Текст книги "Очень Дикий Запад (СИ)"

Автор книги: Ульрих Г. Бар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Очень Дикий Запад

Глава 1

Совсем скоро, буквально через час или того меньше, он будет дома. Молодецки спрыгнув с седла, почувствует под собой нечто незыблемое, а не качающееся все время под тобой живое тело. То будет земля. И не просто земля, а его собственная.

Тридцать два года Люк Вилд живет на этом свете, и пятнадцать из них пришлось прожить самостоятельно. Так сложилось. Никто не может выбрать себе судьбу по вкусу и нраву – что досталось, с тем и мирись. Люку пришлось не только мириться, но и испить из своей чаши горькую и отвратную порой на вкус судьбину. Рано осиротев и оставшись в полном одиночестве, он не пустился во все тяжкие, как того ожидали соседи и знакомые, и ожидания их имели под собой твердые основания. До трагической кончины его матери Люк не отличался особым рвением к учебе и работе, прожигал дни в праздности и сомнительных удовольствиях. Безотцовщина. Отец его пропал, когда Люку было четырнадцать. Лишившись человека, который был способен обуздать в нем дикого мустанга, он превратился в неконтролируемого подростка. Драки в школе и на улице, сомнительные знакомства и выпивка юного «протестанта» заставили его мать продать дом и переехать из родного города на запад, туда, где, как она надеялась, ее единственный сын придет в себя и станет ей опорой. Не дождалась.

Как только Люку исполнилось восемнадцать, к нему заявился тип и, представившись адвокатом, вручил ему завещание, где черным по белому было написано, что Люк Вилд является единственным и неоспоримым наследником состояния в сто двадцать тысяч долларов, дома в котором они жили с матерью, и некоего ранчо в Техасе. На все вопросы адвокат лишь пожимал плечами и ответить, что это за ранчо и откуда оно вообще взялось, так и не смог.

Недолго думая, Люк собрался в дорогу и всего через пару дней был уже на месте. Ранчо представлялось ему как некая деревенская дыра, и каково же было его изумление, когда он обнаружил не просто кусок земли и дом на нем, а дело, которое может, да, в общем, и приносило неплохие деньги.

Управляющий, маленький тщедушный мексиканец, встретил хозяина, сняв сомбреро и прижав его к груди так, словно прочел в глазах Люка великое желание завладеть этим чудом. С его слов Люк узнал, что ранчо принадлежит семейству Вилдов уже более семидесяти лет. Семья Хулио, управляющего, все эти годы живет здесь и держит все в надлежавшем порядке.

Много ответов тогда получил Люк. И корил себя, что узнает о таких вещах от чужого человека. Стыдился того, что никогда не задумывался, на какие средства содержится дом, в котором он жил, и на какие деньги покупается все необходимое. Оказывается, вот откуда все это.

Миллионов ранчо не приносило, но на нормальную жизнь хватало.

Лошадь под ним всхрапнула, возвращая седока из прошлого в настоящее.

– Молли, я отдам тебя живодеру, а сам из твоей шкуры сошью чехол для ружья.

Молли презрительно фыркнула и дернула ухом. Не поверила.

– Холодает. Не знаешь, от чего так?

Люк встряхнул плечами и заозирался. По этой дороге он бесчисленное количество раз проезжал в обе стороны: в городок и обратно на ранчо. Никогда не замечал, чтобы на этом участке был туман. Откуда ему взяться? Никаких водоемов рядом нет.

– Странно все это. Не желаешь ли ты врубить вторую скорость, или мне ее поискать плеткой самому? В районе твоей облезлой задницы я вроде бы видел ее. А?

Молли была старой, но не глупой и решила сама включить злосчастную вторую передачу. Седока затрясло от мелкой рыси.

– От стремительного бега Молли у Люка разыграется икота.

Лошадка, не слушая седока, все прибавляла ходу, словно пытаясь убежать как можно дальше и быстрее от тумана.

Что-то не то. Странный туман. И запах… Кислый. Такой запах с примесью химии Люк чуял только в школе на практических занятиях в лабораторном кабинете.

Он и не заметил, как его старая кобыла разогнала себя до такой степени, что вполне могла конкурировать с лучшими жеребцами из его стада.

– Эй, внизу! Ты потише, хорошо? Замерзну еще.

Молли никак не реагировала на его подколки и знай себе неслась вперед. Становилось опасно. Туман окутал их такой плотной пеленой, что рассмотреть творящееся на дороге ближе пяти метров не представлялось возможным. Чего доброго, угодит копыто в ямку, и кувыркаться будут они вместе до самого перелома шеи. Не дальше.

Пронесло.

Впереди послышался лай собак, и сквозь туман уже пробивался желтый диск света. Это фонарь над воротами. Доехал. Спрыгнув на землю, Люк подхватил под уздцы Молли и ввел шатающуюся от усталости лошадь во двор. Расседлал, подзывая Хулио.

– Где вы, мистер Вилд?

– Тут, у коновязи. Молли прими, боюсь – околеет.

Хулио подошел и, поставив у ног большой фонарь, забегал вокруг кобылы.

– Свет отключили.

– Что так?

– Не знаю, мистер Вилд. Давненько такого не припомню. Пришлось генератор старый заводить.

– Понятно. Что еще?

– Молодняк отсеяли и сопроводили на дальний выпас. Стадо увели, как и договаривались. Как прибудет к мистеру Шефелду – так и оплата незамедлительно поступит на ваш счет. Он уже звонил несколько раз.

– Странно. Мне звонков не поступало.

Люк достал телефон и уставился на экран. Сеть отсутствовала.

– У тебя ловит мобильный?

– Нет, мистер Вилд. Я это связываю с отсутствием электричества.

– Полноте, Холмс. Это происки русских.

– Ваш юмор не уместен, – поджав губы, Хулио изобразил обиду.

– Ладно. Что еще?

– Я по поводу нашего с вами разговора. О поездке в город.

– Хулио, я не собираюсь отнимать у тебя твой заслуженный отдых, но как ты себе это представляешь? На дороге такой туман, что ни дьявола не видно! А вы собирались всей семьей ехать. Не боишься заночевать на обочине?

– Нет, не боюсь. Нам до города только добраться, а там хоть трава не расти. Племянница Марии сегодня празднует свой пятнадцатый день рождения, грешно не поехать.

– Так света нет, того самого электричества, которое русские спрятали.

– В городе все есть, – лукаво заулыбался Хулио.

– Нет, мой юный друг, – Люк похлопал по спине «юного» седовласого Хулио, который раза в два был старше. – Коль нет связи, то электричества нет и в городе, и даже за городом. Странно все это… Что у них, в самом деле, генераторов нет? У нас и то есть.

– Ничего, – отмахнулся управляющий. – Пока до города доберемся – все исправят. Мы, слава богу, живем с вами в лучшей стране мира, где демократия и свобода превыше всего. А уж поломку исправить для такой страны плевое дело. А туман – так он обычный, только пахнет странно.

– Езжайте, бог с вами. Только Генри мне оставьте, один не управлюсь.

– Его никто не взял бы с собой и за тысячу долларов. Пропащий человек.

– Что так?

– Спит пьян. Как узнал, что выходные – сразу за бутылку. К утру, так думаю, оклемается. Вы уж его побраните, мистер Вилд, парень-то он работящий, только очень уж к выпивке малодушен. Побраните.

– Обещаю тебе, Хулио, не только побранить его, но самым жестоким образам наказать.

– Это как же?

– Привяжу его к бочке с виски и за всякую попытку отпить из нее стану бить его электричеством.

– Так его же русские спрятали, – с недоумением захлопал глазами Хулио.

– Ну, найдем. Сам же говорил, что для нашей лучшей в мире страны это не проблема.

– Найти-то найдем, – согласился Хулио. – Только боюсь я, что пока искать будем, от той бочки мало что останется.

За разговором Люки не заметил, как управляющий успел отереть Молли от пота, выходить и напоить. Осталось только завести ее в загон, и можно отдыхать.

– Возьмите пикап, мне оставите бьюик. Проверь – заправлен ли, и возьми на всякий случай с собой канистру с бензином. Ружье тоже возьми. Коль, не дай бог, придется ночевать в дороге, будет из чего зверье попугать. Деньги есть?

– А сколько вам надо?

– Да не мне надо, я спрашиваю – у тебя есть деньги, или дать?

Хулио замахал руками в сторону Люка.

– Что вы, мистер Вилд! Не надо мне ничего. Все есть.

– Перестань махать как сумасшедший. То Молли несется как угорелая, то ты ветер подымаешь. Точно замерзну.

Люк прошел в дом и, минуя накрытый к ужину стол, проследовал в спальню. Все, на что его хватило, так это стянуть сапоги и упасть после этого на постель. Уже проваливаясь в сон, он услышал приглушенные взволнованные голоса, говорящие по-испански, и уверенное урчание пикапа. Хулио с семьей уехали.

*****

С трудом оторвав от подушки голову, Люк с удивлением обнаружил, что сон никоим образом не взбодрил, наоборот – во всем теле, в каждом суставе происходили локальные войны, а нутро так и норовило выпрыгнуть наружу. Голова просто раскалывалась. Где он мог отравиться? То, что его состояние вызвано отравлением, сомнений не вызывало. Других объяснений происходящего с ним просто не было, а кислотно-химический привкус во рту лишь подтверждал его умозаключения. Оставалось только вспомнить, где и как это с ним произошло.

Что ж, вчерашний день был не очень-то и насыщен событиями. Сперва он отправился в мэрию, где ему пришлось изрядно побегать с этажа на этаж в тщетных попытках отыскать землемера, который что-то напутал и откроил от его владений изрядный кусок. Так и не обнаружив этого злодея, Люк оставил симпатичной секретарше мэра свой номер телефона с просьбой передать его неуловимому мерзавцу. Секретарша, имеющая дело ко всему на свете, с милой улыбкой на накрашенных губах заверила Люка в том, что его просьба будет удовлетворена. Спустившись вниз, он отправился прямиком в кафетерий и выпил чашку кофе. Так, эту чашку кофе с отравлением связать не получается. Побродив по городку, решая мелкие дела, Люк посетил единственный ресторан, в котором заказал стейк и бокал вина. Стейк? Воспоминание о куске прожаренного мяса рвотных позывов не вызвало, так что это не причина. Тогда что же? Может, возвращаясь домой верхом на Молли, Люк слишком широко открывал рот, горланя ковбойские похабные песни, и сам того не заметил, как проглотил особо ядовитую муху? Похоже на правду.

Тяжело поднявшись с кровати, Люк направился к двери, по ходу натягивая рубашку. В глазах все плыло, желудок урчал, как взбесившийся пылесос. Пока нашел шляпу, несколько раз наткнулся на мебель, больно ударив коленку. Чертыхаясь, выбрался во двор.

Солнечный свет заставил вскинуть руку к глазам. Недостаточно быстро – глаза резануло, словно ножом. Слезы ручьем, шум в голове усилился.

– Генри! Генри, во имя всех святых, ты где?

Слева от крыльца послышалось шевеление и вялый отклик «Я здесь, мистер Вилд!» сменился звуками, которые издает каждый страдающий похмельем человек. Генри рвало.

– Послушай, Генри. Я, кажется, понял, чем страдаю, и все это благодаря тебе. Ты уникальный экземпляр, Генри. Твое похмелье передается как простуда, по воздуху. И я очень зол, Генри.

– Мистер Вилд, если вам станет легче, то можете спуститься и пристрелить меня, я только скажу вам спасибо. Но прихватите с собой кружку воды.

Люк проморгался и, вернувшись в дом, направился прямиком к кухне. Пошарив в ящиках, он очень быстро обнаружил то, что искал, и, прихватив с собой треть бутылки виски, поспешил на помощь кработнику.

Генри оживился, заметив в руках Люка не воду, а кое-что получше, и, часто закивав в знак признательности, протянул руки к спасителю. Получив желаемое, он, не мешкая ни секунды, откупорил бутылку и припал губами к горлышку. Забулькал.

– Генри, если так будет продолжаться, нам придется с тобой проститься. Ты парень хороший, но то, что тебя так тесно связывает с выпивкой… В общем, решай: я тебя выгоняю, либо отправляешься к доктору и что-то делаешь с этой привязанностью.

Генри печально посмотрел на Люка.

– Мистер Вилд! Да разве я не хочу избавиться раз и навсегда от бутылки? С радостью. Только денег на лечение у меня нет.

Люк улыбнулся.

– Это решаемо, дружище. Главное желание.

Помолчали.

Генри, заметив, что в бутылке еще оставалось на два пальца, в нерешительности скосил глаза в сторону Люка. Тот сделал вид, что ничего не видит. Поколебавшись с минуту, Генри, видимо, решил для себя нечто и перевернул бутылку, проливая остатки виски на землю.

Тяжело поднявшись с колен на ноги, он направился в сторону крана с водой и, открыв вентиль на полную, подставил голову под тугую струю холодной воды.

– Оседлай Молли, я прогуляюсь к северу. Хулио говорил, что там требуется ремонт ограды. Посмотрю.

Люк вернулся в дом и в ожидании исполнения своего приказа направился в душ. Необходимо как следует отмыться и привести себя в порядок.

Горячей воды нет. Их старый генератор не рассчитан на то, чтобы помимо обеспечения освещения давать энергию и на бойлерную. Ничего. И холодная сойдет, главное не околеть в первую минуту. Со скрежетом повозюкав станком по щетине, принялся за зубы. Три раза он выдавливал пасту на щетку, но от кислого химического привкуса во рту так и не избавился. Порывшись в шкафчике в ванной, Люк нашел несколько упаковок с таблетками, но так и не разобрал, что от чего. Рисковать не хотелось, так что от попыток избавиться от скверного самочувствия при помощи медикаментов пришлось отказаться.

– Мистер Вилд! – в глубине дома послышался крик Генри. – Молли готова!

– Иду!

Как бы Люку ни хотелось оставаться босым, все же пришлось натягивать сапоги.

Так, ружье взял с собой Хулио, значит, придется взять кольт. Проверив наличие в барабане патронов, Люк прихватил несколько десятков еще, на всякий случай. Со «всяким случаем» его познакомил пропавший отец. Это один из немногих уроков, которые успел преподать он сыну, и Люк, лишившийся обоих родителей и не прислушивающийся к их словам при жизни, с любовью и благодарностью относится к ним сейчас.

Люк вышел во двор и попрыгал на месте, вбивая себя в тесные сапоги.

– Генри, восьмичасовой уже пролетал?

– Нет, мистер Вилд. Не видно его сегодня.

Это настораживало. Вот уже как семь лет к ряду ежедневно в восемь утра над их ранчо проносился легкомоторный самолет, спешащий по одному ему ведомому делу. И то, что он не явился сегодня, наводило на непонятное беспокойство.

– Черт с ним. Жизнь продолжается. Не уходи никуда, Генри. Из города должны привезти проволоку, вчера заказал.

Вскочив на Молли, Люк помахал на прощание Генри и направился на север.

Он не увидел, как Генри вновь вырвало.

Глава 2

Добравшись до проблемного участка изгороди, о котором ему сообщил Хулио, Люк лично убедился в необходимости ремонта. Оставалось загадкой то, кто способен на такой вандализм? Проволоку сорвали со столбов и унесли в неизвестном направлении. Кому она понадобилась и для чего? Дети балуются? Маловероятно. До ближайших соседей куда как дальше, чем до того же города. Случайный путник, которому вдруг понадобилось несколько кусков колючки? Бред.

Все ясно, что ничего не ясно. Но такая сомнительная ясность никоим образом не способствует устранению проблемы. Придется вернуться сюда с инструментом и мотком колючки, ее уже наверняка подвезли из города, а Генри принял и перемотал на специальный деревянный вал. Вал этот на ранчо появился давно, скорее всего, во время строительства дома. Не было на его боках ни одного целого, без мелких дырочек, оставленных сотнями миль колючки, сантиметра. Это не мешало ему исправно служить людям.

Вернувшись к лошади, Люк панибратски треснул ее по спине и с ковбойским задором прыгнул в седло. Молли, успевшая задремать, встрепенулась от неожиданности и прыгнула в сторону, чуть тем самым не сбросив седока со спины.

– Тише, тише, мясо койота! Это всего лишь я, старый добрый Люк!

Услышав знакомый голос, Молли успокоилась и, лениво переставляя копыта, пошла в сторону ранчо. То, что ее хозяин, по сути, еще совсем мальчишка, давало ей повод не держать на него зла.

Выбираясь в эту короткую экспедицию, Люк искренне надеялся, что его скверное самочувствие останется на ранчо. Не тут-то было! Становилось еще хуже. Голова напоминала пустую бочку, в которой засела парочка взбесившихся кошек, постоянно завывающих дурным голосом и скребущих по стенкам острыми коготками. В желудке кто-то беспрерывно танцевал дьявольскую джигу, отчего нутро стремилось наружу, уступая место невидимым танцорам.

Ко всему прочему, Люка не оставляло смутное тревожное чувство того, что вокруг нечто неуловимо для взора изменилось. Что именно – непонятно, но то, что мир стал не таким, как был, это точно. Объяснить все это не представлялось возможным, и оставалось только пообещать (самому себе) разобраться во всем, как только самочувствие улучшится, и голова более или менее станет соображать.

За невеселыми мыслями Люк и не заметил, как добрался до ранчо. Оставалось только обогнуть забор и въехать в открытые ворота.

– Промахнулись мы с тобой, старушка, – погладил он Молли по шее. – Задумались. Эй, Генри! Проволоку привезли?

Генри вышел навстречу всаднику, и то, как он выглядел, заставило Люка содрогнуться. Воспаленные глаза, окрашенные в бордовые оттенки, запали вглубь черепа. Побелевшее до мертвецкой синевы лицо вытянулось, придавая Генри сходство с зомби из фильма.

– Слушай, ты бы прилег? Сказать тебе о том, что ты дурно выглядишь, равносильно тому, что не сказать вообще ничего.

Генри протянул дрожащую руку и принял у Люка узду. Молли шарахнулась в сторону.

– Тпру-у-у! – осадил ее Генри. – Чего всполошилась? Я же не под венец тебя поведу.

Сплюнув на землю тягучую слюну и отерев рот, он вымученно улыбнулся своей шутке и обратился уже к Люку.

– Мистер Вилд. Мне, конечно, очень дурно, но поверьте мне на слово, бывало и хуже. Я справлюсь.

Он вдруг замер, словно забыл про существование Люка, уставившись мертвым взглядом в пустоту. Пробыв в таком непонятном состоянии всего лишь пару секунд, он снова, как по мановению волшебной палочки, включился в реальность, продолжил:

– Проволоку не привезли и, как вы сами понимаете, уже не привезут. Сегодня, во всяком случае. Как у них все это работает – ума не приложу. Лентяи, одним словом. Как копы, святая Мария мне в свидетели. Только и умеют, что кофе глотать и жрать пончики. Поди заставь их выполнять свое дело! Коль уж не захотят, то и война их с места не сдвинет. Куда катятся Штаты?

– К светлому, сытому будущему, Генри. Наш курс не изменен. Послушай, а в хозяйстве разве не найдется у нас полсотни метров колючки?

– Как же? Естественно, найдется. Пока я у вас ответственен за хозяйство, оно будет в полном порядке. Даже несмотря на мое темное пьяное прошлое.

– Прошлое?

– Да, мистер Вилд. Именно – прошлое. Я уже все решил. С выпивкой покончено. Женюсь, вы позволите мне жить у вас на ранчо с семьей?

– Да хоть собаку еще в довесок заведи!

– Во-от, – удовлетворенно протянул Генри. – Женюсь, значит, детишки пойдут. Негоже им на отца с бутылкой смотреть. Я правильно мыслю?

– Конечно, Генри. Так что там с моей колючкой? Еще успею смотаться и залатать изгородь.

– Сейчас принесу. Вы, я так понимаю, пикап отдали Хулио? Я загружу в бьюик. Не стоит Молли гонять по жаре.

– Да, конечно.

Генри увел лошадь к сараю.

*****

Машину подбрасывало на ухабах с такой силой, что Люк стал сомневаться в том, что доедет до места назначения. С каждым новым скачком автомобиля его нутро салютовало все мощнее и мощнее. Недалёк тот момент, когда придется остановиться и приняться за отбивание поклонов, сопровождая эти поклоны рвотой. Но был и приятный момент от такой тряски: инструмент в багажнике подпрыгивал вместе с авто и издавал вполне сносные мелодичные звуки, что в свою очередь заменяло отсутствие музыки. Радио упорно шипело, не отзываясь ни на одной из частот.

Кое-как добравшись до места, выгрузив из машины все необходимое для ремонта, Люк принялся за дело. Провозившись не менее пяти часов с починкой, он из последних сил загрузил в багажник инструмент и, опустившись на водительское место, откинулся на сидение. Чувствуй он себя хоть немного лучше, то дело, которому он посвятил весь сегодняшний день, не заняло бы и получаса. А так – что имеем, то и имеем.

Сам того не заметив, провалился в глубокий сон.

Снилась муть. В прямом смысле этого слова. Белесый, плотный туман перед глазами, через который изредка проявлялись смутные силуэты и слышались приглушенные голоса, а иногда и крики. Протяжный, судорожный вой койота выдернул его из этого тумана, переместив обратно на сидение бьюика.

Темно.

– Или я ослеп, или я выспался.

Люк заерзал на сиденье, хоть как-то разгоняя остатки сна. Открыл дверцу машины, выбрался на воздух. Вдохнул полной грудью и очень медленно выдохнул. Поднес ладони к лицу и с силой, но без фанатизма принялся тереть щеки. Сон окончательно отступил. С прискорбием обнаружив, что его все еще нещадно мутит, с досадой чертыхаясь, устроился за баранкой и, заведя двигатель, тронулся к ранчо.

Фары резали темноту, как самурайский меч – запущенные в воздух фрукты. Испуганные ревом мотора мелкие птички срывались с насиженных мест и со скоростью молнии перелетали через дорогу, рискуя быть размазанными о лобовое стекло или о решетку радиатора. Все как всегда. Тогда почему? Почему не отпускает ощущение неправдоподобности всего происходящего? Черт его знает.

Свернув с асфальтированной дороги на гравийку, ведущую к его ранчо, Люк словил себя на мысли, что за все время пути он не видел ни одной попутной или же встречной машины. Это наводило уже на тревожные мысли. Может, в мире произошло нечто страшное, а он устроился у себя на отшибе и ничегошеньки не знает? Мало ли?

Въехав во двор, Люк резко ударил по тормозам, чуть не наехав на Генри. Тот, опустившись на корточки, находился спиной к машине, склонившись над чем-то большим, лежащим на земле прямо перед ним. Такого резкого торможения многострадальный организм Люка не выдержал, и ему пришлось поспешно выбираться на улицу, дабы не испачкать рвотой салон.

Когда первые желчные потоки иссякли, Люк с трудом выпрямился и окликнул Генри:

– Эй, все в порядке? Что ты там делаешь?

Генри резко обернулся, крутанувшись на пятках. В свете фар Люку показалось, что глаза его работника ничего человеческого более не имеют и скорее походят на белесые бусины дохлой рыбы. Нижнюю часть лица прикрывало нечто блестящее, синюшное. В следующий миг Люк понял, что именно держит в зубах Генри, и догадка его не обрадовала. Это требуха, и требуха не чья-то, а его Молли. Кобыла лежала, вздымаясь неживой горкой прямо у ног Генри. Разорванное брюхо все еще парило, что прямо указывало на недавнюю кончину животного.

Весь покрытый коркой загустевшей крови, Генри издал утробный рык, походивший скорее на предостережение, чем на угрозу. «Не лезь, это мое» – вот что означали эти звуки.

Попятившись, Люк споткнулся, упав на задницу, зашипел от резкой боли. Копчиком о вросший намертво в землю булыжник – то еще удовольствие. Не понимая, что происходит, тело само по себе, без связки с вопящим сознанием, спасало себя. Пятки бойко толкали землю, заставляя руки перебирать так быстро, насколько это вообще возможно. Отползая от непонятной, пугающей своей неестественностью угрозы, разум искал хоть какой-то выплеск эмоций.

– Ты что? Ты как?

Генри не отвечал. Он снова отвернулся от Люка и «нырнул» в развороченное нутро Молли. Звуки, сопровождающие этот «нырок», вновь заставили согнуться. Пустой желудок не выдал ничего, кроме остатков желчи, обжигая иссушенный пищевод.

– Твою мать! Во имя всех святых – отойди от животного! – сплевывая остатки зеленой слизи, прокричал он.

Сам того не заметив, вскочил на ноги, выхватывая кольт из кобуры.

– Отойди, отойди ублюдок!

Взведя курок, выстрелил в воздух. Никакой реакции не последовало. Вместо того, чтобы, как любой человек в здравом уме, оглянуться на грохот выстрела, Генри, казалось, лишь еще глубже зарылся лицом в мертвое животное.

Страх настолько сковал ту часть Люка, которая отвечала за рациональное мышление, что он вытворил такое, чего бы не содеял даже в очень сильном опьянении. Вместо того, чтобы прыгнуть в бьюик и рвануть куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого ада, он подскочил к Генри и, не жалея, двинул его ногой в бок. Он с радостью опробовал бы его голову на прочность, но та была надежно спрятана во внутренностях Молли.

После подобных ударов, неожиданных и достаточно сильных, люди корчатся в муках не менее пяти-десяти минут. Генри лишь дернулся, и утробное рычание, сопровождающее поедание кобылы, сменилось тревожно-агрессивным.

Люк, осознав тщетность своих попыток прекратить кошмар, виданный им только в фильмах ужасов, принялся колотить своего сбрендившего работника рукоятью кольта по шее и спине. Видимо он нащупал некое слабое место Генри, или же тому просто надоело терпеть побои, и он сделал то, чего от него с таким рвением добивался Люк – обернулся к нему.

– Так, давай без нерва! Поговорим как джентльмены, окей?

Люк стал потихоньку пятиться назад, выставив перед собой руки, успокаивая то, во что превратился человек, которого он знал не один год.

– У нас был тяжелый день, согласен. Но разве это повод срываться на бедном животном?

Люк понимал, что несет бред, но потребность в хоть каких-то словах в данной ситуации была просто необходимой. Как только закончатся эти слова, ему придется либо бежать, либо стрелять. На бег сил просто не хватит. А стрелять прямо сейчас, в эту секунду – не хотелось. Генри не просто прохожий. С этим парнем он делил кров и пищу на протяжении последних пяти лет.

– Генри, дружище! Давай сядем и обсу…

Договорить он не успел. Генри, выставив вперед ладонь с окровавленными, скрюченными пальцами, устремился прямиком на него, и как только расстояние между ними позволило, тут же ухватил Люка за запястье руки, сжимающей оружие. Тот и не подозревал, что его работник так силен. На вид и не скажешь. Руку словно зажали в тиски. Перед глазами замаячила открытая пасть. Люк судорожно надавил на спусковой крючок. Громыхнуло второй раз за вечер.

Пуля угодила прямо в коленный сустав, выбила кусок кости или хряща, нога Генри подломилась и неестественно вывернулась под немыслимым углом.

Люк попытался отскочить как можно дальше, но не вышло. Генри, несмотря на такое серьезное ранение, не зашелся в диком крике, а все так же плотоядно порыкивая, продолжал удерживать хозяина ранчо.

Надо срочно решать, как быть. Люк решил, что хочет еще пожить, пусть остаток жизни и придется провести в тюрьме. Не теряя драгоценных мгновений, глядя на работника сверху вниз (тот стоял на одном колене, как рыцарь перед дамой), чуть довернув кисть, выстрелил Генри прямо в лоб. Голова «чудовища» дернулась, хватка ослабла. Тело плавно завалилось набок, прямо на искалеченную ногу. От такого зрелища свело челюсти.

– Святые угодники…

Зайти в дом, отыскать бутылку с виски и напиться. А поутру ехать в город, к шерифу. И будь что будет. Только забаррикадироваться изнутри. А лучше вообще отправиться спать вниз, в бойлерную. Там дверь металлическая. На всякий случай. Уж не на такой ли случай?

*****

Сон и в этот раз, как и вчера, не принес облегчения. Очнувшись после алкогольного забытья, Люк продрал глаза трясущимися руками и, превозмогая тошноту, поднялся с груды тряпья, брошенного на старый матрас для удобства. Странно, что он вчера мог думать о комфорте. Уж не превратился ли он в маньяка, раз после убийства, мягко скажем, не совсем чужого ему человека мог задуматься о том, как бы это удобнее ночь скоротать? И коли говорить о превращениях – во что, или кого, превратился Генри? Не связана ли эта метаморфоза с пролетавшим все это время восьмичасовым? Люк никогда не был приверженцем теории заговора, но сейчас его разум мог зацепиться за любую фантастическую версию, объяснявшую хоть как-то творящийся в его жизни бред. Что мешало пилоту по воле тайного общества, стремившегося к абсолютному господству над миром, распылять мирным гражданам какую-нибудь химическую дрянь на головы? Вот и результат. Как в кино.

Нет. Чушь какая-то. А происходящее – не чушь?

Глаза подернулись зеленоватой прозрачной пленкой, отчего окружающий мир приобрел задорный оттенок. Повело в сторону так, что пришлось ухватиться за стену. Привкус во рту напоминал жженую резину вперемешку с хлоркой. Букет, прямо скажем, не совсем чтобы шарман.

Через зарешеченное окошко вползло солнечное утро, освещая его хоромы. На стеллажах вдоль стен расположились всевозможные предметы, так необходимые в любом хозяйстве. Тут тебе и запас восковых свечей, которыми в этом доме не пользовались никогда, но неизменно пополняли, отчего свечей набралось в изрядном количестве. Старая посуда, та, которую выкинуть жалко, а собрать и отвезти нуждающимся все времени не хватало. Гвозди, мотки кабеля и веревок, полоски кожи и заготовки подков. Люка ничто из вышеперечисленного не волновало, а вот на коробки, стоявшие в самом низу, почти на полу, он обратил особое внимание. В них была вода. В разных емкостях, начиная от литровых бутылок и заканчивая большими пузатыми «бочками» для кулеров. При мысли о кулерах Люку дико захотелось именно такой воды – обжигающе холодной, сводящей зубы. Понимая, что мечты не сбудутся, он с ловкостью пьяного опоссума вскрыл коробку с меньшей тарой и, открутив пробку, прилип к горлышку. Вода, пробив в иссушенном горле тропинку, бодрым ручейком полилась в пылающее нутро. Покончив с целым литром, Люк обнаружил, что все еще продолжает хотеть пить. Никто не смог бы остановить его сейчас, и откинув пустую тару, он выхватил новую порцию из ящика.

Осмотрелся. Где-то здесь должна быть и еда. Как только с жаждой было покончено, пустой желудок Люка намекнул своему хозяину, что неплохо бы забросить нечто посущественнее воды. Так, что тут? На одной из полок скромно пристроились ящики с ветчиной и консервированной кукурузой. Была еще какая-то дрянь, но Люк, увидев мясо, не придавал больше значения всему остальному. С удовольствием прикончив две банки ветчины, он чуть успокоил желудок. Странно, но как только желудок получил то, что желал, сразу же включился мозг. Что делать дальше?

Если он прав, и правительство всех их прокатило на аттракционе невиданной подлости, посыпая их непонятной химией, то что мешает на его ранчо оказаться нескольким таким Генри? Пока он тут напивался, высыпался и завтракал.

Порывшись в карманах, Люк достал и пересчитал все патроны к кольту. Его «питон» плюнет еще двадцать семь раз. На руках имелось четыре обоймы, плюс три патрона в самом кольте. Можно, и нужно, подняться наверх и перед поездкой в город забрать весь боеприпас, что можно найти. Мало ли? Что-то подсказывало Люку – в городе не менее безопасно, чем на ранчо. А если он ошибается, и Генри просто сошел с ума, а не превратился в зомби, то все равно – лишним не будет такой запас.

Но начать надо с банального выхода на улицу. От этой мысли тепло не становилось.

Странно, казалось, после выпитой второй бутылки воды жажда должна отступить – не тут-то было! Пить все еще хотелось. Не с такой силой, как раньше, но все-таки. Все тело вновь затряслось, как от дикого холода. Пришлось замереть на минуту, пережидая непонятный приступ.