Текст книги "Взгляд с окраины рая (СИ)"

Автор книги: Вад Капустин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Капустин Вад
Взгляд с окраины рая

Взгляд с окраины рая

Вад Капустин

Челябинскому гению Игорю Петровичу Филиппову,

Верховному Озеленителю российских аквасадов, посвящается

«Звезды не боятся, что их примут за светляков»

Рабиндранат Тагор

Пролог

Ксенофоб

"Не ум, а сердце позволяет человеку

Сближаться с другими людьми"

Блез Паскаль

Иван Черемишин с тоской смотрел в потолок каюты. В голове вертелась навязчивая фраза: 'Вторая космическая скорость называется скоростью освобождения или убегания'. Освобождение или убегание. Сбежать с чертового планетоида ему вряд ли удастся – из-за этой самой второй космической. А освобождение... Что ж, если смерть можно назвать освобождением, то ждать оставалось совсем недолго: планетка-ловушка не имела атмосферы, а запас кислорода должен был закончиться через пять часов. Впрочем, перегрузка могла прикончить землянина еще раньше. Перебирая в памяти события последних дней, Черемишин вновь и вновь задавался вопросом – ради чего он рисковал жизнью? И не находил объяснения. Но ответ был, и в поисках его пилот опять вспоминал прошедшие сутки.

Черемишину вообще не следовало лететь на Фроггу. Он терпеть не мог жаб: отвращение к земноводным гадам было заложено у него где-то на генетическом уровне. Но пилотом Иван был первоклассным, одним из лучших. В управлении ему так и сказали:

– Пилот ты первоклассный, значит, тебе и лететь.

– Но Валентин Сергеевич, – попытался возразить Черемишин, все еще надеясь подыскать приемлемую отговорку: для пилота-дальнобойщика признаться в ксенофобии означало подписать себе волчий билет на всю оставшуюся жизнь. – У меня ж не туристический лайнер! Разведчик старый, побитый. От войны не остыл. На борту и четверым не разместиться. А тут ведь дипмиссия!

– Вот именно, – ответил начальник управления космических перевозок. – Лучше пусть пару суток потерпят. Летят они на переговоры с Корсом. Понимаешь? С Корсом!

– Понимаю я, – еще бы он не понимал. Навоевался.

Корсы были заклятыми врагами человечества, да, пожалуй, и большей части Содружества. Похожие на птиц, но не птицы, а скорее птицеящеры, способные разорвать космонавта в скафандре одним движением мощных когтей, в свое время они устроили в земных колониях настоящую резню. Но и корсам, пожалуй, тоже было, что припомнить беспокойному человечеству, пытавшемуся основать колонии в зоне чужого влияния. Позади остались две корские войны, состоялся даже обмен дипмиссиями, но мир по-прежнему казался невероятно хрупким.

  Посредниками в налаживании контактов стали фроггсы. Миролюбивые жабообразные чужаки вмешались в конфликт, и предложили свою территорию для встреч воюющим сторонам. Однако противников примирения с птицеящерицами должно было остаться немало. Причем не только на Земле. Ашшуры, уже давно действовавшие по принципу 'разделяй и властвуй', отдали бы многое, чтобы сорвать переговоры. Да и не только они. Прецеденты уже были. Орлов мог не тратить лишних слов на объяснения, но Ивану пришлось выслушать всё:

  – Чем меньше народу узнает о новой встрече, тем больше шансов, что дипы доберутся до места. Зачем секретной миссии лайнер? А вот скоростной разведчик – самое то! Твоя задача – быстро доставить дипов на Хасту для переговоров, потом на Фроггу – для подписания договора – и вернуться обратно. И, – Орлов, наконец, сжалился над пилотом, а может быть, наоборот, решил окончательно добить Ивана намеком. – Жаба в составе дипмиссии будет только одна.

– Так среди них еще и жаба? – ахнул Черемишин. Он уже смирился с тем, что неизбежно увидит на планете фроггсов, но жаба на его корабле, фроггская самка!

– Ну да, – подтвердил Орлов. – Двое земных дипломатов: Лаврентьев из департамента галактических дел, Седов – наш новый посол на Фрогге – и жаба-посредница. Я ее уже видел – очень милая старушка. А вот если тебя что-то не устраивает..., – угрожающе начал он.

– Устраивает все, согласен я, – угрюмо буркнул Черемишин, понимая, что отказаться уже не удастся.

 – Ну вот и отличненько, – одобрил Орлов. – Вылет сегодня в семь, то есть уже, – он бросил короткий взгляд на старинные настенные часы. – Через три часа. Механики всё подготовили, корабль в полном порядке. Давай! Быстрого полета!

Иван добавил в аптечку упаковку транквилизаторов, строго воспрещенных к употреблению во время рейсов, и отправился на космодром.

  Дипломаты уже ждали. Лаврентьев, военспец, лысоватый заносчивый коротышка, смерил Черемишина недовольным взглядом. Посол, высокий светловолосый парень лет тридцати, чем-то смутно знакомый, и для такой должности, пожалуй, слишком молодой, рассеянно кивнул, думая о своем. Жаба тоже там была... Огромная, безобразная, склизская, вонючая... И даже то, что в кислородной среде любой чужак надежно изолировался тонкой пленкой защитного силового скафандра, не спасало дела.

  Иван бросил на жабу короткий взгляд, отвернулся, с трудом сдержав приступ тошноты, и решительно бросил в рот белую таблетку. Он хорошо знал, что такое впечатление самки фроггсов производят на всех, кроме самцов собственной расы, но знание не помогало при встрече с воплощенной фобией.

К счастью, фроггская дипломатка была в гуманоидной маске. Лишенные мимических мышц, без масок, сложных, напрямую связанных с нервными узлами конструкций, фроггсы чувствовали себя раздетыми и беспомощными. Маски давно стали для фроггсов важной частью общественной жизни. Они были самыми разнообразными, общего пользования и рассчитанные только на одного владельца, ритуальные – по должности, и повседневные – домашние, воплощающие черты собственного идеала красоты или внешность других рас и народов,

 'Старая жаба' – как про себя окрестил фроггскую дипломатку Черемишин – избрала маску пожилой гуманоидной учительницы, встретившей земного пилота доброй благожелательной улыбкой.

 Когда дипломаты кое-как разместились на корабле, таблетка уже подействовала:

 -Ладно, – умиротворенно подумал Черемишин. – Двое суток перетерплю.

Путь на Хасту, гористую, неприветливую планетку, где дипломатов уже ожидали корсы, должен был занять не больше двенадцати часов. Пять часов занимал перелет до портального межгалпереходника, два часа – прохождение контроля, и еще часов пять корабль шел своим ходом до Хасты. Лишь три часа отводилось на переговоры – корсы ждали от землян конкретных предложений и не желали рисковать, задерживаясь на чужой планете. После встречи Черемишину оставалось только по-быстрому доставить на Фроггу жабу и послов для подписания договора – если таковой все же будет заключен, – а потом вернуться домой, на Землю.

  Но Ивану не повезло. После успешного взлета и выхода на расчетный маршрут представитель галдепартамента, разложив бумаги на письменном столике, начал напряженно изучать тексты договоров. Молодой посол, надев наушники и усевшись за комп, взялся что-то переводить с корского. А деятельная жаба, увидев, что пилот, отдав команды корабельному мозгу, ничем особо не занят, отложила старинный бумажный сборник каких-то земных стихов, решив развлечь его разговором.

  – Вам нравится фроггская поэзия? – фроггша прекрасно говорила по-русски, чуть пощелкивая на шипящих, но тему она избрала, по меньшей мере, странную. Поэзию Черемишин не знал и не любил никакую. Однако он слышал, что жаббсы помешаны на литературе, и все кропают стишки в восточном стиле, похожие на древние японские или китайские.

  – Не очень, – честно ответил пилот, стараясь не слишком явно отворачиваться от собеседницы. Действие таблетки заканчивалось, и его снова подташнивало. Пить вторую таблетку Иван не хотел, но другого выхода не было, и он потянулся к аптечке.

  – Жаль, – сказала жаба, с доброй улыбкой школьной учительницы наблюдая за маневрами Черемишина. – А вот мне земная поэзия нравится. Я даже написала кое-что в русском духе. Хотите послушать?

  – Давай! – согласился Иван, с ужасом понимая, что фобия куда-то исчезла, но после второй таблетки ощущения стали запредельными.

  Классный пилот, каким Черемишин считал себя не без основания, мог привести корабль к порталу и в невменяемом состоянии. А тут еще милая старушка – так ее, кажется, назвал Орлов? – решила почитать свои стишки. Так отчего ж не послушать? Тем более, ее уже и не остановишь.

  Жаба вдохновенно читала длиннющую поэму о славных подвигах русских космических самураев, дипломаты были заняты делом и не прислушивались, а Иван согласно кивал, время от времени отвлекаясь от приборов и иногда проваливаясь в полудрему. Он даже не поверил своим ушам, когда, наконец, наступила тишина. Фроггше Черемишин ничего не успел сказать – его окликнул военспец.

  -По дипканалам пришло предупреждение. После выхода к Хасте придется изменить маршрут, – объяснил Лаврентьев. – Придется немного рискнуть. И если ты вовремя доставишь нас к Весне, то я ничего не сообщу в управление о твоих художествах.

  – А почему к Весне-то? – угрюмо спросил Черемишин, отлично понявший намек. За применение депрессантов в рейсе ему грозили не меньшие неприятности, чем за ксенофобию. Еще повезло, что от департамента на переговоры полетел русский, а не кто-то из марсианских колонистов. Вот тогда никаких 'если' уже не было бы.

  – На подлете к Хасте на корсов напали, и им пришлось срочно переместиться к земной колонии. И там они будут ждать не больше трех циклов.

  – А кто напал-то? – без особого интереса спросил Черемишин, быстро просчитывая переход. Он проглотил таблетку нейтрализатора, быстро ввел команды кибермозгу, принял коррекцию и уставился на экран.

  – Похоже, ашшуры, – откликнулся посол.

  – Свою работу делай, водила, – оборвал разговор Лаврентьев.

  – Уже сделал, – отозвался Иван.– В кресла сядьте, сейчас пойдет перегрузка. И ты, бабуля, тоже, от стишков оторвись.

  Дипломаты расположились в противоперегрузочных креслах, а фроггша просто откинулась на спинку дивана, с улыбкой на ритуальной маске объяснив:

  – Я хорошо переношу гиперпереход.

  – Как знаешь, – буркнул Иван.

  Долгое мгновение безмыслия, и земной разведчик снова выбросило в привычную реальность. Черемишин услышал голос посла.

  – Отлично вышли! В получасе лета от Весны. Не зря тебя, парень, Орлов хвалил.

  – Ну уж и хвалил, – польщенный пилот еще только успел заметить краем глаза появившиеся на экране юркие кораблики перехватчиков, а руки уже легли на приборную панель, резко рванув корабль в сторону, а охрипший голос отдал кибермозгу приказ:

  – Полная защита! Экран. Плазма!

  Лучи вражеских деструкторов прошли мимо, и Иван, лихорадочно считывая показания приборов, рванул корабль прочь. Дипломатам повезло, что Орлов выбрал для миссии черемишинский разведчик. Никакому лайнеру уйти от ашшурских ястребов не удалось бы.

  – Ашшуры. Перехват. Корсы сообщили, что успели взлететь и ждут нас в космосе на стыковке. Но нам не уйти, – мрачно сказал Лаврентьев.

  – Да. И живыми ашшуры свидетелей не отпустят, – бестрепетно согласился посол. На лице дипломата никак нельзя было прочитать чувств, и пилот невольно бросил короткий взгляд на погрустневшую маску жабы.

  Наверное, если бы на борту было только двое землян, Иван никогда не взял бы на себя отчаянный риск, но маска старой учительницы, глупые стишки, добрая улыбка – все это почему-то заставило пилота решиться. И, в конце концов, он ведь больше всего хотел избавиться от жабы на корабле, разве не так?

  – Я уведу ашшуров, – сказал Черемишин. – Пройду по касательной над Весной и сброшу вас на посадочном катере. А сам уведу корабли к астероидам. Сигнал корсам с катера подать не сложно, выйдете к ним на автопилоте, справитесь, они вас заберут.

  – Справимся, – в глазах Лаврентьева блеснул огонек надежды. – Я сам когда-то неплохо знал пилотирование. Да и Валерий Константинович отличный пилот...

  – А как же вы? – растерянно поинтересовалась жаба.

  – Оторвусь, – самоуверенно успокоил Иван. – Я тут недавно ходил в разведку, диспозицию знаю. Кораблик посажу на крупном астероиде, пережду. Ашшурам на ястребах, без карт туда никак не пройти. А через пару часов подойду к Хасте. Пусть корсы вас туда сами подбросят.

  Черемишин снова отправил разведчик в переход. Корский корабль был виден не только на экранах, но и в визуале. Дипломаты, торопливо похватав бумажки, ушли на катер, уведя с собой фроггскую жабу. После отстыковки бота Иван настороженно следил за экранами, и, когда появились преследователи, рванул к поясу астероидов.

  Маневр удался блестяще. Вот только космонавт не учел ее, вторую космическую. Вторая космическая скорость, она ведь определяется радиусом и массой небесного тела. А Иван опрометчиво посадил корабль на Гертруду – металлический астероид не обычного М-типа, а типа V. И плотность его, и сила тяжести оказалась сверхвысокой, выше земной, и слишком высокой для маленького разведчика. Когда радость после удачного маневра и бегства поутихла, и Черемишин понял, в какую сам себя загнал ловушку, ему осталось только обреченно вспоминать о том, что вторая космическая – это скорость освобождения.

  Иван не сомневался, что дипломаты не станут особо беспокоиться о судьбе пропавшего пилота. Добраться с Хасты на Фроггу можно было без проблем на кораблях жаббсов. В конце концов, миссии предстояло решать вопросы поважнее, чем спасение какого-то "водилы". От успеха переговоров зависели миллионы жизней. Кто будет при этом заботиться об одиночках? Вот только жизнь у Черемишина была всего лишь одна, и жаль, что она заканчивалась так глупо.

  Разведчик понимал, что непростительную ошибку допустил по собственной беспечности, расслабившись под действием депрессанта, но не видел смысла портить последние часы запоздалыми сожалениями. Пилот потянулся к сумке еще за одной таблеткой – почему бы нет, поможет уйти спокойно, – и вдруг заметил мерцающий на приборной доске огонек вызова. Мысленно выругавшись, Иван торопливо врубил звуковой сигнал – он ведь и в самом деле перед маневром отключил прием, опасаясь ашшурских сканеров.

  – Черемишин, отзовись, отзовись, черт тебя побери, – монотонно бубнил голос Лаврентьева. – Отзовись!

  – Я – Черемишин, – торопливо отозвался Иван. – Застрял в поясе астероидов, на Гертруде, не могу вырваться. Знаете – вторая космическая, зараза есть такая...

  – Наконец-то, – с неожиданной радостью сказал дипломат. – Давай координаты. Тебя заберут фроггсы. У них есть гравитаторы – никакая космическая не страшна. Коллега Нееттерхафс здесь, на Хасте, всех переполошила, без тебя улетать отказалась. Мы отправляемся на Фроггу, а ты жди подмогу.

– Нееттерхафс? – растерянно повторил Иван, еще не осознавший, что спасение близко и реально. Ах да, наверное, старая жаба. Он так и не узнал, как ее зовут.

  – Ага, – жизнерадостно подтвердил Лаврентьев. – Сказала, что потрясена твоей самоотверженностью и готовностью отдать жизнь за братьев по разуму. Фроггсы ведь немного эмпаты. Что-то она такое почувствовала в твоих мыслях. Координаты давай!

Фроггский гравилет снял Черемишина с Гертруды через полцикла и доставил на Хасту. На космодроме пилота встречала только старая жаба под маской земной учительницы. Она стояла у служебного входа и как обычно что-то кропала, щелкая когтем по клавишам комма. Почему-то сейчас дипломатка показалась Ивану гораздо симпатичнее.

  – Рада, что с вами все в порядке, – сказала фроггша и, немного помолчав, добавила. – Знаете, с детства не выношу гуманоидов. А на землян у меня вообще фобия. Только стихи и спасают, – сказала она и протянула пилоту руку.

  Иван Черемишин усмехнулся, зажмурился и резко перевел дыхание. Потом открыл глаза, сглотнул и крепко пожал безобразную когтистую лапу.

Глава первая

Хозяин Химеры

"Другому – как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты живешь?

Мысль изреченная есть ложь"

Ф. Тютчев

– Не понимаю, почему бы вам просто не отпустить Денисова с его командой? В конце концов, они вас спасли! – Седов начинал разговор об освобождении заложников не в первый раз и очень надеялся, что в его эмофоне сейчас нельзя прочитать откровенного раздражения. Сам он сканировать собеседника не мог – химерец весьма профессионально блокировал не только эмоции, но и мыслеобразы. Для расы, практически не владеющей телепатическим общением, хозяева обладали невероятным разнообразием средств ментальной защиты.

Специально для Валерия в зале разместили широкую низковатую скамью из холодного серого камня, не слишком удобную для высокого землянина. Хозяин расположился на толстой циновке-татами, полусидя на задних конечностях. Валерию поза собеседника казалась крайне неудобной, но химерец, похоже, чувствовал себя вполне комфортно. Переговорщиков разделяло нечто вроде абстрактной скульптуры из светящихся серебристых прутьев, сделанной в виде нескольких переплетенных колец Мебиуса.

Встреча проходила в доме собраний Иссхры – так называлась планета химер на ингри, главном официальном языке всепланетного общения. Ингри, по официальным данным, составляли большую часть населения планеты, и представители других рас Валерию пока еще не встречались. К счастью, автолингвист легко справился с анализом и настройкой на новый язык, и перевод шел практически синхронно. Если бы и результаты переговоров можно было назвать такими же успешными!

За три месяца переговоры с представителем химер постепенно превратились в рутину, но сегодня сенатор – так Валерий обозначал для себя должность собеседника – не ограничился обычным односложным "нет".

– Допустим, спасли нас не они, а ты, – холодно отозвался Флорн. – Однако они действительно попытались прорваться в нестабильность, и потому еще живы. Скажу откровенно: если бы твой друг не выглядел в глазах народа легендарным "Проходящим сквозь пламя", героем, всем известным по сказкам и преданиям Древних, его давно не было бы в живых.

– И что же говорится об Андрее в легендах? – из вежливости поинтересовался Валерий и тут же мысленно обругал себя за неуместное любопытство. И без того не слишком приветливая физиономия ингри застыла, превратившись в ледяную маску.

"Черт, и что же я такого сказал?" – Седов попытался сдержать раздражение: аборигены с их бесконечными тайнами успели посреднику основательно поднадоесть. И если бы не Денисов...

– Но что ж он плохого-то сделал? – не дождавшись ответа, переспросил Седов.

– Он слишком близко подошел к тому, что запретно. Но, к сожалению, многие видели, как огромный землянин шел по огненным улицам, спасая детей. Иначе бы... Так что, можешь не волноваться за его жизнь.

– Даже так? – Валерий не стал утруждаться, изображая удивление. Ссейри, единственный приятель, которого он завел на планете химер явно не без помощи местного СБ, уже не раз говорил ему: – "Твоему другу ничего не грозит, но отпустить его Иссхра не может".

На вопрос "почему?" Седов ответа ни разу не получил. За три месяца пребывания на планете ему не удалось ни добиться свидания с Денисовым, ни понять, каким образом пленители удерживают в заточении трех гениальных портальщиков, лучших студентов знаменитого технического университета У-Гамма, способных преодолеть любые барьеры и расстояния. А ведь ребята рискнули очень многим, поддавшись душевному порыву и попытавшись спасти горящую в излучениях нестабильности планету. И попали в ловушку, а потом и в заключение, хотелось надеяться, не вечное, из-за каких-то глупых запретов спасенных.

Запретное, хм?! Для расы такого высокого уровня – по меньшей мере, класса "К", по прикидкам Валерия, – химеры слишком трепетно относились к всевозможным запретам и табу, и злоупотребляли недомолвками. Пока Седов не находил их поведению разумного объяснения.

Срочный вызов – нежный перезвон колокольцев контактера, оформленного в виде тонкого браслета на левой руке, – заставил сенатора отвлечься. Флорн, извинившись, вышел, и Седов бросил взгляд в окно.

Округлые, похожие на зеркала, окна казались непропорционально большими для низковатого кабинета и располагались непривычно для землянина по всему периметру комнаты, позволяя стороннему зрителю просматривать ее насквозь, если бы это можно было сделать на высоте третьего этажа. Хотя для крылатых химер как раз не составляло труда взлететь и намного выше. Им было гораздо сложнее спуститься на поверхность планеты.

Влюбленные парочки, группы школьников и студентов, мамаши с детьми парили над городом в светло-розовом небе Иссхры, невероятно похожие на землян, несмотря на крылья, на золотистые чешуйки, покрывавшие тело, и вертикальные зрачки огромных глаз. Красивое зрелище. Немного выше, над крышами домов, мелькали белоснежные капли летательных аппаратов – воздушный транспорт был основным на Иссхре. Время от времени крылатые золотистые фигурки в светло-зеленых, белых и оранжево-желтых комбинезонах стремительно пикировали к воздушным садам, разбитым на террасах верхних этажей, или опускались на ажурные мостики и причудливые лестницы, самыми затейливыми способами соединявшие скошенные верхушки пирамидальных зданий.

Яркие комбинезоны оставляли открытыми руки, ноги до колен и короткие хвостики, вызывавшие у Валерия игривые мысли, напоминая о любвеобильных кошках с Илирны. Мысли, тем более неуместные сейчас оттого, что никаких намеков на сексуальную совместимость химерцев с землянами не было. Да и Анка не простит, – Седов вздохнул, вспомнив о жене: цефейская зона нестабильности глушила не только аппараты дальсвязи, но и мыслеречь, и связаться с семьей он не мог.

Взрослые мужчины среди летунов никогда не появлялись. Не только потому, что рудиментарные крылья не выдерживали веса крупных тяжелых тел: жители Химеры уже давно обзавелись портативными гравитаторами, пользуясь крыльями чисто символически, для маневрирования в полете. Однако какие-то неведомые Валерию предрассудки мешали мужчинам составлять компанию женщинам и детям – взрослые химерцы путешествовали только на белых каплях. А жаль! Седов и сам с удовольствием полетал бы, но работа дипломата давно научила его уважать чужие запреты, даже самые странные и малопонятные. Ему оставалось только провожать завистливым взглядом счастливых летунов.

Город удивительно быстро восстановился после катаклизма и, оплакав боль потерь, вернулся к мирной безмятежности. Вот только население планеты казалось непропорционально малым, и если центральная часть больших городов единственного материка Иссхры днем кишела жизнью, то пригородам и отдаленным поселкам суждено было еще долго оставаться в запустении.

Посланник терялся в догадках, не зная, какое преступление или неосторожность заставили ингри так сурово отнестись к спасителям. Самого Валерия местные жители встречали как дорогого гостя, его свобода ничем не ограничивалась, разве что несколько чересчур назойливым наблюдением Ссейри, который, к счастью, никак не мог засечь телепатическое общение землянина с пленниками.

Валерий невольно задавался вопросом, что предприняло бы местное начальство, узнай оно, что дорогой гость регулярно общается с заключенными на мыслеречи, и вместе они безуспешно ломают голову, пытаясь разгадать причины странного поведения хозяев. Оставалось лишь гадать, какой неведомый им самим секрет не повезло увидеть или узнать Андрею с друзьями.

Прислушиваясь к раздраженному шипению химерцев, что-то бурно обсуждавших с Флорном за дверью, Валерий вспоминал, какой увидел планету-призрак впервые, из космоса: сияющий многоугольник опустевшей ловушки и застывшие в нем языки холодного пламени. Денисову с ребятами почти удалось совершить невозможное – дело было наполовину сделано. Но только наполовину. Гениальные портальщики сумели вырвать из нестабильности и заключить в ловушку пространства-времени блок реальности, в котором находилась пылающая Химера, погасив испепеляющее излучение угасшей сверхновой и захлестывающие планету гравитационные волны. Дело оставалось за малым – переместить планету к ближайшей стабильной звезде.

Однако, неосторожно приблизившись к месту катастрофы, портальщики оказались слишком близко, когда ловушка неожиданно захлопнулась изнутри. Неустойчивая звезда – спутник гиганта беты Цефея – под воздействием приблизившегося пульсара сколлапсировала, превратившись в черную дыру, и вызвала новый всплеск нестабильности, выбросив за пределы этой вселенной застывших в коконе безвременья химерцев и самих отчаянных спасителей.

Команде Седова, посланника Координационного совета, прилетевшей на выручку спасателям, удалось переместить Химеру к желтому солнцу, дзетте Цефея. Потом потянулись долгие часы ожидания: землянин не мог уследить за работой напарников, лишь время от времени улавливая сигналы о снятии энергоном Квантом барьера, о поглощении м'раугом Т'хаком сжигающей планету энергии, о стабилизации альтаирцем Лехой орбиты и, наконец, расконсервации кокона. Как только успех операции стал очевиден, борн, сославшись на срочные дела, ушел порталом на Альтаир, и они остались втроем.

Затем яхта, наконец, смогла приблизиться к планете. Спустился выяснять отношения с хозяевами только Валерий. Оба его могущественных спутника, не доступные приборам наблюдения хозяев, предпочли не афишировать свое присутствие. Неизбежные недомолвки привели к заблуждению – землянина сочли единственным и почти всемогущим спасителем. На планете его встретили рыдающие лица химерцев, объяснения, благодарности.

В герои, по прихоти судьбы, попал именно Седов, не сделавший для планеты практически ничего. Впрочем, у ингри, с их философией фатализма, было на этот счет особое мнение – все важные решения они предоставляли судьбе. И только на планете Валерий узнал о том, что случилось с группой Денисова. Как ребята попали в руки хозяев на полностью блокированной планете – оставалось загадкой.

Воспоминания прервало возвращение Флорна. Химерец стремительно вошел в зал и подошел к столу, усевшись прямо напротив Валерия. Седов еще никогда не видел ингри таким расстроенным. Золотистая чешуя потемнела – верный признак волнения у химерцев, – губы чуть приподнялись, обнажая клыки, правый глаз едва заметно подергивался от нервного тика.

– Что-то случилось? – сочувствующе спросил землянин, совсем не рассчитывая на ответ.

– Кто-то вновь нарушил запрет, – непонятно объяснил Флорн. – У Источника найден мертвый подросток. Убитый. Четвертый за последние две недели, – сенатор понизил голос, и Валерий понимающе кивнул – химерцев и так осталось катастрофически мало.

– Как они это сделали? Прошли, взломали решетку, – слегка пришепетывая, сказал, размышляя вслух, химерец. – Но ведь там были только Хранители, все трое. Как? – растерянно повторил он. – Это же невозможно. Ты знал?

– О чем? – растерянно спросил Валерий, пытаясь вспомнить, где он уже слышал это слово – "Источник". Кажется, о нем упоминал Ссейри, когда землянин предложил отправиться на прогулку в северо-восточную часть города: "Туда нельзя, там Источник". Валерий, занятый более насущными делами, принял информацию к сведению – всего лишь еще один из малопонятных химерских запретов. Кстати, Ссейри же тогда и похвастался, что является одним из хранителей этого самого Источника. Но убийство?

– Ну да, разумеется, не знал. Прошу прощения, – сказал сенатор, не отвечая на вопрос. – Чрезвычайные обстоятельства. Переговоры придется прервать. Я должен быть там.

От волнения химерец ослабил контроль над эмофоном, и в мыслеобразах мелькнула картинка взломанной клетки со светящимися холодным белым огнем прутьями решетки. Картинка казалась подозрительно знакомой – именно так выглядела настройка энергатора, могущественного оружия Предтеч, недавно освоенного Седовым. Не надеясь на успех, Посланник осторожно поинтересовался:

– Могу я пойти с вами?

Валерий так и не узнал, что заставило Флорна согласиться – отчаяние или просто усталость, – но тот судорожно взмахнул золотистым крылом и, направляясь к выходу, ответил:

– Хорошо. Пойдем вместе.

К месту убийства они долетели на капле удивительно быстро. На северо-востоке столицы в пустынном заброшенном районе города находился огромный лесопарк, окруженный колючей изгородью кустарников и высокой узорчатой решеткой из белого металла с тремя светящимися прямоугольниками ворот. Рядом с парком не было даже привычных кварталов покинутых домов и никаких жителей. Район окружал огромный пустырь, отделенный от городских кварталов искусственным озером, за которым вдалеке виднелись срезанные пирамиды жилых зданий.

Возле левого бокового входа сенатора ожидали двое химерцев в непривычно длинных светло-розовых костюмах, похожих на экзотические одеяния из плотного шелка какого-то древнего земного народа. Валерий не слишком интересовался историей и не помнил названий: кажется, это были китайцы или японцы. В одном из "розовых" Седов с удивлением опознал Ссейри, второй оказался молодой женщиной, изящной и гибкой, с тонкими чертами лица и огромными выразительными глазами.

– Мейсси, – представил Флорн, заметив интерес Валерия. И пояснил: – Второй Хранитель Источника.

– А где же... – Седов не успел договорить, так как увидел тело, лежащее перед самым входом возле невысокой, тщательно подстриженной ограды из кустов. Посланник с трудом сдержал рвотный позыв, а ведь в космических буднях он навидался всякого! Но тут...

Невредимой у трупа оставалась лишь голова. Остальное было порублено в мелкий фарш, как будто над телом поизмывался садист-безумец. Но даже по мертвому лицу можно было определить, что убитый – совсем юный подросток, причем при жизни бывший очень привлекательным.

– В жертву всегда приносят самых красивых, – вновь непонятно объяснил Флорн.

– В жертву? – переспросил Седов. – Кто приносит?

– Ну, разумеется, жрецы, – сенатор все еще старался терпеливо отвечать на неуместные вопросы. – Только они могут перехватить зов Источника и выбрать подходящую цель.

Но ответа не дождался. Химерцы склонились над телом, обмениваясь шипящими звуками, значения которых не мог передать автолингвист. Валерию показалось, что так ингри выражают боль и горе, но точно сказать он не мог.

– Сын сенатора Вогун, я узнал его, – сказал Флорн, поднявшись и подойдя к Валерию. – Мальчишке едва исполнилось четырнадцать. Типичный случай. Погиб в полночь.

– Но что ребенок делал здесь ночью? – удивился Валерий. Место казалось абсолютно пустынным – парк находился далеко от центральных районов и жилых домов.

– Ну, разумеется, его позвал Источник, – слегка раздраженно, словно говоря об очевидном, объяснил сенатор. – Я же говорил тебе, что кто-то нарушил запрет.

Детали загадки начали складываться в общую картину, но то, что получалось в итоге, Валерию не нравилось и по-прежнему казалось довольно странным.

– Ты хочешь сказать, что при каждом нарушении запрета появляется неизвестный убийца и начинает уничтожать детей, которых посылают жрецы?