Текст книги "Дочь творца стекла (ЛП)"

Автор книги: В. Брайсленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

– Риса? – сказал он. – Боги. Камилла, это…

– Мило! Послушай. Мы в замке, – его лицо стало больше, он приблизился.

– Ты в стекле! – сказал он. – Я вижу тебя в стекле! – она видела, как его пальцы тянулись перед ним, на миг перекрыли его лицо.

Камилла появилась за ним с потрясением на лице.

– Не надо, – сказала она. – Испачкаешь стекло, где ее лицо.

Мило склонился и подул на стекло, чтобы очистить его.

– Я плохо тебя слышу. Ты меня слышишь?

– Да! – завопила она. Она виновато посмотрела на дверь, боясь, что стражи услышат. – Мы в замке! – отчеканила она. – Понимаешь?

Его губы двигались, через миг она услышала его голос. Казалось, звук долетал до нее на секунды позже.

– Замок, – повторил он. Мило повернулся и сказал Камилле. – Нам нужно в замок.

– Как мы ее найдем?

– Выглядывайте меня в окне! – закричала она.

– Повтори, – предложил Феррер. Его голос был тихим, он следил за драмой.

Она повторила слова.

– В окне, – сказал Мило. – Тебя сложно понять! Надеюсь, я угадал.

– Да! – сказала она.

– Клянусь, я заберу тебя оттуда! Своей честью, Риса. О, слава Муро, – сказал он Камилле. Тени затрепетали. Они пропали.

– Мило… – она многое хотела ему сказать. За многое извиниться.

– Кто этот Мило? – мягко сказал Феррер, коснувшись ее ладони. Его кожа была чуть теплой, но это утешило ее.

Как потухшие от ветра свечи, лица в других осколках пропали. На миг она расстроилась. Но вспомнила, как просто добилась такого, и улыбнулась. Где-то в ней сиял шарик из стекла с лентами красного узора.

– Друг.

– Страж – твой друг?

Она встала, вопрос разозлил ее.

– Да. Он не из Семи и Тридцати, но он все еще мой друг, – она отвернулась к осколкам. Она не хотела проявлять злость.

– Милая, – сказал старик. – Я не хотел обидеть. Мне всегда казалось, что, если бы Тридцать так не кичились своим положением и не желали большего, мы бы не были уязвимы к тому, что делает принц! Моя жена, боги, храните ее душу, была дочерью лекаря. Простой дочерью лекаря, как тогда говорили.

От любопытного факта Рисе стало легче. Она не хотела бы, чтобы Феррер отнесся к ее друзьям с презрением.

– Правда?

– Да. Она работала в бедном районе города, раздавала лекарства, когда я ее встретил. Она была милой. Думаю, это было шестьдесят лет назад… Девочка, что ты делаешь?

Монологи казарро испытывали ее терпение, но последние слова вдохновили Рису.

– У нас несколько минут, пока мой друг добирается до замка. Нужно разбудить Басо.

– Он пострадал от снотворного. Может, уже поздно.

– Вы так просто сдаетесь? Нужно попробовать помочь ему! – ощущение новых сил пьянило и пугало ее. Казалось, она была маленькой девочкой, которой дали целое состояние, которое она могла тратить, как хотела, но золото будто было чужой валютой, и никто не говорил ей, где были рынки, где она могла продать то, что желала. Она даже не знала, чего хотела. Слова Феррера о лекарях вдохновили ее, и она собиралась помочь юноше Буночио. – Если Мило сможет добраться до нас, мы не сможем нести его, но и бросить его принцу мы не можем!

– Думаешь, твой друг сможет нам помочь? – тихо сказал казарро.

– Да, – она была уверена.

Он поднялся. Его спина была чуть согнута, пока он шагал вокруг разбитого стола.

– Я доверяю тебе, дитя. Ты – исполненное обещание восьми сотен лет.

Риса покраснела от похвалы.

– Нет, я просто Диветри с миссией, – так говорила ее мать, и не раз. – А Диветри с миссией, – прошептала она, ощущая прилив сил, – опасное зрелище, – она повернулась к ценным побрякушкам в комнате.

– Перед тем, как тебя принесли, я осмотрел все предметы, которые могли бы привести его в чувство, – сказал Феррер. – Тут ничего нет.

– Кое-что есть, – возразила она. Она нашла то, что искала: серебряную ложку с ручкой, украшенной аметистовыми розами так, что ее явно было больно брать. Ее защищала коробка из стекла. Она без колебаний подняла жуткого фарфорового слона и ударила им по стеклу, жмурясь, чтобы защитить глаза. Двумя пальцами она осторожно потянулась среди осколков стекла и слона и вытащила ложку.

– Предназначение ложки – доставлять еду в рот, – пролепетал Феррер. Она не знала, потряс его предмет или то, как она его добыла. Риса хотела улыбнуться, но он мог принять это за излишнюю уверенность, а не волнение. – Чары Кассамаги не дадут еде пролиться…

Риса прошла к ведру с водой и подтащила его к Басо. Отчаяние сделало ее смелой. Они почти ничего не теряли, если она ошибется, но успех принес бы многое.

– Когда мы с братом болели, мама давала нам сироп, – он посмотрел на нее без эмоций. – Давала его ложкой, – объяснила она. – Ложкой еще и дают лекарство.

Феррер не спешил ей верить, но кивнул. Он сомневался в ней? Старик был экспертом в чарах. Она просто играла чарами, и он смеялся над ней? Прикусив губу, Риса опустила ложку и зачерпнула воду. Феррер с выжиданием смотрел на нее.

Это было не правильно. Она ощущала, что ничего не происходило. Ложка была просто ложкой с водой из колодца замка.

«Мне нужно многому учиться», – отчаянно подумала она. Риса закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она снова вытащила из потаенного места на глубине шарик из стекла, который представлял ее уверенность. Казалось, он вырос с прошлого раза, и красные ленты будто пылали огнем. Она представила Джулию над собой с ложкой сиропа.

Металл под ее кожей стал покалывать. Энергия от ее пальцев потекла по ложке изящной паутиной. Она открыла глаза и снова зачерпнула ложкой воду.

Прозрачная жидкость стала красной, когда она подняла ложку. В ложке была темная жидкость, которая пахла так же, как гадкие на вкус травяные сиропы из шкафчика Джулии с лекарствами – смесь коры ивы, сухой эхинацеи, пряного кориандра и рыбьего жира. Стеклянный шарик в ней вспыхнул, она мысленно отодвинула его.

– Подержите его голову, – попросила она у Феррера, стараясь не пролить ценный груз.

В глазах казарро были слезы? Ей было некогда смотреть. Феррер дрожащими руками поднял голову мальчика на колено и осторожно открыл его рот. Риса бережно подвинула ложку и вылила содержимое между губ Басо.

Мгновение ничего не происходило. А потом рот мальчика с большим трудом пошевелился. Он закашлялся и проглотил. Он выдохнул, закашлялся сильнее. Его веки трепетали. Всхлип вырвался из груди Рисы. Она это сделала. Она посмотрела на Феррера, среди его морщин на лице были слезы.

Было больно смотреть, как он плакал, хоть это и были слезы радости.

– Я буду выглядывать Мило, – сказала она. – Вы можете…

Он гладил голову мальчика, вытирал его лицо мокрой тряпкой. Феррер уже прогонял ее к окну.

– Выглядывай друга, – сказал он, опустив голову. – Я позабочусь о Басо.

У окна Риса поняла, что старик не хотел, чтобы она видела, каким счастливым она его сделала.

30

Мы достаточно хорошо готовим детей для инсул? Они знают о ремесле семьи, знают основы наук и истории, хотят стараться, но в их работе я вижу мало новизны. Почему мы оберегаем послушание, но не позволяем исследовать?

– Арнольдо Пиратимаре, старший в инсуле Детей Муро в письме Джине Катарре, старшей в инсуле Кающихся Лены

– Пока ты была без сознания, я пробовал всеми способами, доступными моей казе, – сказал Феррер, нервничая, как Риса. – Ничто не открыло окно.

– Но он там! – кипела Риса. Мило и Камилла прибыли десять минут назад. Из окна она заметила их форму, красные пятна, когда они вышли на площадь из Виа Диоро. Они пропали в толпе возле прилавков рынка и появились у статуи короля Орсино. Она увидела тогда, что с ними было еще двое мужчин. Слезы выступили на глазах Рисы, когда она узнала Амо и Маттио.

Старик все сидел возле Басо, помог ему сесть. Юноша был еще потрясен от отравления камарандусом, но хотя бы попросил воды и слышал их голоса.

– Он тебя видит? – спросил Феррер.

– Не думаю, – ее друзья остановились на площади, смотрели на огромный замок. Южная стена замка была единственной, вдоль которой не тянулся канал, ряды окон с усиленными стеклом из инсул выходили на площадь, каждое окно было вдавлено в стену и окружено статуями и колоннами. Они увидят ее на верхнем этаже? Они стали расходиться, разглядывая замок.

Она должна была открыть окно. Просто должна была. Она протянула руки, ощутила, как под ними покалывает энергия чар. Она как-то могла направлять эту силу, если понимала, что хотела. Изначальным предназначением окна, как сказал Феррер, было закрывать от стихий.

Как еще можно было использовать окно? Какие еще были цели? Видеть в него. Пропускать свет солнца. Пропускать свежий воздух!

Она обрадовалась, коснулась металлической рамы. Она успокоила разум, снова призвала картинку сверкающего шарика из стекла. Как картина Буночио, ее разум наполнился яркой картинкой окон, открытых, чтобы впустить ветерок с запахом цветов, пряностей и воды канала. Она сжала ручки окон, вдохновленная идеей, и повернула.

Они не поддавались.

– Это не честно! – бушевала Риса, злясь, что это не работало. Камилла внизу бегала по площади с Рикардом в жутком одеянии и Таней в платье для танца. Все ее друзья пришли помочь ей. Ее сердце забилось быстрее от осознания.

– Справедливость приходит редко, милая, – сказал Феррер тяжко. Как мужчина с мудростью его казы, он точно знал, как заставить ее злиться.

– Всех годами учат чарам в инсулах, а я должна понять все за утро! – маски Лены и Муро аз окном насмехались над ней и ее попытками.

Амо и Маттио на земле закончили советоваться со стражами и побежали на восток. Они направлялись к другой стороне замка. Мило остался, но надолго ли, если не найдет ее? Ей стало не по себе. Строгие слова Феррера злили ее только сильнее.

– Многие в Семи и Тридцати провели жизни вне инсулы, без устали изучая и оттачивая навыки. Они тоже не были бы рады, что их чары куда слабее, чем то, что ты исполнила за два часа. Не перестарайся, – сказал он. – Думаю… – Басо склонился и опустил лицо на ладони, отвлекая старика от речи.

Его слова не утешили ее. Мило ходил туда-сюда по площади, порой останавливался под окном, с которым она безуспешно боролась. Риса прислонилась к нему головой. Не перестарайся! Она хотела отмахнуться от совета, но Феррер явно был прав. Чары с ложкой казались пустяком, словно она создала прямое совпадение между целью и тем, как хотела достичь ее. Пытаться открыть окно ради свежего воздуха ощущалось как обман. Ей не нужен был свежий воздух, и в этой роскошной комнате было даже холодно.

– Не хотела бы я себе такую ответственность! Я просто хочу, чтобы все вернулось на места, как было! – Риса почти смутилась от ярости, с которой говорила.

Тон Феррера был нежным:

– Милая, все мы в необычных обстоятельствах хотим вернуть обычную жизнь, – это было самое простое, что он сказал за день. – Мы всегда чего-то хотим. Это природа человека.

Но чего она хотела? Она посмотрела на окно. В чем она нуждалась? Позвать Мило, привлечь его внимание. Она могла больше не увидеть его, если не откроет окно и не позовет, пока он не ушел. Так годы назад ее мать позвала отца из окна.

Риса гладила холодную раму окна, ощущая гул энергии. Рассеянно водя ладонями по мраморному подоконнику, она снова заметила лицо Лены, улыбающееся ей с колонны сверху.

Это было так просто. Феррер был прав. Она перестаралась. Ее шею и лицо покалывало, она поняла, что хотела того же, чего хотела ее мать двадцать девять лет назад – открыть окно и позвать мальчика внизу. Улыбнуться ему, привлечь его внимание и удерживать это внимание до конца жизни.

Она потянула за ручки окна, энергия лилась по ее пальцам, створки открылись. Свежий воздух проник в комнату вместе со звуками площади. Риса склонилась, волосы упали на лицо.

– Мило! – закричала она. Она знала, что звала юношу, которого не хотела потерять. Ни сейчас, ни потом. – Мило!

Она испугалась, что он не услышал ее. Но она обрадовалась, когда он поймал ее взгляд. Его лицо просияло, эту улыбку она ценила эти четыре дня. Она с радостью улыбнулась в ответ.

Он поднес палец к губам, чтобы она не кричала снова, шепнул что-то сестре. Камилла посмотрела наверх, заметила Рису на четвертом, последнем, этаже замка. Мило быстро сообщил Тане и Рикарду о ее местоположении. Рикард хотел указать, но Мило опустил его руку.

Таня посмотрела вверх и подпрыгнула. Казалось, она просто обрадовалась ей, но когда девушка, прыгая и кружась, устремилась к статуе короля Орсино, Риса поняла, что Таня танцевала. Она отцепила барабан от пояса и стала стучать в него над головой, ее юбки развевались от быстрого ритма. Рикард пошел за ней, подвинул лютню, готовый играть на ней. Хоть она не слышала музыку из-за шума города, Риса видела, что люди стали хлопать в такт песне поэта.

Она расстроилась на миг. Будто ее предали. Она думала, что ее друзья пришли спасти ее. А они, как и после того, как она подула в рог Диветри впервые, пытались заработать монеты.

Она смотрела, как Мило следил за их прогрессом. Рикард и Таня добрались до тени статуи, которая стала длиннее из-за движения солнца, он махнул Камилле. А потом, хоть он пошел на запад к другой стене замка, Мило остановился и показал ладонь в ее сторону. Это было прощание? Нет, он говорил ей ждать. Терпение. Она знала, что он сказал бы ей. Она кивнула и смотрела, как брат и сестра направляются, танцуя и играя, к Королевскому каналу.

Она и не соображала, как обрадовалась их беззвучному общению, пока не прошла по комнате и села, улыбаясь. Хоть ее мутило после событий утра, она впервые за часы ощущала оптимизм. Возможно, казы переживут еще ночь.

– Ты исполнила три чуда за утро, – отметил Феррер, глядя на нее через двойные очки. – Сколько еще нам ждать.

– Это не чудо, – ей не нравилось это слово. – Просто… это нужно было сделать, – это было лучшим объяснением. – Казарро, когда вы творите свои чары, вы что-нибудь ощущаете? – Басо не убирал руки с лица, но слушал их разговор, хотя и молчал.

– Ощущаю? – повторил Феррер. – В записях, сохранившихся у Кассамаги, Аллирия писала об энергиях предметов, когда их используют, и она говорила, что их можно менять и… дитя мое, ты ощущаешь эти энергии? – Риса кивнула, и его плечи опустились, он вздохнул. – Я многое отдал бы, чтобы ощутить их! Аллирия писала, что энергии между связанными предметами, как Оливковая корона и рожки каз, могут тянуться на много миль.

– Как веревка? – воодушевилась Риса. – Я ощущала, как от рога словно тянется веревка к замку, когда завершается ритуал. Вы тоже это ощущаете?

Феррер потрясенно покачал головой.

– Давно у тебя эти ощущения? Ты кому-нибудь говорила?

Она покачала головой.

– С детства.

– Боги не врали, – прошептал он. – Тебе не нужны инсулы. А инсулы нуждаются в тебе.

Странное ощущение – быть орудием богов. Это пугало больше всех опасностей этой недели. Почему она так отличалась? Как отнесутся люди, когда узнают? Она хотела жизнь, какой та была раньше, но вспомнила слова Феррера – она просто хотела обычного среди необычного.

Но будет ли она обычной снова? Мысль беспокоила ее. Но если она была в руках Муро и Лены, была ли надежда, что боги помогут ей уберечь город от мрачного будущего?

За окном стал громче звучать барабан. Риса встала с дивана и прошла к окну. Толпа внизу выросла. Рикард еще играл в центре площади, окруженный сотней зрителей, но к нему присоединились жонглеры и барабанщики. Девушка с лирой – та же, что играла у Мины? – сидела у края импровизированной сцены. С Таней танцевали ребята из таверны, и они кричали, прыгая и кружа юбками в такт. Все больше людей с рынка сходились посмотреть на артистов, которые играли с огнем и мечами, развлекая толпу.

Она увидела стражей в красном, идущих в сторону веселья, виновато оглядываясь, и поняла. Рикард и Таня начали фестиваль не ради денег – ее друзья создали отвлечение! Милые девушки и красивые музыканты заставили часть стражей покинуть свои места, позволяя Мило и Камилле пробраться внутрь. Их мать была телохранителем короля Алессандро, они почти выросли в замке, как говорил ей Мило. Они точно найдут ее.

Она посмотрела вниз, потом на лица Муро и Лены. Они улыбались ей или смеялись над ней? Она могла лишь молиться, что они хотели, чтобы она преуспела.

31

Ты говоришь о наших подопечных, словно они – овцы, робкие ягнята, которых собрались резать. Друг, это будущие лидеры Кассафорте, мы их учим. Новое для них не дается просто, но они знают, как биться за то, что правильно.

– Джина Катарре, старшая инсулы Кающихся Лены в ответ на письмо от Арнольдо Пиратимаре, старшего инсулы Детей Муро

Солнце опустилось ниже, лучи отражались от поверхностей, ослепляя, но пленники не закрывали окно, не задвигали шторы. Иначе они остались бы в тишине, а им не хватало шума площади внизу. Было сложно просто сидеть, так что они занялись тем, что помогли Басо вытереть лицо и ладони. Риса несколько раз заставила его присесть. Он был слабым, но был рад движению.

Прошло больше часа, судя по часам на камине, когда они услышали шорох из коридора. Риса тут же подбежала и подняла гобелен, скрывающий дубовую дверь, ее сердце колотилось, будто зверь в клетке. Феррер тоже подошел, опираясь на трость. Риса подняла руку, чтобы он молчал.

Шум донесся снова из щели между дверью и полом. Она отпрянула, когда снизу вдруг появился клинок и пропал. Трещина была слишком узкой, чтобы пустить меч до конца. Она опустилась на колени и, держась в стороне от щели, прошептала:

– Мило?

Шорох меча утих. Она ощутила, как воздух из коридора задел ее щеку. Кто-то опустился на пол за дверью.

– Риса! – пальцы Мило просунулись в щель.

Она коснулась его пальцев своими, ее сердце колотилось. Утром их разделял город. Два часа назад она видела его с высоты четвертого этажа. Теперь они были в дюймах друг от друга.

– Говорить безопасно?

Она не слышала весь ответ, он словно отвернул голову в начале ответа:

– …нужно быстрее, – услышала она. – Эта дверь… зачарована, вроде бы.

– Знаю! – отчетливо сказала она.

– Мы попытаемся выломать ее, – сказал он.

Феррер за ней решил вмешаться.

– Милая…

– Нет! – завопила Риса, пытаясь остановить Мило. – Так вы нашумите. Я придумаю, как убрать чары!

– Казарра, – сказал Феррер.

– Невозможно, – Мило, казалось, прижимал губы к щели. – Просто отойди от двери.

– Риса! – она повернулась от того, как Феррер резко произнес ее имя. – Дитя! Чары Портелло работают только с нашей стороны двери. Твоему другу нужно только повернуть ручку и толкнуть.

– О, – от простоты решения она покраснела. Она повторила указания Феррера под дверью, отошла и смотрела, как ручку осторожно повернули. Дверь открылась, впуская воздух. Мило и Камилла стояли за ней с мечами наготове.

Свежий воздух не радовал так, как их вид. Мило удивился при виде других людей в комнате с ней. Он узнал казарро Кассамаги, кивнул ему с уважением и убрал меч в ножны. Он разглядывал миг неподвижного Басо, а потом повернулся к Рисе, разглядывал ее внимательно. Она, казалось, могла вечно купаться в его взгляде.

Но знала, что не могла.

– Нужно спешить, – сказала она, заставляя себя думать об опасности. – Как ты избавился от наших стражей?

Его улыбка стала веселее.

– Я убедил их, что нас послал их капитан, чтобы они смогли часок отдохнуть и пойти на фестиваль снаружи, – объяснил он. – Они были рады перерыву.

– Очень умно, юноша, – Феррер встал рядом с ней, пока Мило говорил.

Мило покраснел даже под загаром.

– Это была идея Камиллы, – он указал на сестру, скромно склонившую голову. Она тоже была рада Рисе, но поглядывала на длинный коридор. – Она – стратег, – Феррер поклонился Камилле, а Риса продолжала глядеть на Мило. То, что он улыбался так же, как она, радовало ее.

Камилла с уважением поклонилась в ответ Ферреру, признавая его власть. Она описала их путь тихим голосом и жестами:

– Наши гондолы у нижних торговых ворот западного канала, – она повела их по коридору. – К счастью, наш путь – самый короткий. По лестнице в юго-западную башню, а оттуда немного до ворот канала. Мы убедились, что стражи по пути ушли на фестиваль. Думаю, мы сможем доставить всех вас в казы до заката, казарро, – она, казалось, отчитывалась Толио, своему капитану.

– А родители? – спросила Риса. Она хотела на свободу, но не забывала о них.

– Ты знаешь, где они? – Мило указал на длинный коридор, где были десятки дверей, и таких коридоров в замке было множество. Риса знала это.

Она покачала головой.

– На всех гондол не хватит, – ее сердце сжалось от этих слов. Мило кивнул, и она приняла решение. – Я понимаю. Правда, – было сложно отпустить фантазии о спасении, но вечер близился. Они не могли терять время или попасться, пока искали родителей.

Мило склонился ближе.

– Мы их вытащим. Даю слово, – она кивнула, веря ему.

– Этого нужно вернуть в Буночио. Он почти не стоит на ногах, – Феррер указал на Басо. Он с сочувствием смотрел на Рису.

– Я в порядке, сэр, – слабо сказал Басо, пытаясь встать. Он пошатнулся, пытаясь отыскать равновесие.

Камилла подбежала к нему, закинула его руку на своих плечи, обвила рукой его пояс. Она вывела его в коридор, он тихо сопротивлялся.

– Он со мной. Мило, ты…

Но ее слова перебил свист меча, покидающего ножны. Они повернулись на звук. Пульс Рисы участился при виде широкоплечего стража, бегущего к ним с огнем в глазах. Он скривился так яростно, что она застыла, не могла бежать. Похоже, он направлялся к ней, готовый отрубить ей голову острым клинком, а она могла только стоять на месте.

Алое пятно мелькнуло мимо нее – Мило бросился по коридору. Она услышала шипение металла, он вытащил меч, Камилла последовала за ним, вооружаясь. Они остановились посреди широкого коридора и ждали врага.

Слюна летела изо рта стража. Он выругался, вопль разнесся эхом. Он вытащил кинжал, оружие было в обеих руках. Он был вдвое старше и больше Мило, навис над Сорранто как гора над холмами.

Они притихли на миг, разглядывая друг друга. Хоть Риса успела за это время только вдохнуть и выдохнуть, казалось, время замедлилось. Одна секунда тянулась вечность.

Сталь закружилась без предупреждения. Камилла и Мило отбивались мечами, но он медленно отгонял их. Звон клинков разносился в коридоре, его громкость вызвала слезы на глазах Рисы. Страж бросился вперед, отгоняя брата и сестру.

Риса ощутила, как пальцы Феррера впились в ее плечо и повели ее прочь. Она пыталась сопротивляться. Она хотела бежать, но знала, что так будет только хуже. Было невозможно не восхищаться грацией движений Сорранто в бою, она словно смотрела на работу мастеров. Несмотря на восхищение, она знала, что от навыков Сорранто зависели их жизни. Хоть она не могла отвести взгляда от боя, она боялась каждого удара старшего стража.

Камилла споткнулась и отлетела к факелу на ее пути. Как акробат, она превратила ошибку в перекат, сделала сальто назад, оттолкнулась, используя меч. Мило не взглянул на нее, бился со стражем с двойной решимостью. Он смог отбить оба клинка врага без колебаний. Он уклонялся, пригибался, делал ложные выпады, останавливал удары и на миг подавил атаку стража.

Камилла повернулась с криком. Ее меч сверкал, кружась. Рисе казалось, что она передавала меч из руки в руку в сложном движении, которое не давало приблизиться к ней. Это удивило стража, и он отступил, когда она приблизилась.

Страж отвлекся, и Мило сделал ход. Как его сестра, он тоже стал кружить меч, передавая его из руки в руку. Вид впечатлял. Риса была потрясена сложностью. А потом он изящно остановился, развернулся и уперся мечом в пол. Он прыгнул, и пятка его сапога попала по челюсти стража, подняла мужчину в воздух и отправила его на спину. Голова мужчины с треском ударилась об каменный пол.

Мило легко приземлился на пол в защитной позе, меч был наготове. Камилла тоже приготовилась нападать, но страж был без сознания.

Риса не успела даже вдохнуть во время этого. Она не знала, что у ее друзей были такие навыки. Если бы она не видела своими глазами, не поверила бы, что Мило одолел такого большого противника.

– Как ты это сделал? – потрясенно выдохнула она.

– Та книга Катарре про мечи была хорошей, – он говорил так скромно, словно шутил над Рисой. – Этот гадкий, – добавил он Камилле. – Я говорил, что он подозрительный.

Камилла встала, тяжело дыша, как ее брат.

– Мы закроем его в комнате. Хорошая награда за пленение трех глав каз, да? – она схватила стража за ногу и с трудом потащила в сторону зачарованной Портелло комнаты.

Мило убрал меч в ножны и пошел помогать ей.

– А если другой страж идет с площади? Он пойдет по юго-западной башне.

– Пойдем другим путем, – мрачно сказала Камилла.

Риса встревожилась.

– Другим путем?

Мило закрыл ручку двери их бывшей темницы и улыбнулся ей.

– Не переживай, – сказала он. – Тут все становится немного опасным.

32

Говорят, нынешний род правителей Кассафорте произошел от вора собак, но доказательств я не нашел.

– шпион Густоф Вернер в письме барону Фридриху ван Вистелу

Четверо мужчин могли лечь вдоль Лестницы петиций, поднять руки над головой и все еще не задеть ноги мужчины, лежащего перед ними. Ступеньки были такими широкими, что эти мужчины могли развести руки в стороны и не коснуться краев. Лестница петиций поднималась от первого этажа, от входа, и тянулась позолоченной роскошью до тронного зала наверху.

На каждом подъеме ступени были вырезаны исторические или мифические сцены, и с высотой усиливалась их роскошь. Снизу было видно золотой трон короля. Даже самые жалкие нищие, сев на этот сияющий трон, выглядели бы властно. Те, кто хотели аудиенции с королем Кассафорте, шли бы по этой лестнице, ощущая потрясение и стыдясь себя, а под конец уставали бы и не могли перечить.

Солнце еще попадало на огромный стеклянный купол тронного зала. В это время дня свет искрился на стекле, и купол было видно издалека. Группа Рисы была во тьме. Они стояли в небольшой нише, едва дышали и притихли от страха, свет падал только из крохотных прорезей в резной позолоченной ширме, окружающей их. Белые полосы падали на их лица, будто мазки кистью.

Осторожно, чтобы осколки стекла в мешке на плече не звякнули, Риса склонилась к ближайшей прорези. Мило и Камилла рядом с ней уже смотрели в прорези глаз улыбающихся амуров. Комната когда-то скрывала телохранителей короля, чтобы они могли следить за ним и броситься действовать, чтобы защитить его. Теперь тут были пять беженцев, пытающихся добраться до северо-восточной башни.

Длинные пальцы принца стучали по подлокотнику трона, ногти отстукивали ритм.

– Я устал ждать, – сообщил он, чеканя каждый звук.

– Нужно подождать еще немного, – сказал мужчина в одежде Тридцати. Риса не узнала его. – И Оливковая корона будет вашей.

– К демонам это! Толку от нее, если ее нельзя взять? – принц Берто поднял левую руку, Риса видела ее край. Она чуть не вскрикнула – на конце его руки была сморщенная ладонь, пальцы сжались как когти, кожа почернела. Вид пугал ее. Она знала, что потому он прятал ладони, когда прибыл к Диветри.

Приспешник принца сжался, а потом заявил:

– Ваше высочество, целебные силы короны и скипетра…

– Это просто слова! На меня подействовало проклятие короны. Гибель Кассамаги будет моей местью, – за ширмой было слышно все. Риса ощутила, как Феррер заерзал за ней.

– Еще час, – сказал мужчина, низко кланяясь. – И все будет вашим, – он приблизился к принцу, пропал из виду Рисы, и стало видно пьедесталы с двумя священными предметами страны: короной из золота, выглядящей так, словно ее сплели из оливковых веток, и посох, похожий на тяжелую ветку колючего дерева. Рядом с ними лежал рог – копия рога ее казы. Рог замка, который веками звучал с крыши, начиная ритуал верности. От лучей сверху три предмета сияли. Риса ощущала их энергию даже на расстоянии. Они будто звали ее песней, которую точно не слышали ее товарищи. Эта песня радовала ее сердце. Песня убеждала ее, что все было правильно.

Но это было не так. Она должна была уже двигаться к казе, но застряла в этой темной комнате, Мило и Камилла загнали ее сюда во время бега по Лестнице петиций, когда они уловили звуки со стороны покоев принца. План был чистым безумием. Только молниеносные рефлексы стражей и знание замка позволило им, включая медленных Басо и Феррера, спрятаться, пока их не заметили.

– Но где другие стражи? – хотела знать Риса.

Мило сказал ей, что несколько стражей остались в замке, и они были сосредоточены на входах и покоях принца.

– Принц не популярен, – шепнул он. – Те, кто не согласен с тем, что он делает, просто пропали, многие по своему выбору. Тут те, кто сделает все ради повышения или власти. Все, – с нажимом повторил он. Риса вспомнила слова Феррера о грядущей войне, где стражу придется биться со стражем за будущее страны.

– Тот, кто принес мне девчонку. Подхалим. Как его звали? – тон принца был холодным, отвлек Рису от мыслей.

– Не помню, ваше высочество. Он был Диветри.

Она слушала, и сердце пропустило удар от звука ее фамилии.

– Да, проблемный. Из самой проблемной семьи. Решил, что я сделаю такого, как он, одним из новой Семерки. Мы показали ему наше гостеприимство? – Рисе не нравилось, как едко звучали слова.

– Мы раздели его тело и сбросили в канал, – заявил придворный. Он вытащил из кармана камзола знакомую серебряную коробочку. Он открыл ее, отпрянул от запаха tabbaco da fiuto, а потом бросил ее на пол. – Его будет сложно опознать… если кто-то вообще захочет.

– Хорошо, – во тьме она ощутила, как ее взяли за руку. Мило пытался утешить ее. Она не нуждалась в этом, хотя ценила тепло его прикосновения. Новость о смерти ее кузена только наполнила ее желанием преуспеть и нарушить планы принца. Фредо предал ее, да, и она могла бы сама от него избавиться, но изгнанием, а не казнью.

Принц был на расстоянии руки от места, где она стояла. Было бы просто выйти и напасть на него.

Что-то в ее движении выдало ее мысль. Феррер сжал ее плечо, а Мило крепче сжал ее ладонь. Расслабиться было сложно, но она смогла опустить плечи, обещая себе мысленно, что превзойдет принца любой ценой.

– А слуга Буночио, который помог нам найти мальчишку?

– С ним тоже разобрались, – сказал приспешник. Трупы, лишенные ценных вещей и одежды порой попадались в каналах в разных частях города. Только ее вмешательство защитило нищего, Дома, от такой судьбы.

Принц невесело рассмеялся.

– Хорошо. Я могу подождать час, – он встал, лиловая мантия шуршала вокруг него. Она заметила, что он скрывал пострадавшую руку в длинном левом рукаве, прижимал ближе к телу. – Пусть главам каз скормят остатки их подношений на ужин. Пусть упрямые дураки насладятся тем, как последние их дома падут, – с презрением взглянув на Оливковую корону, он пошел в сторону длинной галереи, ведущей в восточное крыло. – Думаю, они должны насладиться последним ужином как глав семей. Это делает меня сентиментальным старым дураком, как мой отец? – смех принца, пока его приспешник спускался по Лестнице петиций, звучал как у безумца. Мило сжал руку Рисы во тьме. Боясь за родителей, она сжала его ладонь в ответ. Им всем нужно было вернуться в их казы, чтобы главы семей в плену не теряли надежды.