Текст книги "Взгляд с окраины рая (СИ)"

Автор книги: Вад Капустин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Иван верил, что красное излучение опасно для бессмертного, поэтому долго и настойчиво дразнил Охотника, виртуозно лавируя, чтобы загнать преследователя в западню.

Но тот сумел вовремя тормознуть. Сейчас для самого Черемишина опасным было одно только присутствие Охотника рядом, в закрытом куполе: оно медленно убивало любого смертного. Медленно. Как минимум, три дня в запасе Иван имел и очень надеялся, что скафандр и броня вездеходки хоть немного ослабят воздействие.

 – Черт бы их подрал, этих бессмертных! Кто их только придумал!

На самом деле Черемишин хорошо знал: бессмертные появились после научного эксперимента, триста лет назад превратившего "золотую тысячу" добровольцев в неподвластных старению полубогов.

Человечество до сих пор расплачивалось за ошибку ученых. А может и не только ученых – поговаривали об использовании запретных чужомирных биотехнологий и даже о сознательной провокации инопланетян. Подробностей Черемишин не выяснял – наверняка, они были засекречены – да и не особо интересовался, до поры до времени.

Бессмертные оказались несовместимы с обычными людьми. Для двух ветвей цивилизации не было места на одной планете: между ними возникало что-то вроде аллелопатии, как у ядовитых растений, своим присутствием уничтожающих конкурентов. Трех-четырех дневного контакта хотя бы с одним бессмертным вполне хватало, чтобы вызвать у всех обычных людей в радиусе примерно пяти километров обострение самых различных болезней, в большинстве случаев приводивших к смертельному исходу.

   Когда причины эпидемий стали очевидны, носителей бессмертия изгнали во Внеземелье. После недолгих переговоров жертвам эксперимента предложили на выбор несколько лун Сатурна и не слишком обустроенных удаленных колоний. Большинство из них облюбовало Бертран, недавно открытый планетоид в зоне Альфы Центавра, условно пригодный для жизни гуманоидов, и, уж конечно, вполне устраивавший практически неуязвимых изгнанников. Спутник Меты – пятой планеты, – Бертран, подобно Луне, имел темную и светлую стороны и испещренную метеоритами поверхность.

Поселения бессмертных располагались в защитных куполах. О роскоши парков и чудесах центрального купола ходили легенды, подтвердить которые не мог никто – для обычных землян, да и для большинства инопланетян путь на Бертран быстро становился дорогой смерти, а фотографии и фильмы с планетоида властями Земли сразу же объявлялись фальшивкой и пропагандой. Однако, похоже, немногочисленные изгнанники, по натуре своей одиночки, предпочитали селиться в собственных небольших индивидуальных куполах по одному или временными семьями.

А кроме того, на Бертране было Пятно. О свойствах его говорили всякое и разное. Мощный источник неизвестной энергии, оно занимало примерно двадцатую часть поверхности и медленно перемещалось параллельно экватору планеты, время от времени тускнея, а порой разражаясь яркими вспышками, которые были заметны даже астрономам Земли. На планетоиде нашлись и богатые месторождения ценных редких металлов. Когда о находке стало известно, кое-кто на Земле пожалел о принятом сгоряча решении, однако было уже поздно что-то менять. Месторождения располагались неровными скоплениями, со странной закономерностью ограниченными районами выбросов Пятна, и находились в частном владении бессмертных, первыми оценивших истинную ценность захваченных территорий. Хозяева присматривали за своими богатствами, чаще всего ограничиваясь установкой автоматизированных систем наблюдения, но порой не гнушались и личной охотой на нарушителей. С таким охотником столкнулся и Черемишин.

   На самом деле, неподвластные болезням бессмертные изгнанники почти не жили на планете. Они богатели, занимаясь торговлей и исследованиями, пиратствовали, захватывая богатые планетоиды, путешествовали в поисках приключений, мотаясь по обитаемому космосу. Черемишин не знал, кто первым назвал их Охотниками, но прозвище оказалось прилипчивым и намертво закрепилось за уцелевшими авантюристами Бертрана. Их оставалось не так уж много.

   И дело даже не в том, что убить Охотников оказалось все-таки возможно: после удара деструктора никакая регенерация не помогала. Экспериментаторы упустили главное: охотники, мужчины и женщины, не могли иметь детей от таких же бессмертных партнеров – браки охотников оставались бесплодными. А вот с обычными людьми дело обстояло иначе, и шансы были пятьдесят на пятьдесят.

   Все заканчивалось благополучно, если ребенок принадлежал к той же расе, что и мать. Если же нет ...

   Бессмертная мать невольно убивала собственное дитя-нормала в течение двух первых месяцев беременности. В этом случае плод был заведомо обречен.

   А вот бессмертного ребенка обычной женщины вполне можно было спасти, сразу же после зачатия поместив в маточный репликатор. Вот только при этом, в большинстве случаев, отравленная ядовитым плодом собственного чрева, скоро погибала мать. И искусственное оплодотворение в таких парах не срабатывало – без защиты жертвенного материнского организма яйцеклетка погибала сразу.

   Ленка об этом отлично знала, и все равно рискнула.

   Иван даже толком не знал, как она встретилась с Михаилом – была там какая-то романтическая история о чудесном спасении Охотником группы девчонок, пропавших во время экскурсии в поясе астероидов. Зато Черемишин отлично помнил последний разговор с любимой девушкой.

   -Прости меня, – сказала Ленка. Лицо ее было усталым и счастливым – она уже знала о желанной беременности. – Но я люблю его.

   -Но ребенок, – попытался возразить Иван, но она не стала слушать.

   -Я знаю, что ты хочешь сказать, – Ленка упрямо сжала кулачки и отвернулась. – Мы с ним были вместе только два дня и не можем жить рядом. Но я хочу, чтобы его ребенок родился, и все обязательно будет хорошо. – Она говорила уверенно, и Черемишин не стал возражать.

Больше они не встречались. Шла первая корская война. Корсы устроили в земных колониях настоящую резню, но решить, кто прав, а кто виноват, было не так уж просто. По сути, корсы, разумные птицеящеры, всего лишь дали отпор агрессивному человечеству, пытавшемуся основать колонии в зоне корского влияния – так и ответили бессмертные, когда земляне попросили их о помощи в войне. Впрочем, кто-то из изгнанников, кажется, принял участие в мирных переговорах. Точно Черемишин не знал.

Иван, один из лучших пилотов космофлота, с началом войны завербовался в звездную разведку. Постоянные рейды, риск, усталость не оставляли времени для сентиментальных воспоминаний. Редкие письма с Земли приносили весточки от родных. Одно из них принесло известие о смерти бывшей невесты.

Потом в войну вмешались фроггские посредники, и дело закончилось взаимными уступками и не слишком надежным перемирием. Солдаты вернулись домой.

Прилетев на Землю, Иван услышал подробности: ребенок Ленки оказался бессмертным, и случай был классически безнадежным. Малыша удалось спасти – его извлекли из тела умирающей матери, поместили в репликатор и отправили на Бертран, в центральный купол, к отцу.

Кучке пепла, оставшейся от любимой женщины в вазе колумбария, Черемишин отнес букет каких-то белых цветов, и огляделся по сторонам в поисках смысла жизни. На Земле его ничто больше не держало, и разведчик принял первое же предложение работы, способное привести его на Бертран.

Объявление давала солидная компания, но Ивана сразу насторожила строчка о "геологической разведке" в районе, заведомо принадлежащем Охотникам. Речь действительно шла о разведке, вот только поиск и вывоз драгоценного сырья с чужой планеты попахивал настоящим грабежом. Впрочем, детали пилота не интересовали – Черемишин никогда не надеялся умереть от старости. Доплата за риск была баснословно высока, а главное, работа позволяла " охотиться на Охотника".

Сам не зная зачем, Черемишин долго искал Михаила, изучая файлы и карты Бертрана. Что его вело, жажда мести, ненависть, отчаяние? Скорее последнее. Но нужный сектор, наконец, удалось найти, и, сознательно позволив засечь корабль разведки, он заманил убийцу к Пятну. И вот сейчас, запертый в куполе, настороженно следя за действиями врага, Иван раздумывал над тем, как убедиться в том, что в ловушку, действительно, попал тот самый бессмертный Охотник, сознательно погубивший Ленку.

Коммуникатор настойчиво пищал – противник желал пообщаться, и на второй день пилот ответил на вызов.

– Эй, ворюга, – обращение не отличалось любезностью, но правоту его трудно было оспорить: действия компании на планетоиде попахивали самым настоящим грабежом. – Ты и правда хочешь умереть на Бертране?

– "От старости вы не умрете" – процитировал Иван известный всей галактике слоган вербовщиков галактической разведки.

Бывший разведчик жадно всматривался в лицо бессмертного, пытаясь понять, что Ленка нашла в этом человеке такого, чего не хватало ему, Черемишину. Смотрел и не понимал. Вопреки набившим оскому стереотипам, Охотник вовсе не был высоким красавцем. Обычный мужик, на вид лет сорока, не выше среднего роста, бледное лицо, коротко стриженные темные волосы.

– Разведчик? – откровенно удивился бессмертный. В глазах его мелькнуло странное понимание. – Нашел легкую подработку после военных подвигов?

– Ну, а если так? – Черемишина задела легкая насмешка, прозвучавшая в голосе собеседника. – Тебе-то не все равно?

– Хочу понять, зачем ты меня так настойчиво гнал к Пятну, – объяснил Охотник.

   На искренность Черемишин невольно ответил искренностью:

– Говорят, красное излучение может убить бессмертного.

– Тебе так хотелось меня убить? – Охотник нахмурился, темные брови сошлись на переносице. – Почему? Не отвечай, попробую догадаться сам. Завидуешь бессмертным? Напрасно. Знаешь, что вернее всего убивает таких, как я? Скука и нежелание жить. Ну и деструктор, конечно, – он усмехнулся. – А Пятно? Неприятно, конечно, но не смертельно. Неделька регенерации, и все в порядке. Мне выдержать излучение намного проще, чем тебе выдержать меня. А я хочу жить.

   Иван стиснул зубы, пытаясь не выдать разочарования. Он почему-то ни на секунду не усомнился, что усталый мужик с экрана говорит правду.

   – Ну, и зачем тебе жить? – Черемишин не надеялся убедить противника умереть. Сейчас, обманутый в ожиданиях, он чувствовал себя как зверь, оставшийся без добычи и попавший в западню. Впрочем, Охотник не спешил отвечать. Он потер лоб указательным пальцем и начал задумчиво рассуждать, не особо интересуясь реакцией собеседника:

   – Трудно избежать скуки, когда разменял третью сотню лет. Очень помогают хобби. Ты никогда не увлекался аквариумами? Представляешь, как это – за бортом бесконечный космос, а рядом с тобой окошко в спокойный зеленый мир, где плавают счастливые яркие рыбки?

Черемишин пожал плечами – в детстве у него были увлечения, но совсем другие: звездные корабли, борьба, футбол. Вряд ли Охотника могли заинтересовать его воспоминания.

– Какой зеленый мир на военном разведчике? – угрюмо отозвался Иван.

– Верно, – согласился бессмертный. – Настоящий аквариум на Бертране долго не протянет даже под куполом. Это хобби для домоседов. Да и рыбки живут слишком мало – очень больно терять тех, к кому привязался, даже если это всего лишь глупые гупешки. Но ведь можно возить с собой голографии. У меня до сих пор в комме хранятся фильмы: нано-аквариумы, голландские, ландшафтные пейзажи. Не хочешь посмотреть?

– Нет, – резче, чем хотел, оборвал Черемишин. – Не хочу. Тебя ведь зовут Михаил? – наконец решился он и, не дожидаясь ответа собеседника, сбивчиво заговорил:

– Ты помнишь Ленку? Мы собирались пожениться, когда я вернусь с войны, но появился ты и все разрушил. Сейчас ее больше нет. А тебе еще хочется жить?

По лицу Михаила было видно, что вопросы попали в цель.

– Так ты Черемишин? – сказал он. – Лена говорила о тебе. Ты прав. Во всем виноват я. Хочешь, чтоб я умер? А как же Лика? Ей только два года. Сейчас она в центральном куполе с кибернянькой, но потом... Конечно, бессмертного ребенка не оставят без присмотра, нас слишком мало, и мы не бедны. Но как она будет жить одна? Среди чужих. Или о бессмертной девочке позаботишься ты?

– Девочке? – Черемишин так и не удосужился выяснить пол младенца, но ничуть не сомневался, что речь шла о мальчишке. В конце концов, ему все время говорили о малыше! Иван не знал почему, но факт, что ребенок оказался девочкой, казалось, коренным образом менял дело. Мальчишка должен пробиваться по жизни сам. А вот девочка...

Охотник тем временем нажал на клавишу, и по экрану поплыли зеленые мирки аквариумов, потом голографии светловолосой ясноглазой малышки, удивительно серьезной и сосредоточенной для своего возраста и невероятно похожей на Ленку. Потом на экране вновь появился Михаил. Казалось, за несколько минут Охотник состарился на десяток лет.

– Считаешь меня бездушной скотиной? – в голосе его зазвучал вызов. – А ведь я ее любил. И Лена меня любила. Жаль, что бессмертием нельзя заразить. И избавиться от него нельзя. Я потерял намного больше, чем ты...

– Ты! – Черемишин не находил слов. Кто-то хочет избавиться от бессмертия? Это казалось насмешкой сейчас, когда оба они могли умереть.

 – Я, – согласился Охотник. – Хочешь, чтобы моя дочь осталась без отца? – с улыбкой, больше похожей на гримасу, спросил он. – Тогда сейчас я сниму купол и уеду отсюда. А ты можешь выстрелить мне вслед. Да, кстати, – словно что-то припомнив, добавил Михаил. – Если понадобится помощь, обращайся: все же не чужие. Бывай!

Картинка на экране исчезла. Сняв купол, бессмертный спокойно покатил прочь, а Черемишин со смешанным чувством зависти и отчаяния долго смотрел ему вслед. Потом связался с компанией и сообщил о найденном крупном месторождении, случайно оставшемся без всякой охраны.

Через несколько дней в новостях сообщили, что корсы вновь сбросили гравибомбы на Тьеррас. Земляне ответили ударом по Металлике. Началась третья корская война.

Черемишин немедленно уволился из компании и отправился в пункт сбора военной косморазведки. В жизни опять появился какой-то призрачный смысл.

Несмотря на поздний час, в бункере управления космических перевозок, куда в этот раз загнали разведчиков, было людно и довольно шумно. У входа деловитый службист в старомодных очках торопливо просматривал удостоверения пилотов, сверяясь с файлами в наручном комме, и выдавал бланки контрактов.

"От старости вы не умрете!" – бросился в глаза знакомый плакат. Иван впервые подумал о том, что в смерти от старости есть, наверное, особая, непонятная ему самому прелесть. Представив себя бессильным седовласым старцем, окруженным толпой детей и внуков, сующих деду тарелки и таблетки, герой первой корской войны коротко рассмеялся и, не читая, поставил размашистую подпись на временном контракте.

О странной смерти Михаила Черемишин узнал два месяца спустя, вернувшись из рейса, уже после того, как получил его предсмертное письмо. А ведь умер бессмертный совсем не от старости – мелькнула в голове и сразу пропала нелепая мысль. Хотя... Судя по всему, причины смерти Охотника так и остались неизвестными. После чтения письма Ивану резко стало не до философии. Письмо и завещание покойного Михаила Клякина касались непосредственно Черемишина и сулили в ближайшем будущем чертову уйму неразрешимых проблем. Проклятый бессмертный оставил ему в наследство дочь.

Глава 3

Клубок

"Лунные космонавты возвращаются в

отчий дом..."

Группа "Крематорий"

Выспаться Седову не удалось. Сначала окликнули, уходя порталом на У-Гамму, Андрей с компанией. Потом мелькнул белым огоньком в усталом сознании исчезающий где-то там Квант. Последним зашел попрощаться Т'хак. Серая тень бесшумно скользнула в каюту, где, лениво потягиваясь на диване, перебирал в памяти недавние события Валерий, пытаясь отделаться от неясного беспокойства. Что-то там все-таки было патологически неправильно с жертвами Химеры.

– В этом деле многое осталось за видимостью событий, – подтвердил его сомнения друг.

– Ага, – Седов машинально кивнул головой, хотя собеседник не нуждался в жестах, чтобы легко считать его мысли. – Опасный душок. Не верю я, что даже раса уровня К могла таким образом использовать энергатор. Тем более сами химерцы со всеми этими их запретами. Блокировка фарха была сделана до них и сделана кем-то из высших.

– Вот именно. Особенно, если это сделал кто-то из нас. Я имею в виду и гравиблокатор, и психоиндукцию, – в мыслеречи Т'хака явственно читалась досада – признание далось ему нелегко.

– Из вас? – переспросил Седов: Т'хак транслировал обобщенный образ м'рауга – серый сгусток концентрированной энергии, жадно поглощающий добычу. – Ты уверен?– осторожно поинтересовался Валерий.

– Нет, не уверен. И не очень хотел бы обрести такую уверенность. Хотядаже я не знаю всех возможностей своей расы, – м'рауг пожал бы плечами, будь у призрака плечи. – Кто я среди своих? Недоучка, преступник, отрабатывающий повинную, четыреста лет проживший изгоем. Можно, конечно, расспросить друзей, предпринять кое-какие поиски. Именно так я и сделаю. Однако с чего бы Великим отцам прикрываться фархом? Каким бы тот ни был могучим и древним, но это, по сути, всего лишь разумная каменная глыба, – в эмофоне орионца прозвучало снисходительное пренебрежение. – Да и вообще, по общепринятым правилам нашей расы, жители планет, попавших в нестабильность, не охраняются законом. Это, если хочешь знать, дозволенная добыча: они в любом случае обречены. Не затем ли Химеру загнали в западню? Так зачем же нужен был весь этот маскарад? Приходи и ешь! Никто ведь не знал, что сюда явится чокнутый землянин со своими дружками и все перевернет вверх дном.

– Ну, – протянул польщенный Седов. – Не будем преувеличивать...

– Вообще-то я имел в виду Андрея, хотя ты, конечно, тоже хорош, – обдал его холодком насмешки серый призрак. – Но мы преувеличивать не будем, в этом деле и так все масштабы непомерно раздуты, тебе не кажется? И жертвы, убитые дети. Такая неоправданная жестокость не свойственна нашему народу. Мы рационалисты и гуманисты – в пределах нормы. Однако...

– Однако, не стоит усложнять, – возразил посланник. – По мне, так дело больше похоже на какой-то эксперимент Предтеч или другой высокой расы. Как минимум, альтаирцев. Мы ведь не проверяли. А использовать энергатор для привязки фарха к звезде могли задолго до появления на Химере разумной жизни – чего он, в благородной рассеянности и не заметил. А затем экспериментаторам надоело, и они пустили дело на самотек оставив опасное оружие тогда еще дикарям. Или еще по какой-то причине забыли о разумной планете – например, сами исчезли из этой Вселенной. А жертвы ..., – в дипакадемии преподавали историю религий многих рас, и о жертвах преподаватель рассказывал очень многое: многим контактерам едва не повезло пополнить их ряды в примитивных мирах. – Это типичный способ откупиться от высших сил, поведение которых разумные не могут объяснить, и потому пытаются их умиротворить и умилостивить. Вот так и здесь: не понимая гнева и ненависти собственной планеты, ее попыток освободиться, жрецы и Хранители Химеры попытались защитить население и минимизировать потери. Заметил, какие у них у всех сильнейшие ментальные блоки? Не иначе как за пару миллионов лет эволюции нарастили.

– Да, – неохотно согласился Т'хак. – Я сначала думал, что на Химере порезвился мораг. Но вспомнил себя....

– Это да, ты так не мелочился, – Седов покачал головой. – Масштабы не те: один твой полет, и сорок тысяч выпитых разумных превращаются в серую пыль.

– Они сами были виноваты, – огрызнулся мрауг. – Да и расы ниже уровня С для нас вообще полуразумные.

– Значит, нам осталось только выяснить, кто считает полуразумными расы уровня К или даже фархов, – невеселая шутка явно не понравилась собеседнику, и Седов не стал продолжать перечисление.

– Главное – другое, – поток мыслеобразов прервался, но Валерий легко угадал невысказанную мысль, ответив универсальным символом запроса цели:

– Зачем?

– Вот именно. Кому это выгодно? Эксперимент или злая шутка?

– Скорее всего, шутка Предтеч, никто другой даже в голову не приходит, – неохотно согласился Тхак. – Кроме, разве что, альтаирских борнов – любят они пошутить.

– Для меня совершенно ясно одно, – сказал Седов. – Химере как можно скорее нужно обеспечить протекторат. И лучше всего будет, если ee защиту возьмут на себя именно м'рауги. Я готов предложить и отстаивать эту идею в КС.

– Но есть ли в этом смысл? – Т'хак не стал возражать прямо, но землянин уловил в эмофоне тень сомнения. – Таким высоким расам протекторат обычно не предлагают. На уровне К они уже сами должны иметь подопечных. Кто сможет быть их защитником и покровителем?

– Это непростая задача, особенно если речь пойдет об альтаирцах, – согласился Седов: пока он не видел смысла спорить с гипотезой друга. – Но вполне разрешимая. Кое-кто в Метагалактике смог бы бросить им вызов. Осталось только найти такого могущественного союзника.

– Так значит, думаешь, все-таки альтаирцы? – понимающе отозвался Т'хак.

– Ну, что касается альтаирцев, – землянин вспомнил последнюю встречу с Тикитаком после разоблачения интриг корпорации альтаирских изгоев: ощущение неловкости, тщательно затушеванное в эмофоне, и фальшивые благодарности и извинения. – То боюсь, дома меня может ждать не слишком приятный сюрприз: я, кажется, невольно наступил кое-кому на очень больную мозоль.

– Мозоль? Все может быть, – Седова захлестнула волна чужого смеха. Тхак искренне веселился, пытаясь распознать в мыслеобразе почти непостижимое для себя сравнение.

Валерий невольно улыбнулся в ответ, увидев сюрреалистическую картинку: великана-землянина, с размаху наступающего на покрытую мозолями лапку приземистого бочкообразного альтаирца. Похоже, мысль о страданиях борна доставила м'раугу некоторое извращенное удовлетворение.

Теневик задумался, потом с сомнением добавил: – Есть вариант получше.

Мрауг на мгновение экранировался от мыслеречи, но Валерий, уловив беглый образ танцующей змейки, угадал крамольную подсказку.

– Вега! – торжествующе произнес он вслух, больше для себя, чем для собеседника. Идея заслуживала внимания.

–В общем, ты меня понял, – Т'хак, наконец, принял решение. – Если я тебе больше не нужен, то я, пожалуй, уйду отсюда порталом.

Валерий не стал тратить слова на лишние просьбы – если получится, друг и так сообщит все, что сочтет нужным. Он почти машинально сказал на прощанье:

– Ну, ты там поосторожнее.

– Да, – к его удивлению, легкомысленный Т'хак отреагировал на предупреждение неожиданно серьезно. – Есть у меня предчувствие, что мне понадобятся все возможные меры предосторожности. И, кстати, тебе тоже – если ты и вправду наступил кое-кому на мозоль.

Седова на мгновение кольнула резкая головная боль.

– Еще одну именную метку поставил, – пояснил м'рауг. – Не лучшая защита, но все же... Если что, любой менталист поймет – ему придется иметь дело со мной. Не всякий станет нарываться на неприятности.

Валерий ощутил исходящую от призрака холодную угрозу и сдержал вертевшуюся на кончике языка подначку. Он не имел ни малейшего понятия о статусе и репутации Т'хака в орионской иерархии. В конце концов, его жизнерадостный приятель вполне мог считаться там не самым слабым соперником.

– Я с тобой свяжусь через пару циклов.

– А как? – Валерий хотел уточнить, как сможет отыскать Т'хака в случае необходимости, но тот уже исчез во вспышке портала. Возвращение домой начиналось не слишком добрыми предзнаменованиями.

Дурные предчувствия не подвели. Седов ошибся только с количеством неприятных сюрпризов. Их оказалось неожиданно много. Уже на подлете к Солнечной с яхтой по официальной посольской дальсвязи связался Брангир. Изображение на экране коммуникатора так и не появилось – звонивший явно решил ограничиться аудиоконтактом, но при этом активно транслировал богатую гамму эмоций. Эмофон борна излучал откровенную неприязнь. Новости тоже не относились к разряду хороших и долгожданных.

– Совет решил, что нашу расу должен представлять на Земле настоящий альтаирец, – без всякой преамбулы сказал борн на чистейшем русском языке.– Возглавлять посольство предложено мне. При этом, – добавил он, не дождавшись ответной реплики: Валерий хранил молчание, желая выслушать все до конца. – Мы решили сохранить без изменений весь остальной штат посольства. А тебе, если ты не против, оставим пост заместителя.

– Нет, – сразу же, быть может, слишком поспешно ответил Седов. Интуиция опытного дипломата подсказывала – сейчас от альтаирцев нужно держаться как можно дальше. Он не испытывал особых сожалений: после легкой и быстро подавленной вспышки возмущения и обиды, пришло понимание и даже скорее облегчение – работа на Альтаир очень сильно ограничивала бы возможности поиска химерских преступников.

– Как знаешь. Мы собственно так и предполагали, что... – Брангир хотел еще что-то добавить, но Валерий не слишком вежливо прервал его вопросом:

– А что вам ответила Анна? Ведь с ней вы уже пообщались?

– Анна? – повторил борн. Казалось, простой вопрос поставил его в тупик. – Ну да, Анна, разумеется. Я думаю, скоро тебе сообщат. В конце концов, это был ваш выбор, – невнятно промямлил он и отключился, не прощаясь, оставив Валерия в полной растерянности и тревоге.

Седов никак не мог сообразить, что, собственно, означали последние слова собеседника, потом начал лихорадочно перебирать в памяти знакомых, которые смогли бы толком объяснить, что случилось. Он еще не успел набрать номер Егора, когда его размышления прервал новый вызов. На экране комма появилась обрюзгшая физиономия Богомолова.

– Насчет альтаирцев ты уже в курсе? – также без предисловий начал он, и Седов невольно улыбнулся, заметив, что по манере общения старый безопасник весьма напоминает Брангира.

Богомолов недовольно поморщился, заметив улыбку собеседника, но замечаний делать не стал, коротко добавив:

– Анна пропала. Она тут кое-чем таким занималась... В общем, будешь на Земле, свяжись со мной. Лично. А лучше зайди. Я тебе кое-что передам, – старик запнулся, как будто хотел что-то добавить, но внезапно передумал.

– Что это вы все сегодня – ни здрасте, ни до свиданья? – с запозданием спросил Седов, потом, осознав слова безопасника, спохватился: – Как это, Анна пропала?

Но Богомолов уже безнадежно махнул рукой и резко отключился.

А ведь Брангир об этом ничего не сказал, хотя знал точно! Валерий поколебался между желанием узнать хоть что-то о судьбе жены и твердым намерением не иметь дела с альтаирцами, по крайней мере, в ближайшее время. Ему мучительно не хотелось набирать номер альтаирского "братца", и судьба, словно откликнувшись на его желание, подбросила новую ниточку запутанного клубка.

Комм снова пронзительно заверещал. День оказался поразительно богатым на сюрпризы. На экране появилось приветливое лицо старого приятеля, секретаря галактического дипкорпуса Рика Диксона.

Похоже, они тут все прямо-таки не могли дождаться, когда я, наконец, выйду из нестабильности, – с досадой подумал Седов, раздраженный очередной помехой, потом, сообразив, что как раз Диксон может что-то знать о судьбе Анны, с надеждой уставился на собеседника.

Тот ответил дежурной улыбкой, невероятно фальшивой и нервной, но Рику, опытному дипломату, даже очевидное волнение не помешало вежливо поздороваться. Впрочем, за приветствием последовал дежурный вопрос – утверждение:

– Насчет альтаирцев ты уже в курсе. Впрочем, это не важно. Умоляю тебя! Прими это предложение! От нас сейчас зависят судьбы Земли! – в голосе Диксона прозвучала настоящая мольба.

– Предложение? Какое именно? – устало поинтересовался Валерий.

– Так, значит, Херх тебе еще не звонил? А ведь твердо обещал! – разочарованно протянул Диксон. – Тогда подожди. Я скоро вернусь, – он исчез с экрана, а Седову оставалось лишь обреченно дожидаться очередного вестника несчастий. Тот не заставил себя ждать.

Увидев знакомую гипертрофированную птичью голову со вздернутым хохолком и раздраженно щелкающий куда-то в сторону клюв своего непосредственного начальника, Валерий молча уставился на экран.

– Мы попросили Солнечную направить тебя на Фроггу, – после недолгого молчания, не дождавшись приветствий, господин Херх, наконец, снизошел до объяснений. – Дело очень серьезное, и обвинения в нарушениях Кодекса кажутся вполне обоснованными. Я перешлю тебе материалы. Однако Координационный Совет сообщества решил пока официально не вмешиваться, поэтому ты проведешь расследование, но при этом будешь действовать как представитель Земли.

– В качестве кого? – не слишком вежливо прервал Валерий, не став уточнять остальное: материалы помогут понять, о каких обвинениях идет речь. Ужасно раздражало то, что оба дипломата вели себя так, словно считали его всеведущим.

– Разве я не сказал? – искренне удивился тедж. – Земля поддержала нашу просьбу. Ты назначен новым послом Солнечной на Фрогге. Удачи!

– Новым? – поинтересовался Седов, адресуясь к опустевшему экрану. – Никогда не слышал, чтобы на Фрогге вообще был земной посол.

По всей вероятности, в ближайшие дни ему предстояло стать не только новым, но и первым послом гуманоидной расы на планете высокоразумных земноводных, да еще и докапываться там до сути каких-то обвинений, непонятно в чей адрес. Интересная задачка. Пожалуй, эту новость нельзя было назвать однозначно плохой.

Спустя несколько минут, когда его снова окликнул Диксон, Валерий уже был готов к конструктивному диалогу.

– Ну, как? Ты согласился? – с надеждой спросил Рик.

– Ладно, – уступчиво ответил Седов. – Если ты насчет посольства на Фрогге, то я согласен. Меня больше интересует другое. Ты случайно не знаешь, что с Анной? Или, хотя бы, чем она занималась в последнее время?

– Точно не знаю, но в последнее время вся земная СБ работала с "делом бессмертных". К сожалению, деталей сообщить не могу – не в моей компетенции. Меня сейчас больше беспокоят переговоры. Наши партнеры очень настаивали на твоей кандидатуре.

– Погоди! Вот ты скажи, – раздраженно спросил Валерий. – Что, у Земли больше нет других дипломатов? Чего вы все набросились на меня? Какие переговоры? Что тут произошло, пока меня не было? Может, ты все же начнешь с самого начала?

Несколько секунд Рик усиленно размышлял, потом вполне серьезно ответил:

– С самого начала не получится, но ситуацию в целом ты должен представить. Видишь ли, после невероятного спасения Веги, – надеюсь услышать твою версию событий чуть позже – в Сообществе началось что-то вроде кризиса. Так сказать, потрясение основ. Это коснулось и Солнечной. Опять обострился корский конфликт. Теперь в него вмешались ашшуры. Над нами нависла угроза третьей корской войны. Однако фроггсы предложили посредничество, и, больше того, они готовы принять участие в переговорах на своей территории. У фроггсов сейчас тоже появились некоторые проблемы, но ничего пока не доказано. И все заинтересованные стороны настаивали, чтобы Землю на этих переговорах представлял именно ты, Валерий Седов. Опять же посольство к фроггсам пришлось очень кстати. Я рад, что ты согласился.