Текст книги "На крыльях удачи "

Автор книги: Уолтер Йон Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Уильямс Уолтер
На крыльях удачи (Мейстраль – 2)

Уолтер Йон Уильямс

На крыльях удачи

Пер. – Н.Сосновская

Франсуазе Оклер ле Визон – "шеф-повару"

и барону ле Визону Милуокскому – "официанту".

Аппетит приходит во время еды.

...Один неверный шаг – и все превращается в фарс.

Том Стоппард, "Кутеж"

1

Когда одна звезда сталкивается с другой, простите Вселенную за то, что она остановилась перевести дыхание. Представьте себе зрелище: меньшая звезда, окруженная ярким гало, – ничтожество, втягивающее в себя огромные рыжеватые вспышки звездного вещества, пока не поглотит самой сердцевины своего большого сородича. Люди почти наверняка остановятся поглазеть. А некоторые еще и приплатят, чтобы рассмотреть получше.

Вот так и станция Сильверсайд, крошечный астероид, удерживаемый в поле зрения мощными якорями самогенерируемой гравитационной энергии. Крошечный, потому и исключительный. С исключительными правами на зрелище.

И на пороге пышной презентации.

Личная информационная сфера висела как ни в чем не бывало над пультом управления. Записывала каждое слово.

– Ты только представь себе! Всякий по обе стороны границы жаждет заполучить билетик. Слюной истекают, так охота! Готовы отдать все что угодно за билетик. А мы с тобой летим на Сильверсайд на собственной спортивной яхте.

– Что-то мне не слишком верится в этот запрет на освещение событий в средствах массовой информации. Это просто ужасно. – Недовольный взгляд в сторону личной сферы. – Я не могу сама себя записывать. Это просто смешно.

– Да, запрет распространяется на большинство средств массовой информации. Перл. Но некоторые репортеры там будут. Киоко Асперсон, например.

– Ну, тогда, – сказала Перл, и уши ее прижались к голове, – катастрофа гарантирована.

Перл – Жемчужница – была высокой и темноволосой. Ее руки и плечи украшали бугры трансплантированных мускулов: в юности Перл охотилась на даффлов из засады, а для этого требуется недюжинная сила. Волосы ниспадали ей на плечи, словно львиная грива. В мочке левого уха блестела сережка одинокая жемчужина, которую изящно уравновешивал шрам на правой щеке след от поединка. И жемчужина и шрам были ее фирменными знаками в Диадеме, другие члены этой организации избранных никогда не имитировали их в отличие от поклонников Перл в Созвездии.

Энтузиазм спутницы Жемчужницы нисколько не улетучился.

– Только троих из Диадемы пригласили. Троих из Трех Сотен. Тебя, маркиза Котани и Зута. Ты только представь!

Жемчужница зыркнула на подругу:

– Эдверт, мне нужно посадить корабль.

– Могла бы на автопилот поставить, – небрежно бросила Эдверт.

– Не в моих правилах, – буркнула Жемчужница.

Эдверт, бросив понимающий взгляд на информационную сферу, умолкла. Она была молода, грациозна и стройна. Каштановые волосы ниспадали до пояса. Фамилии своей она никогда не называла, надеясь на то, что в Человеческой Диадеме это заметят и рассмотрят ее кандидатуру, как только появится вакантное место. Эдверт носила серебряные колечки на каждом пальце, даже на больших, и искренне полагала, что они (ну и еще, может быть, чудные волосы) когда-нибудь станут ее фирменными знаками. Жемчужница прекрасно знала правду, но подругу не разочаровывала.

Для Эдверт подобный образ жизни был в новинку, и пока она чувствовала себя не слишком уверенно. А Жемчужница считала, что иллюзии, оставшиеся у подруги, придают той некоторое очарование. Это очарование в один прекрасный день иссякнет, утратит привлекательность, но этот час еще не настал.

Пока они болтали, в иллюминаторах корабля промелькнуло жутковатое зрелище: одна звезда пожирала другую. Но подруги не обратили на это никакого внимания.

Вестибюль в зале прибытия представлял собой длинное помещение с невысоким потолком. Пол был застлан темно-зеленым ковром. Более темные драпировки на стенах мерцали серебристыми нитями. Лился приглушенный свет. Маленький оркестрик, разместившийся в углу, наигрывал веселые мелодии. За стойками выстроились таможенники в форме, роботы молча и невозмутимо переносили чемоданы. Прибывающие пассажиры не спеша подходили к стойкам.

– Жемчужница! Ты выглядишь великолепно!

– Майджстраль! Сколько лет, сколько зим!

– А клинки весьма элегантны. Что это такое – маленькие сабли?

– Абордажные. Я решила, что они будут смотреться немного по-хулигански.

Жемчужница обнажила один из клинков, взмахнула им и убрала в ножны. Страх когтями котенка впился в душу Дрейка Майджстраля. Не так давно кое-кто пытался изрубить его на куски, и вид холодного оружия взволновал Дрейка сильнее, чем обычно.

Они с Жемчужницей обменялись рукопожатием (каждый подал по три пальца) и обнюхали друг у друга уши. Зал прибытия шумел. Майджстраль был чуть выше среднего роста, но для того чтобы дотянуться до шеи Жемчужницы, ему пришлось задрать голову.

Темные волосы Дрейка ложились на плечи. Одет он был в серое. Ворот и манжеты украшены тонкими кружевами. На одном пальце сверкал крупный бриллиант. Обут Дрейк был в кожаные мягкие ботинки на высоких каблуках. Глаза у него были зеленые, с тяжелыми веками, придававшими взгляду ленивое или по крайней мере вялое выражение.

Майджстраль обернулся и указал на подвижного молодого человека в фиолетовом бархатном пиджаке:

– Мой помощник, мистер Грегор Норман.

– Рада познакомиться, мистер Норман, – сказала Жемчужница. – Это Эдверт, моя компаньонка.

Повсюду обменивались рукопожатиями, а вот от положенного согласно Высшему Этикету обнюхивания воздерживались (зал прибытия слишком тривиален для Высшего Этикета) и прибегали к нему, если только того требовал титул или старая дружба. Майджстраль и Эдверт подали друг другу по два пальца, что подчеркивало некоторую интимность вследствие общего знакомства с Жемчужницей. Жемчужница и Эдверт подали Грегору один палец.

Грегор подал два пальца Жемчужнице, а Эдверт – три, показывая тем самым, что надеется на большее. Эдверт обнюхалась с ним и отстранилась. Грегор, произнесший слова приветствия с выговором, который иначе, как хулиганским, назвать было нельзя, смущаться особо не стал – взял да и ухмыльнулся.

Рукопожатие после перерыва в несколько тысячелетий стало писком моды. Его рекомендовал Комитет Созвездия по Традициям как естественный, человеческий жест. Им предлагали заменить элегантное обнюхивание ушей, положенное по хозалихскому Высшему Этикету.

Традиционалисты и империалисты заклеймили возрождение этого обычая позором, обозвав его вульгарным. А партизаны с просозвездными взглядами приняли его с восторгом.

Приветствие при встрече стало жестом чуть ли не политической важности.

Жемчужница взяла Майджстраля под руку, и они неторопливо пошли к таможенным стойкам.

Грегор тут же предложил руку Эдверт. Она, не обратив на это никакого внимания, вскинула голову и зашагала следом за Жемчужницей. Грегор снова развязно ухмыльнулся и сунул в рот сигаретку с марихуаной.

– Ты видел, как тебя играет Лоуренс в видеосериале? – спросила Жемчужница. – Поначалу он мне не нравился, но теперь кажется, что актер мало-помалу вживается в роль.

– Не видел, – отозвался Майджстраль. Жемчужница недоверчиво усмехнулась. – Мне никто не верит, – спокойно проговорил Майджстраль, – но это правда.

– Роман с тобой? – поинтересовалась Жемчужница.

– Да. Приглядывает за багажом.

– Передай ему привет.

Майджстраль кивнул:

– Непременно передам. Он будет рад, что ты его не забыла.

– А ты, как я погляжу, уже не в трауре.

– Больше года прошло.

– Правда? Я и не заметила.

– Кстати, спасибо за соболезнования. Это было очень мило с твоей стороны.

– Так ты теперь "его милость Дорнье"? Тебя милордом нужно называть?

В ленивых глазах Майджстраля сверкнули веселые искорки.

– Не дай Бог! – воскликнул он. – Я бы чувствовал себя в высшей степени по-дурацки, называясь герцогом таковским или виконтом этаковским, притом, что наш род растерял за время Мятежа почти все фамильные поместья. И уже не осталось ничего такого, что дало бы мне право называться герцогом таковским или этаковским.

Жемчужница улыбнулась:

– Ясно.

– Но, конечно, самый несуразный из всех титулов – это наследный принц-епископ Наны. Отец уговорил меня прочесть проповедь в честь моего рукоположения, и я чувствовал себя очень глупо, стоя в переполненном соборе. Я ведь только-только получил воровскую лицензию и поэтому в проповеди взывал к терпимости. – Вспоминая этот эпизод, Майджстраль наклонил голову набок. – Приняли все-таки неплохо. Да еще и назначили небольшую стипендию. Так что не так уж все и ужасно.

Подошла их очередь, и они встали у стойки. Таможенница – молодая женщина-хозалих – стояла за стойкой, отделанной пластиком цвета слоновой кости. Ее глазки сверкали из-под блестящего козырька форменной фуражки с вырезами, позволявшими ушам свободно двигаться.

– Мистер Майджстраль, – сказала таможенница, указав на соседнюю стойку, – вам туда.

Покинув каюту второго класса, тучный мужчина невыразительной внешности по имени Дольфусс взял два чемоданчика у робота-носильщика и зашагал к таможенникам.

– Простите, сэр, – окликнул его робот, – я бы с радостью поднес ваши чемоданы.

Дольфусс даже не обернулся.

Комнату заливал синеватый свет. Мистер Сан, сидевший в мягком кресле за столом П-образной формы, считал, что этот свет действует успокаивающе.

Он довольно поглядывал на мониторы. Информационные сферы таскались по пятам за каждым из прибывающих, их изображения красовались на экранах, рядами тянувшихся вдоль стен. Голографический проектор, вмонтированный в стол мистера Сана, демонстрировал файл "Известные подручные".

"Грегор Норман, – говорилось в нем, – человек, мужчина, возраст двадцать лет". Голограмма была старая – у Грегора в ушах блестели превульгарнейшие серьги, а прическа была просто вызывающей. К голограмме прилагалось упоминание о кратковременном аресте.

Следом за изображением Грегора появилась голограмма хозалиха в темном костюме с модным стоячим воротником.

"Роман, – гласило описание. – Хозалих мужского пола, возраст – сорок шесть лет. Телохранитель и камердинер. Под арестом, судом и следствием не был".

Мистер Сан коснулся клавиши на пульте. Загорелись видеомониторы.

"Соответствуют описанию", – проговорил пульт и издал приятный щебечущий звук.

Мистер Сан улыбнулся. Он коснулся другой клавиши, чтобы передать голограммы Камисс, работавшей в зале прибытия.

"Принято", – сказали буквы ответа.

Мистер Сан оглядел свою форму и стряхнул с нее пылинку.

"Как просто и легко, – подумал он. – Вот так же просто и легко, как эту пылинку, можно стряхнуть и грабителя".

На его взгляд, эта шайка ворюг должна была получить по заслугам, и он намеревался заняться этим немедленно.

– Мистер Норман, – сказала Камисс, – ваша линия вон там.

– Я бы на твоем месте пересчитала колечки, – посоветовала Жемчужница. Эдверт удивленно посмотрела на свои пальцы. Жемчужница улыбнулась. Эдверт была такой простушкой. – Порой драгоценности снимают с тебя прямо у всех на глазах, – пояснила Жемчужница. – Это вульгарно, но иногда Воры в Законе любят повыпендриваться.

– Этот тип – Грегор – уж точно вульгарный, хуже некуда. – Эдверт с сомнением посмотрела на фирменный знак подруги. – А ты не боишься, Перл?

Жемчужница коснулась рукоятей сабель-близнецов.

– Совсем не боюсь. Пусть другие боятся. – Она глянула на Эдверт. – А если Майджстраль когда-нибудь станет докучать тебе, есть способ от него избавиться.

– Какой?

– Поинтересуйся, как поживает его матушка.

– И все?

– У меня всегда срабатывало.

Дольфусс стоял в ожидании вместе с остальными пассажирами второго класса (а им по штату полагалось смиренно томиться в очереди). Кроме него, тут находились либо слуги пассажиров первого класса, либо те, кто приехал на Сильверсайд работать. Единственным гостем в очереди был Дольфусс.

А Дольфусс не возражал. Он наслаждался.

Майджстраль раздраженно скривился. Высокий, тощий, угрюмо-самоуверенный тип просматривал его багаж. Грегор, стоявший чуть поодаль, взирал на этот процесс удивленно и смущенно.

– Костюм-невидимка, – провозгласил таможенник-мужчина, человек по фамилии Кингстон. Уши таможенника осуждающе шевельнулись. Он вытащил костюм из чемодана Майджстраля и отдал роботу. – Для ввоза запрещен. Вам его вернут перед отъездом.

– Смысл костюма-невидимки, – сказал слуга Майджстраля, Роман, – состоит в том, чтобы позволить его обладателю слиться с темнотой. А на этой станции везде светло. Так что такой костюм здесь ни к чему.

Роман был хозалихом – высоким, подтянутым, надменным. Уши его сморщились, что выражало холодную ярость. Он говорил на человеческом стандарте без акцента и, учитывая обстоятельства, с потрясающей сдержанностью.

– Можете пожаловаться мистеру Сану, если желаете, – отозвался Кингстон. – Он возглавляет службу безопасности. Я всего-навсего выполняю инструкции.

Ноздри Романа гневно задергались. Майджстраль с холодным раздражением смотрел на то, как его вещи путешествуют по залу. Он нахмурился.

– Не вижу необходимости обращаться к мелким сошкам, – буркнул Дрейк. Я пожалуюсь лично барону Сильверсайду.

– Ничто, сэр, не доставило бы мне большего удовольствия, – проговорил Кингстон, излучая мрачную радость. Он бросил взгляд на чемодан Грегора, сунул туда руку и, вынув небольшой приборчик, поднес его к свету. Электронное устройство типа "черного ящика". – В голосе таможенника явственно обозначились кавычки. – Обычно применяется для отключения систем сигнализации. – Он строго погрозил пальцем Грегору. – Как не стыдно, мистер Норман. Получите перед отъездом.

Грегор побагровел. Майджстраль сложил руки на груди.

– Долго нам тут торчать, пока вы копаетесь в наших вещах? – сердито спросил он. – Давайте-ка покончим с этим.

– Безусловно, ваша милость, – кивнул Кингстон и небрежно передал черный ящик роботу. – А теперь поглядим, что тут еще у мистера Нормана в коробочке, а?

Высадка пассажиров второго класса задерживалась. Дольфусс спокойно ждал, посматривая по сторонам. Ожидалось присутствие членов Диадемы, а Дольфусс всегда был страстным поклонником Николь.

В рекреационном баре, называемом Тенистой Комнатой, было темно, тихо и почти безлюдно. Квартет духовых деревянных инструментов настраивался в углу.

– Маркиз.

– Ваша милость.

– Я в восторге от вашей последней пьесы. Я видела ее в записи, но мечтала бы посмотреть на сцене.

– Благодарю вас, ваша милость. Эта пьеса просто чудо сотворила с моей славой. Вроде бы я видел вас на скачках... где же это было... на Гринне, верно?

Эксперты Диадемы снабдили маркиза Котани последними сведениями обо всех выдающихся личностях, чей приезд ожидался на Сильверсайде, дабы лучше подготовить к ведению содержательных бесед. А маркиз всегда старательно выполнял домашние задания.

– Да. На Гриннских скачках я выступила очень неплохо.

– Вы уступили только Котанну.

Герцогиня улыбнулась.

– Котанну, – сказала она, – просто повезло.

Маркиз улыбнулся в ответ. Он был худощав, подтянут и следил за своей внешностью. Смуглый, с маленькими усиками, седеющими висками и резко очерченным профилем, Котани родился в Империи и заработал свою репутацию тем, что всегда был естественно меланхоличен. Он был одним из старейшин Диадемы – ее первым лордом – и постоянно держался в первой десятке рейтинга популярности.

Маркиз внимательно оглядел бар, высматривая, нет ли здесь кого-нибудь, кроме герцогини, с кем он мог бы поболтать.

– Составите мне компанию за столиком? – спросил он.

– Увы, – ответила герцогиня, – мне нужно кое с кем встретиться.

– Что ж, как-нибудь в другой раз, ваша милость.

Маркиз обнюхался с герцогиней и ушел.

Ее милость Роберта Алтунин, девятнадцатилетняя герцогиня Беннская, слыла хорошей спортсменкой-любительницей. Волосы у нее были темно-рыжие, коротко стриженные, глаза – темно-фиалковые, походка – грациозная и уверенная. У герцогини были первоклассные советники, которые предложили ей Сильверсайд в качестве подходящего места для дебюта в высшем свете.

Роберта подошла к стойке, попросила холодного ринка и кивнула мужчине, стоявшему рядом:

– Мистер Куусинен.

– Ваша милость.

Они обменялись рукопожатием – подали друг другу по одному пальцу – и сдержанно обнюхались. Мистер Пааво Куусинен был человеком субтильной комплекции и невыразительной внешности. На нем был зеленый камзол со шнуровкой на спине и по бокам.

– Камзол вам к лицу, Куусинен.

– Спасибо. Я понял, что мой гардероб сразу выдаст меня как жителя Империи, и заказал все новое. А вам, кстати, очень идет это платье.

Роберта едва заметно улыбнулась. Ей принесли напиток, и она оставила на расчетной пластине отпечаток пальца.

– Прибыл "Граф Бостон", – сообщил Куусинен, обводя указательным пальцем край бокала. – Как я понимаю, на его борту Зут. И Дрейк Майджстраль, грабитель.

– Вы их видели?

– Майджстраля видел. Похоже, у него неприятности с таможенниками.

Между бровями Роберты залегли морщинки.

– Разве это для него проблема?

– Он показался мне человеком решительным. Уверен, он справится с этими неприятностями.

Роберта подняла бокал и тут же опустила на стойку.

– Я не хочу, чтобы случилось что-нибудь плохое, Куусинен.

– Джефф Фу Джордж тоже на станции. Может быть, он больше подойдет? У него возможностей больше.

– Мне нужен Майджстраль, – твердо заявила герцогиня.

Куусинен не стал спорить. Девушка все решила.

– Ваша милость, – проговорил он.

Роберта обернулась и заметила, что Котани разговаривает с невысокой дамой в яркой одежде и смешной шляпке.

– Нас не должны подолгу видеть вместе, Куусинен. Пожалуй, вам пора.

– Как пожелаете, ваша милость.

Они снова пожали друг другу по одному пальцу и обнюхались.

По пути к выходу Куусинен прошел мимо музыкантов. Роберта взяла свой бокал и направилась в сторону Котани. Она заметила, что вокруг того кружатся информационные сферы.

– Я по-прежнему ищу что-нибудь подходящее.

– Понимаю, – согласилась невысокая дама. Она разговаривала с заметным провинциальным акцентом, который, казалось, нарочито звучит в ее речи. Сейчас трудно найти роль, удовлетворяющую ваши старомодные запросы.

Котани немного напрягся.

– Не старомодные, милочка, – возразил он. – Классические, я бы так сказал. – Он обернулся к Роберте: – Ваша милость, позвольте представить вам Киоко Асперсон. Мисс Асперсон – независимая журналистка.

Последние слова он произнес с ударением, словно подчеркивая свое отвращение.

– Мисс Асперсон, позвольте представить вам ее милость герцогиню Беннскую.

Роберта холодно подала журналистке один палец. Та в ответ пожала ее палец двумя. Киоко Асперсон была на голову ниже Роберты. Прямые черные волосы репортерши украшала несуразная шляпка в форме гриба. Линза, загораживающая один глаз, позволяла ей наблюдать за объективами парящих в воздухе информационных сфер.

– Поздравляю вас с успехом на Гриннских скачках, – сказала Киоко. – Вы заставили Котанна попотеть в погоне за денежным призом.

– О деньгах тут можно говорить чисто символически. Соревнования были любительские.

– Не собираетесь ли вы в ближайшее время стать профессионалкой?

Роберта пригубила напиток.

– Вряд ли. Хотя я еще окончательно не решила.

– Деньги вас, конечно, не интересуют, но соревнования профессионалов протекают более азартно. Такая перспектива вас не привлекает?

Роберта, никогда не задумывавшаяся об этом, немного удивилась.

В ее окружении любительские соревнования считались куда более модными, чем профессиональные.

– Совсем не привлекает, – честно ответила она и тут же задумалась, достаточно ли убедительно прозвучал ее ответ. Но Киоко уже перешла к новому вопросу:

– Не чувствуете ли вы побуждения стать профессионалкой только для того, чтобы вас стали воспринимать более серьезно? Вы считаете, что люди достаточно серьезно относятся к любительскому спорту?

Заиграл квартет – гобой издал визгливый звук. Роберта поморщилась и бросила взгляд на Котани. Тот улыбнулся и кивнул ей, радуясь, что уже отделался от интервью.

Роберте предстоял долгий вечер.

– Мистер Майджстраль?

К Майджстралю обратился худощавый мужчина в коричневом камзоле.

– Да. К вашим услугам.

– Менкен, сэр. СЧП.

Менкен подал Майджстралю Сугубо Частное Письмо. Появление курьера службы Сугубо Частной Переписки всякий раз вызывало у Дрейка тревогу. Его отец почти всегда пользовался системой СЧП, а в письмах либо долго и нудно пилил сына за допущенные ошибки, либо клянчил денег, дабы уплатить какой-нибудь из старых долгов. Сдержав невольное раздражение, Дрейк расписался в получении письма, взглянул на печать и вскрыл конверт.

– Ответ будет, сэр?

– Не сейчас. Благодарю вас.

Менкен поклонился и ушел. Майджстраль прочитал открытку и отдал ее Роману.

– Мы приглашены на свадьбу. Педро Кихано и Амалия Йенсен через шесть месяцев сочетаются браком на Земле.

Роман тоже прочел открытку.

– Мы полетим, сэр?

– Возможно. Мы направляемся как раз в те края. А я ни разу не был на Земле.

– И я тоже.

– Пожалуй, пора побывать там. Но я должен немного подумать, прежде чем решу окончательно.

– Хорошо, сэр.

Оркестранты собрали инструменты, намереваясь перебраться в главный зал. Дольфусс наконец добрался до таможенной стойки.

– Я так счастлив, – объявил он таможеннику. – Я выиграл билет в лотерею. Иначе бы мне ни за что на свете не попасть в такое место. – Он обернулся. – Я и так уже в полном восторге, – добавил он.

Одетый в форму танкер сомкнул реснитчатые мембраны глаз, словно отказываясь верить тому, что видел.

– Да, сэр, – проговорил он, – я понимаю, как вы рады.

– А еще мне удалось такие пересадки себе придумать, что и для дела не без пользы. На обратном пути заскочу на Рэнк. Вот почему у меня с собой чемоданчик с образцами продукции.

Пушистый хвост танкера дернулся.

– Выход вон там, сэр. Ваш номер запрограммирован встретить вас.

– Благодарю. Уж тут я повеселюсь, это как пить дать.

Дольфусс рассмеялся, забрал чемоданчик и зашагал к выходу. Выйдя в коридор, он увидел Майджстраля – тот спрашивал у робота, как пройти к номеру.

– Мистер Майджстраль, – поздоровался Дольфусс.

– Мистер Дольфусс. Надеюсь, ваше путешествие было приятным.

– Да. Очень. Я даже заключил несколько сделок.

– Как удачно.

– Увидимся.

Дольфусс умчался прочь, вертя головой в разные стороны. Он искренне всем наслаждался. В том числе и своей ролью в сценарии.

На темном корпусе робота – "Цингуса" последней модели, темного блестящего овоида, парившего ровно в шестнадцати дюймах от пола и выполнявшего всю работу с помощью контактных лучей, – горела надпись: "Высокоразвитая машина".

– Как я вам уже сказал, сэр, – произнес робот, – второй поворот налево, под арку, а потом первый направо.

– Спасибо, – поблагодарил Майджстраль. – Сам не пойму, как это я ухитрился так быстро заблудиться. – Он нахмурился. – Похоже, что-то прилипло к твоему корпусу. Ну-ка, ну-ка...

Он наклонился и сделал вид, будто что-то стряхивает с робота. Из выходного коллектора торчала программирующая шпилька. Майджстраль снова сделал вид, будто что-то стряхивает, а на самом деле выдернул шпильку и сжал ее в кулаке.

– Вот так, – сказал он. – Так куда лучше.

– Благодарю вас, сэр.

Мягко ступая, Майджстраль зашагал в направлении, диаметрально противоположном тому, что указал ему робот.

Оркестр перебазировался из зала прибытия в главный зал, совершенно справедливо называемый Белой Комнатой. Звуки музыки тут заглушали ослепительно белые диваны, мягкие стулья и ковры, однако сверкающая алмазная глыба, висевшая под потолком, создавала приятный резонанс. Камень этот, шестнадцати футов в длину, обнаружили при проведении земляных работ. Особой ценностью он не обладал, но неплохо резонировал и придавал некоторую роскошь интерьеру.

В потолке было вырезано окно, в котором виднелась звезда, пожиравшая другую. До начала презентации ставни были плотно закрыты.

– Жемчужница.

– Мой господин.

Котани и Жемчужница стояли на пушистом белом ковре. Они обнюхались и подали друг другу по три пальца (члены Диадемы действительно были близкими приятелями).

– Ты знаком с Эдверт?

– Не думаю. – (Обнюхивание. Три пальца для рукопожатия. Обнюхивание.) Очарован.

– Рада познакомиться с вами, мой господин.

Котани оглянулся через плечо:

– Я только что сбежал от мисс Асперсон.

Жемчужница фыркнула:

– Я так и думала, что она здесь.

– Она нынче в моде. К счастью, мода изменчива.

– Остается лишь надеяться, что мода на мисс Асперсон долго не продержится.

– Зута видела?

Жемчужница покачала головой:

– Наверное, он собирается потрясти всех своим появлением.

– А может, – ехидно заметил Котани, – прячется от Асперсон.

Оркестр доиграл пьесу. Собравшиеся одобрительно потопали ногами. Ковер поглотил звуки.

А алмазный самородок под потолком издал эхо.

– Присядем, мой господин.

– Конечно.

Они нашли свободное место и уселись.

– Здесь ее милость Роберта, – сообщил Котани, – герцогиня Беннская.

– А-а-а... Гонщица.

– Завтра будут гонки. Перед дебютным балом герцогини.

– Может, и мне поучаствовать?

– Она – прекрасная гонщица.

– А если я ее перехитрю? – белозубо улыбнулась Жемчужница.

– В таком случае, – проговорил Котани, – мне придется поломать голову, на кого из вас поставить.

– ...потом первый поворот направо.

– Прошу прощения, к твоему корпусу что-то прилипло.

Мистер Сан взирал на гору воровского инвентаря, конфискованного у компании Майджстраля.

– Это помешает ему.

Кингстон, долговязый помощник Сана, посмотрел на начальника:

– Только помешает? А совсем не остановит?

– Думаю, ему все-таки придется что-то украсть. В конце концов Джефф Фу Джордж здесь. Ни один из них не позволит, чтобы другой его переплюнул.

– Пожалуй, вы правы.

– И еще есть кое-что. – Сан многозначительно посмотрел на помощника. "Крылышко" здесь.

– О Добродетели...

– Будем надеяться, что Добродетели восторжествуют. И никаких глупостей, Кингстон.

– Простите... – Кингстон задумался. – Пожалуй, и правда, обходительность усыпила бы их бдительность.

Сан едва раздвинул губы в улыбке:

– Вот-вот. Как раз на это я и рассчитываю.

– Прошу прощения.

Котани уставился на приземистого мужчину и, поморгав, попытался прочесть его имя на карточке, прицепленной к камзолу.

– Да? Мистер...

– Дольфусс. Я ваш большой поклонник. Вот я и подумал... – Он протянул Котани блокнот и ручку.

– О, конечно.

Котани взял у Дольфусса блокнот и ручку и повернулся к тому в профиль, демонстрируя благородство черт.

– Как вы думаете, Николь приедет? – полюбопытствовал Дольфусс. – Я ее просто обожаю.

– Полагаю, Николь на гастролях с новой пьесой. – Котани написал автограф и глянул на Дольфусса поверх ручки. – Мистер Дольфусс, вроде бы я вас раньше не встречал. Как вы сюда попали?

– Выиграл эту поездку в лотерею.

– Я так и подумал.

– Первый поворот направо, говоришь? Ой, похоже, к твоему корпусу что-то прилипло!

Духовой квартет наяривал вовсю, издавая низкие смеющиеся звуки.

Роберта прошла мимо музыкантов. Киоко Асперсон брала интервью у одного из официантов.

– Ваша милость.

– Мистер Фу Джордж. – Губы Роберты сложились в удивленную улыбку. – Так и думала, что рано или поздно познакомлюсь с вами.

Джефф Фу Джордж подал два пальца и нежно обнюхал ее уши. В ответ он получил также два пальца. Определенный взаимный интерес выразился в том, что еще до встречи их отношения стали довольно близкими.

– Думаю, бесполезно спрашивать, – улыбнулся Джефф Фу Джордж, – с собой ли у вас "Крылышко"?

Фиалковые глаза Роберты блеснули.

– Думаю, бесполезно, – ответила она.

Он поклонился ей, давая понять, что не намерен продолжать разговор на эту тему. Джефф Фу Джордж был мужчиной лет сорока, плотного телосложения. Его длинные светлые волосы (частично имплантированные), подхваченные алмазными заколками, ниспадали до пояса. Вот уже шесть лет он держался на вершине рейтинга среди Воров в Законе – с тех пор, как его вознесло туда дело об ограблении Зеркальной Колокольни. Прическу Джеффа можно было бы приравнять к фирменному знаку. Когда-то ему предложили вступить в Диадему, но он отказался. И сенсация, вызванная этим отказом, принесла Фу Джорджу славы больше, чем могло бы принести согласие.

– Позвольте предложить вам руку, – сказал он. – Я собираюсь в казино.

– С удовольствием.

– По местному телевидению передавали программу об истории "Эльтдаунского Крылышка". Я смотрел. Наверное, это совпадение.

– Наверное, – улыбнулась Роберта.

Сквозь ткань камзола Джеффа Фу Джорджа на руку Роберты давил пистолет. Коридор, ведущий в казино, устилал пушистый ковер, сотканный из крылышек каролтенских мотыльков. На стенах было изображение Церулеанского коридора в Городе Семи Сверкающих Колец. Вдоль стен выстроились белые деревья с Андовера. Барон Сильверсайд явно не поскупился.

– Видимо, таможенники здесь необычайно строги, – заметила Роберта. Надеюсь, у вас не возникло трудностей?

– Самые пустяковые. Но все равно я считаю, что они ведут себя чересчур официозно. Непременно при личной встрече поговорю об этом с бароном Сильверсайдом.

Робот "Цигнус" пролетел мимо них на бесшумной воздушной подушке. Корпус его мерцал в рассеянном свете.

– Как я понимаю, завтра вы участвуете в гонках. Если обстоятельства позволят, я надеюсь там побывать.

Роберта искоса глянула на него:

– Не собираетесь воспользоваться моим отсутствием?

Джефф Фу Джордж изобразил оскорбленную невинность.

– Ваша милость, – парировал он, – я и не помышлял чем-то омрачить ваш дебют.

– Благодарю вас, – удивленно проговорила Роберта. – Это так мило.

– То, что я грабитель, – добавил Джефф Фу Джордж, – не означает, что я подлец.

– Робот, – спросил Грегор Норман, – не подскажешь, как пройти в казино?

– Конечно, сэр. Идите по этому коридору до главного зала. Третий поворот направо. Там увидите слово "Удачи!".

– Спасибочки. Извини, но к твоему корпусу что-то прилипло.

– Спасибо, сэр.

– С превеликой (на сей раз это означало: с превеликой легкостью).

Грегор ловко вставил программирующую шпильку, дружески потрепал робота и вынул шпильку, после чего они с роботом расстались. На первом повороте Грегор встретил мужчину в костюме кричащих цветов. Мужчина сжимал в руке блокнот и смотрел на него с искренним благоговением.

– Мистер Дольфусс, – проговорил Грегор и слегка поклонился.

– Мистер Норман, – кивнул в ответ Дольфусс.

Они разошлись улыбаясь.

Зут расхаживал по своему номеру из конца в конец. Остановился, взглянул в зеркало. Уши его нервно подергивались, диафрагма протестующе подпрыгивала. Он снова принялся мерить номер шагами.

Что надеть – вот в чем вопрос.

Все продюсеры Диадемы были людьми – они ничего не понимали.

И эти продюсеры желали, чтобы Зут появился на публике в своем скафандре космического исследователя.

В зале! Перед обедом!

Его консервативная хозалихская душа восставала против этого. Надеть скафандр исследователя – это казалось Зуту оскорблением барону Сильверсайду и всему, что он символизировал: сдержанности, элегантности. Высшему Этикету. Однако продюсеры Диадемы считали, что публика ожидает появления Зута именно в этом треклятом скафандре.