Текст книги "О Михаиле Кедрове
Воспоминания, очерки, статьи"

Автор книги: Вадим Цымбурский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

М. Г. Рошаль. ЗАПИСКИ ИЗ ПРОШЛОГО

Быстрое продвижение неприятеля на юге создало угрозу для существования Советской власти. В своем обращении к стране Ленин писал, что «наступил один из самых критических, по всей вероятности, даже самый критический момент социалистической революции».[69]69
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 44.


[Закрыть] Находившиеся непосредственно в прифронтовой полосе это остро почувствовали.

Продвижение казаков создало большие трудности. Оно ослабило политическую работу в деревне. Некоторые партийные ячейки, заполучив винтовки в руки, в полном составе пошли на фронт.

В непосредственной близости, всего в 40–50 верстах от Воронежа, со стороны станции Лиски уже появились казачьи разъезды, внося сумятицу в жизнь города.

Сбежавшаяся со всех концов старой России поближе к Деникину белая агентура подняла голову. Ее шпионы и разведчики в городе распространяли ядовитые слухи. Они появлялись в публичных местах, в театрах, в кино, даже проникали в советские учреждения, открыто распространяли слухи о неизбежном падении Советской власти, о расправе над коммунистами и ответственными сотрудниками. Но и в этих условиях губком партии сохранял спокойствие, продолжал правдиво информировать население о положении дел на фронте.

Одновременно принимались энергичные меры к тому, чтобы разрядить сгущенную атмосферу, обеспечить безопасность ближайшего тыла. С этой целью в Воронеж прибыл поезд особоуполномоченного ВЧК М. Кедрова, соратника легендарного Феликса. Ему поручили ликвидировать осиные гнезда контрреволюции в Воронеже.

В опасный для диктатуры пролетариата момент следовало беспощадно разить классового врага. ЧК были даны полномочия сурово карать преступников. Губерния была объявлена на военном положении. Изданное в этой связи объявление гласило, что за участие в заговорах, шпионаже, тайное хранение огнестрельного оружия, повреждение железнодорожных мостов и связи, бандитизм и разбой виновные будут расстреливаться.

В результате произведенных с участием рабочих массовых обысков и арестов в городе было обнаружено несколько сот человек приезжей русской и иностранной знати, пробиравшихся к Деникину. Всех их принудительно выселили в глубь страны. 67 представителей крупной буржуазии и помещиков немедленно были арестованы и объявлены заложниками. Кроме того, было выявлено значительное количество оружия, которое находилось на руках у подозрительных лиц. По городу были выловлены скрывавшиеся дезертиры, произведена разгрузка тюрем от случайно задержанных лиц. Под председательством Н. Н. Кардашева была создана специальная комиссия, которая рассматривала вопрос об отсрочке военной службы для офицеров. Она проверила тысячу человек. После проверки значительная часть из них добровольно пошла служить в Красную Армию.

Созванный вскоре пленум губкома партии с участием председателей уездных исполкомов Советов сыграл выдающуюся роль в организации отпора казачьим бандам.

На пленуме было решено отодвинуть на задний план мирную культурную работу, подчинив все военным интересам. В партийных организациях устанавливалась железная дисциплина, нарушение которой каралось исключением из партии любого провинившегося лица. Все партийные силы направлялись на боевые укрепления фронта и тыла.

Рошаль М. Г.

Записки из прошлого.

М., 1969, с. 80–82

А. И. Набокин. КЕДРОВ В ТАМБОВЕ

Начальник Особого отдела ВЧК Михаил Сергеевич Кедров считал своим долгом находиться там, где мог принести наибольшую пользу. С группой оперативных работников он часто выезжал в горячие точки борьбы с контрреволюцией.

После разгрома Колчака на востоке главным стал Южный фронт, где белогвардейские полчища генерала Деникина рвались к Москве. Вражеские лазутчики проникали в тыл сражающейся Красной Армии и в ее ряды: шпионили, склоняли неустойчивых людей к измене и предательству…

В начале июля 1919 г. М. С. Кедров с поездом Особого отдела ВЧК выехал на юг для проверки особых отделов армий и организации контрразведывательной работы в районах, прилегающих к фронту.

Первую остановку чекисты сделали в Козлове, теперешнем Мичуринске, где в то время находился штаб Южного фронта.

При проверке контрразведывательной работы в прифронтовом тылу М. С. Кедров обратил внимание на материалы об убийстве коммунистов – руководителей партийной организации Моршанского уезда и попросил следственное дело.

В комнату вошла молодая красивая женщина в гимнастерке, затянутой широким ремнем, с папкой в руках и четко доложила: следователь особого отдела фронта Кочетова.

Молодость сотрудницы не вызвала удивления. В годы бурных революционных преобразований люди взрослели быстро. Да и сам Кедров, как и многие его соратники, встал на путь революционной борьбы в юном возрасте и не замечал, чтобы молодость мешала сражаться с царским самодержавием в трудных условиях подполья и постоянного преследования.

Наряду с молодыми в военную контрразведку партия направляла зрелых коммунистов, успевших повоевать за Советскую власть. Они были полны решимости разоблачать белогвардейских лазутчиков, карать изменников и предателей. Но им еще не хватало знаний и опыта.

…Двадцатилетняя дочь учителя из города Пензы Евдокия Кочетова добровольно поступила на службу в Красную Армию… С помощью старших товарищей выросла в самостоятельного способного сотрудника.

Кочетова проделала большую работу по «моршанскому делу». Побывала на месте преступления, допросила многих свидетелей, провела несколько экспертиз, проанализировала документы.

Ободренная доброжелательным расположением Михаила Сергеевича следователь подробно доложила существо дела:

– 22 октября 1918 года из Тамбова в Моршанск возвращалась группа руководящих работников во главе с Василием Петровичем Лотиковым. Автомобиль – за рулем П. А. Яцишин – миновал село Кулеватово. За ветхим мостом через речку Челновую дорога пошла лугом. Когда машина поравнялась с мелким кустарником справа от дороги, оттуда грянули выстрелы. Из семи человек, ехавших в машине, спасся один – Фалеев. Спрыгнув с автомобиля, он побежал к речке и спрятался в камыше. Когда бандиты ушли, он прибежал в село Хлебниково и поднял тревогу. Расследование вели первоначально Моршанская уездная ЧК, а затем особый отдел Южного фронта.

Следствием на основании осмотра места убийства, показаний свидетелей установлено, что преступление совершено кулаками села Отъяссы, членами партии эсеров братьями Меркуловыми – Тимофеем и Ефремом. Свидетель – житель села П. Е. Молчанов на допросе показал: «В начале 1918 г. я встретил Тимофея Меркулова в Моршанске. Он сказал: записываю тебя в милицию, а что за милиция, я не знал. Нас было несколько человек. Сначала мы находились в Моршанске, потом переехали в Сосновку. Все носили винтовки, револьверы, имелся и пулемет».

Но в Сосновке быстро поняли, что это за «милиция». Отряд разоружили и разогнали. Братья Меркуловы вернулись в село. Здесь их антисоветскую деятельность разоблачил комитет бедноты. В сентябре 1918 г. обозленные эсеры убили председателя Отъясского комбеда Дмитрия Егоровича Игумнова. С этого момента Меркуловы перешли на нелегальное положение, скрывались в лесах, занимались бандитизмом. В Астрахани был арестован третий Меркулов, Павел. Он имел поддельный паспорт на другое лицо. При обыске у Меркулова обнаружили браунинг, 37 боевых патронов, карту, компас, чистый бланк паспорта. Из-за голенища сапога извлекли стальную ножовку. Кроме того, у преступника нашли черновик письма, адресованного Меркуловыми Моршанскому Совету и ЧК. Эсеры с циничной откровенностью писали: «Мы будем бороться с вами и мстить вам беспощадно, будем убивать и расстреливать до тех пор, пока сами живы».

Сожительница Тимофея Меркулова – Ширкова при допросе показала, что вскоре после стрельбы на лугу Тимофей зашел к ней с винтовкой. На вопрос: «Кто стрелял?» – он грубо ответил: «Не твое дело, не приставай». Попросил напиться, простился и исчез.

Установлено, что Тимофей и Ефрем Меркуловы участвовали в бандитском налете на село Пахотный Угол и в бою были убиты.

В докладе по делу отмечалось, что следствие шло в трудных условиях. Не всегда были объективны свидетели: былая власть кулаков, их влияние на сельское население давали себя знать.

Вокруг дела об убийстве Лотикова и его товарищей шла острая политическая борьба. На собраниях и митингах в селах уезда крестьяне выражали свой гнев и возмущение, клеймили позором эсеровских убийц, требовали сурового их наказания.

М. С. Кедров одобрил следственную работу, проведенную Кочетовой и другими сотрудниками отдела, дал практические советы.

– Работайте в тесном контакте с политорганами, опирайтесь на коммунистов, – говорил Михаил Сергеевич особистам, – и вы всегда будете иметь поддержку во всех важных делах.

М. С. Кедров терпеливо учил молодых работников, призывая их проявлять смелость, инициативу, находчивость, оправданный риск в работе. В то же время жестко требовал соблюдать железную дисциплину, делом помогать командованию в осуществлении боевых операций, показывать личный пример мужества и отваги в бою.

Проделав необходимую работу в особом отделе Южного фронта, М. С. Кедров направился в Тамбов. Тамбовщина была прифронтовой полосой. Здесь формировались и направлялись на фронт воинские соединения. Отсюда в промышленные центры отправлялось продовольствие, главным образом хлеб, в котором страна испытывала крайнюю нужду.

Кроме организации борьбы с контрреволюцией Кедров имел мандаты от Наркомпроса, Наркомздрава, Наркомпрода на право контроля деятельности местных органов…

На перроне Тамбовского вокзала М. С. Кедрова встретил председатель губернской чрезвычайной комиссии Якимчик Иосиф Иосифович. Он был сыном бедного белорусского крестьянина. При старом строе выбился в учителя и три года обучал грамоте крестьянских детей. Во время первой мировой войны – рядовой солдат, после революции избран в солдатский комитет. В 1917 г. вступил в ряды РКП(б). Воинская часть, в которой служил Якимчик, оказалась в Тамбове и здесь была расформирована. Молодой коммунист некоторое время работал в агитпропотделе губкома партии. Затем ему доверили руководить губчека. Якимчик с жаром взялся за порученное дело, но испытывал затруднения в решении многих вопросов, поэтому искренне обрадовался приезду чекистов из центра.

На стареньком, видавшем виды автомобиле Якимчик и Кедров направились в город. Михаил Сергеевич побывал в губкоме партии, губисполкоме, выслушал сообщения руководителей о положении дел в губернии, их просьбы, поделился своими планами.

В группу Кедрова входили оперативные сотрудники и следователи Ламовский, Тубала, Ефремов, Эйдук. Это были опытные, знающие дело люди, которые начинали службу в Особом отделе ВЧК с момента его создания, принимали участие в проведении сложных операций под непосредственным руководством Дзержинского. Вместо с сотрудниками губчека они рассматривали материалы, допрашивали арестованных, свидетелей, собирали улики, завершали расследование. Михаил Сергеевич участвовал в заседаниях коллегии губчека, давал оценки материалам, по наиболее важным делам поручал своим работникам проводить дополнительную, более квалифицированную проверку.

…Следователь губчека Сергей Бартенев вел дело на Никитина, арестованного по заявлению рабочих вагоноремонтных мастерских за принадлежность к царской охранке. Рабочие писали, что Никитин состоял в социал-демократической организации железнодорожников, посещал занятия политкружков, участвовал в нелегальных заседаниях, несколько раз арестовывался вместе с другими революционерами, но вскоре оказывался на свободе, тогда как других отправляли на каторгу. Рабочие замечали и тайные встречи Никитина с жандармами.

В делах губчека материалов на Никитина, как на секретного агента, не оказалось. Вел он себя самоуверенно, категорически отрицал причастность к охранке, представлял себя человеком, чуть ли не пострадавшим за дело революции. Царская охранка тщательно оберегала своих агентов. Каждому завербованному предателю давали псевдоним, которым он подписывал донесения. Встречи проводились с соблюдением строгой конспирации. Живя под постоянным страхом возмездия, агенты ревностно постигали ремесло тайного предательства, учились лгать и всячески изворачиваться на случай провала.

По поручению Кедрова делом занялся следователь Особого отдела ВЧК А. В. Эйдук. Он передопросил свидетелей, уточнил их показания, выявил и допросил новых свидетелей. При более тщательном изучении архива жандармерии обнаружил несколько секретных донесений на тамбовских революционеров, написанных почерком, похожим на никитинский, подписанных псевдонимом. Экспертиза дала заключение, что донесения написаны Никитиным. Изобличенный неопровержимыми доказательствами, предатель признался, что был агентом охранки, выдавал революционеров и получал за это деньги.

По постановлению коллегии губчека провокатора расстреляли.

Нельзя было оставлять безнаказанными тех, кто до революции расправлялся с борцами за освобождение трудящихся.

…Молодой крестьянин Ефим Морин с большим трудом пробился в высшее учебное заведение – учился в Москве, в институте. Там он познакомился с социал-демократами, вступил в подпольную организацию, стал способным партийным агитатором.

Семья Морина жила в имении княгини Нарышкиной. Приезжая в село на каникулы, молодой революционер беседовал с крестьянами, призывал бороться за свои права, распространял нелегальные листовки. Помещица возненавидела «бунтаря» и искала случая расправиться с ним.

В 1907 г. за пропаганду революционных идей и распространение нелегальной политической литературы полиция арестовала Ефима Морина. При конвоировании арестованного в полицейский участок стражники Щербаков и Колдашев застрелили Морина – якобы «при попытке к бегству». Жители окрестных деревень возмущались расправой над революционером и заявили, что его убийство на совести княгини.

По жалобе родственников убитого судебные органы_: проводили тогда расследование. Экспертиза дала заключение, что совершено преднамеренное убийство. Но царские власти замяли это дело не без участия помещицы Нарышкиной.

После революции в ЧК поступили данные, что Нарышкина дала взятку стражникам в сумме 300 рублей, чтобы «убрали смутьяна», и подкупила судей, которые замяли дело. На основании новых данных следствие возобновили, разыскали старое дело. Нарышкину арестовали.

Еще не старая, высокая, полная женщина с грубыми чертами лица целыми днями молилась в камере… На допросах бессовестно лгала, категорически отрицала свою причастность к убийству Морина. Дело осложнялось тем, что бывшие стражники Щербаков и Колдашев погибли на фронте, их допрос исключался.

Михаил Сергеевич проявил интерес к этому делу. Поручил своим сотрудникам разобраться с материалами. Следователь ВЧК Ламовский выехал на место преступления. Жизнь помещицы в деревне была на виду. Бывшая горничная Наталья Прусакова на допросе показала, что барыня в ее присутствии выдала стражнику Щербакову 300 рублей и сказала, что это на двоих с Колдашевым «за то дело». Тогда же стражники, пьянствуя в местном кабаке, бахвалились, что барыня у них «на крючке», они в любое время могут тянуть с нее деньги.

Вернувшись в Тамбов, Ламовский вызвал Нарышкину на допрос. Она, как и прежде, категорически отрицала свою вину.

– Ну что же, – сказал следователь, – тогда поедем в деревню. Пусть люди расскажут о ваших проделках.

Нарышкина поняла, что дальше запираться бесполезно, сверкнула недобрыми глазами:

– Не надо никуда ехать, пишите, сама все расскажу.

Когда протокол был оформлен, каждый лист подписан, следователь спросил:

– А как же бог посмотрит на ваши прегрешения?

– Бог меня простит, – потупившись, тихо ответила арестованная.

– Бог, может, и простит, – сказал следователь, – а военный трибунал наверняка строго накажет.

Так оно и вышло.

Кедров, находясь в Тамбове, пересмотрел все дела на арестованных, обошел камеры, беседовал с арестованными, дал указание по каждому делу. Председатель губчека И. И. Якимчик вспоминал потом:

«Кедров и его работники проявляли неутомимость. Сотрудничество с ними было полезным, работалось легко. Мы часто забывали о сне и отдыхе. За три недели их пребывания в Тамбове, по сути дела, были рассмотрены все основные материалы. Полученную помощь трудно переоценить».

Как наследие военной разрухи, голода и холода в Тамбове свирепствовал тиф, уносивший тысячи жизней. Больницы были переполнены, не хватало медикаментов. Врач, фельдшера, медицинские сестры валились с ног от неимоверной перегрузки. В то же время часть медиков под всякими предлогами пытались уклониться от лечения тифозных больных.

Губком партии и губисполком создали комиссию по борьбе с эпидемией. Михаил Сергеевич вызвался быть ее председателем. Комиссия развернула активную работу. На борьбу с сыпняком были мобилизованы все медики. Кедров ежедневно проверял работу больниц. Он добился поступления лекарств. Улучшилось питание больных, уход за ними. Эпидемия пошла на убыль.

Многие жители Тамбова своим спасением были обязаны чекисту и врачу Кедрову.

Во второй половине девятнадцатого года военное положение в Тамбовской губернии значительно усложнилось. Белогвардейские войска генерала Деникина, наступавшие с юга, вторглись в пределы соседней, Воронежской губернии. Конный корпус генерала Мамонтова совершил рейд по тылам Красной Армии, сея смерть и разрушение. В середине августа Мамонтов прорвался в тыл Южного фронта в районе Новохоперска. Беляки захватили Гривановку, Жердевку, устремились к Тамбову. Всего несколько дней белоказаки находились на тамбовской земле, но нанесли огромный материальный и моральный ущерб. Они сжигали железнодорожные станции, разрушали путевое хозяйство, грабили склады, убивали ни в чем не повинных людей. С приходом белых активизировались контрреволюционные элементы, подняли голову кулаки.

Вскоре после набега белогвардейцев «поезд Кедрова» побывал в Тамбове еще раз. Прибыл он в конце сентября или начале октября. Войска Красной Армии к этому времени разгромили корпус Мамонтова, но Тамбовская губерния все еще находилась на военном положении. В кабинете секретаря губкома Кедров увидел пирамиду винтовок и ящики с патронами. На столе стоял полевой телефон.

Партийные и советские органы губернии наводили порядок, восстанавливали разрушенное хозяйство, налаживали нормальную жизнь. Чекисты вылавливали контрреволюционеров, выявляли мародеров, которые, воспользовавшись набегом мамонтовцев, тащили народное добро со складов и из вагонов.

Сотрудники Кедрова помогали местным чекистам закончить расследование по наиболее важным делам. При рассмотрении материалов особое внимание обращалось на выявление и пресечение враждебных замыслов со стороны эсеров, все еще имевших влияние в крестьянской среде.

В конце октября Кедров вместе с представителем губкома партии выехал в Моршанск, где провел работу по очищению партийных и советских органов уезда от меньшевиков и эсеров.

В Москву начальник Особого отдела ВЧК вернулся в канун второй годовщины Октября. На торжественном заседании в Большом театре Кедров встретился с Дзержинским. Феликс Эдмундович проявил большой интерес к результатам поездки. Даже в минуты отдыха этих людей не покидала забота о судьбах тамбовских крестьян. Обсуждалось положение в губернии, намечались меры по укреплению губчека кадрами.

Чекисты Тамбовщины бережно хранят память об одном из первых своих наставников. В музее истории органов государственной безопасности Тамбовской области собраны документы и материалы о жизни и деятельности видного деятеля партии в Советского государства М. С. Кедрова. На одном из стендов помещена его фотография, ее подарил музею сын революционера – Бонифатий Михайлович.

Жизнь и деятельность необыкновенного человека – Михаила Сергеевича Кедрова, его кристальная чистота и преданность делу революции вдохновляют поколения чекистов на самоотверженный труд, на верное служение Родине.

Публикуется впервые

В. Г. Белугин. ПРИКАЗ ВЫПОЛНЕН

С Михаилом Сергеевичем Кедровым я познакомился во время своей работы в Тамбовской губернии. В августе 1919 г. нас собрали в самой просторной комнате – приемной председателя. Из кабинета к нам вышли руководитель губчека Якимчик и незнакомый солидный мужчина в армейской гимнастерке. Красивое лицо удлиняла небольшая темная бородка и такие же темные усики. Пристальным взглядом больших карих глаз он окинул собравшихся чекистов и кивнул Якимчику, приглашая начать собрание.

– Товарищи! Член коллегии ВЧК товарищ Кедров прибыл к нам с комиссией с полномочиями от ЦК РКП(б). Прошу всех чекистов оказать комиссии всемерную помощь…

Слово взял М. С. Кедров:

– Первая наша просьба к сотрудникам губчека такова. Здесь, на станции Тамбов, должны быть вагоны с оружием и медикаментами. Их ждет фронт. Надо эти вагоны найти и помочь отправить груз по назначению. С этого и начнем нашу совместную работу.

Сразу же все, кроме дежурного и часовых, отправились на станцию. Там, разделившись на группы, совместно с железнодорожниками начали осматривать скопившиеся составы.

Многие вагоны были разграблены мамонтовцами и мародерами.

Вагоны с оружием, которые мы искали, оказались на тупиковой ветке. Загнали их сюда саботажники еще до рейда Мамонтова, или они были спрятаны от мамонтовцев? Это предстояло выяснить. Нашлись и медикаменты. На станции оказалось много «больных», искалеченных вагонов. По распоряжению М. С. Кедрова их отправили в железнодорожные мастерские, а за «лечением» установлен строгий контроль ЧК.

Вечером меня вызвали к представителю ВЧК.

– Оперативный следователь Булыгин, – представился я Кедрову.

– Тамбовский?

– Нет, москвич.

– Давно в Тамбове?

– С весны, но это уже второй раз. В 1918 году был здесь с продотрядом. Меняли мануфактуру и железоскобяные изделия на хлеб. – Заметив, что Кедров слушает меня внимательно, я продолжал. – Весной этого года в составе маршевой роты Рогожско-Симоновского полка прибыл из Москвы в Усмань. Несли гарнизонную службу, охраняли военкомат.

– А как попали в ЧК?

– Это тоже произошло в Усмани, Обратил внимание, что некоторые мужики везли на квартиры членов призывной комиссии муку… Доложил об этом уполномоченному ЧК. Приняли меры, а меня взяли на службу в ЧК…

Якимчик прервал меня и сказал Кедрову:

– Белугин отличился при разоружении анархистов.

– Значит, чекист хороший! А следователь? – спросил Кедров.

– Следователь пока начинающий, но толковый.

– Это мы увидим в деле. – Перед Кедровым на столе лежали следственные дела.

– Вам, товарищ Белугин, поручаем разобраться с арестованными, которым, обвинение еще не предъявлено.

Кедров приказал к вечеру следующего дня подготовить заключение по каждому долу: когда арестован, существо дела, в чем обвиняется и предложение о мере пресечения. Высказываю сомнение: не успею все прочитать. Кедров прерывает:

– Надо успеть и читать не так, как в сельской школе читают. Вот вам дела и пропуск в домзак[70]70
  Дом заключения.


[Закрыть],– берет со стола пропуск и охапку дел, подает мне. – И помните, в ваших руках судьба арестованных людей. Если вины нет, нечего держать в заключении. Уголовников – на окопные работы. В общем, разберитесь с каждым.

Работал я всю ночь и весь следующий день. Просмотрел два десятка дел. С заключенными беседовал. Один оказался из антоновских мятежников, он с дружком перевозил в лес оружие. Фамилию дружка назвал, а указать место, куда свезли оружие, отказался. Беседовал я и с дружком его. Он и на следствии показал и вновь подтвердил, что был обманут антоновцами. Рассказал о зверствах антоновцев, грабежах, убийствах коммунистов, свидетелем которых был.

К назначенному сроку я докладывал коллегии губчека в присутствии Кедрова свое заключение и предложения по делам переправщиков оружия в банду. За участие в мятеже я предлагал их расстрелять. Коллегия не согласилась. По предложению Кедрова было решено заключить их в исправительно-трудовой лагерь. Такая же мера была применена к грабителям. В отношении полутора десятков остальных заключенных я затруднялся предложить решение. Так и сказал.

– Доложите суть дела. В чем каждый обвиняется, а мы решим, – ободрил меня Михаил Сергеевич.

После доклада было решено: освободить всех из заключения и воспретить им въезд в прифронтовую полосу.

Особое внимание М. С. Кедров обращал на борьбу с дезертирством, питавшим антоновские банды. Были организованы бюро пропусков особого отдела на железных дорогах, усилены контроль и проверка документов при въезде лиц в прифронтовую полосу.

Перед отъездом комиссии ЦК в Козлов (там располагался штаб Южного фронта) М. С. Кедров собрал личный состав Тамбовской ЧК. Рассказав кратко о проделанной работе, он потребовал от чекистов усилить надзор за подозрительными лицами, мобилизовать все силы губчека и войск внутренней службы на борьбу с бандой Антонова. Следовало выследить и захватить или уничтожить этого «тамбовского волка».

Вскоре после отъезда Кедрова я по партийной мобилизации был направлен на чекистскую работу на Украину. Работал в Киеве, Одессе, в Чернигове. В 1921 г. я по распоряжению Ф. Э. Дзержинского был переведен в Москву и вновь направлен в Тамбов, где еще продолжалась борьба с антоновщиной. За этой борьбой пристально следил В. И. Ленин, он требовал быстрейшей ликвидации антоновщины. По его распоряжению в Тамбовскую губернию были направлены боевые части Красной Армии, а командующим войсками назначен М. Н. Тухачевский. Ко времени моего приезда в Тамбов антоновские банды были разбиты и рассеяны. Раненому Антонову удалось скрыться. Наиболее отъявленные головорезы собрались вокруг его дружка Ивана Матюхина. Заняться этим «дружком» и поручили мне.

Представитель ВЧК Вельский передал мне папку с надписью: «Матюхин». Из бумаг, собранных в папке, следовало, что Иван Матюхин – злобный и коварный враг. За конокрадство еще при царе был сослан в Сибирь, откуда бежал. После Октябрьской революции был арестован, но эсер Антонов (в то время начальник милиции в Кирсанове) освободил Матюхина. Они вместе ушли в лес, подняв мятеж против Советской власти. При разгроме антоновских банд Красной Армией Матюхин уцелел и с остатками банды продолжал бесчинствовать, сеять смерть и разорение. Предполагалось, что у него осталось сто сабель. Было также известно, что на явочную квартиру антоновцев привезли из банды раненого Ивана Карпова.

Ознакомившись с делом, я пришел к выводу, что с помощью Ивана Карпова можно проникнуть в банду Матюхина.

– Заманчиво, очень заманчиво, – сказал, выслушав меня, представитель ВЧК Вельский. – Но риск чересчур велик.

– Кто не рискует, тот не выигрывает.

– Что ж, подумаем и решим.

Вскоре Вельский вновь пригласил меня и сказал:

– Товарищ Белугин, ваш план проникнуть в банду под видом представителя ЦК эсеров принят. Пойдете с товарищем Михаилом. Ваше появление в банде с ним оправданно. Он уже бывал в банде как связной от эсеров. Это дает шанс на успех.

Михаил – это конспиративная кличка чекиста Чеслава Тузинкевича. Я шел в банду под именем Николая Николаевича Николаева.

На квартире доктора мы с Михаилом встретились с Иваном Карповым. Этому отъявленному бандиту мы предложили выбирать: или суд и расстрел, или помощь чекистам в поимке Матюхина и сохранение жизни.

Карпов выбрал жизнь.

Вместе с ним и проводником, тоже бывшим антоновцем, мы должны были отправиться в лес, в матюхинское логово. Конечно, мы рисковали. Карпов, оказавшись среди своих, мог нас выдать.

В лагере от имени руководства эсеров мы предложили Матюхину выйти из леса в степь для «соединения с отрядами казаков». Он сначала наотрез отказался, а потом согласился обсудить это предложение с командирами. Узнав о месте совещания с командирами, мы через связного вызвали наш кавалерийский отряд. Удалось встретиться со связным из отряда и оговорить совместный план: по нашему сигналу – выстрел из маузера и взрыв гранаты – отряд нападет на банду.

Матюхин в лагере появился к вечеру. Вся головка банды собралась возле костра, на совещание. При обсуждении начались споры. Маузер у меня был спрятан под пальто. Воспользовавшись начавшейся ссорой, я выстрелил в Матюхина, а сам упал на землю. Бандит рухнул как подкошенный. В лагере началась стрельба. Миша – Чеслав Тузинкевич – был убит, взрыва гранаты не последовало. Но выстрелы в отряде услышали, и эскадрон скатился в котловину. Бандиты частью были уничтожены, частью взяты в плен.

Командующий войсками Красной Армии в Тамбовской губернии М. Н. Тухачевский наградил меня за эту операцию орденом Красного Знамени.

Не ушел от возмездия и Антонов. Чекисты нашли его схоронившимся на лесном хуторе, предложили сдаться. Он оказал сопротивление и был убит в перестрелке. Исполнился приказ Кедрова «выследить и уничтожить тамбовского волка».

Публикуется впервые