Текст книги "Штормовая волна (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
Каждый день они вместе обедали и ужинали, и обсуждали всё подряд, начиная от безумия царя и заканчивая налогом на лошадей, но избегали личных тем. Росс нашел в Кэролайн приятную спутницу, остроумную, но не болтливую. Она не умела говорить о мелочах, как Демельза.
Они переночевали на постоялом дворе «Фонтан» и пообедали в удобном кабинете с красными плюшевыми сиденьями и столом из орехового дерева. Росс в первый раз свернул в сторону от вежливой болтовни. Он напомнил Кэролайн о встрече, которую устроил ей здесь с Дуайтом. С тех пор прошло чуть более шести лет.
– Кажется, что это было полжизни назад, – сказала Кэролайн. – А для Дуайта – еще больше, учитывая не только его пребывание во французской тюрьме, но и годы брака со мной!
– Я часто задумываюсь, не свел ли я вас вместе, самонадеянно решив, будто мне лучше знать, стоит ли вам жениться.
– Проблема в том, Росс, – ответила она, – что ты самонадеян. Иногда это достоинство, а иногда нет.
– И как было в этом случае?
Кэролайн улыбнулась. К ужину она переоделась в зеленое бархатное платье, ее любимый цвет – он контрастировал с рыжими волосами и подчеркивал зелень глаз, которые с другими цветами часто выглядели светло-карими или серыми.
– Добродетелью, – ответила она. – Дуайт – единственный человек, за которого мне хотелось выйти замуж... Хотя, возможно, не единственный, с которым мне хотелось бы лечь в постель.
Росс положил в тарелку кусок ягненка и добавил соуса из каперсов.
– Не думаю, что это делает тебя особенной.
– Да... Все время от времени посматривают в сторону. Но потом отводят взгляд.
– Обычно...
Кэролайн занялась мясом.
А потом резко сказала:
– Мы с Дуайтом, ты и Демельза – представляешь, какими высокоморальными мы выглядим на фоне нынешних скандалов?
– Несомненно.
– Несомненно, это точно. Многие мои лондонские друзья... Но забудем о Лондоне. Мы живем в этом графстве. Прибавь интрижки и секреты, некоторые весьма ужасающие, среди наших друзей и друзей друзей. И всё то же самое у бедняков, хотя и немного по-другому.
Росс глотнул вина.
– Так было всегда.
– Да. Но всегда было и некоторое число настоящих браков, в которых любовь, верность и честность сохраняют свое значение. Таков твой брак, таков мой. Разве не так?
– Да.
Кэролайн сделала огромный глоток вина, почти половину бокала, и откинулась на красный плюш.
– Кстати, Росс, я бы с радостью провела эту ночь с тобой.
Их взгляды быстро встретились.
– Правда?
– Да. Честно говоря, мне всегда этого хотелось... Возможно, ты и сам это знаешь.
– Я?
Они посмотрели друг на друга.
– Думаю, да. Мне кажется, ты мог бы взять меня, как мало кому удалось бы – твоя самонадеянность против моей.
Оба замолчали.
– Но... – сказала Кэролайн.
– Но?..
– Но этого не случится. Даже если бы ты захотел. У меня инстинкты распутницы, но чувства жены. Я слишком люблю Дуайта. А ты слишком любишь Демельзу. И возможно, я слишком люблю тебя.
Росс поднял взгляд и улыбнулся.
– Пожалуй, это самый замечательный комплимент.
Кэролайн покраснела и продолжила:
– Я не собираюсь говорить тебе комплименты, Росс, я лишь хочу сказать кое-что, что ты должен услышать. Если мы избавимся от Эллен, а это легко, и проведем ночь любви, а потом я приеду в Нампару и расскажу об этом Демельзе, как думаешь, ее это заденет?
– Да.
– Я тоже так думаю. Но теперь я ее близкая подруга. Мы глубоко друг к другу привязаны. Может, со временем она меня простит.
– Что ты пытаешься сказать?
– Я пытаюсь сказать, что если я расскажу ей о случившемся между нами, это ее заденет. Но не больше, чем ты задел ее в Лондоне.
Росс положил нож.
– Не понимаю, о чем ты.
– Ты убил из-за нее человека. О, я знаю, он бросил тебе вызов. И я знаю, что ссора была по поводу места в зале заседаний. И знаю, что вы невзлюбили друг друга с первого взгляда. Но ведь на самом деле ты убил его из-за нее, правда?
– Да, в какой-то степени. Но не понимаю...
– Росс, когда ты дрался с Монком Эддерли, ты ведь на самом деле хотел убить не его, ведь так?
– Разве?
– Да... Перед тобой был Хью Армитадж.
Росс глотнул вина.
– Черт бы тебя побрал, Кэролайн, это была обычная дуэль...
– Ничего подобного, ты сам прекрасно знаешь! Ты убил его, потому что не мог убить Хью Армитаджа, который уже умер. Но Хью был мягким, смелым и чувствительным человеком – тот самый тип, который всегда притягивал Демельзу. Ты с самого начала должен был понимать, что у нее даже и мысли не возникнет о пустом повесе вроде Монка Эддерли.
– Иногда разумные мысли просто не приходят в голову.
– Именно так, не приходят, в этом-то и проблема. Этот поступок был целиком продиктован чувствами. Но ты всё равно дрался не с тем человеком.
Росс отодвинул тарелку и положил ладонь на стол.
– Не вздумай встать и уйти, – сказала Кэролайн, – я расценю это как неджентльменское поведение.
– Я и не собирался уходить. Но я лучше усвою твою лекцию, если не буду жевать.
– Лекция закончена, так что можешь спокойно закончить ужин в тишине.
– После всего сказанного я не уверен, что получу удовольствие от ужина, даже в тишине или под приятную беседу.
– Пожалуй, мне не следовало говорить на эту тему.
– Если ты так считаешь, то да. Я пытаюсь как следует обдумать твои слова, чтобы.... чтобы действовать рационально, а не эмоционально. Знаешь, ты уже второй человек за две недели, который обвиняет меня в принятии эмоциональных решений. Ни за что не догадаешься, кто был первым. Ну ладно. Дай мне подумать...
Кэролайн снова поигралась с мясом, отломила длинными пальцами кусок хлеба, но так его и не съела.
– Пожалуй, – сказал Росс, – в этих словах есть доля правды. Но как я могу знать наверняка? Разумеется, за последние два года я испытывал сильные эмоции и много думал об отношениях Демельзы и Хью. Когда я впервые об этом узнал, то как будто потерял веру в человечество. Я даже не столько винил ее, как человеческую сущность. Только не смейся над тем, как это глупо и напыщенно звучит.
– Я не смеюсь. Но если...
– Я как будто нашел главный изъян. Если не так давно что-то послужило мне стимулом, то это не только ревность, хотя и она присутствовала. Временами я снова чувствовал духовное одиночество, желание восстать, сбросить условности цивилизованной жизни. – Росс замолчал и посмотрел на Кэролайн. – Ведь что есть цивилизованная жизнь, как не попытка втиснуть неидеальных людей в противоестественные рамки, придуманные людьми столь же неидеальными? Я видел в этом такую несправедливость, что постоянно желал от нее избавиться. – Он снова умолк и медленно выдохнул, пытаясь разобраться в собственных сложных чувствах.
– И всё это возникло из-за твоего разлада с Демельзой?
– О нет, не совсем. Но то одно, то другое... То одно, то другое. Кэролайн, ты только что называла меня самонадеянным. Возможно, одна сторона самонадеянности заключается в нежелании человека делать то, что от него ожидают. Ревность сама по себе – оскорбление, унизительное чувство, от которого следует избавиться. – Росс хлопнул по столу. – Но что касается Демельзы и Монка Эддерли, думаю, ты была ко мне несправедлива. Демельза все-таки в некотором роде его поощряла. Она всегда оказывалась рядом с ним и назначала новую встречу – или, по крайней мере, позволяла ему назначить. И позволила ему себя облапать.
– Что за вздор! – воскликнула Кэролайн. – С ее стороны это было всего лишь проявлением дружелюбия – немного флирта без намека на большее. Сам знаешь, в обществе всегда тот или иной мужчина находил привлекательным ее особое жизнелюбие и очарование. Когда ей хорошо, она не может не излучать эти искорки. А на них слетаются мужчины. И ей это нравится. Она получает от этого удовольствие. Но всё это совершенно невинно, Росс! Ты сам прекрасно знаешь. Неужели ты вызовешь на дуэль сэра Хью Бодругана? Он сделал куда больше попыток соблазнить Демельзу, чем любой другой мужчина. Устроишь с ним дуэль на тростях?
Росс чуть не рассмеялся.
– Ты же знаешь, ревность вспыхивает лишь тогда, когда имеется опасность.
– И ты всерьез считаешь, что Монк Эддерли был опасен?
– Я... так думал. Но всё не так просто. И в конце концов, это же он бросил мне вызов, а не я ему.
Кэролайн сменила позу и выпрямилась.
– Ох, как же я устала в этой карете!.. Еще день, и мы будем дома.
Подошел слуга и унес тарелки, но оставил ножи и вилки для следующего блюда.
– Да, я мог бы провести с тобой ночь, – тихо сказал Росс.
Кэролайн улыбнулась.
– Но по тем же причинам не стану, – добавил он.
– Благодарю вас, капитан.
– Ты всегда была моим другом, уже с очень давних времен. Даже когда мы еще и узнать-то друг друга как следует не успели.
– Думаю, ты привлекал меня с самого начала.
– А я думаю, что даже тогда в наших отношениях было нечто большее.
Она пожала плечами, но не ответила, потому что вернулся слуга. Когда он снова удалился, Кэролайн сказала:
– Наверное, я была слишком строга к тебе сегодня, Росс... Сказать такое! Ничего себе! И для меня совсем несвойственно. До сих пор я не осмеливалась. Что ж, теперь я понимаю, что ты чувствовал по поводу Демельзы и Хью. И это чувство разъедало твою душу два года. Да и всё остальное. Не отрицаю, что одно глубоко прочувствованное разочарование может привести к разочарованию во всем. Что ж... Но теперь кровь пролита. Пускай и кровь не того человека. Давай не будем больше обсуждать достоинства и недостатки твоей дуэли с Монком Эддерли. Всё кончено и навсегда позабыто. Так же, как и твоя дуэль с Хью Армитаджем. Как должно быть и с твоей дуэлью с человечеством. И с твоей дуэлью с Демельзой. Она страшно расстроена случившимся в Лондоне. Для нее не так важно, правильно ли ты поступил, как важно то, что ты убил человека из-за нее, рискнул всем – своей жизнью, ее жизнью в какой-то мере – ради бессмысленного поединка, который кажется мужчинам хорошего происхождения единственным способом уладить разногласия, но дочери шахтера, такой земной, кажется взбалмошностью безумцев.
– Боже мой! Пожалуй, я запомню эти слова и позволю им еще немного себя потерзать.
– Шесть лет назад ты говорил со мной откровенно. А теперь я откровенно говорю с тобой.
– Во имя любви? – спросил он.
Кэролайн кивнула.
– Во имя любви.
Глава двенадцатая
I
Рано утром в понедельник Демельза и Дрейк выехали в Бодмин. Морвенна осталась в мастерской Пэлли. Миссис Тревиннард проводила в доме каждую ночь, а днем принимали посетителей близнецы Тревиннарды. Морвенна не выказывала желания выходить, она шила или помогала на кухне и по дому. Они с Дрейком мало разговаривали, им было достаточно обменяться несколькими ничего не значащими фразами – они испытывали некоторую неловкость. Морвенна была похожа на раненого дикого зверька, которого пытаются приручить. Дрейк старался не делать резких движений или попыток до нее дотронуться, чтобы не испугать. Поначалу он решил, что Морвенна больна, хотя она это и отрицала, но он ошибся. Он понял, что ее душа во мраке и необходимо время, чтобы она пришла в себя.
Они даже не выходили за пределы забора, огораживающего его пять акров. Дрейк с гордостью показал землю Морвенне, а она спросила о его работе и с явным интересом наблюдала за ним в деле. Иногда она находилась внизу, когда приходили клиенты, но наружу не выходила. В воскресенье они не пошли в церковь, когда по предложению Демельзы там в первый раз огласили помолвку. Пускай всем станет об этом известно, но лучше не терять еще неделю, если с Бодмином не выгорит.
В субботу их навестил Сэм, на него произвела впечатление скромность Морвенны, как и явное воодушевление брата. Дрейк знал, что Сэм не станет возражать против свадьбы, но боялся осуждения в его тоне и манерах. Однако ничего подобного не произошло. Сэм тут же решил, что эта тихая и элегантная девушка – подходящий материал для обращения в его веру. Правда, ее близкие связи с официальной церковью скорее всего ставят ее вне пределов досягаемости проповедей Сэма, но она страдала в первом браке и, возможно, вполне созрела для обращения, уж по крайней мере, послужит средством для возвращения в общину Дрейка.
Но всё это в будущем. А сейчас Сэм смотрел на брата, видел его счастливое лицо и молил Господа принести ему и духовное, и плотское утешение. Он знал, что это эгоистично и неправильно, но в глубине души думал о том, как хорошо было бы, если бы и он получил Эмму.
Понедельник выдался солнечным, но ветреным. Джон Гимлетт, мнивший себя великим предсказателем погоды, заявил, что раз солнце встало прямо в глаз ветру, то позже пойдет дождь. На самом деле он наверняка заметил, что сверкающее на солнце море вдали волнуется, а птицы летят к земле.
Дрейк и Демельза выехали в восемь, примерно в то же время, когда Росс и Кэролайн проезжали через Лискерд.
В одиннадцать Элизабет зашла повидаться с Морвенной. Та была наверху и занималась шторами, которые кое-как приладил Дрейк, и тут один из неразличимых Тревиннардов сунул голову в дверной проем и провозгласил:
– Мэм, будьте добры, тама одна леди вас дожидается.
Элизабет поднялась по лестнице, Морвенна вспыхнула, встала и огляделась, словно в поисках выхода, а когда не нашла его, приняла поцелуй. Дорогая кузина Элизабет допустила ее брак с Оззи. Хотя главным образом давил на нее Джордж, но Элизабет этому попустительствовала. Однако в последний год или больше Элизабет выказывала ей сочувствие. А после рождения Джона Конана настояла, что доктор Бенна плохо ее лечит и нужно вызвать доктора Эниса. Она также всячески помогала после смерти Оззи.
Во враждебном окружении домика викария Морвенна считала ее другом. Здесь, в теплом и спокойном убежище, похожем на кокон, где прятал ее Дрейк, Элизабет олицетворяла врагов.
– Вчера объявили о помолвке! – воскликнула Элизабет. – Почему я об этом не знала? Дрейка нет дома?
– Да, его нет. Присядешь?
Они сели и посмотрели друг на друга. Морвенна на самом деле мало что видела. Через некоторое время она опомнилась и спросила:
– Могу я предложить тебе что-нибудь – чаю или горячего молока? Боюсь, ничего крепче у нас нет.
– Нет, благодарю. Хотя я буду рада передохнуть несколько минут. Такой сильный ветер.
Морвенна оглядела фигуру кузины.
– Ты ведь не шла пешком в твоем состоянии?
– Разумеется, шла. Это пойдет мне на пользу. – Элизабет расстегнула темно-коричневый плащ и опустила капюшон. Потом попыталась привести в порядок волосы. – Тренвит отсюда совсем недалеко, ты же знаешь. Всего пара миль. Наверное, ты не ходила сюда, пока жила у нас.
– Иногда. Хотя почти не помню эти окрестности. Чаще мы ходили в другую сторону. Джеффри Чарльз так часто хотел...
– Я знаю, моя дорогая, знаю. Это все в прошлом. Это был очень грустный период в наших отношениях. Мы не знали. Мы не понимали.
Морвенна подумала о том, насколько старше Элизабет вдруг стала выглядеть. Возможно, ее истощила беременность.
– И сейчас, – сказала Элизабет, – ты все-таки собираешься выйти замуж за Дрейка. И будешь жить здесь? – Она огляделась. – Полдарки рады?
Морвенна вспыхнула.
– Надеюсь.
– Они этого не говорили?
– Капитан Полдарк еще не вернулся. Надеюсь, у них никогда не будет причин меня стыдиться.
– Думаю, это маловероятно. А леди Уитворт?
– Она недовольна.
Элизабет разгладила платье, чтобы прикрыть живот.
– Наверное, было очень трудно с ней жить. Одна из самых грозных пожилых дам... И ты просто сказала, что уходишь, и покинула ее?
– Да.
– А Джона Конана?
Морвенна вздрогнула.
– И его тоже.
– И ты спокойно оставила собственного сына?
– И да, и нет. Пожалуйста, не спрашивай больше!
– Прости. Я не хотела тебя расстроить.
– Да... – Морвенна отложила штору. – Понимаешь, я никогда не чувствовала, что он действительно мой ребенок, Элизабет. Он ребенок Оззи. Сын Оззи. И я убеждена, что он вырастет точно таким же, как отец!
Снаружи прозвенел дверной колокольчик. На коттедж обрушился порыв ветра, так что дом заскрипел.
– Ты никогда бы не смогла свыкнуться с Оззи, да? – спросила Элизабет. – Когда я узнала его получше, я тебя поняла. Но в то время мне не хотелось задавать тебе личных вопросов. Да и ты вряд ли хотела об этом говорить...
– Да.
– Но оставить единственного сына – это такая жертва... Ты не думала его забрать?
Морвенна встала.
– Элизабет, как бы он ни был мне дорог, а конечно же, он мне дорог, я не хочу его. Он Уитворт!
Элизабет посмотрела через маленькое оконце на качающиеся деревья. Без всяких видимых причин, за исключением горечи в тоне Морвенны, в неровном стекле отразились и другие воспоминания. О бутылочке со снадобьем из матового коричневого стекла, которая путешествовала с ней из самого Лондона, тряслась в багаже, но все же не разбилась. Склянка стала символом, горьким символом трещины в ее собственном браке. Он Уитворт! Он Полдарк!
– Ты же не останешься здесь до свадьбы?
– На ночь приходит соседка. Приличия соблюдены.
– Нет-нет, Морвенна, ты должна остановиться в Тренвите! Только так и подобает. Можешь занять свою прежнюю комнату.
– О нет, благодарю!
Элизабет обиженно нахмурилась.
– В прошлый раз тебя выдавали замуж из Тренвита. Почему бы и в этот раз не поступить так же?
– И посаженным отцом будет мистер Уорлегган?
Элизабет вскинула голову, удивленная сарказмом от такого смиренного создания.
– Мистер Уорлегган в Труро и предпочитает оставаться там. Возможно, он приедет на Рождество. Ты выйдешь замуж раньше? – Элизабет мысленно подсчитала. – Да. Рождество ведь в среду? А свадьба может состояться в канун Рождества.
– Может быть.
Морвенна не решилась объяснить кузине, куда поехали Дрейк и Демельза. Элизабет стала бы говорить, что это поспешно, что они оба слишком молоды, да и после всего – куда торопиться? Она могла бы даже убедить Морвенну. И это хуже всего.
– Я надеялась увидеться с Дрейком, – сказала Элизабет. – Он надолго вышел?
– Боюсь, надолго.
– Я хотела с ним встретиться, чтобы он не держал на меня зла.
– Это вряд ли, – ответила Морвенна. – Думаю, он тобой восхищается. За то, что ты однажды для него сделала.
Элизабет покраснела.
– Я и забыла. К тому же это такая мелочь... – Она поднялась. – Значит, повидаюсь с ним в другой раз, а сейчас, похоже, надвигается буря, не хочу, чтобы она настигла меня в пути. Морвенна...
– Да?
– Почему бы тебе не прийти как-нибудь в Тренвит? Мои родители до сих пор там, а ты всегда им нравилась. Сейчас они очень слабы, но уверена, захотят с тобой увидеться до свадьбы, просто чтобы пожелать счастья.
– Разумеется.
Они поцеловались, уже чуть теплее, чем при встрече, по крайней мере, со стороны Морвенны.
Они спустились на кухню, и Морвенна открыла дверь. Порывом ветра дверь вырвало из ее рук. Ветер ворвался в кухню и сшиб бутылку и весы.
– Боже мой! – воскликнула Элизабет. – Ветер стал вдвое сильнее! К счастью, по дороге домой он не будет дуть в лицо.
– Подожди немного. Может быть, буря уляжется.
– Я слишком долго прожила на этом побережье, чтобы в это поверить! Он может дуть и часов двенадцать. Нет, я справлюсь.
– А вдруг ты упадешь? В твоем положении...
– Какая разница?
Морвенна сделала шаг назад, чтобы получше видеть кузину.
– Не понимаю, о чем ты.
Элизабет попыталась исправить оговорку.
– Я о том, что вряд ли это мне навредит.
– Но разве в прошлый раз ты не упала? – доброжелательный характер Морвенны прорвал завесу, затуманивающую ее разум. – Подожди. Я тебя провожу.
– Нет-нет. Послушай, так ужасно это выглядит только у двери. Стоит выйти во двор...
– Вдвоем лучше, чем в одиночестве. Схожу за плащом.
Когда они выходили со двора, борясь с ветром, Морвенна подозвала одного из близнецов Тревиннардов.
– Я только провожу миссис Уорлегган до Тренвита.
– Ага, мэм.
Путь во время набирающей силу бури, налетевшей с юго-запада, оказался сложным и долгим. Морвенна поняла, что ей нельзя возвращаться, пока Элизабет не будет в безопасности дома, в Тренвите. А там Элизабет сказала, что раз уж Морвенна проделала весь этот путь, то почему бы ей не заскочить на минутку, чтобы поздороваться с ее родителями. Морвенна ответила, что сейчас она бы предпочла этого не делать. Но они же обидятся, если узнают, что ты была у двери и не навестила их, возразила Элизабет. С дрожью от воспоминаний Морвенна переступила порог большого, увешанного портретами зала. А потом, пока снаружи бушевал ветер и молотил в окна, будто вот-вот их разобьет, приняла приглашение пообедать.
II
Буря девятого декабря 1799 года оказалась не намного страшнее, чем те, что время от времени налетали на побережье, но сопровождалась сильнейшим штормом. Самый грозный шторм разыгрался дальше, в Атлантике, но и побережью досталось. Потерпели крушение девять кораблей разных размеров, в основном у южного побережья, у мыса Манаклес, но некоторые нашли свой конец и у северного побережья. Но пляжу Хендрона не повезло.
В течение дня несколько человек вернулись в Сол и Грамблер. Росс и Кэролайн сели в новый экспресс-дилижанс, покинувший Торпойнт в половине восьмого, который должен был приехать в Труро вскоре после полудня. Буря задержала прибытие, и только после двух часов дня, наскоро пообедав в «Короле», они сели на усталых лошадей, чтобы отправиться домой.
Демельза и Дрейк вовремя добрались до Бодмина, но преподобный Джон Помрой, ректор Леснута, викарий Бодмина и представитель архидьякона, отсутствовал, его не ожидали до полудня. Никаких препятствий для выдачи разрешения не обнаружилось, но всё же это заняло немало времени, к тому же Дрейк решил нанести еще один визит до возвращения домой.
На северное побережье отправился и мистер Джордж Уорлегган.
Первым добрался до дома Росс, не считая, конечно же, Кэролайн и ее горничной, которых он оставил у ворот Киллуоррена. Как и его жену несколько недель ранее, его никто не ждал. Первым его увидел худой и длинноногий восьмилетний мальчуган, пробирающийся по саду с мотком шпагата в руках. Ветер заглушил его крик, но вскоре он уже был на руках у отца, и началась та же суматоха, что сопутствовала приезду Демельзы. В разгар суеты Росс поинтересовался, где его жена, и ему сказали, что рано утром мама уехала с дядей Дрейком и к обеду не вернется.
– Папочка! – завопил Джереми, перекрикивая щебет сестры и приветствия слуг. – Папочка, пойдем посмотрим на море!
И они пошли посмотреть, дойдя до ступеней в изгороди, откуда тропинка спускалась к морю, дальше было идти небезопасно. Там, где всегда, за исключением самых высоких приливов, находился пляж, сейчас бушевали высоченные волны. Море смыло низкие песчаные дюны вместе с растущей на них травой. Пока они стояли у изгороди, волна обрушилась на каменистую почву прямо у подножия ступеней, и пена оставила пятна на их ботинках.
Обычно на мелководье прилив терял высоту, но сегодня бьющиеся о скалы под Уил-Лежер волны достигали такой высоты, что возникал новый прилив, под прямым углом к морскому течению, и вверх взметнулись фонтаны воды. Новый невообразимый прилив разбивался о скалы чуть ниже Длинного поля. Горы пены собирались повсюду, где дышало море, и ветер разбрасывал ее по земле, как осколки ракушек. Волны были такими громадными, что не было видно горизонта, а тучи стояли так низко, будто тонули в море.
Загнав неугомонных детей в дом, Росс попытался выяснить, чем занята их мать, почему она вдруг ни с того ни с сего уехала, но никто этого не знал. Потом Джейн Гимлетт отозвала его в сторонку и шепнула кое-что на ухо. Росс кивнул и посмотрел на низкие тучи. И снова в его отсутствие случилось нечто важное. Демельзе следовало уже вернуться домой – через час совсем стемнеет.
Гимлетт отвел лошадь на конюшню, а Росс, выпив кружку эля, потрепал детей по разгоряченным щечкам и сказал, что уходит часа на полтора, но увы, слишком ветрено, чтобы взять их с собой. Он поднялся к шахте, увиделся с Заки Мартином и другими друзьями, а на обратном пути заметил Дрейка, едущего вверх по долине. Решив сейчас с ним не встречаться, Росс укрылся за сараем, а потом пошел домой.
Демельза услышала его шаги и появилась в дверях, высматривая Росса в сумерках. Они увидели друг друга, и она вышла в сад навстречу, почти побежала, но потом сдержалась.
Она неуверенно остановилась.
– Демельза... – сказал Росс.
– Как ты... Что-нибудь случилось?
– Когда?
– После моего отъезда, конечно же.
– Нет, всё кончено.
– Ох... – выдохнула она.
– Наверное, я неудачно выразился.
– Да, – сказала она.
– С дуэлью покончено. Хотя я буду долго ее помнить.
Они замолчали.
Росс наклонился и поцеловал ее. Ее губы были холодными и осторожными.
– Ты давно приехал?
– Меньше часа назад. Вместе с Кэролайн. Карета запоздала.
– Ну и денек...
Они смотрели друг на друга, довольные, что нашлась тема, о которой можно поговорить без эмоций. По саду носились обрывки пены, застревая в ветвях, как семена дикого ломоноса.
– Вот почему те прекрасные деревья из Строберри-Хилла не смогут здесь расти, – сказал Росс.
– Да и те, что растут, имеют жалкий вид.
– Когда я приехал домой, Джереми пытался подвязать некоторые.
– Правда? Он любит растения. Утром был всего лишь небольшой ветер. Я ездила в Бодмин с Дрейком.
– Джейн сказала мне.
– Я все объясню тебе позже. Росс, ты обедал?
– Наскоро и рано. Но я могу подождать до ужина.
Сейчас оба были рады поговорить о ничего не значащих мелочах, о бытовых происшествиях. Идет ли между ними война, есть ли любовь или они ее потеряли, существует ли близость или сплошное непонимание – всё это подождет. Острые углы нужно на время задрапировать будничной рутиной.
Они вместе пошли к дому.
С разрешением за поясом Дрейк тем временем направился в Сол. Демельза одолжила ему Джудит до завтра, так что он заехал к священнику Оджерсу – тот вместе со старшим сыном прибивал сорванный бурей водосточный желоб. Дрейк готов был осчастливить весь мир и потому сказал, что как только буря уляжется, заменит весь водосток над входной дверью на новый. А то старый, который они приделывают, уже истрепался и вряд ли продержится до конца зимы.
Он не считал это проявлением благодарности, но Оджерс, похоже, смотрел на это именно таким образом и решил, что явно проглядел что-то в Дрейке. Он уставился на разрешение через разбитые очки, сказал, что оно в порядке, и поинтересовался, когда они хотят пожениться – в следующий понедельник? Дрейк спросил, нельзя ли пораньше. Оджерс ответил, что не видит никаких препятствий. А когда предлагает молодой человек? Молодой человек предложил завтра.
Оджерс поморщился, как будто споткнулся, и сказал, что это невозможно, завтра он занят, у него другие обязательства и много дел, ничего не получится. Возможно, он пересмотрит свое расписание и выкроит время в среду утром. Дрейк, задумавшись над неожиданным эффектом его предложения заменить водосток, сказал, что если мистеру Оджерсу удастся найти время завтра, хоть утром, хоть вечером, он мог бы до конца зимы починить все водостоки коттеджа. У него как раз есть подходящее железо, нетрудно будет придать ему нужную форму, а потом покрасить. Такая вещь продержится многие годы. Мистер Оджерс кашлянул в шерстяной шарф и сказал:
– Тогда в половине двенадцатого. – А когда радостный Дрейк собрался уходить, добавил: – Смотрите не опоздайте. После двенадцати я не могу проводить венчания. Таков закон.
– Спасибо, мистер Оджерс. Мы не опоздаем. Будем в церкви уже в одиннадцать.
– Я сказал – в половине двенадцатого! И конечно, всё зависит от погоды. Моя несчастная церковь едва держится в таком жутком климате.
Вскочив на Джудит, Дрейк молча вознес молитву, чтобы наклонный шпиль церкви Сола пережил еще одну бурю. С приближением сумерек она стала стихать, но не слишком – Джудит спотыкалась под порывами ветра, и даже здесь, в двух сотнях футов над уровнем моря, хлопья пены носились в воздухе, словно призраки, танцуя на ветру.
Для Дрейка это был долгий день после череды долгих дней, но он совсем не устал. После появления Морвенны он спал по ночам не больше трех часов, но днем его не клонило в сон, как и сейчас, даже когда он ложился в постель. Была бы нужда – он с радостью проделал бы пятьдесят миль до Бодмина и обратно еще раз. Жизнь била ключом и сияла, каждое мгновение, каждая мысль добавляла новых сил и придавала бодрости. Росс как-то сказал ему: «Ничто не сумеет разрушить твою жизнь». Но она была разрушена. Наверное, почти ничто и никто не сумел бы снова возродить его к жизни, по выражению Сэма. Но это произошло. И если так черны глубины, то и высоты должны быть сияющими. С несчастьем еще можно бороться, но со счастьем ничего не поделаешь.
Он не сомневался в любви Морвенны. Сейчас его мысли не заходили дальше того, чтобы обезопасить ее браком, а всё остальное когда-нибудь придет. Он готовился быть терпеливым, как и обещал, и ждать месяцы или годы. Какая разница, если супружество будет неполным? Кривой среди слепых – царь царей, как гласит старинная поговорка. А еще несколько дней назад он был слеп.
На вершине холма он спешился, потому что Джудит устала. Дрейк повел ее по узкой тропе, с удивлением отметив, что свет в мастерской Пэлли не горит. В доме наверняка сейчас уже темно, а Морвенна не станет напрягать глаза, если занимается шитьем. В душе зародился червячок тревоги. Но конечно же, она ведь может поджидать его у ворот. Она ведь тоже может волноваться.
Но Морвенны не было у ворот. Дом выглядел пустым. Близнецы Тревиннарды обычно работали с рассвета до заката, но в такую погоду Дрейк бы отправил их домой в три. Они уже ушли? Неужели Морвенна тоже ушла? Он спрыгнул с лошади, перекинул поводья через столб и побежал в дом.
– Морвенна! Морвенна!
Через кухню в гостиную, потом по лестнице в спальни. Никого. Камин погас. Ничего. Всё как неделю назад. Дрейк оглядел комнату, где она спала. Ее саквояж, ночная сорочка, тапочки и гребень были на месте. По крайней мере, она не...
– Если позволите, сэр, – раздался голос одного из Тревиннардов, непонятно какого, – госпожа Уитворт, сэр, она вышла.
– Вышла? Куда?
Дрейк почувствовал облегчение.
– В Тренвит.
– В Тренвит?
Чувство облегчения исчезло.
– Утром приходила госпожа Уорлегган. Госпожа Уитворт сказала, что проводит ее домой, раз госпожа Уорлегган на сносях, а тут такой ветрила.
– Когда это было, Джек?
– Джим, сэр. Джек ушел. Мы бросили монетку, кто останется, покудова вы не вернетесь. Ой, не знаю. Часов-то нету. До полудня, кажись.
– А она сказала еще что-нибудь? Когда вернется?
– Нет, сэр, ничего больше не сказала. Просто сказала, что проводит госпожу Уорлегган. Я решил, что больше часа не задержится.
– Спасибо, Джим. А теперь иди домой.
– Ага, сэр.
Почти не остановившись даже для того, чтобы закрыть за собой дверь, Дрейк побежал к усталой лошади, вскочил в седло, ударил ее каблуками и во весь опор поскакал на холм, к Тренвиту.
