваные куски темно-зеленой резины да кучка водорослей.

Пуговкин и Ромашкин не стали томить ребят и тут же все им рассказали. Оказалось, два изобретательных друга предварительно укрепили разрисованный мяч на длинную бечевку и продернули ее через кольцо, привязанное к большому камню. А камень бросили на дно омута. Витька сидел, замаскированный в кустах, ухал в рупор, сделанный из листьев лопуха, и бечевкой управлял подъемом и спуском головы водяного. Вот и все.

Бабка Агафья как-то вся съежилась, сникла и, еще больше сгорбившись, уныло пошла прочь.

– Видно, пословица недаром молвится – и на старуху бывает проруха! – сказал ей вслед Ромашкин.

И в теплом вечернем воздухе еще долго радостно звенели ребячьи голоса. Так весело щебечут Птицы, когда над лесом пронесется гроза и снова проглянет ласковое солнце.