Текст книги "Пропавшая икона"

Автор книги: Уильям Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15

Королева всегда поражал московской ипподром, который скорее походил на музей, чем на место проведения спортивных состязаний. Величественное белое здание с колоннами выглядело как пережиток прошлого и больше подходило для царевичей, чем для пролетариев. Вход напоминал триумфальную арку, на которую водрузили бронзовую колесницу. Все это выглядело явно антисоветски, несмотря на большой плакат, призывающий граждан перевыполнять пятилетний план. Возможно, именно из-за помпезности здания после революции здесь долгие годы не проводились бега. По-видимому, руководство страны не считало проведение такого буржуазного развлечения, как скачки, приоритетным в то время, когда город голодал, армия то отступала, то наступала, а битвы выигрывались и проигрывались. Но война закончилась, наступил мир, и ипподром снова открыли. Москвичи по-прежнему любили азартные игры, правда, сюда теперь ходила публика не в шляпах, а в кепках.

Семенов притормозил неподалеку от входа, но на безопасном расстоянии от праздношатающихся и зевак, и спросил у Королева:

– Не очень далеко?

– Нормально.

Королев огляделся по сторонам, проверил обойму в «вальтере», она была полной. На всякий случай. Семенов сделал то же самое. Как всегда, от запаха ружейного масла у Королева мурашки побежали по спине. Он не думал, что придется воспользоваться оружием, но лучше подготовиться, как инструктировал Попов.

– Держись в стороне. Если понадобится помощь, я достану носовой платок. Но даже в этом случае я не хочу, чтобы ты подскакивал один. Вокруг будут наши ребята в форме, поэтому сразу бери кого-нибудь из них. Я не думаю, что Коля придет на встречу один.

Семенов смотрел на белый носовой платок Королева, как будто пытался запомнить его.

– Вы не заметите меня, Алексей Дмитриевич, а я, клянусь комсомолом, не буду выпускать вас из виду.

– Вот и отлично. Только не надо идти следом за мной.

Королев выбрался из машины и направился к главному входу, ощущая приятную, надежную тяжесть «вальтера» подмышкой. Он уплатил пятьдесят копеек билетеру и попал в довольно мрачный вестибюль, высокие стены которого были украшены величественными мозаиками, воспевающими кавалерийскую славу. Правда, под двадцатилетним слоем грязи и пыли они потемнели и потускнели.

Вот кавалеристы на лошадях с раздутыми ноздрями и обнаженными зубами. А там колонна конной артиллерии пересекает пустыню. На запыленных мозаиках лошади пахали землю, тащили оружие, участвовали в сражениях, летели галопом и преодолевали препятствия. Последний раз Королев посещал бега еще до войны и сейчас огорчился, увидев, в какое запустение пришел ипподром. Тогда это место поражало своим великолепием. Здесь прохаживались дамы, оставляя за собой тонкий шлейф изысканных парфумов, а как раз на этом месте была цветочная клумба. Теперь все обветшало. Бóльшая часть лампочек в огромной люстре перегорела, крыша протекала, а на выложенном кафелем полу остались размытые следы дождя. Во всяком случае, так предположил Королев, хотя, судя по запаху в помещении, это могли быть следы чего-то другого.

Люди смотрели на него выжидающе, многие оборачивались. Он шел, делая вид, что не замечает этого. Он не понимал, чего от него ждут. Кто-то схватил его за рукав, но он отдернул руку.

Следующее помещение было освещено лучше. Здесь стояли стеклянные будки, внутри которых сидели угрюмые женщины средних лет. Рядом худощавый мужчина на стремянке записывал ставки на доске. Здесь же был прилавок, за которым продавали еду. Королев отдал шестьдесят копеек и взамен получил бутерброд – кусок черного хлеба с тонко нарезанной колбасой. Потом он вспомнил, что последний раз курил еще в участке на Разина, купил новую пачку и, протиснувшись сквозь толпу, поднялся по растрескавшейся серой мраморной лестнице на трибуну, мимо моряка, который с завистью посмотрел на его бутерброд.

Как хорошо снова оказаться на свежем воздухе, пусть даже крыша трибуны протекает! Королев с облегчением вздохнул. Все трибуны были заняты, несколько тысяч москвичей втиснулись туда и что-то кричали. Шум нарастал с каждой секундой. Он посмотрел на дорожки и увидел группу наездников. Они виртуозно делали свое дело и, казалось, не замечали ни пасмурного неба, ни моросящего дождя, ни разлетающейся во все стороны грязи. Рев становился все громче. Три лошади вырвались вперед, и по трибунам прокатилась волна криков.

Заезд был окончен. Зрители стали расходиться. Одни размахивали счастливыми выигрышными билетами, другие отправлялись искать утешения в водке. Королев поднялся на второй ряд и выбрал место напротив финишной линии, как и просил Бабель. Он поудобнее устроился на сиденье, доел бутерброд и закурил, с удовольствием вдыхая табачный дым. Уютно завернувшись в свое влажное, но теплое пальто, он сидел, разглядывая толпу.

Вдруг рядом кто-то присел. Это был Бабель, который довольно улыбался.

– Вы не заметили, откуда я пришел.

– А я вас и не искал, – соврал Королев. – Я решил, что вам будет проще найти меня, чем мне вас.

– Можно попросить у вас одну? – спросил Бабель, показывая на папиросу.

– Конечно. – И Королев протянул ему пачку. – Рассказывайте, как все прошло.

– Неплохо. Кажется, я хорошо справился с обязанностями сводника. Похоже, вы оба искали встречи друг с другом. Ему о вас все известно.

– Известно обо мне? – переспросил Королев, озадаченный тем, зачем такому авторитету, как Коля Граф, интересоваться подробностями бренной жизни такого простого следователя, как он.

– Похоже, да.

– А о Тесаке ему тоже известно? И что я веду это дело?

– Ну, он знает, что Тесак убит. Сейчас расскажу все по порядку. Я увидел его возле парадного кольца и приподнял шляпу. Он подозвал меня. Я сказал, что хочу переговорить с ним. Он ответил, что тоже хотел переброситься со мной парой слов. Тогда я сказал, что у меня есть для него предложение, на что он ответил: «Интересно, может, я догадаюсь, что это за предложение?» После этого я сказал, что один мент хочет с ним встретиться. Коля спросил: «Это Королев, что ли, твой сосед?» Я опешил, а Коля ухмыльнулся. Он дал понять, что знает о каждом моем чихе. Должен сказать, это привело меня в замешательство.

– Я думаю, – сухо ответил Королев.

– В общем, я спросил у Коли, знает ли он, как умер Тесак, и у него был такой вид, будто он не только в курсе этого, но и собирается найти тех, кто это сделал, и включить ответку. Я сказал, что вы хотите задать ему несколько вопросов, готовы обменяться информацией и можете устроить выдачу тела. И что все будет чисто, слово чести. После этих слов он так на меня посмотрел, что у меня сердце ушло в пятки. Он задумался, насколько может мне доверять, и описал в красках, что будет со мной, если вдруг что-то пойдет не так. В его глазах было такое… И только спустя два часа, в течение которых он смотрел на меня, как удав на кролика, Коля спросил, где и когда вы можете встретиться. Я сказал, что вы готовы встретиться тогда и там, где он захочет, чтобы он чувствовал себя в безопасности. На это Коля рассмеялся и сказал: «Передай ему, что я всегда чувствую себя безопасности. Сегодня. В час тридцать. Здесь. Тогда и поговорим». Вот и все.

– Вы отлично справились, Исаак Эммануилович.

– Пожалуйста, зовите меня просто Исаак. По правде говоря, мне все это очень нравится. У вас есть план?

– Сначала посмотрим, придет ли он на встречу, а там будем действовать как получится.

Они сидели, курили и наблюдали, как зрители возвращаются на свои места. Сейчас должен был начаться заезд рысистых лошадей. Наездники в низких двухколесных беговых качалках появились на дорожках и начали готовиться к старту.

Бабель указал на наездника с красной звездой на белых бриджах.

– Этот заезд должен выиграть Иванов. Сила пролетариата – фаворит в этом заезде. Я не вижу ей конкурентов. Правда, ставки не очень хорошие.

– Вы на кого-то поставили?

– Двойную ставку на номер четыре. Там больше шансов.

Трибуны начали заполняться, и Королев увидел, как несколько парней характерной внешности заняли места вокруг них. Здоровяк, прикрывавший лицо высокой стойкой воротника кожанки, в надвинутой на глаза шляпе, уселся сразу за Бабелем. Он поднес папиросу к губам, и боковым зрением Королев успел заметить, что пальцы у него покрыты наколками, которые неприятно поражали желтизной въевшегося никотина.

– Дай закурить, приятель, – обратился к капитану молодой человек, сидящий слева.

Королев кивнул, достал из кармана пачку «Беломорканала» и протянул ему.

– А-а, Беломорско-Балтийский канал… – сказал парень, постукивая голубым от татуировок пальцем по карте на картонной пачке. – Много хороших ребят похоронили себя в этой канаве. Но только не я, амиго. Только не я. Все равно, хорошие папиросы они назвали в честь этого канала.

Королев посмотрел в голубые, как васильки, глаза парня: темные точки зрачков совершенно безжизненные. Даже когда он улыбнулся, глаза остались стеклянными. У парня так дурно пахло изо рта, что Королев еле сдержался, чтобы не отпрянуть, когда тот заговорил:

– Следуй за мной, когда начнется забег, сеньор. Когда окажемся в коридоре за трибунами, передашь мне ствол. Тот, который у тебя подмышкой. Только тихо. Граждане не любят, когда в публичных местах палят из железа. Потом получишь ствол обратно, не дрейфь.

– Понятно. Так вам не нужен огонек?

– Оп-па!

В руках парня появилась спичка, и он чиркнул ею по зубам. Спичка зажглась и осветила его лицо. Оно было привлекательным, но глаза оттолкнули бы любого. Такой малый запросто воткнет нож под ребра и будет смеяться, а потом еще и повернет его ради развлечения.

– Поставил на кого-нибудь? Я уверен в своей двухколеске и мог бы подсказать тебе, – сказал он с дружелюбной наглостью.

– Мы выходим, как только начнутся бега? – спросил Королев, игнорируя вопрос.

– Эй, да не пузырись ты! Мне нечасто приходится болтать с мусорами в приятной обстановке. А может, мы еще и подружимся. Пойдем вместе на матч «Динамо», позависаем с другими ментами. А может, ты даже сможешь меня перевоспитать. Обратишь меня в комсомольского коллективного мальчика. Больше Мишка не будет воровать – у меня будет другой способ сбивать жирок с граждан.

Он рассмеялся, но глаза по-прежнему оставались мертвыми. Королеву страшно захотелось вытащить пистолет и пустить его в ход. Наконец начался забег, и Мишка встал, а за ним и тот, который курил за спиной у Бабеля. Королев надеялся, что лицо не выдаст охватившего его нервного напряжения, когда вместе с ними поднялись еще три головореза.

– Писака идет тоже, – сказал Мишка, и Королев кивнул Бабелю, чтобы тот встал.

Писатель поднялся и посмотрел на воров с улыбкой на лице. «Да ему это нравится! – подумал Королев с удивлением. – Хороший материал для его будущих идиотских рассказов». Он улыбнулся.

– Вот это мне нравится – боевой дух. Поднимемся по лестнице, и мы почти на месте. Только живо, не стоит опаздывать.

В коридоре Королев расстегнул пальто и пиджак. Мишка вытащил его «вальтер» из кобуры, поставил на предохранитель и положил к себе в карман. Второй бандит обыскал Бабеля. После этого Мишка кивнул головой влево, показывая им на дверь в дальнем конце коридора, и пошел за спиной у Королева.

– Хорошая вещь. Надежная пушка этот «вальтер». Конечно, лучшее оружие делают американцы. Например, «браунинг» или «кольт» – такие пушки уважают даже мертвые, если вы понимаете, о чем я. А «томпсон»? Вот эта штука помогает восстановить справедливость. Бах-бах-бах – и все лежат. Хотя немцы тоже чего-то понимают в создании гаубиц.

Один из бандитов постучал в дверь. Ее открыл человек с бритой головой. Королев сразу узнал его – он крутился у входа на ипподром.

Человек с непроницаемым видом посмотрел на Королева и сплюнул на пол, когда тот прошел мимо.

– Не обращай внимания. У него сейчас тяжелое время. Я слышал, на зоне он ссучился.

Они спустились по деревянной лестнице. Эхо вторило их тяжелым шагам. Лысый шел позади всех. На каждом лестничном пролете Королев краем глаза пытался рассмотреть своих конвоиров и пришел к выводу, что они знают, зачем он здесь. Он надеялся, что Семенов будет держаться подальше.

Они покинули здание через черный ход, пересекли заброшенный двор и приблизились к одной из тяжелых дверей, в проеме которой их уже ждал еще один головорез. Они вошли в темный коридор с тяжелым влажным воздухом и смешанным запахом земли и лошадей. Королев услышал, как на улице голос комментатора объявил Силу пролетариата победителем забега. Интересно, оказалась ли двойная ставка выигрышной? Он посмотрел на Бабеля и совсем не удивился, когда столкнулся с его возбужденным, горящим взглядом. Королев подумал, что вряд ли писатель сейчас думает о бегах. Возглавлявший процессию вор остановился у широкой двери, а Мишка зашел вместе с Королевым и Бабелем в конюшню со стойлами вдоль стен. Дверь за ними закрылась. Единственный источник света находился в дальнем углу конюшни. Там под лампой сидел крупный мужчина в черном кожаном жилете, обтягивающем его статную фигуру. Его лицо оставалось в тени, но было видно, что телосложения он богатырского.

– Ты, писака, оставайся здесь, со мной – сказал Мишка. – Только сильная рука рабочего правосудия может идти дальше.

Королев подбадривающе сжал плечо Бабеля и пошел вперед. Снаружи, будто издалека, доносились радостные крики и шум, вызванные окончанием бегов.

Когда Королев приблизился к человеку в кожанке, тот посмотрел на него.

– Я слышал, ты хотел со мной погутарить.

Капитан удивился тому, насколько глубоким и чистым, как у актера, был голос бандита. «Возможно, из-за этого его и прозвали Графом», – подумал он. У Коли было широкое гладковыбритое лицо с темными, глубоко посаженными глазами. Его мускулистую бычью шею обхватывал накрахмаленный ворот рубашки, безукоризненную белизну которой подчеркивал темный жилет. Колю Графа, с его правильными, резко очерченными чертами лица и черными как смоль волосами, без преувеличения можно было назвать красавцем. Он поднес синюю от наколок руку к мочке уха и потер ее, с интересом рассматривая Королева. Казалось, вор его просчитывает – складывает, вычитает и наконец приходит к решению. Очень неприятное чувство.

– Я слышал, ты тоже хотел поговорить со мной, – сказал Королев. – Если честно, я удивлен, – добавил он после затянувшейся паузы.

– Еще бы. Чтобы такой человек, как я, разговаривал с капитаном МУРа? Да мне впору застрелиться после этого, – сказал Коля с намеком на улыбку.

Королев заметил, что на крючке в сторонке висит очень дорогое пальто, напомнившее капитану о том, что перед ним воровской авторитет.

– Так что же тебя заставило согласиться на эту встречу? – спросил Королев.

Коля подумал и пожал плечами.

– Мы решили, что это исключительный случай.

– Исключительный?

– Да. Думаю, в сложившихся обстоятельствах это правильное слово. – Коля кивнул, будто соглашаясь с самим собой.

Королеву показалось, что авторитет как-то мрачно шутит.

– Твои парни решили, что это исключительный случай? У вас была сходка, и вы голосовали?

– Они не мои парни, капитан. Я просто представляю их интересы. И если им не понравится, как я это делаю, то эту работу будет делать кто-то другой, а я вместо пенсии получу пулю в лоб. Да, у нас была сходка авторитетов, и решение это было совместным. Совсем как у большевиков. Тебе же такое нравится? Ты ведь знаешь старую поговорку: из двух зол выбирают меньшее. Поэтому мы решили встретиться с тобой.

– Почему со мной?

– У тебя, в отличие от многих твоих коллег, репутация честного следака. И вдруг выясняется, что ты тоже ищешь с нами встречи. А это уже хорошее начало.

Королев еще раз мысленно напомнил себе, зачем пришел сюда, что хочет получить от Коли, а что – дать взамен. Ходить вокруг да около в его положении было бессмысленно.

– Я могу организовать так, чтобы вы забрали тело Тесака. Могу рассказать кое-какие подробности о его смерти. Но я тоже хочу получить информацию от тебя, – сказал он, переходя к делу.

– Тесак? Между нами, капитан, он заслужил то, что получил. На его голове можно было рубить дрова, и он бы не почувствовал. Но нам действительно нужно его тело. Его женщина осталась с нами. А вот обмен информацией – это тема поинтереснее. А ты делаешь это санкционированно?

– Мне разрешили поговорить с тобой, но есть определенные ограничения. А тело Тесака – это подарок от меня лично. Как он прожил жизнь, будет оценивать Бог, но вы можете похоронить его как христианина, если у вас это принято.

Коля кивнул головой и показал на кучу сена рядом с собой.

– Тогда присаживайся, товарищ капитан, и выпей капельку.

Он протянул ему флягу. Королев посмотрел на нее, потом на Колю и уже не в первый раз задался вопросом, как он закончит жизнь после разговора с этим человеком. Он вздохнул, поднял флягу, сделал большой глоток и почувствовал, как тепло разлилось по телу. Одновременно его бросило в дрожь.

– Или я замерз, или сам дьявол решил сплясать на моей могиле. Если я пью с тобой, то, скорее всего, второе.

– Как меня только не называют, – ответил Коля усмехаясь.

Королев полез в карман и вытащил пачку папирос. Они отсырели, но он все равно предложил одну Коле. Тот взял.

– Значит, эти убийства связаны с иконой? – спросил Королев, медленно выдыхая дым и пытаясь уловить реакцию Коли на свой вопрос.

Ядерная смесь водки и никотина начинала действовать. Коля кивнул, но Королев так и не понял, что это было – знак согласия или ничего не значащий жест.

– Расскажи, что тебе известно по этому делу, – сказал Коля. – Я отплачу тем же, даю слово.

– Я могу тебе доверять?

– Я не из тех, кто побежит докладывать в ЧК, если ты об этом беспокоишься. Поверь, мы оба заинтересованы в том, чтобы ты нашел убийц.

Что же, разговор должен был с чего-то начаться. Но Королев открыл Коле не все. Он сообщил воровскому авторитету, кем была убитая, рассказал о Шварце и интересе НКВД к этому делу. На самом деле он рассказал немного больше, чем планировал. Когда он закончил, Коля снова передал ему флягу.

– Ты думаешь, их пытал профессионал?

– Да.

– ЧК?

– Кто знает.

– Они что-нибудь рассказали?

– Возможно. Но монахиня, скорее всего, молчала. Она скончалась от пыток. А Тесака застрелили. Это наталкивает на мысль, что его раскололи.

Коля задумался. Потом пожал плечами и сплюнул.

– У Тесака была толстая шкура, но мягкое нутро. Думаю, он рассказал все. – Он повернулся к Королеву. – Бабель сказал мне, что ты верующий.

– Не знаю, с чего он это взял.

Королев посмотрел в сторону темного входа. Эх, если бы он мог сейчас увидеть этого писаку, он наградил бы его таким взглядом, что у того волосы вспыхнули бы на тупой башке!

– А почему тогда ты хранишь Библию под полом и вспоминаешь Бога, который будет судить, как Тесак прожил свою жизнь?

Королев поднялся, но Коля жестом приказал ему снова сесть.

– Как только ты начал расследование убийства монахини, а потом Тесака, нам понадобилось больше о тебе узнать. И советую тебе сменить замок на своей двери – Мишка вскрыл его меньше чем за десять секунд.

Королев почувствовал, что его переполняет ярость, как шарик, который надувают и надувают и он вот-вот лопнет, но он сдержался. Они долго не отрывали взгляда друг от друга.

– Это дело для нас очень важное. Очень. С давних времен она считается нашей защитницей. Ты, может, читал в умных книжках, что Николай-Угодник – покровитель всех воров, но Казанская Божия Матерь – наша настоящая заступница. Мы в нее верим.

– Казанская Божия Матерь? Но существует куча казанских икон – раньше Казанскую икону Божией Матери давали всем новобрачным. Зачем ради нее убивать людей?

Королев осекся, увидев серьезный, спокойный взгляд Коли. Тот выжидал, пока Королев успокоится.

– Неужели речь идет о чудотворной иконе из Казанского собора? Но ведь ее уничтожили еще при царе. Это невозможно!

Коля Граф молча смотрел на Королева. В православной церкви было принято почитать иконы не меньше, чем изображенные на них лики. Казанская икона с изображением Богоматери и младенца Иисуса была названа по имени города, в котором она чудесным образом явилась блаженной Матроне. С тех самых времен она помогала русским в борьбе с захватчиками – в семнадцатом веке во время битвы русского войска за освобождение Москвы воины Минина и Пожарского несли ее перед войском и одержали победу над польскими интервентами. Королев помнил, как в четырнадцатом году перед битвой с немцами они проходили перед этой иконой. На самом деле существовали миллионы копий этого образа – до революции они висели в углу каждого дома. Но чудотворный оригинал был украден в начале века и уничтожен ворами, которые заметали следы. Во всяком случае, такой была общепринятая версия. Тут он вспомнил изображение иконы на теле Тесака и решил, что его, скорее всего, убили из-за Казанской Божией Матери – иконы, которая была заступницей всей России.

– Боже, – вздохнул Королев и поднял руку, чтобы перекреститься, но вовремя спохватился и сжал кулак. – Я хотел сказать «черт побери», – исправился он. – Так она все это время была у вас?

– Не совсем так. Я думаю, ты кое-что о нас знаешь. Мент понимает нас лучше, чем простой гражданин. Мы делим мир на себя и всех остальных. Мы обманываем остальных, но среди своих этого делать не принято. – Коля помолчал, поднял руку и помахал ею из стороны в сторону, что должно было означать «не совсем принято». Он сделал глоток из фляги и передал ее Королеву. – У нас свои правила, и они пожестче любого писаного закона, поверь. И если ты нарушаешь эти правила, тебя жестоко наказывают. Каждый вор знает, чего от него ожидают. Например, ограбить церковь не считается зазорным – по крайней мере, не считалось раньше, когда там было что воровать. Но убить священника – это подписать себе смертный приговор. У нас свои понятия о чести. Мы правильные парни и судим всех по своим законам. Ты меня понимаешь? – Королев кивнул, и он продолжил: – Поэтому воры, которые украли икону, бросили пятно позора на всех нас. Конечно, их поймали. – Коля прижал руку к сердцу. – И тут появилась информация, что воры из страха сожгли икону. Скажу одно: если бы это были настоящие воры, они скорее наложили бы на себя руки, чем стали такое творить. Короче, этот позор лег на нашу душу, и теперь на земле и на небесах нас держат за беспредельщиков. – Коля тяжело вздохнул, снова передал флягу Королеву и затянулся папиросой. – Мы жили с этим бременем и мучились. Может, не все, но настоящие авторитеты, люди чести, хранители традиций, такие, как мой дядя и отец, – да. Мы жаждали крови, хотели, чтобы они искупили свою поганую вину. Мы начали охоту. Тех, кто украл икону, взяла охранка. Но оставались их друзья и родственники. Те, кто прятал их, любимые женщины, дети… Мы вытравили всех. – Он говорил ровно, без эмоций, но Королев не сомневался, что это были дикие, ужасные расправы. Коля посмотрел на него и улыбнулся. – А потом мы нашли ее. Случайно. Ты не поверишь, она висела на стене в борделе. Мадам приказали хранить ее как зеницу ока, но, когда мы ее прижали, она рассказала все, что знала. Мы не стали ее убивать. Произошло чудо – мы были прощены. Мы прятали ее все эти годы. Когда священников начали убивать, а верующих увозить в неизвестном направлении, когда церкви оскверняли, а соборы взрывали по приказу ставленников сатаны с красной меткой в виде звезды, мы хранили ее и держали в тайне место, где она находится. Но два месяца назад чекисты нашли тайник. Это были происки дьявола.

Королев решил, что его разыгрывают.

– Я не верю этому, – сказал он и покачал головой. Возможно, алкоголь подействовал на него притупляюще, но у него в голове не укладывалось то, что рассказал Коля Граф.

– Ты видел тело Тесака? Где у него была татуировка?

– На правой руке. На бицепсе.

Коля снял жилет и расстегнул рубашку. На его груди был выколот огромный крест. Он стянул с руки рубашку и обнажил плечо, с которого смотрела точная копия изображения Казанской иконы Божией Матери.

– Только старшие воры были в курсе, что мы храним ее. И весь наш клан знает, что она защищает нас.

– Но даже если это правда… Каким образом это связано со мной?

– Может, и никаким. Но ты ведь хочешь поймать убийцу, я правильно понимаю?

– Конечно. Это мой долг.

– Даже если он из ЧК?

Королев снова подумал обо всех обстоятельствах дела: и как он в него вляпался, и насколько все это опасно. Но разве у него был выбор? Он, простой советский человек, ступил на такую трудную дорожку. Его работа – ловить убийц и помогать восстанавливать справедливость, поэтому он не может отказаться от выполнения своего долга.

Если ему придется выбирать между долгом и смертью – что ж, тогда он и примет решение, если у него будет возможность для этого.

– Я расследую убийства, – едва смог сказать он. – Если это будет в моих силах, я приведу виновных к правосудию.

– Советскому правосудию?

– Советское правосудие ничем не хуже другого. Возможно, система несовершенна, я ведь не слепой. Но мы работаем ради будущего, советского будущего. И оно ничуть не хуже любой капиталистической системы.

Он чувствовал, как дрожат ноги. Интересно, неужели он и вправду верит в то, что говорит? Он уже ни в чем не был уверен. Но если он не верит, что руководство страны заботится о будущем рабочих и крестьян, что же уготовано для него самого в этом смутном будущем? Если все это – построенная на крови ложь? От отчаяния он сплюнул и потянулся за папиросами. Коля подал ему зажигалку.

– Спасибо, – хрипло поблагодарил Королев и передал вору пачку.

– Ты честный человек. И все-таки ты верующий, – сказал Коля оценивающе.

– Это не твое дело.

– Возможно. Но что, если тебе придется выбирать между верностью церкви и верностью товарищу Сталину? Какое решение ты примешь?

– Я гражданин Советского Союза.

– Но ты ведь не состоишь в партии. Послушай, наша задача – найти икону и вернуть ее церкви. Мы не знаем, кто украл ее с Лубянки, но хотим сделать так, чтобы она вернулась туда, где должна быть. Мы не можем ее хранить здесь, это уже понятно. Икона важнее нашего самолюбия. Но, как тебе уже известно, кроме нас ее ищут другие люди. Они отвечают за смерть Тесака и монахини. У меня есть предчувствие, что это чекисты. И они ни перед чем не остановятся, ведь речь идет о больших деньгах. Но если мы первыми получим ее, то позаботимся о том, чтобы она отправилась в безопасное место. Мы вывезем ее из страны. А теперь твое решение. Ты передашь своим шишкам то, что услышал здесь, или сохранишь это в тайне?

– Не вижу причин не рассказать им об этом.

Коля улыбнулся.

– Хочешь знать имя чекиста, который возглавляет группу поиска? Того, кто забрал у нас икону?

Королев кивнул, уже подозревая, каким будет ответ.

– Грегорин, – сказал Коля.

И Королев понял, что момент выбора между жизнью и долгом настал.