Текст книги "Вся ночь — полет"

Автор книги: Уинифред Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Из своих двух браков – одного удачного, но краткого, а второго неудачного и еще более краткого – Шейла Ньюбери вынесла многое.

– Я обычно не угадываю. – Она улыбнулась. – Так куда же вы летите?

– В Лондон.

– В Лондон? – повторила она за ним, пытаясь сообразить, для чего лететь в Лондон через Париж. Из того же Окленда, где они сели в этот самолет, можно лететь до Лондона.

– Вот именно. В Лондон.

– Но вы почему-то не купили билет на прямой рейс? У вас есть дела в Париже?

– Гм, это традиционный способ мышления, – хмыкнул Ален.

– Простите, другим я не владею, – холодноватым тоном заметила она.

Но, как показалось Алену, в глазах соседки мелькнул интерес.

Он погорячился, и за интерес принял досаду. Шейла Ньюбери не выносила, когда люди поступали нелогично. А этот мужчина, который пытается завязать с ней разговор, собирается левой рукой чесать правое ухо.

– Я из Парижа поеду в Лондон, но… – Он сделал паузу, не желая сразу открыть перед ней свой замысел. – По туннелю на поезде, – закончил он, и в его тоне звучала детская радость.

Она пожала плечами.

– На поезде? Вы что, никогда не катались на поезде?

Ален рассмеялся.

– Катался. Много раз. Но я мечтал с самого детства, что, как только построят тоннель под Ла-Маншем и пустят по нему поезда, я обязательно прокачусь.

– Вы… вы летите в Париж только ради этого? – Ее взгляд остановился на его лице, потом губы разъехались, она расхохоталась. – Классно! – объявила она. – Никогда бы не подумала, глядя на вас.

– Ну слава Богу, – засмеялся и Ален. – Я готов был уже подумать, что вы не женщина, а мраморная скульптура, – уколол он соседку в ответ на ее укол. Лицо Алена с тяжелым подбородком внезапно стало похоже на мальчишеское. – Если вас смешат ребяческие поступки мужчин, то вы самая настоящая женщина.

– То есть? – Шейла повернулась к нему и теперь уже внимательно смотрела в серые, как небо в иллюминаторе, глаза.

– А то и есть, – ответил он. – В мужчине до конца жизни живет ребенок. В женщине – его мать.

– А если у женщины нет ребенка?

– Неважно. Она все равно чувствует себя матерью мужчины, да и всего мира.

– Откуда такие познания? – спросила она.

– Опыт. – Ален пожал плечами. – Женщина по своей сути похожа на наседку.

– На… наседку? Вы имеете в виду – на курицу?

Он засмеялся, ожидая, что сейчас на ее лице возникнет оскорбленное выражение. Он уже приготовил слова, чтобы успокоить ее, но – ничуть не бывало! Лицо ее было просто изумленным. Более того – радостным. Но почему?

– Ох, – выдохнула она. – Вы меня просто… ободрили. Вы сами не знаете, как здорово поддержали меня.

Ален оторопело смотрел на нее.

– А что я такого сказал? – Он свел брови, стараясь отыскать в своих словах нечто, чего не заметил сам.

Соседка засмеялась.

– Только то, что сказали.

– Я думал, вы обидитесь на меня.

– Да что вы такое говорите! Ваши слова лишний раз подтвердили, что я на правильном пути!

– А…

– Нет, это не обсуждается. Это очень, очень личное.

– Хотите мою визитную карточку? – спросил Ален, чувствуя, как глаза его начинают блестеть свойственным ему в такие минуты охотничьим блеском.

– Нет, – сказала она просто.

Он пожал Плечами.

– Напрасно. Мы могли бы «печататься».

Соседка расхохоталась.

– А вы правда смешной. Вы говорите, как подросток. Это их лексика.

– Они умеют придумывать удивительно точные слова. Поболтать в сети – лучше не скажешь. Войти в Интернет и «покатиться» на какую-то тему. Можете сказать точнее?

Шейла отвернулась от своего соседа. Конечно, они могли бы поболтать. Могли бы обменяться посланиями по электронной почте. Но зачем ей это? Теперь-то она знает, чем наполнит свою жизнь – продолжением жизни безвременно ушедшего сына. Она все равно продолжает быть матерью. Ведь что-то такое имеет в виду ее сосед?

Страшно признаться, но Шейла думала не просто о соколином питомнике. Она хотела со временем сделать из своего ранчо заповедник ловчих птиц. Пусть он будет маленький, но настоящий. Заповедник Сокола Эдвина. У нее возникла мечта еще более дерзкая – для этого заповедника должно найтись место в Книге рекордов Гиннесса. Он прославится как самый маленький заповедник в мире.

Шасси коснулись бетона. Стюардесса лепетала что-то приятное о погоде и о Париже. У Шейлы было странное чувство – сейчас ей вдруг захотелось взять визитную карточку соседа, она искоса взглянула на него, ей показалось, что его лицо сейчас похоже на лицо подростка, слегка обиженного. Но – нет, решила она. Мне не нужна ничья визитная карточка. С меня достаточно тех, что у меня уже есть.

Ален не знал о борьбе желаний, которая происходила в голове соседки. Но, как всякий мужчина, он чувствовал себя уязвленным ее отказом, тем более что карточка ни к чему ее не обязывала. Она могла выбросить ее тотчас, как выйдет из салона самолета. Стало быть, ее отказ – это поза, заявление. Что ж, хорошо, если ей так хочется.

Естественно, он никак не выразил своего огорчения, и, когда стюардесса пригласила всех к выходу из самолета, а его соседка встала и потянулась за своим рюкзачком, Ален поспешил ей на помощь.

– Пожалуйста, чрезвычайно независимая незнакомка, – насмешливо сказал он, подавая ей вещи.

– И куртку, пожалуйста, – не обращая внимания на ехидный тон, потребовала она.

– Вот. – Ален достал из глубины багажного ящика темно-синюю ветровку. – Я всегда считал, что соотечественники в чужой стране – это больше, чем просто соотечественники.

Она засмеялась.

– Тогда считайте, что вы ошиблись.

– Разве вы не американка? – искренне изумился Ален.

– Я – тайна. – Она привстала на цыпочки и шепнула ему в ухо снова: – Я тай-на-а… – повторила она и дурашливо засмеялась.

Он стоял с поднятыми вверх руками и смотрел, как соседка уходит от него. Пассажиры выныривали со своих мест, между рядами они сливались в разноцветную пушистую гусеницу, которая, перебирая сотнями ножек, вползала в широкий раструб, ведущий из салона в зал прилета.

Ален опустил руки, но продолжал смотреть и смотрел до тех пор, пока светловолосая голова не исчезла вместе с потоком.

Потом Ален взял свою ветровку и сумку и тоже пошел по проходу, теперь уже совершенно пустому.

Путь открыт, подумал он, усмехаясь. Куда же?

Как это куда? К вожделенному приключению собственного детства, ответил он на свой вопрос.

Вот как? И только? А не кажется ли тебе, Ален Ригби, что ты внутренне готов к приключению вполне взрослой жизни?

Он усмехнулся, взглянул на стюардессу, которая отнесла эту усмешку на свой счет и постаралась ответить белозубой улыбкой, на всякий случай. Он неожиданно для себя подмигнул ей.

Ален Ригби был доволен собой. Салли все же не сумела напугать его до смерти. Он снова стал замечать женщин, многие из них уже кажутся ему милашками.

Но теперь это женщины другого типа.

Глава десятая

Правильно собрать мозаику

Шейла удивлялась самой себе. Да она ли когда-то работала риэлтером? Она ли жаждала жить в доме, приложением к которому согласилась иметь даже Боба Олби?

Теперь ее жизнь летела на крыльях сокола, в голубом калифорнийском небе. На каждую птицу – будь то голубь или ворона, которые появлялись над головой, Шейла смотрела, как охотник на возможную добычу. Справится Сокол Эдвин или нет?

– Ну что, милый, как тебе вон тот голубок? Возьмешь его? – спрашивала она птицу с неподдельным азартом. – Я бы на твоем месте взяла.

Шейле все чаще казалось, что между ней и этим соколом установилась особенная связь. Когда она надевала ему на голову кожаный клобучок, то сразу чувствовала, как все вокруг темнеет на долю секунды. Более того, если ей хотелось вздремнуть среди дня, она надевала на глаза темную повязку, защищаясь от света, и всякий раз представляла, что точно так же чувствует себя Сокол Эдвин с надетым клобучком.

Такой связи она не испытывала даже с сыном. Не потому ли, что Сокол Эдвин не мог спорить с ней, а Эдвин мог?

Шейле довольно часто звонила Норма Родд, но это были не звонки доктора пациенту, а скорее приятельницы.

– Шейла, я влюбилась в твоего сокола, – смеялась она. – Его фотография стоит в рамке у меня на столе. Я смотрю на него и восхищаюсь.

– Так заведи себе такую птичку, – советовала Шейла. – Могу помочь.

– Мне не справиться с соколом.

– Тогда найди себе что-то попроще. Возьми крошку амадину.

– Это тоже ловчая птица? – полюбопытствовала Норма.

– Нет. – Шейла засмеялась столь наивному вопросу. – Куда ей до ловчей птицы! Амадина – самая безобидная из всех пернатых. Будет лучше, если ты заведешь их целую стайку, им вместе хорошо. Они станут тебе петь, петь, петь…

– Спасибо, – прервала Норма. – Я тоже могу дать тебе совет.

– Какой? – насторожилась Шейла, она все еще не могла забыть, что Норма не просто ее друг, но и доктор. Хотя и бывший.

– Тебе пора открывать птичий супермаркет, дорогая Шейла. Ты к этому готова. – По голосу Нормы было ясно, что она довольна Шейлой.

– Я подумаю, – ответила Шейла.

Вот Норма удивилась бы, если бы узнала, что на самом деле она хочет устроить на своем ранчо!

Но пока Шейла решила не говорить никому, даже Норме, о своем желании «влезть» в Книгу рекордов Гиннесса. Пока не время.

Впрочем, сама себе она один рекорд уже записала. Недавно наконец-то она безошибочно почувствовала, что может совершенно трезво взглянуть на свой брак с Бобом. Самое удивительное, что к этому ее подтолкнул несостоявшийся в общем-то разговор с попутчиком в самолете.

В Париже Шейла о нем даже не вспоминала, но, усевшись в самолет, чтобы лететь домой, она вспомнила о крупном мужчине с замашками подростка. Рядом с ней сидела старушка, которая возвращалась в Штаты из европейского путешествия. Она прожужжала Шейле все уши о том, как прекрасно, когда у тебя хорошая пенсия и ты можешь себе позволить то, чего не могла раньше.

– Я всю жизнь проработала в «Дженерал Моторс», – говорила бабуля, – это было невыносимо тяжело, – она кривила густо накрашенные тонкие губы, – но я знала, настанет день – и я увижу весь мир! Моя пенсия позволит это сделать.

Шейле очень хотелось сказать, что не теми глазами она увидит желанный мир, не то увидит в этом мире. Дальнозоркие глаза видят все мелким вдали, а вблизи – расплывчатым. По крайней мере, так говорит ее мать, отказываясь ехать в Австралию, о которой грезила в юности. Всему свое время, говорила она, невозможно в старости насладиться тем, чего жаждал прежде.

А как же ее сосед по самолету, который решил одарить себя радостью – прокатиться по тоннелю от Парижа до Лондона? Сумел ли он испытать то, что надеялся испытать?

Шейла улыбалась, вспоминая свою нарочитую суровость с ним. Старушка заметила улыбку Шейлы и накинулась на нее, словно сокол на голубя.

– Вы не верите в то, что можно наверстать упущенное?

Вот как? Шейла изумилась. Значит, и эта женщина знает, что обманывает себя. Иначе ей не пришло бы в голову спрашивать.

– Нет, почему же, верю, – отозвалась Шейла. Она не хотела показаться невежливой с попутчицей.

Действительно, думала Шейла, вспоминая этот разговор сейчас, сидя на скамейке возле столика под навесом и мелко нарезая острым ножом свежую траву для Эдвина. Человек всегда знает, когда обманывается.

Разве она сама не знала, почему вышла замуж за Боба?

Она занесла нож с костяной ручкой над пучком травы и почувствовала, что сердце бьется так же ровно, как и секунду назад. А ведь совсем недавно было иначе – стоило ей вспомнить о прежней жизни, как кровь бросалась в голову, начинала биться в висках, Шейла мигом кидалась за таблеткой. Кстати, Норма недавно призналась, что таблетки, которые она ей давала, были вовсе не мощным «прозаком», а всего-навсего плацебо.

– Я давала тебе пустышку, – смеялась Норма. – Я была рада, что ты реагируешь на нее так, как мне хочется.

Теперь Шейла обходилась даже без пустышки. Она спокойно продолжала резать траву, хотя прежняя жизнь возвращалась в памяти…

– Боб, тебе не кажется, что ты очень жестокий? – однажды спросила Шейла, когда муж вернулся домой в половине четвертого утра.

– Ты волновалась? – Он улыбнулся и погладил ее по плечу. – Если ты волновалась, позвонила бы мне по мобильнику.

– Мне надоело, Боб. Мобильный телефон стал нашим посредником. Но… ты ведь понимаешь, что мне этого мало?

Шейла посмотрела ему в лицо и почувствовала, как краснеет.

Боб недоуменно взглянул на нее и усмехнулся.

– Так ты об этом?

– Боб, зачем ты женился? Тебе ведь ничего не надо… от меня. Правда?

Шейла хотела добавить, что занятия любовью раз в месяц ее не устраивают. Что она молодая женщина и ей плохо без секса, черт побери. Ночами, когда она ворочается в ожидании его прихода, она чувствует, как ноет внизу живота. Ей снятся такие сны, от которых она бьется в конвульсиях оргазма…

Боб окинул ее взглядом, потом обвел глазами гостиную. И снова посмотрел на Шейлу – испытующе.

– А зачем ты вышла за меня? Разве ты не получила того, что хотела?

– Но ты…

– Я получил, Шейла. Наша компания состоит из добропорядочных сотрудников – мужчины – женаты, женщины – замужем. Мы стабильная компания во всех отношениях. Такова наша позиция на рынке. Нам можно доверять, наши Интернет-магазины надежны так же, как наши браки.

А товары в них такие же тоскливые, как ваши браки, хотела сказать Шейла, но удержалась.

– Вот как. Выходит, ты не получил бы очередного повышения, если бы не…

– Если бы не выполнял кодекс нашей компании. Но я хорошо отношусь к тебе, Шейла. Мне очень важно, что ты влюбилась в этот дом. В мой дом, – подчеркнул он. – Мне очень важно, что ты работаешь…

– …В престижной риэлтерской фирме, которая торгует дорогими домами.

– Не только поэтому, Шейла. – Боб ухмыльнулся. – Ты работаешь много, ты устаешь, поэтому…

– …Поэтому я не пристаю к тебе каждый день со своей любовью.

– Не требуешь от меня заниматься любовью, давай будем искренними.

Он внимательно посмотрел на нее.

Шейла уловила смысл этого взгляда: я знаю все твои мысли, поэтому незачем играть в пустые игры.

– Я рад, что у тебя… уже есть сын. Ты ведь знаешь, я тебе говорил, я ненавижу младенцев, а ты избавила меня от необходимости иметь своих детей.

Боб усмехнулся, его темные глаза стали мягче, как будто они наконец обратились к реальному миру, перестали быть напряженными глазами, устремленными в компьютерный виртуальный мир.

– Мне кажется, – Шейла отпила из рюмки, которая стояла на столе, глоток бренди, – ты складываешь свою жизнь, как паззл.

Он секунду молчал, потом захохотал. Смех его был сухой, словно собирался перейти в кашель. Боб зайдется от него, а ей придется стучать кулаком по спине. Так бывало. Когда Шейла стучала по спине Боба, ей казалось, у него в груди что-то гремит. Железное. Мужчина в стиле хай-тек. Но Боб не закашлялся.

– Слу-ушай… – Шейлу осенило. – Так не этим ли ты занимаешься в офисе до утра?

Боб повел плечами, будто пытаясь отвести подозрения жены.

– Что же за картины складываешь из мозаики? Какие паззлы ты покупаешь? «Серебряные доллары»? Или «В борделе с кисками»? Или «Я трахну тебя, куда хочу»?

Она задавала вопросы странным равнодушным голосом. И от этого казалось, что она хлещет его по лицу наотмашь. Боб побагровел и вскочил с дивана.

– Какая осведомленность! Ты, похоже, хорошо знакома с тем, что продают в секс-шопах?

Шейла уставилась на него, потом захохотала.

– Ты дурак, Боб. Я знаю обо всем этом, не шляясь по таким магазинам. Я мать, у которой сын-подросток. Я из воздуха улавливаю то, чем полна окружающая жизнь.

– Тогда непонятно, почему паззл твоей жизни такой нескладный, – хмыкнул он.

Она ощетинилась.

– Ты думаешь? Нескладный?

– Да, если ты все знаешь, то почему твоя жизнь никак не сложится?

– Потому что детали моей мозаики не совпадают с деталями твоей, Боб.

– Я это заметил. Но кое-что можно сгрести в мешок…

– …И выбросить в мусорный контейнер? – Шейла горько усмехнулась. – Нет. Мне рано или поздно придется собрать все так, как должно быть. Как задумано.

– Кем? Ты веришь в судьбу? В Бога?

– Я не знаю, во что я верю, но знаю точно – мне хватит времени и сил, чтобы собрать из мозаики свою настоящую жизнь. Не выбросив ни одного элемента.

– Смотри, Шейла, не надорвись. – В голосе Боба послышались угрожающие нотки.

Они царапнули ее, но она отмахнулась. Она чувствовала, как сильно бьется сердце от предощущения чего-то.

Ее сердце, выходит, уже тогда чувствовало что-то, чего не знала она сама?

– Что ж, Шейла, каждый из нас, рождаясь, получает свой мозаичный набор. А потом складывает из него картину жизни. Это раньше паззлы считались детской игрой. Она, мол, развивает сообразительность и внимание. Но сейчас в нее играют взрослые. Они терпеливее детей и получают удовольствие не только от результата, но и от самого процесса…

Вот в этом Боб прав. Сейчас она получает удовольствие от процесса. От жизни на ранчо, которая вошла крупным элементом мозаики в полотно ее жизни…

Шейла смотрела на мелко нарезанную траву на столе. Это была смесь жгучей крапивы и иссопа. Запах влаги и свежести исходил от крапивы, а от иссопа, как и подобает, запах… скунса.

Она усмехнулась. Все ароматы жизни. Но, как и в самой жизни, ни без одного из них не обойтись.

Звук сирены оглушил ее. Шейла дернулась от неожиданности, потом усмехнулась. Господи, она ведь сама сегодня утром поменяла музыкальный звонок мобильника на этот, на звук сирены. Она отцепила трубку от пояса джинсов и поднесла к уху.

– Ты едешь! – радостно закричала она. – Отлично! Мы все тебя ждем!

Это Норма. Наконец-то. Она увидит почти взрослого Сокола Эдвина.

Глава одиннадцатая

Сокровища вишневого шкафа

Норма отправлялась к Шейле Ньюбери с чувством человека, который потрудился на славу. Теперь она хотела этой славы вкусить сполна. Нет, она не ожидала звуков фанфар, взрывов петард, не надеялась, что ее осыплют золотом… Увидеть женщину, которой она помогла вернуться к самой себе, это уже слава. Слава тебе, Норма! Ура.

Она засмеялась, выруливая со знаменитого моста Золотые Ворота и устремляясь на север, на шоссе 101, в своем маленьком двухместном «Пежо-206». В этот купе-кабриолет она влюбилась в Париже, куда ездила на семинар по новым методам работы с пациентами. В самом деле, разве можно устоять и не захотеть машину, когда из полноценного купе она мигом превращается в полноценный кабриолет? Нажимаешь кнопку – двадцать секунд – и открывается багажник, в который укладывается крыша, та, что была над головой.

Когда Норма поставила ноги на педали из хромированной стали, она поняла – ей не устоять перед этой машиной. Норма не мучила себя отговорками, она заказала «пежо» и ни разу не пожалела об этом. Машина-крошка на фоне американских здоровячек, но с двухлитровым двигателем, так ловко лавировала в плотном потоке «джипов», «крайслеров», «фордов» и еще Бог знает каких марок машин, что Норма не переставала удивляться и радоваться своей прозорливости.

Нестандартность, снова и снова убеждалась она, хороша повсюду – и в технике, и в работе с людьми. Вдобавок, конечно, к собственным нестандартным мозгам, не без гордости замечала она. И еще Норма уважала себя за способность рисковать.

С Шейлой Ньюбери ей здорово повезло, эта женщина оказалась из тех энергичных и жизнестойких по своей природе натур, которые не расположены сдаваться хронической депрессии. Когда Норма увидела ее впервые, еще в роли риэлтера, с помощью которого она покупала свой нынешний дом недалеко от университета в Беркли, она поразилась природной энергии Шейлы. Она исходила от нее с такой силой, что Норма с опаской ожидала чего-то, что произойдет с ней в этой сделке.

И произошло.

О, это было настоящее потрясение…

Норма Родд переехала в купленный дом, который хотела страстно, увидев сперва на фотографии в проспекте фирмы, а потом в реальности. Он утопал в зелени сада и в цветах. Норму всегда влекли растения, она словно подпитывалась от них энергией. Ей казалось, она способна почувствовать себя веткой, допустим, падуба или липы. Но дело не в этом. В один из первых дней после переезда в новый дом Норма заглянула в стенной шкаф, желая осмотреть все углы – она любила проводить инвентаризацию, как называла свое пристрастие знать каждую мелочь из того, что ее окружает, и увидела…

В правом углу, под потолком, широким скотчем было что-то приклеено. Она, не долго думая, оторвала липкую ленту, и ей в руку упал продолговатый пакет.

Норма, которая ожидала чего-то от Шейлы или от самой сделки, не удивилась, она с любопытством вышла из шкафа и принялась разворачивать пакет.

Норма Родд обомлела. Перед ней на столе лежала пачка долларов. Сотенные бумажки одна к одной. Портрет к портрету…

Она стояла и смотрела на них, не решаясь тронуть и сосчитать.

Что это? Шутка? Чья-то провокация? Чтобы отмести все предположения, одно нелепее другого, она решила позвонить Шейле.

Набирая номер мобильника, она заметила, что мысленно прикидывает, сколько же в пачке наличных. Надо сказать, она давно не пользовалась наличными, а только карточкой. Но когда списываешь с «визы» даже крупную сумму, ты не представляешь, какой толщины пачка долларов.

Шейла не отзывалась. «Абонент временно недоступен», – говорил голос оператора мобильной связи.

Норма вздохнула и решилась сосчитать…

Сейчас она втянула воздух и ощутила легкий запах разогретого гудрона. Как жарко, должно быть, подумала она, и как прохладно катить в машине с открытым верхом.

Словом, в той пачке было ровно столько денег, сколько стоил ее «пежо».

Норма усмехнулась.

Но она не могла взять те деньги. И, когда она отыскала Шейлу, все разрешилось.

Шейла прилетела к ней через несколько минут после звонка. Уже был поздний вечер, но, казалось, риэлтер Ньюбери так же свежа, как свежи люди ранним утром.

– Вот это находка! – Шейла уставилась на пачку долларов. Было видно, что в голове Шейлы происходит энергичная работа. – Так, сейчас мы поедем…

– Далеко? – спросила Норма, которой не слишком-то хотелось выбираться на ночь глядя из нового дома.

Она уже представила себе, как наполнит ванну водой с морской солью и расслабится, вдыхая аромат персика, которым пропитана соль, недавно выбранная ею в супермаркете.

– Нет, на соседнюю улицу, – сказала Шейла. – Только блока на четыре ниже или… Нет, ровно на четыре. Моя машина у ворот.

– Там живут прежние жильцы этого дома? – догадалась Норма.

– Да, ты угадала. Я думаю, это был их тайник.

– Конечно, вряд ли они не заметили бы такое сокровище, если бы оно осталось от тех, у кого они купили этот дом. Сейчас переоденусь.

Норма выскользнула в гардеробную, где еще не все вещи обрели свое место. Она сняла с вешалки светлые брюки из толстого хлопка и белый хлопчатобумажный свитер. Стоя перед зеркалом, поворошила свои мелкие темные кудряшки и вышла.

Они с Шейлой быстро докатили до нужного им дома.

Представляя себе глаза хозяина и хозяйки, которыми они посмотрят на пачку денег, Норма усмехнулась. Она полагала, что это чья-то «заначка». А если так, то кто-то из семьи не хотел, чтобы остальные знали об этой сумме. Сидя рядом с Шейлой, она раздумывала – радость они везут этим людям или, напротив, предмет для ссоры и разбирательств?

Она искоса поглядывала на Шейлу. Потом спросила ее:

– Шейла, а как ты думаешь, не привезем ли мы горе вместо радости?

– Горе? – Шейла придавила педаль тормоза своего «форда», собираясь повернуть к дому, который она хорошо помнила, потому что и его тоже она подобрала для той семьи. – Столько денег – и горе? Да это же удача. – Она хмыкнула. – Их можно истратить с наслаждением.

– Но… когда есть тайник, это означает, что кто-то прячет деньги от других в этой семье. Муж от жены или жена от мужа.

Шейла вдавила в пол педаль тормоза и остановилась возле обочины.

– А вот об этом я не подумала. – Она с удивлением взглянула на Норму.

– В семье есть взрослые дети? – поинтересовалась Норма.

– Ты думаешь… – Шейла уставилась на нее. – Ты думаешь, это могут быть деньги на что-то…

– Например, на наркотики, Шейла.

– О Господи! – выдохнула Шейла. – Нет, мы не можем взять и вот так вломиться с этим подарком ближе к ночи.

– Знаешь, давай поступим иначе, – предложила Норма.

– Согласна. Но как именно? Мне, конечно, надо было сперва самой об этом подумать и не выдергивать тебя из дома. Извини. – Серые глаза Шейлы смотрели виновато. – Почему ты не сказала мне об этом сразу?

– Мне самой это только что пришло в голову. Обычно люди держат такие суммы в банке или, если им позарез нужны наличные, в бумажнике. Но не приклеенными к потолку.

Шейла засмеялась.

– Я тоже так думаю. – Она повернула ключ зажигания и отъехала от обочины. – Я разворачиваюсь.

Норма кивнула.

В тот вечер они долго сидели на веранде у Нормы и говорили. О том, что завтра Шейла узнает все, что сможет, об этой семье и они решат, как лучше поступить с деньгами. А пока пачка долларов улеглась в ящик комода, который стоял в гостиной…

Все это происходило еще до несчастья, которое свалилось на Шейлу. Ее сын Эдвин был жив, он еще не знал, что на свете есть тот утес, с которого он прыгнет, желая испытать, что такое настоящий полет, оказаться на равных со своим кумиром – соколом. Боб Олби еще был мужем Шейлы, но все чаще возвращался из офиса на рассвете. Правда, тогда Шейла самой себе объясняла причину этого профессиональным рвением мужа.

Шейла уехала от Нормы поздно, за полночь, но Норма ничуть не жалела о потраченном времени. Шейла производила впечатление искреннего и свежего человека, с которым приятно и легко иметь дело.

Проводив гостью, Норма все же не отказалась от ванны. Можно сказать, оформляя бумаги на этот дом, она видела себя в огромной ванне на высоких ножках в виде лап колоссальной птицы. И она лежала в ней, закрыв глаза, чувствуя, что засыпает…

А Шейла не спала до утра, просматривая в компьютере все сведения, которые обычно вносила в файл о клиентах. Она нашла возможного хозяина тайника…

Норма катила по шоссе 101, увлеченная своим мыслями, она не обращала внимания на дорожные указатели. Она любила это шоссе, ее почему-то вдохновляло то, что оно почти повторяет линию берега Тихого океана, хотя отстоит от него на несколько десятков миль.

Норма посмотрела вдаль и увидела, что вдоль шоссе снова потянулись высокие щиты ограждения, значит, она приближается к населенному пункту. Гарбервилль, прочитала она на указателе. Ясно, ей осталось не больше четверти пути. А потом она увидит Шейлу в ее новой жизни…

Она вспомнила, какое лицо было у Шейлы, когда та утром приехала к ней домой.

– Норма, я понимаю, может быть, я не та, кого ты хотела бы видеть засыпая и просыпаясь, – начала она, – но я, кажется, все поняла!

– Садись, выпьем кофе. – Норма указала на свободный стул возле кухонного стола, который занимал полкомнаты. – Рассказывай.

– О, это просто детективная история.

– Рассказывай, – потребовала Норма, наливая Шейле кофе из прозрачного кофейника.

– Этот шкаф, – она кивнула в сторону гостиной, – непростой. Ему лет сто, не меньше.

– Потому я и захотела оставить его в доме, я купила его у прежних хозяев, – согласилась Норма. – Он из самой замечательной вишни, не американской, а европейской. Я в этом знаю толк, – сказала она. – Бери хлебцы, они ржаные и очень хрустящие. – Норма подвинула плетенку поближе к Шейле.

– Он достался им от бабушки, которая в свое время жила в Луизиане, в местечке Лэйк Провиденс. Она имела какое-то отношение к компании «Панола», – продолжала рассказывать Шейла.

– «Панола»? Которая делает мой любимый ворчестерский соус? – удивилась Норма.

– Ты тоже его любишь?

– Еще как! Не знаю другого соуса, в котором нет никаких калорий, – ответила Норма. – Я приглашу тебя на обед и подам стейк с этим соусом.

– Спасибо. С радостью, – согласилась Шейла, отпивая кофе из большой кружки.

– Дальше, – потребовала Норма.

– А дальше – я подумала, что эти деньги уже лежали в тайнике, когда они получили этот шкаф как память о бабушке хозяина.

– Послушай, мы ведь даже не посмотрели, какого года эти доллары. – Норма вскочила со стула и выбежала в гостиную. – Ну да! Почему мы вчера не обратили внимания?

– Сколько же им лет?

– Да побольше, чем нам с тобой, – засмеялась Норма.

– Слава Богу. – Шейла откинулась на спинку стула. – Значит, я могу быть детективом, если захочу.

– Тогда скажи мне, уважаемый детектив, каким методом ты вычислила, что этот шкаф от бабушки хозяина?

– У меня есть свое досье на каждый дом, которым я занимаюсь. – Шейла победно взглянула на Норму. – У тебя ведь тоже есть досье на каждого человека, которым ты занимаешься, верно?

– Да.

– И ты вносишь в него все о клиенте, то есть о пациенте, даже во что он одет?

– Гм… Да. Могу признаться, хотя это моя профессиональная тайна.

– Вот и это – моя профессиональная тайна. Я записываю все, что нахожу даже в углу дома. Я выясняю, что могу, о вещах, остающихся в доме, из которого выехали обитатели. Этот шкаф, честно тебе признаюсь, меня просто околдовал. Я смотрела на него, и на душе становилось тепло и как-то торжественно. Будто он меня с чем-то поздравлял.

– Так почему же ты не заметила в нем тайника? – Норма пристально посмотрела на Шейлу.

– Я сама себя спрашивала об этом. Ночью. Когда рылась в файлах.

– Нашла ответ?

– Да. На этот ответ меня навел стук двери – мой муж вернулся под утро. – Она усмехнулась. – А тогда, когда я осматривала шкаф, я тоже услышала стук двери. Пришел грузчик. И я отвлеклась.

– Понятно. Значит, мы с тобой поедем к этим людям и станем для них добрыми вестниками?

– Да. – Шейла отодвинула кружку. – Я уже готова.

– А я нет, – сказала Норма. – Но буду готова через десять минут. – Она поставила кружки в посудомоечную машину и предложила: – Посиди в гостиной. Пошурши газетами, если хочешь. А я сейчас…

Указатели мелькали перед глазами Нормы, но она не могла отвлечься от прошлого.

Она помнила изумленные лица мужа и жены, которым они отдали деньги. Господи, они предлагали им десять процентов от суммы… Благородно с их стороны. Но они отказались. Норма и Шейла не говорили друг другу об этом тогда, но после, уже в клинике Нормы, признались друг другу, что в тот момент обе были уверены: для них это какой-то знак. Они обе надеялись, что добрый.

То, что отдаешь, – твое.

Это произошло весной накануне трагического для Шейлы лета…

Норма вздохнула и перестроилась в правый крайний ряд, она собиралась остановиться на заправке, которая ей понравится. Сейчас она пролетела мимо придорожного супермаркета, и ее сердце дернулось.

Глава двенадцатая

Шоппинг как опасный путь к ониомании

Когда Норма увидела Шейлу тем летом – она встретила ее в дорогом супермаркете, то с трудом узнала ее.

Она обратила внимание на высокую женщину с понуро опущенными плечами, которая толкала тележку и механически смахивала в нее с полок покупки, почти не глядя на то, что бросает. Да это ведь Шейла Ньюбери!