355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Уильям Риттер » Загадочные кости (ЛП) » Текст книги (страница 3)
Загадочные кости (ЛП)
  • Текст добавлен: 28 марта 2017, 16:00

Текст книги "Загадочные кости (ЛП)"


Автор книги: Уильям Риттер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Кучер Марлоу подвез нас прямо к дому Джекаби, и я поспешила скорее пройти через ярко-красную дверь. Разумеется, мне нужно было собраться, и я не могла дождаться, чтобы рассказать последние новости Дженни. Я бросилась вверх по лестнице к своей комнате, но прежде чем успела попасть на второй этаж, мои уши уловили тихий звук. Что-то в этом звуке заставило волосы встать дыбом на затылке. Внимательно прислушиваясь, я на цыпочках поднялась еще на один пролет по винтовой лестнице.

Дом Джекаби был оснащен электричеством и прочими инженерными диковинками с непонятными дополнениями, порой загадочного происхождения, которые преобразили архитектуру здания внутри. Моим самым любимым преображением был пруд на третьем этаже. Стоило мне только ступить на площадку третьего этажа, как передо мной открылось пространство зеленой пышной растительности, перемежающейся с цветами клевера, до которого оставалось всего каких-то десять футов. На этом этаже не существовало никаких внутренних перегородок, только редкие колонны, поддерживающие высокий потолок над живым переменным пейзажем. Солнечный свет, проникающий через широкие окна с разных сторон, заливал пространство золотом, освещал укрытые коврами из мха шкафы и письменные столы, увитые плющом. Полотно зелени разрывала лишь узенькая тропинка, тянувшаяся до самого пруда, водная гладь которого, искрясь на солнце, рисовала на потолке золотые волны. Пруд занимал большую часть помещения и был шире и глубже, чем ему полагалось, учитывая размеры дома (законы физики в руках такого искусного мастера, как Джекаби, были весьма сговорчивы, позволяя ему трактовать их как заблагорассудится). Было в этой потере реальности в данном пространстве нечто слегка тревожащее и в то же время успокаивающее.

Полевые цветы уже начали цвести и воздух насыщали сладкие ароматы, но в атмосфере слышался еще какой-то запах, который я не могла распознать. Когда я ступила на дорожку, почувствовала холодный ветерок, который проник сквозь платье и заставил меня поежиться. Творилось что-то неладное. Даже в самые холодные, зимние дни, третий этаж служил сам себе оранжереей, сохраняя покой воды и изумительное поле зелени, и здесь было гораздо теплее, чем на улицах Новой Англии. И при мысли об этом мне стало совсем неуютно. Я уже заметила, что мое дыхание превращалось в облачка пара. Тихий звук пополз над водой, сковывая меня сильнее, чем холод. Я услышала плач, но поначалу не поняла, кто это плакал: мужчина или женщина.

Я с трудом сглотнула и подумала, не вернуться ли мне к лестнице, чтобы крикнуть Джекаби, но выкинула эту мысль из головы. Что мне теперь, звать его из-за любой мелочи?! Сойдя с дорожки, я двинулась вдоль пруда. Трава была высокой и мокрой, и то, что она колола мне ноги, определенно не помогало взять себя в руки и унять дрожь. Когда я отодвинула плотную завесу плюща, свисающую со стропил на этой стороне комнаты, то была встречена взрывом движения.

Я отлетела назад и приземлилась на ягодицы, в то время как у меня над головой пронесся шквал коричневого, зеленого и белого. Изумленный селезень, сидевший незаметно в листве, пока я на него чуть не наступила, теперь летел прочь в другой конец здания, отчаянно взмахивая крыльями над рябью воды. У меня перехватило дыхание. Дуглас был главным обитателем пруда и ничего не боялся. Величественная водоплавающая птица когда-то была человеком и помощником Джекаби, пока его не застали как-то врасплох на страшной вылазке, и он пал жертвой проклятья. Джекаби так и не вернул ему былое состояние, поэтому Дуглас остался птицей, продолжая следить за архивами, прекрасно справляясь со своими обязанностями, особенно учитывая то, кем он был. Но чего не мог делать мой пернатый коллега, так это плакать человеческим голосом, а плачь не смолкал.

Дуглас, обычно такой невозмутимый, сбежал с места происшествия в такой панике, что я не на шутку забеспокоилось, что же его могло так напугать. Я собралась с духом и осторожно продвинулась вперед, отодвигая завесу из плюща в сторону. Оказавшись внутри, я будто попала в ледник. Влажный воздух сконденсировался в густой туман, а кусты на этой стороне пруда образовали укромную тенистую поляну. Мне потребовалось мгновение, чтобы разглядеть источник стонов и криков. Скрытая туманом в самом сердце теней стенала Дженни Кавана.

Дженни всегда являла мне себя в качестве неимоверной призрачной красавицы, одержимая живым смехом и легким изяществом – духом веселья и элегантности. Сгорбившаяся фигура передо мной воплощала нечто совсем иное. Она сидела, накрыв голову руками, всхлипывала и вздрагивала, словно котелок на огне, испускающий пар при кипении. Её волосы свисали влажными, спутанными прядями, прилипали к аспидно-серым рукам, как водоросли к мокрой скале. Платье на ней было ветхим, больше напоминая лохмотья, чем предмет одежды. Воротник оторванной тряпицей свободно свисал вдоль спины.

Холод немедленно вторгся в мою грудь, и я замерзла. Тело Дженни то вырисовывалось четче, то бледнело в завитках и вихрях тумана. От пристального вглядывания в туман у меня разболелись глаза, словно я пыталась рассмотреть отдельные детали на плохо проявленной фотографии. Очертания грязи и листьев под ней искажались и плавились, как горизонт в жаркий день. Весь воздух вокруг неё клокотал, будто в жерле вулкана, несмотря на жуткий холод.

Оказывается, я не дышала в течение нескольких очень долгих секунд, потому что, когда воздух ворвался в мои легкие, я чуть было не поперхнулась им. Дженни услышала мой вздох и подняла глаза. Ее лицо было словно мрачным отражением темных, бурных вод. Весь её вид говорил о том, что она не узнала меня. Пока она поднималась во весь свой рост, её тело дрожало от ярости, и на лице уже была не гримаса страдания, а гнева. Глаза привидения, сверлившие меня исподлобья, не излучали ни дружелюбия, ни сострадания. Её глаза были охвачены диким, необузданным безумием. Это приведение ничем не напоминало того духа, которого я знала.

– Ты не должна быть здесь, – сказала она шипящим, резким голосом.

Туман словно вскипел вокруг неё и она, будто демон из преисподней, бросилась прямо ко мне через поляну.

– Д-д-дженни? – пробормотала я едва слышно.

Когда я её нашла, она сидела не дальше, чем в двух футах от меня. И теперь, когда она неслась на меня, словно пушечное ядро, в её глазах мелькнуло узнавание. Спустя мгновение на её лице вместо гнева появилось смятение, а после она просто исчезла. Импульс её движения накрыл меня холодной волной, но без источника. Это был просто туман, который, не успев меня охватить, начал рассеиваться, а потом и вовсе бесследно исчез.

Тепло оазиса третьего этажа вернулось, но оно не спешило прогонять дрожь из моего тела. Я нетвердой походкой обошла пруд и ступила на поляну. Рядом со мной сел Дуглас и мы оба, молча, какое-то время просто сидели и смотрели на воду.

– Это было неожиданно, – сказала я наконец.

Дуглас неопределенно мотнул головой.

– Такое уже было? – спросила я. – А... и как часто такое с ней случается?

Дуглас расправил крылья и посмотрел на меня. Его глаза блестели, словно бусинки из черного дерева. Он был чудесным слушателем, и все же ужасно удручало, что он не человек, а всего лишь птицей.

Я вздохнула.

– Гмм, мне это не нравится.

Поскольку ужас испытанный мной еще несколько мгновений назад пошел на спад, я почувствовала боль за подругу, которая очевидно отчего-то испытывала такие мучения. Дженни всегда вела себя уверено. Она всегда была такой сдержанной, совершенно ничем не напоминая этого злостного призрака.

– Мы должны поговорить с ней, – решила я.

Дуглас склонил голову набок.

– Ты знаешь, о чем я. Я должна поговорить с ней. Прямо сейчас ей может понадобится друг. Пойдешь со мной?

Кряква встряхнула крыльями, вспорхнула с поляны, и, пролетев над прудиком к островку посередине, уселась на кресло сливового цвета, стоявшее там посреди кустарника.

– Хватило бы и простого «нет».

Я поднялась на ноги. Сложно было винить селезня за трусость. Я мысленно увидела глаза призрака, преисполненные холодной яростью, но потом сглотнула и прогнала видение прочь. Дженни не одна из тех одичалых существ. Она была моей подругой, и (эта девушка или призрак) нуждалась во мне.

Глава восьмая

Прежде чем спуститься по винтовой лестнице, я бросила взгляд на лужайку полевых цветов. Мама мне всегда говорила: «Даже незначительные жесты могут оказать наибольшее влияние».

Я достала фарфоровую вазу из шкафа у дальней стены, чтобы наполнить её подходящими цветами, пытаясь вспомнить, какие из них любила Дженни. Здесь было столько вариантов: от обыкновенных ромашек до редких экзотических цветов. Дженни могла сказать название любого цветка на этой лужайке. В дни затишья она водила меня туда-сюда, рассказывая какую пользу может принести то или иное растение. Но, похоже, все, что я смогла запомнить – это небольшое количество растений, из которых можно было бы сварить сусло.

Я остановилась перед изящным растением. Его длинный стебель, который тянулся вверх, обрамлял веер листьев и венчал широкий конус ослепляющих белых бутонов. Этот цветок напомнил мне о Дженни, бледной и красивой, но в то же время хрупкой. Я сорвала несколько штук и поставила их в вазу. Но мне показалось, что этому букету чего-то не хватает, поэтому я добавила фиолетовые цветы, в форме звездочек, свисающих с ползучих лиан в темном углу.

Я понесла вазу вниз на второй этаж. Дверь в мою комнату стояла открытой, будучи все еще заваленной избытком старинных безделушек с тех самых пор, как она служила шкафом для Джекаби. Комната Дженни находилась в другом конце коридора. Я поспешила к её двери и негромко постучала.

– Дженни? – позвала я. – Дженни, это я, Эбигейл. Ты там? – Ответа не последовало. Я робко нажала на ручку и дверь со скрипом приоткрылась. – Дженни? Я принесла тебе цветы... я просто хотела...

Дверь внезапно распахнулась внутрь, и я чуть было не выронила вазу из рук. Дженни стояла в проеме, её волосы струились изящными серебристыми волнистыми локонами, обрамляя нежные скулы. Её платье стало прежним, чистым и опрятным, а выражение лица – радостным и милым. Я не заметила ни единого признака недавних страданий.

– Эбигейл, это мне? Ты просто прелесть!

– Я... я просто... – Я моргнула и снова заговорила: – Ты... все в порядке?

– Ну конечно, дорогая. Я всегда в порядке.

Я была просто ошарашена этим заявлением. И с каждой секундой чувствовала себя все более и более неловко.

– Я просто... я продумала, может быть... ты захочешь, чтобы они украсили твой прикроватный столик?

Дженни бросила взгляд назад. Её улыбка дрогнула.

– Всё в порядке, – сказала я, поздно спохватившись, – я знаю, что ты не любишь, чтобы в твою комнату кто-нибудь входил. Ты можешь просто забрать их отсюда.– Весь дом когда-то принадлежал Дженни. В общем, она нисколько не возражала, когда Джекаби занял каждый угол здесь, но её комната принадлежала только ей. Почему и для чего ей нужна была именно эта комната, я не знала (единственное, что я знала наверняка – она никогда не спала), но я никогда не претендовала на перемену принятого уклада. Не собиралась делать это и сегодня. Продолжая стоять в коридоре, я протянула ей вазу.

– Нет. Боюсь, что я не могу её взять. – Она тихонько вздохнула, поднимая полупрозрачные руки. – Мои перчатки пропали.

После смерти Дженни могла взаимодействовать напрямую только с теми вещами, которые когда-то принадлежали ей, и то это требовало от неё очень большой концентрации. Чтобы обойти это ограничение загробной жизни, она часто носила пару своих старых кружевных перчаток, чтобы иметь возможность больше взаимодействовать с материальным миром. Она настолько редко бывала без них, что я даже и забыла, как они ей нужны.

– А у тебя нет запасных? – спросила я.

– Несколько пар. Но все пропали.

– Джекаби?

– Вполне возможно. Но вы оба всё утро отсутствовали, и у меня не было возможности спросить у него. Это всё чрезвычайно неприятно, но разве с этим человеком может быть иначе. – Она покачала головой, обозначив свое раздражение, но смятение и печаль полностью исчезли. – Что ж, дорогая, тебе нет необходимости стоять в коридоре, – сказала она. – Проходи, поставь цветы и расскажи мне всё о ваших последних похождениях.

Она грациозно отплыла вглубь комнаты и отдёрнула шторы, чтобы впустить внутрь солнечный свет. Я нерешительно шагнула в комнату. В жизни на Огр Лейн было достаточно перипетий и неожиданных поворотов, чтобы у девушки случился нервный срыв.

Комната Дженни всегда оставалась нетронутой, кровать аккуратно заправлена, а пол отполирован до блеска. Пыль не смела оседать на широкий шкаф из розового дерева, хотя его содержимое покоилось нетронутым больше десяти лет. Если бы Дженни не начала одалживать мне свои вещи с возрастающим по мере процесса энтузиазмом, то скорее всего её внушительный гардероб так бы и остался на произвол судьбы.

Я поставила вазу на столик и поправила цветы.

– Асфодели и древогубец. – Голос Дженни раздался прямо у меня за плечом, когда я выпрямилась. – Они составляют интересную композицию. Разумеется, ни в одном саду они никогда не растут вместе – им нужен совершенно разный климат. Джекаби называет такие вещи – «нечто грандиозное и впечатляющее». Транстемпоральное сезонное приращение или что-то вроде этого. Мне кажется, подобные аномалии заставляют его давать объяснение невероятным вещам, словно у них есть научная подоплека, даже, когда его объяснение, по сути, не объясняет ничего. Асфодели вообще не произрастают так далеко на север, они не принадлежат этим краям, но опять же, – она подмигнула мне, – как и я.

Я улыбнулась. Узел у меня в груди наконец-то начал ослабевать. Это было большим облегчением видеть, что она, похоже, вернулась к своему прежнему, такому привычному я.

– Белые цветы напомнили мне тебя, – сказала я, – а сиреневые... ну мне просто понравились они, и я подумала, что они понравятся и тебе.

– Хороший выбор для начинающей молодой исследовательницы. Древогубцы стоят за истину. Подходящее название, как мне кажется. У правды всегда горько-сладкий привкус [6].

– А какое значение у белых цветов?

– Асфодели? – Дженни протянула палец к поникшему белому цветку и отдернула её, прежде чем её кисть успела пройти сквозь растение. – О да, не стоит забивать себе этим голову. В любом случае, я уверена, что ты не захочешь слушать мой нудный рассказ об этих дурацких цветах. Лучше расскажи мне о своих приключениях, Эбигейл. Что за новое дьявольское преступление вы расследуете?

– Да, собственно говоря... кости и тела... и тому подобное. Мы едем завтра в Гадову Долину.

– А разве это не то место, где несет службу тот твой красивый молодой полисмен? Как там бишь его зовут?

Мои щеки залил румянец, а Дженни озорно улыбнулась.

– Чарли вряд ли можно назвать моим, – заметила я. – Но да, его привлекут к расследованию. И не думаю, что в мире хватит цветов, чтобы воплотить этот роман в реальность.

– Дорогая, тебе не нужны цветы. Тебе нужна уверенность. В следующий раз, когда ты его увидишь, ты должна просто подойди к нему и поцеловать его красивое личико.

– Дженни!

– Эбигейл, удача сопутствует храбрым!

– Не то слово. Правда в последний раз, когда я была храброй, из-за меня этот мужчина чуть не погиб, а после он сменил имя и уехал куда подальше. Не очень-то мощный старт для начала отношений.

– Вот глупышка. Все так... но он же рисковал своей жизнью ради тебя!

– Ох, как бы там ни было, не бери в голову. Я еду в долину не ради романтических отношений. На кону стоят куда более насущнее проблемы. Я еду на поиски убийцы.

– Ты непременно должна была поцеловать его сразу же после великого боя. – Дженни улыбнулась, нарочито игнорируя мои протесты. Она перевела взгляд на окно. – Мой жених как-то раз дрался за меня. Он ужасно пострадал бедняга. Из него тот еще драчун. После драки он был просто в ужасном состоянии, нос раздут, глаз заплыл, но это всё равно было так мило. И глупо. Я ему столько всего наговорила... перед тем как поцеловала его. – Она многозначительно посмотрела на меня. – Потому что это правильно. Так люди поступают.

– А каким он был? – спросила я. – Твой жених. Ты никогда ничего о нём не рассказывала.

Дженни на мгновение свела брови, и её взгляд стал далеким... но потом она собралась и одарила меня плутовской улыбкой и погрозила пальчиком.

– О нет, Эбигейл. Мы говорим о тебе.

– Здесь не о чем говорить! Я собираюсь ехать в командировку. Грязь. Кости. Трупы. Злодеи. И я очень сомневаюсь, что Чарли думает о чём-нибудь другом, кроме этого. Если бы он хотел поцеловать меня, когда мы прощались, то я была бы счастлива. А теперь он... и я... это сложно. – Я смутилась и почувствовала, что мои щёки снова покраснели. Мне бы очень хотелось сменить тему.

– Ничего плохого в том, чтобы попробовать. Нельзя жить и не пользоваться шансами, которые эта самая жизнь тебе предоставляет.

– Тебе легко говорить. Тебе-то всё равно, но у меня, знаешь ли, всё ещё есть жизнь, которую я могу разрушить.

Дженни затихла. В её глазах вспыхнула ярость, и я поняла, что переступила черту.

– Дженни, я не... – сказала я, но призрачная дама уже начала растворяться в воздухе, а через секунду исчезла. – Прости, – сказала я уже пустой комнате.

Глава девятая

Когда я медленно спустилась вниз, Джекаби находился у себя в кабинете. Его пальто висело на спинке кресла. Сам Джекаби отрывал воротник от своей рубашки. Это был накрахмаленный ворот с высокой стойкой, как у маскарадного костюма, один край которого был помят, а другой торчал вверх. Складывалось такое впечатление, что Джекаби находился посреди драматического монолога Гамлета и при этом возился с иголкой и мотком грубой металлической нити на катушке.

– Мистер Джекаби?

– К нам пришла телеграмма от Баркера, – сообщил он, не отрываясь от своего занятия. По крайней мере, теперь он, похоже, не злится на меня. – Мы отправляемся первым поездом, чтобы встретиться с ним завтра утром. Поезд отходит в половине седьмого, так что лучше подготовить всё, что нужно сегодня вечером. – Конец нитки в итоге нашел дорогу в игольное ушко и Джекаби отмотал порядочное количество нити, прежде чем оторвать её от катушки.

– Я буду готова, – пообещала я. – Чем вы занимаетесь?

Джекаби принялся прошивать жесткую ткань воротника.

– Делаю прокладку серебра для шеи. Я уже взял на себя смелость окропить вашу дорожную шляпу горчичным семенем. Не стоит благодарности.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр. Могу я спросить зачем?

– Отворотный препарат. Я решил, что было бы целесообразно заранее обеспечить нас широким спектром защитных средств. Однако у меня нет чеснока. После обеда мне нужно будет сбегать за ним на рынок.

– Значит это точно вампиры? – Произносить это слово вслух было в равной степени нелепо и ужасно.

– Разумеется, но это не наверняка. Мы можем столкнуться с Южно-Американским Чончоном или Филиппинским Асвангом [7]. Не стоит так же забывать о Малазийском хитроумном сверчковом демоне, известным тем, что он проделывает в черепах своих жертв дыры, вызывая у них галлюцинации, в которых по непонятным причинам всегда наличествуют представители кошачьих. Я бы больше всех переживал на их счет, если бы не знал, что у миссис Бомон были проблемы с настоящестью кошки, но я воспроизвел амулет, чтобы нейтрализовать и тех маленьких паразитов, на всякий случай. Как там говорится: «береженого Бог бережет». – Он закончил шить кривую линию вдоль внутренней окружности и сделал узел. – Итак, а теперь, что вы там хотели?

– Что ж... я надеялась поговорить с вами о Дженни, пока мы не уехали. Она, кажется... как будто совсем недавно вела себя как обезумевшая. Мне жаль, но, похоже, я не очень хорошо разбираюсь в этом вопросе.

– Она просто раздосадована из-за своих перчаток, полагаю, – небрежно сказал Джекаби, убирая катушку в ящик стола.

– Да, она упомянула, что они пропали. Вы случайно не знаете, куда они могли подеваться?

– Вообще-то знаю. На самом деле, это я их взял.

– Зачем, чёрт возьми, вы это сделали? Вы же знаете, как они важны для неё.

– Я доказываю свою правоту.

– Ну, может быть, вам стоит выбрать для доказательств несколько иной путь? Она очень расстроилась из-за них... и также из-за того, что я сказала... ненароком. Давайте я отнесу ей их вместо вас. Если хотите. Было бы неплохо чуть улучшить ситуацию. Я попыталась этого добиться цветами, но, похоже, мне нужно больше, чем асфодели, чтобы загладить свою вину.

Джекаби поморщился и выдохнул сквозь зубы.

– Вам не кажется, что ваш выбор ботвы довольно мрачноват?

– Мрачноват? Почему?

– Асфодели? – Он посмотрел на меня, а потом покачал головой. – Честно говоря, не понимаю, чему там учат в этих ваших школах? Асфодели предназначаются для траура, потерь, и, конечно, связаны со смертью. Поля асфоделей были загробной жизнью для древних греков. Грешники отправлялись в Тартар, а герои в Элизиум – а вот всем остальным были уготованы поля асфоделей. Заурядным душам оставалось коротать вечность тенями над полями цветов. Я полагаю, что они довольно красивые, по-своему, но учитывая текущее состояние мисс Кавано, возможно, это была не самая полезная идея, чтобы успокоить её.

Я вздохнула. Раз уж Джекаби давал мне совет по поводу тактичности, это могло означать только одно – что денек у меня выдался тот ещё.

– Просто дайте ей немного времени, – сказал Джекаби, возвращая воротник на место и неуклюже пытаясь его застегнуть. – Дух Дженни сильнее, чем вы можете себе вообразить. Да, чёрт возьми, она пережила собственную смерть... мне кажется, она выдержит и испытания faux pas [8]. Будьте так любезны, помогите мне сзади.

Джекаби бросил мне маленький металлический гвоздик с большой шляпкой и я приладила им воротник к рубашке на спине.

– Чудненько. Я на рынок, – сообщил он, потянув свое громоздкое пальто со спинки сидения. – Мне ещё нужно купить нечто специального назначения, так что я могу вернуться поздно. Посему постарайтесь в моё отсутствие больше никого из домочадцев не обижать, договорились? Дуглас горазд хорохориться, но внутри он очень ранимый.

После ухода Джекаби, я поднялась наверх и прошла к спальне Дженни, но привидения нигде не было видно. Пруд тоже пустовал – даже Дуглас не занимался тем, чем принято заниматься у уток во второй половине дня. Вздохнув, я поплелась к своему рабочему столу в холле. С нижней полки книжного шкафа раздалось хриплое кваканье, и я повернулась лицом к серо-зеленой лягушке.

– Что ж, Огден, – сказала я, – по крайней мере, ты снизошел до меня.

Мой земноводный компаньон ответил вздутием горла и внезапным выбросом токсичного газа в мою сторону.

– О Господи! – ахнула я, метнувшись к окну окно. – Это было действительно необходимо?

Я быстро покинула первый этаж, предав забвению то, что осталось от моего вечера, решив лечь пораньше спать. Завтра, поклялась я себе, день будет лучше.

Глава десятая

Внезапный оглушительный треск, раздавшийся в моей комнате, беспардонно вырвал мой разум из объятий Морфея. Сев в постели, я прижала ладони к ушам, мутными глазами озираясь по сторонам.

– О славно. Вы проснулись, – сказал Джекаби. Душераздирающий звук исчез.

– Что? – Я убрала волосы с лица и сосредоточилась на происходящем в комнате. Джекаби зажег лампу на моем столике и в её мягком свете я увидела, что он держал обыкновенную деревянную трещотку с короткой ручкой.

– Пять часов, – объявил он. – Через час нам нужно быть на вокзале. Встречайте свет нового дня, мисс Рук! Ну сейчас, разумеется, еще темно, но рассвет не за горами.

– Ну да, – сказала я. У меня в ушах все еще слегка звенело. – Вы только что разбудили меня погремушкой полисменов? Вас, наверное, слышно было за два квартала отсюда.

– Что? Нет, это же горггер – старый иудейский инструмент. Им пользовались во время Пурима [9], чтобы создать оглушительную какофонию во время особых чтений. Очаровательно, не правда ли? Удивительно пронзительный обычай.

– Негромкий стук точно так же хорошо справился бы с этой задачей.

– Вы совершенно не цените мировое культурное наследие. Поторопитесь. Нам многое нужно успеть, – сказал Джекаби, и его как ветром сдуло, а я услышала, как он спотыкаясь побежал вниз по винтовой лестнице.

Глубоко вдохнув, я встала и отдёрнула занавески, чтобы взглянуть на город. Всё ещё светили звёзды, но небо уже ознаменовала пурпурная вспышка приближающегося рассвета. Утро было тихим, но тревожно тихим, словно город Нью Фидлхэм прибывал в волнении перед началом нового дня. К рыночной улице уже шагали двое мальчишек, разносчиков газет, с кипами этих самых газет, а старый швейцар открывал большое финансовое здание через переулок. На углу перекрестка, как раз чуть выше нашего дома, кого-то поджидал грузный невысокий мужчина.

У меня по спине забегали мурашки. Я получше присмотрелась к незнакомцу. Он был одет в тёмное пальто и шляпу, его кожа была бледной, но было еще в нем нечто, вызывающее беспокойство. Возможно, это всего лишь игра моего воображения – и его было сложно разглядеть хорошенько – но у меня было ощущение, будто он смотрел прямо на меня. Благодаря моему дыханию окно запотело, но когда я вытерла его, чтобы постараться разглядеть еще что-нибудь примечательное, незнакомца уже и след простыл.

Я моргнула и посмотрела вверх и вниз по дороге, но не обнаружила ни единого признака присутствия бледного человека. Из-за в расследования убийства на Кэмпбелл Стрит и разговоров Джекаби о кровососущих вампирах, я внезапно испытала благодарность к судьбе за то, что нахожусь в единственном доме в городе, который защищен амулетами и обрядами суеверного толка, и святыми мощами почище, чем Ватикан – хотя понимание этого всё-таки не отменяло гнетущее чувство, что за мной наблюдают. Пока мы не уехали, я обязательно должна рассказать об этом человеке Джекаби.

Немного погодя я обнаружила, что Дженни выложила на старом дубовом сундуке перед моей кроватью кое-что из своей старой одежды. Она во многом стала похожа на старшую сестру, которой у меня никогда не было. И она по-прежнему присматривала за мной, несмотря на мою бестактность. Тревожные события прошедшего дня уже не так бередили душу, и всё же я чувствовала себя ещё больше виноватой из-за своего поведения, видя проявление её доброты. Я решила, что перед отъездом непременно должна загладить свою вину. Я выбрала простое платье с красивым, высоким подолом, которое выглядело подходящим для путешествий, а остальные вещи засунула в чемодан.

Дверь в спальню Дженни была чуть приоткрыта, и когда я постучала, она слегка качнулась внутрь.

– Дженни? – В комнате стоял сумрак и тишина. – Если ты здесь, то я хотела просто поблагодарить тебя за вещи... и я по-прежнему очень сожалею из-за вчерашнего.

Я стояла в дверном проеме, чувствуя себя глупо и нелепо. С моего места мне хорошо была видна ваза с цветами, которую я вчера поставила на столик. Асфодели скорбно поникли, загнувшись всеми стеблями в одну сторону. Я сделала глубокий вдох и на цыпочках вошла в комнату. Как можно тише подошла к букету и попыталась вывести вперед маленькие, яркие соцветия древогубца. Это был бессмысленный жест, но в моих уроках по этикету как-то не подразумевались руководства к действию на случай как себя вести, если накануне был не учтив по отношению к нежити. Может, мне стоит просто убрать этот несчастный букет, пока Дженни не вернулась.

– Вас не должно быть здесь! – раздался у меня за спиной сильный и пугающий голос, сопровождаемый внезапным холодом.

Холод был таким пронзительно-пронизывающим, словно кто-то вылил мне ледяную воду за воротник. Я выпрямилась и развернулась, при этом опрокинув букет. Ваза сделала в воздухе пируэт и ударившись об пол разлетелась по половице осколками керамики и стеблями букета, попутно расплескав воду. Взгляд синевато-серых глаз Дженни был растерянным, когда она уставилась на темную лужу на полу.

– Какая досада! Мне так жаль! – Я в ужасе рухнула на пол и принялась быстро собирать осколки фарфора. – Мне очень, очень жаль. Я все здесь сейчас приберу.

– Нет! – голос Дженни был настойчивым и каким-то отдалённым. Я остановилась и подняла на неё взгляд. Она смотрела на меня и на разбитую вазу, явно взволнованно, но в то же время она стояла лицом к дверному проему. Я зажмурилась на долю секунды, чтобы мой разум смог совместить эти два изображения. – Нет! – повторила она. – Вы не должны быть здесь.

– Дженни? – Я бросила осколки и медленно поднялась. – Дженни, все хорошо.

– Я знаю, кто вы. – Голос Дженни был холодным и дрожащим. У меня резало глаза от того, что я пыталась сосредоточиться на двух её воплощениях.

– Все хорошо, это я... – начала было я, но Дженни продолжила говорить, будто не слышала меня.

– Вы работаете с моим женихом.

– Я... что? Нет, что ты. Я работаю здесь с...

– Вас не должно быть здесь.

Маленькая лужица у моих ног начала кристаллизоваться, поскольку в комнате ещё сильнее похолодало, а стебли асфоделей заскользили по полу с ледяным порывом ветра, который пронесся через всю комнату.

– Дженни, ты меня пугаешь, – сказала я.

– Вас не должно быть здесь!

Порыв превратился в поток и занавески начали безумно трепыхаться. Пуховое одеяло слетело с всегда безупречно заправленной кровати Дженни, дверцы шкафа задребезжали, а затем начали с громким стуком открываться и закрываться. Этот звук заставил щёлкнуть во мне чему-то первобытному, и я обнаружила себя выбегающей из комнаты и бегущей вниз по коридору, ещё до того, как осознала, что двигаюсь. Когда я всё-таки, усилием воли, заставила себя вернуться в спальню Дженни, то нашла комнату безмолвной и неподвижной, а саму Дженни сидящей на полу. Какая-то часть её была ужасно расстроенной, а другая, склонившаяся над осколками вазы, тянулась своими изящными пальчиками к веточкам древогубца. Ее серебристая рука прошла сквозь маленькие пурпурные бутоны, как пар, и в тот же миг она закричала:

– Нет! – и дверь со звуком, похожий на выстрел, захлопнулась.

Глава одиннадцатая

Я стучала и звала, но комната Дженни безмолвствовала, будто могила, а её дверь не сдвигалась с места. У меня было такое чувство, словно мне врезали под дых. Мне хотелось плакать. Сделав глубокий вдох, я взяла в руки чемодан и собрав все остатки мужества двинулась вниз по винтовой лестнице.

Джекаби я нашла в кабинете по звукам сборов, доносящихся оттуда. Он опорожнял корзину со странными безделушками и пихал их по какому-то неведомому мне принципу отбора к себе в походный ранец, оставляя остальные лежать в куче на своём столе. Деревянная трещотка лежала рядом с этой кучей, а в воздухе висел запах чеснока.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю