Текст книги "Извек"

Автор книги: Вадим Кондратьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Всё в лучшем виде. Из проплешин ни звука. От наших тоже. Скорее всего, ещё спят. Можно выдвигаться.

Запив завтрак, двинулись в путь. Вдвоём помогли Ворону преодолеть осыпающийся склон, и молча зашагали вдоль колючего кустарника переплетающего древесные стволы. Как и обещал Микишка, скоро заросли прервались, открывая большой прогал с хорошо наезженной дорогой. В десяти шагах, туман быстро редел, будто боялся заползать далеко в гиблые места.

– Вот и добрались! – весело подмигнул Резан. – Вернее забрались. Осталось пробраться и выбраться.

Сотник рассеянно квнул. По поведению коня чувствовал, что место Ворону не нравится и он с огромным удовольствием ломанулся бы куда подальше, только бы не в этот тихий, застывший лесок. Подобрав уздечку покороче, Извек двинулся пешком. И коню спокойней, и Резану голову не задирать. Микишка, бодро зашагал вперёд, поглядывая по сторонам и донимая расспросами про Киев, дружинников и княжьи пиры. Сотник неохотно отвечал всё больше слушая, не хрустнет ли где-нибудь ветка, не мелькнёт ли подозрительная тень. Постепенно разговорчивость ополченца приглушила чувство опасности. Ворон тоже двигался спокойней, реже сопел в ухо и не тыкался мордой в плечо. Заметив впереди просветы, Извек собрался было уже сесть в седло, как Микишка вдруг умолк, деловито потянул носом, и оглянувшись на дружинника, многообещающе кивнул.

– Где-то недалече по-моему колобродит кто-то. Скоро увидим.

Дорога вильнула в сторону и деревья неожиданно расступились. Обойдя богатырский орешник, выступили на край длинной поляны. Ворон стал вбитым колом, едва не выдернув повод. Микишка тоже врос в землю. Упёр руки в бока, смотрел вдоль дороги, не оборачиваясь тихо проговорил:

– Вот и они.

Он посторонился давая дружиннику обзор. Извек присвистнул, почувствовал, как по спине помчалась ватажка мурашек. Покрепче сжал уздечку и, понизив голос, медленно проговорил:

Ты глянь, какая нежить в ваших краях ошивается. Я таких не то, чтобы не видывал, а и не слыхивал отродясь. Ни одной знакомой морды, ни упыря с чугайстырем, ни анчутки с мережей*, ни болотника завалящего. Не иначе, чужие в ваши края пожаловали.

Знамо дело, чужие! Какие ж еще! подтвердил Микишка. Со своими забот не было. Жили поживали себе спокойно, никому не мешали. А эти лезут из Проплешин, как грибы из-под осины…

Впереди, где дорога, миновав поляну, опять уходила в чащу, толпилось десятка три кожистых созданий с рогами разной величины. Стоя в тени деревьев, твари настороженно оглядывались и двигали носами по ветру. На свету поблескивали мокрые свиные рыла, рыльца и кабаньи морды.

Кое-кто, замечая людей, тыкал в их сторону кривыми когтистыми пальцами, но на дороге показалась другая компания и про путников тут же забыли.

Вновь прибывшие уступали количеством, но, в отличие от рогатых, все были верхом. При меньшем уродстве в телах, вид имели тоже неприятный. Ветерок донес затхлый запах. Ворон храпнул и попятился. Извек цыкнул, чтобы тот стоял, сам продолжал рассматривать всадников.

Голые по пояс тела казались грязными и лоснящимися от тухлого сала. На лысых головах топорщились у кого – четыре уха, у кого – три. Над приплюснутыми носами недобро сверкали узкие щелочки глаз. Мясистые плечи покрывали клочки свалявшейся шерсти. На локте каждого висел маленький выпуклый щит с шипом в центре. Ладони сжимали кривые тяжелые мечи. Во главе отряда, на самом крупном конеподобном существе восседал необъятный толстяк с коротким жезлом в пухлых ручищах.

На конце жезла рассыпал голубые искры светящийся шар.

Поморщившись от вони, Микишка потянулся за шестопером, но над ухом прогудел голос Сотника.

Погодь, паря! Это веселье не про нас. Видишь, у них своя беседа назревает. Нам туда соваться не след. Ты гляди, чё делают!..

Беспорядочная ватага рогатых попятилась и совершила подобие военного перестроения. В первом ряду оказались мелкие уродцы, похожие на анчуток, но без клочка шерсти, покрытые лишь чешуйчатой кожей. На голых черепах, между перепончатыми ушами, торчали кривые, но острые костяные бугорки. В корявых руках держали короткие зазубренные тесаки и плоские щиты, больше похожие на крышки от котлов. На их плечах лежали древки длинных трезубцев, которые держали копейщики второго ряда. Те выглядели покрепче. Рога были подлинней и загибались вперед. Чешуя, более крупная, отливала зеленым и фиолетовым. За поясом у каждого торчала длинная колотушка с ржавыми или обгоревшими шипами, походившими на четырехгранные гвозди.

Позади, последнего ряда, стояли три самых крупных уродца. Малоподвижные твари в блестящих плащах жутко поглядывали по сторонам горящими глазами. Когда шевелили руками, между пальцами поблескивали мелкие молнии. Руководил строем тощий демон, восседающий на большой длинноногой ящерице с птичьей головой и хвостом, как у крысы.

Демон выкрикнул каркающие команды, и отряд выровнял ряды.

Противники, тем временем, скучковались перед своим вожаком. На несколько мгновений все стихло, но растущее напряжение почти рвало воздух.

Сотник обернулся к Ворону. Тот внимательно смотрел на дальний край поляны, будто собрался учиться искусству военных действий. Микишка облизал пересохшие синюшные губы и шмыгнул распухшим носом.

Впереди разворачивалась серьезная потасовка. Обменявшись несколькими пучками красных и синих молний, отряды с диким воем сшиблись в рукопашной. Не обращая внимания на обугленных и заживо горевших, кусали, кололи, резали, топтали, драли и рубили.

Клочья шерсти, кровь и чешуя разлетались во все стороны. Сотник азартно наблюдал, высматривая манеру боя и навыки незнакомцев.

Глянь, паря, как колошматятся! Почище наших мужиков, вернее, погрязнее их.

Ага! протянул Резан. Волтузятся от души. Может, это нас не поделили?

Не-е, мы здесь не при чем! задумчиво проговорил Сотник. – Скорее шишек не хватило, или, к примеру, поганок. Ставлю гривну, что победят те, у которых конница.

Даю Резан за рогатых, ответил Микишка, не сводя глаз с развернувшегося боя.

Черти, поначалу смятые напором скаковых животных, разделились на равные группки и, пропустив мимо себя всадников, вновь сдвинулись в плотный строй. Теперь, когда противник потерял скорость и спешно разворачивался, преимущество было на стороне длинных трезубцев.

Рогатые воины по команде взмахнули оружием и мощным броском послали древки вперед. Многие животные попадали или остановились от тяжелых ран, нанесенных тройными остриями.

Рогачи тут же рванулись вперед и ловко повыдергивали трезубцы. Длинные рукояти позволяли оставаться в недосягаемости для кривых клинков и копыт. Многие всадники уже продолжали пешими. Сеча достигла самой высокой точки, но исход её был ясен.

Ловко орудуя трезубцами, кожистые воины быстро расправлялись с вонючими лохмачами. Тех, кого подранили зазубренные вилы, быстро добивали юркие бойцы с короткими тесаками. Бой постепенно затихал и становилось видно, что в пешем отряде тоже большие потери. Оставшаяся горстка рогатых метнулась к вожаку всадников, единственному оставшемуся в седле, но тот взмахнул над головой жезлом и оказался отгороженным от всех ровной стеной огня. Пролетая сквозь пламя, трезубцы, сгорали на лету и падали внутрь круга горстками пепла.

Яростно сверкнув тремя глазами, вожак вытянул руку в сторону предводителя рогачей и сделав странный знак пальцами… исчез. Пламя тут же стихло. Демон на тощей ящерице еще раз что-то прокричал и, объезжая вековые деревья, медленно двинулся в лес.

За ним, сквозь заросли кустарника, потянулись три молниеметателя и дюжина оставшихся воинов. Почти половина была ранена, но никто не шевельнулся помочь друг другу. Даже предводитель, с обугленной в первой атаке рукой, не повел взглядом на свою рану.

Неплохие бойцы, оценил Сотник, провожая их взглядом. А самое главное, забывчивые. Не хотелось бы мне стать похожим на нашего жареного гуся.

Мне бы тоже не хотелось, подтвердил Микишка. А они вовсе не забывчивые. Нас двое, мы свежие, тем более у этих троих сил осталось маленько, они сейчас и на три сажени не стрельнут. К тому же боятся, вдруг у нас лук есть, а у них, видать, только эти трое и остались.

Извек двинулся вперед. На ходу оглянулся, сверкнула белозубая улыбка.

С меня гривна. Только скажи, как победителя определил?

А мы с ними с уже встречались. И с теми и другими. Эти рогатые самые настырные, лезут напролом. Наш кудесник рассказывал, что им лучше сдохнуть в бою, чем провиниться перед демоном, который над ними поставлен. Если провинишься, устроят такую вечную муку, что любая смерть благом покажется. Конечно, над этими демонами еще выше власть есть. Диавол какой-то. Его еще Люцифером называют, Астаретом, Велиалом, Асмодеем, Сатаной, Вельзевулом… еще как-то, не помню уж всего. Так того, верховного, вся эта гадость, еще больше боится. Вот и дерутся, как бешеные, правда, когда под надзором.

А эти, которые верхом? – напомнил Сотник, стягивая гривну.

Узкоглазые? Это другого поля ягоды. Мустахи, дивы, аблаи, джинны всякие. Тоже имеют над собой главного, то ли Иблиса, то ли Шайтана, но сильны только скопом, как степняки. Грудь на грудь слабоваты. Так себе: набегут, навоняют, получат отпор и обратно. Им тут тяжко приходится, здесь не степь и не горы. А гривну себе оставь, мы же на базаре и не в корчме.

Тогда возьми это, весело предложил Извек, доставая из кошеля монету. Уговор дороже денег.

Пойдет! согласился Микишка и, ловко подкинув денежку, спрятал в пояс.

Дальше шли молча. Приближалось место побоища. В нос ударил удушливый запах горелой плоти, выжженной травы и разорванных внутренностей. Тела громоздились разновеликими кучами, будто кто-то нес, потряхивая, дырявую котомку с трупами.

Тут только удалось разглядеть верховых животных, издали напоминавших рогатых лошадей.

Остановились возле крайнего. Пока Микишка отдирал от уздечки восьмиугольную звезду, Сотник внимательно разглядывал странного боевого скакуна.

Поджарое лошадиное тело оканчивалось коротким козлиным хвостом. Крепким сухим ногам позавидовали бы лучшие жеребцы, если бы не странные, разделенные на три пальца, копыта.

Но самой странной была голова зверя.

Изящная узкая морда походила на лошадиную, но над ушами из черепа торчали длинные дугообразные рога с удивительно острыми концами. Гладкие, молочного цвета костяные пики росли под таким углом, что при желании легко могли пробить что угодно. Это подтверждали и рыже-бурые кровяные разводы на рогах некоторых животных. Голову покрывала мягкая, белоснежная шерсть. Там, где голова присоединялась к мощной шее, проходила резкая граница между белой и серой шерстью, отчего издалека казалось, что на туловище коня нацепили выбеленный дождями рогатый череп. Это ощущение усиливали непривычно крупные глаза.

Вот это скакуны! пробормотал Извек и двинулся дальше, разглядывая неподвижные тела.

Микишка брел в трех шагах сбоку. Поднимал чужое оружие, вертел в руках, отшвыривал и шел дальше. Несколько раз срывал с убитых странные браслеты в виде охватывающего руку нетопыря. Подобрал и две разрубленные цепочки с подвешенными к ним чёрными камнями.

Перешагнув чьи-то внутренности, услышал слабое поскуливание, оглянулся и попятился. Один из мертвых зверей вдруг поднял голову и посмотрел на ополченца жалобными глазами. Извек тоже оглянулся на звук и теперь удивленно взирал на ожившее создание.

Вот те на! Живой коник объявился?! Ворон, тебе приятеля не надо? Посудачить, новостями обменяться?

Ворон косился настороженно. Тоже впервые видел таких белоголовых.

Рогатый испуганно хлопал ресницами, но понял, что врагов нет и принялся громко скулить, тараща на людей умные красные глаза.

Заднюю ногу крепко пришпилил к земле большой трезубец, голову держала уздечка, запутавшаяся на убитом всаднике. Избегнув гибели от ран, теперь был обречен на смерть от голода и жажды.

Ну что, коняга? Радуешься?!.. беспечно спросил Микишка.

Чему ж тут радоваться? не понял Сотник.

Тому, что жив остался, что люди добрые мимо шли, теперь помогут и отпустят на все четыре стороны.

Он уцепился за дуги трезубца и, набычившись, потянул. Земля заскрипела и вырвалась большим мохнатым комом.

Ну вот, облегченно вздохнул Резан, вытряхивая копыто из прогала между остриями. Теперь башку отцепим, и гуляй себе на здоровье. Впрочем, лучше вертайся к себе.

Животное торопливо вскочило, оказавшись ростом с Ворона, встряхнулось. Ещё раз скульнув, развернулось к растерявшемуся спасителю и быстро облизало разбитую рожу Резана. Кожу защипало, будто в неё воткнули мириады мелких иголок. Микишка отплюнулся и чуть было не стукнул шестопёром между рогов. Утираясь рукавом, проклинал и нечисть, и проплешины, но внезапно почувствовал, что жжение прошло, а вместе с ним исчезла боль в ссадинах и синяках.

– Ладно, двигаем отсюда, – проворчал он и направился к дороге. – Нам ещё шагать и шагать, а тут козлы с поцелуями лезут.

Сотник ухмыльнулся, запрыгнул в седло. Двинулись дальше, через пару сотен шагов услыхали за спиной приглушённый топот. Оглянулись, насторожено взялись за оружие. Топот приближался и скоро из-за поворота вытрусил знакомый зверь. Увидав спасителей, радостно вильнул хвостом и заторопился к ним. Резан в сердцах плюнул скрестил руки на груди.

– Не было у бабки забот! Теперь рогатое порося привязалось…

– Конь это к добру, – утешил Извек. – Даже такой чудноватый.

Микишка покосился, чувствуя подвох, но Сотник, как ни в чём ни бывало, рассудительно продолжал:

– И не беда, что он с рогами, у моего вон тоже уши, как у зайца, и ничё. Конь это всегда конь. Примета есть такая: говорят, что если есть конь, то обязательно повезёт. И если хорошенько покормить, то повезёт быстро и далеко. О, как!

Микишка молчал, но белоголовое создание уже притопало и замерло перед ним, радостно суча коротким хвостом.

Микишка сурово погрозил зверю пальцем.

– Целоваться не лезть! Не то рога обломаю.

Сотник хохотнул, запрыгнул в седло.

– Забирайся верхом! Поехали. Да и имя придумай какое-нибудь. Конь без имени не конь, а так… лошадь.

Микишка осторожно восполз на спину козлорогого, поёрзал задом, устраиваясь в непривычно большом седле. Ткнул каблуками в серые бока. Зверь послушно тронулся. Резан хохотнул:

– Вот же подвалило! Конь! Мне, да на халяву… Чудеса! А как же назвать?

– Да так и назови: Шайтан! Думаю, они со своим главным не сильно отличаются, да и имя звучное, гордое!

Ополченец помолчал, обдумывая кличку. Пошевелил губами прикидывая звучание, наконец утвердительно кивнул.

– А чё, пойдёт! Имя хорошее, тем паче, что наши имена такому рогатому не к лицу… точнее не к морде.

Сотник лыбился. Ворон скептически поглядывал на нового попутчика, но особой враждебности не выказывал. Микишка постепенно осваивался в седле. Разобравшись с широким толстым поводом, с удовольствием правил. Шайтан послушно шёл зигзагом, вставал, поворачивался кругом. Всё больше удивляясь выучке скакуна, Резан осмелел: то пускал шагом, то лёгкой грунью. Несколько раз останавливался и, покружившись на месте, резво догонял Ворона, или вырывался на сотню шагов вперёд. Проехав несколько раз на рысях, решился и пустил галопом. Услышав свист Извека, резко осадил, подождал дружинника.

– Ты, хлопец, так животину замучаешь. – поучительно заговорил дружинник. – Да и раскатывать остерёгся бы. Как бы ещё кто-нибудь не повстречался, пока ты тут гарцуешь.

Микишка враз посерьёзнел, и вправду забыл, что вокруг не чисто поле. Запоздало огляделся, прислушался и смирно поехал рядом. Несмотря на то, что за день никто не встретился, до самого вечера больше не куролесил. Незадолго до сумерек, свернул в сторонку от дороги, указал на родничок.

– Лучше тут привалиться. Дальше места совсем нехорошие. Там эти гады кишмя кишат.

– Тогда здесь и встаём. – согласился Сотник.

Покумекав, решили всё-таки развести небольшой костёр. Засветло поужинали, достали печенье, отдыхали похлёбывая из фляги. Ворон снова пристроился рядом, терпеливо ждал, пока тот или другой поделится лакомством. Дождавшись, довольно хрупал печеньем и замирал до следующей подачки.

Шайтан, долго глядел на избалованного коня, но всё-таки решился и несмело шагнул к костру. Часто моргая горящими глазами, скульнул, замотал коротким хвостом. Ворон опасливо покосился на гладкие, будто шлифованные, рога, но всё же толкнул задом, отгоняя от лакомой кормушки.

– Ну, длинноухий! – прикрикнул Извек. – Не балуй, всем хватит, и рогатым, и безрогим.

Микишка щедро ухватил жмень лепёшек, покровительственно улыбнулся и, по одной, скормил белоголовому. Тот довольно урчал, огонь в глазах потускнел, веки прикрылись. Сотник обернулся к Ворону и поучительно изрёк:

– Нечисть нечистью, а пожрать тоже любит! У них, небось, таким не кормили, пусть отъедается.

Ворон обиженно фыркнул и отошёл. Постоял, шевеля бархатными ноздрями, но не выдержал сладкого запаха и снова вернулся к огню.

– А-а, травоед! Голод не тётка, – протянул Дружинник и полез в суму. – Хотя ты ж не голодный, эт сколько же в тебя лезет?

Он достал последние лепёшки, разделил поровну. Одну бросил обратно.

– Это на развод. Последнюю брать не велено!

Схрупав всё печенье, копытные, будто сговорившись, двинулись к ручью. Скоро от воды раздалось хлюпанье двух ртов. Извек покусывал травинку, сквозь замершие деревья задумчиво глядел на бесформенный ком солнца, что медленно тонул в месиве окровавленных облаков. Резан недоумённо трогал свои ссадины.

– Ничего не понимаю, морда не болит вовсе, и вроде как тоньше стала… Чудеса!

– Какие ж это чудеса? – возразил Сотник. – Забыл как с рогатым лобызался? Простые псы и те за день-два раны зализывают, хоть и без рогов. А если такой зверюга лизнёт, может и за день зажить.

Ополченец с удовольствием растянул губы, подёргал пальцами и удовлетворённо вздохнул. От воды вернулись довольные кони и, став у дерева, задремали. Микишка сдвинул шестопёр на живот и растянулся на траве.

– Пора и нам всхрапнуть, завтра с рассвета поскачем, а то уж больно задержались. Как бы совсем в этих проплешинах не завязнуть.

– Застревать никак не можно! По делу еду, – откликнулся Сотник. – Вот как выполню, тогда не прочь и погулять тут недельку-другую с вашими молодцами, да разобраться со здешними новосёлами. А ты из местного ополчения будешь?

– Ага, как нечисть с проплешин полезла, так всех, кто поздоровей, снарядили с воями в дозор выходить. Не часто, конечно, народу хватает. Раз в неделю, от заката до заката. А ты как узнал, что из ополчения?

– Да ни один дружинник, если не упился, спать без дозора не ляжет. Тем более здесь, в самой гуще этих чуднорылых.

– Так давай я постерегу, – спохватился Резан. – Я, пока спать и… не хочу. Полночи посижу, а потом ты. У нас всегда так делают.

– Да не рубись! – отмахнулся Сотник. – Ворон постережёт! У него слух получше нашего будет. Ежели что – разбудит. Может и твой козлявый шумнёт, как своих почует.

Извек улёгся. Следом повалился Микишка, и через миг успокоенно засопел. Костёр затухал. Издалека донеслось бульканье болотных газов. За ним не последовало ни звука, и Сотник облегчённо закрыл глаза.

Из темноты выплыло упрямое Лелькино личико. Русалка что-то говорила, быстро, но почему-то беззвучно. Потом замолчала, опустила глаза, не выдержала и рассмеялась. Сверкнули ровные белые зубки. Отвернувшись, подняла руку с гребнем и принялась расчёсывать чудесные бесконечные волосы. Извек протянул руки, привлёк к себе, обнял. Лелька жалобно заскулила и ткнулась тёплой головой в лицо… Заскулила?…Атас!*

Сотник сцапал рукоять меча и раскрыл глаза. Ворон, заслоняя светлеющее небо, тыкался в бороду мягкими губами. В стороне – Шайтан, поскуливая, как собака, пытался поддеть рогом Микишкину руку. Парень разлепил веки и, почти одновременно с дружинником, оказался на ногах.

– Началось?! – выдохнул он и лапнул стальную рукоять так, что она загудела.

– Пока нет, но думаю скоро!

Оба прислушались. Коники тоже замерли, повернув головы в одну сторону. Длинные лопухи Ворона и белые обрубки Шайтана не двигались. Определив по ним направление, Сотник вгляделся в серые просветы между деревьями. Никого, но ветерок донёс слабые звуки. Казалось, что неподалёку тулится хмельная компания, заблудившаяся в трёх соснах и старающаяся не шуметь, дабы не разбудить лешего.

– Слышишь? – выдохнул Микишка. – Кто-то идёт.

– Сейчас увидим.

Извек всмотрелся в утреннюю мглу и, ухватив густые вихры, развернул голову Резана.

– Смотри туда!

В двухстах саженей на прогалину выходили тёмные тени.

– Ага! Вижу! – буркнул Микишка и приготовился складывать пальцы.

Извек выпустил кучерявую макушку, следил как из чащи появлялись всё новые и новые фигуры.

– Три… Пять… Семь… – отсчитал он одними губами и глянул на Резана.

Ополченец загибал восьмой…, девятый…, а когда пальцы на руках закончились, зло сплюнул и взялся за шестопёр.

– Ни разу по ночам такими толпами не ходили, – прошипел Резан и, забыв обо всём, подался было вперёд, но на плечо легла твёрдая рука.

– Не горячись, паря, между нами ещё болотце. – еле слышно прошептал Сотник.

– И чё? – так же тихо ответил Микишка. – Атакуем в лоб, по пояс в воде, пока у них копыта проваливаются?

– Нет! Бери своего коника за рога и пойдём, пока ветер в спину.

Микишка, ничего не понимая, подскочил к Шайтану, уцепился и, крадучись, последовал за Извеком. Тот все прибавлял шагу, а когда вышел на дорогу, запрыгнул в седло.

Других, которые верхом, не видел?

Не! Там такие буераки, что ни один конный не пройдет. Удивляюсь, что пешие пролезли, я бы не смог, да еще с такими рогами.

Я бы тоже! Но если приспичит, проползу, куда надо. И с рогами, и даже с копытами. Залезай-ка на козломерина и ходу. От пеших, верхом враз уйдем.

Не уйдем! мрачно пробурчал Резан. Здесь дорога петлю делает, вокруг болота. Если поймут, куда поехали, вернутся и встретят с той стороны.

Так поехали скорей, пока не поняли! Может, успеем.

Сотник дернул повод. Микишка всполз на спину белоголового, поерзал в непривычном седле и хлопнул ладонью по основанию хвоста. Быстро догнал дружинника, поравнялся, на ходу крикнул:

Не успеваем! Лучше коней не гнать, им силы тоже пригодятся.

Он с тоской смотрел на спутника. Тот упрямо гнал вперед, но когда дорога забрала круто вбок, притормозил.

Ворон, слыхавший все доводы, с готовностью пошел легкой рысцой.

Сколько до того места? уже спокойно спросил Извек.

Стрел восемь или десять.

Гожо! Теперь слушай! Нам с ними биться кого больше хватит никак нельзя. Их чую много, хотя и мелких. А дорожка эта не Калинов мост. Тут если со всех сторон поднапрут, то истыкают своими вилами так, что и выругаться по-человечески не успеешь. Будем прорываться. Ежели их много, то перебьем да перетопчем, пока будем прорываться. А если будет очень много, то, пока будем прорываться, перетопчем да перебьем, сколько сможем. Понял?

Микишка, пытаясь уяснить, вытаращил глаза, подвигал бровями.

Понял! Главное! Про перетопчем!

Главное про прорываться! поморщился Сотник. А перетаптывать будем походя, как бы невзначай! Понял?

Понял! выпалил ополченец и прилежным учеником глянул на Извека. Лес рубят… черти летят!

От теперь понял! успокоился дружинник. Поехали!

Он пустил коня шагом, внимательно всматриваясь в заросли. Микишка тоже старательно таращился на кусты по краям дороги. Через полсотни шагов Сотник остановился, упёр руку в бок.

Ты что ищешь?

А что надо? с готовностью переспросил тот.

Надо бревно! Причем два! Толстых, но не длинных.

А меч на что?

На что?

Так давай срубим, зачем искать!?

Мечом? насупился Извек. А шум?

А найдем то, что в корне сгнило! Тут таких много – болота кругом…

Ищи.

Оба быстро спешились и кинулись к ближайшему дереву. Микишка на бегу выхватил из-за пояса шестопер и сходу ткнул рукоятью во мшистое основание. Круглый стержень провалился на две ладони. Резан стукнул повыше и древесина отозвалась пересохшим звоном.

Валим! выдохнул Извек и крест-накрест рубанул по трушине.

Тут же навалился плечом на ствол, но дерево уже само начало валиться… на коней.

Резан схватился за голову, больно стукнув по темени зажатым в руке шестопером. Сотник, оскалившись, выкрикнул что-то, не к обеду будь сказанное. Кони обернулись на грубое слово, увидали падающий ствол и, прижав уши, молниями сиганули в стороны.

Дерево, тряхнув землю, хрястнуло между ними и раскололось на три части. Просвистели отбитые ударом сучки и все стихло. Коняги безмолвно поглядывали на людей, люди молча глядели на дерево.

Извек указал на нижнюю часть.

Это тебе! У тебя шея потолще! А середку я возьму.

И чё? оторопел Микишка.

Как доедем до места, пускай своего лося во весь опор, я за тобой. Когда эти, с вилами, повылезают, бросай с разгону в самую гущу. Кости у них, небось, не из железа, кое-кого и переломаем. Сам гони дальше, если сможешь. Не сможешь придется рубиться. И если заварится всерьез, то прыгай и дерись пешим. Так маневру больше, да и неизвестно еще, как их скакун себя поведет. Смикетил?

Угу!

Кудри парня утвердительно мотнулись, но на лице застыло отсутствующее выражение. Извек, заметив тяжкую работу мысли, хлопнул его по плечу.

Что не так?

Думаю, как с этими прутиками в седло лезть!

Я подам… Оба… терпеливо объяснил Сотник. – Своё потом заберу.

Лицо Микишки мгновенно просветлело, он развернулся и ловко взобрался на серую спину.

Ну, жеребчики, крепитесь!

Два бревна бухнулись на щетинистую холку. Шайтан крякнул, покосился на людей, но стоял ровно, не дрогнув ни единой ногой.

Крепкая лошадка! похвалил Резан и почесал его между рогов. Зверь довольно заурчал, подставил нужное место и прикрыл глаза.

Нашли время! проворчал Извек и, подъехав, забрал свой обломок.

Ворон и ухом не повел. Медленно тронулись. На ходу приноравливались к сучкам, поднимали на вытянутых руках, прикидывая, как лучше перехватить перед броском. Наконец, пристроив на плечах, поехали дальше.

Небо посветлело еще немного, и скоро Микишка озабоченно оглянулся.

За поворотом, шагов через сто! То самое место! Отсюда не видать, но когда свернем, будет как на ладони.

Вот и гоже. Изготовсь! негромко скомандовал Извек.

Оба перехватили бревна за толстые сучки. Кони мощно двинули вперед, все ускоряя ход. Из-за поворота выметнулись уже во весь опор.

Гони, птичка! рыкнул Сотник и привстал в стременах.

Резан, оправдывая свою шею, заранее поднял древо над головой и мчался как копьеносец, спутавший ствол с копьём.

От грохота копыт, с деревьев, сыпались листья и мелкие сучки. Удивляя всадников, кони поддали еще, и тут впереди показались черти.

Перескакивая широкие травяные полосы, высыпали на середину просеки и, ощетинившись трезубцами, сбились в длинную плотную кучу.

Расстояние стремительно сокращалось. Ворон, роняя пену, выдвинулся на два корпуса вперед.

По обочине! гаркнул Извек и выпустил из рук тяжёлое орудие.

Почувствовав облегчение, конь послушно отвернул вбок и ловко миновал зазубренные острия. Сотник бросил руку на меч и, оскалившись, оглянулся. Шайтан повторил тот же маневр. К топоту копыт добавился громкий хруст костей и крики нечисти.

Микишка тоже оглянулся и смотрел, как брёвна сеяли в толпе смерть.

Первый кусок смял передовые ряды как траву и остановился в переломанных телах. Задние ряды отпрянули, но второй обрубок домял крайних, отскочил от земли и запрыгал по уцелевшим, ломая конечности и ребра, расплющивая черепа.

Просека покрылась бесформенными тушками нападавших. Трое или четверо тщетно пытались уползти в кусты.

Микишка обогнав Сотника вскинул руки. Крутнув шестопёром, едва не снес Шайтану рог и счастливо обернулся.

Прорвались!

К его изумлению, Извек глянул сквозь него и с перекошенным лицом дико заорал:

Стоять, сучье вымя!

Шайтана занесло боком. Широкие тройные копыта скользнули по земле но, вспахав глубокие борозды, быстро остановились. Ворон, замедливший бег раньше, встал рядом как вкопанный.

Ты чего орешь?! – обиделся Микишка. – Я Шайтану из-за тебя чуть шею не свернул…

Он проследил за взглядом Сотника и обомлел. Дорогу перегораживали три поваленных дерева, за которыми дожидались черти. Не теряя времени толпа деловито разделилась и двинулась с двух сторон в обход стволов.

На месте остались лишь молниеметатели. Три неповоротливых туши, в поблёскивающих плащах сошлись плечами и подняли руки. Полы накидок колыхались от несуществующего ветра, глаза устремились в одну точку. Наконец, напыжившись окончательно, полыхнули ослепительно-синим огнём. Воздух разорвало оглушительным треском, будто Велес щёлкнул исполинским кнутом. Уши залепило назойливым звоном, сквозь который еле пробился странный шорох, оказавшийся треском падающего дерева. Землю тряхнуло и в десятке шагов позади дорогу перегородила зелёная стена. Толпа чертей продолжала неспешно обтекать бревенчатый завал.

– Приехали! – процедил сквозь зубы Извек. – Пора и размяться, а то засиделись верхом.

– Я бы, вообще-то ещё посидел, – отозвался Микишка, нехотя спрыгивая с седла.

Сотник тоже спешился, быстро прибрал повод и сунул концы уздечки под седло. Хлопнул коня по шее и достал меч.

– Ну, друзья, извиняйте коли что не так.

Черти медленно, но решительно приближались сокращая пространство западни. Извек крутнул меч и шагнул от коня.

– Спина к спине! – крикнул он на последок. – Но вплотную не подлазь! Будешь отступать, кричи, чтоб не зашиб по недогляду… И не забывай, у нас ещё полгуся осталось, не отдавать же врагу.

– Не отдадим! – бодро согласился Резан и потёр ладонь о рубаху.

Черти бросились в атаку. Трезубцы первых, безо всякой хитрости, метнулись в грудь. Скакнув в сторону, дружинник острия и обратным махом меча смёл крайних рогачей. Тут же налетел всем весом на тройку других, сшиб наземь, прихватив одно древко. Мощным пинком отцепил чёрта от трезубца и, стоптав уродца наотмашь рубанул подбегающих.

Достав ещё двух, отступил, перехватил трезубец поудобней. Дело пошло веселей: тех, кого не доставал клинком, колол зазубренными вилами, не подпуская тварей близко. Сзади слышал частый перестук, треск и отрывистые рыки ополченца. Неожиданно к ним прибавились новые звуки, будто кто-то бил молотом в землю. Мощные удары перемежались диким визгом.

– Рогатые, – определил Сотник. – Резан так визжать не будет.

Метнув взгляд назад, хрипло хохотнул: чуть позади, на покрасневшей от крови траве, дружно резвились коники. Ворон вертелся волчком. Передними копытами ловко сбивал оружие и тут же, ударом задних, почти отламывал нападавшим головы. Шайтан же не суетился. Держался левее и чуть позади Микишки. Рогами вспарывал тех, кто пытался обойти хозяина и швырял их в гущу атакующих.

В сердце Сотника хлынула радостная сила. С такими лошадками и победить способно. Когда спина закрыта, можно драться с чувством, с толком, с расстановкой. Тем более, что навалил уже десятка полтора, а у самого – ни царапины. Чудно!