Текст книги "Дочь творца стекла (ЛП)"

Автор книги: В. Брайсленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

– Целестина дю Барбарей «Традиции и причуды Лазурного берега: справочник для путника»

– Нужно принять решение. Сейчас, – сообщила деловито Камилла. Народ под мостом дал им гондолу, где уместились все сразу. – Если бы мы двигались быстрее, – сказала Камилла, – смогли бы вернуть всех вас в казы. После столкновения со стражами, всех троих…

– Сестра хочет сказать, что до заката осталось около двадцати минут, – перебил Мило с мрачным видом. – Будет сложно вернуться в одну казу, не то что в три. Нужно выбрать.

Они покачивались на воде в тишине. Вокруг них шептались люди на гондолах. Надежда Рисы на возвращение домой стала кошмаром. Она снова представила, как бьются окна, лишаясь чар, и работы ее матери становятся убийственными осколками, а печи отца взрываются огнем, который будет видно на мили. Века работы будут разрушены, если они не вернутся в Казу Диветри.

Она посмотрела на двух казарро, удивляясь, что вдруг стала презирать их. Ее друзья рисковали, чтобы помочь ей, а не им. Они должны были выбрать Казу Диветри!

Казалось, история, прошлое и будущее, соединились в этот миг. Она ощущала из мешка энергию Оливковой короны и Скипетра с шипами. Вокруг нее она ощущала силы друзей и народа под Мостом храма.

«Нет, – она чуть не рассмеялась от своего эгоизма. – Это не так».

Нищие и изгои знали ее только из песни Рикарда – они напали на стража не из-за ее интересов. Камилла и Мило рисковали жизнями и работой не для спасения незначительной Рисы Диветри, а ради того, что она представляла. Свободу. Защиту от тирании. Ее друзья рисковали ради свободы Кассафорте.

Они боролись за Кассафорте, объединяли энергии, чтобы пророчество Феррера о войне не сбылось. Страна была важнее одного человека или даже семьи.

Мило знал. Она восхитилась им и его верностью еще сильнее.

– Каза Кассамаги, – заявила она, не жалея. – Нужно спасти Кассамаги и записи.

Другие посмотрели на Феррера. Он обрадовался на миг, словно тоже переживал из-за тех же мыслей. Он покачал головой.

– Кассамаги старый дом, – медленно сказал он, – им правит старик, донимающий сыновей и слуг болтовней. Наши записи – ничто. Ты – судьба Кассафорте, девочка, – он дрожащей ладонью прижался к ее подбородку и вздохнул. – Спасем Казу Диветри. Думаю, Басо согласится со мной? – мальчик тут же кивнул.

Слезы выступили на глазах Рисы. Ее кожа покраснела от холода, была в мурашках. Старик улыбнулся ей.

– Спасибо, – сказала она.

– Не за что.

– Каза Диветри ближе всех, – признал Мило.

– Признаюсь, я рад выбору, – Маттио был заметно радостным.

– Но что нам делать там? – Амо был готов грести. – Нужен план. Мило? Камилла?

Камилла покачала головой.

– Решать не мне.

Мило тоже отказался.

– Такое серьезное дело требует решения казарро, – он кивнул Ферреру, – или казарры, – он посмотрел на Рису с надеждой.

Он верил в нее. Он не поучал ее, а просто верил в нее. И ей казалось, что она была способна на все.

– У меня есть план, – он родился из ее радости от его веры в нее. – Мы вернемся в Казу Диветри и сделаем ее своей крепостью. Многие люди в городе хотят, чтобы мы преуспели против принца, – она указал на людей в гондолах вокруг нее. Они захлопали, вопя. – Другие выступят с нами против принца, и все они – истинные сыновья и дочери Муро и Лены! Если нужно, мы сделаем из них стражей и расставим их на мостах, у дверей и окон. Я буду ночь за ночью поднимать флаг и трубить в рог, и мой город будет знать, что против узурпатора Каза Диветри и гордый народ, – ее решимость привлекла внимание толпы. Она ощущала, как груз в мешке придавал ей сил. – Мы будем стоять против него недели и месяцы, если нужно! Мы должны! Вы со мной!

Толпа захлопала, оглушая. Но она смотрела только на Мило. Он сиял, и она видела ответ, словно он кричал его изо всех сил.

– Лучше поспешить, – Маттио поплыл от Моста храма. – Амо, бери другой шест.

Воды канала казались неподвижными, но когда они покинули Королевский канал и попали в узкий водный проход, ведущий к Казе Диветри, и течение воды к морю ускоряло их путь на юг. Риса была удивлена, когда оглянулась и увидела, что гондолы из-под моста плывут за ними. Сильные мужчины гордо выпятили груди, женщины с платками на косах тоже гребли, как и подростки, стремясь за гондолой Рисы. Некоторые пели песню Рикарда, звук разносился над водой.

Это должно было радовать Рису. Но на западе она видела, как солнце опускалось все ниже. Оно казалось зловеще красным, последние лучи плясали на каналах. Она мысленно подгоняла гребущих. Скорее! Скорее!

Она так сосредоточилась на солнце и его движении, что топот сапог в унисон испугал ее. Мило перестал грести у одного из мостов, тянущегося по диагонали. Пение прекратилось. Они видели стражей, бегущих отрядом на юг. Казалось, принц сжал ее когтями издалека, сдавил ее легкие. Они направлялись к Казе Диветри.

– Мы можем опередить их, – сказала Камилла. Рисе от этого легче не стало.

Их новая гондола была большой и тяжелой, но ребята гребли вместе, и поток воды позволял им плыть быстрее. Она услышала, что они догнали стражей, а через пару секунд перегнали их.

Здания вокруг канала стали знакомыми. Многие она видела из окна каждый день. После враждебных лиц и мест знакомый вид воодушевил ее. Она прибудет заранее, окруженная людьми, готовыми биться с ней за город и страну. Надежда была. Она преуспеет.

Гондола стукнулась об камень и остановилась. Мило тут же вскочил на ноги, помог Рисе первой сойти на землю.

– Иди! – он подтолкнул ее, прижимая ладонь к пояснице.

Это не требовалось. Он оглянулся, она побежала по причалу и по грубой лестнице, ведущей к площади Диветри. Она миновала по две ступеньки, придумывала, как быстрее добраться до балкона наверху.

«Быстрее всего, – думала она, тяжело дыша, взбираясь по лестнице, – будет побежать по верхнему мосту и…».

Она застыла и смотрела, не понимая, что видела. Вход на мост впереди перекрыли двадцать стражей. Они стояли плечом к плечу, подняв мечи и скрестив непроницаемым барьером. Она повернулась к нижнему мосту, чуть в стороне на востоке. Но в тенях сумерек она видела, что и там стояли стражи.

Солнце уже задевало краем горизонт на западе. Вдали зазвучал рог из замка. Звук был низким и протяжным, звучал на фоне лилово-красного неба и утихал.

Ответа Кассамаги этой ночью не будет.

«Простите», – она подумала о Феррере. Она смутно ощущала, что Камилла и Мило догнали ее. Они раздраженно ругались, и их голоса вернули ее в реальность.

Хоть она многого боялась, она и многое могла потерять. Она была казарра Диветри. Все зависело от нее. Риса подавила эмоции и прошла к солдатам, ощущая на себе взгляды. Она видела, что они не стали бы мешкать и ударили ее.

Капитан Толио стоял перед стражами, скрестив руки. Она подошла ближе, он сделал два шага вперед и остановил ее рукой.

– Дальше нельзя, – сказал он. – Я не хочу, чтобы моим людям пришлось тебя вредить, – Камилла и Мило по бокам от нее потянулись за мечами. Четверо стражей тут же шагнули вперед и остановили их, готовые ударить.

– Ты – предатель, Толио, – прорычала Камилла.

– Вы трое арестованы по приказу принца Берто, – заявил довольный Толио.

– Принц не может приказывать арест, – заявил Мило.

– Этот может. Он скоро будет королем, – Риса слышала вдали звуки фейерверков. Она горевала, зная, что эти хлопки и шипение были разрушением чар самой старой из семи каз. – Остальные тоже арестованы, – он кивнул в сторону тех, кто добрался до них с причала. Сердце Рисы сжалось от вида Феррера, упавшего на колени, сжавшего себя от далеких звуков разрушения его дома.

– Не верится, что ты пал так низко, – гнев Камиллы был таким, что она бросилась вперед. Два стража схватили ее за локти. – Он предложил тебе повышение? Ты был героем во время вторжения!

Толио потянулся к старым шрамам на лице.

– Героизм ничего не покупает. А нужно что-то есть, – сказал он. – Уведите их.

– Нет! – Риса не знала, что придало ей смелости – паника или энергия из мешка на ее спине. Она прыгнула вперед, нырнула под руками Толио. Она бросилась в брешь, оставленную стражем, который сдерживал Камиллу, стремясь к балкону. Если бы она была быстрее или удачливее, это сработало бы, но один из стражей Толио схватил ее за волосы и толкнул на землю. Мешок рухнул на нее.

Казалось, ее голова пылала, в глазах стояли слезы. Но Рисе больнее было от того, что через мгновения Каза Диветри падет. И падет вся страна. Взрывы стекла и огня скоро оглушат ее, и с этого начнется война. Стражи будут биться со стражей, брат против брата за власть над землей.

Она озиралась, смаргивая слезы. Вечерние облака напоминали кружево. Они двигались медленно и спокойно, несмотря на шум и смятение вокруг нее. Облака расступились, открывая две луны. Муро и Лена, брат и сестра, смотрели на нее с небес, и она видела только их.

Брат и сестра, близкие родственники, как Камилла и Мило. Как Таня и Рикард, как она и Петро. Ее глаза наполнились слезами, она поняла, какой глупой была.

«Вы не бросали меня. Вы посылали братьев и сестер, как вы сами, на помощь, – подумала она, глядя на сияющие луны. Морской бриз гнал облака, снова скрыл луны. Риса с отчаянием смотрела, как они пропадают. – Боги все время следили за мной. Если бы я поняла это… может, не подвела бы их».

Одна нота пробила суету. Мягкая и насыщенная, как бархат, она летела сверху в сторону замка, заглушая все голоса вокруг нее. Она ощущала силу в мелодии. Это успокоило ее боль. Корона и скипетр с одобрением гудели за ней. Словно схватившись за невидимую веревку от казы к замку, Риса поднялась. Она сморгнула печаль с глаз и вытянула шею.

На вершине Казы Диветри под сине-зеленым знаменем семьи стояла одинокая фигура мужчины. Звук рога утих, он опустил инструмент на подушку. Он отошел под радостные вопли людей с гондол за ними, которые еще поднимались с причала.

– Не может быть, – злобно сказал Толио. – Никто в доме не мог… только главы дома или король могут трубить в рог!

«Только главы дома или король могли трубить в рога Кассафорте».

Даже ребенок знал это.

Риса с радостью в сердце и смелостью в теле прижала сокровища страны к груди. Она использовала смятение, пробежала мимо стражей и по большому мосту, слыша вопль Толио и крики Мило и Камиллы. Она оглянулась на бегу, увидела, что народ из гондол подавлял стражей, давая ей время добежать. Благодарно взглянув на небеса, она побежала к дому, голова была полна вопросов, которые почти получили ответы.

Она забралась по лестнице, запыхавшись, мужчина, протрубивший в рог, сидел у края балкона. Сначала он не заметил ее. Она села рядом с ним и коснулась его кожи в пятнах, и он медленно посмотрел на нее.

– Многое пошло не так, – просто сказал он. Это были его первые слова ей после того, как она вытащила его из канала.

– Почему вы не сказали нам? – спросила она. Оливковая корона показала его юным, с густыми кудрявыми волосами. Тут он был на десятки лет старше, выглядел как скелет. Старый. С морщинами. Несколько белых прядей волос на его голове были единственным украшением.

Он покачал головой.

– Никто не верит старику в лохмотьях. Кто поверит мне сейчас?

Она знала, что он был прав. Если бы старый нищий сказал ей, что он был королем, она бы не поверила ему.

– Теперь они поверят, – пообещала она.

Она медленно опустилась на колени. Из мешка она достала скипетр и опустила к его ногам. Она обеими руками вытащила Оливковую корону и подняла к небу. Облака раздвинулись, и их озарил лунный свет. Реликвии сияли, как на солнце.

– Я давно не видел корону, – медленно сказал Дом. Он смотрел на нее с тоской. – Когда я заболел, сын запер меня, убрав ее, сказал миру, что я отказался видеть всех, кроме него. Он знал, что без короны я ослабею и зачахну. Он не подозревал, что даже на расстоянии она поможет мне прожить почти два года. Я много раз хотел, чтобы она дала мне умереть, – он ласкал взглядом золотые ветви, пока утомленно шептал. – Но он был беспечным. Я сбежал, когда отправился искать помощи у одной из каз. А потом узнал, что он сообщил о моей смерти. Когда я услышал об этом и о том, что он похитил глав каз, я понял, что они отказались давать ему корону, потому что тела не было.

– Мне жаль, – сказала она, не могла выразить словами боль от его истории.

– Я молился, – он посмотрел на нее ошеломленно, как Феррер во время плена. – Я много месяцев просил богов послать мне помощь. Послать чудо. И ты… ты принесла мне Оливковую корону.

– Она ваша по праву, – Риса встала и помогла ему осторожно водрузить корону на голову. Он закрыл глаза и вздохнул, словно ощущал ту же дрожь энергии, что и она.

Когда он открыл глаза, они стали ярче, не такие уставшие. Он не стал моложе, но получил энергию и власть. Он поймал ее ладонь легким касанием, прижал ее к своим губам в поцелуе.

Она и не знала, что на балконе за ними собралась толпа. Там были Мило и Камилла, Амо и Басо. Кто-то помог Ферреру подняться. Толио тоже там был, окруженный людьми из флотилии Моста храма, его руки были связаны. Где-то сзади кричал ребенок, Риса не видела, был ли это ребенок девушки, которая помогла ей. Те, кто прибыл рано, увидели, как она короновала нищего. Те, кто еще собирался, быстро улавливали серьезное настроение и с уважением молчали.

Боги выделили ее, но для этого момента. Словно она вдруг переняла дар Феррера к предсказаниям, она увидела, как близко была тьма. Она видела, что власть зачарованных короны и скипетра вернула монарха на его место. Он наведет порядок после сына, назначит нового наследника на свое место. Казы отстроят, осаду инсул снимут. Войны не будет.

Ее родители вернутся домой. Петро и Ромельдо, как и ее сестры, прибудут. Она встретит их с распростертыми объятиями и историей.

От счастья ком возник в горле, но гордость за короля и страну прогнала его. Она вдохнула и сказала толпе:

– Я представляю вам Алессандро! – она была рада, что Мило первым упал на колени, за ним – Камилла, а потом и остальные.

И ей казалось, что радость в ее голосе была не менее музыкальной, чем рог, лежащий неподалеку.

– Я представляю вам короля и носителя Оливковой короны!

ЭПИЛОГ

На площади Диветри из-за стука сотни молотков было сложно услышать голос старушки. Когда после ее слов захлопали, Риса поняла, что получила благословление жить долго и счастливо. Она получила много такого от людей, которых никогда не встречала. Стар и млад, богачи и бедняки, она всегда улыбалась в ответ и целовала в щеки.

Старушка ушла, махая на прощание. Мило подошел с последними свертками на плечах. Он погрузил их в телегу поверх других.

– Бедные старые ослы! – присвистнул он, играя тревогу. Он похлопал по телеге и присоединился к ней у перил с видом на канал. – Они рухнут по пути от того, что ты заставляешь их везти.

Она взяла его за руку, и они прислонились к каменным перилам площади. За нижним мостом и каналами мужчины и женщины трудились в Казе Портелло. С расстояния они казались не больше жуков, но их молотки сверкали на солнце, пока они строили.

– Урбано Портелло сказал мне ночью, что он даже рад, что нужно отстроить казу, – сказал Мило. – Сказал, что чары не могли улучшить скучные строения предков. И у инсул будет занятие.

На королевском банкете прошлой ночью Мило был популярным гостем. Главы всех семи каз обходились с ним как со своим сыном. Мишель Катарре подарил обоим Сорранто красивые книги об оружии и мастерстве меча, казарро Пиратимаре пообещал Мило личную гондолу. Пока Рикард и Таня развлекали всех, Урбано Портелло увлек Мило разговором, а казарро Диоро пообещал предоставлять Камилле и Мило лучшее оружие, какое они пожелают, всю жизнь.

Но Рису испугало, когда Дана Буночио заставила Рису и Мило пообещать, что они будут позировать вместе для картины, которую Алессандро заказал для тронного зала – изображение пары на коленях перед снова коронованным королем на балконе Диветри.

– Ах, но, казарра, я должен заказать второй портрет, – вмешался король после сообщения. – Я хочу портрет и своего нового главного телохранителя, – Камилла побелела от новости и с трудом сдерживала эмоции остаток вечера.

– Ты думаешь о той картине? – спросил Мило. Чайка крикнула сверху и спикировала к мусору на воде канала.

Она с удивлением повернулась к нему.

– Как ты понял?

– Ты снова прикрываешь нос, – она убрала руку от лица. – Риса, я не знаю, почему ты переживаешь. У тебя нет утиного носа. Ты очень милая, – его голос стал тише. – Я так думал с первого взгляда.

– Нет, – она покраснела и надеялась, что он продолжит льстить. Было приятно стоять с ним под солнцем, держась за руки без страха. За прошедшую неделю оказалось, что простые вещи радовали ее больше всего. Смех матери. Причуды младшего брата. Ворчание Фиты. Улыбка Мило.

– Да. И я даже говорил это. Тебе нужно научиться принимать комплименты, – его ворчание вызвало ее смех.

За ними донеслось мужское кашлянье.

– Надеюсь, я ничему не помешал?

Джулия тут же возмутилась:

– Эро!

– Не знаю, жена. Мы ничего не знаем о юноше, который заберет нашу дочь, – ее отец звучал строго, но Риса знала, что он шутил. Как только Эро выпустили, он поднял Мило с земли и обнял как сына, а потом остаток недели уговаривал его покинуть стражу и стать стеклодувом в Диветри, как Амо.

– Он отвезет меня только в Казу Кассамаги, – изобразила возмущение Риса.

– Не знаю, смогу ли я спать, думая о тебе там, – переживала Джулия. – Дом разрушен, Феррер – старик. Он хоть знает, есть ли крыша у ее комнаты? – почти все морщины пропали с лица матери после освобождения из замка, но она все равно постарела в плену. Несколько седых волосков появились в темной гриве. Или Риса их просто не замечала раньше?

– Не все казы так сильно пострадали, как Портелло, красавица моя, – убедил ее Эро, его бас гудел от веселья. – Освобождение чар Кассамаги почти не навредило. Даже Пиратимаре пострадали только на пирсах, да причалы немного промокли. Наша дочь не будет спать под звездами.

– Я просто не хочу, чтобы она уезжала, – Джулия улыбалась, но прижалась к мужу, для утешения, опустила голову на его плечо.

Прошлой ночью король Алессандро и Феррер сообщили на публике, что Риса будет дальше делить время между их домами. Она несколько лет будет жить у Кассамаги, пытаясь расшифровать старые записи и рукописные тексты самой Аллирии Кассамаги. Если захочет, она сможет изучать старые манускрипты из библиотеки замка, искать, как раскрыть силу в ней, зная, что у нее был потенциал.

Сначала от новости она сморщила нос. Риса никогда не была книжным червем. От мысли о пыльных книгах и днях без солнца она не была рада, но разговор Мило с королем приободрил ее.

– У меня есть особое место для тебя в будущем, – сказал он Мило, когда увел их в отдельную комнату. Свет сиял в глаза монарха, словно он хранил тайну. – Особое положение, точно. Для этого нужны знания дипломатии и истории, войны и сохранения мира. Думаю, это место подойдет для тебя, бесстрашного и сообразительного юноши с мечом в руке, но тебе придется учиться, – когда Мило спросил, где будет учиться, и кто его обучит, Алессандро ответил. – Я попрошу тебя прочесть тексты в библиотеке замка. Я буду тебя учить… какое-то время. А когда меня не станет, тебе придется полагаться на свой опыт, на инстинкты. Как делал я.

Король Алессандро улыбнулся им и хотел отправить их на банкет, но Мило задал самый важный вопрос:

– Я смогу видеть Рису?

От его выражения лица король рассмеялся. Когда он успокоился, он тряхнул головой.

– Будто я могу вас разлучить! Она часто будет в библиотеке, и Каза Кассамаги недалеко, ты легко доплывешь на новой гондоле. Ты сможешь с ней видеться, если она позволит.

Мило после этого было любопытно, какое место для него задумал король Алессандро. Он будет послом в Пэйс Д’Азур? Дипломатом в одной из пограничных стран? Он за ночь сочинил дикие варианты, дошел до того, что король мог вручить ему старую пыльную библиотеку, чтобы уберечь его от бед.

У Рисы были подозрения насчет места, которое задумал для него король, но она поклялась не озвучивать их. Ее контакт с короной и скипетром сблизил ее с мыслями тех, кто носили их. Хоть она не читала мысли после этого, ей было тепло внутри от уверенности, что будущее Мило будет хорошим.

– Еще одно, любимая, – отец отвел ее в сторону, Мило запрыгнул в телегу Диветри. – У меня есть подарок для тебя, – он вытащил из телеги коробку, которую спрятал там до этого. Одну из коробок с мягкой внутренностью для стекла, в котором они доставляли изделия на Виа Диоро Паскалю.

Ощущая себя как ребенок на Фестиваль апельсинов, Риса раскрыла коробку. Она охнула. Ее отец выдул для нее тонкую сине-зеленую вазу. Цвета переливались как волны.

– Красиво, – прошептала она, очарованная красками.

– Это ваза для цветов, ее предназначение – хранить цветы свежими. Они не будут стоять в вазе вечно, но будут долго цвести. Не узнаешь? – он улыбнулся, когда она растерянно покачала головой. – Маттио собрал осколки, которые ты бросила на балконе, когда вернула нам короля. Это твоя чаша, моя маленькая львица.

Ее мать быстро забрала коробку, Риса обвила руками отца. Риса сильнее всего осознала, что покидала их. Она часто хотела этого в прошлом. Теперь момент настал, и она хотела остаться. Усы Эро щекотали ее ухо, он поднял ее и прошептал:

– Ты всегда будешь тут настоящей казаррой, кроха. Больше, чем я. Где бы ты ни была, какой бы ни стала, ты – Каза Диветри. А я или другой, кто трубит в наш рог, это только твоя замена. Понимаешь?

Она кивнула, он опустил ее, переполненный эмоциями. Слезы наполнили ее глаза, ее мама поцеловала ее, нежно прощаясь. Мило в это время разглядывал дом Сорренди. Она забралась в телегу и вытерла слезы с лица. Он дернул за поводья, и ослы зашагали по дороге.

Помахав родителям, Риса взяла себя в руки.

– Что ж, – она ощущала себя удивительно взволнованной из-за того, что ждало ее дальше. – Думаю, теперь я смогу сделать что-нибудь важное в своей жизни.

Мило рассмеялся, как она и надеялась.

– Ты уже совершила кучу важных дел, и все об этом знают, от короля до старушки на улице! – он все еще веселился от ее шутки. – Что она тебе говорила?

– Кто?

– Старушка.

– О, она хотела дать мне благословление богов, – ответила Риса, вспомнив, как женщина шептала над ее руками, а потом поцеловала их.

– Тебе на этой неделе много раз целовали руки! – сказал он.

Они свернули с площади на улицу, ведущую вдоль восточного побережья города. Один из работников Портелло, юноша в одежде Кающихся с мешком кирпичей, помахал им, пока они проезжали. Птицы щебетали, летая над каналами и ловя куски хлеба. Копыта ослов стучали, и Мило стал насвистывать мелодию. Песню Рикарда в ее честь.

Что бы ни случилось с ней, какой бы она ни стала, она была Рисой, дочерью стеклодува. И всегда ею будет.

Она опустила голову на плечо Мило, наслаждаясь теплом и его чистым запахом. Она смогла ответить ему лишь одно:

– Потому что я благословлена.

Песнь о дочери стеклодува

Пронзительный крик раздается в ночи.

От страха город притих.

В замке высоком правитель лежит,

Лежит неподвижно – он мертв.

Топот копыт на мосту гремит,

Несется волной над водою.

– Отец, не бросай! – слышится тихий крик,

Кричит дочь стеклодува с тоскою.

– Ни сестер тут, ни братьев, опустела семья,

Мне не к кому обратиться!

По бледной щеке покатилась слеза,

И сердце готово разбиться.

В свете лун одиноко она стоит,

Как по мне, на богиню похожа.

– Боги, слушайте, им никто не навредит! —

Кричит Риса, дочь стеклодува.

Ночь прошла, луны сели. Солнце взошло.

И родители не вернулись.

И светлая дочь одиноко бредет,

Не зная, что рядом завистник.

– Каза моя! – заявляет кузен,

– Все комнаты, стулья и плитки.

Казарро тут я, докажу я тебе,

Это ночью, о, мелкая Риса!

Солнце спускается ближе к земле,

От страха дрожит наша Риса,

Хоть рада, что власть в семье не ее,

Зова рога из замка боится.

– Труби в рог, кузен! – с тревогой кричит,

Тому, кто забрать власть решился.

– Иначе погибнем, дом не устоит! —

Дочь стеклодува грозится.

В ту ночь Портелло гул сотрясал.

И падала черепица.

Боялся кузен, а слуги бежали,

Но Риса тогда заявила:

– Своей казе я погибнуть не дам!

Отец показал ей, что делать.

Под взглядом зевак, она рог взяла,

О, храбрая дочь стеклодува!

Тот звук из глубин всех вокруг оглушил,

Когда она в рог чудесный подула.

– Казарра тут я! – звенел ее крик,

Кузена власти лишила.

Она казу спасла в ту темную ночь,

Уцелели и камни, и стекла,

И люди вокруг запели про дочь,

Про бесстрашную дочь стеклодува!