Текст книги "О Михаиле Кедрове
Воспоминания, очерки, статьи"

Автор книги: Вадим Цымбурский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

И. В. Викторов. ОРГАНИЗАТОР ОБОРОНЫ СЕВЕРА

В ночь на 3 августа Михаил Сергеевич Кедров прибыл на станцию Тундра (в 40 километрах от Архангельска). Эта ночь запомнилась мне на всю жизнь. Здесь произошла моя первая встреча с Кедровым. Будучи помощником машиниста, я накануне днем дежурил на станции Исакогорка на паровозе ОД № 1319. В самый последний момент, когда белогвардейцы и французы уже занимали станцию… мне удалось под ружейным огнем из-под самого носа неприятеля угнать на юг новенький паровоз. О моем прибытии на станцию Тундра кто-то доложил Кедрову, и Кедров срочно вызвал к себе в служебный вагон «этого, – как он выразился, – молодца». Узнав об этом, «молодец» разволновался. Однако Кедров оказался человеком в высшей степени простым, он дружески пожал мне руку и подробно расспросил меня о подвижном составе, о состоянии пути и о настроениях железнодорожников. Прощаясь со мной, он дал какое-то распоряжение своему помощнику А. Эйдуку. Тут же я получил винтовку с патронами, шинель, сапоги и… целую буханку черного хлеба, от которой через несколько минут ничего не осталось.

Позднее, в 30-х годах, я часто бывал у Михаила Сергеевича в его московской квартире на Солянке. Всякий раз я встречал у него самый радушный, сердечный прием и наслаждался его игрой на рояле. В 1935 г. я получил от него письмо и зашел к нему. Не думал я тогда, что в последний раз вижу дорогого сердцу каждого ветерана северной эпопеи Михаила Сергеевича Кедрова…

Ho вернемся к грозным августовским дням 1918 г.

Приезд Кедрова в Тундру сразу воодушевил людей, преданных делу революции. Михаил Сергеевич быстро навел порядок и дисциплину. По его приказу в Тундре были задержаны отправленные из Архангельска воинские эшелоны. Когда работники «Ревизии» обошли все вагоны этих эшелонов, то подчиниться отказались только несколько пьяных солдат.

Для создания отпора неприятелю, вторгшемуся по железной дороге, М. С. Кедрову необходимо было выяснить, сколько железнодорожников перешло на сторону интервентов и сколько осталось на стороне Советов. С этой целью Кедров пригласил в свой служебный вагон для доклада… руководителя большевиков-железнодорожников Архангельского узла Ф. А. Лукова…

Для борьбы с оккупантами по указанию Кедрова… был создан военный отряд. Его ядро образовали латышские стрелки «поезда Кедрова» и коммунисты, которым удалось вырваться из Архангельска. В отряд влились также рядовые красноармейцы, отступившие из Архангельска. Большинство сотрудников «Ревизии» вступили в него добровольцами. Начальником отряда Кедров назначил Александра Эйдука. Отряд быстро погрузился в товарные вагоны, вагоны прицепили к моему паровозу, и я повел этот воинский состав по направлению к Архангельску, занятому белыми. В этом же поезде ехал с нами и Кедров. Намерения были такие: выбить белогвардейцев из Исакогорки и двинуться дальше, к Бакарнце и Архангельску-Пристани, чтобы закрепиться на левом берегу Северной Двины…

Не зная, где находится неприятель, мы вынуждены были ехать тихим ходом. Проехав мост через реку Илас, мы увидели на пути препятствие – разобранные рельсы и два сваленных паровоза, один из них был еще под парами. Пришлось остановиться.

У отряда не было никаких приспособлений и инструментов, чтобы удалить с пути паровозы и исправить полотно. Убедившись, что поездом ехать дальше невозможно, вооруженный пулеметами отряд выгрузился из вагонов и пошел дальше пешком. До Архангельска оставалось всего 14 километров. Но попытка захватить Исакогорку не удалась. Сил для этого оказалось слишком мало. Пришлось отступить сначала к Тундре, а затем дальше на юг, до станции Обозерская, сыгравшей впоследствии такую важную роль в развитии событий на Севере. Кедров решил сделать эту станцию опорным пунктом нашей обороны, а затем и развернуть наступление на Архангельск. Сюда я и доставил «поезд Кедрова».

Итак, Архангельск оказался в руках интервентов и белых. Этому в значительной мере способствовала измена военных специалистов, пробравшихся в штаб обороны города…

Как и в Мурманске, в Архангельске не сумели своевременно разоблачить предателей, занимавших руководящие военные посты, – бывшего контр-адмирала Виккорста, полковника Потапова и ротмистра Берса, действовавших тихо и незаметно. Они, по существу, сорвали выполнение оборонного приказа Кедрова…

Находясь на станции Обозерская, Михаил Сергеевич 6 августа 1918 г. обратился к населению Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний с воззванием. Оно не только ярко и красочно рисует создавшееся положение, но и красноречиво характеризует и самого автора – М. С. Кедрова – как пламенного большевистского трибуна. Приведем это воззвание полностью:

«Наши бывшие союзники англичане, французы, американцы, которые так много говорят о своей любви и дружбе к русскому народу, проявили теперь воочию свое действительное лицо. Они коварно захватили Архангельск, бомбардировали подступы к нему, и вместо хлеба мы получаем от них зажигательные бомбы с их аэропланов. Вместо мануфактуры – свинец в виде разрывных пуль из их ружей и пулеметов. Свою мнимую любовь они заменили бешеной ненавистью к русскому народу за то, что он не захотел больше принимать участие в их грабительской войне, продолжающейся уже пятый год в унесшей десятки миллионов жизней бедноты и принесшей десятки миллиардов барышей кулакам, фабрикантам, купцам и помещикам. За то, что русский народ прогнал своих помещиков, забрал у фабрикантов награбленное от бедноты богатство и установил Советскую власть, власть бедноты над богачами…

А русские богачи, потерявшие власть и надежду вернуть ее себе своими силами, обращаются к иноземным царям, генералам и прочей грабительской своре за помощью и за свои поместья, фабрики, заводы и банки, которые надеются вернуть иноземными штыками, они бессовестно продают свободную Россию – наше рабоче-крестьянское Отечество.

И здесь, как везде, где они временно побеждают, они восстановят свои прежние суды, земских начальников, сельских старост и прочую шваль, а также все законы и порядки, так хорошо знакомые вам и вашим трудовым спинам. Первое время из запасов, которые мы не успели везти, они будут давать вам может, вдоволь хлеба, как на Мурмане, чтобы подкупить вас в свою пользу за чечевичную похлебку, но знайте, что щедрость их пройдет, как только они укрепятся здесь и иссякнут наши запасы. Вас ждет голод, так как из своих запасов они вам ничего не дадут, как не дают своей бедноте, умирающей с голоду.

Но мало того: англичанам, французам и американцам для пополнения своих полков нужна беднота как пушечное мясо. Всего у них вдоволь: и пушек, и снарядов, и денег. Но мало людей. За ними они пришли в Советскую Россию, определенно заявившую, что не хочет войны ни с кем и стремится жить в мире со всеми народами, кроме кулаков и богачей. И будут подкупать вас деньгами и как наемных убийц гнать не против немцев и турок, а против своих же родных братьев. Мы временно отступаем перед их крейсерами и дальнобойными орудиями. Но мы придем неизбежно, ибо нет той силы, которая могла бы сокрушить власть миллионов рабочих и крестьян».

Воззвание заканчивалось пламенным призывом к беспощадной борьбе с врагами молодой Советской республики:

«Настал решительный час. Всякий, в ком не остыла душа и не зачерствело сердце, пусть делает все, чтобы сокрушить иноземных насильников. С оружием в руках идите в наши ряды, образовывайте партизанские дружины, связывайтесь между собой и Красной Армией. Ловите и уничтожайте шпионов. Преграждайте всякими способами путь врагу. Ставьте тысячи препятствий в каждом его передвижении, сжигайте мосты, через которые пытается он перейти, портите железнодорожные пути и дороги, по которым он движется.

Пусть пожаром будет объято все то, к чему он будет протягивать руки.

Пусть тысячи глаз следят за каждым его движением.

Пусть на каждом шагу его ждет засада и смерть.

Пусть все мужчины и женщины превратятся в беспощадных мстителей, истребляющих огнем и мечем своих угнетателей.

Беспощадная смерть им!»

Приостановив на станции Обозерская дальнейшее продвижение неприятеля на юг, командование утвердило надежных командиров для прибывших на фронт воинских частей. Кедров организовал фронтовое управление и штаб. Начальником штаба был назначен Самойло, начальником оперативного управления – Лисовский.

Север испытывал острейшую нужду в преданных Советской власти людях – боевых защитниках, о чем и телеграфировал 10 августа в Смольный М. С. Кедров: «…присылайте надежных товарищей, бывших офицеров и просто желающих бороться революционеров».

В ответ на просьбу Кедрова на Север спешно отправился 7-й инженерный летучий боевой отряд имени Петроградского губсовдепа в количестве 80 человек под командой П. А. Солодухина. Погрузив в вагоны двуколки, колючую проволоку, пироксилиновые шашки, разное военно-инженерное имущество, лошадей и два броневика, отряд направился через Вологду и Котлас в распоряжение командира Северодвинской речной военной флотилии П. Ф. Виноградова.

В первую же неделю продвижение англо-французов и белогвардейцев в глубь страны было приостановлено, угроза быстрого захвата Вологды устранена…

На заседании Высшего военного совета Кедров был назначен командующим Северо-Восточным участком завесы…

Кедров не сразу согласился с этим назначением. Он написал даже заявление, в котором так объяснял причины своего несогласия: «Для меня, никогда не служившего в строю, не искушенного в военном искусстве и имевшего боевой стаж только как организатора боевых дружин в 1905 году и в 1917 году, как член „Военки“, подготовлявший большевистские силы для Октябрьской революции, было бы непростительной ошибкой принять ответственность за военные операции на новом фронте, где выступили на сцену регулярные англо-французские войска».

Кедров просил назначить другого командующего, но его просьба не была удовлетворена. Непосредственную помощь – буквально во всем – оказывал новому командующему Ленин. Он и резко критиковал, и всемерно поддерживал, и давал советы, и тщательно проверял. Это был строгий, требовательный и вместе с тем удивительно чуткий, внимательный, а главное, бесконечно мудрый руководитель: он глядел далеко вперед, неизмеримо дальше всех, кто с ним работал, кто под его руководством отстаивал плоды Великой Октябрьской революции…

Некоторые работники в Вологде опасались, что беспощадная борьба с контрреволюцией вызовет восстание, которого до сих пор удавалось избежать. Однако иного мнения на этот счет придерживались сами контрреволюционеры. Один из вожаков «Союза возрождения» писал позже: «…вследствие репрессий по отношению к Вологде, массовых арестов, поквартальных обысков и облав было решено выступление в Вологде не организовывать. Работу в ней „Союза возрождения“ ликвидировать и вывести остатки наших сил из Вологды, спасая их от разгрома со стороны Кедрова».

Это произошло после того, как Михаилу Сергеевичу вместе со своими сотрудниками удалось раскрыть широкую контрреволюционную офицерскую организацию, которая действовала на севере республики и преследовала открыто монархические цели. Главный штаб ее находился в Петрограде, а отделения – в целом ряде городов, в том числе и Вологде. Фактическое руководство организацией осуществляло английское консульство. Первоначально контрреволюционеры предполагали поднять восстание в Вологде 8–9 августа, но из-за недостатка боеприпасов и оружия осуществить этот план не удалось. Ликвидация офицерской подпольной группы повлекла за собой раскрытие еще одной контрреволюционной организации, значительно более многочисленной и гибкой, а потому и более опасной… «Союза возрождения России»…

По этому поводу М. С. Кедров телеграфировал В. И. Ленину и Я. М. Свердлову, что в районах Вологды и Череповца обнаружены белогвардейские ячейки (преимущественно из бывших офицеров), намеренные поднять восстание белых в тылу на случай приближения англичан. «Арестован целый ряд участников, часть которых собственным сознанием вполне раскрыла всю организацию, действовавшую при помощи и вокруг английской миссии в Вологде»[48]48
  ЦГЛСА, ф. I, oп. 2, д. 37, л. 207.


[Закрыть].

После провала плана восстания контрреволюционеры решили направить основные усилия на разложение армии и дезорганизацию снабжения фронта. При этом они не брезгали никакими средствами.

Напоминание Ленина о необходимости усилить бдительность было поэтому как нельзя более своевременным.

Ленин шлет Кедрову на фронт письма и телеграммы с указаниями и практическими советами, которые Михаил Сергеевич проводил в жизнь с подлинным энтузиазмом. Так, получив от Ильича указание об использовании местной буржуазии для рытья окопов, он тут же объявил мобилизацию, и в результате на фортификационные работы было направлено свыше тысячи человек.

Следуя предписаниям Ленина, Кедров после получения сведений о готовившихся контрреволюционных выступлениях в тылу обязал губисполкомы:

«Немедленно принять решительные меры к остановке в самом зародыше распространившейся волны контрреволюционного движения. Напрячь все силы, чтобы противопоставить зарождающейся волне контрреволюционного движения свою широкую волну революционного движения в форме организации военно-революционной обороны»[49]49
  ЦПА ИМЛ, ф. 17, оп. 1, д. 31, л. 14.


[Закрыть].

Текст этого приказа был телеграфно сообщен 15 августа 1918 г. ЦК партии и Ленину.

Секретарь ЦК партии Е. Д. Стасова, получив текст приказа Кедрова, направила в тот же день Вологодскому партийному комитету и губисполкому срочную телеграмму, в которой предписывала: «Телеграмму Кедрова от пятнадцатого августа 1918 г. № 3573 принять к неуклонному исполнению, оповестите все уезды». В ответ председатель Вологодского губернского партийного съезда М. К. Ветошкин телеграфировал:

«Петроград. Смольный, секретарю ЦК Стасовой.

Все положения телеграммы Кедрова приняты губернским съездом партии коммунистов, резолюция которого роздана делегатам волостей, уездов для неуклонного руководства. Кроме того, съезд принял постановление о срочном выставлении каждой волостью губернии надежных советских отрядов. Решения съезда отсылаются вам почтой. Съезд созван был губкомом партии, губисполкомом для организации обороны края.

Присутствовало 120 делегатов»[50]50
  Государственный архив Вологодской области, ф. 585, д. 9, л. 355.


[Закрыть].

Для передачи в Москву секретных сведений, докладов, сообщений военного характера и фронтовых сводок Кедрову необходим был фельдъегерь – надежный, проверенный нарочный, который, по возможности не привлекая к себе внимания при поездках в Москву и обратно на фронт, мог бы доставлять почту Ленину и в Реввоенсовет республики.

Таким нарочным стал четырнадцатилетний сын командующего…

Кедров недолго командовал Северо-Восточным участком отрядов завесы, но это был один из самых трудных и ответственных периодов борьбы с интервентами на Севере. С возложенной на него задачей Кедров справился. Наступление превосходящего и по численности и по технике противника было парализовано, его планы соединения через Котлас и Вятку с силами контрреволюции, действовавшими в Сибири, были сорваны. Разрозненные воинские отряды в исключительно трудных условиях удалось объединить в одну армию (6-ю), покрывшую себя неувядаемой славой…

Викторов И.

Подпольщик, воин, чекист,

М., 1963, с. 47–61

М. И. Сбойчаков. НА ПОСТУ КОМАНДУЮЩЕГО

Специальный эшелон – несколько товарных вагонов с латышскими стрелками и красноармейцами, платформа с пулеметами, посредине классный вагон наркома – мчался с самой высокой скоростью, какую только мог развить паровоз, в топку которого за неимением угля бросались дрова. Кедров же испытывал нетерпение. Он плохо спал ночь, а с рассветом часто подходил к окну, смотрел на проплывавшие деревья и телеграфные столбы, теребил усы, подковой соединяющиеся с короткой бородкой.

Тревожные думы овладели им с того часа, как их беседу с вождем прервала телеграмма о захвате интервентами Онеги. Ничего неожиданного, конечно, нет – нападение предвидели. Еще в марте на VII съезде партии Ленин указал, что империалисты захотят отнять у нас Архангельск. И все же надеялись выиграть время, получить более длительную отсрочку. Как бы то ни было, Кедров никак не предполагал, что ему придется возглавить оборону края.

…И поныне можно встретиться с мнением, что, по образованию юрист, врач и музыкант, он попал на этот большой военный пост только из-за нехватки военспецов и к тому же фронт якобы имел второстепенное значение. И то и другое неверно. Защиту Севера Ленин поручил Кедрову не случайно. Учитывал, что он три месяца возглавлял «Советскую ревизию», хорошо изучил положение северных губерний, занимался организацией обороны, познакомился с людьми. А самое главное – знал, что Кедров – профессиональный революционер, не рядовой участник вооруженного восстания в девятьсот пятом году. Это не ниже военного образования.

Именно такой руководитель и требовался на Севере, где наступление в августе обещало интервентам особые выгоды, поскольку они заранее сосредоточили вооруженные силы, в то время как у нас были лишь отдельные отряды, не обеспеченные продовольствием и снаряжением. «Этот фронт… был особенно опасным, – подчеркивал Владимир Ильич и пояснял: – потому что неприятель находился там в наиболее выгодных условиях, имея морскую дорогу…»[51]51
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 240.


[Закрыть]

В своей книге «За советский Север» Михаил Сергеевич вспоминает основные моменты, относящиеся к началу борьбы. Читая ее, ощущаешь скромность старого большевика. Совсем мало говорит о себе, больше о боевых подвигах подчиненных, самокритичен. Чего стоит, скажем, его рассказ о том, как не сразу понял, за что Ленин объявлял ему выговор.

Архивные документы и свидетельства участников событий, с которыми автору очерка довелось встречаться, позволяют восполнить этот пробел. Бывший вологодский губвоенком и командующий войсками Котласского района А. А. Медведев утверждал:

– Ни один военспец не сделал бы того, что сделал Кедров. Опасный момент требовал сочетания военно-организаторской и политической работы. Все это было под силу ему, наделенному властью наркома, приобретшему популярность и авторитет за время «Ревизии».

В правоте этих слов убеждаешься, проследив за действиями наркома, ставшего командующим еще не развернувшегося фронта.

Первую продолжительную остановку эшелон сделал в Вологде. Пока будут менять паровоз, нарком решил провести совещание с партийными и советскими руководителями губернии, о чем подал депешу с дороги.

Губернские руководители ожидали поезд. Едва он остановился, вошли в вагон, поздоровались. Кедров хорошо их знал – старые большевики М. К. Ветошкин, И. А. Саммер, Ш. З. Элиава. Обрадовался, увидев комиссара Беломорского округа А. И. Геккера, которого в июле отправляли с отрядом в Ярославль.

– Мятеж подавлен, товарищ нарком, – доложил он. – Наверняка он к высадке десанта приурочивался.

– Безусловно, – ответил Кедров. – Как и Шенкурский.

Кедров расстроился, что Вологда не знала подробностей об онежском десанте. Погадали вместе. Возможно, с захватом Онеги противник станет ждать развязки в Архангельске. А может, двинется на восток, чтобы перерезать Северную железную дорогу и тем облегчить задачу овладения Архангельском?

Последний вариант, пожалуй, наиболее вероятен. Нужно позаботиться и о складах Сухоны и Котласа, куда вывезено немалое количество оружия и боеприпасов. Взяв листок бумаги, Кедров набросал телеграмму в наркомат по военным делам: «Срочно требуется выслать полторы тысячи пехоты и подрывную команду со взрывчаткой».

На совещании подобрали членов Военного совета тылового района во главе с Геккером, и Кедров утвердил его приказом. Вторым приказом он объявил осадное положение в Вологде, Сухоне, Котласе, Череповце, Грязовце и Архангельске.

– Опубликуйте его в печати, – сказал он, передавая приказ Ветошкину, и, обращаясь ко всем, добавил: – Надо организовать патрулирование на улицах, взять под контроль железные дороги, задерживать всех подозрительных.

Распрощался с вологжанами в уверенности, что главное его ждет в Архангельске, куда планировал прибыть 2 августа. Бои за порт должны принять затяжной характер, поскольку на подступах к нему создан оборонительный пункт на острове Мудьюг и предусмотрено заграждение фарватера Двины.

Многое связывал со своим прибытием в город командующий. Лишь бы скорей добраться. Но на его пути одна за другой вырастали преграды. Сначала пришел сигнал о продвижении английского десанта от Онеги. Надо высылать против него силы. Лучше всего это сделать со станции Обозерская, откуда пролегает тракт на Онегу. Поспешили туда, но вскоре поезд остановила телеграмма из Архангельска: десант будто бы вышел к Обозерской. Дорога перерезана. Как быть? Без промедления нарком принимает решение – на полном ходу ворваться на станцию и, если потребуется, завязать схватку, любой ценой расчистить путь. В сущности, всем эшелоном двинуться в разведку-наступление. Иного выбора не было.

К счастью, сигнал о захвате оказался ложным.

– Наверняка его подали враги, – сказал управделами Эйдук.

– Хорошо, что не поддались, не остановились, – ответил Кедров.

На спешивший эшелон продолжали сыпаться тревожные телеграммы. Острейшая из них – о падении Мудьюга. Затрудняется оборона города. Кедров шлет телеграфное приказание: защищать Архангельск до последней возможности, не отступать до его прибытия.

Нарком сохранял мужество и был полон веры в успешную оборону города даже тогда, когда получил сведения о начавшейся стрельбе в порту, о том, что над портом кружат английские гидросамолеты, о бегстве губернского руководства.

С большевистской решимостью наводит порядок в паниковавших эшелонах на станции Тундра, повернул их назад, увлекая личным примером.

Можно представить его состояние, когда перед станцией Исакогорка продвижение эшелонов остановил завал и порча пути. В сущности, на подступах к городу. Дав грозную телеграмму о высылке ремонтной бригады, он метал гром и молнии в адрес Совета обороны, не позаботившегося о безопасности движения, проявив явное благодушие в условиях военной обстановки. Не ведал он, что все преграды на его пути воздвигали предатели, до последнего часа маскировавшие свои действия и больше всего боявшиеся прибытия эшелонов.

Надо сказать, что, несмотря на устроенный завал, у Кедрова еще сохранялась возможность достичь цели. Он упустил ее поспешным решением о расстреле инженера Митропольского, приняв его за организатора диверсии. Своим поведением тот дал повод для обвинения (вместо того чтобы выйти открыто к поездам, наблюдал из кустов). Если бы нарком сумел проверить, то убедился бы, что инженер говорил правду. Начальник станции Рыжков действительно, получив телеграфное приказание, моментально создал ремонтную бригаду и сам отправился с него к месту происшествия. Но так как до этого пришло ложное сообщение о занятии Обозерской англичанами, проявил осторожность, послав инженера в разведку. Не дождавшись его, повернул бригаду назад. (Предстанет перед судом белогвардейцев «за пособничество Кедрову».)

Трудно сказать, как сложились бы обстоятельства, не случись этой беды. Ясно одно: не под колокольный звон вошли бы интервенты в Архангельск, а встретили ожесточенное сопротивление, которое, возможно, и не смогли бы преодолеть.

Нарком возлагал надежду на отряд Эйдука, посланный ночью в разведку. По достижении города тот должен был дать сигнал. Тогда отряды в пешем порядке устремятся туда. Мучительно тянулось безвестное время. Ко всему еще и с Москвой связь прервалась, не сообщить о положении (потом узнает, как беспокоился Ленин, посылая запросы о месте нахождения поезда). Лишь ненадолго засыпал нарком, потом беспрестанно ходил взад-вперед. Окна настежь, а ему душно. Спустился на землю, глубоко вдохнул утреннюю свежесть. Из-за леса поднималось солнце. Хмуро взглянул на него. Наступал день 3 августа. Досадно! Уже сутки как был бы на месте.

В лесной тишине разнесся отдаленный гул. Кедров насторожился. Похоже, артиллерия. Вопросительно взглянул на Ленговского, ответработника «Ревизии» из военспецов.

– Бьет дальнобойная, – определил он. – И аэропланы летают.

Гул то затихал, то снова доносился. Почти весь день строили предположения относительно складывающейся обстановки в городе, ожидая вестей от Эйдука. И телеграмма пришла, но какая!.. Будто он перешел на сторону белых и зовет всех. Чушь! Старому большевику-латышу Кедров верил, как самому себе. Смущало лишь, откуда враги узнали фамилию.

Только под вечер прояснилось. К эшелонам вышел Ф. А. Луков – руководитель большевиков Архангельского железнодорожного узла.

– Пал Архангельск, – сказал он. – Еле выбрался оттуда. На Исакогорке губвоенкома Зеньковича схватили. В Бакарице появлялся красноармейский отряд, наверно Эйдука. На него обрушили огонь крейсера и гидропланы.

Значит, надо отступать, скрепя сердце решил Кедров. Ожидая возвращения разведки, выделил отряд прикрытия. Хорошо бы усилить его. Но чем? Взгляд остановился на завале. А что, если партизанский отряд образовать?

– Берись за это дело, товарищ Луков, и будете вот таким манером действовать, – указал на завал.

– Организую, товарищ нарком. Вовлеку кондукторов, смазчиков, кочегаров, стрелочников.

С острым чувством досады Кедров повел эшелоны в Обозерскую. И здесь, в 130 километрах от Архангельска, его ожидали неприятности. Посланный ранее запрос о высылке подкреплений остался без ответа, а выделенный отряд не смог сдержать онежский десант, который продвигался по тракту, уже в трех переходах от станции. Спешно отправив два отряда в сторону противника, Кедров собрал начальников секций «Ревизии» и объявил приказ об образовании штаба войск Беломорского района и о разгрузке эшелонов. Понимал, конечно, что наличных сил недостаточно и надежд на скорую присылку мало. Поэтому, закончив совещание, сел писать обращение к населению Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерний. Основу продумал ранее, теперь старался поярче выразить мысли. Работал с увлечением. Даже резкий гул в воздухе не отвлек его. Подняли из-за стола крики: «В укрытие!» Он увидел, как стремительно разбегались люди от путей, бросались на землю, прятались за деревьями.

– Аэроплан, товарищ нарком, выходите! – закричал ему снизу Эйдук.

Кедров отмахнулся рукой, снова сел за стол. Сливаясь с гулом мотора, трещал пулемет, а он продолжал писать, громко проверяя слова на слух. Строчка за строчкой ложились на бумагу. «Мы временно отступаем перед их крейсерами и дальнобойными орудиями. Но мы придем неизбежно, ибо нет той силы, которая смогла бы сокрушить власть миллионов рабочих и крестьян». Завершил призывом к мести народной, создавать партизанские отряды. Вошел Эйдук, обеспокоенный состоянием наркома, не вышедшего в укрытие. Сказал:

– По пустым вагонам эшелонов прострочил воздушный пират из пулемета. Успели разгрузиться. А вам следовало бы поберечься, товарищ нарком.

– Учту. Больно увлекся. Ну-ка, почитайте.

Управделами прочел вслух и воскликнул:

– Замечательно! Набатом звучат слова.

– В местной типографии отпечатайте листовкой. Передайте также мой вызов представителей ближайших уездных, волостных и сельских Советов на станцию Плесецкая.

На следующий день нарком провел там инструктаж и раздал напечатанные листовки.

Опыт революционера, основанный на связях с массами, принес свои плоды. Вскоре пошли донесения о создании и действиях партизанских отрядов.

В напряженных делах приутихла досада, что не пробился к Архангельску. Железнодорожное направление прикрыто, по крайней мере, на первое время, до получения подкреплений. Беспокоила оборона Северней Двины, о чем протелеграфировал Ленин. Связаться с ним можно лишь из губернского центра. Поручив командование отрядами железнодорожного направления Ленговскому, отбыл в Вологду, которая встретила его большими новостями. Оказывается, пока Кедров укреплял железнодорожное направление, Высший военный совет создал отдельный Северо-Восточный участок завесы (СВУ), призванный прикрывать фронт, протяженностью 850 километров, все северо-восточные области Российской республики.

Главное внимание Северной Двине. Заслушав доклад Геккера, одобрил посылку в Котлас вологодского губвоенкома Медведева с отрядом и действия Павлина Виноградова по созданию речной военной флотилии.

Неотложных вопросов вставало много, дня не хватало, до глубокой ночи горел свет в салон-вагоне, стоявшем на запасном пути. Оперативно рассматривались ленинские телеграфные распоряжения, постановления Высшего военного совета. Сложную ситуацию создал приказ Троцкого о расстреле членов Архангельского губисполкома. Неделю назад Кедров негодовал на них за бегство, но сейчас узнал об их активности на Северной Двине. Можно ли огульно всех под расстрел? Тем более что оборона города возлагалась на Военсовет, состоящий из военспецов. Резкий протест секретаря Архангельского горкома В. И. Суздальцевой и других против приказа Троцкого утвердил позицию Кедрова. Приказом он обязал пред-губисполкома С. К. Попова написать объяснение лично Ленину.

Фронтовая напряженность усугублялась обостренностью в тылу. Хоть и своевременно выдворили послов, в Вологде было неспокойно. 9 августа пришла предостерегающая телеграмма Ленина: «Напрячь все силы для немедленной, беспощадной расправы с белогвардейцами, явно готовящими измену в Вологде…»[52]52
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 143.


[Закрыть]

Кедров позвал Эйдука:

– Возглавляй этот внутренний фронт. Действуй вместе с Вологодской губчека.

В дополнение опубликовал в газете строгий приказ: все пытающиеся проехать от станции Вологда на Архангельск без необходимых на то документов подлежат задержанию.

Поступили добрые вести с фронта. Сначала с железнодорожного направления об успешном отражении вражеских атак. Тут же обрадовал Павлин Виноградов своим ночным налетом на базу интервентов.

Поступил приказ о назначении Кедрова командующим СВУ. Тотчас принялся за формирование штаба. Основные кадры были рядом: работники управления Беломорского округа и «Ревизии». Одновременно создавал оргмоботдел – прообраз будущего политотдела.

В это время резко обострилась обстановка. Вспыхнул контрреволюционный мятеж в Ижевске. Геккер, принесший эту недобрую весть, наблюдал, как командующий несколько минут молчал, подавляя волнение, прежде чем с присущей ему твердостью объявил:

– Ликвидацию мятежа поручим Вятскому району под командой Медведева. А вы, товарищ Геккер, примите от него командование Котласским районом.

Вслед за Геккером явился Эйдук. Кедров отставил все дела. На днях пойман бывший офицер Харченко, который после отпирательств раскрыл пароль и опознавательный знак мятежников – золотая пуговица на френче или шинели. Решили проверить – ловить на золотую пуговицу офицеров, пробирающихся на Север. Одновременно Кедров попросил М. С. Урицкого выслать из Петрограда отряд чекистов. Тот выполнил просьбу.