Текст книги "Стратеги третьего рейха"

Автор книги: Ульф Тоомсваре

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Вильгельм Кейтель

После изгнания фельдмаршалов Вернера фон Бломберга и Вернера фон Фрича из нацистского руководства им на смену пришли Вильгельм Кейтель и Вальтер фон Браухич. Мне кажется, что случайным можно назвать только способ, каким удалили из штаба строптивых военачальников, но само их изгнание было закономерным. Изменение политической ситуации требовало изменения политической линии, а это в свою очередь диктовало необходимость производить смену состава.

Повторяю, дело было не во вкусе, воле или личном желании Гитлера. Ни о какой его особой проницательности или умении разбираться в людях не может быть и речи. Все сомнения по поводу отсутствия организаторских способностей у Гитлера снимаются при упоминании одного имени: Герман Геринг. Вот человек, которого фюрер выбрал по собственному вкусу, – человек, который стал злым гением Третьего рейха. Ему поручалось решать важнейшие государственные задачи, и чем важнее было задание, тем вернее он его проваливал. Так было с люфтваффе, с кригсмарине, с четырехлетним планом развития страны – так было всегда. Его ненавидели и презирали все, кто сталкивался с ним по политическим, военным, экономическим или промышленным вопросам. Он был способен только на мелкие услуги, которыми и окружал своего давнего друга Адольфа Гитлера. Мелочный, завистливый, тщеславный интриган постоянно искал козла отпущения, на которого можно было бы свалить вину за дело, заваленное им самим. И этого человека, избранника по вкусу и личной привязанности, фюрер Третьего рейха провозгласил своим преемником, хотя цену ему знал давно! Во всяком случае, в 1933 году, когда рассматривалась кандидатура «верного Германа» на пост главнокомандующего вермахтом, оценка Гитлера была достаточно жесткой: «Геринг слишком ленив».

Поэтому в 1938 году военного министра Вернера фон Бломберга заменил не рейхсминистр люфтваффе Герман Геринг, а командующий вооруженными силами Вильгельм Кейтель, место же главнокомандующего сухопутными войсками занял генерал Вальтер фон Браухич. Если бы и в этом случае Гитлер принимал решения, полагаясь на свой вкус и личные симпатии, на месте любого из названных начальников мог оказаться его давний друг. Но наступал решающий момент. Время удовлетворения симпатий миновало. В свои права вступала закономерность. Для этого периода нужны были послушные исполнители, что в системе типологии П. Эмерсона соответствует типу военачальника «Kurier» («посланник»). Для такой роли в равной степени подходили оба – и фон Браухич, и Кейтель. Они вполне могли поменяться местами друг с другом, и от этого ничего бы не изменилось. Рассматривая одного, мы практически анализируем и другого.

Вильгельм Бодуин Иоганн Кейтель (Keitel) родился 22 сентября 1882 года в семье брауншвейгского фермера, владельца поместья Хельмшероде. Многие поколения Кейтелей дали Германии почтенных землевладельцев, земледельцев и воинов. Когда их владения (недвижимость) в силу исторических событий уменьшались, Кейтели становились земледельцами, а когда и земля уже не могла прокормить разоряющихся фермеров, Кейтели шли в армию. Так случилось и с юным Вильгельмом. Довольно рано его мать умерла, отец женился вторично, и семья настолько разрослась, что Кейтель-старший решил по давней традиции отдать послушного старшего сына в армию.

В 1901 году Вильгельм в качестве фанен-юнкера вступил в 46-й полк полевой артиллерии в Вольфенбюттеле, в котором когда-то служил его отец. Уже через год он, как все отпрыски аристократических династий, получает звание младшего лейтенанта. В 1906 году он поступает на курсы инструкторов в артиллерийском училище города Ютербог, а еще через два года лейтенант Кейтель становится полковым адъютантом.

Как и положено представителю древнего славного рода, в 27 лет Вильгельм Кейтель женился. Его женой стала дочь ганноверского пивовара и помещика Лиза Фонтен, умная и хорошенькая девушка. Семья их была дружной, счастливой и многодетной. У них было три сына, которые впоследствии пошли по стопам отца и стали военными, а также три дочери, правда, одна умерла в раннем возрасте.

В первую мировую он начинает воевать в звании капитана. С окружающими он вел себя энергично, но покладисто, эрудицией не блистал, чинопочитанием не давил и вообще прекрасно ладил со всеми. Кроме того, в офицерском кругу Кейтель всегда был «своим»: любил хорошо поесть и выпить, знал в совершенстве охоту, верховую езду и другие аристократические развлечения.

Летом 1914 года его полк отправляют воевать в Бельгию и Францию. После серьезного ранения в предплечье Кейтель около трех месяцев лечится и, не успев до конца выздороветь, возвращается в 46-й артиллерийский полк, где получает под свое командование батарею. Конец войны он застает в должности начальника штаба морского корпуса во Фландрии.

Версальский мир не стал для него такой трагедией, как для тысяч других более активных, но менее грамотных военных. С 1920 по 1923 год он преподавал в Ганноверской кавалерийской школе, затем поступает работать в полевой штаб 6-го артиллерийского полка. А в 1925 году его переводят в организационный отдел военного ведомства. Не было никаких выдающихся заслуг, которые могли бы стать причиной этого перевода поближе к главной штабной кормушке. Просто встретил майор Кейтель своего довоенного друга и однокашника полковника фон Бусше-Иппенбурга, который в этот момент возглавлял управление кадров, и стал заниматься формированием резервных сил.

Исполнительный и надежный, Кейтель отслужил два года в генеральном штабе, а затем по предложению начальствующих друзей вернулся в Мюнстер уже в качестве командира 2-го батальона 6-го артиллерийского полка. Получив необходимый опыт руководящей работы, в феврале 1929 года в звании полковника он возвращается в генеральный штаб, теперь в качестве главы организационного отдела, и принимает участие в секретной деятельности, направленной на трехкратное увеличение численности армии на случай войны. Именно для выполнения этой задачи Кейтель несколько раз командируется в СССР, где планируется осуществлять тайную подготовку офицеров для немецких войск.

В этот период продвижение Кейтеля по службе идет медленно, «традиционно», без каких бы то ни было всплесков или провалов. Высокий, крупный, с резко выделяющимися чертами лица, он, казалось бы, мог служить эталоном непобедимого и несгибаемого прусского духа. Однако расстройство нервной системы неоднократно подводило его с давних пор. Отсутствие особых дарований он пытался заменить трудолюбием, и зачастую это ему удавалось. Иногда он работал до изнеможения и много курил. Расплачиваться приходилось здоровьем. Начало 1933 года он встретил в одной из горных клиник Чехословакии, где проходил курс реабилитации после перенесенного сердечного приступа, осложненного пневмонией. Именно тогда о нем вспомнил новый военный министр и старинный его приятель Вернер фон Бломберг. Он предложил Кейтелю работу в генеральном штабе и тот, не задумываясь, согласился.

В один из первых дней по прибытии в Берлин состоялась его аудиенция у Гитлера. Кейтель проникся искренним благоговением к фюреру и боготворил его до последнего дня. Даже в среде германского командования Кейтель слыл ярым нацистом. Всей своей службой он доказал не только лояльность, но и покорность Гитлеру. Активно способствовала этому и платоническая влюбленность в фюрера его жены Лизы.

Через год Кейтелю присваивается звание генерал-майора. Вскоре после смерти отца он получает в наследство имение Хельмшероде и подает прошение об отставке, чтобы реализовать свою давнюю мечту: жить спокойно в своем имении, наслаждаясь природой и покоем. Однако эта идея не нравится его другу фельдмаршалу Фричу, который предпринимает необходимые действия – и вскоре генерал Виктор фон Шведлер предлагает Кейтелю на выбор командование любой дивизией. Даже для мечтательного помещика, которым Кейтель, разумеется, никогда не был, предложение было слишком заманчивым, чтобы от него отказаться. Будущий фельдмаршал отзывает прошение об отставке и выбирает 22-го пехотную дивизию, дислоцировавшуюся под Бременом. На следующий год ему предлагают пост руководителя одного из подразделений военного министерства. И вновь Кейтель соглашается, получая при этом звание генерал-лейтенанта, а затем чуть позже – генерала артиллерии.

Новая должность Кейтеля включала руководство отделом стратегического планирования, отделом военного командования и отделом национальной обороны, а также руководство военной разведкой и выполнением административных функций министерства. Все это время Кейтель работает под началом фельдмаршала Бломберга и при активной поддержке фельдмаршала Фрича. Все устраивается благополучно – и положение на службе, и семейная жизнь. Бломберг настолько в восторге от своего подчиненного, что полностью поддерживает обручение своей дочери Доротеи с сыном Кейтеля Карлом Хайнцем.

И в этот момент судьба устраивает Кейтелю экзамен на честь и верность рыцарским традициям. Генерал артиллерии позорно проваливает его. Когда в его руки попадают компрометирующие Бломберга материалы, он не уничтожает их, не прячет, а передает Герману Герингу, прекрасно понимая, чем это может закончиться для его начальника и будущего родственника. Уходя в отставку, Бломберг долго обсуждал с Гитлером кандидатуру человека, способного занять пост военного министра. Гитлер поинтересовался, кто был заместителем Бломберга. Тот ответил:

– Генерал артиллерии Кейтель, но его использовать нельзя ни в коем случае! Он способен командовать только моей канцелярией.

– Вот такой человек мне и нужен! – обрадовался Гитлер и подписал назначение Кейтеля.

Стоит отметить эту непроизвольную радость фюрера. Для нашего исследования она очень знаменательна. Подсознательно он искал послушного генерала, который будет без возражений выполнять любые его приказы.

Новый главнокомандующий всего вермахта провел реорганизацию генерального штаба, распределив работу между четырьмя отделами: оперативным штабом, абвером (разведка и контрразведка), управлением вооруженных сил и экономическим управлением. Главой оперативного штаба стал Макс фон Фибан, которого позднее сменил Альфред Йодль. Абвером бессменно до 1944 года руководил адмирал Фридрих Вильгельм Канарис. С этим персонажем чуть позже нам предстоит познакомиться поближе.

Хотя практически с самого начала работы в руководстве вермахта Кейтеля сопровождала обидная кличка «Лакейтель», он не был абсолютно беспомощной марионеткой в руках руководства. Во-первых, и это бросается в глаза, он никому не подчинялся, кроме самого Гитлера, перед которым искренне преклонялся. А во-вторых, даже с ним, правда, крайне редко, он осмеливался спорить и настаивать на своем видении обсуждаемой проблемы. Так, например, несмотря на явную симпатию Гитлера к пронацистски настроенному генералу Вальтеру фон Рейхенау, Кейтель сумел добиться своего: на пост главнокомандующего сухопутными войсками был назначен его ставленник – фон Браухич. Правда, это было первой и, по сути, единственной его победой в борьбе за свое мнение.

В октябре 1939 года, в период подготовки кампании против Франции, Кейтель оказался между двух огней. С одной стороны, аргументы генералитета против этой военной операции были слишком убедительны, чтобы отмахнуться от них, а с другой стороны, Гитлер требовал конкретной разработки военного плана. Вопрос о возможности и целесообразности самой кампании для фюрера был решен окончательно и обсуждению не подлежал. Кейтель попытался при личной встрече сообщить Гитлеру о мнении генералов и обосновать их правоту. В ответ последовала истерическая лавина оскорблений и проклятий. Ошеломленный Кейтель заявил, что готов уйти в отставку. Гитлер мгновенно утихомирился, начал успокаивать своего подчиненного, но мнения по поводу войны с Францией не изменил. Случись такое в шахматной партии, комментаторы охарактеризовали бы сложившееся положение как ничейное, но стесненное для Кейтеля и с большим позиционным преимуществом для Гитлера. Впоследствии это преимущество фюрер использовал постоянно и эффективно.

Но не нужно забывать, что его авантюрным идеям сопутствовала необъяснимая удачливость. Неудачный протест Кейтеля против французской кампании Гитлером никогда не упоминался, но и не забывался. На Нюрнбергском процессе Кейтель неоднократно повторял, что Гитлер не был дилетантом в стратегии, внимательно изучал труды великих полководцев и ему не требовались подсказки окружавших его генералов. Кейтель буквально уверовал в военный гений Гитлера. Отчасти это объясняет его смирение и нежелание спорить с гением, чье мышление непостижимо для обыкновенных грамотных военачальников. Стратегии противопоставлялась харизма.

Но иногда Кейтеля все же обуревали сомнения в непогрешимости его кумира. История, например, повторилась перед началом войны с Советским Союзом. На этот раз свое мнение Кейтель изложил в пространном меморандуме. Гитлер вызвал его к себе и устроил форменный разнос, но отлучение-отставку на этот раз просто запретил в категорической форме: «Кейтель не уйдет со своего поста до тех пор, пока фюрер в нем нуждается!» Такая стесненность позиции в любой партии называется полным проигрышем. Больше Кейтель никогда не возражал Гитлеру, даже в тех случаях, когда была очевидна необходимость вмешательства ради спасения окруженных противником армий.

Любопытный материал для анализа дает описание того, как Кейтель вел себя во время покушения на Гитлера. Бомба полковника Клауса фон Штауффенберга, как известно, разорвалась 20 июля 1944 года в ставке, когда фюрер разъяснял собравшимся генералам свой стратегический план. Кейтель стоял непосредственно рядом с Гитлером. Сразу после взрыва он подхватил раненого вождя и почти понес его к кабинету врача. Убедившись в благополучном состоянии Гитлера, Кейтель в ярости бросается громить пре дате-лей-заговорщиков. Прежде всего он громогласно приказывает охране немедленно арестовать начальника связи генерала Эриха Фель-гибеля, который, по мнению Кейтеля, специально изолировал ставку фюрера «Волчье логово». Затем он бросается к телефону и начинает обзванивать тех, кого подозревает в предательстве. Одним из первых в этом воображаемом списке значится главнокомандующий резервной армией генерал-полковник Фридрих Фромм. Интуиция Кейтеля достойна восхищения: именно в этот момент Фридрих Фромм разговаривал с примчавшимся к нему полковником Штауффенбергом. Фромм, словно освободившись от наваждения (или, наоборот, попадая в плен), арестовывает своего гостя и направляет эсэсовцев к остальным местным участникам заговора. А Кейтель уже звонит фельдмаршалу Эрвину фон Вицлебену. И так до тех пор пока все заговорщики не оказываются под арестом.

Кое-кто в его список попал и напрасно. Так, например, участие фельдмаршала Эрвина Роммеля в заговоре было меньше минимального: что-то он где-то слышал и кого-то знал. Но знали заговорщиков все (это были сплошь очень известные люди), а не слышать о готовящемся покушении было крайне сложно —, заговорщики активно уговаривали всех принять в свержении диктатора посильное участие. Роммель был одним из очень немногих, к кому напрямую не обращались, по-видимому, уверенные в его отказе. Но Кейтель, ненавидевший талантливого фельдмаршала («Лиса пустыни», любимца фюрера и армии), предложил ему выбор: покончить с собой и умереть как герой или предстать перед судом и этим обречь свою семью на концлагерь. Роммель выбрал яд.

Все остальное время Кейтель подписывал приказы, которые отдавал Гитлер. Приказы были разные, среди них множество директив, которые впоследствии были оценены Нюрнбергским процессом как преступные. Это и знаменитый «приказ о комиссарах», и «Мрак и туман», позволяющий эсэсовцам выполнять расовую программу в излюбленном их стиле, и пресловутый «приказ о коммандос», и «приказ о партизанах». Наконец, когда в Германию вступили войска союзников, Кейтель издает приказ, который объявлял города, служащие важными транспортными центрами, объектами особой важности, оборону которых нужно продолжать до последнего человека. Любой командир, не обеспечивший выполнение приказа, подлежал расстрелу.

Последний раз Вильгельм Кейтель поставил свою подпись в качестве главнокомандующего вооруженными силами Германии 8 мая 1945 года под актом о безоговорочной капитуляции. Через несколько дней в Мюрвике, в ставке гросс-адмирала Карла Деница, его арестовала британская полиция.

На Нюрнбергском процессе, как, впрочем, и всю жизнь, Кейтель вел себя смиренно. Позиция его была по-солдатски проста: «Автором приказов был Гитлер, поэтому обсуждать их не имеет смысла, но подпись под ними стоит моя, поэтому я целиком за них отвечаю сам». Судя по многочисленным деталям, Кейтель был готов к такому варианту давно. Во всяком случае, уже в середине 1944 года всем стало ясно, что война проиграна, и главнокомандующий ОКВ (Верховного главного командования вермахта) не был исключением. Еще тогда он понял, что его пророк несет чушь, но ни еретиком, ни сектантом, ни атеистом Кейтель не стал. Он продолжал подписывать преступные приказы, мысленно готовясь нести за них ответственность.

Во время процесса Кейтель писал мемуары, но успел дойти лишь до Сталинградской кампании, когда суд приговорил его к смертной казни. Оставшиеся десять дней он описывал жизнь в Берлине с апреля 1945 года до ареста его англичанами. 16 октября 1946 года по приговору Нюрнбергского суда Вильгельм Кейтель был повешен.

В мемуарах Кейтеля есть любопытное место: «Почему генералы, столь яростно клеймившие меня как бессловесную и некомпетентную личность, послушную пешку, не сумели отстранить меня от дел? Ведь это было совсем несложно для личностей, умеющих за себя постоять. Причина заключалась в том, что ни один из них не хотел оказаться на моем месте, поскольку все они понимали, что любой, оказавшийся в моем положении, рано или поздно обречен превратиться в такую пешку, как я».

Мне кажется, что это очень ценное для нашего анализа замечание. Я все время говорил о том, что обстоятельства, складывающиеся к определенному моменту, требуют притока определенных типов военачальников, то есть их прихода со стороны.Кейтель же говорит о способности и возможности существующей системы изнутрипреобразовывать, трансформировать людей, уже имеющихся в наличии, занимающих ответственные посты, но относящихся к «несоответствующим» типам стратегов. В результате такого «перевоспитания» образуются те типы, которые в данный момент нужны.

Беда самого Кейтеля заключалась в том, что ему не нужно было перевоспитываться. Он изначально полностью соответствовал исполняемой им роли.

Фельдмаршал Вильгельм Кейтель по всем характеристикам относится к ярко выраженному типу военачальников «Kurier» («посланник»). Только два момента в его жизни нарушают стройную картину: эпизод с назначением Вальтера фон Браухича и эпизод с покушением на Гитлера. В обоих случаях Кейтель, казалось бы, проявляет несвойственную этому типу активность «вне задания сверху». Думаю, что в первом случае никакого нарушения типовых характеристик нет, просто в тот момент для будущего «оруженосца фюрера» «верхом» было офицерское фронтовое товарищество, которое вознесло его самого и теперь ожидало такой же услуги от него. А во втором эпизоде вряд ли его истерику стоит принимать за активность. Кейтель уже настолько сроднился со своим кумиром, что прекрасно чувствовал и читал его невысказанную волю. Да и что другое мог Адольф Гитлер после покушения на него приказать своему «оруженосцу», кроме того, что тот сделал сам без приказа?

Карл Дениц

На тот период развития Третьего рейха, который мы сейчас рассматриваем, приходится лишь небольшая часть деятельности Карла Деница в качестве руководителя кригсмарине, поскольку гросс-адмирал Эрих Редер ушел в отставку только 30 января 1943 года.

Мне бы хотелось отметить еще раз, что попытки из Редера-«Рionerа» сделать Редеpa-«Kurier’a» привели не только к отставке гросс-адмирала, но и к более неприятным для Германии явлениям: многочисленным поражениям на море, напряженности в отношениях между высшими офицерами и развалу военно-морского надводного флота. Дениц тоже нельзя было без натяжек принять за идеальный образец ни типа «Kurier», ни типа «Wachmann», но еще задолго до его прихода к власти роль ВМФ в войне оказалась уже настолько приниженной, что его деятельность не имела решающего значения.

Карл Дениц (Doenitz) родился под Берлином в местечке Грюнау 16 сентября 1891 года. Его отец – Эмиль Дениц, инженер-оптик йенской фирмы Карла Цейсса, рано овдовел и к воспитанию двух сыновей относился очень серьезно, отдавая им всю оставшуюся нежность и заботу. В их роду не было аристократов, поэтому в мирное время Деницы никогда не связывали свои судьбы с армейской службой. Другое дело военно-морской флот – здесь сыну почтенного бюргера можно было дослужиться и до офицерских погон.

Юный Карл окончил считавшееся тогда очень престижным «Стоическое учебно-воспитательное заведение». Поскольку особый интерес он проявлял к истории и естественным наукам, увлекался живописью и рисованием, читал мемуары полярного исследователя Нансена и знатока Азии Свена Гедина, то и сам захотел стать «первооткрывателем». Эту мечту поощрял и отец, проводивший почти каждый свой отпуск на островах Северного моря. Поэтому не было ничего удивительного в том, что в один прекрасный день 1910 года Карл Дениц поступил в военно-морское училище города Киля, которое к тому времени заканчивал его будущий начальник Эрих Редер.

В то время в системе подготовки будущих морских офицеров существовал железный принцип: каждый должен был знать все виды службы как на суше, так и на борту корабля. Дениц хорошо изучил и полюбил все, что касалось его будущей профессии, будь то кораблевождение, связь, артиллерия или минно-торпедное дело. Он был слаб только в знании уставов, считавшихся одной из самых важных дисциплин. Позднее, будучи уже референтом в министерстве вооруженных сил, Карл Дениц исправится и наверстает упущенное.

В 1912 году его переводят в военно-морскую школу в Мюрвике, а по ее окончании в звании лейтенанта цур зее Деница назначают вахтенным офицером на легкий крейсер «Бреслау», который курсировал по Средиземному морю, участвуя в международной блокаде Черногории. Началом первой мировой войны для моряков «Бреслау» стала яростная атака английской эскадры. Немцы с трудом оторвались от нападавших и соединились с турецким флотом, который направлялся в Черное море для атак на русские порты. В мае 1915 года этот германский крейсер ворвался в Новороссийскую гавань, потопил все русские корабли, стоявшие вдоль пирса, и взорвал нефтехранилище. Однако через два месяца на рейде в Босфорском проливе «Бреслау» подорвался на мине, и его отправили на ремонт. Команду списали на берег, и дальнейшая служба Деница проходила сначала на фронте в качестве стрелка и воздушного корректировщика, а затем в штабах.

На следующий год его повысили в звании и направили переучиваться на офицера подводного флота. Курсы длились всего четыре месяца, и в конце января 1917 года Де-ниц получает назначение на субмарину U-39 в качестве торпедного офицера. По воспоминаниям самого Деница, дежурства возле торпедного аппарата оказались для него более плодотворными, чем заучивание теоретических истин на курсах. Через год он получает под свое командование подводную лодку UC-25 водоизмещением 417 тонн, которая была больше минным заградителем, чем торпедной субмариной.

Оказавшись на средиземноморском рейде, Дениц показал себя во всей красе. Уже через неделю после выхода в море он потопил грузовой пароход, а затем ворвался на внутренний рейд сицилийского порта Аугуста и потопил громадный итальянский углевоз, который принял по ошибке за английскую плавучую мастерскую «Cyclops». За этот подвиг кайзер лично вручил капитану орден дома Гогенцоллернов. В следующем походе Дениц торпедирует еще четыре вражеских корабля. Большего ему достигнуть не удается, поскольку его субмарина не способна нести более 5 торпед. Ему дают новую подлодку UB-68. Она больше и быстроходнее, хотя и менее устойчива при погружении.

В октябре 1918 года это становится причиной трагедии. Дениц атакует британский конвой, сопровождавший 4000-тонный транспорт, мастерски торпедирует противника, но при погружении оказывается беспомощной мишенью для окружавших его эсминцев. Трое из экипажа утонули, остальные вместе с командиром попали в плен. Дениц оказывается в лагере для офицеров неподалеку от Шеффилда.

Здесь молодой офицер проявляет свойственную ему изобретательность и оригинальность мышления. Он понимает, что рано или поздно всех их отпустят домой, но в отличие от многих других его всерьез беспокоит дальнейшая судьба на родине. Он прекрасно осознает, что после войны в Германии окажутся тысячи никому не нужных и безработных офицеров. Чтобы не затеряться в этой толпе, ему необходимо вернуться на родину одним из первых. И он начинает изображать сумасшедшего.

Часами он сидит на площадке и бессмысленно переставляет пустые консервные банки. Своей цели он добивается: лагерное начальство, признав его психически ненормальным в результате контузии, отправляет в Германию на одном из первых кораблей. Вернувшись домой в июле 1919 года, Дениц мгновенно излечивается от «результатов контузии» и поступает служить на военную базу в Киле.

Служба на базе оказалась довольно монотонной, и Дениц мучительно ищет контактов с теми, кто вопреки условиям Версальского договора готовит развитие будущего военно-морского флота Германии. Он переводится на торпедный катер и дослуживается до звания капитан-лейтенанта, а в 1923 году поиски увенчиваются успехом и его возвращают на берег в Киль участвовать в разработке новой серии глубинных бомб. Затем начинается штабная работа в Берлине под командованием Редера. Идут активные разработки нового военно-морского устава и положения о воинских преступлениях. Любопытно, что уже эти документы явно окрашены антикоммунистическими и пронацистскими настроениями их разработчиков, хотя Дениц старается держаться особняком и с политикой не связываться. Впрочем, в 1924 году вряд ли кто еще мог с уверенностью сказать, какая политическая карта станет козырной через десяток лет, а наш капитан-лейтенант всегда стремился играть наверняка.

Такая тактика нейтралитета вскоре принесла плоды. Когда депутаты рейхстага принялись обсуждать так называемый «скандал Ломана» (подробнее о нем см. в разделе о Редере) и рассекретили производство подводных лодок на турецких верфях, правительство вынуждено было произвести полное обновление генерального штаба. Почти всех отправили в отставку – Деница назначили командиром 4-й торпедной полуфлотили. Под его началом оказались 4 торпедных катера и 28 офицеров, командовавших шестьюстами моряков. Фактически это были не контролируемые рейхстагом маневры с неопределенным сроком и графиком. Только осенью 1929 года о подводной армии «вспомнили». Оценивал ее деятельность контр-адмирал Вальтер Гогенцоллерн, который официально числился вторым заместителем начальника штаба, а фактически отвечал за тайную подготовку германского подводного флота. Оценку Деницу он поставил очень высокую. Да и было за что. В процессе предыдущих тренировок капитан-лейтенант наработал массу новых тактических приемов, которые и использовал теперь, с блеском «потопив» конвой условного противника.

Как боевого офицера, проявившего выдающиеся способности, Деница переводят в штаб Североморского региона, где он занимается… руководством службы внутренней безопасности.

Видимо, к тому моменту будущий контрадмирал далеко просчитал будущее и свое, и своей страны. Во всяком случае, начальством его политические пристрастия воспринимаются однозначно. Он активно боролся против коммунистов и вскоре заслужил командировку сначала в кругосветное путешествие, а затем в Великобританию для совершенствования своего английского языка. По возвращении Деницу поручают командовать легким крейсером «Эмден».

К власти приходят нацисты. В марте 1935 года Адольф Гитлер денонсирует Версальский договор и поручает кригсмарине вплотную заняться активным производством субмарин. 6 июня Карла Деница назначают «фюрером подводных лодок». К осени его повышают в звании, отныне он – капитан цур зее, и ему подчиняются 11 небольших субмарин водоизмещением в среднем по 24 тонны.

Однако радоваться капитану не приходится. В руководстве кригсмарине собрались люди, которые видят в субмаринах только своеобразное транспортное средство, позволяющее секретно перебросить в нужное место солдат или грузы. Все попытки Деница открыть им глаза на новые возможности использования подводных лодок проваливаются, поскольку адмиралы очарованы мечтами о «больших кораблях».

Дениц разработал тактику «волчьих стай» – систему приемов совместных действий нескольких подводных лодок. Для этого ему требовалось множество 600-тонных субмарин. Но помощников Редера интересовало совсем другое: водоизмещение не менее 2 тысяч тонн. По их мнению, такая массивность делала лодки более износоустойчивыми. Все аргументы Деница в пользу других качеств: незаметности, неуязвимости для глубинных бомб и дешевизны изготовления при массовом производстве – пропадали втуне. Контрадмирал Редер не верил в возможность блокады Великобритании силами 300 легких и средних субмарин.

Дениц всегда знал, что произойдет завтра. Иногда он просчитывал развитие того или иного процесса на несколько лет вперед. Во всяком случае, о войне с Англией, в отличие от генерального штаба, он знал заблаговременно. Поэтому сразу же после польской кампании он начал атаки на британский флот и его порты. Он лично планировал такую крупную операцию, как прорыв в Скапа-Флоу (в «спальню флота Ее Величества»). Он выходил встречать каждую, буквально каждую субмарину, возвращавшуюся из боевого похода. Он лично проверял условия быта и жизни своих моряков. Разумеется, он пользовался у них любовью, доверием и признательностью. Подводники были готовы за него идти на самое дно. Сначала у него было всего 57 субмарин. Производство их до 1940 года не превышало двух единиц в месяц, что не мешало воспитанникам «папы Карла» топить ежемесячно по 50–60 вражеских кораблей.

После 1940 года Германия стала производить по 6 субмарин в месяц. Однако англичане научились защищаться от подводных атак. Они разработали систему пеленгаторов, которые за несколько миль определяли приближение германских подлодок, и сделали несколько сотен специальных самолетов, прицельно сбрасывающих на подводного противника глубинные мины. Сначала потери Деница стали соизмеримы с потерями противника, а затем и превысили их. К тому же дело сильно тормозилось вмешательством высших генералов флота и самого фюрера, которые имели дурную привычку в самый неожиданный момент посылать боевые экипажи субмарин на ненужную гибель. Так, например, в мае 1942 года, в разгар охоты деницовских моряков на американские транспортные суда, Гитлер приказал командировать 20 субмарин для разведки к берегам Норвегии. Дениц чуть ли не бунт устроил по этому поводу, но фюрер настоял на своем, а чтобы успокоить строптивого капитана, произвел его в адмиралы. В другой раз главнокомандующему пришло в голову отправить 30 субмарин в Средиземное море, хотя из-за сильного течения в Гибралтарском проливе эти подлодки в Атлантику уже никогда не могли вернуться.