Текст книги "Дочь творца стекла (ЛП)"

Автор книги: В. Брайсленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Когда это кончится?

– Кто это? – спросил Мило. Он пошел в сторону балкона. Камилла коснулась кинжала на поясе, прошла к двери.

Низкий голос ответил, тоже едва слышный:

– …столько, сколько нужно, – голос ее отца.

– Знаю, я должна быть сильной. Знаю, милый, но я боюсь, что…

– Где они? – завопила Риса. Она думала, что голоса ей показались, но раз их слышали и Мило с Камиллой, она знала, что они были настоящими. – Это мои родители! Где они?

– Тихо, – перебила ее Камилла, взмахнув рукой.

– …в порядке. Она в порядке, – сказал Эро. – Не говори громко. Другие услышат.

– Я не могу поверить, что Диоро уговаривают нам передать Берто Оливковую корону из-за обещания принца вернуть их казу!

– Ты знаешь, что я не соглашусь, – сказал Эро. – Хотя бы Урбано Портелло на нашей стороне, даже после прошлой ночи. Он не сдастся.

– Там! – Мило указал на Рису. Она подумала, что он обвинял ее в изображении голосов. Он указывал на предмет на ее коленях… на недавнюю чашу Рисы, которую она на днях показывала Паскалю.

– Осторожно, – предупредила Камилла, когда он подбежал к хрупкому предмету.

– Мне жаль, – Джулия звучала как издалека, но слова были четкими. – Но у меня подозрения насчет быстрых похорон короля. Еще ни разу в истории страны похороны не проводили без церемонии.

– Я благодарю Муро за Фредо, – сказал ее отец. – Если бы он не завершил ночью ритуал…

Волоски встали на шее Рисы от слов, но она была рассеяна. Мило опустился перед ней.

– Точно, тут, – они с Рисой заглянули в чашу голубого стекла, наклонили, чтобы туда попал свет. – Смотри!

Риса злилась, что его голос заглушал едва слышные голоса ее родителей, и она хотела, чтобы Мило притих. Свет в комнате собрался на дне чаши, задел края, когда Мило поправил ее.

– …выжить в стенах инсулы. А Риса? – когда она забрала у него чашу, тени приняли очертания. В пруду света она видела не свое отражение, а родителей. Она смотрела на них снизу, словно они нависали над ней. Ноздри Джулии раздувались, когда она задала вопрос.

Рука обвивала ее плечо, Эро говорил ей на ухо. Он вздохнул.

– Ты слишком сильно переживаешь. Наш львенок будет в порядке, любимая.

Джулия протянула руку к ним, и Риса затаила дыхание. Мило и Камилла смотрели на тени поверх ее плеча.

– Видите? – выдохнула она.

– Невероятно, – прошептала Камилла.

– Но я переживаю, она одна, – пальцы Джулии закрыли картинку, она провела круг в середине чаши.

– Фредо присмотрит за ней, как и за всей казой.

– Как ты это делаешь? – спросил Мило. – Это чары Диветри?

– Мы не знаем, завершил ли ритуал Фредо, – тихо сказала Джулия.

– Наверное, это делает кто-то из родителей, – сказала Риса. – Это не я.

– Кто еще мог?

Картинка погасла. Остались свет и их отражения.

– Вернитесь! – она затрясла чашу. Отчаяние поднималось в груди. Было поздно.

– Что случилось? – Камилла сжала край чаши. – Как мы их видим, если они далеко?

– Не знаю, – сказала Риса. Ее сжали две эмоции. Радость от вида родителей, от их голосов, от осознания, что они вместе и живы. Но и боль, что они так резко пропали. – Я просто не знаю. Феррер Кассамаги сказал, что его предок работала с такими чарами, но мои родители не могут.

– Это чудесно, – сказал Мило. – Ты увидела казарру и казарро. И ты все еще веришь, что тебя не любят боги?

– Боги шутят, – с горечью сказала Риса. – Они показали, что мои родители не верят, что я могу позаботиться о себе, тем более – о казе.

Голос Камиллы был возмущенным:

– Они так не говорили.

Камилла тоже думала, что ее нужно было поучать? Риса все еще ощущала горечь.

– Мой отец лучше умрет, чем даст женщине коснуться рога Диветри. Я хотела бы, чтобы он слышал Рикарда… о, нет, – Риса зажала рукой рот. – Рикард.

– А что он? – спросил Мило.

– Его песня! Феррер Кассамаги просил не выделяться. Если кто-то из Тридцати, кто на стороне принца, услышит песню, я стану мишенью!

Мило присвистнул.

– Боги, не дайте услышать ее принцу! – Риса посмотрела на него большими глазами.

Камилла не теряла зря время. Она быстро прошла по комнате, выглянула в окно с видом на север. Через секунды она вернулась, качая головой.

– Тани и Рикарда на площади не видно. Ты отпугнула его, казарра.

– Я поищу его, – сказал Мило. – Он, наверное, ищет обед.

– Или спит, сейчас самые жаркие часы, – ответила Камилла. – Толио не даст тебе уйти одному. Мне не нужно просить разрешения с моим рангом. Я пойду, – она коснулась кинжала, словно проверяла, на месте ли он. Она тихо сказала Рисе. – Не переживай. Оставайся тут и не покидай казу. А ты, – резко сказала она Мило. – Будь все время рядом с ней.

– Скажи Рикарду, что ему нельзя петь ту песню, – тревожно сказал Мило.

– Поверь, – Камилла мрачно улыбнулась, – я многое хочу сказать Рикарду.

21

Веками считалось, что Кассафорт собирался захватить Лазурные острова, так крепко город удерживал северный берег Лазурного моря. Или нехватка армии, или отсутствие амбиций удержало их от этого.

– аноним «Краткая и полная история города Кассафорт»

– Ты его потрясла. Он молчал весь день, – Маттио склонился и кивнул на Фредо. – Но до этого твой кузен вел себя как главный тут.

Риса сделала вид, что проверяла записи отца, записанные аккуратным почерком. Она уже несколько дней не видела, как его рука движется по странице. Последняя строка заканчивалась наспех, он бросил запись посреди слова. Он бросил перо от новости о смерти короля? Что он сейчас делал? Ее синяя чаша стояла на старом столе рядом с ней. Она смотрела на ее поверхность, но видение не появлялось. Она хотела спросить у Маттио, видел ли он, чтобы ее отец так колдовал со стеклом, но знала, что его ответ будет удивленным и отрицательным. Так что она спросила:

– Как Амо?

– Он хороший и трудолюбивый, – признался Маттио. Это была высшая похвала от него. – Он даже лучше в технике, кем Эмиль. И он не против запачкать руки, что порой отказывается делать твой кузен.

– Он может остаться тут?

– Пока твой отец не вернулся, решать тебе, – сказал Маттио. – Я был бы не против еще одного работника, пока Эро нет, – Риса улыбнулась Мило. Тот сидел у стола, слушал их, хотя в этот раз не озвучивал свое мнение. – Но когда твой отец вернется, решать ему. Кстати, – добавил он без эмоций на лице. Он проследил за взглядом Рисы. – Я кое-что покажу, – Маттио обвил рукой ее плечи и повел Рису по комнате к ящикам, где они хранили листы стекла в вертикальном положении. – Мы сейчас, парень. Не переживай, – сказал он Мило. Страж чуть расслабился, хотя все равно был насторожен.

– Что-то не так? – спросила Риса.

– Это я хотел спросить у тебя, – Маттио указал на листы стекла. – Сделаем вид, что говорим о запасах. Все хорошо у тебя и того мальчика?

Румянец проступил на лице Рисы.

– О чем ты?

– Он переживает за тебя сильнее, чем должен страж на работе, – Маттио понизил голос, чтобы никто не слышал. – Он явно тобой заинтересован.

– Он – друг, – возразила Риса. – И все. Мальчики не смотрят на меня так, – ее лицо покраснело, она вспомнила признания Рикарда несколько часов назад. Если это была любовь, она такое не хотела.

С Мило было иначе. Ее присутствие не заставляло его сочинять стихи или песню. Он не жил так, словно был на сцене воображаемой пьесы. Его слова звучали порой игриво, порой раздражающе прямо, но всегда честно. Он мог указать на ее ошибки, но не унижал ее на публике. Он не шутил, как брат. Он… с ним просто было удобно. Словно она знала его задолго до того, как они встретились, и он ей нравился.

Мило озирался с интересом, словно мастерская и оборудование вызывали у него любопытство. Он с уважением смотрел, как Амо крутит раскаленный кубок из стекла тяжелыми металлическими щипцами. Мило нравилось узнавать новое. Он не просто сочинял все, как Рикард.

– Ты того возраста, милая, когда мальчики начнут обращать на тебя внимание, если уже не начали.

– Ты звучишь как папа. А потом скажешь, что я могу только очаровывать мужчин.

– Твой отец немного слеп, когда речь заходит о том, что могут женщины, – сказал Маттио. – У тебя еще есть годы на обучение до того, как ты заведешь свою семью. Ты – Диветри. Стекло в твоей крови.

Если слова Мило были правдой, боги предвидели, что Риса понадобится в Казе Диветри во время кризиса. Но когда все закончится – если закончится – какой от нее будет прок? На следующем Фестивале Двух лун ей будет двадцать два. Она будет уже взрослой для инсулы. Спасение казы означало, что она не научится чарам семьи?

Хоть Феррер Кассамаги звал эти чары незначительными, ей не нравилось, что она осталась даже без них. Она была первой Диветри, которую не выбрали, и она не могла на это повлиять, и она получила работу казарры без преимуществ.

Она могла покинуть казу. Она могла уйти и спрятаться, пока все это не закончится. Каза падет, ее семья потеряет мелкие чары, но ей хуже не станет. На миг она захотела отомстить. Чтобы остальные ощутили, как она себя чувствовала!

Но Риса знала, что не могла так сделать. Она защитит Казу Диветри, будет поднимать флаг каждую ночь. Рог ее семьи будет звучать. Да, она лишилась обучения в инсуле, но она могла выполнять долг семьи.

– Порой я думаю, что я наказала, – сказала она медленно Маттио. – Почему у меня все должно быть таким тяжелым?

Он обнял ее так, что она не смогла дышать. Он делал так часто, когда она была ребенком.

– Думаю, ты идешь сейчас по другой дороге, – сказал он. – Сложнее, чем у других, да. Но порой боги дают трудности, чтобы в конце было приятнее. Тебе просто нужно идти вперед, девочка, как бы сложно ни было. Слышишь?

Она услышала рев голосов в другой части комнаты.

– Что вы творите, дурак! – кричал Амо.

Риса и Маттио обернулись и поспешили по комнате.

– Ты – дурак! – вопил Фредо. Он еще держал длинный металлический шест, на котором было стекло, над которым они работали. Стекло уже раскалилось, конец обмяк. – Настоящий мастер не стал бы дергаться.

– Мастер! Вы зовете себя настоящим мастером? Если бы я не отодвинулся, вы сожгли бы мне лицо! – Амо злился, сжимая кулаки. – Там, где я работал, мои мастера порвали бы вас заживо за такой трюк!

Кипя от гнева, Фредо смотрел на него, ноздри раздувались.

– Это моя мастерская. Моей семьи! Не твоей, неизвестный мелкий…

– Фредо! – повысил голос Маттио.

Амо осторожно ощупал красное пятно на лбу, будто он обгорел на солнце. Волдырей не было, но все равно ему было больно.

– Я разочарован, что в знаменитых мастерских Диветри есть работник, который так беспечно…

– Тебе тут нет места! – ядовито завизжал Фредо. Он замахнулся горячим стеклом на Амо. Тот попятился, подняв руки, готовый защищаться. Мило вскочил на ноги. Эмиль стоял за Фредо без движения.

Стало тихо. Риса сказала тихо и злобно:

– Кузен. Отец не стал бы обходиться с гостем с таким не уважением.

Фредо повернулся к ней с дикими глазами. Комок стекла свисал с палки, стал темнее, остывая, но все еще был достаточно горячим, чтобы повредить от прикосновения.

– Да, казарра, – сказал он, не двигаясь. Он выдавил слова, словно они ему не нравились. – Конечно, казарра.

Маттио в три шага добрался до Фреда, подавляя гнев.

– Хватит, – ему не нравилось происходящее в его мастерской. Он надел перчатки и забрал железную палку. Он отдал ее Эмилю, и он поспешил вернуть ее в печь, где раскаляли стекло. – Сними фартук и остынь. Мы справимся без тебя до завтра.

От этого глаза Фредо широко открылись. Он посмотрел на Рису, но та только кивнула. Она боялась, что он расплачется, было бы неудобно видеть дальнего родственника, рыдающего как ребенок.

– Отдохни днем, кузен, – сказала она, выдавив улыбку. – Расслабься. Сегодня все расстроены.

– Прости, казарра, – сказал Фредо. Его тихий голос дрожал от эмоций. – Эта мастерская – все для меня. Я не знаю, что делал бы, потеряв ее.

Все выдохнули с облегчением, когда Фредо повесил фартук на крючок у двери. Без слов, не оглянувшись, он вышел. Эмиль и Мило тут же заговорили, пытаясь привлечь внимание Маттио:

Эмиль извинялся.

– Это точно вышло случайно. Фредо никогда бы…

– Я видел его! – сказал Мило. – Он намеренно…

Маттио смотрел на Амо.

– Что ты делаешь, парень? – спросил он, когда работник снял перчатки и тяжелый фартук.

– Иду домой.

– Почему? – спросила Риса.

– Меня тут не захотят после такого, – широкое лицо Амо кривилось от недовольства. Он поднял лямку фартука над головой.

– Это решать мне и казарре, парень. Оденься обратно. Работа не завершена.

Мило обрадовался, что его друга не прогнали. Он уже не спорил, защищая Амо. Маттио подмигнул ему.

Эмиль подошел к Рисе.

– Не думаю, что Фредо хотел обжечь его, казаррина, – сказал он. Он спешно добавил. – То есть, казарра.

– Уверена, это было случайно, – сказала Риса, но она сомневалась. Фредо вел себя как казарро, а она забрала это место. Кто знал, как он мог отреагировать, если всего несколько часов назад он чуть не лишился места в мастерской?

– Это было случайно. Должно быть. Он был очень расстроен.

– Знаю, – сказала Риса. Расстроен – это мягкое слово для эмоций на лице кузена. – Не переживай.

– Он должен был быть казарро, – выпалил Эмиль. Риса охнула, и Эмиль тут же запнулся. – Он так думает. Без обид, казарра, но и ваш отец так думал бы.

– Ясно, – Риса не думала, что Эмиль хотел ужалить ее словами, но ее словно ударили по лицу. Да, ее отец отдал бы это место мужчине. Сколько человек согласились бы с ним?

– Молчи! – рявкнул Маттио на нервного юношу. Мастер нахмурился. Он посмотрел на Рису, чтобы извиниться, но она уже отвернулась, чтобы скрыть мрачное выражение лица.

22

Когда все во тьме, сосредоточимся на работе. На ежедневном труде руками, с согнутой спиной и потом на лбу. В этом спасение.

– из книги молитв инсулы Кающихся Лены

– Казарра?

Шепот был робким, едва слышным. Риса замерла от звука, сердце колотилось. Спина болела от того, что она весь день двигала ящики с листами стекла. Хоть Мило помогало, было тяжело и неудобно. До этого она, уставшая и вспотевшая, хотела только вернуться в свою комнату и опуститься в ванну прохладной воды.

– Кто там? – спросила она. За ней Мило напрягся.

Фигура медленно вышла из ниши. Он был хрупким, с морщинистой кожей на костях. В лучах из-за лоз сверху он казался скелетом.

– Дом? – спросила Риса. Пульс не успокоился. Нищий испугал ее.

Его ладонь дрожала, он сжал кулаки. На миг ее поразила его поза, в профиль он напоминал S. Колени были согнуты, словно с трудом удерживали его вес. Голова была вскинута. Он словно пригибался в низком проеме. Дом смотрел на Рису как голодающий во время пира.

– Что такое, Дом?

– Казарра, – вежливо и деловито сказал Мило. – Тебе нужно вернуться в комнату.

– Это Дом, – сказала она, его вмешательство было странным. Она тише добавила. – Что такое?

Он покачал головой и шепнул:

– Что-то не так. Я чувствую это весь день.

– Ты предложил мне забрать беднягу, – напомнила Риса.

– Знаю, – кивнул Мило. – Но…

– Он безобиден, – сказала она, почти смеясь. После всего, что произошло за сутки, появление старика было наименее пугающим событием. – Что у тебя в руках? – сказала она Дому тепло. Ладонь мужчины дрожала, он поднял кулаки. – Это мне?

Дом кивнул и открыл рот. Между губ вырвалось дыхание.

– Вам, – ветерок с моря трепал его белые волосы, похожие на облако.

Он раскрыл пальцы на круглом предмете. В его морщинистых ладонях лежал красный плод.

– О, гранат. Как мило! Спасибо, Дом. Это я и хотела.

Ток пробежал от его ладони к ее пальцам, когда Риса взяла спелый плод. От этого она вздрогнула, но улыбнулась снова. Мило кашлянул за ней.

– Казарра…

Старик пропал в тенях, а они вошли в дом, и она заговорила снова:

– Мило, что такое?

– Мне не нравится, что люди прячутся во тьме вокруг тебя, – сказал он. Он выпалил это так, что она поняла, что его веселье сменилось тревогой.

– Это просто Дом, – повторила она. – Никто мне не навредит в моей казе.

– Мы не знаем этого, – сказал он и остановил ее, коснувшись ее плеча. – Это серьезно, Риса. Стражам не приказали не пускать людей в казу, кроме ночей. Любой может притвориться другом или торговцем и пересечь мосты, если захочет навредить тебе.

– Ты перегибаешь, – она пошла к своей спальне.

– Я не хочу неприятностей, как было в мастерской. Ты могла пострадать. Мой долг – защищать тебя.

– Ты точно перегибаешь, – но Риса ощутила холодок. Он был прав. Она рисковала.

– Возможно. Или нет. Но пообещай, что не будешь ходить одна, Риса. Лучше не уходи далеко от меня следующие несколько дней.

– Кстати, Маттио думает, что ты так себя ведешь, потому что я тебе нравлюсь, – пошутила она.

На его лице пропали эмоции. Она запаниковала, что оскорбила его.

– Прости. Обещаю, – сказала она. Риса добралась до своей комнаты на верхнем этаже, сжала ручку двери и открыла дверь. – Проверишь мою комнату на убийц?

Мило молчал. Он принял ее вопрос серьезно, и это ее немного напугало. Она смотрела, как он вошел, ладонь лежала на ножнах. Он проверил комнату, где она мылась. Он заглянул под ее кровать, проверил большой шкаф с платьями. Он проверил небольшие предметы на столе. Хоть он не нашел ничего необычного, он все равно был насторожен.

– Я в безопасности? – спросила она, желая сесть после долгих часов движения. Она подбросила гранат и поймала. – Я не хочу тебя торопить, но я устала.

– Наверное, – Мило сомневался. – Мне попросить их принести тебе ужин? Ты выглядишь голодной.

Качать головой было тяжело с уставшими мышцами.

– Я съем сейчас это, – сказала она, поднимая гранат. – После ритуала съем что-нибудь еще. Но сейчас я хочу отдохнуть. Можно?

– Я не уйду из коридора, – сказал он. – Если что-то нужно, зови, – он забрал у нее гранат, убрал ножиком кожуру и отдал ей.

– Прости за то, что я сказала. Насчет того, что тебе нравится…

– Не стоит, – резко сказал он, закрывая дверь. – Отдыхай, казарра.

Риса медленно пересекла комнату, разламывая гранат. Сок от спелых семян стекал по ее ладоням. Она бросила семена в рот, потягивая сок. Вязкое послевкусие взбодрило ее. Она даже оживилась.

У балкона на столике у дивана она заметила маленькие подарки. Многие были с лентами или в яркой бумаге. Там были апельсины, перевязанные лентой, мешочек шоколадных бобов, которые можно было растворить для горького напитка. В маленькой баночке было нечто, пахнущее оливками, чесноком и маслом. Там были и изюм с фаршированным инжиром. К некоторым угощениям были прицеплены записки. «Спасибо, от Нателлы» значилось на ягодном варенье, оставленном одной из служанок с кухни. Если бы она была голодна, она устроила бы пир, не покидая комнату.

«Ты всех нас спасла. Благодарю. Марчелло», – записка от одного из садовников. Она была между лапок очаровательной собачки из дерева. Рядом стояла милая шкатулка, и, когда Риса открыла ее, заиграла народная мелодия. Она хорошо ее знала и улыбнулась.

Она опустилась на мягкий диван и расслабилась, слушала мелодию шкатулки. Маленькие подарки тронули ее. От самодельной собачки до шоколада – такого редкого угощения, что она пробовала его лишь раз в жизни до этого – и простого граната от Дома, маленькие подарки согрели ее сердце.

Она легла на спину, бросила горсть граната в рот, потом другую. Милая мелодия заставляла веки опускаться. Она поняла, что не должна спать… она устала так, что проспала бы до утра, если бы закрыла глаза.

Нет, она просто расслабится, наслаждаясь ветром с балкона, думая о… Ей было интересно, что делал Мило в коридоре. И где была Камилла? Она нашла Рикарда? Она еще не вернулась.

Риса зевнула. Слезы выступили на глазах, слепив веки. Она моргнула несколько раз, но было сложно держать глаза открытыми. Музыка была такой успокаивающей…

Ее лицо неприятно пылало, словно его подожгли.

– Хватит! – закричала она. Ладонь сжала ее плечо, трясла ее грубо. Она открыла глаза, веки были тяжелыми, пересохшими. Риса закричала, не понимая, что происходит.

Мило стоял над ней, Камилла – за его плечом. Он поднял ладонь, готовый ударить снова.

– Слезь с меня! – сказала она. Казалось, ее голос был слабым.

– Наконец-то, проснулась, – сказала Камилла. – Дай ей место.

На полу рядом с ней лежали зерна граната, красный сок испачкал ковер. Ее ладони, лицо и платье были в засохшем липком соке.

– Она в порядке? – спросил другой голос.

– Маттио? Она…? – Амо был у порога, как и несколько слуг. Даже Фита стояла в стороне, сжимая фартук потными ладонями.

– Что случилось? – казалось, ее горло зашили. Она закашлялась, кривясь от боли в груди.

Она еще не видела, чтобы Мило был таким красным и яростным.

– Ты не просыпалась, – рявкнул он. – Мы пытались, но ты не просыпалась.

– Я уснула? Простите, я так устала…

Мило опустился рядом с ней.

– Ты в порядке?

Маттио с отвращением указал на обломки шкатулки на полу.

– Ты не открывала глаза, пока мы не сбили это на пол и разбили. Думаю, это сделано Кассамаги. Я такого еще не видел. Мы чуть не лишились из-за этой штуки казы!

Камилла собирала обломки.

– Кто дал это тебе?

– Не знаю… – выдохнула она. – Это было на столе.

– Мы почти час пытались тебя разбудить. Ты можешь встать? – Мило был еще мрачным, но гнев угасал.

– А нужно? – служанка у стены расплакалась, Фита тут же стала утихомиривать ее. Риса вздрогнула и спросила. – Сколько я спала?

– Долго, – сказал Маттио. Его голос был напряженным и хриплым. – Нужно исполнять ритуал. Сейчас.

Лед побежал по ее венам. Она дико посмотрела на двери балкона. Небо темнело на западе за Каза Катарре. Солнце было над горизонтом. Она не могла проспать так долго!

Вдали из центра города донесся рожок, точно из замка.

– Помогите, – испуганно закричала она.

Лестница на самый высокий балкон дома была в коридоре, но тело казалось тяжелым, и расстояние ощущалось как миля. Мило и Камилла подняли ее на ноги и протащили все расстояние. Она сжимала их шеи, ее ноги едва касались пола.

Хоть она ощущала себя слабо и сонно, звук рожка Кассамаги с востока взбодрил ее. Не было времени на мысли. Маттио уже прицеплял сине-зеленое знамя к крючкам. С его помощью она подняла знамя в небо. Веревка взлетела так быстро, что чуть не обожгла ее ладони.

Мило и Камилла сняли медную крышку с пьедестала, открывая рог Диветри. Блеск уходящего солнца попал на него. Риса боялась, что ей не хватит сил поднять его.

Она зря переживала. Стоило коснуться рога, и сила наполнила ее. Казалось, освежающий дождь прошел летним днем, это ощущалось как смех, радость в серьезный миг. Рог словно узнал ее. Риса охнула от резонанса в теле. Это ощущал ее отец, когда брал медный инструмент.

Металлические кольца знамени позвякивали от ветра. Она подняла рожок и подула.

Она впервые насладилась там, как звук рога разносился над крышами Кассафорте. Звук был чарами, она ощущала это так, как не было в детстве. Хоть рог был создан века назад, он сиял как новый. Она словно ощущала присутствие магии рога краем глаза, такое нежное, что оно пропало бы, если бы она посмотрела прямо. Но эта сила оберегала город. И наполняла ее силой.

Она ощущала в тот миг, что будет жить вечно.

Семья мастеров и слуг молчала. Рог утих в сумерках. Не было радости, как в прошлую ночь. Над балконом царила серьезная атмосфера. Они были в безопасности еще на ночь. Сколько еще они смогут противостоять угрозе принца?

Услышав низкий звук грома, Риса поняла, как долго не шевелилась. Звук, будто огромный барабан, сотрясал ее кости.

– Нет, – прошептала она, сжимая рог Диветри для сил. Она прошла к краю балкона, слышала крики из казы на западе. Уходящее солнце озаряло, как тот остров дрожал. – Не Катарре!

23

Почему говорить с тобой, мой друг, мой король, проще, чем с моей родней? Боюсь, они считают меня странной.

– Аллирия Кассамаги королю Ниволо Кассафорте в личном письме из архивов Кассамаги

– Форма не подходит.

– На Камилле хорошо сидит. Это ее запасная, – Мило выглянул в тени. Фонари озаряли улицы, но на канал падало мало света, пока они плыли на север.

– У нее сеть мышцы там, где у меня нет, – судя по свободе в груди, у Камиллы было еще кое-что, чего не хватало Рисе.

Мило направил гондолу под мостом к широкой части, где пересекалось несколько каналов города. Фонарики над водой, шесты этих ламп были закреплены на дне каналов, бросали резкие тени на черты Мило. Он был мрачным и встревоженным.

Им нужно было найти Рикарда. Не дать ему распространить песню. Риса уже пострадала от зачарованной шкатулки, они не могли допустить повторения. Но было сложно уговорить Мило на этот план. Когда она позволила ему оторвать ее от вида разрушенной Катарре, усеянной страницами и кожаными обложками книг, деревом и стеклом, где они хранились – Камилла сказала, что не смогла найти Поэта народа в его обычных местах. Они нашли ее, пока она обрабатывала мозоли, которые получила, бегая по городу.

– Надеюсь, Рикард не пел песню всюду, – сказал Мило со стоном. – Но он точно будет ночью у Мины. Нужно просто поймать его там.

Хотя Камилла только потерла пятки и кивнула, Риса заметила боль и усталость на ее лице и быстро сказала:

– Нет, она устала. Я пойду.

– Я не устала, – возразила вяло Камилла.

– Риса, тебе опасно ходить в город, – предупредил Мило.

– Мне опасно и в комнате! – ответила она. – Ты сам сказал, что мне лучше быть с тобой.

Мило упрямился.

– Толио не выпустит тебя из казы после темноты.

В конце концов, Камилла придумала план нарядить Рису в форму стража. В темноте никто не станет приглядываться к двум стражам, покидающим казу для ужина после долгой смены. Камилла осталась в комнате Рисы с закрытой дверью, она могла в это время отмочить ноги в воде с солями.

Риса посмотрела на мерцающую воду, увидела там мокрую бумагу – страницы книг.

– Столько чар обучения потеряли, – она выудила страницу из канала, посмотрела на растекшиеся чернила. Теперь разобрать написанное не удавалось. – Ты когда-нибудь читал книгу Катарре?

Мило кивнул.

– Могло быть хуже. Могло быть как в Портелло или как…

Он не закончил, но она знала, что он думал. Или как могло быть с Казой Диветри. Она снова представила, как стекло взорвется на их острове. Мастерские, кухни, окна в доме – все это пронзит дерево, кости и плоть.

Мило молчал, и Риса сказала:

– Ты переживаешь, что Толио узнает, что мы делаем. Что у Камиллы будут проблемы, если нас поймают.

Мило дальше направлял гондолу по каналу.

– Нас не поймают. Это точно.

Бегущие шаги зазвучали на улицах сверху. Риса повернулась, насторожившись из-за шума. Топот утих вдали, она расслабилась. Мило так не переживал. Он замедлился у очередной развилки, стал поворачивать на восток.

– Я видел книгу Катарре. Про мечи. Книга была мамина, – вспомнил он. Риса снова представила его покойную маму, беловолосую, пухлую и добрую, давшую Мило книгу по созданию мечей, пока она расчесывала его светлые кудри. – Я не забыл ни страницы оттуда.

– В этом красота чар Катарре, – сказала Риса. – Была красота, – она не могла думать о потерях, это пугало ее. Она сменила тему. – Куда мы направляемся?

– О, тебе понравится у Мины, – Мило расслабился. – Это таверна для артистов. Мы едим там почти каждую ночь.

– Ты не ешь дома? – кроме редких ужинов в другой казе или дома Тридцати, Риса почти никогда не ела вне Казы Диветри. Она не была в таких местах.

Мило рассмеялся.

– У нас с Камиллой нет кухни, как у Диветри. И слуг. Хотя были, когда мы жили на Виа Диоро, – Риса удивленно охнула, и он быстро добавил. – Это не был большой дом! Просто комнаты над одним из магазинов. Но у нас был слуга. Это было до смерти мамы. Теперь мы едим только у Мины, – он пожал плечами. – Так проще.

Они плыли мимо центра города, каналы стали шире и ниже. Берега с высокими и мрачными знаниями у воды были с каменными лестницами, которые вели от дверей прямо в воду. В богатых районах Кассафорте дома строили с небольшими причалами, где семьи и слуги привязывали гондолы. Тут по бокам канала были длинные судна, столпившиеся у дверей. Они порой собирались до шести лодок. В тусклом свете фонаря гондолы Риса смотрела, как кто-то полз по гондолам, чтобы добраться до входа.

– Кто живет в этих местах? – спросила она, пока Мило плыл по каналу дальше. Из-за гондол у низких стен оставалась только узкая полоска воды для них. Из балконов доносились звуки семей, общающихся за ужинами, писк детей, смех и крики. Она услышала даже флейту, грустно играющую в темноте. На длинных веревках сверху висела одежда. Запах стирки, отходов людей и рыбы с капустой заставил ее зажать нос.

Мило пожал плечами.

– Тут живут семьи. Рабочие. Слуги, – было что-то странное в том, как спокойно он говорил. Риса поздно поняла, что они с Камиллой, наверное, жили в одном из таких старых домов, теснились в комнате вместе. Это сильно отличалось от жизни на Виа Диоро.

– Выглядит уютно, – она пыталась быть бодрой. Он не ответил. Она ощущала себя ужасно, несмотря на запах, она нагло забыла, что хорошие люди жили в этих домах. Она не хотела выглядеть как многие из Тридцати, полные важности. Но оскорбила его.

Они завершили путь в тишине. Говорить было бы почти невозможно, ведь вокруг было шумно и людно. На мосту над ними дети и взрослые сидели на краю кирпичной стены и кричали паре мужчин в коротких туниках, сражавшихся между собой. Их вопли было слышно в двух улицах от них. Из разных заведений звучали пение и танцы, на верхних этажах женщины в нарядах склонялись из окон и заигрывали с мужчинами в лодках.

Мило направлял гондолу на север, потом на восток, пока они не попали туда, где поток нес бы лодку сам, если бы он не управлял шестом.

– Врата впереди, – объяснил он, кивая на север. Канал стал шире, Мило приблизил гондолу к зданиям. Свет лун мерцал на волнах. – Тут сложно.

Он, казалось, направлялся к острову в канале – или полуострову, торчащему из стены, созданной Портелло. Этот полуостров направлял течение воды в сложную систему каналов Кассафорте. Каждый дюйм земли полуострова был в таких же старых зданиях, но она видела, что здание на юге выпирало в канал. Теплые желтые лампы сияли в окнах, смешиваясь с белым светом лун на воде.

– Это «У Мины», – сказал ей Мило.

Из-за двери таверны доносилось пение мужчин и женщин под лиру и барабаны. Риса выбралась на крыльцо, поправила одолженную форму. Мило привязал гондолу. Она встревожилась. Она сможет убедительно изобразить стража? Она попыталась выпрямиться как можно сильнее.

– Не переживай, – Мило поднялся к ней. – Ты со мной. Мы – два стража, прибывшие на ужин. Ты будешь в порядке, – она смотрела на него, желая расслабиться, но шум пугал ее.

Поверх его плеча она и увидела интерьер таверны. Свет лился из каминов по краям комнаты, масляные лампы висели с широких балок. Запахи дыма, горящего дерева, рыбы и вина наполнили ее нос, как и духи, пот и затхлый запах воды канала. Все улыбались, и это ее успокоило. Артистка с лирой закончила выступать под аплодисменты, заглушившие крики и смех группы мужчин н женщин, играющих в сложную игру за несколькими столами.