Текст книги "Вся ночь — полет"

Автор книги: Уинифред Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Отстань от нее, Алекс. Ты болтун, это известно даже нашей кошечке Синди. Почему не позвонил, что приедешь?

– Да откуда мне было знать? Я ехал вовсе не к тебе. А потом обстоятельства сложились так, что я подумал – дай-ка заверну. Может, получу то, чего так сильно хочется.

– Ты все еще вегетарианец?

– Да. И все еще…

– Ладно. Остальное меня не волнует. Твои комнаты в мансарде в полном порядке. Располагайся.

– Послушай, Ален, тебе стоит объявить награду тому, кто найдет душителя твоего сокровища. – Алекс ухмыльнулся, глядя на огорченное лицо брата. – Не могу сказать никаких слов в утешение, хотя вижу, как сильно ты расстроился.

– Не рассчитываешь ли ты сам на премию? Неужели настолько сильно потратился?

– Эх, Ален, тебе не понять артистическую натуру.

Синди фыркнула, слушая разговор братьев.

– Похоже, и ты, Синди Уиллер, наша давняя подруга, тоже не понимаешь, что вдохновение художника не то же самое, что вдохновение петушка, готового без устали трудиться ради золотых яиц. – Он деланно вздохнул. – Я все-таки попробую получить призовые. Неважно, в каком выражении. – Алекс подмигнул Синди и направился к дому.

– Паяц! – бросил Ален. – Он рассчитывает, что я и дальше стану оплачивать его развлечения. – Он вздохнул. – Да, но он прав в одном. Хотел бы я узнать, кто на самом деле лишил меня самой лучшей птицы.

– Говорю тебе, сокол, – настаивала Синди.

– Но у этого сокола наверняка есть хозяин.

– Конечно, – согласилась Синди. – Охранник что-то говорил о машине…

– Он запомнил номер?

– Нет, он слышал шум мотора.

– Жаль, я не могу этим заняться сам. Я завтра улетаю в Нью-Йорк. Новые сертификаты меня скоро достанут… – Ален почувствовал, как зубы стиснулись сами собой.

– Ты о правилах на ввоз куриного мяса?

– Восточные европейцы сами не знают, чего хотят. Иногда мне кажется, что дешевле будет, как прежде, выбрасывать окорочка, а не выполнять их условия от первой и до последней буквы.

– Ты ведь покрываешь все затраты и получаешь прибыль от продажи одних грудок, – усмехнулась Синди. – Поэтому…

– Но тогда вы, мои работники, не будете купаться в роскоши, как сейчас. Бонус, который я вам даю вдобавок к зарплате, усохнет, причем весьма заметно.

– Спасибо, Ален, – нарочито проникновенным голосом сказала Синди. – Ты наш кормилец… Но я…

– Ты на самом деле хочешь открыть свое дело? С этими собачьими ароматами?

– Не с собачьими ароматами, – поправила его Синди, – а с духами для собак. Я хочу… я, между прочим, уже почти дилер французской фирмы здесь, в Калифорнии.

Ален поморщился. Потом усмехнулся.

– Почти, гм… звучит многообещающе. Я всегда видел, что ты ветеринар от рождения. Даже когда мы с тобой забавлялись вон в том лесочке после уроков.

– А я всегда видела в тебе обыкновенного петуха. – Синди повернулась и пошла по гравиевой дорожке к офису.

Глава пятнадцатая

Сладкий запах победы

– Теперь ты понимаешь, что меня волнует? – Шейла пододвинула гостье блюдо с салатом. – Попробуй-ка вот этот. Мое последнее увлечение – салаты.

– И что в нем? – Норма сосредоточенно смотрела, как салатной ложкой Шейла кладет ей на тарелку порцию.

– О, здесь нежнейший сырой тунец, семга, помидоры, авокадо и…

– …Соус йогурт, – закончила за нее Норма. – Я уже догадалась.

Шейла кивнула.

– Верно. Ну как?

– Превосходно.

– А теперь вот это. – Шейла подцепила ложкой содержимое другой тарелки. – Цуккини, запеченные с миндалем и черносливом.

Норма покачала головой.

– Откуда такие изыски? Ты своих соколов кормишь вот так же?

– Нет, гораздо интереснее. Перед тем, как отправиться на сегодняшние полеты, я угостила Сокола Эдвина крапивой и иссопом.

– Звучит заманчиво. Если бы я была строгой вегетарианкой, я бы попросила…

– Ты перестала быть строгой?

– Да, с тех пор, как поняла, что стану совсем лысой.

– То есть? – удивилась Шейла.

– Очень просто. Я села на грейпфрутовую диету на две недели, и очень скоро мои роскошные волосы начали оставаться на расческе. – Она скривилась. – Я не могла понять, в чем дело, но потом доктор объяснил: недостаток протеинов.

– Тебе не хватало животного белка, понимаю. Я много узнала нового, изучая кормление птиц. Если не хватает белка, то клюв становится мягким, и тогда… Ох, Норма, что-то мне не спокойно после сегодняшнего успеха моего Сокола Эдвина.

– Расскажи.

Норма подняла бокал с итальянским белым вином – шардоне 1999 года и откинулась на спинку плетеного ивового стула. Женщины сидели в беседке, увитой смесью дикого винограда и хмеля.

– Какое оригинальное сочетание, – заметила Норма, кивком указав на шишечки хмеля рядом с зелеными пока еще гроздьями. – Мне нравится и это. – Она указала на цветок хмеля, который улегся на пятипалый лист винограда, как на ладонь.

Шейла согласилась и принялась рассказывать о том, какого петушка добыл Сокол Эдвин.

– Что ж, ты должна его похвалить, – сказала Норма.

– Я так и сделала. Но… Я не знаю, чей петушок и что у него за хозяин.

– Полагаю, тебе не стоит думать об этом. – Норма отпила глоток вина.

– Пустить на самотек?

– Вот именно.

– А если…

– Тогда и станешь об этом думать.

– Как приятно получить подтверждение собственным тайным желаниям. – Шейла засмеялась, отпивая из бокала глоток свежевыжатого морковного сока. – Так что же, теперь твои волосы в полном порядке?

– Я думаю, – кивнула Норма. – Доктор научил меня, как можно проверить.

– Как? Говори! – Шейла провела рукой по своим густым волосам. Сейчас они спускались до плеч, обтянутых желтым топиком из тонкого хлопка.

– А вот как. – Норма схватила прядь волос и сильно дернула. – Если у тебя в руке осталось не больше шести волосков, то все в порядке. Ты не облысеешь, сказал мне доктор.

– А если семь?

– Тогда готовься к долгой и упорной борьбе за свою шевелюру.

– Но твои, как я вижу, держатся крепко. Ты не выдернула ни одного!

– Чтобы они держались еще крепче, я не стану отказываться от горячего, – засмеялась Норма. – Что у тебя приготовлено? Уж не тот ли самый петушок?

– Н-ет, – простонала Шейла. – Тот петушок избавил меня от необходимости готовить ужин Соколу Эдвину.

– Вот видишь, положительные эмоции без конца, – заметила Норма.

– Ты думаешь, у меня на ранчо водятся только соколы? Не-ет. Наш Питер завел уток.

– Ты участница утиного праздника? – Лицо Нормы стало серьезным, как будто она ожидала ответа от Шейлы. – Скажи мне честно и без утайки.

– Утиный праздник? – повторила Шейла, как-то сразу подобравшись от серьезного тона Нормы. – А… я не знаю ничего о нем.

Она смущенно смотрела на Норму секунду-другую, потом заметила, как вокруг ее глаз собираются морщинки и большие карие глаза готовятся спрятаться в них. Шейла догадалась, что Норма шутит, но… может быть, на самом деле она что-то упустила?

– Ты ничего не упустила. Ты сама не понимаешь, как правильно ты выбрала блюдо! – Норма захлопала в ладоши.

– Но откуда ты знаешь об утином празднике? – не отступала Шейла.

– Много читаю, – фыркнула Норма. – Перед отъездом к тебе мне попалась на глаза газета, где написано, что в эти дни августа проходит утиный праздник в штате Луизиана.

– Луизиана! – воскликнула Шейла. – Но мы с тобой сейчас обедаем в Калифорнии!

– Я думала, что штат Луизиана для нас обеих кое-что значит, – заметила Норма.

Шейла на секунду замерла, потом энергично закивала.

– Да. Я помню. Тот шкаф с деньгами приехал из Луизианы. Тот самый, который нас с тобой окончательно подружил.

– Значит, в глубине твоей души память об этом штате сохранилась, и она подтолкнула тебя к тому, чтобы в праздничный для Луизианы день мы с тобой вспомнили о ней с помощью утки! Тащи скорее! – потребовала Норма.

Шейла подскочила и метнулась в дом, в кухню.

– Я поджарила ее с инжиром и в яблочном соусе! – вернувшись, объявила она, опуская на стол большое блюдо.

– Какие крупные у тебя на ранчо утки, – похвалила Норма.

Шейла засмеялась.

– Если не смотреть на тебя, а только слушать, можно подумать, что за столом сидит прожорливый гигант, а не миниатюрная женщина. Куда в тебя входит?

– Все сгорает, Шейла, – фыркнула Норма. – О-ох! – протянула она, попробовав кусочек мяса. – Как замечательно иметь ранчо.

– А как хорошо на нем жи-ить! – подхватила Шейла.

– Знаешь, я не прочь как-нибудь прокатиться вместе с тобой в Луизиану, – сказала Норма, отодвигая от себя тарелку.

– Давай, – согласилась Шейла. – Мы можем взять с собой Сокола Эдвина.

– Да, чтобы уж точно остаться с добычей, – согласилась Норма. – Отличная мысль…

Десерт гостье тоже пришелся по душе, особенно она оценила то, что он был не менее интересным, чем все остальные блюда, которые приготовила Шейла. Для Нормы это особый знак – обычно женщина вдохновенно стоит у плиты, когда у нее на душе легко и спокойно. Разве стала бы прежняя Шейла печь воздушные профитроли и начинять их домашним мороженым? Никогда в жизни.

– Шейла, я просто любуюсь тобой, – сказала Норма, и в ее голосе было что-то такое, отчего Шейла вздрогнула.

– Любуешься? – Она слегка нахмурилась.

– Да. Как своим удачным произведением.

Шейла тихо засмеялась.

– Я понимаю. Ведь ты…

– В какой-то мере – я. Но все главное сделала ты сама. Я рада. – Норма улыбнулась. Ее глаза были томными от сытости, ее взгляд медленно прошелся по лицу Шейлы. – Я буду приезжать к тебе почаще, – пообещала она.

– Всегда рада, – поспешила ответить Шейла.

– И очень скоро, – продолжала Норма все тем же ленивым тоном, – я приеду к тебе по очень важному случаю.

Шейла подобралась, как кошка, готовая к прыжку. Норме показалось, что даже золотистые волоски на руках вздыбились. Она тихо засмеялась.

– О, не напрягайся. Это будет очень важное событие, Шейла.

– Ты думаешь, меня все-таки ждет судебный процесс из-за петушка, которого добыл Сокол Эдвин?

– Я не о том, – все тем же тихим голосом говорила Норма. – Я о другом важном событии в твоей жизни, Шейла.

– Но что еще может произойти? – Глаза Шейлы заблестели. – Ты думаешь, мой Эдвин победит в состязаниях, которые наш клуб собирается устроить для молодых соколов?

– Ах нет. – Норма покачала головой, ей доставляло удовольствие поддразнивать Шейлу.

– Тогда – что?

Норма засмеялась.

– Скажу, когда ты принесешь кофе.

– Я сделаю это сейчас же. – Шейла вскочила.

Шейла принесла кофе и бутылку французского бренди «Три бочки».

– Никогда не пробовала такого.

– Еще бы. Это подарок, – сказала Шейла. – Подарок самого настоящего французского мужчины. – Она засмеялась, и ее щеки порозовели.

– Вот как? И ты до сих пор хранила ее?

– Для меня это как воспоминание о том дне, когда… – Шейла посмотрела на Норму, – когда мне снова было приятно говорить с мужчиной.

– Хорош собой? – спросила Норма.

– Очень.

– Молод?

– Очень. Но не годами, – засмеялась Шейла. Заметив легкое недоумение на лице Нормы, она добавила: – Я к нему летала за соколятами. И знаешь, что он мне сказал? – Шейла чувствовала, как ей вдруг стало необыкновенно весело. – Он сказал, что скоро в моей жизни появится мужчина, которого в своих когтях принесет мне сокол. – Шейла засмеялась и замахала руками.

– Так почему ты смеешься над словами мудрого французского мужчины?

– Мудрого? С чего ты взяла?

– Да потому что я пытаюсь намекнуть тебе на то же самое. Я же сказала, что приеду к тебе по очень важному случаю, и довольно скоро?

– Н-на что ты намекаешь?

Рука Шейлы с чашечкой кофе замерла в воздухе. Она чувствовала, как ее сердце бьется, но не с опаской, а… с удивлением. Разве… разве ей нужен кто-то?

– На то, что скоро в твоей жизни появится мужчина, вот на что. – Норма поставила на стол чашку.

– Но почему и Жерар Бертье, и ты говорите мне об этом? Говорите так, как будто знаете то, о чем не знаю я?

– Потому что мы оба очень мудрые. – Норма довольно улыбнулась. – Мы видим, что ты готова к этому. Ты ведь сама знаешь, что человек получает то, к чему он готов?

– А если не готов и получает…

– …То этого ему не удержать. – Норма секунду помолчала и потом добавила: – Знаешь, как говорил мой наставник, когда я вышла замуж? – Норма состроила гримаску, от которой ее лицо стало похоже на лицо капризного ребенка.

– Ты была замужем? – Брови Шейлы взметнулись.

– А ты не предполагала, что я на такое способна?

– Ты никогда об этом не говорила.

– Не говорила. А сейчас скажу. Так вот, мой наставник говорил мне: Норма, чтобы получилась хорошая пара, ее надо не только найти, но и удержать.

– И ты… не удержала?

Норма покачала головой.

– Не я. Меня не удержали. Хотя и нашли.

– А меня, стало быть, найдут и… удержат?

– Да.

Шейла молчала.

– А теперь проводи свою дорогую гостью отдохнуть, – попросила Норма.

– Я тебе приготовила комнату с окном в сад, – сказала Шейла. – Пойдем.

Когда Норма вошла в комнату старого дома, на нее пахнуло запахом сухого дерева, диванной кожи и чем-то еще, сладковатым и очень приятным. Норма втянула в себя побольше воздуха, пытаясь угадать. Потом тихо засмеялась.

Она узнала этот запах. Это запах победы. Она ведь и ехала сюда за тем, чтобы ощутить именно этот запах.

Глава шестнадцатая

«Милый песик»

Синди Уиллер поднималась по крутым ступенькам в мансарду дома Ригби. Там всегда поселялся Алекс, когда возвращался домой.

Весь вечер, как и многие другие вечера подряд, Синди сидела за кухонным столом и занималась «собачьими ароматами», как грубо называл духи и всякие притирания для собак Ален Ригби.

Дело в том, что Синди согласилась на предложение французской фирмы продвигать духи «Милый песик» на калифорнийский рынок, она уже преуспела в этом деле благодаря коллегам-ветеринарам.

У нее немало знакомых в Фортуне, в Сан-Франциско, в Сан-Диего и в других городах, которые держали свои клиники для животных и которые согласились сотрудничать с Синди. Когда к ним приводили собак, они не только лечили их, но и незаметно для хозяев освежали… духами. Почти все заметили, насколько увеличилось число постоянных клиентов, и они готовы были дальше иметь дело с Синди. Вот тогда она и подумала: конечно, дилерство дело неплохое, но почему ей самой не составить аромат для собак?

Собачий рынок способен много чего съесть, смеялась Синди, когда провела собственное исследование и выяснила удивительные факты. Могла ли она предположить, что в ее стране тридцать пять с половиной миллионов псов получают новогодние подарки? А один день в году, двадцать третьего июня, – это великий собачий день, когда каждый человек может привести своего пса к себе на работу, даже в самый потрясающий офис. Так почему бы им не догнать еще и Францию? Там целых двадцать пять миллионов собак посещают салоны красоты, в которых полно разных ароматов.

Синди до сих пор никому не говорила, что пытается сочинить новый аромат для четвероногих друзей человека. Как им покажется, например, такая смесь запахов: апельсиновой корки, корицы с добавлением чуточки мяты? Ей нравился такой микст, и в нем был смысл. Апельсин – это энергия. Корица – чувственность. Мята – успокоение…

Но для того, чтобы довести дело до финала, нужны деньги. Гораздо больше денег, чем у нее есть.

В голове Синди возникла идея. А что, если соединить усилия ее и… Алекса? Которому так же остро нужны деньги? Конечно, вряд ли Ален говорил всерьез о премии. Но, если это шутка, ее можно превратить в серьезное дело.

Алекс хорошо знаком с юристом компании Ригби, который поможет провести дело по всем правилам, рассуждала Синди, шагая по ступенькам лестницы. Тогда, подумала Синди, уже потянувшись к двери, мы с Алексом можем оказаться при хороших деньгах.

Синди остановилась возле двери мансарды. Эта дверь была ей знакома.

Впервые она вошла в нее в пятнадцать лет, но сейчас это неважно. Она прислушалась, за дверью было тихо, потом раздался кашель.

Синди постучала.

– Не заперто, – прохрипел Алекс.

Наверняка грыз свои любимые фисташки, подумала Синди. Она почувствовала во рту солоноватый вкус. Он угощал ее фисташками всегда, после того как они занимались любовью.

Синди вздрогнула, вспомнив один случай, после которого она очень долго не входила в эту дверь. Ей не понравилась их шутка.

Ален и Алекс погодки и очень похожи, особенно это сходство было сильно заметным раньше. Это сейчас образ жизни все больше изменял их внешность. В Алене прибавлялось солидности, а Алекс как будто молодел. Они одного роста, круглоголовые, коротко стриженные, рыжеватые. Тот, кто мало знает их, может перепутать даже сейчас. Но она-то хорошо знала обоих… и все равно однажды перепутала.

Синди повела плечом, словно хотела отодвинуть в сторону некстати явившиеся воспоминания. Сейчас они… Так уж ли ни к чему? – одернула она себя. Именно это сходство, а также мастерство Алекса-копииста – он может подделать любую подпись – помогут преподнести им сюрприз себе и Алену.

Она потянула дверь и вошла.

Алекс сидел на полу в черных шортах и в черной майке, он рассматривал свои работы. Ранние, поняла Синди, – эти пейзажи она хорошо помнила.

– Синди? – Алекс взглянул на нее, и цепкий глаз художника уловил то, что она пыталась скрыть даже от себя самой. – Ты боялась переступить через этот порог, верно? Но ты переступила. Значит, в твоей кучерявой головке созрел потрясающий план. Отлично… – Он потер руки. – Я так и думал, что не буду скучать в родном доме. Ты видишь, я уже волнуюсь. – Алекс сделал ударение на слове «уже». – Я уже возбуждаюсь. Ты всегда такое придумывала…

Синди хмыкнула.

– Но ты и сам не промах. Твои выдумки – не в пример моим… Впрочем, неважно, – сказала она, опуская на пол свою сумочку. Потом сама опустилась рядом с Алексом на колени. – Да, у меня есть один план. Если мы вместе его осуществим, то оба будем при деньгах. Ты ведь за ними прикатил сюда, верно?

Он усмехнулся, отбросил акварель в фиолетовых тонах и откинулся назад, опершись на локти, и посмотрел в лицо Синди.

– Как ты догадалась, что у меня сейчас пусто в кармане?

– Взяла и догадалась.

– Потому что я не пригласил тебя… То есть не попытался пригласить тебя составить мне компанию в этой глуши?

Синди смотрела на его раскоряченные ноги в сандалиях на толстой подошве, на темные волосы, покрывавшие бедра и голени.

– Давай не будем попусту тратить слова и время, Алекс.

Он сел прямо, их глаза оказались на одном уровне.

– Ты не станешь отрицать, что приехал сюда за картинами? Вот за этими, старыми работами, чтобы попытаться их продать?

– У тебя меткий глаз ветеринара. – Алекс ухмыльнулся. – Умеешь поставить диагноз любому животному без осмотра. Это – высший класс, Синди Уиллер!

– Опыт, Алекс Ригби. Только опыт. Но я хочу, чтобы он стал еще более разнообразным.

– Ага, понимаю, но для этого нужны баксы. – По его лицу гуляла улыбка. Потом губы вернулись на место, и Алекс спросил: – Так что же созрело в нашей кучерявой головке? Должен сказать, у тебя хорошая прическа, как у пуделя.

Она усмехнулась.

– Спасибо за комплимент.

– Я слушаю тебя с большим интересом.

– У тебя есть виски? – спросила Синди. – Я бы выпила. Тебе тоже не вредно промочить горло. Из-за двери слышно, как ты кашлял.

– Как приятно иметь рядом с собой ветеринара, – хмыкнул Алекс. – Он всегда при исполнении своего долга – заботиться о здоровье каждого животного.

Синди засмеялась.

– Это все чертовы фисташки, – объяснил ей Алекс.

– Я догадалась и поэтому не знала, стоит ли мне входить…

– А в чем дело? – встрепенулся Алекс.

– Ты, конечно, забыл, но я помню…

– А, ты об этом… – Он засмеялся. – Я кормил тебя фисташками всегда, когда…

– Не надо. Я помню, – остановила его Синди. – Так как насчет того, чтобы выпить?

– Бар все там же. Знаешь где.

Синди не стала спорить, кивнула и встала.

Алекс поднял голову и следил, как двигаются ее бедра. Заманчиво. Но ему не хотелось. Все мысли и желания сейчас вытеснило главное – найти деньги. Брат Ален не тот, из кого можно вытряхнуть даже цент, если он тебе не положен.

Второй папочка, это Алекс давно понял. Жаль, что отец не узнает об этом никогда. Или он уже знает?

Алекс неожиданно для себя запрокинул голову вверх, но вместо неба увидел привычные с детства потемневшие балки перекрытий.

– Держи, – сказала Синди, подавая ему бокал, из которого торчала розовая соломинка.

– Коктейль? – Алекс вскинул брови. – Я думал, ветеринары пьют чистый напиток.

– Да, но не те, которые заняты составлением композиций.

– Ты хочешь сказать, что составила композицию? – Он уставился в бокал.

Синди усмехнулась.

– Попробуй.

– Что я должен обнаружить, какие запахи? – Алекс наклонился над бокалом. – Апельсин…

– Молодец.

– Гм… Горьковатое что-то… Острое.

– Надо же, ты еще способен отличить аромат виски, – насмешливо заметила она.

– Неужели ты поставила перед собой цель напрочь отбить запах виски? Ужас!

– Да нет, не волнуйся. Скажи, ты чувствуешь аромат корицы и мяты?

– О Господи! – воскликнул Алекс. – Никогда не думал, что можно так испортить прекрасный напиток. Ты налила из бутылки с черной этикеткой?

– Конечно. «Джонни Уокер» с черным лейблом. Апельсин у тебя лежал на столе, в шкафу я нашла корицу и мяту. Вот тебе полный отчет.

– Тогда на кой черт ты испортила виски всем этим зельем?

– Потому что я сейчас не расстаюсь с тремя ароматами: апельсиновой корки, корицы и мяты.

– Может, объяснишь почему?

– Потому что эти запахи составят композицию моих духов для собак.

Алекс уставился на нее не мигая. Потом опустил бокал на пол рядом с собой и медленно повернулся к ней.

– Синди, детка… Не хочешь ли ты мне сказать, что предлагаешь выпить собачьей… собачьих… – Он набрал воздуху и выдохнул: – Духов?

Она захохотала.

– Нет, не волнуйся. Ты сам, как творческая личность, знаешь, что когда создаешь… полотно, то только о нем и думаешь.

– Полотно! – Алекс стукнул себя по колену. – Как точно ты сказала про собачьи духи, что это полотно! – Он снова взмахнул рукой и в горячности задел бокал. Тот опрокинулся, жидкость потекла по разложенным на полу работам. – О мой Бог! О Дьявол! Нет, Синди, ты это нарочно!.. Ты мне мстишь!.. – кричал он, пытаясь спасти от потопа то, что можно.

Но липкая жидкость коричневыми разводьями метила белые листы.

– Нет! – заламывал руки Алекс. – Это не конец!

– Нет. Это не конец, – подтвердила Синди. – Давай теперь начнем с самого начала. Я думаю, теперь ты не откажешься стать моим компаньоном. – Она наклонилась и из своего бокала отлила половину в опустевший бокал Алекса. – Я готова поделиться с тобой по-братски.

Глава семнадцатая

Укол осы

«Клетчатые юбки и полосатые брюки нравятся далеко не всем, – побежали по экрану компьютера строчки. – А ты носишь их, Эдвин Ньюбери? В твоем имени есть что-то шотландское. Ха-ха!»

Остряк! – хмыкнула Шейла. И тут же написала ответ: «Не ношу. Хожу без них».

«Не мерзнешь?»

«С тобой, умник, не замерзнешь».

«В точку, Ньюбери! Привет, Эдвин! Это Дав. Слабо меня поймать, а?»

«Вылетай, мой голубок, сам увидишь», – включилась в интернетовскую болтовню Шейла.

Она зарегистрировалась под именем Эдвина Ньюбери и теперь «чатилась» с мальчишками, ровесниками сына.

Норма уехала, они расстались довольные друг другом. Шейла обещала навестить ее, как появится время. Но она знала, вряд ли это произойдет скоро, потому что слишком много дел с фермой.

Между тем ее ферма, которая началась с Сокола Эдвина и его подруги, заметно расширилась. Питер подошел к идее по-мужски, он заставил Шейлу купить несколько кречетов и сапсанов, уверяя, что моноферма – это хорошо, но куда интереснее собрать у себя разных ловчих птиц.

За кречетами и сапсанами она не поехала, поручила Питеру привезти их, Питер съездил в штат Мэриленд, где выведены хорошие особи.

Сама Шейла не расставалась с Соколом Эдвином, хотя порой упрекала себя в этом, опасаясь, что излишнее внимание может ему повредить.

Но Шейла ничего не могла поделать, иногда она казалась себе огромной хищной птицей, которая когтями впилась в Сокола Эдвина и держится за него, будто вся ее жизнь спрятана в нем. Она намеренно называла его чаще двойным именем – Сокол Эдвин, а не просто Эдвин. Потому что однажды Шейла услышала, что если назвать кого-то именем умершего человека, то и его ждет печальный конец.

Конечно, думала она, в итоге печальный конец ждет всех и каждого, но будет лучше, если Сокол Эдвин пробудет рядом со мной как можно дольше. Тем более, что ему предначертана природой жизнь, полная опасностей, – постоянный полет и схватка.

Было время, когда Шейла думала о собственной смерти как о благостном выходе из тупика, в котором оказалась. Более того, Шейла желала собственного ухода. В тот день, когда Норма увидела ее в супермаркете, она на самом деле думала не о том, что покупает, а прокручивала в голове варианты ухода из жизни.

Поехать в Колорадо и прыгнуть со скалы, откуда прыгнул Эдвин? Но он вовсе не хотел смерти. Он хотел полета. Но ошибся.

Наглотаться таблеток, которые у нее в аптечке? Шейла представила всю неэстетичность последующей картины и отклонила такой вариант.

Открыть газ и сунуть голову в духовку?

Сесть в машину и соскочить с моста?

Картины одна ужаснее другой мелькали в голове, Шейла хваталась за пачки салфеток, мочалок для посуды, как хваталась бы за воздух, стоя на карнизе многоэтажного дома своей жизни, который выстроила сама…

А потом увидела косметику «Бьютифул». Это были первые духи в ее жизни. Тогда она жила в Миннеаполисе. Был самый конец зимы. Духи пахли свежестью, они обещали весну и нежность, перемены.

Тогда, в супермаркете, духов не было, но их аромат повторял гель для душа. Она протянула руку к флакону, и обещание исполнилось. Перед Шейлой возникла Норма Родд, которая ввела ее в новую весну…

«Эдвин Ньюбери, ты зря кормишь своего сокола», – выползло на экран.

Это еще что? Шейла уставилась на текст.

«Отпусти его, и он объестся петушками».

Шейла сначала не до конца осознала, что именно она прочла. О каких петушках идет речь?

«Кто спрашивает меня?» – быстро набила она вопрос.

«Инкогнито, Который знает, чьего петушка он поймал. И сколько он стоит, Эдвин».

Шейла почувствовала, как в горле пересохло. Она хотела уже нажать клавишу «закрыть», но неизвестный собеседник опередил ее.

«Не закрывай. Не спеши. Готовь деньги. Или своего лихого Сокола Эдвина. Он тоже деньги. Пока».

Собеседник ушел из чата.

Шейла выключила компьютер.

Она чувствовала, что все тело дрожит. Господи, что это?! Кто-то хочет отнять Эдвина? Снова?!

Шейла смотрела на серый мертвый экран.

Отнять Эдвина. Эдвина? Нет, одернула она себя, пытаясь вытащить себя из ямы, в которую она пока еще не упала, но…

– Не отдам, – сказала Шейла и стукнула кулаком по столу. И выскочила из-за стола.

– Шейла! – услышала она голос Питера.

– Что? Что случилось? – Паника охватила ее, неужели уже что-то случилось? Она бросилась вниз по лестнице. – Что, Питер?!

– Я еду в город. Ничего не надо в Фортуне?

Шейла приложила руку к левой стороне груди.

– Не надо ли чего в Фортуне, – медленно повторила она. Звучит здорово. Надо, надо, Питер. Мне нужна удача, подумала она. – Конечно, Питер. Зайди на почту, мне должны прислать материалы из Франции. Жерар Бертье, я говорила тебе о нем. Кстати, он обещал птичий прайс-лист из самых последних. Мы должны знать, на что нам рассчитывать.

– Хорошо, Шейла.

– Не забыл номер моего бокса?

– Сорок девять. Как, по-твоему, у меня пока нет дырки в голове? Из нее ничего не выпадает?

– Никогда не будет, и ничего из твоей головы не выпадает.

Шейла засмеялась, слегка успокоенная необременительным разговором с Питером: С ним ей было легко всегда.

Он уехал, Шейла больше не вернулась к компьютеру, она решила заняться огородом, который завела по настоянию того же Питера.

– Шейла, ну почему бы тебе не нагнуться и не сорвать фасоль? Между прочим, в молочной стадии спелости она очень полезна для Сокола Эдвина.

– Ну ты и хитер, Питер. Знаешь, что теперь я ни за что не смогу отказаться.

Фасоль она посеяла, и не только ее. Высокие подсолнухи, ростом не менее шести футов, крутили головой вслед за солнцем в дальнем углу огорода. Более того, Шейла теперь наклонялась и за морковкой, которая тоже полезна для Сокола Эдвина. Перепадало витаминов и остальным птицам. Шейла чувствовала необычайное успокоение, когда прогуливалась среди набирающих силу растений. Ей нравилось, что век их так короток, а ей удастся наблюдать смену многих поколений. Интересно.

Но сегодня даже зрелище круглой златобокой тыквы не умиляло ее. Напротив, она одернула себя – конечно, можно меняться, можно открыть себя для чего-то нового, но не настолько же! Чего доброго, она скоро засадит свое ранчо кукурузой и начнет готовить биодинамический компост – в памяти всплыло название, которое Шейла слышала от дяди. Когда он занимался своим любимым ранчо, он делал такой, сквашивая разные травы, особенным способом складывая и выдерживая их. Он с гордостью показывал своим гостям, в том числе и ей, какого размера кочаны савойской капусты вырастали на таком удобрении.

– Я знаю, – говорил он, – Шейла не будет ничего делать, но пусть у нее в памяти останется то, чем славилось ранчо.

Он понимал, без него ранчо не будет славиться тем, чем прежде.

Это печальное замечание усилило раздражение Шейлы. Она с отвращением смотрела на траву, которая превосходила по высоте морковь на грядке. Сейчас она вдруг увидела, какие хилые хвостики торчат из земли. Как могла она еще сегодня утром восторгаться изумрудной зеленью ботвы, если отчетливо видно, что она такая же бурая, как бок тыквы?

Бурая? – спросила она себя. Но ведь только что ты назвала бок тыквы золотым? Как интересно меняется зрение от настроения. Или меняются краски от настроения? А ведь Норма говорила, что от цвета меняется настроение.

Так в чем же дело? Норма не могла ее обмануть. Она сто раз повторяла: если зимой наваливается тоска – поставь в вазу оранжевые цветы и смотри на них.

Шейла отвернулась и уставилась на настурции, которые высадила вдоль грядки с бордовыми листьями салата. Она смотрела и ничего не чувствовала, кроме тупой боли в плечах. Как тогда, когда на нее навалилась беда.

У нее хотят отнять Эдвина. Снова.

Она подняла руку и потерла шею сзади.

Отнять. Снова.

Она запрокинула голову с такой силой, что, казалось, позвонки хрустнут, стоит еще немного поднажать.

Ей кто-то хочет переломить хребет. Как мальчишки-хулиганы бездомной кошке.

– Нет! Нет! – Шейла чувствовала, как дрожит всем телом, стоя на дневном солнцепеке.

Она обхватила себя руками. Что ей делать? Звонить Норме! Позвать ее сюда!

Шейла чувствовала, что не может оторвать ноги от земли. Она сунула руку в карман летних широких брюк. Мобильник остался возле компьютера. Шейла медленно опустилась на землю.

Перед глазами оказались крупные оранжевые цветы. Она ощущала их горьковато-терпкий запах. Листья настурции Шейла клала в салат, который понравился Норме. Она была так рада за Шейлу и за себя. Норма считает, что с ней, Шейлой, полный порядок. Может ли она разочаровать ее, кинуться к ней с воплями: «У меня хотят отнять птицу!»?