Текст книги "РАБСТВО"

Автор книги: Валентин Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

       – Почему Лига Серых Магов осмелилась направить ко двору, Повелителя султаната Гурам, какую-то женщину с магическими способностями... ? – Задал вопрос Эль-Нассар с твердым придыханием и металлом в голосе, но его вопрос так и не был сформулирован до конца.

       Он запнулся и так не мог до конца сформулировать вопрос речь, так как был остановлен одним только взглядом зеленых женских глаз магини, в которых начала проявляться жесткая упрямость и непониманием того, почему настроение собеседника так стремительно поменялось. Любой мужчина, хоть один раз заглянувший в глаза этой женщины, моментально осознает, что не в силах противостоять их волшебной притягательной силе. Он вдруг начинает осознавать, что ему хочется погрузиться в их изумрудную бездну, чтобы навсегда там остаться. Услышав мягкий женский смех, Эль-Нассар сумел, приложив огромные усилия воли, вынырнуть из этой изумрудной бездны, отвести глаза от этих глаз обворожительной женщины, чтобы ощутит, как в его душе и сердце исчезают раздражение и обида.

       – Извините меня, я не должен был разговаривать с вами в таком тоне и с подобным раздражением. – Сами собой его губы прошептали эти слова.

       – Ну, что ты, Омар, тебе не стоит так волноваться по поводу того, что я одновременно женщина и магиня. – Послышался приятный голос собеседницы. – Все в порядке, в подобной ситуации все мужчины, как только узнают о том, что я женщина и магиня, реагируют аналогичным образом. Не думай ничего плохого о Лиге Серых Магов, в которой развернулась горячая дискуссия о том, кого из магов направлять тебе в помощь. В ближайшем время тебе и твоему султанату придется переживать тяжелые времена, поэтому многие маги Лиги хотели бы отправиться тебе в помощь. Собрался весь конклав Лиги Серых Магов для обсуждения этого вопроса, победила моя кандидатура по причине личной заинтересованности в получении должности придворного мага при твоем дворе в султанате Гурам. Но прежде чем рассказать в чем эта личная заинтересованность заключалась, позволь мне тебе представиться: мое полное имя Ивонн Де ля Рунж и я маг одиннадцатого разряда. В настоящий момент на всем Тринидаде существуют всего два мага такого ранга. Это Верховный магистр Лиги Серых Магов Архимаг Арцивиус и я, к вашим услугам. – В этот момент сделала небольшой книксен и продолжила свой рассказ. – Мы с Арцивиусом провели немало времени вместе, обсуждая проблемы и реальности мира Тринидад. В ходе этих обсуждений, пришли к пониманию, что этот мир ожидают смутные времена, причем, в ближайшем будущем. В Восточной и в Западной Империях появились реальные признаки, свидетельствующие о скорой дестабилизации государственности этих империй. Под этим понимается крах политической власти, крах экономики и промышленный спад, что может привести к распаду и последующему падению этих империй. И главное, все наши геополитические исследования показали, что этот смутные времена и процесс дестабилизации начнутся с нанесения первого удара по султанату Гурам, а затем цепочкой аналогичные события распространятся по обоим полушариям Тринидада. Именно в этот момент Лига получает информацию о загадочном убийстве Айрона Филдинга, придворного мага султаната Гурам. Таким образом, убийство нашего мага можно было бы рассматривать в качестве одного из первых шагов по дестабилизации власти в этом султанате. Это весть стала последней каплей в чаше нашего терпения и мы с Арцивиусом решили, что Лига Серых Магов не имеет права оставаться в стороне от начавших разворачиваться в этом султанате и обязана вмешаться, чтобы приостановить этот процесс. Вместе с Арцивиусом мы решили, что заменить Айрона Филдинга должна я, так как Арцивиус не вправе покинуть Лигу в такие серьезные времена. Я должна была поехать в султанат Гурам и потому, что Айрон Филдинг... был моим мужем и отцом моего ребенка. Филдинг был неплохим человеком, отличным магом, но плохим мужем и отвратительным отцом. Его несносный характер так и не позволил ему пережить тот факт, что я была магом десятого разряда, а он никак не мог подняться выше шестого разряда. Поэтому Айрон сбежал от меня и сына, много скитался по миру, пока не объявился в султанате Гурам, твоем султанате, Омар. Мы узнали об этом, когда он попросил Лигу Серых Магов прислать ему рекомендацию для его назначения на должность придворного мага. Айрон был свободным человеком и вправе был принимать любое решение. Но сегодня, когда его жизнь прервалась, я никогда не прощу себе тог факт, что позволила ему покинуть себя и принять смерть без меня. За это я, никогда не прощу и не пощажу его убийц, буду искать их и, когда найду, то их накажу по-своему, по-женски. Это все, что я хотела рассказать, Омар, тебе и одному только тебе. – Как бы в раздумье закончила свое рассказ Ивонн Де ля Рунж, магиня одиннадцатого разряда. – А сейчас я пойду, отдохну. Пришли ко мне капитана Борга часам к трем. – Добавила она и по лестнице стала спускаться со смотровой площадки.

       Омар Эль-Нассар долго смотрел вслед своему новому придворному магу, затем поднес руку с браслетом к губам и отдал распоряжение о размещении магини в покоях прежнего придворного мага и о выделении ей женской прислуги. Затем он связался с министром внутренних дел Боргом и маркизом Алистаном и передал им информацию о времени встречи с новым придворным магом, ни словом не упомянув при этом, что этот новый маг – женщина.

Глава 15

       Официальная церемония вступления в должность Ивонн Де ля Рунж прошла скромно, но в полном соответствии с придворным протоколом. Казалось бы, скучнейшая церемония представления нового министра привлекла внимание всех женщин султаната. Жены, дочери и официальные фаворитки высших сановников и придворных министров были взбудоражены циркулирующими по двору слухами о том, что новый придворный маг – женщина. Поэтому все женщины явились на эту церемонию в таком большем количестве, что церемония тут же превратилась в светское мероприятие, на котором те же женщины блистали своей красотой и фамильными драгоценностями. Они настолько увлеклись этой демонстрацией, что забыли о том, для какой цели проводилось это мероприятие, едва успели посмотреть на придворного мага, Ивонн де ля Рунж не произвела на них особо сильного впечатления.

       Но Повелитель султаната Гурам Омар Эль-Нассар ни на шаг не отходил от своего нового министра двора и ревниво следил за всеми сановниками и министрами, которые подходили знакомиться с Ивонн. По его мнению, Ивонн Де ля Рунж всех красавиц двора превосходила своей обворожительной красотой и непосредственностью. Он злобно ткнул кулаком в бок министра внутренних дел Борга, который увлекся и в течение нескольких минут вел светскую беседу с магиней о предстоящих делах и при нем договаривался о новой встрече. Почувствовав толчок, Борг обернулся и мгновенно разобрался в ситуации, сообразив, что это Повелитель проявляет ревность на его разговор с женщиной-магом, отошел немного в сторону и стал громко на весь зал приемов ржать, подобной лошадь на кавалерийском плацу. Этот случай не прошел мимо глаз других участников и участниц церемонии и был правильно понят и истолкован. С этого момента Повелитель мог в полной мере насладиться обществом прекрасной дамы и магини одновременно. У них нашлось много тем для обсуждения и разговоров, они не заметили, как пролетело время и завершились церемония и официальный прием по этому случаю. Никто из присутствующих не вмешивался в их разговоры и дальней стороной обходили магиню, чтобы Повелитель случайно превратно не оценил бы этот контакт.

       Следующим утром Ивонн Де ля Рунж встретилась с исполняющим обязанности министра внутренних дел Боргом и директором службы дознания маркизом Алистаном. Они прошли в дальний угол внутреннего двора замка и стали по узкой, скрипящей, винтовой лестнице спускаться в подземелье замка. Спуск по лестнице продолжался очень долго и Ивонн начала жалеть, что, второпях, легко оделась, а с каждой ступенькой вниз становилось все прохладнее. Да и к тому же коптилка в руках Борга освещала дорогу одному только ему, а ей и маркизу приходилось ногами нащупывать ступеньку, прежде чем ступить на нее. Она вздохнула, знобко повела плечами и щелкнула пальцами руки, помещение с лестницей осветилось мягким светом, а на плечи Ивонн упал полушалок. Оба мужчины вздрогнули, переглянулись, посмотрели на Ивонн и продолжили спуск по лестнице, никак не комментируя новые обстоятельства.

       Через пару минут спуск по лестнице завершился. Подземелье замка представляло собой круглое помещение с бетонным полом. Ивонна зябко переступала с ножки на ножку, на которых были легкие туфельки на каблуках и в сердцах ругалась про себя, решив, что в следующий раз, когда это мужичье пригласит ее прогуляться еще в какое-нибудь место, то она оденется в тяжелый и теплый мужской костюм и на ноги натянет зимние сапоги. Борг и Алистан, какими бы они не были увальнями, сумели прочитать и правильно понять выражение лица и глаз своей прекрасной дамы, но не дали чувствам взять вверх над реальностью и снова по-мужски гордо промолчали по этим обстоятельствам.

       Маркиз Алистан, ни слова не говоря, направился к одной из четырех дверей, выходивших на площадку. Только применив силу, он открыл ее и, повернувшись к остальным, сделал приглашающий жест рукой. Из комнаты сильно потянуло настоящим холодом, весь пол помещения, куда они вошли, покрывал лед, на котором лежала чье-то тело. Ивонн осветила комнату и перед ее глазами предстал Айрон Филдинг, лежащий во льду с закрытыми глазами и кинжалом, торчащим из спины. После многих лет разлуки он мало изменился, оставался тем же парнем, который так ей нравился и которому она подарила себя и сына. На его щеке, даже покрытой месячной щетиной виднелась родинка, которую она любила целовать. Ивонн осторожно протянула руку вперед и коснулась этой родинки. Ощущение огромной тяжести, словно молот рубануло ее по руке, которая тут же безвольно повисла вдоль тела.

       – Всем отойти в сторону и подальше от трупа. – Хриплым шепотом произнесла Ивонн.

       Краем глаза она заметила, как маркиз Алистан нерешительно положил руку на шпагу, но, взглянув на Борга, отказался от идеи и скользящим шагом отошел в сторону от ледника, но комнату не покинул. Борг же повел себя, как агнец перед закланием, он спокойно сделал шаг назад, но держась, как можно ближе к магине.

       – Труп нельзя трогать, его нельзя касаться руками живого человека, в нем что-то хранится, но информация будет передана тому, кто сумеет себя обезопасить и не дать телу погибшего низвергнуться в геенну огненную. У меня хватить сил обезопасить только себя, а вас обоих я не смогу защитить. Поэтому будьте добры держаться от меня и тела Айрона подальше, не подходите к нам ближе, чем на четыре метра. – Шептали сразу высохшие губы Ивонн Де ля Рунж, а глаза, вспыхнувшие алым цветом, дюйм за дюймом ощупывали пядь за пядью тело бывшего Придворного Мага. – Оставьте нас в покое и не обращайте внимания на то, что будет происходить в этом помещении.

       С этими словами Ивонн сделала легкое движение плечами и на пол упал цветастый полушалок. Затем она шагнула вперед и сбросила с ног туфельки. Борг было ринулся в комнату, чтобы схватить эти туфельки и снова их одеть на эти прекрасные женские ножки, которые сейчас босыми стояли на ледяном полу, но был остановлен жесткой рукой маркиза Алистана. Пока мужчины возились между собой, Ивонна уже кружилась в странном танце, напоминающим танцы дикарей вокруг костра. Тело женщины грациозно изгибалось и принимало прекрасные и недвусмысленные позы, а ноги принимали то одну, то другую танцевальные позиции, они – то резко взлетали вверх или отбрасывались под прямым углом в стороны. Танцующая женщина, превратившаяся в колеблющийся язычок пламени, неуловимым движением рук распустила свои длинные волосы и сбросила верхнюю одежду. Уже совершенно обнаженной она резко увеличила темп танца, ее движения стали сливаться в сложный магический орнамент, превращая реальность бытия в иллюзию безвременья. В комнате начал гаснуть свет, но Ивонн своим танцем не давала ему погаснуть до конца и дать ночи или злу возобладать над светом и добром.

       Трудно сказать, сколько времени продолжался этот танец обнаженной магини, когда в помещении послышался нарастающий звериный рев и на ноги стал подниматься Айрон Филдинг. С трудом поднявшись на ноги, он попытался начать танцевать, но танец ему не давался, но привлекаемый танцевальными па магини, он стал слепо следовать за ней и, широко расставив руки, пытался ее обнять, заключить в свои объятия. К счастью и большему облегчению Алистана и Борга, проделать этого ему никак не удавалось, зомби был слишком медлителен. Но Ивонн стала уставать, по выражению ее лица было хорошо видно, что она уже с трудом выдерживает темп танца и может свалиться на пол. Маркиз Алистан выхватил шпагу из ножен и стоял, в любую секунду готовый прервать танец женщины и встать на защиту женщины-мага.

       В какой-то момент комната все же погрузилась в темноту, но через мгновение вспыхнувший яркий свет пронизал тьму и мужчины увидели магиню, ничком и неподвижно лежащую на полу с кинжалом в руках, который имел зигзагообразное лезвие. Неподвижное тело Айрона Филдинга было также на полу, в глаза бросалось огромное кровавое пятно на его спине. Борг и Алистан рванулись в комнату, чтобы помочь Ивонн и забрать ее из этого ледяного помещения, но были остановлены неведомой преградой, возникшей в дверном проеме. Это задержка в дверях позволила им просмотреть с начала и до конца трехмерную картину изображения, возникшую над телом бывшего придворного мага.

       Изображение началось с искорки пламени, появившегося на острие лезвия кинжала и которая начала разгораться и разрастаться, пока не превратилась в громадный язык пламени. Мгновение ничего не происходило, но затем в пламени стали возникать и формироваться образы, поочередно сменяющие друг друга, – человек, сидящий за столом и пишущий на листах пергамента, еще человек, но уже в другом помещении, больше смахивающим на тюремную камеру и третий образ было существом, которое по определению было не человеком, но внешне очень похожим на него. В ходе развития сюжетной линии изображения это существо успело пообщаться и с человеком в тюремной камере, после краткого разговора отправив его на судно с парусами в море, и с пишущим человеком. В какой-то момент Алистан и Борг сообразили, что существо не разговаривало с этим человеком, а осторожно подкрадывалось к нему, далее их мнения разделились. Маркиз полагал, существо подкралось к пишущему человеку со спины и нанесло удар кинжалом, а Борг придерживался мнения, что существо упало на человека сверху, чтобы нанести смертельный удар в спину. Изображение завершилось кадрами, показывающими, как существо рыскает по помещению, торопливо собирая бумаги и другие предметы, и исчезает в короткой вспышке золотистого марева магического портала.

       Оба мужчины четко зафиксировали, что последнее, что захватило существо с собой был янтарный камень, который до смерти пишущего человека лежал перед ним на столе.

       Магическая преграда в дверном проеме исчезла, когда окончательно погас язычок пламени, Борг сразу же влетел в помещение и схватил на руки Ивонн Де ля Рунж, а маркиз Алистан принялся осматривать комнату, надеясь разыскать и другие свидетельства, но был остановлен едва слышимом шепотом магини.

       – Здесь больше ничего делать, мы узнали все, что хотели и могли узнать. Все кончено. Айрон до последней минуты и после смерти оставался настоящим магом и мужчиной, он дал нам возможность живыми покинуть это проклятое место. Нам следует вернуться на поверхность, как можно быстрее, так как через мгновение здесь все сгорит. Айрон хочет в огне навсегда покинуть этот мир, а мы должны уважать его посмертное желание. Через секунду будет задействован портал переноса. – Голова Ивонн безвольно упала на плечо министра.

       Когда помещение покинули люди, тело Айрона Филдинга взорвалось ярким пламенем и через секунду все помещение превратилось в зону сплошного пламени, в этом магическом огне горел даже лед.

       ххх

       Жизнь на «Весенней Ласточке» шла по строгому расписанию.

       Если бирема находилась не в плавании, то сигнал утренней побудки рабов-гребцов подавался ошейником в пять часов утра и напоминал звучание горна в пионерском лагере. Матросы экипажа, разумеется, не слышали этого сигнала, они поднимались обычно в шесть часов утра. Примерно минут тридцать уходило на разминку и на разогрев мускулатуры рабов-гребцов. Они в своих закутках-кабинах ложились на спину на деревянный настил палубы, приподнятыми ногами упирались в стену и расслаблялись, а затем ошейники инициировали нечто вроде электронного массажа – по группам мускулов проходили различные электронные импульсы, стимулирующие бег по пересеченной местности, прыжки, физические упражнения для рук и ног, а также живота и спины. После массажа все рабы поднимались на ноги здоровыми и бодрыми людьми, готовыми приступить к работе в любую секунду.

       Затем в каморках рабов-гребцов появлялись контейнеры с завтраком и обедом одновременно. Их никто не приносил и не раздавал, а они сами собой возникали в точно определенное время перед каждым рабом. Причем каждый раб получил именно те блюда, которые ему предписывались неизвестным диетологом. Никто не интересовался его вкусами и пожеланиями, но каким-то образом все учитывалось. Не раз я пытался проследить, как контейнеры с завтраками и ужинами появлялись в наших закутках. Как только мой сосед и напарник по весла получал свой контейнер, я во все глаза следил за пространством вокруг меня, желая уловить мгновение появления контейнера, но все мои усилия и уловки были напрасными. Контейнер появлялся именно тогда и именно в том месте, от которого я только что отвел взгляд. Поняв, что мне не удастся обмануть провидение, я вскоре забросил это занятие и стал воспринимать появление контейнера, как должное и повседневное дело.

       Днем рабов вообще не кормили, а давали поужинать в районе шести-семи часов вечера. Но и утром и вечером кормили хорошо и плотно, никто из рабов -ребцов не страдал от голода. Практически всегда подавалось мясо или рыба, меню готовилось в зависимости от пожеланий раба, который абсолютно ничего об этом не знал и не ведал. Я очень любил рыбу и контейнер часто приносил мне рыбные блюда с картошкой, свежими или жареными овощами, а однажды мне дико захотелось кофе с сыром, на следующий день в утреннем контейнере я обнаружил коричневую бурду с непонятно какой жидкостью и тарелку, полную нарезкой различных сортов сыра. Там даже был настоящий земной итальянский пармезан, но сколько бы я потом не бился, контейнер ни разу не делал мне повторно подобного подарка. В лучшем случае я получал кружку молока и краюху кукурузного хлеба.

       Несколько слов о самом контейнере. Нет, он не был из пластика или другой известной мне синтетики. Основу материала, из которого изготовляли контейнер, составляла тканая материя, но пропитанная смолами, делающая этот контейнер непроницаемым для окружающей среды. Пища в нем могла в течение долгого времени сохраняться и оставаться горячей и свежей. Однажды нам только подали завтрак, но не успели мы вскрыть контейнер и позавтракать, как пришлось сесть за весла и отмахать веслами практически весь дневной день, но когда выдалась минута поужинать завтраком, то он оставался горячим и весьма питательным. Удивительным было и то, что, как только он оказывался в чьих-то руках, то крышка контейнера откидывалась сама собой. Но когда мой напарник попытался съесть мой ужин, то не смог открыть крышу контейнера. Опустевший контейнер через некоторое время растворялся, оставляя после себя небольшую маслянистую лужицу жидкости, которая сразу же впитывалась в дерево.

       Что касается столовых приборов, то все, чем я располагал, это была ложка в форме глубокого ковшика. Им было удобно пользоваться, но, если попадались куски мяса, то их приходилось разрывать зубами, так как ни ножа, ни вилки у меня не было и не появилось за все свое время пребывания на "Весенней Ласточке".

       Не было проблем и с физиологическими отходами человеческого тела, как только возникала необходимость появлялись темные контейнеры, по своей форме похожие на горшки, которые исчезали, не оставляя ни запахов, ни грязи, после использования по назначению.

       С момента появления на "Весенней Ласточке" я был прикован к бревну чурбаку в своей каморке и ни разу его не покидал, с раннего утра и до позднего вечера находился на рабочем месте и в полной готовности в любой момент приступить к работе. У меня имелся постоянный напарник, вместе с которым мы ворочали гигантское весло одновременно поднимая и опуская его в едином ритме со всеми гребцами нашего борта. Когда опускались паруса, то мы приступали к своей работе. Ошейник барабаном или другим ударным инструментом выдавал ритм гребков, частота которых зависела от ситуации. Если бирема не спешила и ей не нужно было скрываться, то выдавался размеренный ритм гребков, который позволял нам работать в течение долгого времени. Однажды мы три дня и три ночи шли под веслами, в то время на море стоял полный штиль, а шкипер спешил доставить груз к точно условленному сроку. После этой работы, он дал нам отдыхать полтора дня, в течение которых мы не прикасались к веслам.

       Если же бирема попадала в сложные ситуации или она скрывалась от погони, то частота гребков постоянно возрастала. В таких случаях не существовало верхней планки ограничения частоты гребков. К слову сказать, ошейник, хорошая кормежка, отличное физическое состояние рабов-гребцов творили чудеса, когда ситуация требовала, то наши тела могли выдавать любую частоту гребков, мы могли превратиться в отличный движитель для биремы. Слава богу, но подобное насилие над человеческим организмом осуществлялось только в исключительных случаях и только тогда, когда "Весенней Ласточке" угрожала смертельная опасность. Моя память хранит только один такой случай, когда ошейник отключил наше сознание и в течение второй половины дня на всю катушку использовал наши тела. Три четверти рабов-гребцов биремы так и не сумели обрести сознание и их трупы матросы специальными крюками повыбрасывали в море на съедение акулам. Шкиперу пришлось немало претерпеть и помучаться, прежде чем он нашел новых рабов на оставшиеся вакантными места в каморках рабов-гребцов, закалить организмы этих рабов и превратить их в живой движитель биремы.

       Три месяца бирема была не трудоспособна.

       В этом эксперименте погиб и мой напарник по веслу, с которым я так и не сумел перемолвиться и словечком. Только через неделю ко мне в каморку скинули нового раба, который был на голову выше меня и любившего поговорить. Он трепался, не переставая, пока наш судовой кузнец не набросил ему на шею рабский ошейник, он все пытался выяснить, как меня зовут и как живется на этой галере. Я не мог с ним разговаривать, а мыслеречи он не понимал. К тому же до появления кузнеца его охраняли два матроса пикинера, которые держали наготове свои пики в боевой готовности. Так они боялись этого мужика и настолько этот мужик был силен. Как только ошейник оказался на мужике, он сразу успокоился, а глаза потеряли блеск и он долго стоял в углу закутка, не поимая и не осознавая, что происходит с ним и где он находится.

       За этим редким исключением состав рабов-гребцов биремы "Весенняя Ласточка" поддерживался на штатном уровне и вел размеренный и здоровый образ жизни. Свежий морской воздух и регулярное питание. Через пару месяцев такой жизни и работы раб-гребец превращался в совершенный и в отлично отлаженный механизм с железным прессом и мускулатурой. Тело и мускулы раба наливались силой и здоровьем, его можно было бы бояться и уважать за одно то, что он был сильным человеком. Любое объединение этих рабов грозило страшными последствиями, ни при каких обстоятельствах ни матросы экипажа и ни другая военная сила не могла бы противостоять этим рабам в поединках или столкновениях.

       Но ошейник раба полностью контролировал поведение и мысли гребцов и подавлял их веру и волю в борьбе за свободу. Ошейник любого человека, рожденного на Тринидаде, превращал в раба. Он исключал любую возможность общения рабов между собой и свободными гражданами. Ошейник не ограничивал активность или действия раба, но контролировал их поведение, работу головного мозга и, обнаружив малейшее отклонение от нормы, наказывал. Наказание раба варьировалось от легкой электронной встряски до лишения жизни.

       Таким образом, как только такой ошейник оказывался на шее человека, этот человек немедленно превращался в раба и терял право на жизнь или смерть. Те люди, которые никогда не были зависимы от подобного магического устройства – ошейника, представить себе не могли, что в мире может существовать такая форма неволи. Человек с ошейником не принадлежал самому себе, а становился простым и дешевым биологическим механизмом, придатком к магическому артефакту. По всей видимости, это магическое устройство были вечным, я никогда не видел, чтобы на рабе заменяли ошейник, ремонтировали или его подзаряжали энергией.

       Рабы-гребцы являлись частью экипажа биремы "Весенняя Ласточка" и их не презирали или унижали, свободные матросы экипаж их просто не замечали, рабы-гребцы для них не существовали. На военных галерах гребцами становились солдаты, которые несли нелегкую службу морских пехотинцев на морских судах и которые в промежутках между основным занятием – воевать, работали веслами. Этим достигались две цели, солдаты не болтались бестолку по палубе во время морских переходов и поддерживали тела в отличном физическом состоянии. Но они никогда не теряли личной свободы, оставались свободными гражданами и были уважаемыми членами экипажа. Цивилизация планеты Тринидад достигла такой ступени развития, когда рабство еще сохранялось в отдельных государствах, но уже отступало и находилось на последней стадии существования. Графства Западной Империи давно отказалась от рабства, как неэффективной формы производственных отношений. Но на море существовали свои законы, которые существенно отличались от законов на суше.

       На торговых суднах гребцы частично набирались рабами, но в основном они были свободными людьми, которые получали оплату за свои труды. Раб-гребец на этих судах не получал оплаты, но через некоторое время мог потребовать свободы в качестве оплаты за свой труд, скажем, через год или два работы на веслах. Эти рабы не знали и не ведали, что такое ошейник раба. Из всего этого можно было сделать только один вывод, бирема "Весенняя Ласточка" принадлежала такому лицу, которое обладало большой магической силой, не так просто создать такой уникальный артефакт, как ошейник раба и систему по полному подавлению воли человека и который также мог устанавливать и блюсти свой собственный закон на море. Поэтому "Весенняя Ласточка" особо не стремилась подолгу задерживаться в крупных портах Внутреннего океана, а на ночь всегда останавливалась в тихих и неприметных гаванях побережья.

       Но эту ночь бирема собиралась провести в крупном порту.

       ххх

       Шкипер вел бирему «Весенняя Ласточка» по фарватеру, обозначенному вехами и большими валунами, торчавшими из воды, ловко лавировал среди суетливо снующих по акватории порта небольших лодок, шлюпок и рыбацких баркасов, направляясь к самому дальнему в порту пирсу. Весь путь к этому пирсу мы прошли на веслах, равномерно и ритмично работая ими, ошейник особенно не загружал нас. По резкой команде шкипера все гребцы опустили лопасти весел в воду и сделали пару гребков в обратном направлении, чтобы притормозить, а затем остановить скольжение биремы в воде. Это было проделано настолько виртуозно и профессионально, что, когда «Весенняя Ласточка» коснулась носом пирса, то инерция скольжения был погашена, и она замерла на месте и мирно закачалась на прибрежной зыби. Два палубных матроса соскочили на берег и носовой швартов принайтовили к кнехту на пирсе, затем они перешли к заднему швартову и повторили операцию.

       Бирема "Весенняя Ласточка" была пришвартована к пирсу большого порта, который находился на близком расстоянии от столицы султаната Гурам.

       На пирсе не было видно ни единого человека. Но он оставался пустынным не очень долгое время. Вначале объявилась таможенная полиция, которая потребовала судовые документы и опись груза. Когда один из полицейских заглянул в нашу каморку, то его глаза, увидев меня и моего напарника, выражали глубокое сострадание, но он не промолвил и слова, видимо, знал, как действуют наши ошейники, также молчаливо исчез. Мы же продолжали, как незадолго до этого потребовал ошейник, неподвижно сидеть на своем чурбаке и бездумно смотреть в стену перед нами. На появление таможенного полицейского мы не отреагировали ни изменением поз или движением глаз, тот и ушел, так как мы , даже будучи рабами, не пожаловались ему на свое положение или на плохое отношение к нам со стороны шкипера или экипажа, таким образом, ни единый закон султаната Гурам в нашем случае не нарушался.

       Только мой напарник по веслу время от времени проявлял внутреннее беспокойство, я обратил внимание на это обстоятельство только потому, что долгое время наблюдал за соседом и его поведением и уже замечал некоторые странности. Его мысли беспорядочно метались по голове и в его сознании временами возникло ощущение узнавания этого места. А я даже не попытался выяснить, чем было вызвано это беспокойство и что ему показалось знакомым, так как мое более основательное проникновение в его сознание, было замечено и зарегистрировано ошейником, а последствия в этом случае были бы непредсказуемы. Я продолжил наблюдение за его дальнейшим поведением. Сосед попытался привстать, чтобы еще раз взглянуть за борт и осмотреться, но не смог, видимо, в его действие вмешался ошейник, и здоровенный мужик мешком свалился на деревянный настил нашей каморки и, закатив глаза, потерял сознание.

       В этом состоянии он находился до позднего вечера. Я понял, что ошейник или тот, кто стоит за этим ошейником, специально отключил сознание этого раба на столь длительное время из-за того, что его боялся. Он боялся силу воли этого раба, и того, что, находясь в данном порту, мой сосед может вспомнить нечто такое, что может создать угрожающую ему ситуацию, поэтому решил не рисковать. А в моей голове, откуда из глубин сознания возникли ассоциации – зона белых песков, призрачная стража, тюрьма, султанат Гурам и имя Эль-Нассар. Если бы я мог переговорить со своим соседом по веслу и каморке, то, возможно, многое узнал бы, но время разговора еще не пришло, приходилось таиться и ждать лучших времен. Но с этого случая я решил не спускать глаз и ждать момента общения со своим соседом.