Текст книги "О Михаиле Кедрове
Воспоминания, очерки, статьи"

Автор книги: Вадим Цымбурский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

На Обозерской в течение суток был образован штаб войск Архангельского района во главе с Э. Ленговским…

Боевая жизнь штаба налаживалась. 5 августа Кедров направил в Москву первую оперативную сводку: «На архангельском направлении без перемен. Наши части заняли позицию у станции Холмогорской. На онежском направлении после боя наступление противника приостановлено. Сделано распоряжение об открытии пассажирского движения до Няндома»…

М. С. Кедров и его помощник А. В. Эйдук решили ехать за помощью к В. И. Ленину. 9 августа они прибыли в Москву. «Ильич встретил нас, – пишет Кедров, – сверх всякого ожидания, очень гневно. Но в его гневе чувствовалось доброе, товарищеское отношение…

Я улучил момент и, захлебываясь, одним залпом, передал, что в Обозерской организован штаб, что на фронте нам лично сейчас делать нечего, что предполагаем перенести штаб фронта в Вологду и что всего двое суток решили потерять, чтобы при содействии Ильича сломить наблюдающийся саботаж и волокиту.

– Как это – двое суток? – перебил Ильич. – Когда вы выехали? Когда будете на месте?

Ответил.

– Все-таки не нужно было ехать, могли бы написать обо всем… Что же вам нужно? – уже спокойно спросил Ильич»[43]43
  Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 3, с. 133–134.


[Закрыть]. Эйдук достал заготовленную докладную записку с перечнем самого необходимого для вновь образованного фронта. В. И. Ленин внимательно прочитал записку и написал на ней предписание для Высшего военного совета:

«Немедленно дать просимое;

сегодня же отправить из Москвы;

дать мне тотчас имена 6 генералов (бывших) (и адреса) и 12 офицеров генштаба (бывших), отвечающих за точное и аккуратное выполнение этого приказа, предупредив, что будут расстреляны за саботаж, если не исполнят.

М. Д. Бонч-Бруевич должен мне письменно тотчас через самокатчика ответить на это.

Председатель СHK В. Ульянов (Ленин)»[44]44
  Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 141.


[Закрыть].

Этот документ Кедров вручил военному руководителю Высшего военного совета М. Д. Бонч-Бруевичу. Бонч-Бруевич тут же связался с заведующим оперативным отделом Наркомвоена С. И. Араловым, позвонил в ВСНХ и отдал необходимые распоряжения помощникам. Он подробно расспросил М. С. Кедрова о положении на фронте, дал ряд советов о ведении боевых операций в труднодоступной местности, характерной для Севера с его лесными чащобами, болотами и топями. К концу беседы кедровская записка, лежавшая на столе, пестрела его пометками. Указанные в записке потребности фронта в людях и военном снаряжении разбиты на пункты в соответствии с довольствующими органами Красной Армии. Против каждого пункта (всего их оказалось 10) была поставлена фамилия того сотрудника Высшего военного совета, которому поручался контроль за исполнением. Затем каждому из них была вручена копия докладной записки с предписанием В. И. Ленина, а в конце указано его задание[45]45
  ЦГАСА, ф. 3, оп. 1, д. 33, л. 329.


[Закрыть].

Днем Кедров успел побывать во многих военных ведомствах, а вечером его пригласили на заседание Высшего военного совета. Председательствовал Э. М. Склянский. Повестка дня была большая, но в связи со срочным отъездом Кедрова первым обсуждался вопрос об образовании Северо-Восточного участка отрядов завесы с включением в него Архангельского района. Были определены границы фронта. Кедрова утвердили командующим войсками. Он пытался возражать, ссылаясь на отсутствие военного опыта, но Склянский сказал, что его назначение согласовано с В. И. Лениным и, кроме того, члены Совета считают, что в такой сложной обстановке нужна прежде всего твердая рука опытного организатора. «Все распоряжения о немедленной отправке войск и военного снаряжения на Архангельский фронт сделаны, о чем я доложил Владимиру Ильичу», – добавил М. Д. Бонч-Бруевич.

Время пребывания М. С. Кедрова в Москве истекало. В половине третьего ночи 10 августа он явился на Ярославский вокзал. В салон-вагоне его ожидали работники Высшего военного совета, контролировавшие ход выполнения указаний В. II. Ленина, и Эйдук. «Прошу доложить», – сказал Кедров. «Разрешите по порядку, – попросил Эйдук, открывая блокнот, весь испещренный записями. – По п. 1-му: грузится в эшелон 2-й артдивизион особого назначения. Отправление завтра в 14.00. По п. 2-му: Позерн сообщил о выделении двух зенитных батарей. Отправление 12 августа вечером. По п. 3-му: переговоры с Петроградом вел Я. М. Свердлов. 12 августа в Вологду выезжает тысяча моряков. Командир Андреев. По п. 4-му: дан наряд Могилевской дивизии о выделении одного эскадрона. Время отправления требует уточнения. По п. 5-му: три гидроплана грузятся в Петрограде. Командир авиаотряда Будилов. По п. 6-му: два часа назад из Москвы ушел эшелон № 182, с которым отправлены 50 шоферов и мотоциклистов, три грузовых автомобиля „фиат“ и 50 пудов бензина. По п. 7-му: команды самокатчиков и подрывников формируются и будут направлены в Вологду 13 августа вечером. По п. 8-му: противогазы уже доставлены и погружены в наш вагон. По п. 9-му: командиров направлено 5 человек. Один уже здесь, четверо выедут 12 августа. Группа солдат-добровольцев для рискованных операций формируется и будет подготовлена через 5–6 дней». «По п. 10-му: я был в ЦК партии, – сказал Кедров. – Обещали подослать коммунистов-пропагандистов для работы среди населения». «Можно ехать?» – спросил Эйдук. «И как можно быстрее, – ответил Кедров. – Фронт не ждет». Вновь на пристанционных путях в Вологде стал «поезд Кедрова». На этот раз надолго…

Вопросы истории,

1971, № 10, с. 120–131

В. Н. Пластинин. ПОСЛАНЕЦ ЛЕНИНА

Сразу же по прибытии в Архангельск «Советская ревизия» во главе с М. С. Кедровым посетила исполком городского Совета.

«Положение в исполкоме – плачевное, – с горечью подчеркивал во время беседы большевик А. Гуляев. – Работы практически никакой нет. Меньшевики и эсеры, в руках которых находится исполком, ограничивают свои дела здесь лишь получением жалованья. И все вопросы решают в городской думе, которая идет в сторону контрреволюции».

Дальнейшее расследование подтвердило, что в городской думе сконцентрировались силы контрреволюции. Вечером 10 июня был заслушан доклад о результатах проверки работы этого органа и принято решение о ее роспуске.

«Нужна ли пролетариату и беднейшему населению города Архангельска такая, не стоящая за его интересы, а потворствующая капиталистам соглашательская дума? Нет, такая дума ему не нужна, – говорилось в приказе, подписанном Кедровым. – Предлагаю губисполкому совместно с финансовой секцией „Ревизии“ приступить в срочном порядке к ликвидации Архангельской городской думы, как учреждения, не соответствующего духу и организации Советской власти».

Вся полнота власти в Архангельске перешла в руки вновь избранного Совета и его горисполкома. Однако гласные думы не хотели сдаваться. На страницах эсеровских и меньшевистских газет появились призывы к рабочим не подчиняться приказам «Советской ревизии», организовать «независимую от представителей внешней власти рабочую организацию». За контрреволюционные действия более 40 гласных городской думы было арестовано. На буржуазию города наложили контрибуцию. С этого времени городской Совет стал действительной властью в Архангельске.

Твердость, настойчивость Кедрова, его деятельные меры по укреплению Советской власти встречали ожесточенное сопротивление имущих классов. Но ничто не поколебало преданности большевика, боровшегося за выполнение директив Ленина…

«Советская ревизия» помогла закончить разгрузку Архангельского порта. Более 40 млн пудов каменного угля, огромное количество боеприпасов и продовольствия получила Советская Республика с Севера.

Работа «Советской ревизии» способствовала укреплению обороноспособности не только Севера, но и всей республики. «Не будь этой комиссии, – вспоминал позднее один из участников гражданской войны на Севере, – Архангельск пал бы по крайней мере месяцем или полутора месяцами раньше, как раз в момент Ярославского восстания, подготовленного с участием дипкорпуса».

Незабываемые имена,

Архангельск,

1967, с. 133–142

А. А. Самойло. ШКОЛА КЕДРОВА

…Кедров со свойственной ему энергией и решительностью принялся за выполнение возложенных на него задач. Немедленно была прекращена всякая деятельность городской думы, попытавшейся опубликовать обращение к рабочим с призывом ликвидировать Советскую власть и ее представителей. Начата была большая работа по оздоровлению морально-политического настроения среди рабочих 25 лесопильных заводов. Чрезвычайной комиссии по разгрузке Архангельского порта (Чкорап) было объявлено от имени Совнаркома задание немедленно разгрузить артиллерийские склады с военным имуществом и срочно вывезти его в Котлас и на Сухону, невзирая на противодействие находившихся еще в Архангельске иностранных представителей.[46]46
  С ними состоялось соглашение о невывозе только румынских грузов. Ввиду обнаруженных злоупотреблений в самой Чкорап Кедров ликвидировал ее деятельность 20 июня.


[Закрыть]

Иностранные представители Фрэнсис, Линдлей и Нуланс вместе с Сполайкевичем (серб), Торетто (итальянец) и Марумо (японец) стремились противодействовать этим мероприятиям, подкупая население продовольствием… Лишь в середине июля, после ликвидации восстания в Ярославле, удалось выпроводить их из Архангельска.

Примерно в то же время состоялось секретное совещание в исполкоме, по решению которого народный комиссар М. С. Кедров своим приказом № 134 ввел в районе всего Архангельского порта, города и его окрестностей военное положение, назначил меня временно командующим сухопутными и морскими силами в этом районе (с политическим комиссаром при мне от местного исполкома тов. Куликовым), возложив временное командование флотилией Северного Ледовитого океана на начальника военно-морского отдела Целедфлота.

Одновременно тем же приказом мне было предложено принять все меры к приведению сухопутных сил в боевую готовность, а командующему морскими силами – привести в такую же готовность флот и береговые батареи.

На меня же возлагалась ответственность за эвакуацию взрывчатых веществ из складов и за взрыв последних (если не удастся эвакуировать их до десанта интервентов). Непосредственным исполнителем и эвакуации и взрыва был назначен артиллерист Костевич, мой давний знакомый…

Костевич… развил такую изумительную энергию по вывозу снарядов и взрывчатых веществ в Котлас по Двине и на Сухону по железной дороге, что Кедров выхлопотал ему в награду 3 тыс. рублей…

Большая и весьма положительная роль в укреплении советского строя на Севере принадлежала М. С. Кедрову. Если говорить коротко, Кедров в кратчайший срок и на моих, что называется, глазах освободил советские, партийные и общественные организации от засилья неблагонадежных элементов, укрепил морально-политическое состояние в многочисленных рабочих организациях, на заводах и фабриках, руководил ликвидацией ряда восстаний, разогнал контрреволюционные организации в Вологде и в тыловых районах Севера, пресек ряд измен во всех областях политической, партийной, военной и общественной деятельности.

Решительными мерами Кедров сохранил для Советской власти огромные материальные ценности, сосредоточенные во время империалистической войны в Мурманске и Архангельске, упорядочил финансовую систему Северного края, подготовил к обороне Архангельск и Архангельскую губернию, обеспечив фланги обороны на востоке и на западе…

Много сделал Кедров и для укрепления военного аппарата вновь создаваемой регулярной армии, установил крепкую связь его с местными организациями.

Он непосредственно руководил начальными военными действиями, задержав продвижение интервентов, занявших Архангельск, на Вологду вдоль железной дороги и Северной Двины.

Что касается лично меня, то я навсегда сохранил глубокое, искреннее уважение к этому человеку, моему первому наставнику в трудных условиях организационной работы в Беломорском военном округе, а затем и в 6-й армии. Ему я обязан многочисленными советами по обороне Северного края от интервентов и белогвардейцев.

Не могу также забыть, как горячо он одобрял впоследствии, уже в Москве, мое желание подать заявление о вступлении в партию…

Центр в предвидении десанта приказал Кедрову принять на себя командование над всем Северо-Восточным районом, для чего с 20 июля перенести свое пребывание в Вологду, а непосредственную оборону Архангельска возложить на специально командированного главкомом комдива Потапова[47]47
  Бывшего в 1917 г. военным работником при Керенском.


[Закрыть] и приданных ему сотрудников. Во исполнение этого приказания Кедров, Геккер и я (в качестве начальника штаба района) переехали в Вологду, передав оборону Архангельска Потапову.

Последний принял на себя руководство обороной города и вместе с изменником Виккорстом – все меры к «надежной» встрече интервентов: к установке батарей на острове Мудьюг, к закладке минных полей на двинском фарватере, к затоплению на нем наших ледоколов, к возложению охраны города на надежную часть, к установлению наблюдения за прилегающим к Архангельску побережьем, наконец, к соответствующему размещению в городе его гарнизона в целях обороны. Это были именно те меры, которые обсуждались и были приняты на совместном с нами секретном совещании Архангельского исполкома в присутствии Потапова и Виккорста.

Мы с Кедровым, уже будучи в Вологде, с негодованием узнали, как легко интервенты при содействии этих изменников совершили свою высадку.

1 августа Архангельск, по существу, беспрепятственно перешел в руки интервентов, так как батареи на острове Мудьюг, не примененные к местности, были тотчас же сбиты огнем (неприятельских) крейсеров «Аттентив», «Кокрейн» и «Адмирал Об», минные поля обезврежены тральщиками, затопленные (не на фарватере и не взорванные вследствие негодных запалов Костевича) ледоколы «Микула» и «Святогор» подняты, охрана города оказалась порученной 1-му Архангельскому батальону, только что перед самым десантом бунтовавшему против Советской власти, сам Потапов в момент десанта из города скрылся, его помощник полковник Берс был более озабочен судьбой денежного ящика, с которым и перешел к англичанам, наконец, красноармейская часть была предусмотрительно размещена на левом берегу Двины и не могла помешать десанту англичан, благополучно высадившемуся на правом берегу. Губернский военный комиссар Зелькович, пытавшийся организовать оборону на левом берегу, у станции Исакогорка, был обойден с фланга в тыла французским и английским десантами на побережье и убит. Члены исполкома, застигнутые врасплох (Павлин Виноградов находился в этот момент в Шенкурске на усмирении мятежа, поднятого при поддержке Фрэнсиса эсерами), поспешно эвакуировались на пароходах по Двине в Котлас.

После занятия Архангельска интервентами остатки красноармейских отрядов отошли от города. Кедров поспешал с отрядом на помощь им из Москвы по железной дороге, но был остановлен интервентами.

Так началась интервенция англо-американцев у нас на Севере. Одновременно она происходила и на Дальнем Востоке, и в Сибири при участии японцев.

Интервенты из Архангельска выдвинули свои войска к югу: по железной дороге к станции Обозерской, а по Северной Двине – в район Сельцо – Тулгас – Троица.

Мы со своей стороны закрепились у станции Емца. Противник, хваставшийся, что через 10 дней после высадки будет в Вологде, за всю осень 1918 г. смог продвинуться только на 70 верст.

Вновь установившийся фронт соприкосновения с интервентами шел в границах: на севере – линия огня, на западе – по восточной стороне Онежского озера (позже эта граница уже шла по восточному побережью Ладожского озера) – Вытегра до Белозерска и Череповца, на юге – по линии железной дороги Данилов – Буй – Галич – Вятка, на востоке – по железной дороге Вятка – Котлас, река Вычегда до ее верховьев и далее на восток до реки Печоры и Уральских гор.

В начале августа наши боевые силы на этом фронте, подчиненные Кедрову, не превосходили 2 тыс. штыков. С 1 сентября численность войск дошла до 5 тыс., а к октябрю, считая тыловые части, превысила 8 тыс.

Я состоял тогда начальником штаба. Начальниками других отраслей военного управления были назначены члены комиссии Кедрова, все они показали себя отличными работниками на боевом фронте в эти тяжелые для нас дни.

Самой яркой фигурой этого начального периода войны был Павлин Виноградов – сын рабочего Сестрорецкого завода, сам работавший еще мальчиком на заводе, а затем ставший учителем. Рано примкнув к революционерам, он подвергался гонениям и тяжелым репрессиям со стороны царского правительства. Это был человек неукротимой энергии и храбрости, не останавливавшейся ни перед чем решимости, необычайной прямоты характера, всегда готовый без оглядки пожертвовать собой на пользу дела.

Накануне десанта Виноградов заявил французскому консулу Эберту, обнаглевшему в своих требованиях во время посещения им исполкома: «Господин консул, аудиенция кончена; прошу оставить зал исполкома!»

Услышав, что члены Шенкурского исполкома осаждены в казармах мятежными эсерами и меньшевиками, он, не медля ни минуты, отправился их освобождать. Возвращаясь по Ваге и узнав о бегстве членов Архангельского исполкома в Котлас из захваченного интервентами Архангельска, Павлин Виноградов на своем пароходе поспешил в Котлас, вернул пароход с малодушно бежавшими членами исполкома, по дороге организовал их для отпора интервентам, даже не зная сил и средств противника, выдвинувшегося из Архангельска вверх по реке для захвата Котласа. В ночной встрече с врагами Павлин Виноградов атаковал их своими двумя пароходами, расстреливал в упор из пулеметов и пушчонок. Остановив, таким образом, движение ошеломленных этим нападением интервентов, он преградил им дорогу в Котлас, заполненный до отказа эвакуированными из Архангельска запасами. Он не счел даже для себя возможным толком узнать о судьбе жены и ребенка, вывезенных из города.

В бою против флотилии англичан на Северной Двине (несколько ниже устья Ваги) он лично вел огонь из пушки, прислуга которой была перебита. 8 сентября герой был смертельно ранен осколком неприятельского снаряда…

Работа вместе с М. С. Кедровым и под его руководством, хотя и непродолжительная по времени, явилась для меня большой школой.

Часто наши беседы с Михаилом Сергеевичем в его вагоне на запасных путях Вологодской станции, в котором он жил со своим маленьким сыном, длилась далеко за полночь. Эти беседы приносили мне громадную пользу, помогая ясно понять политику Советской власти и партии…

Как в Бресте Михаил Николаевич Покровский, так на Севере Михаил Сергеевич Кедров и Михаил Кузьмич Ветошкин были моими партийными просветителями. По их моральным качествам я рисовал себе впервые тип настоящего коммуниста.

Самойло А. А. Две жизни.

М., 1958, с. 216–226

И. В. Василевский. НА ОХРАНЕ СЕВЕРНОЙ МАГИСТРАЛИ

В полдень 2 августа 1918 г., проверяя посты, я услышал пулеметные очереди с правого берега Северной Двины. Присмотревшись внимательно, увидел показавшиеся вдали на реке военные корабли. Буквально через несколько минут на станции появились какие-то вооруженные люди. Они стали окружать наш отряд. Завязалась перестрелка. По моему сигналу поезд, набирая скорость, отправился со станции. Уходить пришлось под обстрелом белогвардейцев.

За 10 минут стоянки на Бакарице нам удалось подтащить и прицепить к поезду шесть платформ, груженных орудиями. В Исакогорке простояли около двух часов. Находившийся здесь губернский военком А. Г. Зенькович сообщил мне, что интервенты заняли Экономию, Архангельск и теперь их десант через Бакарицу направляется к Исакогорке.

– Немедленно двигайтесь к станции Емца, – приказал военком. – Там где-то недалеко находится Кедров со своим отрядом. Постараюсь связаться с ним по телеграфу.

Наш поезд отправился дальше. В Исакогорке остались еще два воинских эшелона с красноармейцами. Зенькович намеревался задержать их для организации обороны Исакогорки, пока подойдет отряд Кедрова.

Только успел состав выйти на семафор, как над вагонами появились три гидросамолета с английскими опознавательными знаками и обстреляли поезд из пулеметов. Наши бойцы ответили винтовочными выстрелами. Самолеты сбросили бомбы, но, к счастью, ни одна из них не попала в состав. Через несколько часов мы благополучно добрались до Емца. Дежурный по станции сообщил мне, что наш поезд задерживается до особого распоряжения.

Вскоре со стороны Вологды подошел воинский эшелон во главе с М. С. Кедровым. Меня тотчас же вызвали к нему.

– Куда и с какой целью идет ваш поезд? – спросил меня Михаил Сергеевич, пристально глядя мне в глаза.

Я объяснил, что выехал с Исакогорки по приказу Зеньковича, подробно рассказал все, что мне было известно о положении в Архангельске, об обстреле и бомбежке поезда. Выслушав мой доклад, Кедров встал из-за стола, подошел ко мне, крепко пожал руку.

– Вот, товарищ Василевский, читайте, что о вас сообщил Потапов, – с этими словами Михаил Сергеевич передал мне телеграфный бланк. Читаю:

«Вологда. Наркому „Советской ревизии“ М. С. Кедрову.

Примите меры. Против вас двигается поездом восставший отряд под командой комиссара Василевского. Потапов».

Прочитав эту телеграмму, я оторопел. В голове молниеносно пронеслось: «Вдруг Кедров сгоряча расстреляет меня…» А вслух только и смог произнести:

– Ничего не понимаю…

– Сейчас все разъясню, – сказал Михаил Сергеевич. – Бывший царский полковник Потапов продался интервентам. Такую провокационную телеграмму он дал в расчете на то, что я поверю, и произойдет столкновение между нашими отрядами.

Оставив спецпоезд в Емце, я со своими людьми присоединился к отряду Кедрова, и мы двинулись в сторону Архангельска. На станции Обозерская Кедрова ожидали две телеграммы, переданные Зеньковичем с Исакогорки. Во второй телеграмме, посланной 2 августа в 18 часов 30 минут, Зенькович предупреждал, что последние два эшелона отправились с Исакогорки самовольно, без жезлов, первый в 17 часов 20 минут, второй – в 17 часов 45 минут, и что возможно столкновение поездов. На этом телеграмма обрывалась.

Кедров тут же приказал установить местонахождение поездов, а когда узнал, что они на станции Тундра, потребовал задержать их до своего приезда. В Тундру мы прибыли около полуночи. На путях стояли оба эшелона. Бойцы волновались. Взбаламутил их кто-то из провокаторов. Еще в Исакогорке пустили слух, что со стороны Онеги на Обозерскую идут англичане и вот-вот займут ее. Тогда путь отступающим мог быть отрезан.

Появление в Тундре отряда Кедрова оказалось своевременным и резко изменило положение. Известие о том, что Обозерская свободна, а на дороге в сторону Онеги выставлен красноармейский заслон, успокоило отступающих. В обоих эшелонах быстро был наведен порядок.

Все три состава под общим командованием М. С. Кедрова двинулись назад к Исакогорке. Зорко всматриваясь в ночную мглу, бойцы крепко сжимали в руках оружие, готовые в любую минуту вступить в схватку с противником.

До Исакогорки оставалось уже менее пяти верст. Неожиданно поезд затормозил и остановился. В чем дело? Смотрим, а впереди, у моста через речку Илас, рельсы разобраны, на пути, глубоко врезавшись в насыпь, лежат два сцепленных паровоза.

– Вот мерзавцы! – в сердцах выругался Михаил Сергеевич. – Не хотят нас пускать на станцию. Но мы до этих белогадов все равно доберемся.

Рассыпавшиеся по лесу для обследования местности красноармейцы обнаружили одного из главных виновников созданного препятствия – начальника отделения службы движения инженера Митропольского. Притаившись в кустах, он рассчитывал, что с кедровским поездом произойдет крушение, а ему, Митропольскому, в темноте удастся уйти незамеченным. Предателя расстреляли на месте преступления.

По приказу Кедрова наскоро сформировали добровольческий отряд численностью около 400 человек. Под командованием управляющего делами «Советской ревизии» А. В. Эйдука отряд скрытно стал приближаться к станции. Утром 3 августа бойцы ворвались в Исакогорку, заняли здание вокзала, паровозное депо, телеграф, радиостанцию. Застигнутые врасплох белогвардейцы в панике разбежались. Вместе с ними скрылись в лесу начальник станции Ильинский, его помощники и другие представители железнодорожной администрации.

Кедрова и всех нас, коммунистов, тревожила судьба Андрея Зеньковича. От рабочих мы узнали о его трагической гибели. Белогвардейцы схватили Зеньковича на станционном телеграфе и зверски расправились…

Не встретив в Исакогорке сопротивления, отряд продвинулся до Бакарицы. Но тут на него накинулась эскадрилья английских гидропланов, которые начали бомбить и обстреливать красных из пулеметов. Суда интервентов открыли по Бакарице и Исакогорке огонь из тяжелых орудий. Отряду Эйдука, вооруженному только винтовками и ручными пулеметами, пришлось отступить. Преследуемый английскими гидропланами, под вечер он вернулся к поезду. Огнем зенитных пулеметов один гидроплан был сбит и, резко снижаясь, упал в лесу недалеко от станции. Остальные стервятники поспешно скрылись.

Короткий рейд отряда Эйдука имел важное значение. Он выявил силы противника и сорвал его планы «молниеносного» продвижения по железной дороге в сторону Вологды…

Все наши составы организованно отошли к Обозерской. Оставляя станцию Тундра, мы взорвали пороховой склад, сняли телеграфные и жезловые аппараты. Убрали все эти аппараты и на станции Холмогорская, на разъездах. На всем пути до Обозерской разрушали за собой мосты, семафоры, стрелки. На подступах к Обозерской наши отряды окопались, соорудили блиндажи с круговой обороной, оборудовали артиллерийские позиции…

Назначенный начальником охраны и обороны Няндомского участка Северной железной дороги, я держал постоянную связь с М. С. Кедровым. По его указанию на линии Обозерская – Няндома мы организовали усиленную охрану пути и всех железнодорожных объектов. Совместно с полевым контролем… штаба фронта выкорчевывали контрреволюционные гнезда, ловили вредителей и саботажников, орудовавших на линии, задерживали шпионов, диверсантов и всех тех, кто пытался пробраться через фронт в Архангельск, оккупированный англо-американскими и французскими войсками.

В одном из поездов нам удалось обнаружить некоего Папилова, который пробирался в Архангельск. До вторжения в город интервентов он был одним из меньшевистских лидеров в Архангельске. В июне 1918 г. архангельские чекисты арестовали Папилова, как ярого врага Советской власти, и вместе с группой других контрреволюционеров под конвоем отправили в Москву. Сбежав оттуда, Папилов намеревался тайно пробраться через линию фронта… Отобранную у Папилова контрреволюционную переписку мы с нарочным отправили Кедрову. На другой день я получил по телеграфу приказ: «Задержанного контрреволюционера Папилова приказываю немедленно расстрелять. Об исполнении донести мне. М. Кедров».

Приказ был выполнен. Белые узнали об этом и в статье, напечатанной в архангельской белогвардейской газете, разразились угрозами в адрес Кедрова и Василевского. Папилова же они представили «невинной жертвой» большевиков.

В боях за советский Север.

Воспоминания участников борьбы

с интервентами и белогвардейцами

на Севере в 1918–1920 гг.

Архангельск, 1967, с. 76–86