Текст книги "Меч митры, пепел и тим"

Автор книги: Вадим Деркач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Если не хочешь любоваться своими кишками, – предложил я миролюбиво, прикажи сложить оружие.

Офицер пробормотал что-то невнятное.

– Как твоей душеньке угодно, – с сожалением сказал я, медленно распарывая его униформу.

– Сдать оружие! – заорал офицер, – всем сложить оружие! Кому сказал!

Через несколько минут десять безоружных людей обречено смотрели на мою искрометающую фигуру.

"Боже мой, – думал я, – неужели наука ненависти тоже в твоих планах. Неужто эти дети в униформе питают чье-то жертвенное пламя? Если это испытание, то зачем калечить слабых? Лучше сохрани их, пока они слабы. Если это кара, то почему ничего, кроме развращения нет в ней? Если это жизнь, то почему она так бессмысленна. Если так все сделано, тогда существует только одна истина – Я, МОЯ СИЯЮЩАЯ ПЕРСОНА. В ТАКОМ СЛУЧАЕ ЖИЗНЬ ЭТО МЕРЗОСТЬ, ЭГОИСТИЧЕСКАЯ КЛОАКА"

Смущенное покашливание Славы, вывело меня из состояния оцепенения. Уж очень мой друг любил театральность.

– А из танков? – спросил я, решив обставить свои дальнейшие действия, в угоду ему, как можно эффектнее.

– Всем покинуть технику, – крикнул мой заложник.

Из танков нехотя вылезли водители.

Влад поднял с земли автомат и, передернув затвор, направил дуло на солдат.

– Меня, меня развяжите! – закричал связанный человек. Я оставил бесполезного теперь солдафона и элегантно перерезал ремень на руках пленника.

– Спасибо, спасибо! – бросился ко мне, чуть не наткнувшись на меч, человек. – Я Алексей. Алексеем меня зовут. Вы что, фосфором намазались?

Я кивнул.

– Что я должен делать? – спросил он, удовлетворив любопытство.

– Взгляни, остался ли кто-нибудь в машинах, – распорядился я.

Нацепив очки, наш новый знакомый ринулся к танкам. Да, он был из тех, кто с легкостью и наивностью дарит смерть. Я же подошел к куче оружия и двумя ударами превратил ее в кучу металлолома, почувствовав себя на мгновение Сизифом, катящим камень в гору...

– Поехали быстрей, – заторопил нас Слава.

– Там никого нет, – доложил Алексей.

– Чудненько, – улыбнулся я, нарезая колечком пушечный ствол первого танка. Со вторым продуктом человеколюбия я обошелся не менее справедливо. Слава был доволен. Думаю, что если бы не моя ангельская миссия, он очень скоро стал бы демонстрировать меня за деньги – у каждого свои недостатки. Я еще раз окинул взглядом "поле битвы", натолкнулся на опечаленного офицера, сиротливо стоящего в стороне от неунывающих солдат.

– А тебя отдадут под трибунал, – успокоил я его, садясь в машину.

– Меня не оставляйте, – завопил Алексей, волоча за собой рюкзак.

– Что там у тебя? – поинтересовался у него Славик.

– Взрывпакеты, – застенчиво признался он.

– Мы не на салют едем, дорогой, – объяснил Влад, – там будут стрелять.

– Садись, – разрешил я, подвинувшись.

– Но...– попытался возразить Слава.

– Не "но", а божья воля, сын мой, – перебил я его.

– Спасибо, – поблагодарил Алексей, усаживаясь рядом со мной.

– Я буду звать тебя "пиротехник", – сказал я ему.

Пиротехник не возражал. Почему я взял его с собой? Сложно сказать. Если в человеке есть потребность разрушать, пусть лучше он реализует ее во благо неизменной справедливости. Да-да, справедливость способна менять цвета. Особенно свойственно это качество политической справедливости. Сегодняшних героев она превращает в завтрашних предателей. Тебе повезло, Пиротехник. Ты попал в руки Ангела. И почему тебя так любит Бог?

Машина быстро набрала скорость. Дорога больше не предвещала неожиданностей. На душе было радостно. Я ощущал себя сильным человеком и за своими плечами чувствовал сильных людей. Надо мной был бог, подо мной земля – я был благословлен первым и твердо стоял на втором.

За окном давно уже перестали мелькать городские дома. Мы подъезжали к Мардаканам.

– Останови, – тронул водителя за плечо Слава, – мы должны все обсудить.

Влад сбросил скорость и, свернув на обочину, выключил двигатель.

– Значит так, – деловито сказал Слава, разворачивая кальку, – это план усадьбы Этибара .

– Звучит-то как, – пробормотал я.

– Если ты думаешь, что эта бумажка стоила дешево, ты очень ошибаешься.

– Я шучу...

– Может это и так, но Этибар никак не похож на офицера-резервиста доблестной Советской Армии, так что мне совершенно не ясна твоя эйфория.

– Все, все... Я весь во внимании.

– Так вот, – продолжал Слава, – дом занимает приличную территорию в шесть гектаров и охраняется, как резиденция главы колумбийского картеля. Его окружает каменный забор высотой 3 метра, отштукатуренный цементом, перемешанным с битым стеклом, так что к нему лучше даже не прислоняться. Поверх забора идет колючая антипехотная проволока, на которую на ночь подается высокое напряжение.

– А если обесточить? – предложил Влад.

– На этот случай у них есть движок.

– Но какое-то время у нас будет, – возразил я.

– Верно, – согласился Слава, – но кроме проволоки под напряжением у ограды установлена инфракрасная сигнализация, а она в случае обесточивания центральной сети, автоматически переключается на аварийное питание.

– Грустно, – огорчился Влад.

– Постойте! – вступил в разговор Пиротехник, – Вы что, ребята, хотите дом грабануть? Вы меня извините, но я опаздываю на свидание.

– Я предупреждал, – тихо сказал Слава, и рука Влада скользнула под пальто.

– Не дрейфь, Пиротехник, – ободряюще улыбнулся я юноше. – Сам Господь желает, чтобы ты был со мной.

– Я атеист.

– Тем не менее. Как ты относишься к мафии?

– Стрелять их, сук...

– Такая возможность тебе представится. Только прошу, не пристрели моего друга, Славика. Мафия, она тоже разная бывает...

– Не мафия, а крупный бизнес, – уточнил Слава.

– Это не меняет дело, – возразил Пиротехник, – я в преступных акциях не участвую.

– Речь идет о человеческой жизни, – серьезно сказал я, – похитили близкого мне человека. Цена выкупа – невозможна. Это – не преступная акция. Вот ты тащил куда-то взрывпакеты. Я сомневаюсь, что в твоих намерениях было помочь правительственным войскам.

– Я нес их на баррикады, – коротко сказал Пиротехник.

– Что ты его уговариваешь, Тим! – раздраженно воскликнул Слава.

– Нет, он нам нужен. Я знаю, – твердо сказал я.

– Хорошо, – вдруг согласился Пиротехник, – остаюсь, но если вы меня обманули...

– Это правда, – заверил я его.

– Не буду с тобой спорить, но предупреждаю, что ты, возможно, этим шагом создал нам дополнительные проблемы, – заметил Слава, недовольно поморщившись, – Но мы отвлеклись. Продолжим. Так вот, кроме уже упомянутых мною средств защиты...

– Прошу, только не надо о контрацептивах, – остановил я его.

– Перестань идиотничать, – не на шутку рассвирепел Слава. – Ты не понимаешь. У него десять человек охраны! Влад, ну ты его хотя бы образумь!

– Я, в общем-то, согласен с предыдущим товарищем, – задумчиво, с расстановкой сказал наш водитель.

– Мать...– выдохнул Слава, – Хоть бы здесь по-другому.

Водитель промолчал и только загадочно улыбнулся в свои густые усы.

– Видишь, Слава. Я прекрасно все понимаю. Это ты не совсем понимаешь. Сделаем так. Ты, Влад, остановишь метров за двести от дома. Я пойду один.

– Я действительно тебя не понимаю. – возмутился Славик, – Ты нас взял в качестве наблюдателей?

– Почему же? Вот было бы неплохо ограду рвануть.

– Будет сделано, – буркнул Влад.

– Твоей лимонкой? – улыбнулся я.

– У меня РПГ в багажнике, – обиделся наш водитель.

– Интересно? – удивился Слава.

– На черный денек берег, – виновато объяснил Влад.

– Прекрасно, – удовлетворенно сказал я. – Как только начнется пальба, ты садани вот сюда... – Я ткнул пальцем в ограду позади дома, – а пиротехник пусть несколько взрывпакетов швырнет со стороны фасада. Ты же, Славик, осуществляешь общее руководство и прикрытие. В дом не входить. Ждать у пролома. Договорились? Славик зажмурил глаза и засмеялся.

– Ох, милый мой... – только сказал он.

– Не нравится мне все это, – проворчал Пиротехник.

– Трогай, – кивнул я Владу, сворачивая кальку.

Минут через десять мы въехали в Мардаканы. После недолгого петляния по улицам машина остановилась.

– Приехали, – глухо сказал Влад.

Я открыл дверь и вылез из автомобиля. Ночь была холодная и сырая. Южный ветер гнал по небу облака. Изредка сквозь их мрачные телеса проскальзывала полная Луна, но эти мгновения были так кратки, что зловещие тени не успевали расправить своих крыл.

– Ну, я пошел. С Богом, – сказал я, подавляя в себе тревогу. Славик опустил голову и, положив мне руку на плечо, сказал:

– Будь осторожней. Все-таки ты напрасно так... Один...

– Не один. С Богом, – возразил я ему и, крепко сжав его ледяную кисть, двинулся вдоль улицы, вслушиваясь в грозное ворчание близкого моря.

Я никак не мог избавиться от ощущения, что за мной кто-то идет, крадется, ступая след в след. Несколько раз я останавливался, оглядывался, но никого не замечал. Лишь один раз мне показалось, что в тени уродливого кипариса скрыт человек – такой же черный, как путь моего меча. Я смотрел некоторое время в зыбкие очертания фигуры, потом повернулся и пошел легко, не останавливаясь, к своей цели.

Моя ставка была велика, но что поделаешь – этого желал Господь. Я, кажется, все лучше и лучше понимал своего господина. Он, верно, любит азартные игры. Что ж... рулетка раскручена – шарик брошен рукой опытного крупье.

Уткнувшись в высокий каменный забор, таинственно мерцающий в переменчивом лунном свете, я сориентировался и пошел вдоль него в восточном направлении, пока не оказался у громадных металлических ворот. Остановившись, я прислушался. Шум прибоя скрадывал все звуки. Неожиданно я почувствовал, нет, увидел человека. Он стоял за толстым листом металла. Ему хотелось спать. Он замерз и был зол. Нет, он не уйдет с этого места. Здесь удобно, не дует и виден весь двор.

Я не хотел этого делать. Не хотел... Против моей воли был обнажен меч, против моей воли в темноте засветились синим огнем глаза Ангела. Клинок беззвучно вошел в металл. Сердце человека хрупко и если оно, действительно, вместилище его души, то душа этого человека теперь была свободна. С трудом взяв себя в руки, я проделал в воротах отверстие, достаточное для того, чтобы пролезть. Итак, шарик запрыгал в безумном круговороте. Ставки более не принимаются.

Вложив меч в ножны, я протиснулся в щель. Метрах в пятидесяти возвышался особняк. Асфальтированный дворик перед ним был пуст, но этот факт не убавил моей тревоги. Опасность где-то рядом свила себе гнездо. Я ощущал ее таящуюся силу. Похоже, мне предоставили право первого хода. Я сделал несколько шагов вперед, свернул направо и вдоль кустов направился к дому. СТРАХ... слева от меня был источник страха. Нет ничего опасней испуганного человека. У меня оставался единственный выход. Я метнулся в сторону, намериваясь пересечь двор, но в тот же миг яркий свет ударил в глаза. Щелчки спускаемых предохранителей и характерные звуки передергиваемых затворов пробились сквозь шум прибоя. Я стоял посреди двора. Лучи прожекторов пересекались на мне, но не слепили, ведь свет не вредит свету. Оружие шести человек нетерпеливо ждало.

– Вы считаете, я похож на кинозвезду? – крикнул я, крепче сжимая рукоять меча.

– Бросай его, – проскрипел знакомый мне голос.

Что с мечом, что без него – все в результате мой красивый молодой труп. Мало кто умеет проигрывать достойно и не всякому предоставляется возможность умереть красиво... Спасибо, Господи!

Я выхватил меч из ножен. Еще никогда так не сверкал его волшебный булат. Содрогнулись враги, но их испуганные крики скрылись за стыдливым тявканьем автоматов. И тогда не стало Арского. Был кто-то, смотрящий на раскаленные свинцовые комочки, несущиеся к человеческому телу, но оно не осталось недвижимым. Плоть дрогнула, рассыпалась, расползлась язычками пламени. Пули злобно зачиркали об асфальт. Испуганные, ослепленные люди не могли понять, куда делся этот странный человек, а он стоял позади и меч его уже определил их судьбы. Не я, божья рука карала смертных. В тот миг, когда клинок коснулся первого, дрогнула земля – Влад не подвел меня. Потом Ад явился на Землю или Земля провалилась в Ад. Один за другим вырастали на асфальте огненные грибы. Я не сразу понял, что это всего лишь "хлопушки" Пиротехника, а несчастные смертные не узнали этого вообще. Обезумевшие, они палили вокруг себя и в себя... Если бы я не был Ангелом Света, то посчитал бы себя Ангелом Смерти. Как призрак, носился Арский среди людского умопомрачения и завершал чьи-то жизни. Вдруг все смолкло. Даже шум прибоя был теперь тишиной. Я бросился к дому, мертвые не возражали.

Порушена дверь. У лестницы стоит человек. Он молод. В его руке меч. Но что металл против божьей длани?! Удар. Звон. Что это, Боже? Меч от меча?! Человек довольно засмеялся, но мое смущение было недолгим. Как ураган обрушился я на него. Противник ловко уклонялся, но что может противостоять колеснице Митры?! Он дрогнул и стал отступать, поднимаясь вверх по лестнице. Мы оказались на втором этаже. Мой противник продолжал пятиться.

– Остановитесь! – раздался властный голос.

Мой враг отскочил и замер. Я быстро огляделся. Мы находились в небольшой комнате, заполненной всякими премиленькими безделушками. У камина за шахматным столиком сидел человек. Я сразу узнал его. Странный разрез глаз, смоляная завитая борода.

– Я знал, Тим, тебя ничто не остановит, – спокойно сказал он, – Я Этибар. Только не делай резких движений. Не так все просто. Я тот, кого...

– Где Мила? – перебил я его.

– Мила? – удивленно переспросил Этибар, но, не дождавшись моего подтверждения, ответил, – здесь. Она здесь.

– Пусть ее приведут.

– Прежде мы решим наши общие проблемы? Ты знаешь, кто я?

– Мой хозяин желает твоей смерти.

– А мой твоей, – неожиданно признался Этибар , – но слуги умнее хозяев, не правда ли? У нас с тобой нет причин ссориться. Бери свою девушку и уезжай. Я обещаю тебе блестящее существование. Мы с тобой никогда больше не встретимся.

– Нет. Во зле всегда есть трусость. Тебе будет постоянно казаться, что я подстерегаю твою жалкую жизнь. Только с моей смертью ты обретешь покой. Я должен тебя убить.

– Я не хочу чьей-либо гибели. Почему ты считаешь, что только она решит наше противостояние?

– Между нами кровь. Кровь моего друга.

– Никто не хотел его убивать, но если так получилось и ты, действительно, веруешь в Бога, почему ты не хочешь принять эту смерть как судьбу, как Божий суд. И потом, мой дорогой Тим...

– Смотря какого Бога. Твоего или моего? Мы не принадлежим себе как люди. Мы во власти добра и зла. Мы по разные стороны...

– Какие патетические слова. Сколько дешевого мелодраматизма! воскликнул Этибар , – каков сценарий! Пылкий влюбленный, рыцарь без слова и упрека, слуга Господа и злодей, похитивший его возлюбленную...

– Ты – слуга зла.

– Быть может, в твоих словах есть правда, но почему, мой любезный Тим, ты считаешь, что мы слуги разных господ?

– Странный вопрос.

– Странный? Отчего же, не настолько он безумен.

Этибар наклонился к камину, в котором пылали сосновые поленья.

– Мы с тобой оказались во власти древних богов. А что они есть? Вот огонь. Он священен для тебя, для тех людей, которые тысячи лет назад воспевали хвалу твоему богу. Но он греет меня... Твой огонь и твой бог. Твой меч, чудесный дар святости и чистоты... Что воспрепятствовало его сокрушающей силе, его магическим чарам? Золото. Обычное мягкое золото. Из него вылит меч, ответивший ударом на удар. Золото, символ Солнца, цвет твоего Бога, зовущегося Ахурой, и презренный металл. За него все покупается и продается. Ради него вершатся ужасные дела, умирают младенцы и старцы.

– Оружие в руках разбойника и воина имеет разный вес...

– Но равную силу.

– Я не знаю, что ты хочешь внушить мне. Между нами кровь и искупится она только кровью.

– Твой меч поставил последнюю точку в жизни десяти человек. Это были люди. Ты думаешь, я их не любил? Или ты считаешь, что только сам способен любить?

Я не знал, как ответить ему. Я вдруг почувствовал слабость – то была духовная трещина, не замеченная или не замазанная моим верховным повелителем. Сейчас я желал, чтобы мной овладело то безумие, та божья экспансия, что легко, как солдат плененной девкой, овладевала моим мозгом и вершила свой суд моей рукой.

– Не жди этого, – сказал Этибар , проникнув в мои мысли, – это не придет здесь, в этом доме. Мы равны с тобой. Поединок – это не только кровь и звон мечей. Ты очень молод, но знать должен, что слово – самое страшное оружие.

– У меня есть меч...

– Таков твой последний аргумент? Подумай, я давно мог убить тебя, но почему-то не сделал этого. Ты тогда еще не владел мечом, не обладал сверхъестественной силой. Я оставил тебе жизнь. Почему?

– Теперь у меня это есть...

– Ты не имеешь сверхъестественной мудрости, а что без нее сила, как не элемент простого разрушения? И кто же из нас зло?

– Но добру ты не принадлежишь... Каковы были твои дела до сегодняшнего дня? Зло, разврат, растление, насилие... Это все ты.

– Человечество желает, чтобы его растлевали, насиловали его ум и его тело. Когда нет зла, оно отыскивается в добре. Людям нужно зло. Им нужен я, и ты тоже необходим им. В бушующем океане насилия рождаются единицы, что потом Господь наш испивает, как самое драгоценное вино. Люди, что истинные ценности истинного мира, впитываются, как эссенция бытия.

– Наш Господь! Наш! – вдруг закричал я в ярости, родившейся из внутренней пустоты. – Заткнись! Я не хочу слышать тебя.

– Да, наш Господь. Ты человек, веришь в то, что миллиарды людей на планете, принадлежат разным богам и разным верам? Бог-то один... Нет ни Ахуры, ни Ахримана. Древние, что понимали они? Они чувствовали, и простые ощущения облекли в высшие формы, что мы сейчас собираем по крупицам и в которых ищем высший мистический смысл. Зло и добро – то из чего соткан человек... Откуда ему, человеку, знать смысл происходящего зла? Может быть, оно останавливает бедствие, которое стерло бы его хрупкое тело. Зло...Зло... Да, я нес всю жизнь зло, но направлял меня Господь и он один... Быть может имя его Зурван, быть может Адонай или Кришна... Что ты знаешь? Зло... Зло есть всего лишь неродившееся добро. Непознанное... Нераспознанное.

– Я убью тебя... Убью, потому что я человек, не понимающий зло.

– Да, нет же... Ты простоты желаешь. Простых ответов. Хочешь быть животным, когда сам Бог дал тебе право быть равным ему.

– У меня нет такого права.

– Есть. Ты создан по образу и подобию его. И если чем-то не равен каждый из нашей породы, так только тем, что добро наше бессознательно, а зло неразумно... За всю свою жизнь мы так и не пробуждаемся. Как жаль...

– Я не нахожу этого.

– Жаль. Жаль, ибо я – "Зло" и ты – "Добро" нужны друг другу и вместе мы сможем править миром, ибо вместе мы – Бог!

– Нет, мы слишком абсолютны...

– Ложь. Сколько зла во имя добра ты совершил за свое короткое существование в качестве Ангела?

– Все верно. Во мне есть зло. Но то зло духовное, не персонифицированное. И моя задача – побороть его.

– Привести к разумной границе.

– Быть может... Но я не могу бороться с тобой, когда рядом со мной существо обратное. Я должен убить тебя.

– Хорошо, – понизив голос, сказал Этибар, – тогда я скажу тебе еще кое-что. В тех табличках, что достались Рзе Джабейли, есть сказание, что Ангелы Зла и Добра сойдутся и будут они как одно.

– Ложь. Это твой последний фальшивый козырь. Вы не убили бы Рзу Джабейли, если бы это была истина.

– Дурачок. Поэтому мы его и убили. Я не хотел, чтобы человек, который должен был бы стать Ангелом Света, прознал об этом раньше положенного срока, поэтому в свое время настоял на том, чтобы вся работа Джабейли над табличками была приостановлена, а сами они – уничтожены. Конечно, я не сомневался, что Джабейли как-то попытается провести нас. Когда впредь нашим желаниям, появился ты, и Джабейли оповестил тебя о твоей миссии, я утвердился в своих предположениях.

– От кого вы узнали о моем разговоре с профессором?

– От кого? – переспросил Этибар, недобро прищурив глаза. – Быть может, ты откажешься от своего вопроса?

Он вдруг засмеялся. То был смех хорошего, милого человека.

– Нет. Я хочу знать, – настоял я.

– Хорошо. Эльдар. Эльдар Джабейли.

– Ты подонок, – прошипел я.

– На, читай, – сморщившись Этибар швырнул мне лист. – Читай и знай, твой милый друг десять лет был одним из лучших осведомителей.

– Ложь. Подлая ложь, – простонал я, но почерк действительно был Эльдара.

– Правда, мой бедный Тим, правда. Ты же знаешь. Эльдар одно время работал в госбезопасности. Туда так просто не попадают, впрочем, оттуда так просто не уходят тоже. Он платил за одну свою маленькую провинность...

– Будь ты проклят!

– Как вульгарно. Простая история добра и зла, любви и ненависти. Простая в простоте. Ты все еще ищешь точки, через которые можно было бы провести разграничительную линию? Так слушай дальше, мой наивный Тим. Профессор Джабейли тоже не был святым. Именно он засадил своего "любимого" учителя, чтобы завладеть его научной работой. И мы не тронули бы его, выполни он наше требование. Отказался, бедняга. И знаешь, почему? Он был просто одержим, особенно в последнее время, мыслью, что кто-то желает завладеть его трудами, присвоить их. Согласись, очень глупо, после стольких жертв и предательств, ради столь незначительной опасности, рисковать жизнью. Да, это еще не вся правда о твоих близких...

– Замолчи! Замолчи...

– Действительно, блажен, кто верует.

– Один обман, только обман в твоих словах. Ни грамма, ни молекулы правды. Если Господь желает, чтобы я убил тебя, я сделаю это.

– Желает? Ты похож на маленького ребенка, вдруг оказавшегося без опеки доброй матушки. Наш повелитель дал тебе право сделать выбор. Только ты, человек и ангел, Тим Арский, можешь принять решение. Решай, милый... Решай.

– Я решил, – твердо сказал я.

– Прелестно, только имей в виду еще одно, – лицо Этибара вдруг сделалось жестоким и безобразным, – Мила...

– Что Мила? Ты хочешь сказать, что ее убьют?

Этибар ничего не ответил, а только улыбнулся, и было в этой улыбке что-то такое, что заставило чаще забиться мое сердце.

– Пусть, – сказал я, – ведь покончив с тобой, я тоже уйду в небытие. Мы с ней будем там, где свет и радость, а ты, исчадие ада, будешь гнить в зловонной луже, что породила тебя. В Аду.

– Нет. Ада нет, мой милый... Мы уже в Аду.

– Все, – оборвал я его, решительно сделав шаг вперед.

– Подожди... Есть еще договор...

– Плевать...

– Наш мир поделен до конца... конца времен. Меняются хозяева... Мы предметы игры... Зачем нам умирать... Подожди, я скажу тебе всю правду...

– Нет... Я хочу смерти не Ангела Тьмы... Мне нужна смерть Этибара Джангирова.

Последние слова я выкрикнул, замахиваясь мечом. Желая защитить хозяина, ко мне метнулся телохранитель. Но слишком поспешно он сделал это, слишком стремительно было мое движение... Ударившись о пол, звякнул меч. Телохранитель взвыл, и, обхватив обрубок правой руки, бросился вон из комнаты.

– Кажется, я напрасно торопился, – раздался знакомый мне голос. На пороге стоял Пиротехник. В руке он сжимал небольшую коробочку.

– Что случилось? – спросил я его, не выпуская из вида дрожащего Этибара , с которым происходило странное превращение.

– Ничего, – ответил Пиротехник, – ты заканчивай дела. Я подожду.

– Лучше поискал бы в доме девушку.

– Извини. Не могу. Занят, – Пиротехник сел в кресло и закинул ногу на ногу. – Я надеюсь, ты не собираешься пришить этого старикашку?

– Как раз это и входит в мои намерения, – неслышно ответил я, не в силах поднять меч над седой теперь головой.

– А ты, Этибар , оказывается трус. Трусливый человек.

– Внутри которого Ангел, – сказал он, изменившись в лице. – Ты хотел убить Этибара Джангирова? Так вот его смерть...

В руке Этибара что-то блеснуло. Он ойкнул и со стоном повалился на пол. В его груди торчал кинжал.

– Вот и все, – сказал я то ли с грустью, то ли с облегчением, склонившись над бездыханным телом. В тот же миг что-то ударило меня, отбросило к стене. Я выронил меч. Гигантская черная птица тянула ко мне когтистую лапу. Я знал этот хищный взгляд. Зловонное тело метнулось ко мне. В последнее мгновение я откатился в сторону. Инерция теперь была врагом чудовища. Не сдержав своей силы, оно проломило стену и скрылось из глаз. Засветился меч и медленно, как невесомое образование поднялся вверх. Очертание странной фигуры возникло в воздухе. Все реальней и реальней становилось удивительное существо. Вспыхнули сапфирные звезды глаз. Сияющий ангел, расправив крылья, шагнул в пролом.

– Ни хрена себе, – прошептал я, поднимаясь.

Но моя мысль была недолго занята случившимся. Мила... Где Мила? В соседних комнатах ничего не было. Я быстро взбежал по лестнице на третий этаж. Запертая дверь. Да-да, кажется за ней кто-то плачет.

– Я иду, иду! – заорал я, как сумасшедший, и с разбегу обрушился на проклятую преграду. Дверь затрещала и с грохотом рухнула вовнутрь.

У окна стояла она.

– Мила, Мила, – нежно прошептал я, поднимаясь на ноги. Слезы текли по ее лицу. Я подошел ближе. Что-то странное было в ее прекрасных глазах. Сколько раз, пытался я читать в них, но все безуспешно. Горем и обидой обращались те мгновения. Как долго, как тяжело выплывал я из серо-зеленого омута и полз через зловонную лужу хмельного бытия. Но потом, как сладостно я вновь нырял в изумрудно-свинцовый обманчивый омут. Теперь же я стоял и смотрел, смотрел и ждал удара о каменистую равнину дружелюбия. Я не обнял ее, нет... Я просто дотронулся кончиками пальцев до ее талии.

– Ну, ребята, нежности потом, – раздался голос Пиротехника за спиной. У меня рука больше не держит.

– Что не держит, бич божий? – раздраженно прошипел я, оборачиваясь.

– Выйдем, скажу, – упорно не желал объяснить суть дела Пиротехник.

– Пойдем, – сказал я Миле, беря ее за руку. Снова волна воспоминаний захлестнула меня, но сбить с ног я ей не позволил.

– Быстрей, быстрей! – торопил Пиротехник.

Неожиданно на лестнице возник Слава с автоматом.

– Не сметь! – гаркнул он, но вдруг обмяк, улыбнулся.

– Ребята! Мила!

– Только не приставай к ней сегодня со своими дурацкими задачками, предупредил я его. Славик любил ставить физиков в тупик коварными вопросами из курса средней школы.

– Подождите, я должна... я вернусь, – вдруг нарушила свое молчание Мила и бросилась наверх, в комнату, где лежал труп Этибара .

– Постой! – крикнул я, но она уже возвращалась обратно.

– Там такое на улице творится, – возбужденно рассказывал Слава, просто светопреставление, буйство аномальных явлений.

– Я больше не могу держать, – закричал Пиротехник.

– Быстрей, быстрей, – побледнев, заторопил нас Слава. Мы выбежали в разгромленный двор. Завывал ветер. Молнии расчерчивали небо корявыми лентами. Средь безумной пляски стихии два странных существа играли в неменее странную игру, ценой и целью которой была лишь смерть.

– Я отпускаю, – голосом, не терпящим возражения, сказал Пиротехник.

– Ложись, – крикнул Слава и толкнул Милу на землю.

Пиротехник уронил коробочку. Дом позади нас вспух. Пламя выпорхнуло из его окон. Полетели какие-то куски. Дрогнула земля, но прежде, чем звук взрыва ворвался в мой мозг, сияющий ангел срубил голову ужасной птице. Но тело ее обратилось тьмой. Даже ночь завидовала возникшей непроглядной мгле, но та в непреодолимой жадности тянула в себя ее собственность. В черном небытии исчезли облака и звезды. Но Ангел, Ангел рванулся прочь. Казалось, не под силу сверкающим крыльям противостоять черной силе, но в последнем порыве он приблизился ко мне, и я протянул ему свою руку. Сияние сапфировых глаз... Тьма.

Машина, оглушая просторы надрывным визгом двигателя, лавировала между скал, взбиралась на холмы и скатывалась в долины.

– Максим Максимович, что же, по-вашему, зло? – спросил Улисс, ловко справившись с крутым поворотом.

– Зло будет, когда вы, дорогой Улисс, не впишитесь в следующий, прошипел астролог, вцепившись двумя руками в приборную доску.

– То будет не зло, а несчастье. Всякое несчастье, как известно, относительно.

– Ага, вы спрашиваете об абсолютном зле?

– А разве можно судить о свойствах вещества, не имея его в чистом виде?

– Несомненно можно, ибо не все можно выделить в чистом виде. Зло относится к подобным, – возразил астролог, заворожено наблюдая, как скала у близкой развилки медленно наползает на правый рукав дороги. Улисс повернул налево, и двигатель натужно взвыл, втаскивая машину на гору.

– Ошибка, Максим Максимович. По-моему, абсолютное зло – глупость...

– Так уж и по-вашему, – проворчал астролог, – уж признайтесь, что позаимствовали мыслишку у Гельвеция.

– Признаюсь, мысль Гельвеция... и моя...

– Лучше иметь дочь – проститутку и сына – ефрейтора, чем любимым философом – материалиста.

– Докатились до плебейских шуточек.

– Как вы до примитивных определений...

– Попробуйте возразить, что человек не настолько зол, насколько глуп.

Но возразить Максим Максимович не успел. Машина добралась до вершины горы.

– Ох, ты! – охнул астролог удивленно.

– Не может быть! – восторженно воскликнул Улисс, и уже через мгновение машина летела в пропасть.

Невообразимый грохот, созданный падением, долго носился между гор, пока устало не заснул в каком-то нецивилизованном ущелье. Пропасть же, куда сгинул автомобиль, загордилась и решила величаться Бездной. Однако, шепот, выплывший откуда-то из ее глубин некоторое время спустя, нанес немалый ущерб ее непомерному самомнению.

"Как вам кажется, Улисс, мы достаточно хорошо сыграли свою последнюю сцену?"

И тихий голос ответил ему:

"Неплохо для дебютантов. Только Арский меня беспокоит. Как бы не завалил финал".

"Я верю!" – продолжился шепот.

"Надеюсь..." – молвил голос.

"Люблю..." – грустно добавила Бездна.

Боль подобна свету, ибо приходит прежде всего. Сейчас она бурила недра моего сознания. Я застонал и открыл глаза.

– Ну, и слава Богу, – с облегчением сказал Слава. Я сидел между ним и Милой, безучастно глядевшей в окно.

– Что это было? – спросил я, пытаясь сориентироваться по мелькающему за окном пейзажу. – Ангел? Где Ангел?

– Балкой тебя пристукнуло, – сказал, не оборачиваясь, Влад.

– Не верю, не верю... Все обошлось. Невероятно, – бормотал Слава. – Все живы, невредимы. Ей Богу, невероятно...

– Ты возможно и невредим, а я вот, кажется, немного повредился.

– Гранатомет, стрельба, Пиротехник в роли камикадзе, – продолжал удивляться свершившемуся мой друг.

– А где Пиротехник?

– Мы сделали крюк, подбросили его к родственникам на Дамбе, – объяснил Влад, – не парень, а золото. Талантливый. За десять минут заминировать дом. Такого бы мастера в наш диверсионный отряд в шестидесятом. А когда он отправился с дистанционным взрывателем тебя выручать – момент был особенный. Я человек, конечно, не сентиментальный, но...– Влад посмотрел на Славу и покачал головой.