Текст книги "Дочь творца стекла (ЛП)"

Автор книги: В. Брайсленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Они знали, что задержатся? – женщина пожала плечами. Ужасно злясь, Риса повязала шаль на плечах. – Ты не знаешь, почему мои родители в замке, как и почему они остались на ночь. Ты не знаешь, почему мой друг Дом провел ночь во дворе конюшни.

– Это я знаю. Ему нельзя в дом, потому что я не получила приказа казарро…

– Моего приказа должно хватать!

– А еще, казаррина, – сказала недовольно горничная, – звать такого человека другом, когда ты из Семерки…

– Не нужно говорить! – перебила Риса горничную. Не обращая внимания на хмурое молчание женщины, она схватила поднос и вышла из комнаты.

Она увидела Дома под одеялом, пахнущим мулом и духами, водами канала и затхлой старостью возраста. Она пыталась скрыть эмоции, борющиеся в ней, когда мужчина повернул к ней лицо в морщинах и пятнах от возраста.

– Ты ушла, – сказал он с жалобным взглядом.

– Прости, – сказала она, снова злясь на Фиту. Хоть горничная бывала щедрой, она раздражала, когда упрямилась.

– Я спал тут.

– Это не повторится, – пообещала Риса. – Я принесла завтрак, – она опустила еду на скамью рядом с ним. – Видишь? Все хорошо. Мы поделимся, – она взяла половину булочки и откусила. В его глазах были голод и тоска. Он замешкался. Риса подозревала, что гордость не давала ему есть у нее на глазах. Она повернула голову и проглотила свою порцию. Она слышала, как он схватил булочку и стал жадно поглощать ее.

Его ладони еще дрожали, когда от уговоров Рисы он доел последнюю булочку и допил сок.

– Отныне ты будешь питаться регулярно, – сказала она. – Нам нужно только найти тебе занятие.

Она не заметила, сколько красных вен было в глазах старика, пока он не посмотрел на нее со страхом.

– Я… я ничего…

– Ты работал когда-нибудь со стеклом? – он покачал головой. – А в конюшне? А на кухне? – она перебирала варианты, но он продолжал качать головой.

Почему она старалась помочь ему? С каждой работой, от которой Дом качал головой, она все сильнее задумывалась, не подобрала ли бесполезного с улицы. Он мог всю жизнь попрошайничать. Он не признался, что хоть что-то умел.

Она вспомнила, как увидела нищего на пороге магазина Паскаля, и как ощутила, что его беспомощность отражает ее состояние. Она могла ему помочь, если поймет, как.

– Можешь придумать занятие, которое сможешь выполнять тут?

Он сцепил ладони на коленях, пытаясь скрыть их дрожь.

– Я никогда не работал как… – его хриплый голос утих.

– Мы что-нибудь придумаем, – мягко сказала она, пытаясь размышлять.

– Страж, – прошептал он.

– Что? – Дом был стражем? Может, он мог приглядывать за печами или заниматься чем-то еще, где не нужно было двигаться, но требовалось внимание. Он поднял руку и указал на дорогу.

У нижнего моста были темно-красные формы. Городские стражи приближались. Риса в тревоге огляделась, видела плащи и копья и на верхнем мосту.

Она подумала, что что-то не так. Ее родители пострадали. Эро был мертв, и стражи принесли плохую весть. Паника сдавила грудь, мешая вдохнуть.

Она встала на ноги усилием воли. Ее шаги были тяжелыми, вели ее ближе к стражам, но она не могла заставить себя бежать. Она остановилась и ждала, пока они доберутся до нее. Их лица были мрачными.

– В чем дело? – спросила она у девушки с луком на плече. Она разглядывала лица окруживших ее стражей. – Что-то не так?

– Спросите у Толио, казаррина, – сказал юноша. – Мы просто выполняем приказы.

– Кто такой Толио? Где он?

Юноша указал на верхний мост.

– Он сейчас во дворе.

Риса ощутила, как ноги стали легче, и побежала к казе.

10

Каждый узел начинался с ровной веревки.

– кассафортийская поговорка

– Кого из вас зовут Толио? – осведомилась Риса, врываясь во двор. Стражи уже были там, их оружие и плащи были на скамейках и у кустов. Они словно устроились как дома.

Фредо и Маттио прибыли за ней во двор, а с ними – моргающий Эмиль. Пока Риса бежала по казе, она попросила Маттио пойти с ней – если там были плохие новости, она хотела, чтобы он был рядом. Другие мастера тоже хотели пойти, и даже слуги последовали за ними, их лица выдавали волнение.

– Ну-ну, кузина, – Фредо шагнул вперед, сцепил перед собой ладони. – Казаррина может выразить гостям больше уважения.

Она ненавидела его за такие слова. Он не был из Семи и Тридцати, не имел права указывать ей на манеры. Она парировала бы, если бы не заметила знакомое лицо. Юноша стоял за светловолосой женщиной, которая была выше него и указывала, что стражам делать. Это был Мило, необычный страж с обычным именем. Он улыбнулся ей, а потом посмотрел на небо, посвистывая, словно не видел ее.

– Кто из вас Толио? – повторила Риса твердым тоном, хоть и осознавала присутствие Мило.

– Я – Толио, казаррина, – сказал старший из стражей в алом. На его тунике косичка была шире, чем у других. Как многие жители под шестьдесят, он был со шрамами на лице, полученными в войне с пиратами. Они почти подходили его грубым чертам и кислому виду.

– Мои родители в порядке? Им не навредили? – она спешила спросить, и слова звучали с запинками.

– Я уверен, что наш гость Толио – капитан Толио, да? Какая честь! – не привел бы столько людей ради такого обычного задания, юная кузина, – улыбка Фредо могла успокоить даже прилив.

– Казарро и казарра Диветри в порядке, – сказал Толио, поклонившись Фредо. – Я принес послание от казарры, – он протянул сложенный лист.

– Слава богам, – прошептал Фредо.

Мило следил за разговором, Риса заметила это. Хоть стражница заставила его поправить груду копий, его голова была склонена в ее сторону. Он поймал взгляд Рисы и стал посвистывать, выполняя задание.

– Нужно было привести сорок стражей, чтобы доставить послание? – спросила Риса.

– Мы выполняем приказы принца Берто, – ответил Толио.

Маттио шагнул вперед.

– Я сам был стражем в юности. Стражи слушаются только короля, не его родню.

– Король мертв, – Толио сделал паузу, чтобы новость впиталась. Хотя стражи не были удивлены, никто в казе еще не слышал о таком. Слуги потрясенно зашептались. Риса ощущала себя пустой. Король Алессандро мертв? Он несколько лет не появлялся на глаза людям из-за проблем со здоровьем. Они все ожидали худшее, но было шоком услышать такие слова.

– Пусть Лена сжалится над ним, – Фредо посмотрел на небеса. – Муро, упокой его.

Толио шагнул вперед, не тронутый речью.

– Пока Семерка не передала Оливковую корону и Скипетр с шипами принцу Берто, мы слушаемся наследника трона. И его приказ – занять казы Семерки, пока переход не произойдет.

Потому ее родители уехали ночью. Когда монарх умирал, семеро глав семей собирались в замке и передавали священные реликвии наследнику. Из уроков истории Риса знала, что волшебные предметы нужно было передать ему. Принц Берто не мог сам взять корону и скипетр, их мог трогать только король, одобренный Семёркой. Семерка была ключом к гладкому переходу между королями, и от них зависело равновесие между волей короны и волей народа. История вершилась на их глазах.

– Мне жаль насчет короля Алессандро, – тихо сказала она. – Но можно мне послание?

Фредо тут же шагнул вперед.

– Может, мне стоит его взять, кузина, – и он добавил для Толио. – Я – один мужчина крови Диветри в доме, и я думаю, что казарро, мой кузен, хотел бы, чтобы я управлял казой, пока его нет.

Возмущение кипело в груди Рисы. Оно чуть притихло от вида Мило в стороне, изображающего выражение лица Фредо, добавив косоглазие. Стражница, что была с ним, заметила его игру, щелкнула пальцами и отправила Мило работать.

– Только я чистой крови Диветри в этой казе, – парировала Риса, не скрывая желчь.

Казалось, она увидела презрение в глазах Фредо, но ей могло привидеться. Он парировал нахально:

– Я должен настоять…

– Маттио, – Риса игнорировала его. – Отправь слугу в инсулу Детей Муро. Я хочу, чтобы мой брат Ромельдо был тут, пока нет отца, чтобы избежать недоразумений.

Она была рада, что от ее приказа Фредо вздрогнул.

– Не уверен, что это необходимо, кузина, – начал он.

– Я уверена.

– Будет сделано, – Маттио с мрачным видом склонил голову и скрылся за дверями. Хоть он был вежливым, Риса знала, что Маттио не любил ее дядю.

Толио посмотрел на сложенное письмо.

– Оно для казаррины, – спокойно сказал он и вручил послание Рисе. Она забрала письмо с триумфом. Она на миг отвлеклась на то, что Мило подмигнул. Было приятно, что у нее был союзник.

Она тут же заметила, что письмо было не запечатано. Любой из замка мог прочесть его. Судя по отпечаткам пальцев по краю, некоторые уже это сделали.

Милая,

Знай, что я скучаю без

тебя каждый час. Твоего отца,

Эро, и меня хорошо принял

его величество, принц Берто.

Я была бы уж

очень благодарна, если бы ты смирен-

но принесла в замок подношение в честь гостепри-

имства. Тебе нравится погода? Искренне надеюсь, что как

можно дольше продлятся ясные дни.

Джулия

Ощутив движение за собой, Риса обернулась. Фредо стоял у ее плеча, губы двигались, пока он читал:

– Я мог бы отнести в замок подношение, – сказал он, голос был скромным. Фита, постоянно вытирающая руки об фартук, стоя в дверях дома. Она хлопнула в ладоши, повела слуг с кухни за собой, чтобы начать приготовления.

– Я займусь подношением, – рявкнула Риса. – Письмо адресовано мне.

– Да, это было бы лучше всего, – сказал Фредо. – Займешься этим скромным делом. А я лучше пригляжу за хозяйством, пока казарро нет, – Риса не успела вмешаться, он добавил. – Пока не прибудет кузен Ромельдо, конечно.

Она знала, что ее отец не одобрил бы это, но должна была что-то сказать.

– Не испытывайте меня, дядя, – она хотела уйти в дом, но Толио хлопнул в ладоши.

– Минутку, казаррина. Я должен назначить вам надзирателя.

– Надзирателя? – она потрясенно посмотрела на капитана. – Я под стражей? Я не могу ходить, как хочу?

– Мне приказано разместить стражей среди каз и мостов, и чтобы к членам семи семей были приставлены надзиратели, – вежливо ответил Толио. – Вы не под арестом. Вы можете ходить, как хотите, днем. Ночью вам нельзя в город. Ради вашей безопасности, – объяснил он.

– Я рада знать, что я не под арестом, – сухо сказала она. Ее не услышали. Толио вызвал волонтера среди стражи, чтобы тот приглядел за Рисой. Никто не отвечал, и через миг Мило лениво, будто с неохотой, поднял руку. Стражница пронзила его взглядом.

– Хорошо, Сорранто, – кивнул Толио.

Риса вздохнула, не могла поверить, что к ней приставили стража, и что Мило вызвался.

– Хорошо. Но ты, – сказала она мило, который подошел, изображая скуку, – держись в десяти шагах от меня.

– Хорошо, казаррина, – протянул он. – Как пожелаете, казаррина.

11

Да, я стоял на Лестнице петиций и увидел Оливковую корону и Скипетр с шипами. Названия у них скромные, но они выглядят как из золота. Я не посмел коснуться их и взвесить, меня предупредили, что сильная магия защищает их от кражи. Говорят, когда-то давно обгоревший труп того, кто пытался забрать их, был на виду у всех перед замком. И это сработало так, что никто не повторял подобное.

– Марсель Клотье, посол Шарлеманс ко двору Кассафорте

Что-то в письме беспокоило Рису, хотя она не могла понять, что. Было необычно для Джулии написать о погоде, но не объяснить, почему они задерживаются. Не было извинений и указаний. Ни слова об отце.

– Не понимаю, – Риса спрыгнула с перил балкона. Над ней морской бриз трепал лилово-коричневое знамя Кассафорте. Она прошла по красно-черной плитке, читая письмо матери в двенадцатый раз, пытаясь забыть о стрессе последних суток.

Мило впереди нее отодвинулся, когда она приблизилась. Она пошла к перилам, и он шагнул ближе.

Искренним в записке казалось только первое предложение. Хотя они не говорили толком с Осмотра, ее нежная мама легко могла сказать, что скучала по ней. Но что-то тут было не так. Только она могла увидеть это? О, где был Ромельдо? Он стыдился прийти после ее истерики неделю назад?

Риса решительно пошла по балкону, но ее отвлекло то, что Мило отодвинулся от нее.

– Зачем ты это делаешь? – сказала она, замерев и уперев руки в бока.

– Простите, но казаррина попросила держаться в десяти шагах от нее.

Она фыркнула.

– Ты, – сообщила она, – бесишь.

Мило улыбнулся.

– Тебе нужно рассмеяться.

– С чего ты взял?

Он окинул ее взглядом.

– Мама сказала бы, что день прожит достойно, если в нем был хороший смех, – Риса представила его мать, пухлую и добрую, которая оставалась дома, готовила ужин и давала советы, пока стирала алые туники, когда он возвращался домой. – Ты того типа, который ей понравился бы, – добавил он.

– Какого типа?

Юноша перестал держаться напряженно и прислонился к стене.

– Такого, который прыгает в каналы за нищими. Ты поступила по-особенному. Редкие из Семи или Тридцати, или даже простых жителей, совершили бы такую глупость.

Риса вдруг рассмеялась, но невесело.

– Во мне нет ничего особенного.

– Мама говорила, что у всех есть что-то особенное, просто нужно поискать.

– Если бы я встретила твою мать, – сказала она, – я бы доказала ей, что я не особенная.

– Это было бы сложно, – отметил Мило, – ведь она мертва, – от ее потрясения он улыбнулся. – Не извиняйся. Ты не знала. Впрочем, – он погрозил пальцем и прищурился, собираясь спорить. – То, что человек мертв, не значит, что он не прав.

Он пытался пригладить ситуацию юмором. Но ей было стыдно.

– Странно, что я увидела тебя дважды за два дня.

Его ответ был бодрым:

– О, это не странно. Когда они назначали стражей для каз, я постарался оказаться тут.

– Почему? – она не могла поверить, что кто-то старался бы так ради нее.

– Почему? Чтобы увидеть тебя! Мы вместе спасли человеку жизнь. Думаю, если бы мы жили на Лазурных островах, это сделало бы нас женатой парой, – Риса не успела возмутиться, он улыбнулся. – Но меня устроит и быть другом.

Он хотел чего-то от нее? Она покраснела от подозрений. Может, он пытался подшутить над ней.

– Но зачем?

– Эм, давай посмотрим, – Мило постучал указательным пальцем по подбородку, делая вид, что обдумывал вопрос, хотя произнес ответ, словно это было очевидно. – Потому что ты мне нравишься? – она не собиралась принимать такой простой ответ без объяснений, и он склонил голову. – Ты другая. Я не знаю, чтобы какая-то другая девушка рисковала жизнью ради нищего. Я не о стражницах. Обычно они слишком утонченные. Тебе нужно быть осторожнее!

Риса чуть не улыбнулась. Она еще недавно думала, что всегда будет темным пятном в роду Диветри, и было приятно слышать, как кто-то хвалил ее независимость.

– Что ж, спасибо.

– Видела бы ты других из Семерки и Тридцати, – Мило прошел туда-сюда, подражая походке старика, глядящего свысока, потом походке казарры, которой не нравились запахи на улице, и она прикрывала лицо веером, а потом юной мисс, которая хихикала, заглядываясь на витрину магазина. Риса посмеивалась над его репликами под рукой. – Но ты можешь выглядеть напыщенно, да? – добавил он, улыбаясь ей.

– Что, прости? – ее тон стал холодным.

– Что, прости? – повторил за ней Мило. Он схватил письмо из ее рук. – Смотри, – он отошел на несколько шагов, расправил плечи и изобразил, как отбросил волосы. – Я рада знать, что я не под арестом, – он взмахнул письмом ее матери и указал на город. – Маттио! Отправь слугу в инсулу немедленно!

Глаза Рисы расширились, ее щеки вспыхнули. Она подумала, что он издевался, но веселье в его глазах было игривым. Она даже стала посмеиваться.

– Ты впечатляешь, когда так делаешь, – отметил Мило. – Это игра, или для тебя это естественно?

Риса улыбалась, хотя то, как он забрал письмо Джулии, заставляло ее нервничать.

– Всего понемногу. Порой приходится так делать, или меня не воспринимают всерьез!

– Особенно этот твой дядя, – присвистнул Мило. – Рядом с ним и лимон сладкий.

Он вызывал у нее смех. Последние слова напомнили, как отец запрещал смеяться над Фредо. Она невольно прикрыла ладонью рот.

– Ты хуже Петро, – сказала она.

– Кто он?

– Мой младший брат.

– Где он?

– В инсуле Кающихся Лены.

Он нахмурился.

– Почему ты не с ним?

Впервые кто-то задал ей этот вопрос. Он пронзил ее сердце как стрела. Она стиснула зубы, глубоко вдохнула и спокойно сказала:

– Они не хотели меня. Как и инсула Детей Муро.

– О, – он пожал плечами. – Невелика потеря.

– Это серьезная потеря! – воскликнула она. Глупо было думать, что простой страж поймет. – Я всю жизнь ждала, чтобы меня приняли!

– У тебя есть дела лучше, чем тратить время там, – Мило говорил серьезно. – Все знают об инсулах.

– Что они знают? – завопила она, пытаясь подавить тревогу.

– Это же частные школы для богатых? О, они учат чарам, это да, но они просто убирают юных представителей Семерки и Тридцати с дороги. Они занимают их своими мастерскими, чтобы старшие сыновья переместили потом семьи в казу и унаследовали их без состязания с братьями и сестрами. Так сохраняют мир в семье, хотя все эти наряды и церемонии делают вид, что это важно, да? Тебе не нужен этот бред.

Риса моргнула, не ответила. Да, дети обычно не жили в своих казах, когда их забирали в инсулы. Они проводили там исследования, посвящали себя жизни священников, перебирались в мастерские в маленьких городах. Мысль, что такая традиция просто позволяла следить за наследованием казы, и не приходила к ней.

– И мне это не нужно? – сказала она.

Мило покачал головой.

– У меня и сестры был когда-то свой маленький клуб. Нужен был пароль, чтобы войти. От этого мы ощущали себя особенными. Мы отправляли зашифрованные послания, собирали взносы и…

– О! – он сказал то, что потрясло ее. Ее кожу покалывало, словно ее ударило молнией. Риса не знала даже, что сделать первым. – Отдай мне письмо!

– А что? – он отдал послание. – Я его не порвал.

– Знаю! – она разложила лист, пару мгновений разглядывала его. Когда она подняла голову, в глазах стояли слезы. – Мило, – она едва могла выдавить слова. – Моя семья в ужасной беде.

12

Книги Катарре учат людей,

Башни Портелло стоят до небес.

Люди со всего мира,

Смотрят Буночио картины.

Пиратимаре мастерят

Корабли от якорей до мачт.

Диветри – стекло, Диоро – мечи.

А у Кассамаги слова – это чары.

– старая колыбельная

– Тише, маленькая Риса. Ты перенервничала, – мастерская была наполнена резким запахом стекла в печах. Кузен Фредо улыбнулся ей. – Мы все нервничаем из-за смерти короля. Может, тебе нужно прилечь.

– Маттио, – сказала она. – Ты видишь, что я имею в виду!

– Вижу, – буркнул низким голосом Маттио, читая письмо. Он провел пальцем по последним буквам строк:

з а л о ж н и к и

– Заложники, – выдохнула Риса. Когда кузен Фредо резко вдохнул, она ощутила любопытное удовлетворение.

– Она знала, что ее письмо проверят, так что использовала шифр Петро, – медленно сказал Маттио.

– Но зачем вообще писать? – спросил Фредо. Эмаль и Маттио уставились на него.

– Им нужно было написать, чтобы мы не переживали. Принц мог задержать их, – ответила Риса. – Стражи получили приказы от него, – она посмотрела на Мило, потом вспомнила, что он не был убежден, что ситуация была опасна. Он кивнул от ее намека.

– Казаррина, это дело семьи, – Фредо потирал руки. – Не думаю, что это касается кого-то, кроме нас четверых, и твоего брата, конечно. Неужели…? – он кивнул на стража.

– Фредо, не будем грубы с гостями, – сказала Риса, несмотря на тревогу. Ей было приятно, что на губах Мило появилась кривая улыбка. – Ты слышал капитана Толио. За мной приглядывают. У меня нет выбора, – она повернулась к Маттио. – От брата есть ответ?

– Слуга только недавно отправился, – сказал мастер. – Твой брат должен быть тут к вечеру.

– Надеюсь, – сказал женский голос с порога. Фита снова была недовольна. – Половина слуг рыдает из-за короля Алессандро, даже те, кто юн и не помнит, когда он в последний раз выходил из замка. Другую половину пугают стражи. Казарро все наладит! Все уважают казарро!

– Пока Ромельдо не прибыл, казаррина, – вздохнул Фредо, – я займусь этой сложной ситуацией.

– Хорошо! Хоть кто-то будет действовать! – сказала Фита.

– Нет. Ты не той крови, – Риса ощутила румянец на лице.

– Из-за неудачного брака моего отца я не из Семи и Тридцати, девочка моя, но я той крови, – он сделал паузу, давая ей возразить. – Тебе всего шестнадцать. И ты слабого пола. Твой отец, – с нажимом сказал он, а она хотела перебить от гнева, – точно предпочел бы, чтобы Каза Диветри оберегал мужчина, как я.

– Я была бы спокойнее! – отметила нахально горничная.

Риса хмуро посмотрела на Фиту. Она повернулась и посмотрела на Маттио, он покачал головой. Может, он и соглашался с ней, но не хотел спорить с Фредо. Может, спорить было бесполезно. Ее отец всегда заявлял, что женщина не будет управлять Каза Диветри. Он мог думать, что она опозорила казу. Даже Ромельдо рассмеялся бы от ее попыток управлять казой. Жаль, у них были устаревшие взгляды!

Она сказала Фредо ровным голосом:

– Я не буду просто сидеть, пока… – она понизила голос, чтобы Фита не слышала, – пока мои родители в опасности.

– И не нужно сидеть, кузина, – вдруг бодро сказал Фредо. – Можешь приглядывать за кухней, доставить днем подношение в замок. Это подходит для девушки, у которой есть свободное время. А я буду в кабинете твоего отца. А вы – за работу.

Эмиль моргнул. Маттио охнул. Они раскрыли рты, а Фредо вышел. Риса разозлилась, захотела бросить что-то в гадкого родственника.

– Он не имеет права! – прорычала она сквозь зубы.

– Особенно, когда прибудет Ромельдо! – согласился Маттио. – Он решил устроиться как дома!

– А нам нужен тот, кто может управлять, пока господина нет, – возразила Фита. – Хотя почему он отправил простую, без обид, дитя, но почему он назначил тебя управлять кухней, я не знаю. Твоя мать всегда была занята красивыми окнами, так что не учила тебя…

– Я приказываю взять Дома в слуги на кухне, – сказала Риса, постоянное ворчание горничной ее утомило.

Фита вскрикнула.

– Грязного нищего? Нет, казаррина, это не обсуждается.

– Ничего не поделать, – рявкнула Риса. – Если так восхищаешься дядей Фредо, слушайся меня. Он сделал меня твоей госпожой. Пусть помоют Дома, если тебе не нравится запах. Дайте ему старую одежду. Ты можешь, я знаю. Просто не хочешь.

– Он ни для чего не годится!

– Пусть моет фрукты и овощи, – завопила Риса, выбрав занятие наугад. – Если я могла делать это, когда была младше Петро, то и Дом сможет.

Ноздри Фиты раздувались, Риса прошла мимо.

– Как скажете, казаррина, – недовольно сказала она.

– И скажу! – Риса покачала головой, еще злясь. В Казе Диветри хватало изгоев. Если никто ей не поможет, она хотя бы поможет другому. Когда прибудет Ромельдо, он все наладит, и Риса уже планировала, что расскажет ему о кузене.

13

Милая! Летом был скандал, когда тот скрипач – помнишь, красивый? – был отправлен в Пэйс Д’Азур. Его инструмент был кассамаги, так они это звали, вроде. Смысл был в том, что он зачарован, а скрипач хотел им пробиться на концерт. Жаль, ведь он был красивым, и только с его игрой я могла вытерпеть камерную музыку.

– дама Ванесса Иннсбрук в письме благородной Монике Чубб

– Нужен страж, чтобы пойти в город, – сказал Толио, холодно глядя на Рису.

– У меня есть страж. Он ходил за мной все утро, – Риса держала себя в руках. Было глупо, что за ней все время следили. Ее родители были в опасности, а ей приходилось тратить время на спор с упрямым капитаном! Она не была против, что Мило составлял ей компанию. Его веселье напоминало ей Петро. Но даже это не заставляло ее забыть о срочной миссии.

– Нужен другой, – сухо ответил Толио. Он продолжил точить деревяшку. Стружка сыпалась на плитку двора. – Кого ты выбрал бы для работы, Сорранто? – спросил он, прищурившись, глядя на Мило.

Мило лениво прислонялся к стене с травинкой во рту, едва замечал происходящее.

– Что? Я? О, Эли, конечно, сэр, – он улыбнулся юноше своего возраста, который играл в кости в углу. – Мы с Эли хорошо ладим.

– О, это так, да? – Толио улыбнулся, но Риса видела, что это была ловушка. – Два парня хорошо присмотрят за казарриной?

– Да, сэр! – Мило склонился и понизил голос. – Только не с Камиллой, сэр. С кем угодно, кроме нее.

Толио хитро подмигнул ему, кивнул на девушку, которую Риса уже видела. Она тренировалась с мечом. Так Рисе казалось. Она, казалось, была в своем мире. Убедившись, что рядом никого не было, она стала размахивать мечом будто в танце. Клинок кружился и рассекал воздух, почти гипнотизируя, сверкая на солнце, пока она умело управляла им.

– Только не Камиллу? Почему же это?

– Вы знаете, какая она, сэр. Немного испорченная.

Ловушка сработала. Толио вскочил на ноги.

– Камилла – лучшая из юных стражей за годы! – взревел он. Девушка за ним перестала играть с мечом и настороженно повернула голову. – Лучше следуй ее примеру! Никакого похода в замок с Эли. Ни сейчас, ни потом! Я отправлю Камиллу, чтобы ты себя лучше вел!

– Но, сэр! – возмутился Мило.

– Хватит, Сорранто. Камилла! Ты меня слышала. Потренируешься потом. Отведи этого с казарриной в город. Если он будет хитрить, я… сделаю что-нибудь. Оставайся с ним до конца дня. Нет! – сказал он, когда Мило возмутился. – Оставайся с ним до конца нашего пребывания тут!

Стружка от его ножика летела в стороны, когда Толио вернулся к деревяшке. Его гнев был таким, что Риса забыла о своих родителях на миг. Мило был потрясен. Камилла убрала меч в ножны и взяла перчатки, явно раздраженная. Она хмуро подошла.

– Идемте, – сказала она. Риса видела, что она была недовольна.

Риса повела их по казе, пока они не добрались до двора у конюшни. Ей казалось, что нужно было двигаться еще быстрее. Фита уложила в телегу с мулами еду и вино. Этого хватило бы на неделю. Ее родители точно не будут отсутствовать столько времени. Они просто не могли.

Пока телега не поехала по нижнему мосту Диветри, никто не говорил.

– Всегда нужно, чтобы все было по-твоему? – Камилла сидела за поводьями, оглянулась к Мило и прорычала слова.

– Не всегда, – Мило улыбнулся. – Только когда мне это подходит.

Колеса стучали, они выехали на площадь. Камилла кивнула стражам у моста. Они проехали дальше, и она продолжила:

– Тебе всегда подходит. В том и проблема.

– Я не думал, что ты против, Кам, – ответил Мило. – Он заставляет тебя заниматься скучными делами. Ты хочешь сменить обстановку.

– Ты ничему не научился от матери? Скучные дела учат вести себя правильно. Когда ты умеешь управлять собой, тебя повышают.

– Знаю. Но сторожить – не только носить предметы.

– Но и не только маячить за спиной, – парировала Камилла.

Риса была потрясена их разговором.

– Она твоя…?

– Сестра, – сказал Мило. – Не видишь? У нас носы Сорренто, – он склонился и просунул голову между девушками, чтобы его лицо было параллельно сестре. Риса заметила сходство их профилей. Их носы, зеленые глаза и светлые волосы до плеч были похожими, как у близнецов. Камилла была выше, выглядела строже. Она прижала ладонь к лицу брата и толкнула его назад. Он рухнул на скамью со стуком. – Не вредничай, – возмутился Мило. – Ты должна меня благодарить.

– С чего это?

– Мы можем заглянуть потом к Амо, вот почему, – рот Камиллы дрогнул, но она смотрела на дорогу и молчала. – Риса не будет против. Да, Риса?

Камилла приподняла бровь.

– Уверена, казаррина предпочтет после своих дел вернуться домой, – она произнесла титул Рисы с нажимом, намекая, что Мило вел себя неправильно.

– Пусть зовет меня Риса. И ты можешь. Я не против, – сказала Риса Камилле.

– Она не вредная, как многие из них, – Мило склонился вперед. – Ты бы видела ее вчера в канале, когда она пыталась вытащить нищего старика из воды. Это было невероятно!

– О, – сказала Камилла. – Это из-за нее ты испортил форму?

– Это того стоило!

Покраснев от эмоций Мило, Риса вмешалась:

– Прошу, нам нужно в замок, – она боялась за родителей. От тревоги ее мутило.

– Все будет хорошо, – сказал Мило в десятый раз с тех пор, как она показала ему скрытое послание Джулии. – Если… не знаю… безумный веренигтеландер взял твоих родителей в заложники в замке, стражи знали бы об этом. Да? – Камилла кивнула в ответ. – И с чего бы принцу участвовать в этом? Ее родители были там для передачи реликвий. Порой на это требуется время, да?

Камилла снова кивнула, а Риса вздохнула. В его словах был смысл.

– Знаю, ты переживаешь, но я уверен, что ты найдешь всему объяснение.

– Надеюсь, ты прав, – сказала Риса.

– Конечно, прав. Вот увидишь. А потом мы навестим Амо, – Камилла пронзила его взглядом. – Это ненадолго! – буркнул Мило, но сел на скамью и притих.

Пару минут они ехали по городу тихо. Камилла сидела прямо и строго, ее форма и берет были безупречными. Она выглядела как правильный страж. Мило тоже сидел тихо и прямо, но, когда Риса оглядывалась на него, она замечала, что он разглядывал город. Он упивался видами магазинов, уличных торговцев и прохожих у телеги Диветри. У нее самой часто был такой взгляд. Любовь к Кассафорте – видам, запахам, людям. Порой, когда она оглядывалась, он дружелюбно смотрел на нее.

Они приблизились к центру города, и она заметила замок среди лабиринта зданий и мостов. Сначала она увидела только вершины красных колонн и изгиб купола высоко над землей. Но когда они выехали на людную площадь в центре, замок появился перед ними. Архитекторы из Казы Портелло создали здание с узкими проходами на нижних этажах. Такое строение пригодилось в редкие времена осады Кассафорте. Между частыми узкими окнами были ниши со статуями, где прятались воробьи, выглядывающие еду на площади. Сверху были широкие окна.

Хотя замок казался мирным и красивым, сегодня он выглядел для Рисы зловеще. Он, казалось, нависал над площадью, бросал на толпу тень. Огромный купол закрывал солнце. Где-то в замке были ее родители. Они видели ее из окон, или их держали в тесной камере? От одной мысли было тяжело.

– Почему мы не едем к входу? – спросила Риса, когда Камилла потянула за поводья и направилась к западной стене.

– Никто не использует главный вход, – сказала Камилла. – Мы передадим груз сзади.

Риса хотела отметить, что она входила через главный вход, когда сопровождала маму для установки окон. Но она решила смолчать. После похвалы Мило она не хотела, чтобы они разочаровались в ней.

Телега медленно выехала с площади на мост, который тянулся над каналом у западной стены замка. Мило спрыгнул с телеги и побежал рядом с ней, чтобы направить мулов во двор у стен замка. Он и Камилла кивнули стражу там.

Через пару секунд слуги замка стали разгружать телегу. Риса смотрела со скамейки, а Мило помогал, вытаскивал корзинки хлеба и фруктов, ящики с бутылками вина. Когда он и другие слуги добрались до последних корзинок, Риса сказала:

– Осторожнее с той, прошу! – она повернулась к слуге с кухни. – Эту корзинку нужно принести моим родителям. Понятно?

– Что в этом особенного? – осведомился слуга. Мило прыгнул на телегу и передал корзинку ей.