Текст книги "Хождение к морям студёным"

Автор книги: Вадим Бурлак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Табу на колесо

Как долго может жить устное слово? Могут ли предания, мифы существовать, передаваться из поколения в поколение 10, 20, 30 тысяч лет?

Мы не знаем еще всех законов существования информации. Законов ее сохранения, распространения, самозащиты, консервации вне человека, в человеке, в любом живом существе.

Каждая клетка всякого организма является своеобразной антенной и накопителем, улавливающими и сохраняющими информацию.

В американском штате Колорадо, неподалеку от города Форт-Коллинс, мне довелось услышать от местных индейцев одну древнюю историю.

Много тысяч лет назад их предки шли на восход солнца к новым землям. Наконец нашли то, к чему стремились. Но благодатная земля уже была занята очень могущественным племенем, которое поклонялось Синей звезде. И оружием их были звук, свет и колесо. Как действовало и выглядело такое оружие, в легенде не сообщалось.

Поклонники Синей звезды сказали пришельцам: «Наша земля не прокормит всех. Но мы вас не убьем, а отпустим с миром дальше на восход солнца. Только за это на все времена запрещаем вам пользоваться колесом. Забудьте, что видели его у нас. И никогда не вспоминайте и не разрешайте новым поколениям его изготавливать…»

Пришельцы отправились с миром дальше на восход солнца. С собой из вещей взяли только то, что могли унести в руках и на плечах, поскольку не было у них колесной техники. Большая часть их добра осталась у поклонников Синей звезды…

Так объяснили мне индейцы из Колорадо, почему у аборигенов Америки, добившихся немалых успехов в математике, медицине, астрономии, архитектуре, агрономии, не было колеса.

Даже в самое благодатное для них время года – в июле и августе – песцы не отличаются скромностью. А в начале мая, когда только начинает сходить снег и худо с пропитанием, они особенно наглеют. В поисках еды настырные, изголодавшиеся зверьки часто совершают воровские набеги даже в село Никольское. И страх перед людьми и свирепыми собаками не останавливает их.

Однажды ночью пробрался песец в село. Решил отыскать что-нибудь съестное среди мусорной кучи. Вдруг видит: старый валенок.

Может, с голода ему что-то померещилось, а может, любопытство разобрало: полез он в брошенную обувку. Залезть-то песец сумел в валенок, а вот назад выбраться не получается. Испугался зверек, стал что есть мочи дергаться и хвостом вертеть, но так и не смог освободиться. Накрепко застрял.

Утром проходили мимо люди и ахнули от изумления. Рядом с мусорной кучей старый валенок сам собой дергается, будто в пляс хочет пуститься. Сказка, да и только!

А когда подошли поближе, увидели: из валенка хвост песца торчит, и догадались, в чем дело.

Хоть и вороватый зверек, а все же стало жалко, раз в беду попал. Вытащили его и отпустили на волю.

Хандра

Иваныч все не возвращался из тундры к юрташке. У меня появилось подозрение, что его рассказы о людях Синей звезды, о стене древнего народа на дне моря – сплошная выдумка.

Может, от этого испортилось настроение. Все вокруг казалось не таким, как вчера. Прошли восторг и очарованность. Да и откуда им взяться?..

Море – холодная тупость. Скалы – серая бессмыслица. Любопытные песцы – ободранные пожиратели падали.

Ничего не хотелось делать.

Хандра…

Я долго бродил по берегу, а потом уселся на камень. Достал тетрадь, но не смог написать и строчки.

Берингово море, каланы, чайки, безымянная речка, тундра и сопки – все вы остались на свободе. Вы не уместились в клеточки моей тетрадки. Я не сумел превратить вас в холодные символы на бумаге.

Солнце угасало за синими складками сопок. Быстро темнело. Плоское облачко догорало вдали последним закатным светом. Но вот и оно померкло.

Погрустнел, пригорюнился вечер и ионик головой уснувшего старика.

Тихо колыхалось море. Но в его мирном колыхании и вздохах чувствовалась сила громадного пространства ничем не скованной воды.

Сумерки были полны мудрости уставшей земли и моря. Слышалось только редкое попискивание куликов, словно разбрасывали они по камням звонкие серебристые горошины.

Вскоре все живое умолкло, растворилось в сонной темноте.

Лишь тихо колыхалось море…

А потом оно стало светиться от малейшего прикосновения. Брошенный камешек вспыхивал, коснувшись воды.

Он ушел в глубину большой искрой, а за ним потянулся сияющий след. Еще миг – и сияние угасло во мраке ночной тайны моря.

А потом я долго вглядывался в небо.

А есть ли на самом деле эта Синяя звезда – хранительница и покровительница тайн древнего народа?..

Почему вдруг возникло сомнение?

Хандра…

Ночью опять не спалось. Я видел, как набежал на берег короткий ливень. Слышал, как лупили но стеклам тугие капли, как журчала за тонкой дощатой дверью юрташки вода.

Кончился ливень, а я продолжал сидеть, уставившись пустым взглядом в темноту.

Хандра…

Или тоска по дому?

Древняя находка

В первый день нашего знакомства Иваныч показал небольшое каменное изваяние. Это была голова мужчины. Иваныч пояснил, что она сделана из какого-то «мыльного камня». По его словам, несколько подобных изваяний находили на островах Беринга и Медном.

Я внимательно осмотрел старинную вещицу. Удлиненное лицо, большие глаза, широкие брови, орлиный нос, крупные черты напоминали американского индейца. Хотя и было в этих чертах нечто азиатское.

У меня вдруг сразу мелькнула мысль: может, именно так выглядели жители таинственной Земли Синей звезды? – Сколько же лет этому изваянию? – поинтересовался я.

Иваныч только развел руками:

– Кто его знает!.. Может – тысяча, может – и больше…

Специалисты, к которым я обратился впоследствии, тоже не могли определить возраст находки с острова Беринга. Но они были уверены в одном: изваяние сделано более 8 веков назад.

Мое робкое предположение о десятитысячелетнем возрасте не вызвало одобрения у историков. Лишь молчаливое пожимание плечами в ответ и скептическая улыбка: дескать, предполагай, как хочешь, а мы утверждать и поддерживать подобное не будем.

А мне, конечно же, хотелось, чтобы древнее изваяние, найденное на острове Беринга, оказалось творением мастера из легендарной Земли Синей звезды.

Это ласковое слово цунами

– Океан!.. Кеан-а-ан!..

– Ветер!.. Тер-тер!..

– Птицы!..Тицы-тицы!..

– Почему вы умолкли?! Олкли-олкли!..

– Слышите?.. Ите-ите!..

Эхо смолкло, передразнив вопрос, но не дав ответа. Человек растерянно и тревожно обвел взглядом вершины скал. Ему показалось, что угрюмые великаны замерли в ожидании чего-то.

Но чего?!

– Как странно, очень странно, – пробормотал человек и обернулся к океану. – Я никогда не видел здесь такого сильного отлива. А тишина? Здесь никогда не было такой тишины. Может, я оглох?! Я не слышу криков чаек… Чаек не слышу! Ведь их здесь сотни, нет, тысячи… Куда они подевались? Только что над океаном носились тысячи чаек. Где они?

По каменистому склону человек сбежал вниз и растерянно остановился у береговой кромки.

– Что с океаном? Он уходит все дальше от берега. Он сжимается… Как побелело солнце! Серебристые лучи вонзились в глаза, не дают рассмотреть, что делается на горизонте. А ведь там что-то происходит… Кажется, какая-то черная линия… Она движется, приближается… Да, так и есть. Но уже не линия, а широкая черная лента охватила часть горизонта…

На мгновение человек оцепенел:

– Неужели?.. Неужели это?!

Крик застрял в горле. Человек, задыхаясь, бросился к скале.

– Сопки! Скалы! Спасите! Это идет оно! Страшное, беспощадное, неотвратимое… Цунами!!!

Грохот черной водяной стены поглотил последний крик человека. Даже могучие скалы не смогли остановить страшный удар смертоносной волны. Клыкастые каменные верхушки переломились, как обыкновенные ледяные сосульки…

Это ласковое слово в переводе с японского означает «волна в гавани». «Злые духи карают людей за их грехи» – так говорили в старину о цунами.

Порождается подобное бедствие в результате подводных землетрясений и извержений вулканов, при перемещении огромных пластов морского дна.

Вблизи очагов землетрясения гигантские волны могут подняться на десятки метров. Стена воды несется по океану почти со скоростью реактивного самолета – 700 километров в час.

Когда цунами приближается к более мелким участкам океана, нижние слои воды тормозятся сильнее верхних, и тогда образуется ревущий серповидный гребень.

Первый и самый верный признак этого стихийного бедствия – необычное и быстрое отступление воды от берега. Внезапно смолкает привычный шум прибоя. На сотни метров обнажается дно, исчезают птицы. А через несколько минут появляется почти вертикальная стена воды.

Одной волной цунами не ограничивается. Чаще их бывает от трех до десяти. Самая мощная – обычно третья или четвертая.

Человек пока не может активно бороться с этим грозным явлением. Он не в состоянии построить береговые защитные сооружения, способные сдержать удары миллионов тонн воды.

Осенью 1737 года от цунами пострадали Командорские острова. Высота волны была примерно 60 метров. Об этом спустя много лет «поведали» ученым останки китов и других обитателей океана, заброшенные на много километров в глубину острова Беринга и даже на высокие сопки.

В следующий раз цунами ворвалось на остров 16 сентября 1949 года. Оно было не таким сильным, как в 1737 году. Но все же многие дома в селе Никольском были разрушены, а жители едва спаслись на вершинах сопок.

Приход цунами отмечался на острове Беринга и в 1923, и в 1952 годах.

Неподалеку от берегов Чили 23 мая 1960 года произошло мощное землетрясение. Примерно через 22 часа волна цунами достигла Командорских островов. Сначала океан отступил на полсотни метров от берега, а через несколько минут появилась водяная стена.

Какой же силой обладала эта волна, если крепкий бревенчатый мост через речку Гаваньскую был вырван со своего места и заброшен почти на 600 метров в глубь острова!

Кто знает, может, именно эти смертоносные могучие волны стали одной из причин гибели легендарной Земли Синей звезды?..

В первой половине XVIII века замечательный натуралист, участник второй камчатской экспедиции Георг Стеллер отмечал изобилие каланов на острове Беринга и называл их самыми доверчивыми зверями. В те времена любопытные морские животные еще не боялись человека. Но вот начался на Командорских островах промысел котиков, а затем и массовая добыча каланов.

И лишь суровые условия плавания у скалистых берегов этих земель, частые штормы и отсутствие хороших якорных стоянок спасли каланов от полного истребления.

К 1924 году, когда вышел строжайший запрет на их промысел, животных сохранилось всего несколько десятков, и то лишь на острове Медный.

Над морским зверем с самым ценным мехом нависла угроза вымирания.

В справочной литературе сообщается, что калан – хищное млекопитающее семейства куньих, длина тела до полутора метров, хвоста – до 40 сантиметров, вес достигает 40 килограммов. Окраска чаще всего темно-бурая.

Когда-то они были широко распространены во всей северной части Тихого океана. Многие командорцы считают их самыми симпатичными и добрыми животными.

А с какой заботой и нежностью каланы выращивают детенышей! Пожалуй, такого отношения к своим малышам не встретишь у других животных.

Не случайно у алеутов есть много легенд об этом звере, в которых ему придаются человеческие черты.

Они хорошо приспособлены к воде, великолепно плавают и ныряют, ведут дневной образ жизни, ночью спят на прибрежных камнях. Правда, на берегу каланы беспомощны и неуклюжи.

Много раз я наблюдал за ними и всякий раз удивлялся их игривости, невероятному любопытству, какой-то шаловливой непосредственности и наивности.

Питаются они в основном рыбой, ракообразными, моллюсками. Но самое лакомое блюдо – морские ежи. Чтобы добраться до мидий, каланы разбивают раковины камнями.

Однажды на мысе Толстом острова Беринга я заприметил каланиху-мать с детенышем.

Утро едва отогрелось от прохлады и теперь нежилось на сопках и в долинах.

Звери плескались метрах в тридцати от берега, напротив небольшой коричневой скалы. Я поспешил спрятаться за камнями, чтобы осторожные животные не испугались меня.

Каланенок пытался взобраться на живот матери. Та лежала на спине, подставив брюшко солнечным лучам. Только он вскарабкивался на нее, как она поворачивалась на бок, и малыш падал в воду. Наверное, так приучала детеныша самостоятельно осваивать родную стихию…

На свет каланята появляются вполне самостоятельными существами. В суровой океанской стихии малыша поджидает множество опасностей, но мать всегда рядом с ним. Растут детеныши быстро; через несколько дней после рождения уже отлично плавают и ныряют и вскоре начинают привыкать к пище взрослых.

Каланы – единственные морские млекопитающие, у которых нет защитного слоя жира. Но от переохлаждения их спасает необыкновенно густой мех: на одном квадратном сантиметре тела растет около 120 тысяч волосинок.

Командорцы в шутку называют каланов самыми аристократичными животными. Никто так не заботится о своей шубе, как они: по нескольку часов в сутки чистят свой мех. Ведь даже от мазутного пятна этот зверь может погибнуть.

Говорят, они почти никогда не дерутся между собой – боятся за свою роскошную шубу. Незначительная ранка на теле – и нарушаются теплозащитные свойства меха, животное может быстро переохладиться в воде.

Несмотря на мрачные прогнозы, предрекавшие им скорую гибель, каланы, к счастью, не вымерли.

Камни бухты Буян

У меня на ладони – командорские опалы. Миллионы лет, застывшие в прозрачно-матовых каплях. Кажется, в них сжалась энергия моря и огня. Есть на острове Беринга бухта Буян. Так же называется и речка, впадающая в Берингово море. Здесь, на небольшом, протяженностью в несколько десятков метров, отрезке берега обнаружены богатые россыпи агатов, опалов, яшмы и сердоликов.

Конечно, эти поделочные и полудрагоценные камни – не такая уж редкость и в других уголках земного шара. Но специалисты говорят, что командорские имеют лучшие форму и качество.

Агат, яшма, сердолик, опал образовались в лавах базальтов во время подводных извержений, которые сотрясали дно Тихого океана около 50 миллионов лет назад.

Камни с острова Беринга хорошо отполированы, поскольку попадают на морское побережье из базальтовых лав не сразу, а долгое время перекатываются речкой Буян. Восьмикилометровый путь к морю они преодолевают за многие века.

Иваныч утверждал, что именно здесь, в нескольких метрах от берега, в бухте Буян на небольшой глубине находятся остатки древней стены.

Еще в детстве Иваныч слышал от стариков-алеутов о большом городе, который был здесь построен людьми несколько тысяч лет назад.

Говорили старики, будто те люди поклонялись мудрой и вещей Синей звезде. Она знала все, что происходило в далеком прошлом и что случится в будущем. Знала и подсказывала тем, кто ей поклонялся.

Но потом те древние люди придумали и научились делать дурманящий туман. И все чаще, вместо того, что-бы работать и поклоняться мудрому светилу, они окутывали себя туманом.

И вскоре не стало видно заветной звезды на небосводе, и никто уже не мог предостеречь людей о надвигающейся катастрофе. Дурман победил. Он притупил в человеке волю к жизни, способность мыслить и принимать верные решения.

После катастрофы древняя земля ушла под воду, и лишь немногим жителям удалось спастись. Но вскоре они растворились среди более молодых племен Азии и Америки.

Рассказывали старики, что остатки разрушенной стены в бухте Буян украшены агатами и синими опалами. Будто кто-то даже видел под водой изображения восьмилучевой синей звезды и каких-то диковинных зверей…

Много интересного довелось мне услышать от Иваныча. Но чувствовалось, что старый алеут далеко не все рассказывает, о чем знает. Выспрашивать было бесполезно. Упрямый старик. Захочет сам рассказать – рассказывает, не захочет – слова не выдавишь, сколько бы не упрашивали его.

Начальник местного погранотряда, к счастью, тоже оказался приверженцем идеи существования и Земли Синей звезды, и развалин древнего города на дне бухты Буян.

Поэтому для своих поисков я получил от него на несколько дней надувную лодку. При этом начальник потребовал от меня клятвенного обещания – не удаляться от берега больше, чем на пятьдесят метров, и лодка при этом должна быть «на поводке», под надзором Иваныча, поскольку сильное течение может унести ее в открытое море.

К сожалению, даже на позорном «поводке» мне не удалось отойти от берега. Все четыре дня, которые я мог позволить себе находиться в бухте Буян, не утихал шторм. Не то что на лодке, даже на большом корабле нельзя было выйти в море.

Четверо суток мы с Иванычем засыпали и просыпались под грохот волн. Четыре дня я бродил по берегу мрачного моря в надежде, что шторм вот-вот ослабеет. Но признаков затишья так и не дождался.

Время истекло. Пора было возвращаться в Никольское. Таинственный подводный город «может спать спокойно». Десятки раз я повторил про себя утешительную в подобных случаях фразу: «Когда-нибудь я все же найду его…» С тем и покинул бухту.

А в память об этой неудачной попытке увидеть загадочные развалины Земли Синей звезды или какой-то другой цивилизации остался лишь целлофановый пакетик с опалами и сердоликами, собранными в бухте Буян.

Корабли с острова Синей Звезды

Мальчишка сидел на высоком плоском камне и смотрел в сторону океана. Был он без шапки, и хлесткий ветер безжалостно трепал его длинные черные волосы. Он не слышал моих шагов. – Ты почему здесь сидишь? Холодно

и поздно уже!

Мальчишка вздрогнул, удивленно обернулся, но тут же приложил палец к губам:

– Тише! Он уже совсем рядом и может испугаться…

– Кто?

– Мой кит.

Я недоуменно посмотрел в ту сторону, куда указал мальчишка, но ничего, кроме волн и корабля на рейде, не увидел в океане.

– А ты не сочиняешь?

– Нет. Честное слово, не сочиняю.

– Но там же ничего нет!

– Вы не умеете смотреть. У меня кит не простой, а дрессированный и хитрый-прехитрый. Его Митькой зовут. Как посмотрит на него чужой человек, так он прыг – и в бабочку превращается и улетает высоко-высоко в небо.

– Вот это да! – восхитился я. – А когда он снова превратится в кита?

Мальчишка внимательно посмотрел мне в глаза, не смеюсь ли. Но, встретив мой серьезный взгляд, пригладил зачем-то взлохмаченные волосы и тихо сказал:

– Когда приплывут корабли с острова Синей звезды…

– Откуда?!

– Есть такой остров далеко-далеко, – пояснил он. —

Там живут все знаменитые капитаны. Сегодня они придут на своих кораблях и заберут командора Беринга. Только я и кит Митька знаем, где он прячется. Хотите покажу?

– Хочу.

– Только никому ни слова, – строго предупредил мой собеседник.

– Клянусь: никому ни слова! – поспешно заверил я.

– Смотрите: во-он Арий камень. Видите? В нем есть подземелья. Там и спрятался командор Беринг.

Маленький фантазер хотел еще что-то добавить, но с океана хлестнул брызгами ветер. Мальчишка поежился, смахнул с лица капли и весело крикнул:

– Ох и поштормит сегодня!..

– Ты почему без шапки? – строго спросил я. – Потерял, наверное?

– Не-а, разбойники отняли. Ох и здоровенные, черти!

Как выскочили из тундры, как засвистели – аж мороз по коже! Треснули мне по шее и шапку отняли. Вот…

Мальчишка рассказывал о том, что хотел увидеть: кита Митьку, который может превращаться в бабочку, живого командора Беринга и корабли с острова Синей звезды… Ведь каждый ребенок – немного поэт.

Так стоит ли взрослым вмешиваться в детские мечты, фантазии и приземлять их?

Георг Стеллер

Говорят, Север умеет объединять людей разных национальностей, государств, верований, сословий, профессий. В экспедицию Беринга были включены не только офицеры, матросы, мастеровые, но и многие ученые: Гмелин, де ла Кройер, Миллер, Степан Крашенинников, Лука Иванов, Федор Попов, Алексей Горланов, Василий Третьяков. В экспедиционном списке значились также художники Люрсениус, Беркан, переводчик Илья Яхонтов, геодезисты Александр Иванов, Андрей Красильников, Моисей Ушаков, Никифор Чекин.

Входил в эту разнонациональную команду исследователей-первопроходцев и Георг Вильгельм Стеллер. Родился он в Германии в 1709 году. С детских лет его главным увлечением стала ботаника.

Преподаватели пророчили Георгу блестящее будущее, но за свой вспыльчивый характер и необузданные выходки он был исключен из университета. Стеллер пытался продолжить учебу в других европейских учебных заведениях, но на это не было средств. К тому же он умудрился поссориться и со своими родственниками, и с друзьями.

В XVIII столетии Россия предоставляла немалые возможности способным, энергичным специалистам из Западной Европы, тем, кто не находил должного применения у себя на родине.

Решил попытать счастья в великой северной стране и Георг Стеллер.

В августе 1734 года он прибыл в Петербург, где, по рекомендации немецкого ученого Байера, стал личным врачом архиерея Феофана Прокоповича.

Этот известный ученый, церковный и общественный деятель был сподвижником и яростным сторонником Петра I. В круг интересов Прокоповича входили: естествознание, физика, география и, конечно же, освоение Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока.

По достоинству оценив способности Стеллера, Феофан Прокопович рекомендовал его в академию наук.

Георг стал адъюнктом натуральной истории, а вскоре был направлен во вторую камчатскую экспедицию.

К сожалению, между Стеллером и Витусом Берингом с первой же встречи возникло недопонимание. Потом оно переросло в открытое противостояние друг другу.

Но, несмотря на это, после смерти командора Георг писал о нем как о справедливом и честном человеке.

Во время второй камчатской экспедиции Стеллер находился на корабле «Св. Петр». Когда путешественники достигли Америки, между командором и ученым возник конфликт. Беринг не хотел отпускать Стеллера на сушу, поскольку считал, что задача экспедиции выполнена и надо спешно возвращаться на Камчатку, иначе вскоре из-за штормов и непогоды сделать это будет сложно.

Однако упорный ученый настоял на своем. Результатом кратковременного пребывания Стеллера на берегу стала его книга «Описание растений, собранных за б часов в Америке».

Именно за шесть часов он сумел собрать и описать 160 видов американской флоры!

Стеллер не прекращал своих зоологических и ботанических исследований даже после кораблекрушения.

В первый же день пребывания на острове Беринга он понял, что земля эта – не Камчатка и что она необитаема. Ведь животные и птицы здесь совершенно не боялись людей.

Кораблекрушение и смерть многих товарищей не выбили Стеллера из колеи. Он составил научное описание местной флоры и фауны, которое вошло в книгу «Описание острова Беринга».

Ученый обошел в одиночку весь остров. Впоследствии он писал об этом: «Я был один, под открытым небом, должен был сидеть на земле, мне мешали холод, дождь, снег, и часто беспокоили меня звери; у меня не было нужных инструментов, и притом я не надеялся, чтобы когда-нибудь моя работа сделалась известной и принесла кому-нибудь пользу…»

Стеллер считал, что цингу у участников экспедиции можно было предотвратить, если бы командор послушал его совета и разрешил на острове Шумагина собрать необходимые лекарственные растения. К сожалению, на острове Беринга нужных трав не оказалось.

Стеллер, очевидно, впервые из европейцев изучил морских котиков, каланов, сивучей и описал уникальное морское млекопитающее, которое водилось лишь у берегов Командор. Это животное потом назвали морской коровой Стелл ера.

На острове Георг собрал 224 вида растений и дал научное описание множеству камней.

В 1742 году, после возвращения в Петропавловск, Стеллер продолжил исследование Камчатки. Своими силами он построил избу и прожил в ней два года. Занимался охотой, собирал растения, чертил карты, изучал языки, обычаи, культуру и историю камчадалов.

Он обошел почти весь полуостров. У местных жителей – ительменов и коряков – ученый научился питаться сырой рыбой, кореньями, травами.

На свои скудные средства Стеллер открыл в Боль-шерецке школу, где сам учил детей.

Однажды он вступился за двенадцать ительменов, обвиненных в бунте. Враги, а их было у него немало, воспользовались этим. На Стеллера был написан донос в Сенат, в котором сообщалось, что ученый освободил двенадцать государственных преступников и таким образом сам стал бунтовщиком.

Летом 1744 года Стеллер покинул Камчатку. Пора было возвращаться в академию и представлять на суд ученых свои исследования и собранные в экспедиции материалы.

В 1745 году он прибыл в Иркутск именно в тот день, когда губернатор получил распоряжение Сената об аресте «бунтовщика Стеллера».

Ученого арестовали, но вскоре отпустили, поскольку стало известно, что императрица Елизавета Петровна благосклонно отнеслась к участникам второй камчатской экспедиции.

Весной 1746 года Стеллер добрался до Соликамска. Но здесь стал жертвой издержек в работе почты. Ему предъявили устаревшее постановление Сената об его аресте. Соликамские правители еще не знали, что ученого уже оправдали в Иркутске.

Лишь спустя месяцы пришло сообщение: Стеллер не виновен.

Поздно. Ученый не выдержал тюремных пыток, побоев и скончался.

У писателя и ученого Игоря Забелина есть строки: «Трудно назвать другую науку, которой открытия доставались бы такой же дорогой ценой, как географии.

Тысячи и тысячи безымянных могил географов-исследователей разбросано но материкам и островам, скрыто в волнах океанов; прах этих скитальцев давно смешался с землей, изучению которой они посвятили свою жизнь. Эти люди шли на подвиги и совершали их незаметно, без шума, даже не сознавая, что проявляют героизм, потому что они делали любимое дело, потому что никогда не променяли бы тяготы и тревоги походной жизни на уют и спокойствие городского существования».

Эти слова можно отнести к большинству путешественников самых разных профессий и, конечно же, к естествоиспытателю Георгу Стеллеру.

Его имя увековечено в названиях самой высокой вершины острова Беринга и уникального памятника природы – каменной арки. Именем Стеллера названы несколько видов растений и животных.

Десяток крупных терпугов шевелился на дне лодки. С таким уловом не стыдно возвращаться с рыбалки. Есть что показать и чем поделиться с другими. Мы уже хотели поворачивать к берегу, как вдруг Иваныч тихо произнес: – Гляди-ка: дельфины! Редкие гости в наших водах.

И правда, неподалеку, на спокойной воде, стремительно катились белые буруны. Животные быстро приблизились к нам и теперь почти касались темными лоснящимися спинами бортов нашего суденышка.

Казалось, что своими действиями дельфины стараются привлечь внимание людей.

Иваныч заглушил мотор, привстал и начал озираться.

– Что случилось? – поинтересовался я, но старик не ответил.

Он снова запустил мотор и развернул лодку.

– Дельфины волнуются. Неспроста это, – наконец, пояснил Иваныч. – Видно, беда какая в океане случилась.

Теперь дельфины неслись впереди нас, будто указывали дорогу. Лодка едва поспевала за ними. Неожиданно мы увидели пляшущий на волнах рыбацкий буй. Вода вокруг него расходилась большими кругами.

Иваныч застопорил ход, перегнулся через борт и схватил буй двумя руками. Но тот не поддавался. Я кинулся помогать старику.

За буем потянулся длинный обрывок рыболовной сети. Кое-как вытащили сеть, а в ней – неожиданный улов: накрепко запутанный дельфиненок.

Быстрыми ударами ножа Иваныч распорол путы и положил попавшего в беду малыша на дно лодки. Тот тяжело дышал.

– Ничего, сейчас отойдешь, и я тебя отпущу к своим, – пробормотал Иваныч. – Сколько ж ты без воздуха намучился?

Старик, словно котенка, погладил дельфинчика, и тот шевельнул хвостом.

– Какой глупый и злой народ еще ходит по морям-океанам, – покачал головой Иваныч. – Ведь строго-настрого всем рыбакам наказано не швырять обрывки сетей в океан. Котики, каланы, дельфины гибнут от них.

Эх-эх-эх, нельзя бездушных людей в океан выпускать…

Неожиданно дельфинчик рванулся из рук. Не успели мы опомниться, как он скользнул по борту лодки и плюхнулся в воду. Секунда, другая – и малыш уже плыл к своим сородичам. А те дружно покачивали головами: то ли приветствовали спасенного дельфинчика, то ли благодарили нас с Иванычем.

Хозяева лежбищ – котики – не одиноки в своей просторной природной «кварти– ре». Всегда рядом на побережье суетятся серокрылые чайки. В поисках падали шныряют песцы и совсем не обращают внимания на грозный недовольный рев секачей. Неподалеку от котиков на камнях отдыхают гигантские морские львы – сивучи.

Деловито попискивают длинноклювые кулики и лапландские подорожники. То тут, то там снуют юркие пуночки и овсянки.

Невозможно представить себе лежбище и без таких птиц, как топорки, бакланы, ипатки, глупыши… И все эти беспокойные соседи прямо или косвенно связаны друг с другом.

Серокрылые чайки – главные санитары лежбища. Питаясь отходами котиков, они очищают побережье.

Чайки начинают присматриваться к лежбищу еще до массового выхода морского зверя на сушу.

Когда у чаек появляются птенцы, им приходится постоянно курсировать между лежбищем и своими гнездами. В это время птицы становятся особенно шумными и драчливыми. Более взрослые и опытные теснят молодых. Но агрессивность чаек не распространяется на котиков и других обитателей лежбища.

Остерегаются чайки лишь песцов. С опаской они отбегают или отлетают в сторону, как только рядом появляются эти пронырливые зверьки. Песцу никто не доверяет на острове – ни птицы, ни морские звери.

Они тоже санитары лежбища. Но бывает, что особо обнаглевшие песцы нападают на маленьких котиков и загрызают их. Однако подобное случается редко.

Да, происходят иногда стычки и конфликты между соседями. Но все же чувствуется на лежбище мудрая рука хозяйки, которая заставляет жизнь обитателей этого дома двигаться в едином ритме. Имя хозяйки – Природа.